Текст книги "Там, где мы служили"

Бам! Рывком затвора выбросив гильзу, Джек перезарядил М203, выстрелил второй раз. Выяснилось – последним.

– Все? – уточнил Иоганн. Поднялся, вынимая из ножен тесак. – Проверить, вперед! – и легкой, волчьей побежкой пошел вперед. Остальные поднимались следом…

Вытаскивая свой тесак, Джек вспомнил слова Дика о том, что тесаком придется и драться.

Навстречу шла более густая цепь солдат. Джек увидел: один из них нагнулся, резко взмахнул рукой…

Вскоре начали попадаться первые убитые. Сейчас это не были пятна – Джек ощущал густой темный запах крови, отчетливо видел в беспорядке, поодиночке и кучами валяющиеся на земле вперемешку с оружием и этой самой землей тела… Их было много. Очень много! Ноги Джека иногда погружались во что-то чавкающее, вроде неглубоких грязевых луж, – юноша старался не думать, что это такое.

Он впервые видел результаты боя. Настоящего боя… Шедший слева Дик нагнулся и резким ударом раскроил череп приподнявшемуся на локте махди – до подбородка. Джек поспешно отвернулся, моля судьбу об одном: чтобы никто не попался… живой.

– Хорошо сработали. – Лейтенант Фишер, приблизившись к Иоганну, ответил на «честь» и положил стволом на плечо свою монстроубойную «сайгу». В другой руке у него был клинок, но не стандартный «бобр», а длинный дирк[50]50
  Изначально – шотландский национальный кинжал с обоюдоострым клинком и рукоятью особой формы. «Фирд», в котором с самого начала было до 30 % шотландцев, сделал дирк культовым оружием своих хускерлов.


[Закрыть]. – Больше сотни успокоили. Да в Файране вы разом полсотни… Как твои новенькие?

– Да как обычно… Тут вот что… – Иоганн посмотрел по сторонам, словно опасаясь, что их подслушают. Солдаты бродили среди убитых, перекликались, посмеивались. – Ала Шамзи. В Файране уже храм соорудили. Мы нашли голову Радко.

Фишер шипяще выругался.

– Откуда берется только эта дрянь?! Я доложу капитану, а он дальше…

– Да чего это даст? Сожжем, а они опять… Наступать надо – наступать и чистить…

– Все сержанты – стратеги, – уже сердито сказал Фишер, – каждый рядовой – герцог Мальборо, каждый капрал – Веллингтон. Одно непонятно: какого дьявола войне конца не видно?!

– Ну… – Иоганн всем видом своим показал, что тут он бессилен.

Подошел командир третьего отделения, рыжий ирландец О’Салливан, веселый и смелый парень, на год младше Иоганна, уроженец того, что осталось от США. Небрежно положил швейцарцу на плечо руку в брассарде и перчатке:

– Молодчага! Лихо прищучил этих махди, они и пукнуть не успели! У самого-то штаны сухие?

– Не тебе сушить, если что, – без особой приязни ответил Иоганн. О’Салливан заржал, рубанул воздух рукой в салюте и отошел, посмеиваясь, к своим, встретившим сержанта таким же хохотом. – Лейтенант, – вдруг сказал Иоганн, – может, снимешь его? Подумай.

– За глаза говоришь?

– Я и в глаза скажу.

– А кого я поставлю? Поляка твоего? Или Джека?

– Поставь Лорбу.

Фишер отмахнулся.

– Станешь лоун стар – ставь кого хочешь, кем хочешь… А пока пип[51]51
  Звездочка на погоне – знак различия лейтенанта (англ. армейский жаргон).


[Закрыть] не заработал, делай-ка свое дело.

– Так я делаю. И вроде неплохо.

– Да, да… Завтра утром выдвинемся на предельный рубеж. Порознь. Направление у тебя на карте помечено. В течение суток будем вести разведку позиций бандосов. Ясно?

– Ясно, товарищ лейтенант.

– Ну и хорошо… О’Салливан! Мальвони!

– Разрешите идти? – отсалютовал Иоганн.

Фишер кивнул. Швейцарец ударил рука об руку с подошедшим Мальвони – высоким, очень флегматичным, совершенно не по-итальянски, темноволосым калабрийцем – и пошел к своим.

Второе отделение сидело и стояло вокруг Густава. Поляка трясло мелкой дрожью, губы прыгали. На лице Джека были написаны сочувствие и ужас. Остальные стояли хмурые, тоже сочувствовали, помалкивали. Анна качала головой. Елена, стоя рядом с Густавом, опершись на колено, что-то ему говорила, кое-как подбирая польские слова.

