Текст книги "Энтропия в замкнутом пространстве. Книга чужих судеб, прочитанная фланёром"

Пётр

Голубей девятиклассник кормил не из фанатичной любви к пернатым, а просто булку, оставшуюся после обеда, не хотелось тащить обратно домой. Пётр ещё не знал, что он через два года успешно сдаст экзамены и поступит в университет, ознаменовав тем самым появление в их семье первого человека с высшим образованием. Пётр не знал, а Осип уже видел всю его жизнь до крайней точки.

Учёба в вузе давалась Петру легко. Если в школе он иной раз с трудом раскалывал ту или иную тему, то в институте будущему строителю особо-то напрягаться не приходилось. Чего не скажешь о его закадычном дружке, которого Пётр тащил по учёбе как мог. Зато дружку везло на девушек. Вот так они все годы и помогали друг-другу, даже шутку придумав – меняем сопромат на бабий зад.

К финалу учёбы Петру предложили поступать в аспирантуру, с чем он, собственно, был согласен. А вот другу его, лишь он защитил диплом, пришла повестка в армию. Пётр, считая себя человеком принципиальным, много читавшим о мужской дружбе и искренне веря в её святость, удивил всех. Он пришёл к облвоенкому и попросил призвать в армию, при одном непоколебимом условии, призвать вместе с другом. То есть, не просто вместе, а в одну часть, чтобы, так сказать, неразлучно, навсегда. На фоне тотального нежелания служить в армии, военкома такой поступок растрогал и он, применив все свои генеральские связи, добился, чтобы Петра с другом призвали в один день и в одну часть. Пётр был счастлив, чего не скажешь о маме – она воспитала сына в одиночку после гибели в аварии мужа – и младшей сестре, которая очень надеялась, что брат поможет ей с защитой диплома.

Пётр с другом отправились служить в артиллерию под Нижний Новгород. А через три месяца после призыва грянула первая чеченская кампания. Был получен приказ выдвигаться в Моздок и далее по боевой необходимости. Командир части, мужик не только знавший запах крови, но и помнящий, какова её вязкость, когда она стекает по рукам, решил взбодрить молодых и, построив их на плацу, обрисовал ближайшую перспективу, приправив рассказ такими оборотами, что даже у старослужащих жопы сжались до размеров булавочной головки. А дальше были названы имена тех, кто ночью отправится воевать с бандитами, и тех, кто пока погодит. Петра среди убывающих на войну не назвали, а вот друг был в этом списке. «Фронтовиков» сразу увели куда-то за экипировкой, а Пётр, и иначе он поступить не мог, пошёл к командиру части.

Не менее трёх часов он искал подходы к командиру и уже на КПП, когда подполковник покидал расположение, буквально преградил дорогу его уазику. Командир, по отцовски посмотрев на угловатого лейтенанта, с уважением выслушал его сбивчивый рассказ и дал добро отравляться с первой командой. В эту же ночь их перекинули на полигон, где ещё двое суток они спешно вспоминали как воевать, а на третьи отправились маршем на станцию, где их ждала погрузка вместе с техникой в эшелоны. И вот когда пришла пора грузиться, Пётр не увидел среди офицеров дивизиона своего друга. Уже в эшелоне узнал, что дружок связался со своими родителями, те включили все связи и выдернули кореша из части, под предлогом резко развалившегося здоровья. Родительская любовь понятна, понятно и их желание спасти сына. Одного не мог Пётр уяснить, отчего же дружок ему ничего не сказал… Так и разошлись их дороги. Один поехал в госпиталь, а оттуда, по комиссии, домой, а другой, в город Грозный…

