Текст книги "Подлинная история ожерелья Антуанетты. Том 1"

Глава 10

Алессандро расхаживал по большой зале, устланной мягкими, как кошачья шерсть, персидскими коврами, и с удовольствием слушал речи своей подельницы.

– Значит, он клюнул? Рыбка клюнула! – Мужчина довольно потёр руки. – Представление начинается! – Калиостро радостно подскочил к Жанне и обнял её за плечи. – Завтра его ждёт свидание с королевой. Чёрт возьми, где же всё устроить, чтобы не вызвать подозрений? – Он вдруг хлопнул себя по выпуклому, без единой морщины лбу. – Ну конечно! В Версале! Там прекрасный парк и беседка, увитая плющом. Свидание устроим в сумерках. Тогда ему ни за что не отличить Николь от её величества Марии-Антуанетты.

– Они так похожи? – удивилась Жанна, которая ещё не была знакома с двойником королевы. Граф поднял вверх указательный палец.

– Просто удивительно! – На его румяном лице появилось мечтательное выражение. – Я встретил эту даму на гулянье в Пале-Рояле. Девушка стояла, прислонившись к холодным перилам большой лестницы. – Он усмехнулся. – Представьте себе, я чуть не хлопнулся в обморок от удивления. Её величество – одна, без сопровождающих, в скромном сером платье! Моя спина сама угодливо изогнулась в поклоне, да в таком, какой я никогда никому не отвешивал. Разумеется, после этого я месяц лечил себя от радикулита. Но это так, к слову. Девушка опешила, видя, как прекрасно одетый и по всем признакам знатный господин выразил желание ей поклониться. Она зарделась как мак и стала ещё прекраснее. От волнения правый уголок её прелестного алого ротика немного подёргивался, и только тогда я понял, что передо мной не королева, а создание, очень на неё похожее, её двойник. Что-то подсказало мне, что случайное знакомство необходимо продолжить, и я предложил Николь-Оливе – так её зовут – дочери несчастного инвалида Леге, сходить в одну недорогую харчевню, где прекрасно готовят петуха в вине. Бедняжка просто вылизала тарелку: она была голодна и призналась мне, что уже давно живёт на луковой похлёбке. Конечно, о своём необыкновенном сходстве с королевой Николь не имела понятия, она попросту её не видела, как и всё окружение того бедного квартала Парижа, где обитало несчастное создание. Она призналась, что зарабатывает на жизнь шитьём. Потом, когда я поднялся к ней в её чердачную каморку, девушка показала свои изделия. – Алессандро театрально воздел руки к небу. – О, они были прекрасны! Я увидел бездну вкуса, умение из простого грубого холста сделать нечто потрясающее. Думаю, допусти её ко двору, она создала бы вещи, которые, несомненно, понравились бы королеве. Как вам известно, Мария-Антуанетта всегда стремилась стать «королевой мод», «арбитром элегантности», самой модной женщиной в Европе. Она никогда не надевает дважды одно и то же платье, три раза в день меняет наряды, каждую неделю придворный куафёр, Леонар Боляр, делает ей новую причёску, которую можно смело назвать произведением искусства, а модистки изобретают цвета и фасоны, которые идут нашей государыне. Думаю, Николь стала бы одной из первых. Но, к сожалению, её талант до сих пор никто не оценил, ибо ценители прекрасного не живут в том сомнительном квартале. Нет, впрочем, один проходимец, её любовник, оценил её возможности заработать деньги. Он немилосердно обирает бедняжку. Ей следовало помочь, как вы считаете?

– И верно, – кивнула Жанна, которую ужасно занимал этот рассказ. – Держу пари, вы даже заказали ей парочку вещиц.

– О, от вас ничего не скроешь, моя прорицательница! – восхищённо ответил Калиостро. – Конечно, я сделал это, хорошо заплатил, хотя прекрасно понимал, что деньги отойдут не ей, и между нами завязалась дружба. Мысль использовать её как подставу возникла у меня совсем недавно.

– Двойник королевы, который находится в дружеских отношениях с вами, – это полдела, – веско заметила графиня. – Мне не нужно быть прорицательницей, чтобы угадать с первого раза: вы никогда не заговаривали с ней на интересующую нас тему. Что, если она откажется? Вы ничего не сказали о нравственности нашей помощницы.

