Текст книги "В окопах времени (сборник)"

Хочется верить

Организовали они все грамотно. В то время, как десяток конников въезжал в деревню по центральной улице – совершенно не таясь и нарочно производя как можно больше шума, пятеро солдат в немецкой, мышиного цвета, форме, но с советскими винтовками и автоматами, притаились в густых кустах, вольготно раскинувшихся за околицей.

Деревушка казалась мертвой: ни дымков над избами, ни стука калиток, ни лая собак. Конники, громко переговариваясь, промчались на другой конец. Остановились на пригорке. Командовавший ими фельдфебель с Железным Крестом II-го класса зычно отдал приказ спешиться.

– Вон он, приготовились! – тихо сказал один из тех, кто прятался в кустах, заметив, как в сетке бинокля мелькнуло что-то темное, стремглав мчащееся к лесу.

Человек бежал, прихрамывая, подгоняемый пока еще далекими криками кавалеристов, также заметивших его.

Погоня продолжалась недолго: выскочившие из засады солдаты одним махом сбили жертву с ног, безжалостно повалив беглеца в нескошенную траву.

Когда фельдфебель не торопясь подъехал к месту событий, задержанный уже стоял перед солдатами, тяжело дыша и сплевывая время от времени кровь из разбитой губы. На вид ему было лет восемнадцать-девятнадцать, может, чуть больше. Совсем чуть-чуть. Даже черные круги, залегшие вокруг глаз, и глубоко запавшие, с нездоровой синевой щеки не делали его старше. Левая рука, похоже, раненая, безжизненно свисала вдоль тела, а правой он прижимал к груди большую ковригу, видимо, только что полученную в деревне. Тонкие бледные пальцы крепко вцепились в ржаную корку.

Фельдфебель легко спрыгнул с коня, небрежно бросил поводья ординарцу и не спеша обошел пойманного паренька, разглядывая того со всех сторон. Но пойманный стоял прямо, не поворачивая головы даже тогда, когда фельдфебель, размахивающий плетью, оказывался позади него. Потухшие глаза неотрывно смотрели перед собой.

Солдаты отпускали язвительные замечания и зубоскалили по поводу его не по росту больших галифе, спущенных обмоток и потрепанной красноармейской гимнастерки, на которой обильная августовская роса перемешалась с выступившим от бега и напряжения потом.

– Ну-с, и кто же это тут у нас? – нарушил, наконец, свое затянувшееся молчание фельдфебель. – Документы при нем нашли какие-нибудь? – Солдаты ответили отрицательно. – Великолепно! Значит, это или советский разведчик, или… партизан? – последние слова фельдфебель произнес вкрадчивым тоном, остановившись перед пареньком и цепко глядя тому в лицо. – Отвечать! – Он больно ткнул рукояткой плети в грудь задержанного. – Хочешь жить – покажешь нам, где расположен партизанский лагерь. Ну?!

– Я не партизан, – едва слышно прошептал паренек. – Честное слово.

– Возможно, возможно, – легко согласился фельдфебель. – Но… вот кто тебе дал хлеб, ты наверняка знаешь. Ведь так?

Парнишка угрюмо молчал, еще крепче прижав к груди ковригу.

– Ну же, – настойчиво произнес фельдфебель, – я не буду требовать слишком много. Мне будет достаточно, если ты покажешь хотя бы дом. И тогда… пожалуй, я даже пощажу тебя, хоть это и против правил. Что скажешь?

Паренек отрицательно качнул головой.

– Это касается не только меня, – сказал он твердо, – хлеб нужен еще троим. Отпустите меня, они ранены и больны.

– О, это другое дело, – обрадовался фельдфебель. – Отведи нас к своим друзьям, мы их обязательно накормим, а если надо, то и подлечим. Верно, хлопцы? – Солдаты одобрительно засмеялись.

Задержанный дернулся, с тоской глянул в небо и вновь мотнул головой.

– Нет.

– О, как! – изумился фельдфебель, сделав круглые глаза.

– Да что ты с ним цацкаешься, командир, – не выдержал рослый солдат с обожженной щекой, – дай мне этого краснопузого на пять минут, и он нам не только все расскажет, но и впереди твоего Урагана к лагерю на рысях помчится!

– Ну, зачем такие крайности, Сальников, – укоризненно выгнул бровь фельдфебель. – Мы же не звери, а солдаты доблестной Русской Освободительной Армии!.. Автомат! – он требовательно протянул руку. Ординарец, замешкавшись на секунду, начал торопливо сдергивать с плеча ремень, кляня подвернувшийся не вовремя погон.

