Текст книги "Вина Зверя"

Ольга Аро
Вина зверя

Глава 1

Вэл подняла голову вверх, рассматривая огромный круглый диск луны. Морозный воздух щипал кожу, белый пар вырывался из приоткрытых губ.

Серебро луны, подернутое темными рваными облаками, казалось невиданным и прекрасным в своей природной красоте зрелищем.

Знакомые запахи родного города окутали плотным покрывалом, заполняя легкие.

Она чувствовала вонь жженого мусора – у огромных костров грелись пахнущие немытыми телами бродяги; ощущала тяжелый дух свежего дерьма и уксусный запах мочи, вылитой прямо со второго этажа на пустынную ночную улицу.

А еще – аромат из пекарни, в которой готовили свежий хлеб к самым ранним первым покупателям: теплые нотки мягкого рыхлого теста и горячей выпечки.

Мимо прошел фонарщик, огромной лучиной зажигая погасшие фонари на центральной улице. Вэл опустила голову, наблюдая за его суетливой походкой. Мужчина опасливо покосился на девушку и, встретившись с ней взглядом, поспешно отвел глаза.

Вэл ухмыльнулась, понимая, что выглядит странно, стоя в полном одиночестве посреди центральной площади и уставившись в небо. Ее одежда так сильно отличалась от здешней, что наверняка фонарщик принял ее за иноземку.

А может быть, даже безумную иноземку, ведь какой женщине в здравом уме придет в голову шататься темной ночью по городским улицам?

И все же Вэл была дома.

В душе не осталось переживаний или горечи, преследовавших всю дорогу по едва проходимому лесу.

Как только ноги ступили на замызганные и заплеванные улицы, как только взгляд выхватил высокие шпили ратуши и церкви, сердце словно сбросило всю боль, радостно затрепетав в предвкушении.

И даже луна, на которую Вэл смотрела так, будто видела ее впервые, казалась иной, нежели та, вид на которую открывался с другой стороны Грозовых гор.

Деньги она поменяла с легкостью, но лишь малую часть, необходимую на первое время.

Вэл не собиралась открывать меняле все карты, зная, что кошель, в основном полный золотых монет, окажется чудесной причиной перерезать ей горло.

Меняла, сомнительной чистоты худой мужчина с щетиной, которую он постоянно чесал двумя пальцами, долго рассматривал в свете сальной свечи круглую, тускло блестящую монету.

– Ты из-за моря? – наконец спросил он, надсадно закашлявшись.

Вэл кивнула. Можно сказать и так.

Она никогда не видела моря, только слышала о нем, тут же вспоминая рассказы о своем забредшем в их городишко отце.

Говорят, оно было куда больше любого озера. Наверное, даже больше Арсу-Ала.

– Даю три за одну, – прищурившись, сказал меняла, и Вэл пожала плечами, ловко выхватывая из его пальцев золотую монету.

– Семь за одну, – произнесла она, приподнимая брови. – Или я ухожу к тому, кто даст мне эту цену.

Меняла насупился, поглядывая исподлобья. Вэл понимала его мысли.

Дорогая, чуждая взгляду одежда с легкостью обманула бы кого угодно. Только Вэл не была глупой сумасбродной дочуркой богатеньких родителей, пустившейся в долгое путешествие по незнакомым землям.

Она была частью этого города.

– Пять за одну, – недовольно предложил меняла, нервно почесывая подбородок, явно не желая упускать светившую золотом выгоду.

– Я сказала – семь, – твердо проговорила Вэл, опуская монету в карман куртки. Мелкие скользкие глазки проследили, как монета исчезла в кармане, и меняла выдохнул:

– Шесть. Даю шесть. Такой цены вы не найдете, миледи.

Миледи. Богатая дама, скрывающаяся от родни, сорвавшая с себя пышные платья. Красивая легенда.

Вэл улыбнулась краешком губ и согласно кивнула меняле. За подобное обращение можно потерять одну монету.

С нее не убудет благодаря Раза и чувству вины или тому, что заставило мужчину подарить такую немалую сумму.

Утром Вэл сняла мансарду, большую и просторную, на третьем этаже каменного дома. Хозяйка, высохшая опрятная старушка, едва бросив на девушку изучающий взгляд, прониклась к ней симпатией.

