Текст книги "Маятник Смерти. «Оборотни» Спецназа"

Глава 4

Здраво рассудив, что вся истинная документация по проведенной нашими исследовательскими группами работе до сих пор мирно пылится в госбезовском архиве, я позвонил своему старому, армейскому еще, товарищу, а ныне капитану ФСБ, с просьбой помочь в этом несложном, как мне казалось, деле. Он тоже не усмотрел в моей просьбе ничего особенного. Если штатный сотрудник соседнего силового ведомства запрашивает какую-то информацию, пусть даже не делая официального архивного запроса, значит, она ему действительно необходима. За годы нашей с ним службы и дружбы мы иногда помогали друг другу, особенно я. Петька – так его звали – был оперативником одной из служб, и ему частенько требовалась информация из нашего архива.

Предмет моей просьбы его тоже не особенно удивил. Нужно – значит нужно. Тем более что я в общих чертах обрисовал ему ситуацию с найденными документами, да и шестьдесят прошедших лет почти наверняка гарантировали снятие грифа секретности. Собственно, именно поэтому я и позвонил ему по обычному телефону – не подстраховался, как учили когда-то, вот и подставил парня, и сам подставился…

Впрочем, в тот вечер ни я, ни он ничего не заподозрили. Петька пообещал разузнать, что к чему, а я – поподробнее рассказать всю удивительную историю моего деда. Дня через два Петр перезвонил мне на мобильный и мрачным голосом сообщил, что его, точнее мой, запрос вызвал какие-то не слишком понятные движения и явно не соответствующий моменту интерес, и что нам необходимо встретиться. Мы договорились следующим утром увидеться где-нибудь в людном месте – и…

И я опоздал. Не учел утренних пробок на дорогах и опоздал. Совсем чуть-чуть опоздал, минут на пять. И это спасло мне жизнь.

Матеря всех на свете автомобилистов вместе с их стальными конями, очередным бензиновым кризисом и наглыми гайцами, я, наконец, перестроился в крайний ряд и собрался припарковаться. Петька стоял на тротуаре метрах в тридцати впереди и нервно курил, высматривая меня в потоке машин. Я уже приготовился просигналить, привлекая его внимание, но в этот момент мою «девятку» опасно подрезала не первой свежести иномарка с затемненными, практически черными стеклами, метнувшаяся к бровке откуда-то из второго или даже третьего ряда. И прежде чем я успел выругаться и возмущенно засигналить вслед наглецу, автомашина резко тормознула около Петра.

В отличие от меня, он, похоже, все понял сразу: отшвырнул целлофановый пакет, который держал в руках, и прыгнул в сторону рекламного щита на массивной металлической опоре. Впрочем, успеть он все равно уже не мог – из темного салона ударила короткая автоматная очередь, наискосок прочертившая грудь и живот моего товарища. Автомашина тут же взревела двигателем и, взвизгнув нещадно стираемой об асфальт резиной, рванула с места. Все заняло от силы секунды три – люди на остановке неподалеку еще только оборачивались на звук выстрелов, а машина уже уносилась прочь.

Останавливаться я не стал – сработали инстинкты самосохранения. Все еще не в силах отвести взгляд от скрючившейся на тротуаре Петькиной фигурки, боковым зрением я наметил небольшой просвет в потоке несущихся автомобилей и резко взял с места, вбивая туда свою «девятку». Не обращая внимания на визг тормозов и истерические сигналы за спиной, я перескочил в следующий ряд, неожиданно оказавшись на две машины позади зловещей иномарки. Подобное соседство меня не устраивало. Преследовать киллеров, наверняка фээсбэшных, я не собирался.

Выбрав подходящий момент, я до отказа вывернул руль влево и через двойную сплошную полосу вылетел на встречную. Ощущая себя юным Скайуокером во время гонок на реактивных скутерах, я каким-то чудом увернулся от маршрутной «Газели» и еще какой-то машины и, едва не вылетев на тротуар, выправил автомобиль. Да уж, случайным свидетелям сегодня будет о чем поговорить… Сжав зубы, я вдавил газ, выжимая из верной «девятки» все возможное и невозможное и стремительно удаляясь от места несостоявшейся встречи.