Паренек словно очнулся от спячки. Он быстро обвел глазами окруживших его солдат, выбрал одного, самого пожилого, с седыми усами и, заметив на его лице явное сострадание, выкрикнул с отчаянием:

– Отец! Что же ты смотришь?!

Короткая, на три-четыре патрона, очередь ударила его в грудь, и он упал навзничь, широко разбросав руки. Краюха отлетела куда-то в траву…

Седой солдат отвернулся и краем глаза заметил белое как снег лицо какого-то русоволосого вихрастого мальчишки с синими, как небо глазами, с ужасом наблюдавшего за всем происходящим из зарослей орешника…

– … Да, задание выполнено… Нет, проблем не было, все прошло строго по плану… Конечно, можно вызывать группу эвакуации… Ждем. Конец связи!

Фельдфебель закончил разговор и нажал клавишу отбоя на маленьком серебристом аппаратике, напоминавшем застывшую каплю.

– Еще минут десять, хлопцы, – сообщил он товарищам и принялся сдирать с себя опостылевший мундир. – Десять минут и катер нас заберет… Василич!!!

Седой, схватившись за грудь, медленно падал на землю. Кто-то кинулся ему на помощь, кто-то бросился в сторону, полагая, что по ним ведется огонь засевшим неподалеку стрелком.

«Фельдфебель» упал на колени и, подхватив голову седого, с тревогой всматривался в его помутневшие глаза.

– Василич, ты слышишь меня? Да отзовись же, старый черт! Ты что это удумал, а?

– Фигня… фигня война, главное… – маневры, – запинаясь, с трудом проговорил седой. – Вишь, какая закавыка, Олежка, сердце, видать, прихватило… стар я, выходит, для этих игр…

– Да ты что такое говоришь, Василич, – изменился в лице «фельдфебель». – Неужто из-за гниды этой? Ты же сам его линию отслеживал, помнишь, что эта сука в лагере после вытворяла? Или забыл, как он девчушку ту чешскую… потом, в сорок четвертом? А профессора?!

– Я и говорю… старый я для всего этого… – слабо улыбнулся седой.

– Черт! Черт! Черт!.. Да где этот гребаный катер?!! – «Фельдфебель» беспомощно оглянулся по сторонам. Солдаты, поняв, что внешней угрозы нет, молча стояли вокруг. – У нас же из лекарств только йод да бинты… Блин, ведь просил же хотя бы одну аптечку нормальную выдать! Перестраховщики, твою за ногу!.. Потерпи, Василич, потерпи еще чуток, а?

– А пацаненок-то наш все видел, – едва слышно прошептал седой, не открывая глаз. – Ты бы знал, Олежка, с какой ненавистью он на меня смотрел – еще немного и с голыми руками бы на нас бросился…

– Да знаю я, Василич, знаю, – плачуще сказал «фельдфебель», – и ребята тоже все видели.

– Хоть какая-то польза с той падали вышла, – негромко пробурчал солдат с обожженной щекой.

– Зуб даю, он через десять лет все как положено сделает – мы ж ему нынче такую правильную прививку поставили, закачаешься! Даже не сомневайся, верь мне… А сейчас лучше помолчи, помолчи, Василич, не трать силы!..

…Василич?!!..

Ай-пишник Отца народов

1939 год. Москва, Кремль, кабинет И.В. Сталина.

– Товарищ Сталин, к вам Берия! – голос Поскребышева в телефонной трубке был сух и деловит. Вождь немного помолчал, обдумывая что-то, а затем негромко произнес:

– Пусть заходит.

– Здравствуйте, товарищ Сталин! – Берия остановился на строго рассчитанном расстоянии от вождя, поедая его преданным взглядом. В левой руке у него была внушительного вида красная папка с золотым грифом высшей степени секретности на обложке.

– Что там у тебя, Лаврентий? – устало спросил генсек, медленно набивая трубку. Нарком, правильно оценив настроение вождя, сноровисто раскрыл папку и вгляделся в текст на верхнем листе бумаги.

– Продолжите, пожалуйста, фразу: «Я шут, я арлекин, я…», – Берия пытливо посмотрел на Сталина.

– «Я просто смех!» – скучным голосом сказал Иосиф Виссарионович, не прекращая своего занятия.

