Текст книги "Бриллианты с царской иконы"

Глава 12

Пригорск, наши дни

Сергею удалось поспать всего три часа. Правда, он радовался тому, что жена встретила его в прихожей, тихо сообщила, что мать давно уснула, разогрела еду, посетовала, что у ее мужа был тяжелый день, хотела расспросить о новом деле, но супруг заснул, едва его голова коснулась подушки.

Утром, вскочив, как всегда, в семь под звонкую музыку будильника, Сергей наскоро выпил кофе с бутербродом и побежал в отдел.

В коридоре Горбатов столкнулся с Акулой, и Анна Петровна, как обычно, гладко причесанная, в черных роговых очках, поинтересовалась, что удалось узнать.

– Пойми, Сережа, – посетовала она, – я еле-еле убедила генерала, что мы действуем правильно. Не удивлюсь, если сегодня он позвонит мне и потребует отчета.

– Отчитаетесь, – заверил ее майор. – Все говорит о том, что Бублик вскроет труп не Заломовой.

Она нахмурила брови:

– Вам удалось найти образцы для ДНК?

– Да, в квартире была зубная щетка и расческа с несколькими волосками, – кивнул следователь. – Только сомневаюсь, что все это принадлежало хозяйке. – Он сделал паузу, увидев, как недовольно сморщилось лицо начальницы. – Пойми, Аня, у Заломовой официально никого нет. Нам понадобится время, чтобы разыскать ее кровных родственников. Мы с ребятами решили поговорить с Ивановой, когда она придет в себя. Может быть, нам повезет и у нее что-то осталось от подруги.

Акула продолжала смотреть на него, не мигая.

– И еще я планирую найти эксперта, который дал заключение о смерти той, что лежит на столе у Бублика, – добавил Сергей. – Как нам известно, врач «Скорой помощи» должен был привезти ему Заломову, но труп каким-то образом подменили.

– Это ты так думаешь, – оборвала его Анна Петровна, – а я пока в этом не уверена. В общем, так, – она посмотрела на часы, – считаю, часа тебе хватит. Ровно через час жду у себя в кабинете хотя бы с какими-то доказательствами по этому делу. Я имею в виду подмену трупа, – пояснила она и моргнула. – А теперь иди. Или лучше – беги.

– Есть. – Горбатов подпрыгнул и действительно побежал к эксперту, надеясь, что застанет его в кабинете.

На его счастье, Александр сидел в лаборатории и пил чай.

Увидев следователя, он кисло улыбнулся.

– Что-то подсказывает, что ты не очень рад меня видеть, – хмыкнул Сергей, и Бублик с готовностью подтвердил:

– А то. Благодаря тебе вчера вскрывал несвежий труп. Домой приплелся черт знает в каком часу и уставший как собака. С тебя бутылка, мой дорогой, а лучше – три.

– Эка загнул, – рассмеялся майор. – Ну ладно, одна – куда ни шло, но только за ценные сведения. Если ты сообщишь, что у покойницы есть сердце, желудок и печень, сомневаюсь, что ты заслужил компенсацию за труды.

– Все это, несомненно, у нее есть, – кивнул Александр и отодвинул стакан. – Только не очень хорошего качества, особенно печень. Ты скажи, Заломова была алкоголичкой?

– Вроде нет. – Сергей подумал, что соседка обязательно рассказала бы об этом. Уж о чем о чем, а о пьянстве Марины она бы знала. – Никто этого не говорил, – добавил он.

– А вот покойница, ну та, которую вы мне доставили, пила, да еще как. – Бублик поднял глаза к потолку. – Возможно, даже запоем. По годам молодая, лет тридцати с хвостиком, а уже цирроз. Кроме того, ужасные зубы… Знаешь, у меня такое впечатление, будто эту даму привели в порядок перед смертью для того, чтобы она достойно выглядела в гробу: покрасили волосы, даже, кажется, сделали какие-то косметические процедуры.

Сергей слушал с интересом, стараясь не пропустить ни одного слова.

Заметив это, эксперт добавил:

– Но не это самое главное. Хочешь знать, как она умерла?