Прости, Петя, так уж получилось, друг! Если бы я только знал! Разведчик хренов – дед ведь предупреждал, чтоб был осторожнее! Так нет, расслабился, спецназ, блин… Так что, прости, Петр Евгеньевич; а я уж постараюсь сделать так, чтобы они сильно об этом пожалели. Очень сильно пожалели!..

Свернув на первом же повороте с центральной улицы и основательно поплутав по переулкам, я решил все-таки ехать домой, ибо обдумав все случившееся, пришел к выводу, что сейчас мое главное оружие – верно просчитать возникшую ситуацию. Если они, зная из наших с Петькой телефонных переговоров о времени и месте встречи, собирались завалить обоих, повторять попытку прямо сейчас не станут. По крайней мере, до сегодняшней ночи. Если же это был акт устрашения для меня – что скорее всего! – и им нужны дедовские документы, о которых я тоже ухитрился растрепать по телефону, то у меня тем более есть время. Скорее всего, они вначале свяжутся со мной и выдвинут свои требования – или ультиматум, что более вероятно. Тем более что «хвоста» за мной не было, это сто процентов: я ж не зря круги по переулкам и дворам наматывал. А значит, как ни крути, надо ехать домой. Ехать и готовиться к худшему, поскольку в живых меня все равно не оставят. Смысла нет. Как говаривал герой одного старого фильма: «он слишком много знал»…

Как бы оно там ни было, подъезжая к дому, я уже имел почти сформировавшийся в голове план действий. В меру авантюрный, в меру реалистичный и в меру безумный. По крайней мере, оставалась надежда, что просчитать все мои действия они не смогут. Да, конечно, любой нормальный человек, пусть даже и трижды спецназовец, в подобной ситуации задергается, наделает глупостей и попытается скрыться, «залечь на дно». За квартирой уже наверняка следят – и, скорее всего, следили все эти дни. Вот и пусть видят, что я вернулся. Могу даже подыграть им, изобразив смятение чувств, нервное выскакивание из машины, роняние на землю ключей и прочую истерическую муть. Запрусь в квартире и буду ждать их следующего хода. Официально они мне ничего предъявить не смогут, а неофициально… Я хоть и лоханувшийся, но все-таки спецназ ГРУ – справлюсь. Не впервой…

Поднявшись на свой этаж, я отомкнул дверь, попутно убедившись, что в квартире пока еще никто не побывал, и устало плюхнулся в кресло. Ну, что ж, до дома мне позволили добраться живым, значит, имеет место второй вариант действий оппонентов. Впрочем, я и не сомневался. Убивать меня вместе с Петькой не собирались. Ладно, ждем звонка…

Сходив на кухню, я по-быстрому сварганил себе парочку бутербродов, вытащил из холодильника бутылку пива – и поймал себя на мысли, что инстинктивно стараюсь передвигаться таким образом, чтобы не оказываться напротив окон. Ощущение было не из приятных, так и до паранойи недалеко, а это уже не есть хорошо! Спокойствие, в том числе и душевное, сейчас для меня тоже оружие.

Они позвонили примерно через час, когда я уже успел усомниться в правильности своего умозаключения относительно второго варианта. Взглянув на пустое табло определителя номера (ха, а чего я, собственно, ожидал?!), я принял звонок:

– Слушаю.

Мне ответил хорошо поставленный и уверенный в правоте собственных слов голос:

– Здравствуйте, Юрий Владимирович! Я думаю, представляться и объяснять, чем вызван мой звонок, нет необходимости, верно?

– Допустим, – я дотянулся до дымящейся в пепельнице сигареты и повторил, затягиваясь: – Допустим, не надо.

– Это уже радует. Тогда я, с вашего позволения, сразу перейду к делу. У вас есть кое-что, что неким образом принадлежит нам. И нам бы хотелось получить это назад, ну, скажем так, добровольно. Очень хотелось!

– Допустим и это, – я поудобнее расселся в кресле. – И?

– И у вас, по-моему, проблемы со словарным запасом, – еще не раздраженно, но уже где-то близко к этому, ответил невидимый собеседник. – Мы могли бы где-нибудь встретиться?