Ранним утром 1 января 1995 года на тягаче ремвзвода, вместе с командиром взвода, Пётр выдвигался к грозненскому железнодорожному вокзалу. Таков был приказ, хотя обстановка диктовала, что приказ глуп. Возле вокзала до поздней ночи шёл жестокий бой, возобновившийся утром и их тягач вряд ли был тем, что могло помочь окружённым бойцам… За несколько кварталов до вокзала их тягач попал под обстрел из гранатомётов и стрелкового вооружения. Всё происходило так стремительно, что Пётр вначале даже не успевал соображать, что происходит. Расчёт тягача был уничтожен мгновенно, командир взвода получил пули и осколки в живот и грудь. Пётр выдернул из тягача обмякшее тело взводного, взгромоздил на спину и на четвереньках пополз к подвалу зияющего глазницами выгоревших квартир здания. Когда спасительный подвал был на расстоянии двух рывков, сбоку ахнул выстрел подствольного гранатомета и в боку подленько так заныло. Но Пётр сделал два рывка и рухнул в темноту подвала.

Он очнулся через два дня. Рядом хлопотали вовлечённые во всё это безумство жители разрушенного дома. От них Пётр узнал, что комвзовда умер в тот же день, а его, от боевиков подальше, люди скрыли, утащив в дальний угол подвала. Врачевали они Петра тем, что нашлось у него и взводного в карманах. Бывшие в наличие два шприц-тюбика с обезболивающим промедолом они уже Петру вкололи, так что сейчас он просто терпел боль в левой части живота.

На третий день к ним в подвал нагрянули четверо омоновцев. Ища проход между домами к нефтяному институту, они нарвались на огневой заслон боевиков, уходя от которого и юркнули в подвал. Жители тут же показали им раненого лейтенанта. Пётр был слаб, но увидав омоновцев даже приободрился. Оказалось, что они из того же города, что и Пётр. Он подумал, что это судьба, встретить земляков. Но бойцы пробыли в подвале недолго. Оставив Петру все свои аптечки, омоновцы, пообещав прислать помощь, решили в ночь пробиваться к своим и им это удалось. По команде они доложили о раненом офицере, указали в каком подвале он лежит и как к нему пробраться, но пара попыток сделать это не удались…

Пётр умер на девятый день. Жители – чеченцы и русские – закопали его у входа в подвал, там же, где ранее погребли комвзвода. А через два месяца Грозный был освобождён от боевиков. Тело Петра, в наглухо запаянном цинковом гробу, отправили домой. На похороны пришло много людей, от близких до случайных. Только дружок на похоронах так и не появился…

Осип стоял прислонившись к дереву, яростно докуривая сигарету. Его лихорадило от увиденного, казалось, в носу стоит запах пыли, сырости и пороха… Меж тем, он был на тихой улочке, тротуары которой утопали в тени лип. Через дорогу от Осипа за деревьями пряталось кафе, куда он и решил направиться, чтобы слегка утолить и пригубить. Помещение было небольшое и безлюдное. К нему тут же припорхнула молоденькая официантка, о чём Осип сразу же пожалел. Её звали

Светлана

Год назад Света, светловолосая девушка с редкими конопушками на вздёрнутом носике, не поступила в институт и, чтобы не терять время впустую, устроилась работать в это кафе официанткой. В городе у неё жила сестра матери, сама-то Света деревенская, вот тётка и помогла с работой. Год был бы ничем не примечательный, если бы Светка не влюбилась ни то что по уши, а по самую маковку с кисточкой. Он пришёл отдохнуть с друзьями, она обслуживала их столик, вот всё и сложилось, что вполне закономерно, ей 19, ему 21, ну как тут гормонам не взыграть. И взыграли, и завертелось, какой уж тут институт! Через год Света забеременела. Тут бы молодым и свадьбу сыграть, да вот оказия случилась. Буквально через неделю, как Светлана узнала что понесла, суженого-ряженого арестовали. Оказалось, он вместе с друзьями инкассаторов убил, вот на украденные деньги и гуляли. Света месяц ходила потерянная, как тень в ночи. Ко всему впридачу прилетела страшная весть – её единственный повесился в камере. Тут Света сама не своя стала, истерика с ней случилась, сознание потеряла… Тётка отправила Свету в деревню, к матери.