– Так, – сказал Иоганн. – Капрал Мастерс?

– Товарищ сержант… – Дик отвел взгляд. Помолчал.

– Я не понял, товарищ капрал! – Иоганн почувствовал, как и от разговора с лейтенантом, и от этой бестолковщины внутри у него закипает необычайная злость. И хочется ударить.

– Скапази[52]52
  Нервное расстройство (англ. армейский. жаргон).


[Закрыть], товарищ сержант, – не глядя в глаза, ответил Дик.

– Точнее, товарищ капрал, – мысленно Иоганн представил свою злость в виде мутных волн, плещущихся в мозгу. Он приказал этим волнам сжаться, скрутиться в крошечный плотный шарик и вытолкнул из мозга.

– Рядовому Д… Дем-бов-ском-му попался раненный осколками махди. Рядовой ударил его тесаком после приказа ланс-капрала Зильбера. Неудачно – в грудину, тесак завяз, махди начал биться, рядовой – дергать тесак… Вот, собственно, и все, товарищ сержант.

– Ничего необычного, – подняла голову Елена. – В конце концов, все проходят через это…

– Без этих сраных рефлексий, – возразил Эрих, опиравшийся на пулемет.

– Кто как, – оспорила Елена.

– Но он же, – Эрих кивнул, – не девчонка!

– Хватит! – спокойно повысил голос Иоганн. – Брому мы ему налить не можем, поэтому дайте ему рому, – сержант отстегнул от своего пояса вторую фляжку, передал Елене, – и пошли, ну?!

– Поднимайся, поднимайся. – Елена стала подтягивать Густава, чтобы он встал на ноги.

Андрей молча принял у нее фляжку, дал поляку глотнуть. Тот закашлялся:

– Идти надо.

– Что, отпаиваем водичкой невротиков? – послышался голос О’Салливана. – Лучше помашите перед ним веером и расстегните ему воротничок!

Все разом обернулись. Рыжий сержант стоял рядом, сложив руки на дробовике, висящем поперек груди.

– Иди отсюда, – хмуро посоветовал Иоганн.

– Конечно-конечно, – ухмыльнулся О’Салливан, – о чем нам разговаривать! – И он исчез в темноте.

– Да вставай же! – явно обозлился Иоганн.

– Встаю, встаю. – Поляк утвердился на ногах. – Я готов, готов…

– Точно, – кивнул Эрих. – Это ты правду сказал. Готов.

2

Остаток ночи провели в нескольких километрах от места прежней ночевки. Джек страшно обрадовался привалу – не успели пройти и сотни метров, как на него тяжеленным мешком свалилась усталость, и, когда Иоганн передал по цепочке приказ о привале, он просто упал рядом с улегшимся Диком – и открыл глаза уже при свете дня.

Над овражком смыкались ветви с робкими листочками. За ними бурлило ветреное клочковатое небо. Пахло сырой землей, почему-то цветами… и потом. Глядя на покачивающийся зеленый купол, Джек лениво подумал, что сейчас и он мог бы выследить их отряд по запаху.

Справа спал Ласло, обняв пулемет и уткнув нос в жесткий ворот РЖ, обтянутый пятнистой пилемой[53]53
  Прочная, практически негорючая, химически стойкая ткань на основе холста. Одно из «нежданных изобретений» времен Безвременья.


[Закрыть]. Слева – Густав. Его лицо дергалось и кривилось самым невероятным образом. Странно… Вроде бы слева был Дик…

Джек не успел поразмыслить над этим. Откуда-то сверху мягко, ловко соскочил Дик. Толкнул Ласло:

– Венгр, подъем.

Ласло открыл глаза и сел – словно и не спал.

– Как там? – тихонько спросил он.

– Тихо. Только минут сорок назад птицы беспокоились, примерно в километре. Через час подъем. Если ничего не засечешь.

– Понял. – Венгр полез наверх и скрылся в кустах.

Дик сел на его место, широко зевнул и, заметив, что Джек не спит, спросил:

– Выспался, что ли?

– Да вроде… Есть хочется, – признался Джек.

– После подъема рубанем, – обнадежил Дик, укладываясь. – Тебе сапоги снять не хочется?

– Нет, – чуточку удивленно ответил Джек.

Дик повернулся к нему и признался:

– А мне во время таких рейдов на третьи сутки страшно хочется как следует вымыться. Или хотя бы сапоги снять. Я в лагере первым делом в душ бегу.

