Текст книги "Десантник. Остановить блицкриг!"

ТА-ДА-ДАХ! – послушно отозвался «тридцать четвертый», нехило дергая отдачей руки. И замолк, зараза, расстреляв три последних в ленте патрона. Ну да, все верно, он ведь почти все боеприпасы сжег – что там той ленты на полста патронов? Впрочем, фашисту хватило: первые две пули попали в грудь, третья и последняя, когда ствол забросило вверх – вошла куда-то под подбородок. Сочно всхлипнув, немец запрокинулся назад, захлебываясь собственной кровью. Готов.

БАХ! – позади справа гулко бухнула винтовка летуна. Промазал, снайпер хренов! Меньше чем с десяти метров промазал! Немец, правда, испуганно дернулся, теряя драгоценные мгновения, ну да все равно. Да что ж за непруха-то, а?

Не дожидаясь, пока Борисов передернет затвор, Леха отбросил бесполезный пулемет, рывком сокращая расстояние. Пока нормуль, вполне успевает, унтер еще только разворачивает в его сторону автомат. Не-а, поздно метаться, фриц, не твой сегодня день! Секунды полторы тебе не хватит! Жаль задаренного Локтевым-младшим ножичка под рукой не имеется, ну да ничего, и так справится.

Фашист практически успел – срез ствола «МП-40» плеснул неярким огненным венчиком как раз в тот момент, когда десантник уже поднырнул под автомат, локтем отбивая оружие в сторону. Рукав гимнастерки легонько дернуло пороховыми газами, даже не ошпарив кожу, но правая рука уже наносила удар в горло. Хороший такой удар, которому Степанова обучили в армии – из числа предназначенных не для того, чтобы вырубить вражеского «языка», а чтобы сразу вглушняк. Под костяшками пальцев негромко хрустнули вбиваемые до самого позвоночника хрящи гортани. Охнув, унтер оступился, выпуская оружие, дернул руки к горлу. Перешедшее в боевой режим сознание успело мельком отметить тускнеющие глаза – тоже готов, правки не требуется. Перехватив противника за предплечье, Леха на всякий случай прикрылся его телом от третьего гитлеровца: вдруг летун снова мазнет? Ногу дернуло болью, но уже куда слабее, чем бывало раньше, – если б не знал про простреленное бедро, и не заметил бы.

БАХ! – последний фашист резко дернулся, получив пулю в грудь. Пару секунд он еще стоял, словно решая, как именно ему упасть, затем кулем опустился на землю, словно кукла-марионетка, которой внезапно обрезали управляющие нити. Выпавшая из рук винтовка плюхнулась рядом; затвор замер в заднем положении, изогнутой рукояткой кверху: дослать в казенник первый патрон он так и не успел, Васька управился первым.

– Долго возишься, стрелок ворошиловский, – угрюмо буркнул Алексей, отпуская «своего» фрица. Труп мягко сложился у ног. – Прикрывай, помародерничаю чуток. Пора нам с тобой снова хабаром обрастать, а то ходим, как два бомжа с Казанского вокзала!

– Понял, прикрываю, – никакого удивления слова боевого товарища у Борисова – вот ужас-то! – не вызвали. Привыкает, что ли? Хотя насчет этих самых бомжей нужно будет выяснить – что еще за чудо-юдо такое? Беспризорники, что ль, коль на вокзалах обретаются?

– Нулевой-раз, отходи, ждем.

– Айн момент, Первый, гляньте лучше, как вокруг, – Леха торопливо расстегивал на поверженном унтере ременную систему с подсумками под автоматные магазины. Поскольку и на самом деле надоело без ремня ходить. Да и Ваське он, помнится, обещал нормальное оружие затрофеить. А пацан, как говорится, обещал – пацан сделал…

– Чисто, тепловых отметок не наблюдаю. Минута, максимум. Прикрываем.

– Быстрее справлюсь, – закинув на плечо автоматный ремень, Степанов освободил от ремней соседнего гитлеровца. Ух ты, поясные ножны со штыком, практически в точности таким, какой у него отобрали вчера злые тевтонские дядьки. Этот, правда, подлиннее и заточен наверняка «на отвяжись», но уж лучше так, чем никак. Берем, а то без ножа нормальному десанту как-то грустно по жизни шагать! Особенно по вражеским тылам. Секунду поколебавшись, повторил операцию с третьим фрицем, застреленным Борисовым. Теперь и Михалычу подарок имеется, а то вдруг портки в самый ответственный момент спадут, неудобно выйдет.