– Та-ак-с! – зловеще протянул Берия. Его правая рука потянулась к кобуре.

– Нет, ну надо же быть таким идиотом! – Сталин, словно не замечая манипуляций главного чекиста, горестно возвел очи к потолку. – Лаврентий, это же вчерашний тест! – Берия торопливо, не спуская напряженного взгляда с раскуривающего трубку вождя, прошуршал листками, краем глаза прочел что-то и тут же густо покраснел.

– Простите, товарищ Сталин! Виноват, не углядел – работал допоздна, вот и забыл сменить конверты!

– Забыл он, – ворчливо произнес генсек, отправляясь в привычный поход по кабинету. Берия вытянулся в струнку. – Как дети малые, честное слово! Ну, что ты там опять ждешь или сегодняшний вариант тоже забыл?

– Никак нет! – нарком пошел пятнами. – Вот он! – Берия радостно потряс другим листком. Иосиф Виссарионович побуравил его тяжелым взглядом, то и дело скрываясь в облаках ароматного табачного дыма, и, наконец, благосклонно кивнул.

– В каком году «Динамо» Тбилиси выиграло Кубок кубков?

Сталин ошарашенно посмотрел на него.

– Вах, какие молодцы! Не знаю, что за Кубок, но все равно молодцы! Надо тренеров наградить! Не забудь на всех Указ подготовить!

– Да рано еще, Иосиф Виссарионович, – уныло протянул Берия. – Это еще через сорок два года только будет.

– Жаль! – вождь обиженно засопел. – Но, знаешь, все равно приятно! А то недавно товарищ Хрущев на заседании Политбюро хвастался, что в Америке всем «кузькину мать» показывал… с демонстрацией «матери»… а мне даже и ответить нечего было. Зато теперь я его точно сделаю! Ишь, распустились – один будущим памятником на Красной площади гордится, другой – кукурузой!

– Абсолютно с вами согласен! – торопливо согласился Берия.

Генсек, устав ходить, небрежно отодвинул один из стульев и присел, жестом предложив наркому присоединиться к нему. Они немного помолчали. Сталин думал о чем-то, Берия терпеливо ждал.

– Устал я, Лаврентий, – пожаловался вдруг вождь, прерывая напряженную тишину, повисшую было в кабинете. – Веришь, просыпаюсь каждое утро и думаю – а ну, как очередной засланец снова чего-нибудь натворил?! Вот подойду к окну, а там над кремлевскими башнями орлы или еще чего похлеще…

– Как я вас понимаю! – всхлипнул Берия. – Я ведь то же самое чувствую! Жене на глаза показаться стыдно – вот, знаю точно, что нет у меня никаких любовниц, а все одно, не по себе как-то! Словно обманываю ее. Даже не знаю с кем и когда, а все равно обманываю!

– Опять ты про баб! – Сталин недовольно поморщился. – О стране надо думать! Вот ты смотри – на секунду расслабишься, глянь – уже, оказывается, с Гитлером какими-то письмами секретными обменялись, дружбу предложили, эшелоны с сырьем отправили. Или вот, недавно, вдруг выяснилось, что мы крейсер в Германии купили… Ну что ты на меня так смотришь?

– А зачем нам крейсер, товарищ Сталин?

– Я почем знаю? – вождь угрюмо засопел. – Всех, кто знал «зачем», ты, оказывается, уже расстрелял.

– Я?! – Берия испуганно отшатнулся. – Не может быть! Да что же это, я ведь всю жизнь… как настоящий коммунист… верой и правдой… товарищ Сталин!!

– Да верю я, – Отец народов махнул рукой. – Верю…Что у вас, товарищ Поскребышев?

– Срочная телеграмма от президента Рузвельта, товарищ Сталин.

– Читайте.

– «Йося, мерзавец, что ж ты меня вчера из друзей в «Одноклассниках» удалил? Хрен теперь тебе, а не ленд-лиз, выкручивайся с Адей сам!»

Сталин мрачно взглянул на съежившегося Берию, вновь потянувшегося к кобуре, и медленно произнес:

– Отправьте в «Удаленные», это спам.

В повисшей над кабинетом напряженной тишине оглушительно клацнул передернутый затвор…

Досрочный дембель

– Деда, а ты воевал с немцами?