Вэл вновь поблагодарила за это свою одежду да внезапно появившийся у нее чуть уловимый говор.

«От чужеродной манеры разговора нужно избавляться», – подумала она, внося плату за жилье на полгода вперед.

Распахнув большие, чисто вымытые окна, Вэл проветрила мансарду, а затем, прикрыв деревянные ставни, рухнула на кровать, вдыхая запах свежего белья. Заснула почти мгновенно, будто кто-то выключил сознание, затушив пламя свечи.

Проснулась она поздно, вся разбитая, проспав большую часть дня.

Ополоснув лицо ледяной водой, Вэл почувствовала себя много лучше и первым делом отправилась в город на поиски лавки с одеждой. По пути заскочила в ту самую пекарню, соблазнявшую ночью своими запахами, купила большую белую булку, заботливо завернутую для нее улыбающейся краснощекой девушкой в тонкую бумагу, и принялась есть прямо на ходу.

Никогда в своей жизни Вэл не ела такой вкусной выпечки.

Она шла по улицам, изучая лица прохожих, ощущая во рту настоящее блаженство, и ловила случайные взгляды, с интересом скользящие по ее фигуре. Нет, с необычного кроя штанами и курткой пора было что-то делать.

Звякнул колокольчик, Вэл вошла в небольшой уютный магазинчик, оглядываясь на красивую привычную одежду, развешанную на длинных деревянных вешалках вдоль убранных темным полотном стен.

– Добрый день, миледи. – Девушка с русыми волосами, заплетенными в простую косу, выглянула из-за широкого прилавка, поспешно оправила и без того идеально лежащий фартук на длинном подоле, и мягкая располагающая улыбка расцвела на ее лице.

Вэл коробило то, за кого ее принимают. Никогда и никому раньше не пришло бы в голову называть ее «миледи». Это обращение, пустое для жителей города, имеющих крышу над головой, слишком много значило для бывшей воровки.

«Спасибо, Ра, ты изменил мою жизнь во всех смыслах».

Всего на миг внутри укололо острой иглой, но улыбка стоявшей рядом лавочницы смела все неприятные мысли в сторону.

– Добрый день. – Голубые глаза оценивающе оглядели миловидное лицо, и Вэл не без удовольствия отметила, как девушка смущенно увела взгляд. Как и подобало человеку, стоящему по положению ниже. – Как видите, мне очень нужна ваша помощь. – Вэл засмеялась, окидывая себя красноречивым взглядом. – Устала от косящихся на меня людей.

– Понимаю. – Девушка кратко засмеялась в ответ. – Издалека приехали?

– Вы даже не представляете, насколько издалека. – Горький смешок скрыть не удалось, но вряд ли лавочница обратила на это внимание.

– Я помогу вам с удовольствием, – доброжелательно отозвалась она.

– Буду очень признательна, но, пожалуйста, не предлагайте мне юбки, – произнесла Вэл, мягко посмеиваясь. Та понимающе кивнула, и Вэл улыбнулась ей в ответ.

«Да пошел ты, Ра, у меня все прекрасно. И если ты надеялся, что я буду вспоминать тебя, то мне хочется сказать тебе еще раз – пошел ты в самое пекло, где тебе и место».

Вэл почувствовала, как непонятная радость охватывает ее.

Она свободна. Наконец-то свободна.

– Мне не нужна обычная шлюха, – отрезала Вэл, мотнув головой. Отросшие каштановые пряди привычно упали по плечам, и она пожалела, что не затянула волосы в высокий хвост. – Мне нужна чистая.

– У нас нет девственницы, миледи, – виновато произнесла Мадам, полная женщина средних лет, затянутая в тугой корсет, с трудом сдерживающий необъятную грудь.

– Мне не нужна девственница, я хочу быть уверена, что девочка чиста. – Вэл обвела взглядом восседавших перед собой жриц любви, с неприкрытым интересом не отводящих от нее взгляда.

Женщины не часто захаживали в подобные заведения, но появление Вэл не было каким-то откровением. Каждый кормил своих демонов так, как мог, и кто как не они понимали это лучше всех.

