Текст книги "Конец света 2060"

Конец света 2060
Ольга Александровна Балаева

© Ольга Александровна Балаева, 2023

ISBN 978-5-0059-8243-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Москва, декабрь 2059 года

1

– Облом, Гончаров.

В детстве журналист Иван Гончаров посмеялся над таким обращением. Хотя было внезапно и больно. Тогда на футбольном поле у него отломился зуб. Сегодня так острит начальник, но он не шутит.

– Ты уволен.

Ваня знает, что все к этому и шло. Он единственный в редакции не закачал в мозг нужные знания от «Википедии» до иностранных языков. Все, кто сделал это, быстро продвигаются по службе. Из стажеров становятся младшими редакторами, из редакторов – главами отделов… Гончаров самоуверенно надеется на свой талант. Боится потерять его из-за операции.

Он любит писать. Соединяет слова, когда засыпает и пробуждается, чистит зубы или шарит в темноте ногой в поисках тапок. Пусть киборги превосходят его в скорости, но читатели ценят за наблюдательность и чувство юмора.

Выгнать Ивана сегодня кажется невозможным. Журналист подготовил нашумевший обзор научных прогнозов на новый 2060ый год. Завершил текст безобидной шуткой: «Исаак Ньютон предсказал конец света в 2060м. Видимо, ему тогда на голову упало не одно яблоко, а целое дерево».

Пока Иван наливает себе кофе, взлетает число просмотров и лайков. Читатели комментируют текст журналиста, соревнуясь в остроумии. В магазинах растут продажи яблок.

Все публикации с изображением авторов выводятся на экран на площади перед СМИ. Здесь Иван кажется великаном: он сфотографировался в свой полный двухметровый рост. Эту черту скромно считает достоинством. Иван видит в окно, как люди останавливаются, читают его текст. «Неужели нанотехнологии и дополненная реальность для кого-то еще сенсация?», – говорит он коллегам. И… краснеет от удовольствия популярности.

Журналист не стесняется сделать селфи на фоне толпы читателей, как звезда на сцене стадиона. Становится весело и гордо. Пересылает фотографию жене и маме. Первая шлет поздравления и сердечки, вторая – наставление «смотри не загордись».

Словом, по дороге к шефу журналист думает о повышении или, на крайний случай, о премии.

– Ты не уложился в дедлайн.

Иван знает, что акционеры поручили главному редактору уволить его до конца года.

– Я опоздал меньше чем на минуту.

– Такие правила.

Начальник складывает листы в пачку, показывая, что это окончательное решение.

– Поздравляю: наконец-то нашли повод. Теперь в вашей редакции работают одни киборги.

Как раз такой заходит к шефу.

– Стас, хорошая работа – одобряет шеф. – Его тоже много читают, – говорит он Ивану.

– Хорошая работа, Стас, – передразнивает Иван.

До вмешательства в мозг Стас был душой компании, мастером импровизаций. Теперь он просто выпускающий редактор в отделе экономики, с которым через минуту становится скучно. Коллега-киборг «зависает» в поисках колкого ответа. На игру слов и иронию его программа не рассчитана.

– Его тоже читают. И засыпают, – продолжает Иван. – А меня читают и не могут уснуть.

Главный редактор иронично поднимает брови: мол, ну и что дальше:

– У Стаса по-прежнему есть работа, доход и перспективы. А у тебя нет.

2

Иван с обидой швыряет дверь кабинета. За ним выходит и Стас; о чем-то шепчет коллеге. Оба начинают смеяться, к ним подключаются еще несколько киборгов. Журналист понимает, что хохочут над ним. «На технику не обижаются», – успокаивает он себя.

В редакции Гончаров снисходительно закрывает на компьютере свои наброски. «Ветки болтаются на ветру, как пьяница, который пытается дойди до дома». «Мда, а где теперь буду болтаться я?», – горюет Иван.

На сайтах вакансий по своей специальности не находит ни одной стоящей. Везде, кроме диплома, надо подтвердить вживление чипа с искусственным интеллектом. Дать от него пароль службе безопасности.

Ваня поет в караоке, не скрывая, что у него нет слуха. Иногда купается голым. Но обнажить свой разум – никогда!