Джек не нашел, что ответить. Как и многие подростки, каким он был еще недавно, англичанин не отличался особой чистоплотностью и в душ залезал только после активного родительского прессинга, тем более что бойлер надо было долго растапливать.

– Неужели ты правда с фермы? – неожиданно даже для самого себя спросил новозеландца Джек.

– А что? – Дик лежа осторожно потянулся. Эрих во сне пихнулся локтем.

– Да знаешь… – Джек замялся. – Ты так говоришь, стольким интересуешься… Фермерские ребята – они крепкие, ну и вообще положительные, но интересуются не очень многим. У нас в школе были.

– Нет, я правда фермер, – усмехнулся Дик. – «Лайохерт» в долине Сканди. Просто у нас в поселке в двух милях… трех километрах… а, ну да, двух милях, – он тихо засмеялся, – там огромная библиотека. Там был какой-то исследовательский центр, не наш, американский. Когда все началось, его эвакуировали, успели, а библиотека осталась. Туда очередь на книги со всей округи. Ну и я там пасся в свободное время.

– А правда, что ты ботинки на книги по истории обменял… ой. – Джек смутился: предполагалось, что он спал во время того разговора.

Но Дик только усмехнулся:

– Слышал? Ну обменял. А ты что, босиком не бегал?

– Бегал… даже в школу… но не по снегу же… – Дик промолчал, и Джек, решив, что разговор ему неприятен, сменил тему: – Эндрю сказал, что ты хороший следопыт.

Дик пожал плечами:

– Я неплохой следопыт. Начал охотиться с девяти лет, с восьми даже. У нас в семье все охотятся.

– А семья большая?

– Отец, мать, дед с бабушкой, трое старших братьев… Отец и братья сейчас тоже воюют, тоже в Африке, только на самом юге. Вторая пехотная новозеландская бригада Его Величества. Я последним из мужчин ушел. Нет-нет да и думаю: как там наши на ферме? Был в отпуске – почти все время работал.

– Зачем же ты пошел? – спросил Джек. – Я знаю, последнего мужчину с фермы не берут даже добровольцем…

– Зачем… – непонятно повторил Дик. – Понимаешь… меня отец так приучил: если кто-то работает, а ты – нет, значит, он работает за тебя. А война – это работа. Мужская работа. Свою работу я делаю сам. За малейшую хитрожопость в этом вопросе отец меня сек, и правильно делал… – И он прочел по-русски:

 
И можно жизнь свою прожить иначе.
Можно ниточку оборвать.
Да только… вырастет новый мальчик —
За меня, гада, воевать…[54]54
  Стихи А. Башлачева.


[Закрыть]
 

Густав неожиданно подскочил во сне, словно его ударили током. Сел, сжимая голову руками, обалдело смотрел вокруг. Его трясло.

– С добрым утром, – хмыкнул Дик, поворачивая к нему голову.

– А? – Густав сглотнул. – У… Мм…

– Спи, – предложил Дик, – все нормально.

– Боюсь, – признался Густав. Шмыгнул носом и убито сказал: – Он мне снится. Тесак не дает вытащить… – поляка передернуло снова.

– Так. Ясно, – подвел итог Дик. И полез в нарукавный карман. Извлек плоскую аптечку, достал из нее серый тюбик, свинтил колпачок и выбил на ладонь зернистую серую таблетку. – Открой пасть, глотай, не запивая, и ложись.

– Что это? – опасливо спросил Густав.

– Цианистый калий с беленой и стрихнином, чтоб не мучился… Глотай, не бойся. Это метапроптизол.

Джек с интересом посмотрел на таблетку. Он слышал в лагере об этом «лекарстве против страха», но в руках не держал. Нагрузки в лагере были большими, у юных курсачей могло возникнуть соблазнительное желание попользоваться… а лекарство, созданное русскими фармакологами, хотя и отличалось крайне малым побочным эффектом, все-таки было транквилизатором…[55]55
  В этот период подобные лекарства еще выпускались, но через семь лет выпуск будет свернут полностью в связи с прорывными успехами в психологическом тренинге и физическом воспитании подрастающего поколения. Сам метапроптизол «изобретен» братьями Вайнерами в повести «Лекарство против страха».


[Закрыть]

Густав помедлил и, морщась, проглотил таблетку.

