Текст книги "Сахалинский ренессанс"

Сахалинский ренессанс
Олеся Словеснова

Здесь, на пустом берегу чужой мечты

Не заблудишься ты,

Я помогу рассмеяться.

Мне вверх уже не судьба, что ж, передай

Если сыщешь тот край, —

Я не хмурил лба на прощанье.

Встань. Вверх иди по реке за шагом шаг,

Видишь – свет вдалеке? То горит душа…

Чья – ты знаешь…

Александр Громов. Колыбельная. 1989 г.

© Олеся Словеснова, 2024

ISBN 978-5-0062-6432-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава 1. Сахалин 2002—2006

***

Помятое лицо Бенджамина Франклина двоилось, увеличивалось и мелькало перед глазами, его длинные волосы колыхались в такт движениям головы. Бенджамин поджал подбородок и процедил: «Время – деньги». Внезапно лицо его стало еще более круглым, и голосом Андрея он прошипел:

– Откуда это?

Татьяна резко села на кровати, стряхивая сон и пытаясь сфокусироваться. Андрей в майке, вспучившейся пузырем на животе и форменных брюках, подпоясанных ремнем, тряс перед ее лицом двумя стодолларовыми купюрами. Круглые, темные навыкате глаза зло и вопросительно смотрели на Татьяну. Рядом на прикроватной тумбочке валялся телефон Nokia и открытая книга Кобо Абе «Без Лица», в которую она накануне недальновидно засунула эти купюры.

– Почему ты мне говорила, что у тебя денег нет? Врешь мне? Опять?

Внутренний голос прошептал «Молчи». Татьяна забилась в угол кровати, поджала колени к груди и опустила глаза в пол, пережидая вспышку гнева Андрея. Из-под опущенных ресниц она отстраненно наблюдала, как открывается его рот, наливаются глаза и лицо искажается в гримасе. Его всегда бесило ее молчание, но спорить и объяснять что-либо было бы бесполезно, это надо было переждать, и пережидая, определиться с дальнейшей стратегией действий.

Приезд Андрея был неожиданным. Обычно они встречались в этой квартире, снятой им в Южно-Сахалинске год назад, по выходным. Сегодня была пятница и она специально взяла отгул на работе чтобы заняться переводами. Переводы с английского давали неплохой заработок, количество заказов росло, а работа секретарем в отделе дознания давала возможность подхалтурить и заработать пару-тройку сотен долларов за месяц. Если откладывать года полтора, то можно, наконец, купить себе жилье. Не в Южно-Сахалинске, конечно, но рядом, в пригороде.

Андрей не унимался, как из автомата, из него вылетали злые отрывистые фразы, перемешанные с ругательствами. Эта маленькая сучка, которую он приютил, пригрел, дал ей всё – защиту, покровительство на службе в отделении милиции города Невельска, постоянно инструктировал и воспитывал, теперь эта неблагодарная девчонка врет ему, считает его, взрослого, умного, состоявшегося мужчину, полным идиотом. Ради нее он ушел от Ольги (не расторгнул брак официально, конечно, но это же просто формальность), оставил сына (пацану двадцать стукнет, но другого-то отца у него нет). Теперь она сидит, овечкой прикидывается и в глаза не смотрит. Но не таких обуздывали.

У Татьяны потекли слезы. Она умела плакать молча, не всхлипывая, и не истеря. У нее как будто включался кран внутри, и слезы начинали течь ручьем, длинные ресницы намокали, щеки розовели. Когда она наконец поднимала голову и смотрела на собеседника, ее орехового цвета миндалевидные глаза излучали грусть и вся она была необыкновенно прекрасной, иконописной. Никто не мог сопротивляться этому ангелу, на обидчика накатывалось раскаяние в содеянном, и битва полов была выиграна. В этот раз Андрей продержался дольше обычного, злость и возмущение хлестали через край, и Татьяна уже подумала, что без рукоприкладства не обойдется. Она закрыла лицо ладонями, и он наконец сдался. Гнев сменился на снисхождение. Он присел на край кровати, держа в руке купюры одной рукой, другой гладя Татьянину коленку.