Пока Иван собирает вещи, его уже ждет стажер, который займет его место. Этот парень совсем недавно перенес операцию, и теперь говорит на японском и китайском.

Выходит в промозглую темень. «Как похоже на мое будущее», – грустит он. Иван досадует, что потратил слишком много времени на поиск необычного контекста. Корит себя, что потерял работу.

На улице, у экрана люди всерьез и с тревогой обсуждают конец света. Когда именно и каким он будет? Столкновение с астероидом или ядерный взрыв? Потоп или эпидемия? «Это просто шутка. Люди, очнитесь, конца света не будет», – Иван пытается образумить собравшихся, но его уже никто не слушает. Тогда журналист решает предупредить о неразберихе аудиторию своего блога. Выходит в прямой эфир. Одной рукой держит телефон, другой – коробку со своими вещами.

– Вань, а чего ты так рано уже идешь с работы, – Иван сталкивается со своей мамой, Марией Андреевной. Она живет неподалеку отсюда. Мария Андреевна видит коробку в руках сына и все понимает.

– Почему? За что?

– Мам, я не уложился в срок.

– А я говорила. Надо стараться и все успевать…

Разочарование мамы каменной плитой придавливает Ивана, делает маленьким и ничтожным. Не зная зачем, просто чтобы унять боль стыда, он говорит:

– А у меня уже есть новая работа.

– Да? А где? Какая?

– Потом расскажу… Я спешу.

– Ну ладно.

Иван с тяжелым сердцем добавляет маму в черный список. Вернет, когда найдет новую работу.

3.

На парковке Гончаров видит, как на лед падает пожилой прохожий в черном пальто и шляпе. Разлетаются листы из кожаного портфеля. Незнакомец матерится, как и выглядит – интеллигентно. Иван думает, что он профессор или музыкант. Его страдания отвлекают журналиста от скверных мыслей. Иван подбегает к прохожему и поднимает его одним махом.

– Спасибо, сынок, – благодарит он, протягивая свою визитку.

– Игорь Петрович Волков, директор клиники неврозов, – читает Ваня. – А это, значит, больничные карты ваших пациентов? – журналист тайно досадует, не угадал профессию.

Вдалеке на экране появилось лицо Ивана и его текст.

– Вашу специальность выдают вопросы, – улыбнулся доктор. – Я слышал, вас уже называют пророком конца света. Кстати, вы не ошиблись.

Иван поражен, и доктор добавляет:

– Да, это медицинские карты. В клинике мы исправляем дефекты. Вставляем чипы с искусственным интеллектом в мозг.

«Опять эти чертовы киборги», – думает Иван, но говорит другое:

– Но не все же согласны на такое.

– Тогда мы сделаем операцию принудительно.

Глядя в вытаращенные глаза Ивана, объясняет:

– Мы работаем по госпрограмме. Все эти пациенты официально отказались от помощи психолога. Да, обществу не нужны преступники, душевнобольные, вечно недовольные. Мы пригласим их на диспансеризацию, а потом для профилактики нервных недугов вживим чипы с нейросетями.

Иван незаметно записывает эксклюзив на диктофон, чтобы опубликовать материал в своем блоге.

– Значит, конец света для простых смертных организуете вы?

– А, может, счастливую жизнь без ошибок и сомнений?

– Ну наверняка кому-то из них надо просто выспаться или отдохнуть, кому-то поплакать в жилетку другу, выговориться. И при всем уважении – кто вы такой, чтобы решать за других, – Иван чувствует, что его «при всем уважении» очень похоже на грубость. – Почему вы не верите в людей? Я – верю.

Молчат. Вдалеке видно, как экран вновь показывает Ивана крупным планом. Вдруг на его фотографии с подписью «Иван Гончаров, журналист» возникает красный крест с пометкой «уволен». Этот снимок сменяет изображение улыбающегося стажера. Вдруг герой, с детства спавший внутри Ивана, наконец-то поднимает голову.

– Давайте так. Если мне без всяких нейросетей удастся помочь хотя бы одному вашему пациенту, то вы остановите программу.