* * *

Поднялись около восьми часов. Пока все умывались из фляжек и занимались прочими утренними делами, Елена развернула легкую антенну, отработала сеанс связи с другими группами. Потом, рассевшись у деревьев, чтобы контролировать друг друга, не особо спеша занялись завтраком. Есть хотели все и заправились плотно. Густав совсем успокоился и даже повеселел.

– Вечером все-таки будет дождь, – бросил Андрей, дожевав галету с паштетом.

– Ну и отлично. – Иоганн обрадовался. – Значит, так! Дня два будем вести разведку подальше на юг. Нужен базовый лагерь.

– Только не копать землянку, – с искренним отвращением сказал Эрих.

– На два дня? Незачем. – Иоганн расстелил карту. – Предложения?

– В прошлый раз прятались в овине на окраине Лухара, – вспомнил Жозеф.

– Поэтому в этот раз так делать не будем, – ответил Иоганн. – Я не хочу проснуться в горящем сене. Это нервирует.

– Тут, – указал ложкой Дик. – Овраг вроде этого, – он кивнул за плечо, – но поглубже… Где противник? Тот бандос что сказал?

– Он прямо из Бари. Ни черта не знал.

– А по последним данным?

Иоганн выложил кроки. Дик изучил их и покачал головой:

– Не годится. Близко. Слишком близко…

– А да ну и хрен с ним, – вдруг сказал Андрей. – У нас под деревней была одна лиса…

– Знаем, слышали, – махнул рукой Эрих.

– …Так она, – невозмутимо продолжал Андрей, – жила на гумне у нашего соседа. И лисят там выводила. А кур, стерва, крала только по соседним деревням.

– Ну? – удивился Густав.

– Точно, – кивнул Андрей.

– Эндрю, – Иоганн собрал кроки, – это лисье дело. Лиса, простите, девушки, только какает. А мы одних консервных банок за день двадцать штук оставляем. И гадим, между прочим, в сумме как хороший слон… Чего ты ржешь, Ласло?! По общему весу так даже побольше. И глаза есть не только у нас.

– Вот эта рощица, – предложила Елена. Но кандидатуру рощи обсудить не успели: подбежала Анна. Ее худощавое лицо было злым и азартным:

– Бандосы!

* * *

Распадок между холмами, на одном из которых залегли штурмовики, был пуст. Совершенно. Джек, недоуменно рассматривая поросшие изумрудной, неожиданно яркой травкой склоны, пару тоненьких деревьев, шепнул Ласло, готовившему пулемет:

– А где?..

– Приложи ухо к земле, – посоветовал венгр, осторожно продергивая затвор и поводя стволом.

Сдвинув шлем, Джек последовал его совету. И услышал ровный глухой шум, словно кто-то совсем близко ударял кулаками по мягкому, туго натянутому брезенту.

– Пешие, – Иоганн удобней устроил дробовик. – Сейчас будут здесь…

…Джек во все глаза смотрел на распадок. И, как это чаще всего бывает с новичками, заметил врага, почитай, последним. Он даже мигнул изумленно, увидев, что пятеро, чуть пригнувшись, идут среди деревьев, метрах в ста, не больше… Шли осторожно, пружинистым шагом, нацелив в разные стороны «калашниковы» – немного другие, не такие, как у штурмовиков. Без шлемов, в чалмах, хорошо видны смуглые бородатые лица в паутине татуировки.

Подойдя метров на пятьдесят, они остановились. Тот, что стоял последним, махнул рукой. И из-за холма потянулась имевшая какое-то подобие строя в две колонны толпа – не меньше сорока бандитов.

Джек почувствовал, как резко, противно вспотели руки. Дыхание сбилось. Бой в деревне и ночное побоище не казались страшными или неожиданными. Они вообще не воспринимались, потому что он толком и не видел, как и кого убивает…

Ласло прищурился и несколько раз провел щекой по прикладу, чуть вытянув губы. На верхней губе, среди заметных темных волосков, будущих усиков, у венгра мелким бисером выступил пот.

От колонны отделился один из бандитов, видимо, командир. Он подошел к передовым, и старший из них начал с поклонами что-то объяснять, показывая рукой.

Командир вдруг поднял голову, словно внезапно заметив что-то в небе. Лицо его стало изумленным, и он, опускаясь на сгибающихся ногах, завалился спиной наземь, раскидывая руки. Докладывавший ему бандит посмотрел изумленно… и ткнулся головой в живот командиру, рухнув пластом.

Джек понял не больше, чем противник. И лишь через несколько секунд до него дошло, что это сработала Анна, просто на ее СВД уже был глушитель. А потом послышался крик Иоганна, больше похожий на звериный рев, страшный и безумный:

– Огонь!!! – и грохот его дробовика.