– Все, Вась, уходим в темпе вальса. Давай, дуй за мной…

Глава 10

 
Повсюду минувшего времени след,
А мы за сегодня в ответе…
 

Ю. Энтин

– Лешенька, живой! – Девушка налетела на десантника крошечным живым ураганом и повисла на шее, едва не повалив. Не оттого, что Савушкина могла похвастаться особыми объемами с прочими габаритами – в ней весу-то от силы килограмм пятьдесят с небольшим, – просто не ожидал подобного, гм, напора.

Спецназовцы особого внимания на столь бурное проявление чувств не обращали вовсе. Контрразведчик, досадливо поморщившись и буркнув под нос что-то насчет «баб, которые во все времена едины, что здесь, что в будущем», тоже отвел взгляд. Зато летун, закусив от волнения губу, глядел на происходящее, что называется, во все глаза. Вот же блин, хорошо, хоть целоваться не полезла, лишь осторожно коснулась почерневшими от побоев губами щеки, вполне так по-братски! Ну, или по-сестрински, ага. Зато уж прижалась так прижалась… Хотя, если уж начистоту, то приятно, конечно. Эх, будь они наедине, глядишь, одними обнимашками и не обошлось. И мама была бы довольна: мол, сподобился сынок на серьезные отношения! Так, стоп, вот про родителей сейчас не нужно, и не место, и не время, отвлекает только…

– У меня ж тоже гарнитура есть, я все-все слышала! Тебя что, снова чуть не убили?!

– Так не убили же? – хмыкнул Леха, мягко, но решительно отстраняя от себя девушку. – И почему это снова? Я героически помирать пока не собираюсь, поскольку молодой ишо. Ириш, давай потом, добро? Вась, а ты челюсть-то подбери, жениться тебе нужно, точно говорю!

– Да иди ты, – покраснел летун, торопливо отворачиваясь. Кто-то из космодесантников, похоже, сержант Родимов, гулко заржал, тут же, впрочем, осекшись.

– Ладно, поскольку все живы-здоровы, давайте прибарахлимся, что ли?

Степанов бросил на землю ремни, которые так и держал в руке. Пристроил рядышком пулемет.

– Михалыч, держи, это тебе. А это мне, – Леха быстро распределил трофеи. – Извини, офицерского ремешка не нашлось, придется солдатским подпоясаться. Ну а это тебе, товарищ пилот. – Десантник протянул Борисову унтерскую «сбрую» вместе с подсумками и автоматом.

– А почему мне, Леш?

– Потому что обещал, помнишь? Сказал же, что добуду тебе нормальный ствол? Вот и добыл. А то достал ты уже меня со своей винтовкой, пока затвор дергаешь, сто раз убить могут.

– Я что, плохо стрелял? – нахохлился пилот. – По-моему, вполне метко… ну, кроме последнего раза, тут я да, дал маху, извини. Но со второго-то выстрела я гада все одно завалил, как ты выражаешься!

– Нормально стрелял, тут не спорю. Все, проехали, – фыркнул десантник, ощущая, как начинает легонько познабливать – начинался откат. Не такой сильный, как бывало в прошлом, куда легче. Организм потихоньку привыкал действовать в экстремальной обстановке.

– Короче, держи агрегат, как пользоваться, тебе вон товарищ лейтенант госбезопасности покажет, он уже вполне уверенный юзер.

– Ох, разведка, – тяжело вздохнул Батищев. – Нет, я все понимаю: теперь тебе скрываться-то, кто таков да откуда, не нужно, все свои кругом. Но если б ты еще и говорить понятнее научился, вовсе бы хорошо стало…

– Ну, в смысле пользователь. Ладно, неважно. И да, я это – постараюсь исправиться, честно-пречестно! Володь, что там, кстати, в эфире? Ничего интересного не наслушали?

– Практически ничего, – вместо командира ответил сержант Берг. – Тому следаку, ну, который майор Ланге, недавно пришла эрдэ – мол, подмога будет не раньше вечера, а пока туда какая-то зондеркоманда идет, вроде как, чтобы район перекрыть и не допустить утечку секретной инфы. Но ловится плохо, мы уже на пределе действия ретранслятора. Буквально еще километр, максимум два – и все, не зацепим. Далековато.