Игоря Петровича возмущает такая наглость. Он подыскивает слова, чтобы завершить разговор.

– Услуга за услугу. Может, вы бы так и валялись на льду без моей помощи… К тому же, если вы уверены в своей правоте, то чего бояться? – Иван ловит доктора на слове.

– Ваш неудачный эксперимент станет лучшей рекламой моей клиники. Если что – я предупреждал, я говорил,  – соглашается Игорь Петрович.

4.

«Я говорил» отзывается эхом голосом Марии Андреевны. Вновь сжимает Ваню теснотой детской руки в большой, родительской. В полгода он тяжело переболел дифтерией, врачи не давали прогнозов. Ребенок выжил, но с тех пор нежные объятья стали жесткими, контролирующими.

На детской площадке, когда хотелось лазать, трогать, носиться, он слышал «спустись», «положи», «отойди». Любую мальчишескую затею встречали полные тревоги глаза мамы. С малых лет Иван чувствовал, что им не довольны.

Когда Ване было шесть, родители расстались. У отца появилась любовница. Самодостаточная Мария Андреевна еще глубже погрузилась в себя. Надеялась, что муж извинится, все плохое уйдет, будет лучше, чем прежде. Но папа если и уходил, то в другую комнату, избегал разговоров.

Подавать документы на развод мама взяла сына – его было не с кем оставить. Ваня шел и думал – хоть бы папа отшутился, что это был розыгрыш. Хоть бы в суде был обед. Хоть бы мама забыла какие-то бумаги. Но папа снова молчал. Канцелярия исправно работала. У Марии Андреевны все было с собой.

Чувствовалось, что разводиться ей еще более стыдно, чем папе. Не хотелось, чтобы ее жалели. Не зная, как поддержать, сын обнял маму и зарыдал. Понимая, что делает только хуже, посмотрел в сторону. Ждал, пока слезы высохнут. Сказал: «Снег похож на пушинки из сладкой ваты». «Когда твой отец делал предложение, тоже шел крупный снег», – заметила мама. По дороге домой она купила сыну сладкую вату. Ели ее вдвоем и так немного утешились. С тех пор Ваня смотрит на природу, когда нервничает.

Отец появлялся все реже и, в конце концов, пропал из виду, как корабль, который далеко отошел от берега. Мария Андреевна много курила. У Вани появилось бремя быть смыслом ее жизни и цель сделать маму счастливой, раз папа не смог.

На другой стороне взросления стояли прогулы, драки, грубости Гончарова. Ваня слышал, как мама говорит подругам, что сын ее расстраивает. На другом конце провода ей посыпали солью рану рассказами об успехах сыновей и дочек.

Как-то в ссоре Иван припомнил матери, что с ней развелся муж. Мария Андреевна ответила в запале, что отец ушел из семьи из-за бестолкового сына. И, дескать, он сам так сказал.

– Но я не просил меня рожать, – Ваня привел самый популярный и бесспорный аргумент.

– Да, лучше бы тебя не было, – сказала мать и испугалась своих слов.

Безобразная ссора закончилась душевным примирением. А Ваня уже успел поверить, что все проблемы из-за него.

Как Мария Андреевна гордится сыном, Иван видел только раз, когда победил в конкурсе сочинений. Он услышал тогда от главы жюри, писателя: «Парень, да у тебя талант». Ваня уверовал в это. Решил, что его будущая профессия должна быть связана со словесностью. Мама разрешила ему поступать на факультет журналистики: считала, что на писательстве и филологии не заработаешь.

Чувство вины, досада, боль, что не оправдывает ожидания, жили в Иване и усилились после тридцати. Чего он добился? Что может? Ничего – услужливо подсказывает внутренний критик голосом мамы.

5.

Впрочем, на старых снимках Ваня видел маму веселой и смелой. Вот она – автостопщица – щурится на солнце и держит палец вверх на дороге. Вот она закрывает глаза, наслаждаясь песней у костра. Вот она, сосредоточенная, в панамке и с рюкзаком за плечами, поднимается в горы. А вот жмурится от страха и восторга, делая шаг в пустоту с парашютом.