Вэл помнила эти лица – одинаковые у всех подобных женщин. Яркие, густо накрашенные, скрывающие непроходящую усталость от собственной жизни.

– Мне кажется, я знаю, что вам нужно. – Глаза Мадам сверкнули от осознания, что в этот раз она, похоже, не упустит свою выгоду.

Вэл отрешенно поняла, что улавливает все ужимки, возникающие на лице хозяйки борделя. Все было знакомо ей по прошлой жизни. Прошли годы, а ничто не менялось. Шлюхи оставались шлюхами.

– Это будет стоить недешево, миледи, – понизив голос, добавила Мадам.

Вэл усмехнулась, согласно кивая:

– Цена не интересует.

Девушка была совсем еще юная, не старше пятнадцати, живо напомнив Вэл о собственной матери. Ее не покоробили подобные мысли. Наоборот. Это придавало происходящему особую изюминку, будто она никак не могла насытиться мучающей ее болью, ловя губами каждую каплю в довесок к почти полной чаше.

Вэл впервые с момента, как заведение воспитавшей ее Мадам сгорело при пожаре, переступила порог похожего борделя. Никакой ностальгии, никакого неприятия. Ничего, что она могла бы ожидать. Просто интерес и отчего-то немного брезгливое предвкушение, не более того.

Девчонка поднялась с узкой кровати, молча подошла к ней, нарочито виляя гладкими белыми бедрами с накинутым сверху полупрозрачным платьем. Она была почти обнажена, являя взору полные груди с голубыми прожилками вен, проглядывающими из-под светлой кожи. Вэл наклонила голову, рассматривая большие розовые соски.

Играя взглядом карих глаз, девчонка молча присела рядом, потянулась вперед и коснулась губами шеи Вэл. Тонкие пальцы отвели мешающие пряди волос в сторону, горячий язык провел влажную линию до самой мочки. Вэл запрокинула голову, прикрывая веки.

Девочка ласкалась умело и совершенно не торопясь – так, словно и не была шлюхой, а обыкновенной влюбленной женщиной.

Никаких чувств. Ничего.

Вэл в какой-то миг остановила ее, запуская пальцы в густые рыжеватые пряди и мягко поднимая голову вверх. Та потерлась грудями о ее плечо и застонала, когда Вэл, крепче стиснув ее волосы на затылке, приблизила милое лицо к своему.

– Тебя можно целовать? – тихо спросила она, проводя языком по небольшому ротику. Девчонка вскинула на нее немного испуганные глаза и только согласно пискнула. Вэл прижалась губами к ее рту, не выпуская волос из крепко сжатой ладони.

Глухая черная пустота.

– А ты хочешь меня, – шепотом произнесла Вэл, наблюдая за покрасневшим лицом девчонки. – Давно у тебя никого не было.

Ее было не обмануть влажной от масла промежностью и ровными безучастными стонами – она знала все уловки бордельных девиц.

Но эта девушка, обхватившая ее в крепком объятии, не врала. Ватный взгляд и приоткрытый ротик, слабые стоны, напрягшиеся розовые соски выдавали ее с головой.

Вэл судорожно вздохнула, мягко отстранила от себя пискнувшую девчонку и встала с кровати, смотря сверху вниз. Девчонка вся словно сжалась и затихла.

Отдающие голубоватым рубцы на ее бедрах и животе притянули взгляд.

– Ты недавно рожала? – спросила Вэл, нахмуриваясь.

Девчонка кивнула, часто моргая.

– Да, – просто ответила она, осторожно поглядывая. – А что?

– Ничего, – пожала плечами Вэл.

Напускное спокойствие вдруг испарилось, точно сдернутая вуаль под сильным порывом ветра.

– И кто у тебя?

– Девочка, – ответила девушка, и слабая улыбка коснулась ее губ, внезапно делая симпатичное лицо совсем юным и невинным.

– Поэтому ты и не работаешь? – ощущая внезапную сухость во рту, спросила Вэл.

– Ну да. Я еще кормлю ее, – простодушно пояснила девчонка, наклоняя голову и сжимая двумя пальцами розовый сосок. – Смотрите. Видите?

Белая капелька выступила на розовом кончике.