– Танюша, я содержу семью, оплачиваю нашу с тобой квартиру. Все ради тебя, а ты за спиной такие игры разводишь. Так нельзя, девочка моя, у нас же общий бюджет.

Он лег пузом на кровать и уткнулся Татьяне в колени, глядя на нее преданным собачьим взглядом.

– Кушать-то мы будем? Приготовила чего?

На лысине Андрея отражался свет потолочного светильника. Лямки майки-алкоголички врезались в полные, перекачанные плечи. От Андрея несло чесноком. Не глядя на него, Татьяна вытерла слезы, осторожно, боком слезла с кровати и быстрым шагом пошла на кухню. Андрей перевернулся на спину, раскинув руки в сторону, ослабил ремень брюк и закрыл глаза.

Мешая макароны, Татьяна задумалась. Она очень любила думать и думала всегда, когда готовила, мыла полы, сидела за протоколами на допросах, разговаривала с подругой и даже когда спала. Ее задумчивый вид производил на людей впечатление, что она знает что-то такое, чего не знает никто. Отстраненно мешая ложкой в кастрюле, она вспоминала свое возвращение из Хабаровской школы милиции домой в родной Невельск. Попытки поступить в Институт искусств на актерское отделение во Владивостоке закончились неудачей на экзамене и мать настояла на милицейской корочке. Татьяна, решив, что судьбу больше испытывать не стоит, поддалась уговорам матери, и после учебы устроилась секретарем в отдел дознания местного отделения милиции, где также работала и ее мать, тетя Валя. Работа была рутинная, дознаватели занимались делами легкой и средней тяжести, Татьяна отвечала за акты и протоколы, но больше всего ей нравилось наблюдать за подозреваемыми и свидетелями. Переплетения судеб, решения, которые принимают люди и мотивы принятия этих решений, их поведение на допросах, все это было безумно интересно и давало пищу для размышлений и упражнений для мозга, как будто она играла в шахматные партии, где вместо фигур были люди.

Начальник отдела Андрей Пустов начал покровительствовать Татьяне с момента ее появления в отделе. Образ невысокой хрупкой девушки с длинными до плеч густыми темными волосами, умным грустным взглядом и красиво очерченным ртом идеально соответствовал облику пушкинской героини и напоминал Андрею о чем-то, что он упустил в своей жизни лет двадцать назад. Он решил, что это второй его шанс, тем более что девушка не особо сопротивлялась и сразу приняла предложение о помощи. Из ментора и помощника Андрей постепенно перешел в статус сожителя. Он снял квартиру для встреч в ста километрах от Невельска, подальше от жены Ольги и сына Андрея, и продолжал контролировать все действия, расходы и жизнь Татьяны.

Из комнаты раздался храп. Татьяна вошла в комнату, Андрей развалился на кровати звездой, из оттопыренного кармана торчали стодолларовые купюры. Татьяна осторожно взяла книгу и телефон с тумбочки и прошла на кухню.

На телефоне висел пропущенный звонок от Ленки, старшей сестры. Татьяна нажала на вызов и Ленка сразу ответила.

– Тань ты куда опять пропала? Дозвониться на тот свет легче. Ты дома когда будешь? Отец на следующей неделе с моря вернется. На дачу съездим, баню затопим, отпразднуем, давно не собирались же?

– Тебе же нельзя в баню. И праздновать тебе тоже нельзя.

Ленка была на шестом месяце и беременность переносила плохо.

– Да причем тут я. Отец тебя полгода не видел. Он про твоего Андрея вообще ничего не знает.

– И не узнает если ты трындеть не будешь

– Ну приезжай… Поболтаем.

– А где Сашка твой?

– А я его вижу? Он же весь бизнесовый. Пусть побегает, нам деньги нужны будут скоро.

– Кому они не нужны. Ладно, на следующие выходные приеду. Матери не говори пока.