– Зондеркоманда? – нахмурился Степанов. – Странно, а этим-то что тут нужно? Они ж, если ничего не путаю, каратели? Михалыч, ты про этих уродов что-то знаешь?

– Ничего, – покачал головой особист. – Может, когда и слышал, но как-то внимания не обратил. А почему каратели?

Леха объяснил – ну, то, что помнил из своего времени. Про идущие вслед за армейскими частями эскадроны смерти, про сожженные вместе с мирными жителями деревни, про концлагеря, евреев и замученных советских военнопленных. Получилось кратко, но эмоционально.

– Сволочи… – глухо констатировал Батищев, дослушав. Остальные молчали. – Нелюди. Таких не то что в плен, таких нужно сразу же кончать, на месте. По закону военного времени!

– Непонятно только, что им здесь понадобилось? – задумчиво сообщил Локтев. – Это ведь совсем другая структура, насколько я понял?

– Зато я, кажется, понимаю, Володь. Похоже, все из-за Иркиного смартфона и ваших противотанковых пострелушек. Каратели эти – они ж имперской безопасности подчиняются, если не ошибаюсь. А главным там Гиммлер вроде бы. Или этот, как его, Мюллер? Не, точно Гиммлер, Мюллер гестапо рулит [24]24
  Степанов немного ошибается: в описываемый период РСХА возглавлял обергруппенфюрер СС Рейнхард Гейдрих, убитый в 1942 году в результате покушения, но при этом Главное управление имперской безопасности действительно находилось в подчинении рейхсфюрера СС Генриха Гиммлера. После смерти Гейдриха РСХА возглавил Гиммлер (1942), которого в следующем году сменил Эрнст Кальтенбруннер.


[Закрыть]. По ходу, нашими поисками теперь не только абвер, но и эти гаврики решили заняться.

– Хреново, если так.

– Да не особо, мы их что, сидеть и ждать станем? А смарт? Ну, так решили ж вчера, что ничего особенного им с прибором не светит. Тем более, Ирка его заблокировала, пока с паролем разберутся, куча времени пройдет. Да и батарейка вот-вот сдохнет, пока разберутся, как заряжать… Ириш, у тебя там, надеюсь, ничего важного не было?

– К…какого именно важного? – пискнула девушка, обводя товарищей испуганным взглядом. – Ну, фотки там были, видюшки разные. Музыки много, нашей в основном, я иностранщину не сильно люблю. – Услышав последнюю фразу, Батищев одобрительно хмыкнул. – По геологии кой-чего – мне ж скоро диплом писать…

Понурившись, девушка замолчала, видимо, вспомнив, что теперь написание диплома, вполне вероятно, откладывается на вовсе уж неопределенное время.

– Ну, это не страшно, – Леша ободряюще погладил Савушкину по плечу. – Я, собственно, не о том. Надеюсь, там ничего по истории не было? Документалистики там, вон, как у Володьки на планшете? Да хоть книжек каких, про попаданцев, к примеру?

– А, ты про это? – чуть приободрилась она. – Нет, Лешик, такого точно не было, не увлекаюсь. Какие-то женские романы вроде да, были, детективов несколько.

– Ну, раз не было, то и переживать не о чем, – подытожил десантник.

Про себя подумав, что все-таки нужно будет потихоньку выяснить, что именно «по геологии» накачала туда Ирка. Надеюсь, не пока еще несуществующие карты месторождений бывшего Союза, а то и не только Союза? Вот об этом гитлеровцам уж точно знать не стоит! По крайней мере, ближайшие лет пятьдесят. Вряд ли, конечно, она ж диплом по минералогии, если ему память не изменяет, писать собиралась, но мало ли… В их – достаточно необычном, стоит признать, – положении, нужно и на молоко, и на воду одинаково дуть. Во избежание, так сказать… Да, и вот еще что:

– Кстати, Ирк, а пароль-то у тебя на телефоне насколько серьезный? Небось день рождения? Или что-то позаковыристее? Это я не просто так спрашиваю, хочу прикинуть, насколько сложно фрицам будет его подобрать. У них ведь наверняка целый отдел каких-нибудь дешифраторов имеется… хотя без нормального компа задачка та еще.