– Не думаю. Если это «кое-что», неким образом принадлежащее вам, вас действительно интересует, можете прийти и забрать, – закинул я пробную удочку: от того, что именно он сейчас ответит, многое зависит. Не все, конечно, но многое.

Он ответил почти сразу. И примерно так, как я и ожидал:

– Хорошо. Только не сейчас. Возможно, вечером или завтра утром. Я вам перезвоню. И убедительная просьба: дождитесь моего звонка и… не наделайте глупостей. Просто посидите дома. Мы вам верим… пока.

Ну, вот и все, похоже, моя судьба предрешена. Мой собеседник прекрасно знал, что я не соглашусь на встречу. А насчет повторного звонка? Да тоже понятно: не в его компетенции принимать окончательные решения, особенно такие решения! Нужно согласовать с вышестоящим начальством, получить «добро» (негласное, конечно)…

Весь остальной разговор, в принципе, был уже неважен, однако сдержаться я все-таки не сумел:

– Не наделать глупостей, как Петька? Вы об этом? Похвальная откровенность, особенно по телефону!

Но сбить с толку моего визави оказалось непросто:

– О чем вы? Гибель нашего сотрудника Петра Невтерова – трагическая случайность, к которой моя служба не имеет ни малейшего отношения. Роковое стечение обстоятельств. В последнее время он занимался расследованием по одному весьма непростому делу. Чистый криминал. Увы, даже нам не всегда удается достойно защитить своих сотрудников от посягательств преступного мира.

Я, конечно, отнюдь не ангел и, уж конечно, не благородная девица, но такого стерпеть просто не смог и, сжав зубы, рявкнул в трубку:

– Жду вашего звонка в течение двух часов! Затем начну спускать эти долбаные бумажки в унитаз. Все!

Трубку я все-таки положил первым, получив от этого пусть крохотное, но моральное удовлетворение.

Итак, при всей скоротечности этого дурацкого разговора, все, что хотел, я, в общем-то, узнал. Нет, я, конечно, не большой мастер тайных дезинформационных войн и уж точно не гениальный «аквариумный» аналитик, способный в тиши кабинета просчитать поведение противника на много ходов вперед, могу и ошибаться, но кое-что тоже понимаю. Почему они не попытались обыскать квартиру, пока меня не было? Да потому, что и представить себе не могли, что папка с документами, ради которых они готовы идти на любые жертвы, просто лежит в ящике письменного стола! Им и в голову не могло прийти, что я не спрячу их где-то, не отдам кому-то на хранение, а закину в стол, просто-напросто поленившись запереть в сейф. Вот потому-то я и жив еще, потому и квартиру мою пока не тронули: просчитали, твари, мою реакцию на Петькину гибель, знали, что вернусь сюда. Я для них теперь, как зверь в клетке: еще опасный, но уже запертый на надежный замок наружного наблюдения. Хотя, ладно, это был еще и не разговор, а так, легкое зондирование почвы. Главное впереди, и от того, как я отыграю следующий раунд, будет зависеть очень и очень многое. А пока можно немного расслабиться и заняться более насущными делами. Например, собрать вещи к предстоящему путешествию, а в том, что оно свершится в самое ближайшее время, я уже не сомневался. Тем более что больше мне и делать-то особо нечего: телефон на жесткой «прослушке», в Интернет мне тоже дорога заказана, можно и не проверять, у провайдера наверняка началась какая-нибудь авральная профилактика, в связи с чем «приносим свои извинения нашим постоянным абонентам, выхода в Сеть сегодня не будет».

Упаковав все самое ценное и необходимое в кейс и спортивную сумку, я задумчиво посмотрел на проклятую папку, мирно лежащую на столе. Скажу честно – было сильнейшее искушение исполнить обещанную телефонному собеседнику угрозу и спустить все это добро в унитаз, предварительно еще и разорвав на мелкие кусочки.