Татьяна отключила телефон, сняла с плиты кастрюлю с макаронами, слила воду и уставилась в окно. Во дворе женщина неопределенного возраста с неухоженными, давно не мытыми волосами, в наброшенной на халат куртке и китайских резиновых тапочках на босу ногу выносила мусор. Женщина подошла к контейнеру и опрокинула ведро. На черной ткани куртки ярко белела надпись CHANEL.

***

– Вкусно Танюша, но маловато будет.

Андрей, сыто и довольно улыбаясь, сидел за столом в тесной кухне в майке и семейных трусах и поглаживал свой живот. Перед ним стояла тарелка с тщательно подтертой сметаной и большая разрисованная цветами чашка с чаем.

– Ладно, может на работе девчонки накормят, – подмигивая Татьяне, весело произнес он.

Татьяна не прореагировала на шутку, задумчиво уставившись в окно.

– Ну что поехали? Довезу тебя прям до дому.

– Нет, не надо. Я на автобусе, через час с вокзала маршрутка пойдет.

Татьяна встала и убрала тарелку Андрея в раковину.

– Ты иди, мне тут убрать еще надо. И на почту зайти. Тебе же нельзя опаздывать, ты же начальник, – возясь в раковине произнесла она. -Начальники не опаздывают.

– Ну ладно, как знаешь. Но смотри к обеду чтобы была! А то накажу! – подходя сзади к Татьяне промурлыкал Андрей.

Шутливо хлопнув ее по попе, он вышел из кухни и через пару минут появился в форменных брюках и голубой милицейской рубашке с погонами.

– Иди провожай мужчину.

Закрыв за Андреем дверь, Татьяна зашла на кухню, открыла кухонный шкаф и вытащила с верхней полки небольшой черный лаптоп, который был куплен на первые заработанные на переводах деньги. Осторожно держа лаптоп в руках, Татьяна залезла на кровать, открыла экран и стала рыться в ящике электронной почты. Несколько месяцев назад она составила свое первое резюме и теперь старательно, каждую неделю, рассылала его по компаниям, работающим на острове. Как правильно составлять резюме, она не знала, но интуитивно чувствовала, что никого не интересует ни ее статус, ни даже опыт работы. Самое важное, что нужно было указать, это знание английского языка, поэтому она без колебания поставила в секции Навыки «English – fluent».

В почте было два непрочитанных письма, одно от водоканала, второе – от американской компании, разрабатывающей месторождения на шельфе Охотского моря. Татьяна открыла второе письмо. В письме содержался следующий текст:

Dear Mrs. Sirotina

We reviewed your CV and kindly invite you to the interview to be held in the office on Monday at 10 am on the following address: Yuzhno-Sakhalinsk, ХХХ К Marx street.

Should you have any question please contact my administrative assistant Maria Smirnova at ХХХХХХХХХ

Татьяна быстро закрыла лаптоп. Секунду она смотрела в стенку напротив, обдумывая план действий. До десяти оставался час, до адреса в письме ехать полчаса. Но это на такси. Если интервью в десять, значит она не успеет на автобус до Невельска, а следующий только в двенадцать. Как раз в двенадцать ей начнет названивать Андрей. Придется ему опять врать, хотя это уже норма в их отношениях. Теперь, что надеть? Она никогда не имела дела с американцами и понятия не имела, что для них значит выглядеть профессионально. Татьяна метнулась к шкафу и стала лихорадочно рыться в одежде. Одежды было много, и вся она была дешевая, поношенная, однообразных темно-синих, черных и серых оттенков.

Татьяна вытащила из шкафа длинное черное платье, закрывающее тело до самых пяток. Теперь макияж и прическа. Краситься нельзя. Может только слегка ресницы. Волосы. Татьяна ненавидела свои волосы. Они были темные, густые и очень жесткие. Никаких намеков на волны, еще и росли быстро. Ей не очень шла стрижка, зато полудлинные прически подчеркивали слегка удлиненное с высокими скулами лицо. Кроме того, можно выпустить длинную челку и почти закрыть ею лицо. Она взяла электрическую расческу, пытаясь еще больше распрямить волосы, и создала из них подобие ширмы, чуть раскрывающейся в момент откидывания головы. Во всем черном, с сумкой через плечо она вышла из дома и набрала номер такси.