Девушка отчего-то густо покраснела:

– Леш, да зачем тебе это? Пароль как пароль, обычный самый. Не день рождения, нет, я ж все-таки не та блондинка из анекдота про электронный адрес, другой.

– Так, красавица, а ну, отвечай, пока дядя добрый! Нет, если там что эдакое, интимное, то на ушко шепни. Ну?

– Да при чем тут интимное?! – возмутилась Савушкина. – Придумал тоже! Имя там, вот и весь ответ…

– Твое?

– Нет, не мое, – практикантка отвернулась. От ее щек, казалось, можно было смело прикуривать.

– Не понял, а чье ж тогда?

Со стороны спецназовцев раздалось сдавленное фырканье Родимова:

– Коллега, ну не тупи! Подумай головой, что ли? Как наш командир любит говорить, иногда даже помогает. Сам я, правда, пока не пробовал. – Сержант, уже не скрываясь, заржал.

Блин, ну он и идиот! Мог бы и раньше догадаться, сложив два и два, так нет же, протормозил по полной! Совсем вон девчонку засмущал. Неудобно-то как! Стыдобища, а еще десантник! Батя б точно не одобрил…

– Ириш, что, правда, что ль? Пароль – мое имя?

Девушка не ответила, просто пожав плечами.

– Офигеть… слушай, Ирк, ты это, не обижайся, хорошо? Мозги другим заняты, сама ж понимаешь. Ну, не обижаешься?

– Да не обижаюсь я, что уж тут обижаться. – Криво усмехнувшись, девушка повернулась к Алексею. – Вам же, мужикам, пока прямо не скажешь, все равно ничего не поймете! Ладно, проехали, как ты выражаешься. Только давай мы эту тему прикроем? После поговорим… и не при всех.

– Да, конечно, прости. Только это, Ириш… последний вопрос – там хоть полное имя было?

– Уменьшительное, четыре буквы, первая лы, – буркнула Савушкина, снова отворачиваясь. – Еще вопросы?

– Да какие уж тут вопросы, – тяжело вздохнул Степанов, прикидывая, что, похоже, работа фашистских дешифровщиков всерьез упрощается. Э-эх, лучше б она и на самом деле свою днюху в качестве пароля использовала, там хоть знаков побольше, как минимум пять…

Положение внезапно решил исправить умница Батищев, отлично понявший, что происходит. Собственно, что уж тут понимать-то? Тоже мне, великий ребус! Ну, втюрилась девка в парня, серьезно так втюрилась, коль не побоялась вслед за ним в неизвестность шагнуть. Степанов-то не рохля какой, прирожденный боец, да и внешне не урод. Такое уважать нужно, поскольку дорогого стоит! Вон как жены декабристов, к примеру, – со школы помнит. Да и разведчику она тоже нравится, со стороны-то всяко виднее. Хотя, конечно, какая уж тут, на войне, любовь? Того гляди, на тот свет отправишься, попрощаться не успев! Помочь бы нужно, отвлечь, а дальше – нехай сами разбираются, как к нашим выйдем. Не его дело, одним словом. Тем более вопросы к Степанову у него и на самом деле имеются, тут все без обмана:

– Слышь-ка, разведка, вот ты про главу этой самой имперской безопасности упоминал, про Гиммлера. А что еще про него знаешь? Нам, помнится, тоже что-то такое доводили, касательно самой верхушки рейха ихнего. Вот только особых подробностей я как-то не ухватил, не до того было. А после, когда немец напал, так и подавно. На планшете, – незнакомое слово, впервые услышанное несколько дней назад, особист произносил с видимым удовольствием, каждый раз словно перекатывая на языке, – я пока тоже никаких подробностей не нашел.

– Ну, я тоже историк аховый, – хмыкнул Леха, благодарный украдкой подмигнувшему Ивану Михайловичу за вовремя смененную тему. – Но кое-что помню. Кинофильм еще такой был, про нашего разведчика Штирлица-Исаева, «Семнадцать мгновений весны» назывался. Там, правда, действие в сорок пятом происходило, но он вроде чуть ли не после нашей революции к фрицам внедрился. Или после Гражданской войны, не помню точно?

– Исаев? – напрягся контрразведчик, вильнув взглядом из стороны в сторону. – Это реальная фамилия?

– Понятия не имею, Михалыч. Выдуманная, скорее всего. Но прототип-то точно имелся.