В 20-е, когда Гончаров родился, обычным было считать себя уникальным. Молодежь искала себя. Ванин папа из юриста становился дизайнером, из дизайнера – маркетологом. Мама готовила научные статьи и торты, учила иностранные языки. Покупала на распродажах модные вещи. Будто невзначай она до сих пор оставляет брендовые сумки и туфли на видном месте.

Ровесники родителей Ивана не спешили жениться, заводить детей. Ставили флажки на карте в странах, где побывали. Тренировались в спортзале, учили стихи наизусть. В каждой сфере стремились преуспеть и от этого очень уставали. Грустили, потому что знакомые в соцсетях всегда показывали, что живут еще интересней и успешней.

С появлением первенцев старались преуспеть и в родительстве. Торопили сыновей и дочек, чтобы они быстрее поползли, пошли, заговорили, научились читать и писать.

Детей начинали развивать, как только получали онлайн-подтверждение о беременности. Остальные документы тоже стали электронными, люди оказались полностью оцифрованными. Да и их самих стало меньше: вместо свиданий и отношений подсели на порно. Со временем вседозволенность привела к равнодушию. Но гаджет уже присоединили к руке для удобства.

Хотя телефон всегда был под рукой, писать сообщения все больше ленились. Сначала научились превращать в текст голосовые сообщения. А потом – отправлять с мозг содержания книг, словарей. Хорошим тоном, заботой о ребенке считалась закачка нескольких иностранных языков сразу после рождения. «Потрать час – сэкономь годы», – призывала реклама новой медицинской технологии. Поначалу она была очень дорогой, но быстро устарела и подешевела.

Желающих поумнеть без усилий стало так много, что появились фальшивки. Некоторые искатели легких путей безвозвратно испортили себе голову поддельными чипами. Здесь требовалась уже новая операция и гарантий никто не давал. Один товарищ Вани, затюканный отличник, так хотел поступить в желанный вуз, что закачал все учебники по предметам. С тех пор его сознание работает как старый компьютер – он долго думает и медленно говорит.

В те годы, когда Ваня родился, головы дурманили не только поддельные чипы, но и инфомания – зависимость страшнее алкогольной и наркотической. Только открыв глаза, инфоманы сразу включали видеоролики, читали обновления в соцсетях, листали новости, новости. За короткий срок быстро утомлялись, что уже не могли работать. Без потока сообщений инфоманам было невыносимо, а с ним – невозможно.

Как и в любой болезни, постепенно креп иммунитет, накапливались антитела. К 2059 году с недугом научились справляться. Ваня легко переболел инфоманией в подростковом возрасте.

6.

Тяжелую инфоманию лечат в клинике Игоря Петровича. Туда журналист едет после знакомства с доктором. Его клиника располагается в парке. Только это не «темные аллеи», а лабиринт из деревьев и кустарников. В его центре возвышается скульптура черепа, в центре которого медитирует Будда. Ивану нравится замысел.

– Иван Гончаров? – журналиста встречает привлекательная блондинка с бейджем «Таня, ассистент».

На вид ей около тридцати. Девушка выглядит нарочито соблазнительно, но старомодно. Накаченные губы выделяются полнотой. Нарощенные ресницы очерчивают зеленые глаза. В этих преувеличениях Иван видит желание быть замеченной.

Таня соблюдает офисный дресс-код, но на грани. На девушке белая блузка, но она застегнута до пуговицы, которая едва прикрывает грудь. Танины духи освежают ароматом апельсина. У Гончарова аллергия на цитрусовые, поэтому слезятся глаза и першит в горле. Когда поднимаются на стеклянном лифте, аромат сменяется на нежный цветочный. Иван понимает, что ассистентка оперативно пролистала его медицинскую карту.

Видно, как порыв ветра треплет верхушки деревьев.

– Береза дрожит как замерзшая девушка, – отмечает Таня.

Ваня видит, что девушка цитирует его ноябрьский очерк. «Она издевается, что ли?», – думает он.

– Я всегда читаю ваши статьи, – отвечает она на немой вопрос журналиста.

– Давай на ты, – предлагает Иван.

– Давай. С концом света ты, конечно, наделал жару.