***

В начале двухтысячных Южно-Сахалинск был не совсем обычным местом, как будто небольшой советский город перенесли через океан на другой континент и поместили дома и их жителей в американо-канадскую действительность. Англосаксы всех сортов и возрастов, индусы, пакистанцы, выходцы из восточной и западной Европы, азиаты, наводнили город. Помимо иностранцев на остров хлынули жители со всех концов России и стран бывшего советского союза. Сахалинские проекты под операторством двух ведущих нефтяных гигантов, компании Exxon Mobil и Shell, привлекли сотни подрядчиков и субподрядчиков со всего мира. В городе не хватало жилья, офисных помещений и обслуживающего персонала. Экспатам, так называли всех иностранцев, не хватало развлечений и привычной еды. Один за другим стали появляться кофейни с американо, магазины, рестораны с картошкой фри, гамбургерами, и национальной кухней, открылись два ночных клуба. Центральным местом стал Кона Бар – место тусы и всех разговоров. Американские хозяева отделали помещение в техасском стиле по мотивам койот бара. Над диванами висели ковбойские шляпы, рядом техасские автомобильные номера и карта мира, куда каждый посетитель могут воткнуть флажок в локацию своего местожительства. Справа от барной сойки располагалась мишень для игры в дартс с воткнутыми в нее дротиками. Бармены (барвумены) две местные девушки, Лена блондинка и Лена брюнетка, красавицы в обтягивающих джинсах, длинноволосые, стройные и улыбчивые, мешали коктейли, заигрывали с иностранцами и собирали городские сплетни. В меню бара числились традиционные крылышки буффало, мексиканские чипсы с гуакамоле и соусом чили, и картофельные шкурки. В бар приходили во время обеда, чтобы встретиться официально в неофициальной обстановке, и после работы, чтобы подзаправиться текилой, ромом, виски или пивом, в зависимости от предпочтений, выкурить сигарету или сигару и параллельно покидать дротики.

В список природных ресурсов острова также входили женщины. Молодые и не очень девушки знакомились с иностранцами на работе, в ресторанах и просто на улице, и Кона бар был идеальным местом для свиданий и смотрин. Почти все население города в спешном порядке учило английский язык.

Параллельно с активностью населения городские и областные чиновники быстро сращивались с бизнесом. По условиям соглашений между государством, иностранными операторами и их партнерами значительная часть финансов уходила в фонд развития острова, и какая-то доля действительно отчислялась на строительство объектов инфраструктуры. Город рос и развивался, благосостояние населения росло, и период начала освоения Сахалинского шельфа и строительства объектов нефтепромысла был периодом ренессанса Сахалинской области за всю его историю со времен посещения острова Антоном Павловичем Чеховым.

Татьяна ехала в такси по главной улице города. В Южно-Сахалинске центральных улиц было три – Мира, Ленина и Комсомольская, все они шли параллельно друг другу. Как и в любом российском городе, его планировка, количество населения, и наличие огромных незаселенных пространств за окраинами никак не коррелировало с количеством пробок на дорогах, пробки образовывались в любое время и прогнозировать их было невозможно. Машина, в которой ехала Татьяна, застряла в полукилометре офиса, в котором было назначено собеседование.

– Умер кто-то? – сочувственно спросил водитель, глядя в зеркало на задумчивую, всю в черном, Татьяну.

Татьяна проигнорировала вопрос, уставившись в окно. Размышляла она об Антоне Павловиче Чехове. Зачем он приезжал на этот богом забытый остров, место для отбросов человеческих… убийцы, воры. Сломал себе жизнь.