– Потом расскажешь, – жестко отрезал лейтенант госбезопасности. – Здесь все свои, но все равно лишнего болтать не стоит! Давай про фашист… про фрицев! Сержант Борисов, слушай внимательно да запоминай!

– Даю, – покладисто согласился десантник. – Когда в школе историю Великой Отечественной проходили, нам училка про «четыре Гэ», рассказывала, мол, так запомнить проще. Ну, типа, ихняя свастика состоит из четырех русских «Г» – Гитлер, Геббельс, Гиммлер и Геринг. Глупость, конечно, свастику они у индусов стырили, но запоминается. Так вот этот самый Гиммлер – один из них. Глава имперской безопасности и еще чего-то там, подробнее, извини, не помню. Один из создателей концлагерей для массового уничтожения заключенных, евреев в основном. В середине войны его вроде бы Кальтенбруннер сменит… или не он? Ну а про те гадости, которыми РСХА занималась, в том числе и при помощи этих самых зондеркоманд, я уже рассказывал. Вот, кстати, смешно выйдет, если сюда сам Гиммлер пожалует!

– Негусто… – вздохнул Батищев. – Впрочем, добро, я твои слова услышал. А касаемо Гиммлера? С чего б ему сюда-то ехать? Эдакой-то шишке?

– Может, и не с чего, но в прошлой истории он в Минск точно приезжал, в начале августа, я в Сети фотки видел, потому и запомнил. Гитлер, кстати, тоже – они с Муссолини Брестскую крепость осматривали, но это еще позже, примерно, в конце месяца.

– Вряд ли… – с сомнением в голосе пробормотал контрразведчик, чему-то задумчиво хмурясь.

Леха же, бросив на девушку быстрый взгляд (Савушкина так и сидела вполоборота, но, судя по лицу, больше не дулась, с интересом прислушиваясь к разговору), преувеличенно-бодрым голосом подвел итог недолгой беседы:

– Ну что, товарищи хронопопаданцы и примкнувшие к ним местные, давайте, что ли, прикинем, как нам дальше поступать? А то так кушать хочется, что аж переночевать негде… Михалыч, это я так шучу, не напрягайся…

* * *

Прежних планов «товарищи хронопопаданцы и примкнувшие к ним местные», после недолгого совещания, решили не менять. То бишь скрытно двигаться лесами параллельно Березине, подыскивая подходящее для безопасной переправы место подальше от города. И уж там аккуратненько перебраться на восточный берег, постаравшись проделать это незаметно для обеих воюющих сторон. На всякий случай и во избежание, так сказать…

Перед самым выходом о чем-то напряженно размышлявший Батищев, наконец, отдуплился, решившись задать сержанту Бергу давно мучивший его вопрос:

– Товарищ сержант, поинтересоваться вот хочу…

– Слушаю, товарищ капитан? – не особо и удивился Йохан. – Спрашивайте, конечно!

– Вы, насколько понял, способны любые немецкие радиопередачи прослушивать? Даже зашифрованные?

– Ага, именно так. Сканер радиочастот работает, декодировщик тоже. Да и нынешние шифры для него так, пустяк, сплошной примитив. Только, если вы насчет переговоров этого немецкого разведчика, майора Ланге, то тут уже практически все. Далеко, я ведь говорил. Еще совсем немного, и я его передатчик просто не зацеплю. Да и зачем?

– Нет, товарищ боец, я не про это. Вот, допустим, когда мы через реку переправимся, есть возможность с нашими напрямую связаться?

– С кем именно? – искренне заинтересовался космодесантник.

– Да хоть с самой Москвой! – рубанул Батищев.

Спецназовец несколько секунд размышлял, затем пожал плечами:

– Как вам сказать… Технические возможности у меня примерно как у дивизионной радиостанции из вашего времени, даже лучше – у нас приёмники на голову круче. Но есть организационные проблемы – чтобы связаться, нужно знать частоту, позывные и код, иначе меня даже слушать не станут. Не кричать же в эфир «ответьте хоть кто-нибудь»?

– Понятно, – погрустнел особист. – Ну, я так и думал в принципе. А ежели я сумею нужную частоту добыть?