Сморгнув – да нет, глупости все это! – я решительно открыл ее и отсортировал документы. Часть перекочевала в кейс, часть осталась на прежнем месте. Там, куда я собираюсь, мне вряд ли понадобятся медицинские отчеты о здоровье фюрера и обслуживающего персонала Ставки и прочая муть. Добавив в папку увесистую стопку принтерных распечаток найденных в инете статей, посвященных, сами понимаете, чему, – майор Кондратский не жадный, читайте на здоровье! – я запер ее в сейф. Так, с этим покончено. Теперь звонок…

Который, как я и предполагал, не заставил себя ждать. Хотя и ухитрился прозвучать неожиданно: шалят нервишки-то! Нехорошо. Выждав до седьмого сигнала (никакой психологической подоплеки, просто мне так захотелось), я взял трубку:

– Слушаю…

– Не слишком-то вы ждете моего звонка! – с притворным укором сообщил знакомый голос, все такой же властно-самоуверенный, что и часом раньше.

– Извините, в туалете сидел, – не удержался я. – Едва успел!

Трубка помолчала, вероятно, пытаясь обнаружить в моих словах скрытый глубокий смысл. Не нашла:

– Гм… ну, ладно. Завтра в восемь утра вам подходит? Я приеду лично.

– Почему бы и нет? Подходит. Вот только…

– Что только? – неискренне напрягся собеседник (ай-яй-яй, переигрываешь, дядя!). – Мне показалось, мы обо всем договорились?

– Не совсем, – я мысленно глубоко вздохнул и забросил уже не пробную удочку, а огромного жирного червяка, мою главную приманку. – Мы договорились, конечно, но… Меня интересуют гарантии.

– Гарантии чего? – якобы не поняли на том конце провода.

– Гарантии моей неприкосновенности и безопасности, – я был сама любезность и кротость. – Пустяк, а приятно, правда?

Мой «непонятливый» визави, имени которого я так и не узнал, хмыкнул:

– И каких же гарантий вы хотите? Письменного заверения директора службы безопасности? Или сразу Президента?

Ты смотри-ка, открыто называет свою контору по телефону?! А вдруг шпиены подслушают?! Нда, порасслабились они там все…

– Ну что вы, – якобы принимая его игру, ответил я. – Думаю, мы решим все между нами – ведь вы мне верите… пока?

– У вас хорошая память, Юрий Владимирович. И давайте не будем больше ерничать. Чего вы хотите?

– Билет на самолет. Рейс завтра, в десять двадцать два утра. Беспересадочный, до Лондона. Это с вашей стороны. Теперь с моей: документы лежат в сейфе, который я заминирую. Вы ведь помните, кто я такой? Наверняка успели просмотреть мое личное дело? А значит, понимаете, что я свои награды не по выслуге лет получал. Минно-взрывное дело входит в число прочих моих талантов, так что не надейтесь, сделаю как надо. Так вот, завтра мы вместе поедем в аэропорт, где вы лично посадите меня в самолет – и, пожалуйста, позаботьтесь про всякие таможенные условности. На борту я сообщу вам, как обезвредить мою систему. Взрывать авиалайнер, да еще и иностранной компании, вы не посмеете, так что у меня есть реальные шансы. Я ясно все объяснил?

Проговорив этот заранее придуманный и продуманный текст и надеясь, что был при этом достаточно убедительным, я буквально затаил дыхание. Все-таки психологическое противостояние не мой конек, я ж «пес войны», помните? Вот он, момент истины: я дал противнику всю информацию к размышлению. Во-первых, подтвердил, что документы у меня дома, во-вторых, дал понять, что не собираюсь из-за них погибать и хочу выпутаться из этой истории, и, в-третьих, обговорил сроки. Все должно решиться до завтрашнего утра.

Теперь его ход, и, надеюсь, его я тоже правильно просчитал…

Ответили мне не сразу – сначала выдержали соответствующую моменту психологическую паузу:

– Гм… а вы молодец, своего не упустите. Думаете, получится?

– Почему нет? – в меру беззаботно спросил я. – Вам проще меня отпустить, чем соскребать обгорелые остатки своих драгоценных бумажек со стен.

– Вы так уверены в своих силах? И в том, что мы вас отпустим?