Водитель, в очередной раз взглянув в зеркало, со вздохом покачал головой. В соседнем ряду, притормаживая, проехал серебристый Лэнд Крузер. На заднем сиденье сидел мужчина – загорелый, красивое лицо в очках в тонкой металлической оправе, серый пиджак выгодно оттенял чуть заметную седину в волосах. Мужчина доброжелательно улыбнулся Татьяне и проехал мимо.

– Новые хозяева наши, – с сарказмом произнес водитель. – Приехали наши недра разворовывать. Беспредел в городе устроили, деньгами швыряются. Читали вчера с трех семерок одного вытаскивали в четыре утра, так он нашим ментам еще и морду набил?

Три семерки был одним из новых ночных клубов города, чрезвычайно популярном среди местного и приезжего населения.

– У себя небось не так себя ведут, там сразу руки заламывают. А здесь им все можно, – бубнил водитель.

– Остановите здесь пожалуйста, я выйду, тут недалеко осталось, – прервала водителя Татьяна.

Ее отвлекала и раздражала его болтовня, она пыталась сосредоточиться на предстоящей встрече. Несколько месяцев хождений по интервью, и все безрезультатно. Удачно с ее точки зрения проходившие собеседования ничем не заканчивались, и она не понимала в чем дело. Расплатившись с водителем и выйдя из машины, она пошла вдоль пыльной дороге по почти полностью отсутствующей обочине к трехэтажному зданию, огороженному свежевыкрашенным зеленым забором.

***

На входе в здание место охраны пустовало. За охранником на зоне ресепшена стояла молодая, лет двадцати пяти, симпатичная девушка. Татьяна неуверенно остановилась возле стола охраны и вопросительно посмотрела на девушку.

– Извините, я могу пройти? У меня интервью на десять назначено.

Девушка, извинившись, пообещала привести сотрудника и убежала. Татьяна с любопытством рассматривала помещение. На стенах висели постеры с буровыми платформами, перемежающиеся фотографиями птиц и медведей. Плакаты на английском языке призывали быть осторожными и аккуратными в работе, потому что, как говорилось на плакатах, безопасность – это приоритет в работе и важнее безопасности ничего в жизни не существует. Из коридора послышался голос ресепшионистки:

– Я не знаю куда он исчез, здесь сидел. Ее же надо в журнал записать?

– А ты его супервайзеру звонила? – строго спросил женский голос.

– Звонила конечно. Он в милиции, Билла вытаскивает. Тот в семерках вчера вечером с ментами подрался, слышали, наверное. Крыл их американским матом, те разозлились и в обезьянник его увезли. Олег свои связи подключил, чтобы до консульства дело не дошло и никого из страны не вытурили.

– Идиоты, честное слово. Как запретов нет, оскотиниваются хуже наших, -раздражённо заметила женщина.

В проёме показались ресепшионистка и молодая, лет тридцати, стройная высокая блондинка в джинсах.

– Анна, – улыбаясь, энергично произнесла блондинка, протягивая руку. – А вы видимо Татьяна?

Татьяна неожиданно смутилась, не зная, что делать с протянутой к ней рукой, женщины в ее мире так не здоровались. После секундного колебания она неуверенно пожала руку Анны. Анна поняла замешательство Татьяны и ободряюще улыбнулась:

– Проходите, мы вас потом зафиксируем, когда охранник вернётся, а сейчас идите за мной.

Девушки вошли в небольшую комнату с овальным столом посередине, и Анна жестом пригласила Татьяну присесть.

– Минуту подождите, я позову руководство.

Татьяне было не по себе. Опустив голову, она смотрела на свои вспотевшие ладони, лихорадочно перебирая в голове все заранее заготовленные фразы. В сумочке зазвонил телефон. Татьяна достала телефон, звонил Андрей. Уверенность, которой и так не хватало, окончательно исчезла. В комнату зашла Анна, и с ней, вальсируя, молодой человек в офисном костюме и мужчина, в котором Татьяна немедленно узнала незнакомца из Лэнда Крузера. Незнакомец, похоже, тоже узнал Татьяну и приветственно улыбнулся, отодвигая стул.