Надо же, вроде простой совсем вопрос, да только замялся отчего-то старый Ермолаич, стушевался и угрюмо засопел, глядя понуро в землю. Долго-долго молчал, а затем нехотя ответил требовательно глядящим на него правнукам:

– Не пришлось.

– Я же говорил! – толкнул в бок брата Лешка. – А ты еще спорил со мной. Вот подставляй теперь лоб!

– Еще чего, – опасливо отодвинулся от него Степка. – Тут еще разобраться надо. Дед, а почему не воевал-то, война ведь почти полгода шла?

– Пять месяцев, три недели и два дня! – наставительно произнес Лешка. – Неужто не помнишь, что нам на уроке рассказывали? Эх, ты! Может, ты и даты американской кампании забыл?

– Отвяжись. Дед, ну не молчи, рассказывай!

– Да что рассказывать-то?..

Западная Белоруссия, июнь 1941 года.

…Полк подняли по тревоге рано утром, еще и четырех не было. Судя по красным глазам и помятым лицам, невыспавшиеся, а потому донельзя злые командиры подгоняли нерадивых бойцов грозными окриками, заставляя их как можно скорее занять свои места в кузовах грузовиков.

– Что, и позавтракать не дадут? – возмутился Матвей Колесов, круглолицый паренек из недавнего пополнения, ошалело крутя головой. – Так и повезут не жрамши?! Да что же это, а, хлопцы?!

– Молчи, салага, – цыкнул на него сержант Трошкин. – Я, братцы, сейчас совсем про другое думаю: чегой-то нас без оружия погрузили?

Красноармейцы негромко зашумели. В самом деле, ни у кого, за исключением командиров, перетянутых ремнями с пистолетными кобурами, не было видно даже завалящей винтовочки, не говоря уже о пулемете.

– Товарищ лейтенант, – окликнул Трошкин пробегавшего мимо взводного, – а что, мы так и поедем без оружия?

Лейтенант резко затормозил. Задумчиво взглянул на настороженно замерших бойцов, помолчал немного, а затем вдруг широко улыбнулся и ласково сказал:

– А на хрена демобилизованным оружие? – и унесся дальше, прежде чем ошарашенные красноармейцы успели задать ему новый вопрос.

– Слыхали?! – только и смог вымолвить сержант, обводя товарищей круглыми глазами. – Демобилизованных! Что за фуйня, мне ж еще год трубить!

Станция гудела, словно разворошенный муравейник. Свистки паровозов, лязг металла, рев двигателей и… перекрывающий все эти звуки неумолчный людской ор создавали поистине фантастическую картину.

Подъехавшие красноармейцы, которых высадили из грузовиков, построили в походную колонну и повели к вокзалу на посадку, завороженно смотрели по сторонам, пытаясь уместить в голове невиданное доселе зрелище.

А посмотреть и в самом деле было на что. Метрах в пятидесяти от станции, прямо на путях, загадочно переливалась жемчужным блеском непонятная полукруглая конструкция, смахивающая на разрубленную напополам водную поверхность, поставленную на попа. Из нее то и дело выскакивали длиннющие составы с открытыми платформами, на которых теснились непривычного вида танки – с мощными длинноствольными пушками, приплюснутыми башнями хищных очертаний, незнакомыми пулеметами, – не менее странные броневики, тягачи, орудия и совсем уж диковинные машины с таинственными тубусами всевозможных размеров на станинах.

Иногда проскакивали поезда с пассажирскими вагонами, откуда на растерянных красноармейцев с любопытством глазели одетые в странную форму с чужеродно выглядевшими старорежимными погонами люди. Они что-то весело орали, высовываясь из окон, махали руками замершим на перроне красноармейцам, но понять что-либо в царившем на станции шуме было попросту невозможно. Единственное, что разобрали более-менее, это фразу: «Салют, предки!», но и она особой ясности не принесла.

– Кто это, товарищ сержант? – тихо спросил у Трошкина Колесов, опасливо косясь на очередной эшелон. Сержант ничего не ответил, пожав плечами. Он вовсю рассматривал диковинную пачку, брошенную ему одним из пассажиров прямо из окна. Красно-белая коробка с вязью чужестранных букв, незнакомый аромат, непривычно тонкие, с фильтром, папиросы.

– Ма-ар…марл…марлборо, – с трудом прочел сержант и неуверенно предположил: – Англичане, что ли?