– Представьте, уверен. В случае чего, вы потеряете больше, чем найдете… в моем лице. Даже если решите рискнуть и заполучить меня для, гм, задушевного разговора, два часа я в любом случае продержусь, а потом уже будет все равно.

– Простите, не понял? Какие два часа? – не то сыграл, не то и вправду не понял собеседник.

– А у меня просто таймера другого нет! – бесхитростно и жизнерадостно пояснил я. – Только на сто двадцать минут. Если не обезвредить систему раньше – бум! – и все.

– Гм… Ну ладно. А почему Лондон? Идете стопами Резуна-Суворова? Или у вас в ГРУ все так бегут?

– А с чего вы взяли, что я бегу? Я в отпуске и имею право провести его остаток за границей. Кроме того, я там, как вы понимаете, не задержусь…

– А паспорт, виза, деньги? – использовал свой якобы последний аргумент мой неавторизованный визави. – Это что, тоже нам делать? До завтрашнего утра?

Я мысленно захохотал: получилось! Сейчас он начнет для виду слегка торговаться, переносить сроки, затем нехотя согласится на предложенный мной изначальный вариант. Но играет он хорошо, снимаю шляпу и швыряю цветы под ноги. Браво, бис! Станиславский бы, пожалуй, поверил. Только я вот недоверчивый попался… к счастью.

– Это вас не должно волновать. Мои проблемы.

– Хорошо. Я должен посоветоваться. Как вы понимаете, подобные решения не может принимать один человек, – изображая мучительные сомнения, ответил он. – Все-таки государственная тайна.

– Может, может! – решил подыграть я. – Или ответ сейчас, или мы не договорились. Буду умирать с музыкой…

Молчание и едва слышный, вроде бы тщательно скрываемый вздох. Пауза. И исполненный глубочайшей печали из-за необходимости «идти на уступки» и «рисковать положением» голос в трубке:

– Хорошо, мы договорились. Завтра, в восемь, у вас дома.

– Бизнес-класс меня вполне устроит! – «с облегчением» рявкнул я в ответ.

– Туристический класс, – твердым, как кевларовая пластина бронежилета, голосом отчеканила трубка. Ай, молодец, какой накал эмоций, какие бразильские страсти! Актерище! – До свидания.

На этот раз первым отбой дал он. А я обессиленно опустился в кресло. Психологическое напряжение, оказывается, выматывает ничуть не хуже физической нагрузки: я будто километр с полной боевой выкладкой пробежал на скорость!

Что ж, и этот тайм мы уже отыграли. И вроде бы неплохо. Похоже, он мне поверил. Значит, выбора у него теперь нет – либо отпустить меня (что, конечно же, невозможно), либо решить проблему иначе, причем не позднее восьми часов завтрашнего утра. И даже раньше: меня обязательно надо убрать до того, как я включу таймер.

Ну, наконец-то хоть какая-то определенность!..

Остаток дня прошел в сплошных трудовых заботах по подготовке к встрече нежданных гостей, чей грядущий визит больше не вызывал уже ни малейших сомнений. Дольше всего я провозился с тем самым временным электропроводом между коридором и спальней, о котором рассказывал вам в самом начале. По закону подлости во всей квартире не нашлось ни одного куска кабеля, и мне пришлось, тихо и беззлобно матерясь, изымать его у дедовой настольной лампы и недавно приобретенной микроволновой печи. Наконец все было закончено и опробовано, я плотно поужинал, почистил «спецмакаров», очень удачно и к месту доставшийся мне во время одной из последних боевых командировок, и, выключив во всей квартире свет, уселся в кресло в спальне.

Мне предстояла долгая и бессонная ночь.

Они пришли ровно в половине четвертого.

Остальное вы знаете.

Глава 5

От машины, уже наверняка присутствующей во всех ориентировках, я избавился километров за сто с небольшим от Москвы. Просто аккуратно припарковал ее в приглянувшейся лесопосадке неподалеку от какого-то райцентра и остаток пути до городка протопал пешком. Результат меня вполне удовлетворил: с дороги машина не видна, а, зная менталитет нашего народа, я не сомневался, что, обнаружив ее, большинство местных жителей не побежит заявлять о находке в милицию. Вернее, может, и побежит, но сначала снимет с бесхозной тачки все более-менее ценное и понаставит где ни попадя своих «пальчиков». Что меня очень даже устраивало. Отпечатков будет много, а машины останется мало. Кроме того, стоя на закрытом железнодорожном переезде в нескольких километрах отсюда, я незаметно закинул свой выключенный мобильный в кузов проезжавшего мимо грузовика. Не знаю, может, и перестраховался, но рисковать после всех событий прошлой ночи мне почему-то не хотелось.