– Татьяна, я вам хочу представить нашего менеджера Стаса Лессера и юриста Дениса Комова, – садясь за стол, произнесла Анна.

Мужчины кивнули.

– Мы с вами уже познакомились, меня зовут Анна, и я инженер по морским сооружениям. Немного не ваш профиль, но меня приглашают на все собеседования, видимо, как психолога, – сказала Анна весело глядя на мужчин. – Вы как хотите, чтобы мы разговаривали, на русском или английском? – обратилась она к Татьяне. – У вас написано, что языком вы владеете свободно.

И тут Татьяна впала в ступор. Одно дело владеть языком, сидя на диване, и совсем другое, когда от разговора зависит результат встречи.

– На русском, если можно, – выдавила она из себя.

– Да, конечно, как вам комфортнее, – ободряюще сказала Анна.

Интервью больше было похоже на блиц-допрос. Вопросы сыпались от Дениса и крутились вокруг природоохранного законодательства, которое Татьяна не очень хорошо знала. Денис задавал вопрос, поворачивался к Стасу и быстро говорил по-английски. За эти секунды Татьяна пыталась собраться с мыслями и выдать ответ. Постепенно становилось очевидным, что Дениса не очень интересовали ответы, молодой человек преследовал какие-то свои цели. Через пятнадцать минут пинг-понга партия была проиграна, и Татьяна молча уставилась в окно. Размышления прервал вопрос Анны:

– Скажите, вы бы смогли работать в помещении с другими сотрудниками, скажем если вас сидит допустим пять человек?

– Это такой психологический тест на совместимость? – поинтересовалась Татьяна.

Все рассмеялись.

– Должна же я что-то спросить, – виновато произнесла Анна.

Анне почему-то нравилась Татьяна, и то, как она держалась, не пытаясь себя продать. Она интуитивно почувствовала, что в девушке есть какая-то начинка и пыталась вытащить из нее хоть что-нибудь, но очень мешал Денис. Было понятно, что он выпендривался перед Стасом и пытался избавиться от очередного потенциального конкурента. Сценарий был отработан на предыдущих кандидатах, но в этот раз Анна решила побороться за девушку.

– Если вопросов больше ни у кого нет, то давайте закончим. Татьяна, мы вам перезвоним в ближайшее время, спасибо что пришли, вас сейчас проводят, – официально завернула интервью Анна.

Стас поднялся и галантно открыл дверь Татьяне. Та кивнула и молча, не глядя ни на кого, вышла из комнаты.

– Это че за грузинская вдова, Аня? – повернулся Денис к Анне.

– Ты ей шанса не дал рот раскрыть, -раздраженно ответила Анна. —На ее резюме хоть взглянул?

– Резюме? -фыркнул Денис, – ты веришь в то, что они там пишут?

Анна повернулась к выскользающему из комнаты Стасу:

– Стас, можем поговорить минуту? Без тебя, -информативно глядя на Дениса, добавила она.

Анна подождала, пока за Денисом закрылась дверь, повернулась к Стасу, и энергично, без вступления на своем совершенном американским английском произнесла:

– Босс, разреши я с ней еще раз поговорю. Ограниченным коллективом, без Дениса в этот раз. Я вижу, что она нам может быть полезна, – убежденно произнесла Анна.

Стас уважал Анну, но немного побаивался ее прямоты. Выросший в южном Техасе, он по-другому представлял себе русских женщин. Его мать, полька по происхождению, часто рассказывала ему о Восточной Европе, и все девушки из той части мира, куда в его представлении входила и Россия, ему представлялись мягкими и покорными красавицами, их трудолюбию, долготерпению и красоте не было равных в мире. Для себя он решил ещё в раннем детстве что его избранница обязательно будет похожа на маму, она должна уметь варить борщ, лепить вареники и красиво петь грустные протяжные песни. Ему предложили возглавить филиал компании на острове Сахалин, и он решил, что это тот самый шанс, когда можно заработать очень хорошие деньги и найти свою женщину мечты, иными словами to kill two birds with one stone.