Вэл выдохнула и отвернулась.

– Простите, миледи, – виновато произнесла за спиной девушка.

Вэл стиснула челюсти, на краткий миг прикрывая веки.

– Возьми, – сказала она, вынимая из кармана тяжелые монеты и небрежно бросая их на смятую кровать.

Девушка изумленно охнула.

– Миледи, это же… – Ее голос сорвался, она протянула руки и взяла в ладонь тускло блестевшие золотом монеты.

– Купи что-нибудь своей дочке, – отрывисто произнесла Вэл, рваным движением одергивая коричневую куртку.

Рука легла на дверное полотно, но дрожащий голос девушки, прозвучавший в спину, остановил ее:

– Миледи, как ваше имя? Я поставлю за вас свечку.

Какое-то мгновение Вэд колебалась, а затем тихо ответила:

– Валлери. Но можешь не утруждать себя. Боги давно не обращают внимания на людские молитвы.

Дверь открылась, и Вэл шагнула вперед, чувствуя, что сейчас ей крайне необходимо остаться в глухом одиночестве.

Через пару месяцев, когда зима подошла к своему концу и ветер, дувший с севера, больше не приносил колючие белые хлопья, царапающие лицо, Вэл впервые отправилась на охоту. Она подстрелила облезлого мелкого кролика, менявшего белый мех на серый, и, разведя небольшой костер, сняла с него шкуру будто чулок. Отбросив не нужную не ценную шкурку в сторону, зажарила тушку, а потом с удовольствием ее съела.

Вэл долго сидела на месте, смотря на пламя костра и ощущая жар от красных языков на своем лице.

Браслет царапнул кожу. Вэл медленно перевела взгляд на свое запястье, долго изучая золотое плетение, словно видела его впервые.

Вечером она отправилась на рынок и нашла нужного лавочника, с радостью заверившего ее, что он всегда готов принять на продажу свежую дичь.

Еще через месяц Вэл имела средний достаток, отложив в сторону наполовину полный кошель, доставшийся от Раза.

В один из свободных от охоты дней Вэл пришла на псарню и долго рассматривала копошившихся у сосков матери разноцветных щенков.

– Берите рыжего, – сплюнув на присыпанный соломой пол, сказал заводчик. – Рыжие самые живучие.

– Нет, не хочу рыжего, – задумчиво ответила Вэл, глядя на остроносого черного щенка с треугольными ушами. – Я беру этого.

– Ну, тоже неплохой выбор, – хмыкнул тот, наклоняясь и хватая за шкирку поскуливающего и перебирающего лапами щенка. – Кобелек. А вам для чего?

– Для охоты, – отозвалась Вэл, протягивая руки и принимая в ладони толстолапую скулящую собаку.

– Этот больше для охраны. Вон легавые есть, подрощенные, правда, не хотите посмотреть? – Он кивнул в сторону по проходу, но Вэл даже не повернула голову.

– Нет, я беру этого.

– Ваше право. Как назовете-то? – равнодушно поинтересовался заводчик.

Вэл нахмурилась, заглядывая в черные круглые глазки.

– Раш, – ответила она, прижимая к груди щенка, недовольного тем, что его отняли от матери. Щенок завертелся, протестуя против такого обращения, но Вэл не выпустила его, слабо улыбнувшись.

– Пойдем домой, Раш?

Глава 2

Первую ночь щенок сильно скулил, заставляя понять, что в жизни есть вещи куда более разрывающие сердце, чем расставание с тем, кого любишь.

Если не учитывать, конечно, разлуку с матерью. Вот как, например, у часами не находящего себе места остроухого пса.

Щенок ходил по комнате, не переставая подвывать ни на секунду и тыкаясь носом в каждый угол. Волнуясь за соседей снизу, пожилую семейную пару, и надеясь на их возрастную тугоухость, Вэл не выдержала, откинула одеяло и ступила босыми ногами на прохладные доски пола.

– Ну что ты? – Она присела рядом со щенком, протянула к нему руку, и мокрый нос мягко скользнул по коже, оставляя влажный след. – Перестань! Иди сюда!

Вэл взяла щенка под мягкий животик и прижала к себе, поглаживая по черной гладкой спинке.