– Не своей смертью? – Горбатов подался вперед всем телом, чуть не соскользнув со стула.

– Вот именно, – подтвердил коллега. – Ее накачали снотворным с водкой – убойная доза.

Майор вздохнул.

– Тогда у меня появился еще один вопрос к тому, кто ее вскрывал и выписывал свидетельство о смерти, – проговорил он, взъерошив волосы.

– Кстати, я имею честь быть знакомым с сией дамой, – улыбнулся Александр. – Некая Виктория Васильевна Дробышева. Между прочим, прекрасный специалист. Я удивляюсь, как она не заметила очевидного. В ее заключении сказано, что смерть наступила по причине сердечной недостаточности. Разумеется, от такой убойной дозы сердечко остановилось, но про дозу-то как раз и ни слова.

– Действительно странно. – Майор удивленно приподнял брови. – Если ты знаешь, как ты выразился, сию даму, ответь мне, как она в плане чистоплотности? Могла подделать заключение?

Бублик замотал головой:

– Что ты, ни в коем случае. К Виктории даже приезжали из области. Она неподкупный эксперт и честный человек. Исключено.

– Даже у такого человека есть слабые места. – Сергей словно разговаривал сам с собой. – Держу пари, у нее дети.

– Двое, насколько мне известно, – кивнул Бублик.

– А вот это и есть слабое звено, – печально проговорил следователь. – Сколько честных людей шантажировали детьми, и они сдавались, потому что ради детей мы готовы на многое.

Александр скривился, и его большой рот стал еще больше.

– Пока не понимаю одного – зачем это кому-то надо? – буркнул он. – Такие сложности ради детдомовской девочки Марины, которая не имела ничего, кроме небольшой квартирки, насколько мне известно? И квартирка эта не в столице нашей Родины.

– А вот это и предстоит узнать. – Сергей поднялся и кивнул Бублику. – Когда будут готовы результаты экспертизы?

– Ты имеешь в виду ДНК? – Бублик развел руками. – Думаю, завтра или послезавтра. Впрочем, можно считать, тебе они уже известны, потому что ты не сомневаешься, что труп не Заломовой.

– Акула требует научного подтверждения, – отозвался майор. – Ее начальство, видите ли, недовольно, что мы раздули такое пустяковое дело.

– Пустяковое или нет – как сказать, – заметил эксперт. – Ну ладно, вот тебе мое заключение, хоть что-то для Акулы. Ускорить другую экспертизу не могу – не от меня зависит.

– И на том спасибо. – Сергей взял заключение двумя пальцами, словно боясь испачкать. – Ладно, побежал.

– Удачи.

В коридоре возле кабинета следователь наткнулся на Громова.

– Что сказал Бублик? – поинтересовался он, жуя пирожок с капустой.

Дима вообще был «пирожковой душой». Он покупал пирожки при всяком удобном случае – в кафе, на лотках, у бабушек – и ел их с таким смаком, что окружающие не могли удержаться, чтобы не последовать его примеру.

Вот и сейчас Горбатову до боли в животе захотелось пирожков, и он сглотнул слюну, прежде чем ответил:

– Мы правы. Это не Марина, а какая-то алкоголичка. Слушай, ты не мог бы позвонить бабуле, ее соседке, и так, на всякий пожарный, поинтересоваться, не употребляла ли Заломова?

– Будет сделано, – с готовностью отозвался Дима и вытер рот рукой.

– А еще получи распечатку телефонных звонков Заломовой. – Горбатов вздохнул. – Может быть, нам удастся что-нибудь выяснить. Кроме того, надо найти врача, который констатировал смерть, и судмедэксперта, давшего неверное заключение. Я даже скажу, как ее зовут – Виктория Васильевна Дробышева.

– А отчего умерла эта алкоголичка? – спросил Громов, затолкав пирожок в свой большой рот.

– Ее убили. – Сергей поморщился, будто вспомнил о чем-то неприятном. – Содержимое желудка показало дикую смесь алкоголя и снотворного. Вряд ли эта дама приняла такую дозу сама. Скорее всего ей помогли это сделать.

– Значит, Виктория Васильевна, – кивнул Дмитрий. – Ладно, сейчас мы с Буковым все сделаем.