– Несмотря на бедность, она высоконравственна. – Калиостро наклонил голову. – Но у неё есть слабое место – её возлюбленный. Они встречаются довольно давно, но малый до сих пор не соизволил жениться. Он благородного происхождения, но беден как церковная крыса. Видно, что девушка нравится ему, но жить в нищете не нравится совсем. Я не говорил Оливе, что её любовник мне несимпатичен. Стоит появиться другой красотке с достатком, он тут же забудет свою Николь. Малый бредит собственным домиком в деревне и натуральным хозяйством. Я намерен дать мнимой королеве столько, сколько требуется для осуществления их мечты, этак пятнадцать тысяч ливров. Думаю, она не откажет.

Жанна потянулась, как сытая кошка.

– Давайте же спросим у неё. Пошлите за ней Гильома.

– Никого посылать не надо, – улыбнулся граф. – Вот уже несколько месяцев Олива живёт неподалёку от моего замка в охотничьем домике. Я постарался окружить её комфортом, чтобы она привыкла к нему и с отвращением вспоминала о прошлой жизни.

– И ваше выгодное приобретение никогда не интересовалось, почему вы проявляете к ней такую заботу? – губы Жанны изогнулись в усмешке. – Судя по всему, вы не пытались добиться её, а это более чем удивительно. Порядочные женщины не нашли бы приемлемого объяснения.

– Она поверила, что я – богатый одинокий граф, который помогает таким, как она, – пояснил Алессандро. – Вам известно, что у богатых свои причуды. Если у меня много денег, я имею полное право тратить их по своему усмотрению. Почему бы не помочь маленькой бедной портнихе, добывающей кусок хлеба в поте лица?

Графиня покачала головой.

– Логично. Но давайте всё же поговорим с ней.

– Давайте. – Калиостро отворил дверь и поманил кого-то рукой. Из тёмного коридора в комнату, освещённую свечами, пламя которых мягко тонуло в пурпуре занавесей, вынырнула высокая, стройная фигура.

– Олива, знакомьтесь. – Алессандро взял подсвечник и поднёс к лицу незнакомки, словно давая Жанне возможность убедиться в правоте своих слов. – Это графиня де Ла Мотт. Я вам о ней рассказывал.

Мадемуазель Леге откинула капюшон, изогнулась в реверансе, и Жанна, глядя на её овальное лицо безупречной формы, на тонкий орлиный нос, золотистые кудри, свободно падающие на плечи, издала удивлённый возглас. Это было поразительное зрелище – Мария-Антуанетта собственной персоной, только в сером скромном платье, необыкновенно шедшем ей, без каких-либо украшений, в простой чёрной накидке, без любимой высокой причёски и, главное, не в Версале, а в таинственном замке графа Калиостро! Алессандро не обманул. Природа по своей прихоти создала двойника французской королевы, отличавшегося от оригинала лишь некоторыми штрихами и нервным подёргиванием уголков рта.

– Мне очень приятно видеть вас, графиня, – тихо сказала модистка, и подельница Калиостро отметила про себя, что её голос тоже было трудно отличить от королевского.

– И мне приятно познакомиться с вами, – в тон ей ответила Жанна и обратила взор на графа. – Теперь, дорогой Калиостро, вам пора открыть карты. Не будем же мы весь вечер изъясняться в любезностях.

Щёки Оливы побледнели, и она сделала шаг назад.

– Вы говорите «открыть карты»? Что это значит?

– Это значит, дорогая, что я как принимал участие в вашей судьбе, так и буду это делать, – мягко сказал граф. – Однако мне понадобится ваша помощь. Готовы ли вы оказать её мне и этой очаровательной женщине? – он кивнул на Жанну.

– Вы же знаете, граф, что я очень предана вам, – пролепетала растерянная девушка. – И я с удовольствием окажу вам услугу. Но в чём она будет заключаться?

Алессандро взял дрожавшую модистку под руку и провёл к креслу.

– Что же вы стоите? Садитесь, устраивайтесь поудобнее и чувствуйте себя как дома! Помните, перед вами друзья, желающие вам помочь. Но вам тоже придётся немного нам посодействовать.

Олива склонила головку. Белокурый водопад волос закрыл ей лицо.

– Что я должна делать?

Калиостро махнул рукой.

– О, это сущий пустяк! Вам придётся поучаствовать в розыгрыше кардинала де Рогана и ненадолго выдать себя за королеву. Теперь вы знаете, как похожи на её величество.

Мадемуазель отпрянула.

– Выдать себя за королеву перед самим кардиналом?! Но если обман откроется, меня ждёт смертная казнь! Это называется оскорблением её величества, не так ли?

Калиостро и Жанна переглянулись. Простая швея из бедного квартала Парижа оказалась не такой тёмной, как они ожидали.