– А почему Игорь Петрович так повернут на идее всех сделать киборгами? – Иван переводит разговор с неприятной для него темы.

– Это давняя история. Игорь Петрович – выдающийся доктор, психиатр, лечит людей с отклонениями. Его пациентом лет тридцать назад был молодой наркоман. В стенах клиники он напал на сына доктора. С ножевыми ранениями мальчика доставили в больницу. Его не удалось спасти.

– Ужас.

– Да. У него больше нет тяги. Но есть чип с управляемыми нейросетями.

– Он в тюрьме сейчас?

– Нет, гораздо хуже. Игорь Петрович добился, чтобы наркомана признали невменяемым. У мозга есть функция блокировки тяжелых воспоминаний, и Игорь Петрович каждый день загружает ему в голову новую, еще более яркую сцену с убийством. Преступник уже несколько раз пытался покончить с собой, потому что ему никуда не скрыться от чувства вины. Это как вечные муки в аду.

– То есть эта программа призвана наказать?

– Нет, вылечить. Она помогает предотвратить суицид и насилие. Как 50 лет назад врачи отслеживали пульс и давление, так сейчас – уровень гормонов. Когда в голове распознаются слова «убить», «задушить», автоматически чип понижает количество гормонов стресса. И преступления не происходит. У меня дома так настроен автоматический полив цветов, и они всегда благоухают. Сейчас я должна подключить к твоей голове эту штуку, – Таня показала журналисту ободок из проводов. – Ее носят те, кто готовится к операции. Игорь Петрович сказал, что сделает ее после трех твоих интервью, что у вас уговор.

– Да, у нас уговор. – Ваня подставляет голову. – Я думаю, что можно обойтись и без чипов. Скажем, из уныния могут вытащить любимое дело, спорт, приятели.

– А у тебя много таких?

– Достаточно. Сегодня вечером у меня дома как раз посиделки с близкими. Если хочешь – пойдем со мной, познакомлю с друзьями и… женой.

Таня кивает в ответ.

7.

Иван живет на 78 этаже. Там не видны кроны деревьев и не летают птицы, но открывается отличный вид на соседние небоскребы. Гончаров выдыхает на биоопределитель, тот считывает ДНК владельца, и дверь открывается.

Веет ароматом ужина. Таня разглядывает в прихожей фотоколлаж с моментами из путешествий, походов, свиданий. Гончаров вешает в шкаф свое пальто-халат. Его друзья сочинили уйму шуток за сходство с одеждой Обломова, но Ивану нравится.

Он слышит смех в гостиной. Журналиста встречает жена Юля; Она знает о тяжелом дне мужа, обнимает его и шепчет на ухо:

– Не расстраивайся, ты самый лучший.

Юля поддерживает мужа любящим взглядом серых глаз и доброй улыбкой. Иван любовно поправляет выбившуюся из хвоста кудряшку: ему очень нравится, что у Юли вьются волосы.

– Да все в порядке. У меня уже новая работа появилась – в клинике неврозов. Буду задавать вопросы пациентам, чтобы им помочь. Прямо как ты на своих консультациях, – объясняет Иван жене.

Вспомнив про Таню, добавляет:

– Юль, это Таня, ассистент руководителя клиники. Хочу показать, как друзья и семья лечат душу.

Юля доброжелательно улыбается в приветствии.

– Это Юля, моя жена, психолог, – Иван представляет Тане супругу.

– Очень приятно, рада познакомиться, – реагирует гостья.

– Юль, а уже можно вытаскивать жаркое из духовки? Так вкусно пахнет, сил нет, – в прихожую вылез Витя, Ванин школьный друг, гениальный айтишник.

Витя видит Таню и смолкает.

– Витя, мой друг детства, – знакомит Иван.

Девушка кивает и проходит в гостиную.

– Не узнала, – грустно делится Витя с Ваней. – Мы учились вместе на матфаке, она мне очень нравилась.

– А потом чего?

– Ее отчислили. А я постеснялся заговорить с ней.

8.

Витю воспитывала бабушка. Больше всего она ценила стабильность и боялась перемен. Все должно быть как вчера или еще лучше.