– Сугубо технически – точно можно, – твердо кивнул Берг. И, поколебавшись, добавил: – Да, и вот еще что: у нас имеется возможность напрямую подключаться к любым телефонным или телеграфным линиям проводной связи. Вот теперь точно все, – Йохан улыбнулся, оставив Ивана Михайловича в состоянии глубокой задумчивости…

Степанов в короткий диалог вмешиваться не стал: к чему? Нет, оно круто было бы, напрямую связаться с кем-нибудь из руководства Батищева – да хоть с самим наркомом Берией, что уж мелочиться! – вот только глупости все это. Не того полета птица наш Иван Михалыч, чтобы напрямик на ТАКИХ фигур выходить. К сожалению, конечно. Так что и думать о подобном не стоит – проблем и без того хватает.

Спустя несколько часов практически непрерывного марша (долгих привалов не делали, чтобы не терять времени, хоть пару раз ненадолго и останавливались – пополнить запас воды из попавшегося по пути родничка или перешнуровать Иркины ботинки, когда десантник заметил, что девушка начала подозрительно прихрамывать) проблем внезапно прибавилось.

Проблем оказалось человек сто, все в разномастной униформе – от общевойскового хэбэ до танкистских и даже летных комбезов – и вооруженных кто чем. Кто родными «трехами» или самозарядными винтовками, кто трофейными карабинами. Имелось даже с десяток автоматов – и отечественных «дегтяревых», и немецких «МП-38/40» – и, самое главное, несколько пулеметов. Три «ДП-27», отбитый у врага чешский «ZB-26» – здоровенная дура с торчащим над ствольной коробкой магазином на два десятка патронов – и пара «максимов» без защитных щитков, которые бойцы, несмотря на солидный вес, тащили с собой. В разобранном виде, понятно – тело пулемета отдельно, станина – отдельно. Вот только с боеприпасами было совсем грустно: если раскинуть на всех, то патронов имелось минут на десять атаки. Ну, или на полчаса обороны – да и то, если противник не станет сильно вперед рваться. С гранатами – и того хуже, в лучшем случае одна на двоих. Много было и раненых, в основном ходячих, способных передвигаться самостоятельно, но пятерых бойцы тащили на самодельных носилках, изготовленных из стволов молодых деревьев и плащ-палаток.

Разумеется, такая орава не могла остаться незамеченной для разведчиков Локтева, идущих впереди основной группы. Обнаружили их во время привала: несмотря на организованное по всем правилам военной науки охранение, заметить спецназовцев, маскировка которых работала в максимальном режиме, было абсолютно невозможно – попробуй разгляди в зарослях практически прозрачный силуэт, при этом еще и двигающийся абсолютно беззвучно! Остальное оказалось просто делом техники. Разведчики не только просочились мимо постов к самому лагерю и пересчитали окруженцев, но и передали отснятую нашлемными голокамерами картинку товарищам. Заснятый одним из спецназовцев командир сводного отряда был мгновенно опознан по фотографии, едва только запись обработал командирский планшет, тут же найдя нужную статью в энциклопедии…

Как выяснилось, командовал сводным отрядом генерал-майор Петр Григорьевич Макаров, бывший заместитель командующего 11-го мехкорпуса, на второй день войны контратаковавшего прорвавшихся гитлеровцев под Гродно. Немцы оказались многочисленны и оборонялись умело, поскольку предвидели удар по коммуникациям рвущихся вперед танковых соединений и посылали вслед и по флангам пехоту, с которой в основном и бились части Красной армии. В итоге срезать вражеский клин так и не удалось, пришлось спешно отступить в направлении Минска.

Разумеется, эта неполная сотня красноармейцев отнюдь не являлась остатками всего механизированного корпуса, с боями отступавшего в разных направлениях и по широкому фронту – по нынешним штатам он почти соответствовал полнокровной армии времен конца войны. Например, комкор со штабами 29-й и 33-й танковых дивизий выходил из окружения северо-восточнее Мозыря, а потрепанная боями 204-я моторизованная дивизия – между Рогачёвом и Могилёвом. Это были остатки арьергарда, прикрывавшего отход основных сил дивизии, плюс бойцы группы сопровождения генерал-майора и несколько десятков прибившихся по дороге бойцов из других частей. Продержавшись, сколько смогли, последние уцелевшие отступили в лес, надеясь вскоре соединиться если не со своими товарищами, то хоть с какой-нибудь регулярной частью РККА. Шли лесами, стараясь избегать крупных дорог, во время перехода через которые риск столкнуться с фашистами был почти стопроцентным, и обходя стороной многочисленные болота, в результате чего и отклонились достаточно далеко к северу.