– Ну о чём вы говорите! – бросил, смеясь, Алессандро, и графиня отметила в его смехе искусственные нотки. Лишь бы их не услышала Олива. – Вам ничего не угрожает. Неужели вы думаете, что я способен послать вас на смерть? Нет, вы меня не поняли, дорогая мадемуазель Леге. Ровно через день кардинал узнает, что виновником его розыгрыша был я, и вместе со мной и очаровательной графиней де Ла Мотт посмеётся над этим. Уверяю вас, он ничуть не обидится, потому что сам большой шутник. Знаете, сколько раз из-за него я попадал в смешные ситуации? Когда я увидел вас, то сразу понял, что смогу отплатить ему тем же. Согласитесь, это здорово придумано – устроить де Рогану шуточное свидание с самой королевой! Такого он от меня не ожидает.

– И всё же я не могу согласиться, вы уж простите меня… – Олива достала чистый платочек и приложила его к глазам. – Мне ужасно не хотелось бы отказывать вам, господин, но… простите меня.

Де Ла Мотт бросила недовольный взгляд на подельника. Как он мог обещать ей удачу в мероприятии, не заручившись поддержкой самого главного действующего лица? Однако граф проигнорировал этот мечущий молнии взгляд и нежно взял Оливу за руку.

– Дорогая моя, – вкрадчиво начал он, – вы сделаете работу, которая, разумеется, будет надлежащим образом оплачена, хотя та же графиня де Ла Мотт, которая находится перед вами, не взяла бы за такой пустяк и сантима. Но только из уважения к вам и желания обустроить вашу судьбу я даю вам за участие в простом розыгрыше пятнадцать тысяч ливров, и вы со своим возлюбленным сможете осуществить давнюю мечту – купить домик в деревне и заняться сельским хозяйством.

– От себя прибавляю ещё пять тысяч, – отозвалась Жанна. – И давайте скорее покончим с этим делом.

Олива замотала головой.

– Нет, нет, мне не нужны деньги! Мы с Босиром сами их заработаем.

– Ваш Босир способен только брать, а не давать, – недовольно заметил Калиостро и буркнул: – Впрочем, если это ваше окончательное решение, не смею больше задерживать. Вы свободны, дорогая Олива. Разумеется, вы ещё пожалеете об опрометчивом поступке, да только уже будет поздно. Сотни девушек Парижа, похожих на Марию-Антуанетту, согласятся участвовать в невинном розыгрыше, который кардинал, несомненно, оценит. Но вы боитесь, не хотите – и это ваше право. Повторяю, вы свободны.

Очаровательное личико мадемуазель Леге просветлело.

– Я и правда могу идти?

– Куда вам угодно, дорогая.

– Спасибо вам, господин Калиостро! – Она прижала руки к груди. – За всё спасибо!

Девушка вылетела из комнаты, как птичка, наконец освободившаяся из силков, и Жанна гневно обратилась к подельнику:

– Ну, и после этого вы скажете, что замечательно подготовили мероприятие?

Её поразило спокойствие графа. Светлые, чуть выпуклые глаза не метали молнии, на тонких губах блуждала улыбка.

– Именно так я и скажу, прелестная графиня, ибо наша замечательная Олива явится сюда не позднее завтрашнего дня, – проговорил он ехидно. – У нас с вами имеется замечательный помощник – её любовник, который спит и видит, как получить задарма неплохие деньги. Уверен, наша нимфа обязательно побежит к нему и сообщит всё, о чём говорилось в этой комнате. Так что будьте наготове. Не позднее завтрашнего дня нам предстоит пообщаться с этой парочкой и продолжить мероприятие под названием «Ожерелье».

Графиня поправила и без того идеальную причёску. Она заметно нервничала. По её мнению, тщательно разработанный план подвергался угрозе, и женщина удивлялась уверенности Калиостро.

– Олива произвела на меня впечатление высоконравственной девушки, – сказала она. – Такую нелегко сбить с пути, и я сомневаюсь, что это удастся Босиру.

– А вот я не сомневаюсь в Босире, ибо имел честь с ним пообщаться, – заверил её граф. – Впрочем, утро вечера мудренее. Поезжайте к себе и ложитесь в постель. А завтра… сами увидите, что будет завтра.

