Текст книги "Подлинная история ожерелья Антуанетты. Том 1"

Глава 12

Жанна, которая плохо спала ночью и вскочила ни свет ни заря, была очень удивлена, когда к обеду получила записку от Калиостро. В ней говорилось, что Олива выполнит поручение, а значит, сегодня ей необходимо быть в Версале, чтобы поговорить с кардиналом. Графиня радостно вскрикнула, позвала горничную, приказав приготовить лучший наряд, и отправилась во дворец. Она застала Марию-Антуанетту в саду. Свежая, румяная, беззаботная королева играла с собачкой, бросая ей маленькую палочку. Послушный пёсик приносил её хозяйке, сверкая глазками-бусинками.

– Ну что за прелесть ваша собачка! Не устаю любоваться ею!

Знакомый голос, наполненный восхищением, заставил её величество отвлечься от своего приятного занятия и поднять голову. Увидев склонившуюся в реверансе Жанну, королева улыбнулась, всем своим видом показывая, как рада гостье.

– О, моя дорогая графиня!

Де Ла Мотт ответила такой же улыбкой.

– Ваше величество, как вам удаётся с каждым днём выглядеть всё восхитительнее? Сознайтесь, у вас есть особый секрет очарования!

– Никакого секрета, – смеясь, ответила Мария-Антуанетта. – У меня сегодня хорошее настроение, вот и всё. – Она вдруг помрачнела. – К сожалению, я не могу повысить его вам, дорогая. Вчера я разговаривала с мужем о вашем деле, – она нервно глотнула, – он… В общем, он пока не готов к таким действиям… Но это пока. Видите ли, Людовик добр и справедлив, однако иногда… – Королева щёлкнула пальцами. – А я упряма и обязательно добьюсь своего. Вот подождите – и увидите.

«Как же, увижу, – буркнула про себя Жанна, стараясь сохранить любезный вид. – Отчего же он не подарил тебе ожерелье?»

Вслух она лишь сказала:

– Спасибо, ваше величество! Я ни на что не претендую.

Мария-Антуанетта нежно взяла её за руки.

– Скоро в Трианоне состоится очередное представление, – сказала она. – Вы слышали, иногда мы позволяем себе немного повеселиться. Мои подданные переодеваются в костюмы крестьян и изображают сельскую жизнь. Вам удивительно пойдёт костюм поселянки! Дорогая, я буду рада, если вы к нам присоединитесь.

– О, ваше величество! – Жанна снова сделала реверанс. – Я и мечтать об этом не могла.

– Это чудесно, что вы согласны! – Королева подхватила собачку и улыбнулась на прощанье. – А теперь извините. Меня ждёт маркиза де Ламбаль.

На этот раз Жанна не вздрогнула, когда неизвестно откуда появился де Роган и схватил её за талию.

– Добрый день, графиня.

– Он действительно добрый, монсеньор, – заверила его де Ла Мотт. – Я только что говорила о вас с королевой.

Она с удовольствием заметила, как зарделись полные щёки кардинала.

– В самом деле? – В его голосе звучало волнение, которое он старательно пытался скрыть. – И что же она сказала?

– Королева была в восторге от предложения подарить ей ожерелье, – восхищённо начала Жанна. – Однако, по понятным причинам, она не может принять его напрямую. В этом случае ей придётся давать объяснения мужу. В то же время ей так хочется получить драгоценность, что она разработала свой план, которым желает поделиться с вами. Короче говоря, завтра вам предстоит свидание в версальском парке. Утром королева известит меня о месте и времени, а я извещу вас. Что с вами, монсеньор?

Кардинал вытер пот, обильно струившийся по лицу, и тяжело опустился на скамейку. Мечта, много лет казавшаяся несбыточной, спускалась с небес, и Жанна представлялась ему ангелом.

– Королева и в самом деле желает завтра встретиться со мной?

– Вне всякого сомнения, монсеньор, – подтвердила графиня, стараясь говорить как можно убедительнее.

– Дорогая графиня, если это правда, вы даже не представляете, сколько благ обрушится на вас после моего назначения первым министром! – заверил он женщину. – Я уговорю Людовика вернуть всё, что причитается вам. Из жалкого домика вы переедете во дворец и будете первой красавицей Версаля. Ваш муж станет пэром Франции… – Он схватился за горло и закашлялся.

«Слишком много обещано», – усмехнулась про себя дама и остановила поток красноречия:

– Довольно, монсеньор. Обсудим наши с вами дела, когда вы уладите свои с королевой. – Она кивнула на прощанье. – Завтра будьте галантным кавалером, не разочаруйте свою госпожу.