Небольшой уютный городок приятно порадовал меня провинциальной неспешностью, вполне приличной и недорогой кафешкой, расположившейся в стороне от трассы, и наличием стоянки транзитных водителей-дальнобойщиков. Значит, местный люд привык к незнакомцам, и оставался шанс, что мое появление тоже останется незамеченным. Перекусив в кафе, я несколько расслабился и, неторопливо потягивая пиво за столиком в самом углу небольшого зала, задумался, в который уже раз прокручивая в уме план дальнейших действий. Пока мне все еще везет, но везение, как известно, штука капризная и ненадежная.

Итак, первая половина моего плана прошла очень даже ничего. Я на некоторое время оторвался от преследователей и, что намного более важно, вырвался из города. Нет, не буду спорить, возможно, кому-то было бы гораздо проще затеряться в огромном мегаполисе, раствориться среди миллионов людей, сбить со следа идущих по пятам ищеек и залечь на дно. Но меня, к сожалению, готовили совсем к иным условиям боевого обитания: я диверсант, «пес войны», и мне нужен хотя бы минимальный оперативный простор. Нет, я тоже умею прятаться, и, пожалуй, легко дам в этом деле фору самому искусному представителю спецназа любого из соседних ведомств, но город – это не мое. Одно дело скрытно появиться в самом охраняемом населенном пункте мира, выполнить свои диверсионные обязанности и так же скрытно уйти или прорваться с боем, и совсем другое – прятаться в родной Москве, боясь взглянуть в глаза любому менту, которого, если он тебя вдруг узнает, придется тихо и безжалостно ликвидировать. Впрочем, это уже никому не нужная лирика…

А суровая проза жизни в том, что я вырвался на вожделенный оперативный простор и сижу, попивая пивко, в тихом провинциальном кафе. Теперь мне предстоит сменить средство передвижения и добраться до Винницы. Знать бы только, зачем мне это нужно и что я, собственно, хочу там найти?..

Ладно, на месте разберемся. Я встал с пластикового кресла и, расплатившись, вышел на улицу. Чем хорош город, так это тем, что в нем всегда можно разжиться транспортом. Здесь же с этим определенные проблемы. Все и вся на виду; да и не привык местный люд парковать авто на улице – у каждого свой двор, гараж или, на худой конец, какой-нибудь навес. Н-да, об этом я как-то не подумал. Плохо. Опять же, непрофессионально. Отпуска расслабляют…

Выход я бы все равно, конечно, нашел, но судьбе было угодно распорядиться иначе. По дороге неторопливо катила здоровенная фура с питерскими номерами, глядя на которую у меня моментально родилась неплохая на первый взгляд идея. Еще даже не решив, какой легенды буду придерживаться, я поднял руку и без особой, впрочем, надежды махнул водителю. К моему удивлению, машина притормозила, и из кабины высунулся молодой парень-шофер:

– Подвезти, дядя? Тебе куда?

Усмехнувшись «хорош дядя, да я всего-то лет на десять тебя старше!», я протянул ему свое фальшивое удостоверение. Пусть послужит в последний раз, все одно выбрасывать.

– Если вы не в сторону Москвы, то я с вами. Служебная необходимость! – важно и с соответствующим моменту выражением добавил я.

– Ну, садись. Раз надо. Жалко, конечно, что служебная…

– Почему ж жалко-то? – Я забросил в кабину сумку и кейс и забрался сам.

– Да думал просто так подвезти, потрепаться. Скучно мне, напарник после ночи дрыхнет, а мне че-то поболтать охота.

– А что, если я по служебной необходимости, так со мной и потрепаться нельзя?