Жанна встала и направилась к выходу, сопровождаемая верным Гильомом. На душе скребли кошки. По мнению графини, Олива никак не подходила на отведённую ей роль королевы, разве что внешне. Модистка из бедного квартала, даже если Алессандро удалось бы её уговорить, могла выдать себя разговором, мимикой, жестами, и тогда произошло бы бог весть что. Нажить такого врага, как кардинал де Роган, не хотелось никому. Подходя к экипажу, женщина подумала, что, может быть, разумнее отказаться от этого опасного дела. Да, лучше всего отказаться… Завтра она так и скажет об этом своему подельнику.

Глава 11

Как и предполагал Калиостро, мадемуазель Леге, возвратившись в свою чердачную комнату в беднейшем квартале Парижа, провела бессонную ночь, возмущаясь дерзости графа, казавшегося таким добрым. Спозаранку, когда первые солнечные лучи позолотили серую поверхность Сены, девушка отправилась к человеку, которого любила больше жизни. Встречаясь с ним вот уже год, она, ослеплённая страстью, не хотела замечать в Босире черты, которые проницательный Калиостро разглядел при первой же встрече. Парень был полной противоположностью своей возлюбленной. Даже внешне он выглядел как коренастый, грубый мужлан, заросший чёрной недельной щетиной. Образ завершали ёжик жёстких волос на шарообразной голове и невыразительные, водянистые голубые глаза. Лишь судьбе с её капризами было угодно, чтобы два таких разных человека встретились и один потерял голову от другого.

На Оливу Босир смотрел с серьёзной практичностью, как и на любую претендентку на его руку и сердце, а девушка, как и ещё пяток других его подружек, искренне верила, что она у него единственная.

Бедняжка, так похожая на королеву, застала любимого в таверне. Развалившись, он сидел на скамье в позе отдыхающего Вакха. Красное лицо с сизыми прожилками говорило о том, что мужчина горячий поклонник Бахуса, а девица, удобно устроившаяся на широких коленях, свидетельствовала о страстном почитании Босиром прекрасной Венеры. Увидев Оливу, он сделал вид, что обрадовался:

– О, привет, дорогая! Что привело тебя в такую рань?

Олива кинулась на грудь своему любовнику, столкнув его новую пассию с колен и не вызвав у ухажёра никакого восторга. Её деньги они прогуляли ещё несколько дней назад, и пока новых заработков не предвиделось. Нимфа, оседлавшая Босира, приходилась трактирщику дочерью и была, несомненно, богаче Николь-Оливы. А это сулило пройдохе неплохие шансы на светлое совместное будущее.

– Дорогой, этот ужасный человек хотел подвести меня под гильотину! – еле выдавила Олива, морщась от едкого запаха пота, исходившего от давно нестиранной рубашки, потерявшей естественный цвет.

– Кто этот «ужасный человек»? – осведомился Босир. – Твой благодетель Калиостро?

Девушка скрестила руки на груди.

– Он самый. Я думала, он искренне хочет нам помочь…

Малый слегка отстранил её.

– И что же от тебя хотел этот господин? Залезть в твою девственную постельку? Слушай, ей-богу, я не против, если он хорошо раскошелится. Пока ты позабавишься с ним, я найду утешение в объятиях Генриетты.

Генриетта, на мгновение выглянувшая из зелёной портьеры, подмигнула парню, подтверждая каждое слово, и заставила сердце Босира биться ещё сильнее.

Глаза Оливы расширились от ужаса.

– Ты… ты это серьёзно?!

Босир немного подумал и покачал головой. По крайней мере, сейчас не нужно ссориться с возлюбленной. Из всех подружек она одна терпела все его выходки и постоянно снабжала деньгами. Кто знает, способна ли на это Генриетта?

– Да нет, конечно! – Он деланно заскрипел зубами, схватил подругу за руку и повёл из трактира, не забыв послать любезную улыбку дочери хозяина. – Попробовал бы этот старикашка посягнуть на мою кралю! Я бы враз ему зубы пересчитал. Держу пари, они наверняка искусственные.

– Он предлагал нечто похуже, – заявила девушка. Босир наклонил голову.

– Похуже? Что же может быть хуже этого?

– Например, сыграть роль королевы в каком-то дурацком розыгрыше кардинала де Рогана, – выпалила бедняжка. Водянистые глаза парня загорелись интересом. Такого он не ожидал.

– «Сыграть роль королевы»? Да он в своём уме? Как это возможно?

– Граф сказал, что давно планировал разыграть монсеньора, и вот представился подходящий случай, – стала объяснять подруга. – Мы должны встретиться в сумерках, я буду в накидке. Моё сходство с Марией-Антуанеттой сослужит хорошую службу. Короче, моя задача – пообщаться с ним в беседке около десяти минут.