– Раш, слышишь? Так тебя зовут, – пояснила щенку Вэл, заглядывая в черные круглые глаза. – Я надеюсь, мы с тобой найдем общий язык.

Щенок взвизгнул, извиваясь всем телом, и Вэл поспешно опустила его на пол. Пес, переступая толстыми лапами, нырнул под кровать. Вэл нагнулась, заглядывая в пространство между полом и верхней рейкой постели.

– Вылезай оттуда! – Она прищурилась, глаза наконец привыкли к едва освещенной комнате.

Слабого света, падающего сквозь открытые ставни, вполне хватило, чтобы оценить происходящее под кроватью.

– Эй! – возмущенно крикнула Вэл, ложась на живот и протягивая руку к щенку, скорчившемуся в весьма недвусмысленной позе. – Ты чего творишь?!

Запах свежего собачьего дерьма ударил в ноздри.

– Твою мать, Раш! – выдохнула она, закашлявшись. – Гадить нужно на улице!

Щенок пропустил ее слова мимо ушей и вылез с другой стороны кровати. Назойливый скулеж возобновился с новой силой, Вэл стиснула зубы, судорожно вспоминая, где у нее то, чем можно убрать благоухающую кучку.

И да – она сдалась. Щенок в итоге оказался в постели, забившись под одеяло и сунув нос под подбородок своей хозяйке. Скулеж волшебным образом прекратился, и Вэл, глубоко вдохнув теплый собачий запах, закрыла глаза и тихо прошептала сопящему рядом щенку:

– Как думаешь, мы найдем, о чем поговорить? А то раньше у меня с одним, немного похожим на тебя черным псом как-то не заладилось…

Раш не удостоил ее ответом, но она и не ждала его.

Вэл выгуливала Раша не только днем, но и ночью, просыпаясь от громкого раздражающего нытья. Она с трудом продирала глаза, сонно натягивала первые попавшиеся под руку штаны и набрасывала сверху легкую куртку, а щенок уже прыгал вокруг, виляя хвостом-метелкой.

– Иду-иду, – вяло отзывалась Вэл, открывая дверь на лестницу.

Раш путался под ногами, устремляясь с громким топотом по деревянным ступеням. Вэл всегда боялась, что наутро соседи сделают ей неприятное замечание, но все обходилось раз за разом, и причиной тому оказался вовсе не глубокий сон жильцов дома.

– Валлери, завели себе нового друга? – ласково поглаживая за ухом довольного пса, как-то спросила молодая женщина, живущая с мужем на первом этаже.

Вэл всегда здоровалась с ней и ее суровым, неприветливым спутником. А как-то раз, встретив ее на городском рынке, даже помогала донести сумки, полные овощей, до самого дома, и всю дорогу они болтали, как добрые приятельницы.

– Да, это Раш, – улыбнулась Вэл.

– Замечательно, что у вас появился друг. А то вы все время одна. – Соседка приветливо кивнула лизнувшему ее руку щенку, а Вэл с грустью подумала, что та совершенно права.

Она была одинока с того момента, как оказалась на улице совсем глупой девчонкой, гнушаясь любой компании, и теперь, имея возможность завести приятельниц, настойчиво избегала любого близкого общения.

Вэл давно поняла, что была одиночкой, и единственный раз в жизни изменила этому непоколебимому правилу. И к чему это привело? Лучше и не вспоминать.

Иногда ей безумно хотелось рассказать кому-либо о том, что на самом деле скрывают за собой огромные Грозовые горы, но она с досадой понимала, что даже если найдется внимательный слушатель, не сбежавший после первых же откровений, то вскоре за ней в любом случае закрепится образ местной сумасшедшей.

Дни шли за днями, и черный шаловливый щенок превратился в длиннолапого угловатого подростка. И тогда Вэл впервые взяла его с собой на охоту.

С тоской наблюдая, как исчезает вдали белый зад оленя, подгоняемого бестолковым лаем Раша, она задумалась о том, что, наверное, так и должно быть. Первый блин всегда комом – это всем известно.

Действительно, Раш оказался умной собакой и медленно, но верно учился всем урокам, которые терпеливо преподавала ему хозяйка.