Витя отвечал за «еще лучше». В три года он уже собирал из кубиков слова, быстро научился читать. Его находили странненьким, но Ваня подружился с мальчиком-вундеркиндом.

Витя без труда поступил на математический факультет. Хорошие отношения заслужил тем, что давал списывать. Из-за застенчивости долго сходился с людьми и вообще мало говорил. Чувствовал себя героем, только когда рубился в компьютерных играх.

После университета толковый выпускник сразу получил предложение от министерства информационных технологий. Витя мечтал стать киберспортсменом, но бабушка настояла: «Хорошая белая зарплата, каждые три месяца премия, отпуск, больничные, выбор очевиден!». Чтобы порадовать бабушку, Витя пошел на госслужбу. Когда команда, которую покинул математик, выиграла на чемпионате мира и получила гигантский гонорар, его пожилая наставница сказала: «Это не твой уровень, ты можешь больше». Это и правда был не его уровень. Последние 10 лет он по-прежнему живет с бабушкой, ходит на работу в министерство и не имеет личной жизни.

9.

Ужин удался. Юля запекла мясо с картошкой, сыром, помидорами и букетом специй. Получилось ароматно, аппетитно и сытно. Последний кусок мужчины делят между собой. Иван знает, что жена любит готовить, и рад этому.

Иван с шутками рассказывает, как лишился работы, как толпа фанатиков всерьез поверила в конец света, а упавший на льду доктор согласился на эксперимент. Иван смеется над случившимся, и ему становится легче.

Начинают играть в «Кто я». Пишут на стикерах имена знаменитостей.

Витя смекает, что у него на лбу Ньютон:

– Это тот, из-за кого кое-кого сегодня уволили?

– Да! – хохочет вся компания.

– Ребят, 2060ый Ньютон взял не с потолка. Он расшифровывал Библию и высчитал этот год, – рассказывает Витя.

– То есть нам бояться? – шутит Юля.

– Нет, но предсказания Ньютона о войнах и эпидемиях в XXI веке уже сбылись, – отвечает Витя.

Все залезают в смартфоны об этом почитать. Иван смотрит в окна многоэтажки напротив: в одной квартире вместо общения все члены семьи тоже сидят в своих устройствах, в другой – пара занимается сексом под эротический фильм.

– Ребят, зачем сбегаете в гаджеты? – корит собравшихся Иван, и игра продолжается.

– Значит, я персонаж книги… Я человек? – спрашивает Иван.

– Нет, ты почти весь из металла, – намекает Юля. Это она загадала Железного Дровосека и даже нарисовала его на стикере.

– А этот металлический костюм снимается? – Иван подозревает Железного человека из комиксов.

– Нет.

– То есть я робот?

– Нет, у тебя есть любящее сердце.

– Хочешь сказать, что можно сохранить душу с искусственными мозгами?

Все кивают. В глазах Ивана вспыхивает озарение:

– Конечно, можно, когда ты герой сказки. Я Железный Дровосек.

Когда Иван убирает наклейку со лба и трогает Юлин рисунок, вспоминает неприятности дня:

– Да, в жизни не так. Киборги уже не люди.

– Почему же? Люди, только лучше, умнее, быстрее, – возражает Таня. – Они пишут картины, сочиняют тексты. С ними безопасно, они ответственны, исполнительны, надежны.

– Киборги – рабы тех, кто дает им команды! У них теперь нет свободы. А такие, как я, из-за них остаются за бортом. Журналисты, библиотекари, нотариусы, смотрители в музеях… Для многих лишиться любимой работы – это настоящий конец света. Я докажу, что люди лучше киборгов, верну им право быть самими собой.

– Люди не выдерживают конкуренции с киборгами, – с удовольствием разгоняет конфликт Таня.

– Хватит спорить, давайте дальше играть, – просит Юля, чтобы завершить разногласия.

– Я женщина? Я из прошлого века? Я красивая? – на все вопросы Таня получает положительный ответ.

– На тебя немного похожа, – интригует Ваня. Ему неловко, что он испортил атмосферу своим тяжелым настроением. Пытается добавить ей игривые нотки.

– Значит, я Мерлин Монро, – правильно называет Таня свою роль и кокетливо улыбается Гончарову. – Мне много раз говорили, что я на нее похожа.