Стрелять начали все. Джек видел, как махди бегут, падают, кувыркаются… С такого расстояния хорошо различалось, как веером разлетаются кровавые брызги от попаданий пуль и картечи. Семь или восемь из них на четвереньках карабкались на противоположный склон холма – Джек увидел ощеренное, жуткое лицо Дика под низко надвинутым шлемом, его «двушка» выбросила бледное пламя, и граната разорвалась прямо среди тех, бегущих. Разрыв был ужасным: нескольких бегущих подбросило вверх, словно марионеток из уличного театра, разорвало, остальных смело и швырнуло в стороны… Жозеф левой рукой подал Дику гранату, тот быстро вставил ее на место.

Джек попал в высокого махди, совсем молодого, бежавшего почему-то на них. Махди несся прыжками, совсем не пригибаясь, на бегу строча из автомата. Его лицо застыло в мучительной гримасе: страх? напряжение? Ему оставалось сделать не больше двадцати сумасшедших прыжков, когда Джек с неожиданным для самого себя хладнокровием подвел мушку на солнечное и дал короткую очередь.

Похоже было, что махди получил сильнейший пинок в живот: сложившись пополам, он отлетел назад, и это было даже смешно. Махди покатился вниз по склону, подскакивая на кочках, рядом скользил по траве автомат.

Часть бандитов залегла в распадке и на склоне холма, пытаясь отстреливаться. Белые стреляли намного лучше, и с каждой секундой боя махди становилось все меньше. Наконец послышался голос Иоганна:

– Бросайте оружие! Иначе всех перебьем, как крыс!

Стрельба прекратилась мгновенно. Поднялся, робко оглядываясь, один из бандитов. Поспешно, как ядовитую змею, отбросил автомат и поднял руки. Потом встали еще двое, еще один – все…

– Больше никого! – крикнул кто-то из сдающихся на лингва-франка. – Не стреляйте, белые, больше никого нет! Все убиты!

– Прикройте. – Иоганн поднялся. – Джек, Жозеф, за мной! – и побежал вниз, держа дробовик наперевес.

Джек поскользнулся на траве и обнаружил, что она залита кровью. Труп застреленного им бандоса лежал на спине, разбросав руки. Джек попал ему двумя пулями чуть выше солнечного, разворотив всю грудину. Лицо махди было изумленным, словно он поразился тому, что его убили, драный халат пропитался кровью.

Но страшно это не было. Скорей Джек ощутил какое-то гадливое любопытство, похожее на то ощущение, которое он испытал, впервые увидев, как потрошат только что убитую крысу-мутанта. Даже, пожалуй, тут гадливости было меньше, потому что меньше крови и лежащий махди в общем-то не казался мертвым.

– Джек, скорей! – окликнул Иоганн. – Чего ты застрял?!

Джек догнал сержанта и, помедлив, выдохнул:

– Это я… его.

Швейцарец посмотрел немного растерянно, потом что-то сообразил и кивнул:

– Ясно.

Жозеф уже осматривал лежащих. Присвистнул, снял с одного офицерский планшет. Потом достал тесак.

Джек посмотрел в сторону. Иоганн, движениями дробовика согнавший пленных в кучу, кивнул на них:

– Покарауль, Джек… Я проверю, помогу Жозефу.

– Товарищ сержант! – неожиданно для самого себя воскликнул англичанин, и Иоганн посмотрел на него уже удивленно. – Разреши, я… проверю…

– Ты? – Иоганн свел брови, поправил светлую челку. Взгляд его стал оценивающим. – Ты серьезно этого хочешь? – Джек несколько раз подряд кивнул. – Ну смотри…

– Я хочу… – Джек повел рукой. – Ну, понять… неужели я, как Густав, не могу…

– Смотри, – повторил Иоганн. – Внимательней секи, а то шарахнут в спину.

Джек снова кивнул и, доставая тесак, пошел, внимательно глядя по сторонам и ощущая странное раздвоение личности. Ему очень, очень хотелось, чтобы не встретился ни один живой. И в то же время не меньше хотелось, чтобы живые оказались. Ему хотелось проверить себя, как чудовищно это ни звучало. Хотелось скорее узнать: а может ли он? Мучиться дальше от неизвестности не было никаких душевных сил. Идея добивания раненого махди в его сознании сплелась с вопросом, выйдет из него боец или нет… Он вспомнил, как плохо было Густаву, как вокруг него толклись и он не мог встать… Ужас, позор… «Нет, со мной такого быть не может! У меня нервы покрепче! Я – англосакс, солнце освещало мое рождение!»