– А я отправлюсь к Акуле, – проговорил обреченно следователь. – Анна Петровна до сих пор не уверена в правильности наших действий. – Он вздохнул. – Не знаю, что она со мной сделает, ведь у нас пока только предположения. Мы утверждаем, что труп не Заломовой, но доказательств нет никаких.

– Будем ждать, пока Иванова придет в себя, – горестно сказал Громов. – Кстати, навещу ее сегодня.

– Обязательно навести. Ну успехов вам. – Горбатов, опустив плечи, поплелся к кабинету начальницы.

Он не успел постучаться и спросить разрешения войти. Дверь распахнулась и чуть не ударила его по лицу.

Анна Петровна, держа в руках кружку, шагнула навстречу.

– Что ты тут делаешь? – поинтересовалась она с ехидной улыбкой. – Караулишь? Наверное, не очень хочется отчитываться, когда говорить нечего.

– Ты права, Аня, – буркнул он. – У нас пока только предположения, что труп не Заломовой. В пользу этой версии говорит один факт: похороненная женщина – алкоголичка. Судя по всему, Марина подготовила свою так называемую смерть: нашла даму, похожую на себя, а потом отравила большой дозой алкоголя со снотворным. Это выяснил Бубликов.

Акулова слушала, как всегда, не мигая.

– Экспертиза ДНК еще не готова, – продолжал следователь. – Но сама посуди, если Заломова подготовила свой отход, она должна была оставить чужие образцы. Думаю, Бубликов лишь подтвердит, что женщина в морге – обладательница волос и зубной щетки из квартиры Марины.

Анна развела руками.

– Хоть что-то скажу генералу, – процедила она. – Ладно, продолжай работать.

Ее каблучки застучали по коридору, а Горбатов прошел в кабинет.

Перед глазами стоял пирожок Громова, и Сергей решил пробежаться в столовую за углом, чтобы купить что-нибудь к чаю. Сегодняшний рабочий день обещал быть долгим.

Глава 13

Санкт-Петербург, 1877 г.

За последние месяцы Яков еще более округлился. Его жизнь текла своим чередом. Он по-прежнему проказничал, не обращая внимания на предупреждения полиции, пока не слишком строгие, по-прежнему много пил, и на широком носу начали проступать красные прожилки.

Отец настаивал, чтобы беспутный сын, который до сих пор не мог сдать экзамен в кавалерийское училище, женился и остепенился. Он даже познакомил его с дочерью известных в столице обеспеченных родителей, немного перезрелой девицей, такой же круглой и пышной, и Яков лениво ухаживал за ней, чувствуя, что от судьбы не уйти, потому что отцовские деньги таяли, как снег в апреле. Поправить положение можно было только выгодной женитьбой.

Честно говоря, ему было все равно, на ком жениться. Он встречался с прекрасной актрисой, очень красивой, но не особо требовательной, в которую по-настоящему влюбился, и подумывал о том, как после заключения брака продолжит жить на две семьи, как жили многие его приятели.

Когда лакей доложил, что великий князь хочет его видеть, Яков выбежал в прихожую с поразительной для его веса скоростью.

Лакей подобострастно помогал Николаю Константиновичу снимать пальто, на меховом воротнике которого искрились, как алмазы, капельки растаявшего мокрого снега.

– Для меня огромная честь, – начал Хвостов, но Николай поднял руку, приказывая ему замолчать.

– Я хочу поговорить о Савине, – бросил он и стал подниматься на второй этаж, в гостиную.

Яков, удивленно приподняв еле обозначенные брови – скорее две припухлые черточки, – последовал за ним.

– Выпьете? – предложил он Николаю, но тот категорически отказался:

– Нет. Вы в курсе, что ваш Савин украл у меня невесту?

Хвостов замотал круглой, как шар, головой:

– Он мне ничего не рассказывал. Постойте, это что, серьезно? Как он посмел?

Произнеся это недовольным тоном, Яков рассмеялся про себя и подумал, что храбрость и наглость Савина переходят все границы. Он, например, никогда бы не решился отбить у великого князя красавицу балерину.