Кавалер поковырялся в ухе, смахнув с ногтя кусок серы.

– Но зачем, зачем нужен этот розыгрыш? Этому ведь есть какое-то объяснение.

– Калиостро говорит, что они часто разыгрывают друг друга, – вздохнула Олива.

– Станет ли потом известно, что ты тут совершенно ни при чём? – полюбопытствовал малый. Девушка пожала плечами:

– Не знаю. Граф уверяет – так и будет, и обещает заплатить за разыгранное представление.

При слове «заплатить» Босир соскочил с камня, на котором расположился со всеми удобствами. Его грубое лицо покраснело, на шее задвигался кадык.

– Заплатить? Сколько?

– Пятнадцать тысяч ливров. Добрая графиня де Ла Мотт обещала прибавить ещё пять тысяч.

– Сколько, сколько?! – Казалось, парень обезумел. Он вцепился своими ручищами в тонкие плечи Оливы. – И ты отказала?

Она гневно смахнула его руки.

– Значит, вот как ты меня любишь! – Её щёки запылали огнём, белые кудри водопадом рассыпались по плечам. – Ты готов послать меня на гильотину, если тебе заплатят! Прощай!

Девушка развернулась и твёрдо зашагала по дороге. Бормоча проклятия и сплёвывая, Босир бросился за ней. Упустить такую птичку было бы верхом глупости.

– Стой, сумасшедшая!..

Ему удалось догнать возлюбленную у заброшенной фермы. Он силой развернул её к себе.

– Ну послушай, – мужчина прижал губы к её маленькому уху, – я люблю тебя, Николь, я по тебе с ума схожу! Ты прекрасно знаешь, что мы давно уже поженились бы, но создавать семью, когда и жених и невеста нищие и впереди нет никакого просвета, – это преступно. А теперь у нас появился шанс. Пятнадцать тысяч ливров – это исполнение нашей мечты. Милая, мы наконец можем соединиться! Как только ты получишь эти деньги, мы сразу уедем из Парижа на окраину Франции, потом рванём в Испанию, и нас не найдёт ни одна живая душа. Можно, конечно, остаться и здесь, но раз ты так боишься кардинала… У нас будут деньги, мы купим маленький домик на берегу реки или у моря и заживём в любви и согласии. Я хочу детей, мальчика и девочку, похожих на тебя.

Олива молчала. Страх всё ещё сидел в ней скрюченным гномом, и даже признания Босира не могли выгнать его.

– Дорогая, ну скажи что-нибудь! – Малому было противно унижаться перед бабой, которую он совсем не любил, но пятнадцать (а при удачном раскладе и двадцать) тысяч сводили с ума. – Олива, ты любишь меня?

– Ты прекрасно знаешь ответ, – буркнула девушка. – Но заработать таким способом… Это преступно.

Парень наигранно вздохнул и выпустил её из объятий.

– Ладно, – он махнул рукой. – Раз ты не хочешь нашего с тобой счастья, мне остаётся только отступить. Действительно, ты не должна делать того, чего не хочешь, и придётся покориться судьбе. Нам нужно расстаться, дорогая.

Олива вздрогнула всем телом.

– Как «расстаться»?…

– В ближайшее время мы никак не заработаем достойную сумму денег, – начал Босир с плаксивой ноткой в голосе. – А значит, оставим наши надежды. Как известно, они умирают последними, и им не суждено воскреснуть.

Девушка дрожала как осиновый лист, не в силах вымолвить хотя бы слово.

– Дочь хозяина трактира, Генриетта, бегает за мной как кошка и уверяет, что получит разрешение отца на наш брак, а старик обеспечит её хорошим приданым. Знаешь, до сих пор я говорил ей, что помолвлен с другой девушкой. Теперь же придётся согласиться… – Он опустил глаза, чтобы проницательная подруга не почуяла ложь. Но несчастная, раздираемая противоречиями, сразу заглотнула наживку.

– Она за тобой ухаживает? Ты мне не говорил.

– Я не хотел тебя расстраивать, но… – Малый издал тягостный звук. – Сегодня ты сама всё видела. Прощай! Желаю тебе счастья.

Это была плохо разыгрываемая пьеса, но несчастная Олива, так мечтавшая стать женой шалопая, бросилась за ним.

– Милый, подожди, я согласна! Мы и правда сразу уедем из Парижа?

Негодяй довольно осклабился. В его карманах уже позвякивали монеты.

– Правда, дорогая. – Он снова прижал её к себе. – Истинная правда!