Среди американских коллег по нефтегазовому цеху активно распространялось мнение, что Россия – очень опасное место с высоким уровнем преступности и отсутствием элементарных удобств. Стране был присвоен красный, самый высокий уровень опасности по корпоративной шкале всех немыслимых опасностей, при этом желающих получить туда откомандирование было хоть отбавляй. Руководство корпорации не видело в этом никакого противоречия и активно поддерживала миф об опасной дикой стране, ежегодно индексируя компенсационный пакет откомандированных туда экспатов, при этом на совещаниях всех уровней регулярно повторялась мантра «Безопасность наших сотрудников превыше всего». В экспатовский пакет, помимо надбавок к зарплате, входили выплаты на жилье в бизнес апартаментах, автомобили с водителями, школы для детей, медицинские страховки и перелёты бизнес-классом для сотрудников и их семей. По условиям соглашений с российским государством и партнёрами по сахалинским проектам все расходы на содержание этих специалистов возмещались производимой продукцией, то есть нефтью и газом. Стас хорошо понимал весь корпоративный расклад и после короткого ознакомительного брифинга быстро согласился на предложение откомандирования на остров.

Пролетая над Тихим океаном бизнес-классом Untied, Стас представлял себе Сахалин и его столицу, утопающие в зелени летом и в снегу зимой, с вписанными в лесной пейзаж домиками, узкими чистенькими улицами и красивыми светловолосыми женщинами. Реальность подправила его представления об острове и островитянах. Едва ли ни пятьдесят процентов населения было представлено обрусевшими корейцами. Завезённые японцами в 20х и 30х годах прошлого века для тяжёлых работ, корейские рабочие пустили корни, обрусели, и при этом не растеряли свои культурные особенности и традиции. Западные компании охотно набирали служащих из их числа, потому как они не претендовали на высокие должности, строго соблюдали иерархию и были согласны делать любую монотонную и рутинную работу.

Из зданий необычной архитектуры был только местный краеведческий музей, построенный японцами в 1937 году, сохранивший аутентичность и представление о японском губернаторстве на южной части Сахалина периода 1905—1945 гг. Климат юга острова, где находился Южно-Сахалинск, напоминал климат севера калифорнийского побережья с его прохладным летом и вечными муссонами. Ничего европейского в этом месте не было, но природа поражала своей сказочной красотой и гигантизмом растений.

В первый же день прибытия на остров Стасу представили Анну, ведущего перспективного инженера. Она напоминала западный типаж бизнес вуман – энергичная, напористая, умеющая принимать взвешенные решения. Работать с ней было надёжно и интересно, флиртовать небезопасно. Однако его смущала ее нетолерантность и неспособность спокойного принятия точек зрения и взглядов, отличных от собственных. Стас был либералом, и в среде, где формировалась его личность и характер, жесткая приверженность каким-либо убеждениям считалась скорее недостатком, и, поразмыслив, он определил ее в категорию коллеги, несмотря на полное соответствие его стандартам внешней привлекательности, тем более что женщин вокруг было предостаточно. Анна все это понимала и отношение к Стасу для себя формулировала фразой «мне нравится, что вы больны не мной», это давало ей дополнительную степень свободы и некоторые привилегии в компании.

Услышав настойчивый вопрос-предложение Анны, Стас сделал вид что задумался, глядя в окно. Ему совсем не хотелось принимать решение, за которое он не собирался нести какую-либо ответственность.

– Она, наверное, представляет из себя что-то. Но не знаю, как поточнее выразиться. Выглядит как-то жалко. И в чем она может быть полезна? Не инженер, и Денис не думает, что она сможет работать в юридическом отделе, – наконец произнёс он.