– Можно, конечно. – Парень взглянул в боковое зеркало и прибавил скорость. – Только знаю я вас: то не спрашивай, это не спрашивай, государственная тайна… А я люблю, когда по душам. Дорога – она такая штука, майор, к откровенности располагает.

Обернувшись к водителю, я улыбнулся и пожал плечами:

– Со мной можно и по душам. У меня самого настроение такое… откровенное. А вы куда, кстати, едете-то?

– А тебе куда надо? – не отрываясь от дороги, вопросом на вопрос ответил он.

– Мне бы до любой железнодорожной станции, где проходят пассажирские поезда, – чуть помедлив, я все-таки добавил: – На Украину. Есть тут такая?

О том, что такая есть, я уже знал из найденной в бардачке брошенной машины карты.

– Ага, есть. Километров тридцать. Только нам не совсем по пути. Мы тебя высадим на развилке, а там или пешкарусом дотопаешь, или, может, подвезет кто. Идет?

Я кивнул и незаметно рассмотрел своего собеседника более внимательно. Молодой, лет двадцать пять, может, чуть старше; стандартная для дальнобойщика короткая стрижка и футболка без рукавов. В общем, ничего особенного. А вот наколка на плече – знак ВДВ и надпись «ДМБ-95» под ней – показалась мне куда более интересной. Так же, как и небольшой округлый шрам на бицепсе. Очень типичный шрам.

Перенимая его манеру обращения, я спросил:

– Где воевал, десант?

Парень бросил на меня быстрый оценивающий взгляд:

– Там, где ты и подумал. Первая чеченская. Из-под Грозного прямо в госпиталь. И на дембель.

– Ясно. Жарко там было. Хоть и зима…

– Тоже бывал?

– Бывал. – Я поудобнее устроился на сиденье и неожиданно подумал, что в нашем разговоре ощущается довольно явная напряженность. Или мне показалось? Пока я размышлял над этим, шофер неожиданно сказал:

– Короче, это, майор, хорош вежливость разводить! Видел я ориентировку на тебя – километрах в двадцати отсюда менты все машины останавливали, фотку твою показывали. Потому и тормознул. Понимаешь? И «ксиву» свою гэбэшную выкинь, в ориентировке ясно сказано, из каковских ты…

Я молча кивнул: а что тут скажешь? Значит, все-таки успел проскочить, как и рассчитывал. Хотя, конечно, быстро они среагировали.

А шофер продолжил, неожиданно сменив тему. Точнее, вернувшись к старой:

– Мы тогда, зимой, в окружение попали. Почти все наши там и полегли, а кто остался – в подвал забились, на той площади, ну, ты в курсе, и оборону держали. Думали – все, звездец котятам. Уже отходную себе готовили, чтоб в плен не сдаваться. И если бы не ваши, не разговаривали мы б сейчас с тобой, майор! Они уже под вечер к нам пробились да и вывели всех, кто остался. Так что я вашим жизнью обязан…

Я вновь кивнул. Историю этого ДШБ, попавшего в окружение в Грозном, я знал не понаслышке. Немногих оставшихся в живых вывел из окружения грушный спецназ, с боем пробившийся на площадь. Правда, сам я в той операции не участвовал, выполняя другое задание на противоположном краю чеченской столицы.

– Меня Толик зовут! – неожиданно представился парень, протягивая ладонь для рукопожатия. – Будем знакомы.

Я протянул руку в ответ.

– Юрий.

– Вот и познакомились, – резюмировал шофер. – А ты тоже там был? Вроде бы лицо знакомое?

– Был… Только не с теми, кто вас из окружения выводил. Хотя и недалеко.

– Ясно… Ты это, что там натворил? В Москве, в смысле? Ищут тебя конкретно.

– Да так, – я пожал плечами, еще не решив, стоит ли посвящать хорошего парня Толика в опасные подробности моих приключений. Он истолковал это по-своему и обиделся:

– Да не, не хочешь говорить – не говори. Я ж понимаю…

– Не обижайся! – я улыбнулся ему. – Ничего ты не понимаешь. Да и нет никакой тайны, просто иногда лучше не знать лишнего. Подставили меня, крепко подставили – и ни за что, в общем-то. За одно дело шестидесятилетней давности. И теперь на мне четыре трупа. Три я сам сработал, а четвертый, мой товарищ, из-за меня погиб. И все сотрудники госбеза – понимаешь, какое дерьмо?