– Поднимай, Раш! – шепнула Вэл, низко пригибаясь к земле и прячась в высокой траве. Тетива зазвенела в руках, и пес, бросив на хозяйку быстрый взгляд, нырнул острой мордой в густые непролазные кусты.

Тетерев издал громкий заунывно-булькающий звук и шумно взлетел в воздух, роняя на землю черные перья.

Вэл отпустила тетиву, и птица заклохотала, ударив крыльями по кустам, сраженная меткой стрелой.

– Неси! – крикнула она, выпрямляясь. Команда была лишней, пес хорошо знал свое дело.

Черная улыбающаяся морда выскользнула из кустарника. Раш, темные глаза которого горели от возбуждения, держал в пасти крупную птицу, поникшую, с болтающейся головой.

Вэл хлопнула себя по коленям и засмеялась.

– Хороший мальчик! – Она потрепала пса по голове и забрала у него из пасти тетерева.

Раш закружился на месте, гоняясь за своим хвостом, а потом резко остановился и хлопнулся на зад, наклоняя голову и заглядывая хозяйке в лицо.

– Ладно, – смиренно произнесла Вэл, залезая в свой заплечный мешок. – Уговорил. Ты заслужил награду.

Сладкое печенье, обильно политое шоколадом, полетело в широко открытую пасть пса.

Она усмехнулась. У каждого свои слабости, и пусть это печенье стоило немалых денег, она всегда покупала его для Раша.

Больше ей не на кого было тратить заработанное.

Менялись сезоны. Жаркое лето, принесшее с собой полчища комаров и мух, сменилось дождливой осенью с подувшими с севера первыми холодными ветрами.

Впервые ощутив осень всем своим собачьим существом, Раш смешно скакал, поднимая упавшие желтые листья носом, и радовался окружающим его невиданным чудесам. Вэл, наблюдая за ним, многое открывала для себя заново, понимая, что, наверное, дико проводить все время с собакой, рискуя превратиться в отшельницу, но по-другому она просто не могла.

Собака так собака.

От собаки хотя бы знаешь, чего ожидать.

А потом незаметно прошел еще один год, и снова наступила осень. И теперь пес, уже взрослый здоровый зверь, пугающий окружающих своими черными глазами и огромной пастью с белоснежными острыми клыками, которыми – к его чести – он пользовался только с разрешения хозяйки, все так же по-щенячьи радовался любым изменениям вокруг.

И Вэл радовалась вместе с ним.

– Раш! За мной! – крикнула Вэл, бросаясь в сторону, и пес, обернувшись на ходу, резким движением сильных лап развернулся, занося зад вбок. Играя блестящей шкурой на солнце, он рванул за хозяйкой.

Вэл бежала, слушая громко стучащее в груди сердце; дыхание сбилось, легкие горели, но ноги несли ее вперед. Она с ловкостью кошки перепрыгнула через поваленное дерево, подошвы кожаных сапог подняли в воздух ворох листьев. Вэл устремилась прямо, подгоняемая азартом и бьющим в венах пламенем.

Сиплое дыхание сбоку заставило повернуть голову.

Крупная черная собака, больше похожая на волка, чем на пса, бежала с ней бок о бок. Мощные лапы оставляли глубокие следы на земле, под гладкой толстой шкурой перекатывались мышцы, грудная клетка тяжело вздымалась, но пес без устали несся, следуя за своей хозяйкой.

Вэл моргнула, сглатывая возникший в горле ком, ловко скользнула между двумя деревьями; пес отпрыгнул в сторону, огибая толстые стволы справа.

– Стой! – крикнула она, запоздало увидев возникший впереди обрыв.

Небольшая речка текла внизу, и берег обрывался у откоса, щедро присыпанного палыми листьями.

Пес тормознул всеми четырьмя лапами, понапрасну скользя по земле и все же падая вниз, но Вэл уже сама, поскользнувшись, рухнула на спину, катясь по склону в окружившем ее вихре пахнущей сыростью листвы.

Хриплый смех сорвался с губ, когда она, больно ударившись лопатками о землю, остановилась в своем падении у самого края весело бегущей мимо речки. Каштановые пряди, взлохмаченные и полные листьев, упали на лицо, а ярко-голубые глаза устремились вверх, в серое осеннее небо.