Мошенница медленно пошла по вымощенной красным кирпичом дорожке. Де Роган откинулся на спинку скамейки и закрыл глаза. Его воображение рисовало красочные картины, одна радужнее другой, и он погрузился в сладостную дремоту. Завтра её величество будет с ним говорить! Это большая победа. Ну и чертовка, ну и проныра эта самозванка графиня де Ла Мотт! Впрочем, её, несомненно, нужно будет отблагодарить, может быть не так щедро, как он обещал… Разумеется, никаких замков ей не видать и в помине… Она довольствуется суммой эдак ливров в двадцать тысяч… Нет, в пятнадцать. Пятнадцать будет вполне достаточно.

Глава 13

Пока кардинал пребывал в радужных мечтах, горя желанием изменить политику Франции и пополнить казну, Калиостро учил роль с Оливой. На его счастье, девушка оказалась талантливой актрисой и довольно смекалистой особой. Графу оставалось только изумляться, видя, как быстро она запоминает нужные слова, с какой грацией поворачивает голову, как мастерски избавляется от говора бедных кварталов. Только нервное подёргивание правого уголка рта ему не удалось искоренить, но Калиостро справедливо полагал, что кардинал или не заметит тика в темноте, или спишет всё на волнение. Скорее всего, произойдёт последнее, потому что встреча будет проходить в беседке версальского парка. Увитая плющом, надёжно скрытая от посторонних глаз вековыми дубами и соснами, она служила идеальным убежищем влюблённым и как нельзя лучше подходила для тайной беседы. Когда Гильом принёс записку от Жанны с сообщением о том, что кардинал извещён о месте и времени свидания, Калиостро повернулся к бледной как луна Оливе.

– Ну вот и всё, дорогая. – Он бросил взгляд на настенные часы. – У нас с вами осталось не так много времени, чтобы привести вас в порядок и ещё раз прорепетировать. Гильом проводит вас в комнату, где моя горничная поработает с вашей причёской и подберёт наряд. Ну идите же, я вам сказал.

Бедняжка весь день крепилась как могла, но при упоминании о том, что встреча состоится совсем скоро, ей снова стало страшно.

– Может быть… – произнесла она едва слышно, но Калиостро зло сверкнул на неё глазами.

– «Может быть» что? Откажемся от задуманного предприятия? Вы хотите всё испортить? Нет, дорогая, назад дороги нет. Кроме того, я не понимаю, чего вы боитесь. Я вот уже сотый раз повторяю, что это розыгрыш, что кардинал посмеётся над ним через несколько дней, а вы продолжаете строить оскорблённую невинность. Что ж, если вы такая упрямая, не видать вам ни Босира, ни денег.

Олива вздрогнула. Потерять возлюбленного было выше её сил. А он обязательно бросит её, если она не выполнит требования графа и не получит деньги. Он такой красавец, и обеспеченные особы так и бегают за ним. Нет, прочь все страхи. Босир должен принадлежать только ей.

– Я всё сделаю, как вы скажете, – выдавила из себя девушка. – Куда мне нужно пройти?

– Я же сказал, Гильом вас проводит.

Ноги бедняжки дрожали, когда она покидала кабинет великого мага. Проводив Оливу, граф подошёл к шкафу и вынул оттуда бутылку красного вина и стаканы. Пройдоха Босир сказал ему, что Олива становится сговорчивее, когда выпьет немного вина. Калиостро решил перед свиданием дать ей чуточку чудодейственного снадобья. Главное – не переборщить. Тонкий нос кардинала не должен учуять спиртное. Мария-Антуанетта никогда не позволила бы себе явиться на встречу слегка навеселе. Алессандро взял бокал за тонкую хрустальную ножку и плеснул в него несколько капель бордо. Господи, сколько, однако, мороки с этими недотрогами!.. Ей платят деньги, которые не заработать и за два десятка лет, а она ещё кочевряжится. Такая может сорвать тщательно спланированную операцию… Разнервничавшись, Калиостро сам сделал добрый глоток из бутылки и изумлённо посмотрел на Оливу, представшую перед ним в новом обличии. Дорогой хрустальный бокал выпал из трясущихся рук. Перед ним в чёрной накидке стояла Мария-Антуанетта. Мужчина вскочил и, плохо соображая, что делает, прижался губами к холодной руке двойника.

– Вы богиня! – произнёс он, с восхищением глядя на свою Галатею. – Вот увидите, розыгрыш удастся. Кардинал выставит мне бутылку доброго бургундского.