– Да уж! – Толик глянул на меня с сожалением. – Попал ты, конечно! Слушай, мы, кстати, в Украину груз гоним – в принципе, можем подбросить, только вот наверняка менты на каждой развилке проверять станут. Если б тебя спрятать как-нибудь…

– Спасибо, десант, только я твое предложение принять не могу, извини. – Я решительно покачал головой. – Слишком опасно. На мне уже и так чужая кровь. Высадишь меня там, где вначале хотел.

Дальнобойщик обиженно засопел: похоже, решил, что я не поверил в искренность его предложения. Пришлось объясниться:

– Не обижайся, Толян, я, правда, благодарен тебе за помощь, только, понимаешь… это не твоя война. Вон у тебя и семья есть, вижу. – Я кивнул на обручальное кольцо на его пальце. – Ты о них думай в первую очередь. Сейчас они тебе важнее всего. И о напарнике своем думай. Крепко он у тебя дрыхнет, кстати. Что, ночь тяжелая выдалась? – перевел я разговор.

– Ладно, – вздохнул шофер. – Уломал, майор. А ночь… была там проблемка небольшая, переволновались мы с ним малехо. В дороге всякое случается. Вот он в лечебных целях стаканчик успокоительного пропустил, и на боковую.

– Разрулили?

– Ага. Мы, дальнобойщики, народ серьезный! – с гордостью подтвердил Толик. – Сами кого хошь напугаем! – Он полез куда-то под сиденье и вытащил видавший виды «ТТ».

– Во, классная пушка, любой «броник» пробьет! Не то что «макар»!

– Ну, положим, не любой, – я повертел «тэтэшник» в руках. – С рук брал? Или оттуда привез?

Толян меня понял:

– Не, не оттуда. Я ж через госпиталь комиссовался, все отобрали. Да и не до того было… после Грозного. В Питере взял, недорого совсем, а что?

– Паленый ствол, за ним, скорее всего, хвост будь здоров тянется, вот что! Потому и недорого. Смотри, не влипни с ним в историю. Будешь потом доказывать, что не верблюд.

Тут мне в голову пришла интересная идея.

– А давай махнемся? – я полез в сумку и вытащил дедов «вальтер». – Вот, раритет, но совсем новый. И абсолютно чистый, из него с самой войны никто не шмалял.

– Классная машинка! – У Толика аж глаза заблестели: пистолет ему понравился. – Только где ж я к нему патроны достану?

Я довольно ухмыльнулся и протянул ему запасную обойму и упаковки с патронами.

– Владей, только осторожно.

– Ну, спасибо, майор, мужики сдохнут от зависти! А ты с моим стволом не боишься?

– Да мне теперь, в принципе, все равно. На мне и без твоей паленой «тэтэхи» много чего висит. – Я проверил наличие патронов в обойме (пять штук, три Толян где-то растратил) и спрятал пистолет. – Так что не переживай, десант. Где мне выходить, скажешь?

– Угу. – Дальнобойщик обогнал междугородний автобус и немного сбросил скорость. Некоторое время мы ехали молча, затем перекурили, и Толик вновь заговорил:

– Скоро уже… Высаживать на дороге я тебя не буду, подвезу поближе. Правда, на саму станцию не поеду, там на въезде пост гаишный стоит, могут машину проверить, так что пойдешь сам. Ты там поосторожнее, – и тут же добавил с улыбкой: – Хотя не мне тебя учить, спецназ!

– Спасибо, Толик! – искренне поблагодарил я его. – Выручил ты меня. Я, честно говоря, думал, что у меня чуть больше времени было. Так что очень к месту ты со своей «Вольвой» оказался. Спасибо!

– Да ладно, – засмущался водитель. – Вон она, развилка, сейчас свернем и минут через пять будем на месте. Удачи, майор! И – спасибо! Увидишь кого из своих, кто там был, скажи, что мы их помним… Ну, ты понял.