Почувствовав в его интонации неуверенность, Анна быстро ответила:

– У меня в отделе есть вакансия инженера. Это согласование инженерных проектов. Надо взять проектную документацию, отнести ее к экспертам в госорганы, ответить на все вопросы и все, разрешение на строительство у нас в кармане! Нам нужен человек, который будет работать с чиновниками от лица проекта и если она достаточно сообразительная, то сможет координировать всю эту деятельность. Что думаешь?

Последний вопрос был чистой формальностью. Анна понимала, что Стасу все равно, он просто сваливал на неё все подобные решения, его интересовала исключительно собственная карьера и связанный с ней растущий счёт в банке. То, что Татьяна его никак не зацепила, даже лучше, будет меньше головняка в работе.

– Ладно, твое дело, – вздохнул Стас, и улыбаясь, добавил:

– И зона твоей ответственности, мисс!

Он думал, не зайти ли ему сегодня в Кона бар, вчера он заметил там симпатичную рыжую и она, кажется, даже понимает английский, но этот сумасшедший брит, работающий на конкурирующую компанию, отвлёк его с какими-то вопросами по работе.

– За это вы мне и платите. За ответственность, – усмехнулась Анна.

– Рада что ты это понимаешь, -отпарировал Стас, и, обруливая Анну по пути к выходу, по-дружески хлопнул ее по плечу.

«Вот никогда не навесят на себя лишнего, если за это не заплатят, также как и не пройдут мимо того, что может принести прибыль», – подумала Анна, пропуская Стаса к выходу.

Она не понимала, почему ей так понравилась Татьяна. В ней самой никогда не было того, что называется словом sisterhood – сестринское братство, или солидарность с представителями своего пола. Она была убеждена, что хуже абсолютно мужского мира, мог бы быть только абсолютно женский и ненавидела коллективы, сформировавшиеся по типу советской бухгалтерии со всеми ее традициями – чаями посреди рабочего дня, сбором денег на дни рождения, осуждением и обсуждением «этих мужиков», и проявлениями змеиной зависти, способной высосать энергию и уничтожить любого. В Татьяне она интуитивно почувствовала человека своей стаи, личность, с которой было бы интересно взаимодействовать.

Семья Анны проживала во Владивостоке, ее родители, оба океанологи, по возможности старались оградить дочь от влияния советской идеологии и связанной с ней любой общественной деятельности. Они были одними из немногих «выездных», ходили в зарубежные экспедиции на научных судах, и имели более широкое представление об окружающей действительности и мироустройстве, чем их соотечественники. Благодаря родителям девочка росла внутренне свободной, легко адаптировалась к любым внешним изменениям, мир ее увлечений был разнообразен, и Анна жадно и с удовольствием училась всему новому. Все было по-другому в доме бабушки, куда ее передавали в периоды отсутствия родителей. Бабушка пыталась сделать из Анечки настоящую девушку, будущую мать, и считала своим долгом предупредить внучку об ограничениях, связанных с ее половой принадлежностью. Меньше всего приветствовались спортивные увлечения. «Зачем тебе на лыжах этих кататься? Вот родишь, тогда посмотрим, как ты на лыжах будешь кататься. Или останешься без мужа, посмотрим, как ты спортом своим позанимаешься. Плохо закончишь», -ворчала бабушка, наблюдая за сборами Ани на очередную тренировку. Самый частый упрёк в свой адрес, который девочка слышала в детстве было «ты всегда делаешь, что тебе хочется», сказанное с осуждением, и маленькой Ане никогда не было понятно почему это плохо.

Тем не менее, пророчества бабушки не сбылись. Анна выросла, выиграла гранты на обучение, закончила два университета, один в Будапеште по специальности инженер -эколог, и через три года второй, в Шотландии, где получила квалификацию инженера морских сооружений. В перерыве между двумя университетами она родила дочку Алёнку, развелась с непутёвым мужем, и решила, что ей ничего не мешает быть красивой мамой, одновременно реализовывая свои профессиональные амбиции. Но, конечно, для всего этого нужны были деньги, и здесь она была заодно с миром капиталистическим.