Тяжелые лапы встали на грудь, и Вэл перевела взгляд на Раша.

– Пошел вон! – фыркнула она, давясь смехом. – Тяжелый, как коровья туша!

Теплый язык лизнул в нос, потом в щеку, покрывая мокрой слюной, и Вэл, смеясь, оттолкнула пса прочь.

Раш послушно отступил, плюхаясь брюхом на землю рядом и опуская голову между лап. Длинный хвост заелозил по земле. Вэл вздохнула и коснулась пальцами его головы, почесывая между ушей.

Вот она – ее очередная новая жизнь. Только она и черный пес.

Вэл знала, что знакомые за глаза называют ее «той самой девицей с собакой». Это перестало смущать с тех пор, как она приняла для себя важное решение – ей никто не нужен, кроме собственного пса.

Вэл честно пыталась. Какое-то время она даже встречалась с одним симпатичным сыном пекаря, влюбившимся в нее так сильно, что некоторое время она обалдело наслаждалась той заботой, которой он окутывал ее, будто теплым одеялом. Приготовленные им пироги казались самыми вкусными из всего, что она когда-либо пробовала, а его губы притягивали с той же силой, с какой шоколадное печенье лишало воли ее пса.

Только вот Раша он не любил. И в какой-то момент Вэл поняла, что не готова проститься со своей собакой даже ради вкусных пирогов. Да и нежные поцелуи стали сменяться откровенными поглаживаниями, что вызывало в ней необъяснимое отторжение. Неслучившийся любовник некоторое время преследовал ее, умоляя вернуться, но она была непоколебима.

Спустя пару месяцев Вэл решила, что, возможно, следует вновь попробовать попытать счастья в отношениях.

Молодой парень, наверняка не старше ее самой, которого она постоянно встречала на рынке и который давно поглядывал на нее долгими взглядами, оказался вполне милым собеседником. Угостившись сладким фруктовым вином, Вэл, сидя в таверне, с тоской наблюдала, как ее новый воздыхатель накачивается пивом. После несчетного количества выпитого ей ничего не оставалось, как оставить его в луже собственной блевотины.

Они встречались еще пару раз, и, хотя парню нравился Раш и он не возражал бы против черной собаки, лежащей в ногах поверх кровати, и даже обещал перестать пить без меры, Вэл не пустила его в свою жизнь.

Она не хотела думать о причинах своего одиночества.

Не хотела, но постоянно мучила себя, отбрасывая беспокойные, украдкой проникающие в голову образы, ненавидя себя за эти изнуряющие, разрушающие воспоминания.

И тогда она снимала золотой браслет с правой руки и кидала его в комод под стопки сложенных полотенец. А потом, коря себя за слабость, находила его и дрожащими непослушными пальцами застегивала на запястье.

Постепенно она начинала ощущать себя немного свихнувшейся. Это пугало ее куда сильнее одиночества и привязанности к черной собаке.

Вэл понимала, что похожа на сумасшедшую, но ничего не могла с собой поделать.

Бывали дни, когда ей казалось, что она видела Раза.

От одной мысли о том, что это может быть правдой, ее бросало в жар, и она подолгу лежала на кровати, свернувшись и прижав к груди правую руку, сжав пальцами запястье с золотым браслетом.

Первый раз она увидела знакомые очертания примерно спустя полгода после того, как вернулась в город. Вэл понимала, что это невозможно, совершенно немыслимо, но сердце, изводившее ее день за днем, верило и надеялось, что черный высокий силуэт, за который так некстати зацепился взгляд во время прогулки по вечерним улицам, принадлежал тому, о ком она старалась даже не вспоминать.

Она видела его всего несколько секунд и не сумела разглядеть ровным счетом ничего конкретного.

Это, несомненно, был мужчина, широкоплечий, одетый в черный плащ с капюшоном, бросающим тень на лицо. Больше Вэл ничего не успела заметить, незнакомец повернулся, скрываясь за углом.

Это не мог быть Раза. Просто не мог.

Сама мысль о том, что оборотень мог войти в город, полный людей, повергла ее в шок. Да и зачем ему быть здесь?