Видя, как гостья откровенно флиртует с мужем, Юля нервничает, но не подает вида. Знает, что из-за искренней любви Ивана к ней и родительского развода супруг не будет заводить отношения на стороне. Но сейчас все равно украдкой ревнует.

В квартире раздается детский плач. Это робот-младенец – альтернатива школы для будущих родителей. Пока Юля убегает его укачивать, Иван делится с Витей:

– Нет, пока не получается.

– Но зато вы уже учитесь быть суперродителями вашего малыша, – подбадривает друг.

– И мы сами его воспитаем, без всяких чипов.

– Главное – дождаться его, – вставляет жена.

10

Ребенок – ее заветная мечта все последние годы. В 25 лет Юля тяжело заболела. Потребовалась операция по женской части. С тех пор им с Иваном не удается завести первенца, хотя врачи не видят для этого препятствий.

Юле больно видеть молодых женщин с маленькими детьми. Чтобы стать хорошей мамой, она принесла домой робота-младенца и теперь заботится о нем по часам. Кукла плачет в середине ночи, и Юля беспрекословно встает и берет ее на руки, поет колыбельную, кормит, купает, читает сказки. Юля покупает для робота ползунки и комбинезоны и говорит мужу, что это помогает ей готовиться к материнству. У Вани от этого сжимается сердце.

Юля знает, что муж ее любит. И все равно чувствует, что в этой беде она одна. Напоминает самой себе одинокую полоску, которая каждый месяц проявляется в отрицательном тесте на беременность.

11.

Иван отлично выспался после вечеринки. Из-за повышения штрафов за ночной шум гости расходятся строго в одиннадцать вечера.

Через стеклянные стены видно, как Игорь Петрович склонился над книгой. Когда Иван здоровается с доктором, видит, что тот читает Ньютона.

– Ого! Я думал, вы психиатр, психолог, а не физик…

– Психология, как и физика, тоже изучает космос. Только на уровне человека.

– Ну ладно. Я готов. Но можно для начала примеры?

– Татьяна, передайте Ивану несколько расшифровок мыслей, – командует доктор в микрофон.

Появляется ассистентка. Ее прямые волосы поднялись в пышные мягкие локоны, на губах – ярко-красная помада.

– Вы как Мерлин Монро, – делает комплимент начальник.

Взгляд Тани говорит Гончарову: вот видишь, я же говорила. Она приносит Ивану несколько увесистых папок.

– Там половина – картинки, – улыбается девушка.

На десяти страницах первой папки Иван видит зеленые, серые, желтые пятна.

– Так мозг отдыхает, когда не концентрируется на мысли.

На новой странице начинается текст: «Мы не будем с вами сотрудничать. Вы самое слабое звено». «Прямо как у меня вчера на работе», – думает журналист.

Листы другой папки оказались покрыты горячими оранжево-красно-серыми кругами.

– А тут почему до страниц не дотронешься?

– Программа умеет передавать температуру, запах и вкус. Человек, как правило, не говорит себе: «Я злюсь», у него просто повышается температура.

Несколько часов Гончаров изучает отрывочные фразы или изображения. Большинство из них основаны на обиде и страхе. Иногда мысли касались благодарности, любви, доверия.

– Давай сходим пообедаем, чтобы все переварить, – предлагает Иван.

12

Пока Таня выбирает себе блюдо, Ваня наводит на нее свой смартфон, высвечивается информация:

«Татьяна Волкова, 32 года

Замужем, детей нет

Группа крови II (отрицательная)

Статус ВИЧ– отрицательный

Образование высшее (психология)».

Таня оглядывается, замечает голограмму о себе, вопросительно смотрит.

– Вы с доктором однофамилицы или родня?

– Он мой отец. Так что я здесь по блату.

– Прости, что утром тебе пришлось из-за меня вспоминать трагедию с братом.

– Ничего. Он родился до меня. Я его почти не помню. Он для меня тот, кого я всю жизнь стараюсь заменить отцу.

«О, как мы похожи», – думает Гончаров.

– Понимаю, как тяжело не оправдывать ожидания родителей.