Как в сказке – в жестокой и кровавой сказке! – именно после этой мысли он увидел раненого.

Махди с развороченной пулями на выходе спиной полз, кашляя кровью и подволакивая парализованные ноги. Джек даже не сразу как-то заметил это движение и, заметив, повернулся излишне резко.

Махди был жалок. Джек не ощущал ни азарта, ни нервного озноба, только отвращение. Он сделал несколько шагов и встал у врага на пути.

Махди, как слепой, ткнулся в носок сапога. Поднял лицо. Медленно, трудно сглотнул. По бороде текла кровь, ярко-алая на черном, липкие губы шевелились. Он молился? Или проклинал чудовищ, убивших его? Джека это, честно говоря, не интересовало. Легким движением юноша достал тесак – удобная рукоять влилась в ладонь, оттянула руку боевой тяжестью. В мозгу вихрем мелькнули все приемы работы холодным оружием, затвержденные наизусть, отточенные многократными повторениями… Но здесь это совершенно не подходило. Никакого боя тут не было. Нужно было просто убить. Как добивал он подранков на тренировках… В лагере многие делали это совершенно спокойно: мальчишки из семей, где охота была частью жизни. У Джека было не так, и он еще и поэтому научился стрелять метко. Чтобы не добивать.

Джек ударил тесаком сбоку в горло, повернул и сразу отскочил. Не зря – из-под вышедшего легко лезвия косо хлестнула, взметнулась и опала, превратившись в небольшой фонтанчик, алая струя.

– Не запачкался?

Джек оторвал взгляд от конвульсивно содрогающегося тела. Жозеф ему дружелюбно улыбался.

– Нет, – с некоторым трудом ответил Джек, стараясь незаметно сглотнуть подкативший комок.

– Ну тогда бери вон того, а я вон того, – валлон ткнул тесаком в тела, – они живые, дуру гонят.

Джек так бы не сказал, подойдя к своему. С ног до головы залитый кровью невысокий махди лежал на спине, до пояса закрытый свалившимся на него сверху здоровенным бородачом. Джек толкнул его ногой в бок – тело мягко, мертво подалось.

– Жозеф, он дохлый, – неуверенно сказал Джек.

– Дохлый? – Жозеф выдернул тесак из чьего-то горла, подошел, попинал лежащего сам – в бедро. Сообщил: – Не люблю, когда притворяются, – потом встал на колено и, всадив тесак у паха, провел его выше, распарывая живот.

С каким-то странным, булькающим воплем «убитый» вскочил, пошатнулся… рухнул на колени и, что-то крича на одной ноте, начал поспешно собирать вывалившиеся сизо-алые петли кишок в живот.

– А ты говоришь! – весело захохотал Жозеф. – Вон как запрыгал, покойничек!

И, зайдя сзади, отработанным движением перерезал махди горло, от уха до уха. – Некогда с ними возиться… Все, кажется. Вон наши идут.

С холма в самом деле спускалась цепочка штурмовиков. Густав, посмотрев на лежащие трупы, позеленел, и Иоганн тут же послал его обратно – дежурить. На противоположный склон пошел Ласло.

– Четверо пленных, – медленно сказала Елена. Прошлась мимо группки бандосов туда-сюда. – Кто старший?! Быстро! – Голос девушки стал резким, злым.

Пожилой махди шагнул вперед. Елена кивнула ему, чтоб отошел в сторону. Остались двое молодых и мальчишка – помладше Джека или Густава.

– Анна. – Елена указала прибалтке на мальчишку. Та поморщилась и покачала головой, придерживая поперек груди винтовку. Эрих между тем, зайдя сзади к пленным, тихо достал из кобуры «браунинг». Вытянул руку… «Драт!» – сказал пистолет, подскочив в руке немца. Голова крайнего пленного дернулась вперед, руки – влево, ноги и бедра – вправо, словно из него выдернули разом все кости, и махди рухнул наземь. Второй не успел обернуться – «драт!» – и рухнул следом, хотя еще несколько мгновений дергался…

– Погоди, не убивай, – вдруг сказал Андрей. Толкнул ладонью в спину сжавшегося в предчувствии выстрела мальчишку. – Беги! Беги, быстро!

Тот побежал сразу, петляя из стороны в сторону и делая прыжки, пригибаясь. Очевидно, надеялся спастись… Андрей передернул плечами, удобнее устраивая пулемет, не отрывая взгляда от бегущего, достал свой пистолет и, расставив ноги, навел его на цель обеими руками, высунув кончик языка.