В деревне Света нелюдимая стала, но мать не настаивала на её хождениях к людям: сидит дома, жива и слава Богу. А уж когда к зиме живот заметен стал, то и во двор Света выходить перестала, так что никто, кроме матери и тётки о её беременности не знал. В тот день матушка, на кашляющем как заядлый курильщик стареньком автобусе ЛАЗ, уехала в район по делам. Света сидела за столом, когда натренированный столетиями инстинкт подсказал: началось, пора. Света, превозмогая схватки, пошла в баню, где запалила в печи огонь и накидала в котёл снега, чтобы растопить его. Делала она это механически, словно не в первой, не пытаясь анализировать, откуда у неё такая уверенность в правильности действий. На часы Света не смотрела, но часа через три разрешилась-таки мальчиком. А вот дальше… Что-то перемкнуло в голове Светланы – представила она, как всю жизнь просидит в этой деревне, воспитывая ребёнка одна, как не увидит она больше заманчивой городской жизни, так и разревелась в голос, сидя на полу бани и смотря на только что появившегося на свет сына. А потом завернула малыша в тряпку и стала молотить свёртком о печь, издавая дикий вой. Затем Света бросила окровавленный кокон в печь, дослав туда же для пущего жара пару поленьев. А когда баня протопилась, хорошенько помылась, посчитав, что смыла с себя грех…

Матушка, вернувшись вечером, всё поняла без слов. Проплакала она дня два, а на третий слегла с нервной хворью. Слегла, да больше и не встала, померев через три месяца…

Светлана приезжала в деревню раз в два года ещё восемь ходок подряд. Всё было доведено до адского автоматизма: схватки – баня – свёрток – печь – помывка. Чтобы не думать о малышах, заливала Света печаль водкой. Всего извела она пятерых мальчишек и четверых девчонок. А однажды из города приехала милиция: полгода назад Светлана пропала и они искали её. Не то, чтобы искали, но предписанные действия выполняли. Вот и приехали к ней в деревню, по заявлению её престарелой тёти. В горнице-то и нашли разложившийся труп Светланы. Он валялся у стола, на котором стояла початая бутылка с какой-то спиртовой жидкостью, а рядом покрытая плесенью надкушенная луковица… Что привело женщину в эту, практически заброшенную деревню, милиционерам было невдомёк, о чём они и написали в протоколе осмотра: «Цель приезда не установлена».

После увиденного Осип решил срочно вернуться на вокзал, потому что у него возникло просто-таки рефлекторное желание помыть руки.

Осип

Он шёл по улицам города старательно пряча глаза. Осип боялся даже мимолётного взгляда на прохожих, не желая увидеть иллюстрации очередной человеческой мерзости. Ну, хотя бы не сейчас, позже, отложить как можно дальше, избавиться… А можно ли избавиться от умение видеть судьбы людей? Осип даже сбавил шаг, потому что вторая мысль была проста, гениальна и, странно, отчего-то не появлялась в голове ранее: с чего это он взял, что видит чьи-то судьбы, может это просто бред больного сознания? Здесь Осипу совсем стало худо. Мысль о больном сознании ввергла его в уныние и тут же нарисовала картинки возможного пребывания в психбольнице, в окружении толпы придурков…

Осип заставил себя остановиться и сконцентрировался на поставленной самим собой задаче – проверить, достоверны ли видения. Вот только как? Можно, конечно, понаблюдать за предвиденными им людьми. Но перспектива жить ради чужой судьбы Осипу не улыбалась. Да и долго всё это, и искать их непонятно как. И тут в голове зажглась лампочка, вот оно, решение! Странно, что он раньше об этом не подумал! Нужно просто ходить по улицам и найти человека, у которого поворот в судьбе произойдёт в ближайшей перспективе, в течении минут, часа… Кстати, а почему ты, Осип, не видишь свою судьбу? Осип снова остановился. Да, действительно, почему? Но кроме как закурить, Осипу ничего в голову не пришло, что он и сделал и, как спортсмен-скороход, направился в сторону вокзала.