Вэл увидела таинственного незнакомца снова, когда уже и думать забыла о нем. И в этот раз человек, лицо которого было надежно скрыто капюшоном, под тенью большой арки, ведущей к торговому кварталу, смотрел именно на нее.

Она остановилась, видя перед собой высокую фигуру в черном приталенном плаще, стоявшую впереди, в полусотне шагов от нее. Сердце упало вниз, холодный пот капельками выступил на побледневшем лбу.

– Ра… – прошептала Вэл, широко распахнутыми глазами смотря на неподвижного незнакомца. Мимо шли люди, последние покупатели, покидавшие торговый квартал, но Вэл не замечала никого и ничего, не отрывая взгляда от человека, так неуловимо похожего на Раза.

– Ра… – повторила она, и пес, замерший у ее ноги, вопросительно поднял голову, смотря на хозяйку. – Раза!

Вэл дернулась, сделала шаг и остановилась в нерешительности. Грудь тяжело вздымалась, и сиплое дыхание прорывалось сквозь приоткрытые губы.

Нет, это не мог быть он. Не мог.

И, подтверждая ее мысли, незнакомец медленно развернулся и пошел прочь, сливаясь с толпой. Вэл еще долго стояла на месте, слушая бьющий в голове колокол.

Она полностью уверила себя, что сошла с ума, когда в один теплый весенний день долго и бесцельно бродила по лесу, совершенно не думая об охоте. Пес тенью скользил рядом, прижав нос к земле. Вэл потеряла счет времени и, только когда раздался громкий рык Раша, рассеянно мотнула головой, останавливаясь и оглядываясь вокруг.

Пес рычал, черная губа приподнялась, обнажая белоснежные клыки.

– Раш? – вопросительно произнесла Вэл и повернулась, проследив за взглядом пса. Уловила быстрое движение, увидела край черного плаща, будто бы мелькнувший за деревьями, и замерла, ошарашенная собственными подозрениями.

Нет. Это уже переходило всякие границы.

В лесу никого не было. Пес осклабился, закрыл пасть и фыркнул.

– Твою мать, Раш, не пугай меня, – нервно пробормотала Вэл, всматриваясь в густой лес.

Никого.

Раш покосился на хозяйку, развернулся и пошел в сторону, вяло помахивая черным хвостом.

Она постояла еще секунду, смотря на темные бесконечные стволы, и последовала за ним.

Ненормальная мания не отступила, даже когда Вэл отправилась к аптекарю и попросила какую-нибудь настойку для крепкого сна. Она день за днем пила горькую травяную бурду, но никакого толка от нее не было.

Однажды ночью, проснувшись без повода и некоторое время поворочавшись с боку на бок, Вэл не выдержала и, отпихнув от себя большую черную лапу, поднялась с кровати. Она подошла к окну, распахнула деревянные ставни и бросила тоскливый взгляд на пустынный спящий город.

Незнакомец был там – стоял на другой стороне улицы под мерцающим фонарем. Тень падала на его лицо, по обыкновению спрятанное под капюшоном, и Вэл видела только подбородок, покрытый черной щетиной.

Рука дрогнула, сердце пропустило удар; она отступила от окна, прижимаясь спиной к прохладной стене.

Невыносимо. Сумасшествие. Бред.

Когда она вновь решилась выглянуть в окно, на улице никого не было.

Вэл медленно сползла по стене, прижимая ладони к лицу.

Сколько лет должно пройти, чтобы она не видела в каждом высоком мужчине, одетом в черное, того, кого так старательно пыталась забыть?

Почему? Что это за зависимость такая?

Проклятие.

Самое настоящее проклятие, которое она сама наложила на себя. Даже винить было некого.

Мокрый нос уткнулся в горевшие пламенем ладони, Вэл выдохнула, обвивая руками плотную мохнатую холку.

Вот именно еще и поэтому она оставалась в одиночестве.

Она – видевшая своими глазами настоящих оборотней, с легкостью превращающихся в покрытых шерстью человекозверей; живое, весьма агрессивное дерьмо, готовое сожрать что угодно.

Если кто и смог бы поверить во весь этот бред, так только пес, сидящий рядом и смотрящий черными преданными глазами.