* * *

Получив послание Жанны о месте встречи, де Роган поспешил в версальский парк. Свидание было назначено на самой его окраине, где когда-то стоял домик лесничего. Парк, очень похожий на лес, такой же огромный, с гротами, беседками, полуразрушенными мостиками через многочисленные ручьи, не содержался в должном порядке. Королева занималась Трианоном, и некоторые места постепенно приходили в упадок. Искусственные озёра зарастали осокой и камышом, старые деревья вплотную подступали к аллеям, их толстые корни вырывались из земли на свет божий и покрывались зелёным мхом – верным спутником сырости и гниения, переплетались, служа препятствием любому, кто осмеливался посетить это царство. На вершинах зелёных гигантов свили гнезда вороны, оглашая окрестности карканьем. Клумбы, разбитые некогда в английском стиле, заросли сорной травой. Здесь редко можно было увидеть человека поздним вечером. Именно в таком месте и назначила свидание кардиналу королева.

Не было ли это странным? Во всяком случае, тогда ничто не дрогнуло в душе монсеньора. Пробираясь через колючий кустарник к беседке и спотыкаясь о толстые, как канаты, корни, де Роган не высказывал ни малейшего неудовольствия. Он понимал: здесь их никто не увидит, и они могут спокойно поговорить без многочисленных свидетелей.

– Кар! – крикнула ворона над его головой, и кардиналу стало не по себе. Ноги провалились в какую-то мутную жижу. Где же эта проклятая беседка?… Неожиданно из темноты вынырнула женская фигура и осветила путь фонарём.

– Монсеньор, это вы?

Де Роган вздохнул с облегчением. Он узнал голос графини.

– Да, да! – с радостью закричал он. Женщина поманила его пальцем.

– Идите за мной.

Видимо, де Ла Мотт прекрасно знала этот путь. Следуя за ней, он вскоре увидел беседку, запрятанную среди дубов и оплетённую плющом. Его глянцевые листья с белыми мраморными прожилками поблёскивали в свете полной луны. Жанна дружески сжала локоть мужчины.

– Поспешите. Королева уже ждёт вас.

Де Роган на трясущихся ногах переступил порог беседки и споткнулся. Сидевшая на каменной плите фигура вздрогнула и повернулась к нему. Луч света слегка осветил её лицо, и кардинал узнал королеву.

– Ваше величество! – Он упал перед ней на колени и поцеловал руку в чёрной кружевной перчатке, которую государыня не отняла. – Ваше величество…

– У нас мало времени! – прошептала женщина, озираясь по сторонам. – Вы понимаете, что я ужасно боюсь. Муж не в курсе, что я покинула дворец. Я должна вернуться как можно скорее, поэтому давайте ближе к делу.

Он закивал. Его голова задёргалась на полной шее, как у китайского болванчика.

– Графиня передала мне ваше предложение. – Мария-Антуанетта старалась спрятаться в тень, но де Роган заметил, что правый угол её рта подёргивается, и приписал это волнению. – Не скрою, мне хотелось бы иметь это ожерелье, но по понятным причинам принять его в дар от вас я не могу. Что скажет Людовик, когда увидит его на моей шее? Этому должны найтись достойные объяснения. Я долго ломала над этим голову и вот что придумала.

Тонкий аромат её духов кружил голову. О, как де Роган любил этот запах, созданный самой королевой! Она придумала духи с цветочным запахом, духи, которые произвели революцию в парфюмерии, потому что до появления Марии-Антуанетты аристократы предпочитали тяжёлый парфюм. Она, эта чистенькая, вымытая и вычищенная до скрипа австрийская принцесса, внесла правила гигиены и искоренила тяжёлый дух немытых тел, витавший во дворцах. Каждый день принимая ароматизированные ванны, она заставила придворных делать то же самое. Какая дама! Настоящая королева! Сейчас кардинал был готов на всё ради этой женщины, к которой ещё в Страсбурге почувствовал влечение. О, если бы она ответила на его любовь, если бы он, как многие знатные особы, стал её фаворитом!

– И что же вы придумали, ваше величество?

– Вы выкупаете это ожерелье у Бомера и Боссанжа, чтобы им не завладели царственные особы других стран, передаёте его мне, а я в течение года постараюсь расплатиться с вами, – твёрдо прошептала она. – Вам известно, что каждый месяц мне выдают на расходы пятьсот тысяч ливров. Из такой суммы трудно сэкономить, но я постараюсь это сделать. Вы получите обратно свои полтора миллиона, слово королевы. Мужу я скажу, что выкупила его у вас, а вы забрали его у ювелиров, чтобы никто, кроме меня, не мог завладеть драгоценностью. Думаю, Людовик оценит такую преданность и даст вам портфель первого министра.