Теперь глаза он не закрывал, а подобно фланёру, расшифровывая переплетения человеческих судеб и мыслей, впитывал людей, как влагу иссушённая на солнце губка. Вот Равиль, через двадцать лет он заколет свою жену и соседа вязальной спицей, за что проведёт остатки жизни в тюрьме. А это Максим. Он будет работать в милиции. Ему придётся воевать в Чечне, за что он будет награждён. В 2004 году у него сдадут нервы и он возмёт в заложники жену с её сестрой и тёщу. Максим умрёт в психушке. Татьяна сейчас студентка. Станет успешной бизнеследи. Её капиталы и привели к ней бандитов, которые не просто денег от Татьяны хотели, а весь бизнес. Но Татьяна не сдалась, за что и была на заброшенной стройке придавлена бетонной плитой. Через много лет стройку возобновили и под плитой нашли скелет человека, но опознать так и не смогли…

Череда человеческих трагедий была просто-таки бесконечна – суицидники, военные, тяжело больные, алкоголики, преступники и тихие несчастные люди… Но у всех всё было в будущем, а вот чтобы сейчас, немедленно, как-то не складывалось. И вдруг, у подземного перехода к железнодорожной платформе, он увидел Григория. Буквально сейчас тот попадёт под проходящий товарный поезд – торчащая из товарняка проволока зацепится за куртку Гриши, стащит его на полотно и Григория размолотит стальными колёсами. Осип ускорился и пошёл рядом с Григорием.

Товарняк не спеша втягивался на станцию, и, по причине загруженности всех путей, шёл вдоль пассажирской платформы. Григорий начал раскуривать сигарету и достаточно близко наклонился к проходящему товарняку. Осип посмотрел в хвост состава и обнаружил ту саму проволоку, она болталась в напряжении на высоте метра от платформы, торча из боковины четырёхосного полувагона. Ещё миг и Григорий оказался бы на этом крючке, но Осип не решился ждать развития, хер-то с ним, одно дело смерть в воображении, другое дело – наяву. Осип что есть силы схватил Григория за рукав и увлёк его вглубь платформы. Гриша растерянно замахал руками и зацепил по касательной нос Осипа. Кровь мозаично закапала на перрон. Гриша смачно выругался, Осип, увидев, что тот катастрофически пьян, хотя по походке этого не было заметно, поспешил извиниться. Гриша, заметив приближающегося милиционера, скрылся в тёмном зеве пешеходного перехода…

После собеседования в «почтовом ящике», выжатый, как чайный пакетик, Осип ехал на вокзал. Эмоции оставили его и он смирился с периодически возникающими видениями, но всё равно решил, что жить будет здесь, в этом городе, с которым так неожиданно сблизился. Невозможность же прочитать свою судьбу Осип философски списал на невозможность созерцателю наблюдать за самим собой. С этими мыслями, хлопнув на дорожку кружку не самого гадкого пива, сел в электричку с желанием поскорее заснуть. Электричка пошипела дверьми, дав знак к скорой отправке, машинист скороговоркой объявил остановки и поезд, лязгнув буферами, тронулся. Но путь был недолог. Буквально через минуту электричка резко остановилась. Осип подумал, что кто-то дёрнул стоп-кран…

Через полчаса электричка всё-таки тронулась. За окном Осип заметил милиционеров и медиков, они стояли между путями и что-то обсуждали, а на носилках лежало прикрытое простынёю тело. Порыв ветра неожиданно сбросил покрывало и Осип увидел, что это был тот самый давеча спасённый Гриша. Он был наполовину перемолот колёсами электрички…

– Да, прав был старик Вергилий, сказав, что каждому назначен свой день. – вздохнул Осип. – От судьбы не убежишь, верно!? – Он улыбнулся сидящей напротив кареглазой попутчице.

Девушку звали Зоя, Она увлечённо читала статью в научно-популярном журнале об энтропии, как части внутренней энергии замкнутой системы, к которой можно отнести и Вселенную. В статье доходчиво объяснялось, как должна наступить тепловая смерть Вселенной и, следовательно, если Вселенная конечна, то это ни что иное, как доказательство существования Бога…

Осип не только знал, про что читает Зоя, но уже детально увидел её судьбу…

Олег ЗИНЧЕНКО,

2016 год, Тверь