Низкий гул, донесшийся с небес, заставил бойцов судорожно задрать головы. Над станцией, пара за парой, проносились над землей с огромной скоростью странные самолеты без винтов. Сначала небольшие, затем побольше, а в конце совсем уж огромные, похожие на гигантских белых лебедей. Все они выскакивали из парящего чуть пониже облаков большущего зеркала, покрытого уже знакомой жемчужной рябью.

– «Тушки», – сказал кто-то рядом с остолбеневшим Трошкиным. Сержант закрыл разинутый от удивления рот и медленно повернул голову. Коренастый капитан с голубыми петлицами летчика провожал загадочные самолеты тоскливым взглядом побитой собаки.

– Ч-что?

– Я говорю, «тушки», – не слишком понятно объяснил капитан. – Сто шестидесятые. – Помолчал, а затем обидчиво добавил: – А нас не берут. Говорят, не потянем… Эх, – скрежетнул он вдруг зубами, – я же в Каче одним из лучших был, а меня какой-то хреновиной проверяли и сказали, что я перегрузок не выдержу. Представляешь, сержант?! – лицо его задрожало от обиды.

– А это вообще… наши? – осторожно спросил Трошкин капитана. – Ну, самолеты в смысле, танки. И вообще…

– А чьи же еще? – несказанно удивился летчик. – Конечно, наши. Самые что ни на есть! Только… нездешние.

– Как это, – не понял Трошкин, – из другого округа, что ли?

– Ага, – засмеялся капитан. – Из другого. Совсем другого!.. Ладно, бывай, пехота, вон мой поезд подходит.

Сержант проводил его глазами, а затем, привлеченный шумом, повернул голову. Несколько энкавэдэшников вели мимо них странную компанию небритых разновозрастных мужичков, одетых кто во что горазд, но вооруженных до зубов, угрюмо переругивающихся со своими конвоирами.

– Граждане «засланцы», я вам еще раз повторяю, не нужно никакой самодеятельности – у нас ведь здесь плановое хозяйство, – усталым сорванным голосом хрипел высокий капитан госбезопасности со знаком «Почетного чекиста». – Вы же видите сами, все, что нужно, к нам поступает в достаточном объеме. А если кто-то из вас желает отслужить по контракту, то нужно обратиться в военкомат по месту жительства в вашем времени. А сейчас мы примем у вас по описи оружие, артефакты и прочее оборудование и отправим вас обратно… Нет, танк мы вам в качестве сувенира не оставим, даже не просите! И атомную бомбу тоже… Железный Крест? А что, вы уже успели прогуляться по немецким тылам на сопредельной территории?!.. Это безобразие! Ну в самом деле, неужели вы не понимаете, что могли испортить нам всю операцию? Мы столько времени заманивали фашистов, а вы… Эх, взрослые ведь люди!.. Собак своих уберите, пожалуйста! Желательно всю свору. Благодарю!

– С Харькова кто есть? Трошкин! Сержант! Да, я тебе говорю. Ты ж у нас вроде с Харькова будешь? – лейтенант теребил превратившегося в соляной столб сержанта. – Тебе нужно в здание вокзала пройти. Держи вот документы.

– А что, разве я не со всеми?

– Какое там, – устало вздохнул взводный. – Тут ведь какая загогулина выходит, – он немного помялся, – нету больше твоего Харькова! Совсем нету…

День дурака

– Гудериана под Большими Дятлами надо было в обход, через сельсовет брать, а не в лоб через речку переться, – авторитетно заявил Лисов и подлил себе в блюдце из пузатого чайника, расписанного подсолнухами.

Военачальники возбужденно загомонили, обсуждая сказанное личным порученцем Сталина.

– Товарищ Лисов, да вы один целой общевойсковой, да что там – гвардейской! – армии стоите, – провозгласил Еременко, оглядываясь в поисках поддержки на остальных генералов. – И откуда вы только свали… то есть я хотел сказать, все знаете!

– Работать надо! – внушительно сказал Илья, шумно прихлебывая густую черную жидкость. Генералы с интересом принюхивались – почему-то чай известного поэта-песенника пах дорогим французским коньяком. – Вот товарищ Абакумов, – глава «Смерша» обреченно поднялся из-за парты под злорадные смешки, – на прошлой неделе провел трехчасовой сеанс «Морского боя» с адмиралом Деницем по каналам правительственной связи, – Виктор Семенович побелел и стал закатывать глаза, – и по ее итогам утопил три вражеских крейсера. Молодец! – Абакумов резко передумал падать в обморок и победоносно оглядел товарищей.