Леха, к слову, про замкомкора Макарова ничего не знал, поскольку данная фамилия у него ассоциировалась исключительно с конструктором-оружейником, изобретателем легендарного пистолета. Хотя нет, вроде бы еще адмирал такой был, погиб во время Русско-японской, но в последнем Степанов уже точно не был уверен. Насчет же личности генерал-майора его просветил контрразведчик, успевший покопаться в содержимом спецназовского планшета. В той, прошлой, истории Петр Григорьевич попал в фашистский плен в начале июля, до сорок второго мыкался по концлагерям, в одном из которых в итоге и погиб.

Несколько минут потратили на обсуждение возникшей проблемы: в принципе, ничего не мешало сделать небольшой крюк, просто обойдя выходящих из окружения красноармейцев. До реки последние уже почти добрались, еще один переход – и выйдут к Березине. Если не наткнутся на крупное соединение фрицев, благополучно переправятся на восточный берег, возможно, даже без боя – не столь уж и сложно найти подходящий брод, не Днепр все ж таки и не Волга. Вот только Батищев категорически воспротивился подобному, а Леха, практически не колеблясь, его поддержал. Нельзя так поступить, никак не возможно! Русские своих в бою не бросают! А во вражеском тылу – тем более…

Локтев в принципе особо не спорил – по большому счету, их планам это не мешало. Ну, за исключением только одного, пожалуй:

– Товарищ лейтенант, а как вы нас залегендируете? Сами понимаете, правду говорить никак нельзя. Это, собственно говоря, в основном в ваших же интересах. Чем меньше людей про нас знает, тем проще будет… потом.

– Да все я понимаю, старлей! – буркнул Батищев. – Понятно, что нельзя. Им по-хорошему даже видеть вас нельзя, но не бросать же товарищей в беде? Придумаю что-нибудь.

– Михалыч, – подал голос Леха, – ты еще учитывай, что среди них вполне могут оказаться и фрицевские агенты. Я про такое читал.

Особист, не сдержавшись, громко фыркнул, взглянув на десантника, словно на несмышле-ныша:

– Да ты что, неужели?! Вот уж никогда б не догадался! И что бы я без тебя, такого умного, делал! – И добавил со вздохом: – Читал он, понимаешь ли… Скорее всего, разведка, не могут, а обязательно окажутся. Ну, так а я тут-то на что? Это ж моя, можно так выразиться, прямая обязанность – подобных гадов вычислять да отлавливать. Ну и к стенке ставить, не без этого. Или забыл, как мы с тобой встретились?

– Забудешь тут, как же! – расплылся в улыбке Степанов, вызвав непонимание на лице сидящей рядом девушки. – Я человек не злопамятный, но и на память не жалуюсь. Как ты там нам с Васькой сказал: расскажите, мол, отчего согласились добровольно фрицам помогать, да где вражеским самолетом управлять научились. А после еще и на фрицев напраслину возвел, типа, плохо своих агентов готовят. Да и в наших героических приключениях усомнился, мол, выдумали мы все, верно говорю, Вась?

– Ну, – неопределенно протянул летун, вызвав улыбку товарища.

– Ле-е-е-ш?

Взглянув на раскрывшую рот Савушкину, глаза которой размером напоминали пятирублевые монеты, контрразведчик тяжело вздохнул и с досадой пробормотал:

– Ох, да не слушайте вы его, барышня, Степанов известное трепло! Сто раз уж ему говорил, что длинный язык до добра не доводит. Хотя воюет знатно, этого не отнять, что уж тут. Э-эх…

– Так и я уже говорил, Михалыч, – не остался в долгу десантник, – что знаю, с кем можно пошутковать, а когда и промолчать надобно. Не переживай, при посторонних лишнего не сболтну, обещаю.

Помолчав пару секунд, Батищев продолжил:

– Ладно, предлагаю так: товарищу генерал-майору правду, как ни крути, раскрыть придется. Но он человек надежный, коль в фашистских лагерях не сломался и честную смерть принял. Я с ним сам поговорю, наедине. А ваши бойцы, товарищ старший лейтенант, нехай по возможности особенно не показываются, держитесь наособицу, представлю вас секретной разведгруппой…

– Ставки, – подсказал Леха.