Кардинал затрепетал и снова припал к руке королевы.

– Я ваш верный слуга на долгие годы.

Мария-Антуанетта оглянулась.

– Мне пора. Не вздумайте следовать за мной! Завтра в этом же месте вы передадите мне ожерелье. Уверяю вас, моя благодарность вас не разочарует. Держите на память! – Она сунула ему в руки красную розу, издававшую умопомрачительный аромат, нырнула в темноту и исчезла в лабиринте деревьев. Де Роган вытер пот и тяжело опустился на мраморные холодные плиты. Графиня де Ла Мотт застала его в полуобморочном состоянии.

– Что с вами, монсеньор? – участливо спросила она.

Плохо соображая, что делает, де Роган сжал её в объятиях.

– Вы с ума сошли? – Графиня оттолкнула мужчину, который почти висел на её хрупких плечах.

– Вы мой ангел! – Кардинал сдавил её плечи и показал свежий красный цветок. – Она подарила мне розу, понимаете? Королева подарила мне цветок!.. О, как я счастлив! Как я счастлив, моя милая графиня! И всё это благодаря вам. Можете просить сейчас чего хотите!

– Хотелось бы мне одну вещичку, – улыбнулась Жанна. – И она не будет дорого стоить.

Прижав губы к уху кардинала, она изложила свою просьбу, и он обрадовался, что женщина просит так дёшево за свои услуги. Любая знатная дама запросила бы больше, а он не такой богатый, каким его считают. Если Людовик решит, что церковное имущество не принадлежит монсеньору, его можно будет назвать бедным. Разумеется, сейчас деньги он найдёт, однако не мешало бы получить их обратно, чтобы не разориться.

– Да, вы будете иметь эту безделушку, – заверил её мужчина. – И я приплачу вам за услуги… О, нет, нет, не отказывайтесь! – запротестовал он, видя, что графиня с негодованием взглянула на него. – Мне нужно от вас кое-что ещё… Видите ли, сам я не решился… Поймите, я деловой человек, и мне нужны гарантии…

Жанна кивнула.

– Да, понимаю. Вы хотите, чтобы королева написала вам расписку. Вы всё получите завтра же.

Довольный монсеньор снова припал к её руке.

– И вы кое-что получите завтра.

Глава 14

Де Роган действительно считался богаче всех в королевстве, и достать полтора миллиона для него не составляло труда, во всяком случае к завтрашнему дню. Бомер и Боссанж чрезмерно ему обрадовались. Они уже распрощались с мыслью быстро и выгодно продать ожерелье и подумывали о том, как сбавить цену и при этом не остаться в совершенном убытке. Кардинал не только заплатил требуемую сумму, но и дал каждому из них по двадцать тысяч ливров. Вечером, в том же заброшенном парке, он вручил королеве маленькую бархатную коробочку с бесценным подарком, спустя пять минут оказавшуюся в руках Жанны де Ла Мотт, и взял расписку от Марии-Антуанетты, подделанную проходимцем по имени Рето де Вилетт, который давно специализировался на копировании почерков и получал хорошую благодарность за свои услуги. Калиостро, тоже наблюдавший за этой сценой, собрал подельников у грота, где к ним присоединился Босир, выдал Оливе и её малому деньги во внушительном конверте и благословил влюблённых идти на все четыре стороны. Как только парочка растворилась в многочисленных аллеях парка, Алессандро решительно взял Жанну под руку.

– А теперь, моя дорогая, давайте сюда коробочку! Я вас поздравляю, у нас всё получилось. Получилось даже заплатить за работу Оливе гораздо дешевле обещанного. Бедняжка не открыла конверт, чего я боялся, и не увидела вместо двадцати четыре тысячи. Нужно как можно скорее продать ожерелье и скрыться за границу. Я предпочитаю Россию. Там любят иностранцев, даже боготворят их и обычно не задают много вопросов.

Услышав это, графиня сжала губы.

– Надеюсь, шестьсот тысяч ливров, которые вы мне обещали, при вас? – заметила она. – Иначе коробочка останется лежать там, где лежит.

Граф оскалился.

– Дорогая, я обещал вам деньги только после продажи ожерелья. Где я сейчас возьму такую сумму?

– В таком случае, я подожду. – Жанна повернулась к нему спиной, намереваясь уйти, но Калиостро схватил её за руку.