– Стреляй, Андрэ! – крикнул Жозеф.

– Уйдет! – поддержал Дик.

Но Андрей выстрелил, когда мальчишка убежал уже метров на сто, не меньше.

Махди застыл на бегу, раскинул руки, словно бы в радостном изумлении при встрече с другом. Медленно повернулся. И завалился на спину.

– Готов. – Эрих хлопнул Андрея по плечу. – Черт побери, я представляю себе, что творилось в мире, когда друг в друга пуляли наши прапрадедушки!

– Хватит лирики, – прекратил комбинацию стрелкового шоу с вечером воспоминаний Иоганн. – Собрать у убитых все барахло, которое может представлять интерес. А я пока поговорю с пленным.

3

Лазить по лохмотьям убитых оказалось мерзко. Джек не ожидал, что это будет так мерзко. Хуже, чем убивать подранков. Трупы были уже остывшие, в сгустках какой-то особенно мерзкой стылой крови и… и еще во многом, о чем Джек как-то не думал. Утешало одно: ветераны, кажется, тоже были не в восторге от этой работы. Джек понял, что это так, когда Эрих, вытирая со лба пот, сказал ему:

– Никак не привыкну. Мерзкое дело… хуже знаешь что?

– Что? – Джек выпрямился, радуясь передышке.

– Своих отмывать, – угрюмо сообщил немец. – У нас на это в наказание отправляют.

Джек передернулся. С заминкой спросил:

– Эрих… вот ты письма носишь, фотку… Ты прости, а если тебя убьют? Вот так… будут по карманам…

– Да… – Эрих пожал плечами. – Это ты правильно, конечно… Но я просто не могу эти бумаги в лагере оставлять. Да и потом, – он улыбнулся, – мы своих почти всегда выносим. Девять из десяти… Ладно, давай еще вон того глянем…

* * *

– Имя?

– Хаззан, белый господин…

– Кто командовал бандой?

Пленный опасливо покосился на Анну – жуя травинку, она сидела неподалеку, постукивая пальцами по стволу снайперки, – потом на Елену, стоявшую в расслабленной позе возле сухого дерева. С внезапно застывшего в вечном кружении неба начал падать неожиданный снежок.

Иоганн направил пленному в живот «сайгу»:

– Промолчишь больше трех ударов сердца – выстрел, – холодно предупредил он. – Раз.

– Эмир Маруф… вы его убили, белый господин… – поспешно ответил пленный.

– Где ваша банда располагалась? – Иоганн развернул карту. – Смотри, показывай.

– Я не умею колдовать, белый господин… – Пленный опасливо покосился на карту, сжался, словно ожидая удара или выстрела.

Но Иоганн кивнул:

– Верю… Анна, не надо было убивать главаря.

Девушка промолчала, а швейцарец продолжил допрос:

– Тогда говори. Вы в Шокуне стояли?

– Да, белый господин…

– Соседи?

– Конные… мало… и еще пешие…

Иоганн задумался. Вообще-то полагалось задать еще целую кучу вопросов о складах, тяжелом оружии, средствах связи, заграждениях. Но стоящее перед ним существо едва ли что-то в этом понимало. И он спросил:

– Задача?

– Что, белый господин?

– Что вы тут делали? – спокойно пояснил Иоганн.

– Мы стояли в холмах… недалеко отсюда… Потом поднялись… пошли на звуки боя, белый господин.

– Мы – это кто?

– Мы… наш отряд, белый господин…

– Только ваш отряд?

– Да, белый господин.

– Пароли назначены?

– Что, белый господин?

Иоганн кивнул. Елена небрежно выстрелила пленному в висок из пистолета. Швейцарец поднялся, пряча блокнот:

– Все. Пошли.

* * *

Если честно, Джек думал, что упадет. Они то шли, то бежали до рассвета – почти двадцать часов. Дневной путь был похож на изощренную пытку: они двигались, тщательно проверяя путь высланным дозором, прикрывшись с боков, медленно, в постоянном напряжении, которое изматывало хуже самой тяжелой физической работы. Дважды удачно разминулись с конными патрулями, один раз – с вертолетом, и Джек на всю жизнь запомнил ледяное ощущение страха, охватившее его, когда угловатая боевая машина проплыла над деревьями. Казалось, живое существо внимательно оглядывает землю… Ночью больше бежали, выслав вперед дозор. Ели на ходу, днем, мусор тащили с собой, пока не представилась возможность утопить его в озерке.