– Ты тоже что ли психолог? – предполагает Таня.

– Нет, это жизненный опыт. А вот то, что у тебя такая же профессия, как и у моей жены, я не знал.

– Да, так и есть. Она училась на несколько курсов старше меня. Я помню, как ей выдавали красный диплом. Она до сих пор висит на стенде почетных выпускников.

– Да, Юлька она такая, – говорит Ваня, трогая свое обручальное кольцо. – А почему не носишь такое, раз замужем?

– Мы не живем вместе. И скоро разведемся. Так бывает.

– А что он натворил?

– Оскорблял при мне людей. Когда он обматерил работницу почты, я поверила, что его довели на работе. Когда накричал на стюардессу, подумала, что он очень устал. А когда он в третий раз оскорбил человека, который не мог ему ответить, потому что был на работе, я поняла, что он не изменится, и будет только хуже.

Иван тактично молчит и принимается за еду. Таня начинает с десерта. Когда она откусывает эклер, то дрожит от удовольствия. Ваня видел такое только один раз, когда отдал остатки сметаны в банке беспризорному котенку. Он не просто спокойно урчал, как это делают все довольные кошки. Его тельце билось от восторга.

– Так нравится? – удивляется Иван.

– Обожаю эклеры! К тому же у меня усилены вкусовые рецепторы.

– Как это?

– Ты как будто с Луны! Можно бесплатно усилить органы чувств по медицинским показаниям или платно по своему желанию. И пирожные становятся слаще, звуки – объемнее, запахи – острее, визуальные ощущения – ярче, тактильные – приятнее. В нашем поколении есть те, кто за сто метров почувствует запах любимого человека острее, чем собака-ищейка. Таких с руками отрывают в спецслужбах.

13.

После обеда Иван изучает первую медицинскую карту, которую наугад вытащил на льду. Таня передает Ивану пульт с одной кнопкой. Журналист нажимает и видит, что, как в 3д кинотеатре, в него летят стулья и орет мужской голос:

– Ты никто. Убирайся вон.

– Это мне или кому? – удивляется Гончаров.

– Это матери нашей пациентки, Елены Поповой. Доктор намерен удалить у нее память о родительской модели семьи. Там отец десятилетиями терроризировал мать. Дочь видела это и неосознанно выбрала партнером мужчину, похожего на папу. В клинику обратились подруги Елены.

Дома Иван расспрашивает жену:

– Юль, а как ты разговариваешь с жертвами абьюзеров?

– Предлагаю им посмотреть на ситуацию со стороны, будто они не главные героини, а видят все из окна своей комнаты. Настаиваю, что им надо разъехаться. Женщины часто сами возвращаются к тиранам либо мужчины их забирают из центров-убежищ. Страх – обратная сторона агрессии.

– Ты это еще в школе узнала?

– Да, когда меня травили. В тот момент я поняла, что мои обидчики и есть главные трусы.

Сверстники записали на видео, как Юля переодевается после физкультуры, и выложили в интернет.

– Да, я тогда снял, как отметелил заводилу, и стали насмехаться уже над ним. Тот тип обходил меня стороной.

– Я тогда поняла, что хочу быть твоей женой.

14

Большой дом Елены окольцовывает просторный двор. Жители выгуливают своих питомцев, пенсионерки сидят на лавочках. Предусмотрительно приносят из дома коврики: как и тысячу лет до них, ветер пронизывает. Старушки знают все и обо всех. Ваня всегда восхищался, как такие как они умеют добывать информацию. Журналист проходит мимо, и бабушки смолкают. Смотрят на чужака подозрительно.

Дверь Ивану распахивает миловидная женщина лет сорока. Теплый халат подчеркивает мягкие изгибы ее фигуры. Милый образ уродует безобразный синяк на плече. Простое лицо со светлыми бровями и голубыми глазами выражает усталость и грусть. Диван в гостиной такой же пышный, как хозяйка. Иван садится и тонет в его подушках.

– Елена, я побеседую с вами, чтобы вы смогли выговориться и так справиться с вашей болью. Присоединяю оборудование, чтобы понимать, на правильном ли мы пути. Договорились?