– Я не советовал бы упрямиться! – Он наполовину вытащил шпагу из ножен. – В противном случае ваш хладный труп найдут в дебрях этого парка. Если найдут… Обычно, кроме бродяг, тут никто не ходит. Но даже если ваше тело и обнаружат, то на меня никто не подумает. К тому же я уже буду далеко. Итак, вместо шестисот тысяч я предлагаю вам кое-что гораздо дороже – жизнь. Отдайте коробку – и вы уйдёте невредимой.

– Ох негодяй, какой же вы негодяй!.. – Графиня швырнула футляр ему в лицо. – Не думаю, что ожерелье принесёт вам счастье.

– О, спасибо! – Граф открыл коробочку. Драгоценность мирно покоилась на атласном дне, доброжелательно сверкая при слабом свете луны. – Благодарю за напутствие и искренне надеюсь, что мы с вами никогда больше не увидимся. С сегодняшнего дня вы уже не живёте в моём домике, он продан. Так что возвращайтесь в свою уютную квартирку на Сен-Клод. Думаю, Клотильда вас заждалась.

Прислушиваясь к шагам госпожи де Ла Мотт, уходившей всё дальше и дальше, Калиостро испытал нечто вроде угрызений совести. Да, справедливости ради нужно было дать этой женщине денег, хотя бы немного. Кто знает, чего от неё можно ожидать потом? Граф подался вперёд, собираясь её догнать, но потом передумал. Возможно, он вышлет ей с Гильомом тысяч пятьдесят ливров, возможно, ничего не вышлет. Даже если она не увидит ни сантима, всё равно ей ничего не остаётся, кроме молчания. Ну что она скажет де Рогану? Что вместе с Калиостро они решили развести его на ожерелье? В таком случае она сама попадёт в тюрьму, а этого ей ой как не хочется! Когда замешаны столь высокие особы, лучше всего сидеть тише воды, ниже травы. Жанна – умная женщина и прекрасно понимает, как устроен мир. Об ожерелье ей придётся забыть, а деньги на жизнь она продолжит зарабатывать при помощи уличных мальчишек. Таким образом, нет ничего страшного, если он расстанется с ней вот так, а сам поскорее сделает отсюда ноги.

Ступая по старым прелым листьям, распространявшим грибной запах, граф дошёл до экипажа и нырнул внутрь. Он считал минуты, пока лошади мчали его по пустынным улицам Парижа, и еле дождался момента, когда Гильом распахнул перед ним входную дверь. Увидев бледного и дрожащего господина, верный слуга всё понял.

– Вам нечего бояться, – быстро сообщил он. – Проданы ещё два дома, за которые заплачено наличными, а ювелиру Ламберу я назначил на восемь утра.

Калиостро почувствовал, как страх постепенно улетучивается. Если завтра в восемь придёт Ламбер, ювелир, занимающийся контрабандой и не гнушающийся скупать краденое, не позднее чем через сутки он будет держать в руках больше миллиона ливров. Разумеется, не бог весть какая сумма за такое сокровище, но здесь, во Франции, дороже не продать, а из страны нужно бежать как можно скорее.

– Спасибо, мой верный Гильом, – с чувством поблагодарил Алессандро слугу. – Огромное спасибо! Пакуй свои вещи, ты едешь со мной.

Старик поклонился, роняя пудру на рукав камзола хозяина. – Да, мой господин.

* * *

Граф Калиостро, думая о своей подельнице, которую он оставил в дураках, даже предположить не мог, что Жанна пребывала в более радужном настроении, чем он. Нанятый экипаж домчал её до улицы Сен-Клод, женщина взлетела на второй этаж и постучала в старую, обшарпанную дверь бывшей квартиры. Заспанная Клотильда, долго шаркая, наконец открыла и в изумлении уставилась на госпожу.

– Вы?! Что случилось?

Графиня подхватила сухонькое тельце старушки и прижала к себе.

– Случилось, моя дорогая, что мы никогда больше не будем бедствовать! Немедленно собирай свои вещи!

Верная Лепорелла, кутаясь в рваный ватный капот, моргала, как сова, ничего не понимая.

– Милая Кло, мы переезжаем, и немедленно! – Графиня топнула изящно обутой ножкой. – Вчера я сняла премиленький домик. Тебе понравится.

– Значит, вы разбогатели, – сделала вывод старуха и направилась в комнату собирать нехитрые пожитки.

Жанна подошла к засиженному мухами зеркалу, в которое часто смотрелась, когда жила в этой каморке, задорно улыбнулась, поправила непослушную прядь и сообщила своему отражению:

– Да, да, да.