Остановились еще до рассвета – в нескольких километрах впереди начинались позиции бандосов, их было слышно и даже отчасти видно. Отделение залегло в густом кустарнике на гребне холма, и Иоганн объявил привал.

Джек не мог оторвать взгляд от сполохов впереди. Лежа на животе, он наблюдал за быстрым, таинственным перемещением широких лучей.

– Там «береты»? – спросил он. Дик, устраивавшийся удобнее на дневку, ответил тихо:

– Да. И лучше молчи, Джек, если не спрашивают. Замолкни вообще.

Сказано это было достаточно жестко. Джек утих – лежал, опустив подбородок на руки, и смотрел, как ползает в низинке холодный туман. Иоганн позади тихо сказал:

– Не было дождя.

– Будет, – уверенно ответил Андрей.

– Подождем, – буркнул швейцарец. – Если к вечеру не пойдет, придется действовать так. У нас всего четверо суток, а нам еще назад… Дик слева, Андрей справа. Потом – Эрих с Джеком, Ласло с Густавом. Спать. Всем спать. – Это он говорил, уже закрыв глаза и пряча руки в карманы. Похоже, тут же и уснул.

Дик с Андреем расползлись в стороны. Неслышно, как мыши. Мышки общим весом под центнер… Джек с завистью отметил, что так пока не может.

Ноги гудели. Голова тоже. Плечи, спину и поясницу ломило. В икрах словно прогрызали ходы сотни мелких жучков. Джек заметил, что большинство уже спят. Густав, сидя со снятым сапогом, морщился. Елена, стащившая каску и сейчас ерошившая волосы, тронула его за плечо. Поляк молча кивнул на стертую ногу; девушка довольно сильно стукнула его в лоб, резко дернула ладонью: давай! Густав выглядел каким-то заторможенным… но раздумывать над этим у Джека не было сил. Он повозился лопатками по рюкзаку. «Сплю», – успел подумать он… И кто-то тронул его за плечо.

Джек открыл глаза. Было сумрачно, сеялся мелкий дождик, но кусты не пробивал, под ними было почти сухо. Андрей, стоя на коленях, потряхивал его за плечо.

«Неужели прошло два часа?! – Джек кивнул и сел. – Вот это да…»

Эриха уже не было. На его месте спал Дик. Андрей улыбнулся и ткнул в сторону кустов…

Устроившись на НП, Джек внимательно осмотрел местность. Равнина… рощицы молодых деревьев, гряда холмов. Дождь штриховал все мелкой косой сеткой. За холмами по временам раздавались звуки взрывов. «Интересно, что они там делают?» – подумал Джек, натягивая на шлем капюшон.

По склону холма километрах в двух проехал бронетранспортер, за ним еще один, тянувший за собой орудие. И вновь стало пусто.

По лагерному опыту Джек знал, как это трудно – дежурить. Даже если можно ходить. А уж лежать неподвижно… Ни о чем постороннем, чтобы скоротать время, думать нельзя – это убивает внимание, можно не заметить очевидных вещей. Нельзя просто скользить взглядом по местности – от такого взгляда ускользают перемещения. Нужно раз за разом тщательно всматриваться в каждый метр своего сектора поочередно, особенно следя за тем, что как бы в углу глаза… а это так скучно, что есть опасность уснуть.

Отдохнуть до конца он не успел и сейчас зевал – бесшумно, прикрывая ладонью рот. Пейзаж был откровенно скучным.

Но вскоре скука исчезла. Из распадков между холмами начали выезжать угловатые коробочки машин, с которых в небо взвивались и, падая вниз, рассыпались над самой землей какие-то темные предметы.

«Э, а ведь они минируют!» – сообразил Джек, устраиваясь удобнее. И неожиданно понял одну важную вещь.

Бандиты – те, которых он уже видел, – это не самое страшное. Это даже почти не страшное.

Но за ними – за ними стоят другие. Куда более умные, хотя, наверное, тоже жрущие друг друга. Как крысиные короли.

Они – эти другие – умеют водить машины и планировать военные операции.

И они – другие – хотят, чтобы только-только родившегося мира Джека не стало. Не стало его школы. Не стало его скаутского отряда. Не стало сочинения «Солнце – это звезда, звезды – это солнца!», за которое Джек три года назад получил городской приз. Они хотят, чтобы вернулся тот, другой мир. Который был прежде. До огненных смерчей, до снежных бездневных лет.