– Да ему Тонина два сидюка с точным расположением всего кригсмарине передала, – тут же наябедничал нарком ВМФ Кузнецов. – Будь у меня такая информация, я бы фрицев вообще без кораблей оставил!

– Клевета! – горячо возразил Абакумов. – Форменная клевета! Мы, можно сказать, ночей не досыпали, всю свою агентуру на уши поставили…

– Тоже мне, чебурашки! – вполголоса протянул Жуков. Ему до сих пор являлся в страшных кошмарах меховой уродец в буденовке и с оскаленной пастью, подаренный Верховным на прошлый Новый год с подачи Лисова, наладившего подпольное производство этих чудовищ. Говорили, что три полка дальней авиации разбрасывают их над Германией, сея панику среди гражданского населения. – Виктор Семенович, вы бы лучше объяснили нам, почему так замедлилась проверка вышедших из окружения?

– А что я могу, – взвился Абакумов, – мои следователи уже с ног сбились – кого ни начнут допрашивать, обязательно на очередного махровца наталкиваются. А они, сами знаете, ребята резкие – чуть что не так, сразу или бока мнут, или норовят себе подмогу вызвать. А это или танковая дивизия, или целый ракетный дивизион! И, что интересно, в последнее время они словно взбесились – на всех направлениях чуть ли не посреди белого дня через линию фронта прут. С обозами, пленными, трофеями – немцы уже позиции бросают и потихоньку бежать начинают. Кричат, что с русскими варварами воевать невозможно – у них, мол, одна армия на фронте, а еще одна в тылу – и какая сильнее, совершенно непонятно.

– Махновцы?! – несказанно удивился недослышавший руководителя «Смерша» Буденный. – Неужто еще остались? Да, выходит, не всех мы в гражданскую порубали…

– Да спите уже, Семен Михалыч, – недовольно бросил Шапошников. – Это не те махновцы – эти правильные!

– Кхе-кхе, – смущенно откашлялся Лисов. – Каюсь, мой косяк! Это я друганам приглашение на свадьбу разослал. Ну не рассчитал маленько… Не, вы поймите, если б я забыл кого, они и без приглашения приперлись бы, только еще и злые!

– А сейчас они, выходит, добрые? – недоверчиво поинтересовался Берия. – Мне вчера пришлось товарищу Сталину заявку подавать на развертывание трехсот дополнительных лагерей для пленных – Сибири уже не хватает! А куда нам после англичан вывозить прикажете? Вы уж, товарищ Лисов, как-то побыстрее со свадьбой заканчивайте. Или вообще скажите, что она уже прошла, а?

– С ума сошли?! – Илья даже поежился. – Они ж тогда вообще здесь все разнесут! А нам еще сады на Марсе нужно успеть разбить, к Юпитеру… ох, что-то разговорился я! – Прославленный разведчик торопливо заткнулся. Все находившиеся в комнате разочарованно загудели. В глазах прославленных военачальников еще виднелись отблески пожарищ на далеких планетах, армады боевых космолетов с алыми звездами на бортах и толпы сиреневокожих инопланетянок, радостно приветствующих своих освободителей охапками ярко-оранжевых ромашек.

– Ну вот, опять на самом интересном месте! А я только-только сметы освоения Меркурианской Советской республики принялся составлять! – молодой, но очень перспективный хозяйственник Алексей Косыгин огорченно взмахнул рукой и выключил ноутбук с красочной аббревиатурой «MicroHarkov» на крышке.

– По-моему, товарищи, вы забыли, какое сегодня число? – вкрадчиво поинтересовался Лисов, едва сдерживая глумливую ухмылочку.

Все торопливо повернули головы к настенному календарю.

– Первое апреля! – ахнул Жуков. – Так это что, был… РОЗЫГРЫШ?!!

– Ну-ууу… почти, – скромно потупился Лисов, пряча прощелыжные глазки. – Основная хохма в кабинете… у Самого, – он неопределенно махнул рукой.

– А что там? – осторожно поинтересовался Берия. Прошлогодняя первоапрельская шуточка со стриптизершами, выскакивающими из стола Верховного под звуки кавер-версии «Интернационала», исполненного оркестром Утесова, аукалась ему до сих пор.

– Да так… мелочи, – загадочно ухмыльнулся Лисов, пряча за спину кусок мела, ведерко с клеем и кусок бикфордова шнура. Присутствующие занервничали…