– Почему Ставки? – удивился Иван Михайлович.

– А потому, что звучит серьезнее некуда, да и не проверишь никак. В случае чего можно смело говорить, мол, подчиняются напрямую самому Верховному главнокомандующему, а вы все – идите лесом, поскольку секретность и все такое.

– Так нет у нас сейчас никакого Верховного главнокомандующего… – растерянно сообщил Батищев.

– Ну, так будет же? – безапелляционно отрезал Леха. – А когда появится – вон, в планшете погляди, я не помню [25]25
  Верховным главнокомандующим Вооруженными силами СССР И.В. Сталин был назначен 8 августа 1941 года. В описываемый момент он является Председателем Государственного Комитета Обороны (ГКО), но знать об этом Батищев не может – ГКО был образован 30 июня, когда контрразведчик находился в немецком плену.


[Закрыть]. Но что будет – точно говорю, у меня по истории честная четверка была.

– Добро, я тебя понял. Хорошо, пусть будут особой группой Ставки. Вы не против, товарищ старший лейтенант?

Локтев лишь пожал плечами – мол, ему-то что? Хоть спецназом какой-нибудь там Галактической империи из древнего кинофильма называйте, лишь бы на пользу пошло…

– Тогда и тянуть не стоит, – подытожил Батищев, поднимаясь. – Борисов, пойдешь со мной. Комбинезон в порядок приведи, все ж таки генерал-майор. А вот товарищ Степанов нас, пожалуй, тут пока подождет, – ухмыльнулся контрразведчик. – Во избежание недоразумений, так сказать.

– Оружие брать? – осведомился подорвавшийся с места пилот.

– А как же, пусть видят, что мы не какие-то там… непонятные, а с боевыми трофеями. Значит, и повоевать успели, и фрица побить. Давай, сержант, живенько.

Контакт с генералом Макаровым прошел без особых проблем: незамеченным подобравшись к ближайшему секрету, обосновавшемуся в густом кустарнике, Батищев негромко покашлял, привлекая внимание. Спустя несколько мгновений из зарослей раздалось ожидаемое «стой, кто идет?».

– Свои.

– Кто таков? Назовись? – Голос невидимого бойца ощутимо подрагивал от напряжения. Иван Михайлович же был абсолютно спокоен. Поскольку знал, что его надежно прикрывают. Как выяснилось буквально только что, гости из будущего оказались вооружены не только винтовками, способными с одинаковой легкостью жечь хоть танки, хоть самолеты, но и небольшими приспособлениями, обездвиживающими противника на некое время. По-умному эти штуковины назывались «станнерами» – что именно это означает, Иван Михайлович не знал. Зато был просвещен относительно эффекта: мол, на расстоянии до двадцати метров надежно вырубят любого противника, обеспечив тому как минимум двадцать минут полного беспамятства. Причем безо всякой угрозы для жизни – не то что прикладом или пистолетной рукояткой по башке! «Нелетальное оружие», как его сами спецназовцы назвали.

– Лейтенант государственной безопасности Батищев с сопровождающим. Выходим из окружения. А вы кто такие будете?

– Тоже свои, одиннадцатый мехкорпус. Вы это, тарщ лейтенант, подходите, только оружие держите на ремне. Не то стрельнем. Документы имеются?

– Добро, иду. И с документами все в полном порядке, – приврал особист, подмигнув Борисову: не рассказывать же первому встречному, что документы сгорели вместе с командующим 2. Panzergruppe? И первым двинулся вперед. Выступив на открытое место, поднял перед собой чуть разведенные в стороны руки:

– Ну, доволен, боец? А теперь мухой проводи меня к твоему командиру. Живенько, поскольку времени нет, немцы близко!..

Спустя буквально несколько минут Батищев уже стоял перед подтянутым командиром с двумя генеральскими звездами на петлицах видавшей лучшие времена гимнастерки. На груди – орден Красного Знамени и медаль «XX лет РККА». Вытянутое лицо, короткая стрижка, умные глаза, в глубине которых плещется просто нечеловеческая усталость. Левая рука, кисть которой замотана грязным бинтом с бурыми пятнами засохшей крови, покоится на перевязи. Никогда прежде не видевший Макарова особист тем не менее сразу опознал его по фотографии из планшета.