Лицо Николая оставалось бледным и неподвижным.

Хвостов опустился на стул.

– Даже не знаю, что вам сказать. – Он провел рукой по щеке, будто снимая наваждение. – Дело в том, что Савин на ней не женится. Он никогда ни на ком не женится. Ему интересно плести интриги, обольщать и бросать. Если Фанни действительно связалась с ним, она сделала большую глупость.

– Говорят, она влюбилась в него. – Князь постучал ребром ладони по столу. – Яков, пойми, я не могу потерять Фанни. В ней вся моя жизнь.

Хвостов вздохнул:

– Я понимаю вас. Но не представляю, чем могу помочь.

– Насколько богат корнет? – поинтересовался великий князь.

– Богатство его родителей не идет ни в какое сравнение с вашим, – улыбнулся Яков. – Поверьте, не пройдет и месяца, как он пустит их по миру. Николай проигрывает в карты огромные суммы. Он по уши в долгах. Не представляю, как ему удается делать Фанни подарки. – Он хихикнул в пухлый кулачок. – Скоро она вернется к вам. Но примете ли вы ее?

Великий князь покачал головой:

– Тебе этого не понять, Хвостов. Я постоянно перечитываю письма, которые она мне писала, я готов целовать след ее маленькой ножки. – Он сделал паузу и ущипнул себя за немного выпиравшую вперед нижнюю губу. – Дело не в этом. Я понимаю, почему Фанни так поступила. Ей надоело презрение моей семьи. Но Савин… Я считал, что он ко мне хорошо относится.

Яков деликатно промолчал.

– Я отомщу ему. – Николай хрустнул длинными пальцами музыканта. – Он наверняка унизил меня в ее глазах, а я унижу его.

Он встал и бросился вниз по лестнице.

Встревоженный лакей стоял в передней, готовый подать Николаю Константиновичу пальто.

Романов выбежал так стремительно, что Хвостов не успел с ним проститься.

Яков немного постоял в передней, раздумывая, стоило ли предупредить Савина о гневе великого князя.

«Не стоит, – решил он, хлопнув себя по толстой ляжке. – Будет очень интересно посмотреть, как князь отомстит ему, что придумает. И что придумает в ответ Савин. Он большой дока по этой части. Еще никому не удавалось навредить ему безнаказанно».

Глава 14

Пригорск, наши дни

Виктория Васильевна Дробышева, высокая полная дама – их обычно называют «бой-баба», – гуляла по аллее сквера, не обращая внимания на мелкий дождик.

Занятая своими мыслями, она не сразу заметила подошедшего к ней мужчину.

– Вы просили о встрече, – сказал он и улыбнулся. – Я вас слушаю.

– И слушайте внимательнее, потому что обстоятельства изменились, – сухо ответила она. – Я хочу такую же сумму. Матери требуется операция за границей.

– Такую же сумму? – Мужчина удивленно посмотрел на нее. – Да вы рехнулись, дорогая. Вам были заплачены большие деньги.

– Тем не менее их не хватило. – Она говорила, будто рубила фразы. – Впрочем, выбирайте. Я могу пойти в полицию.

– Если вы туда пойдете, вам тоже не поздоровится, – хмыкнул собеседник. – Вы совершили преступление, за которое полагается уголовная ответственность.

– Пусть так. – Дробышева упрямо поджала губы, накрашенные яркой красной помадой. – Мне все равно. Зато моя совесть будет чиста. Я ведь пошла на такое впервые в жизни, чтобы спасти мать, которая много для меня сделала.

– Но так вы ей тоже не поможете, – веско ответил мужчина.

Виктория Васильевна махнула рукой:

– Вам решать, как мне поступить дальше.

Он задумался:

– Ладно, ваша взяла. Но таких денег у меня при себе нет. Нужно зайти в банк. Давайте встретимся завтра, здесь же, часиков, предположим, в одиннадцать утра. Согласны?

Дробышева кивнула:

– Да, согласна.

– Тогда до встречи. – Он повернулся и торопливо пошел по аллее, смахивая с лица капли дождя.

Виктория смотрела ему вслед. На ее лице играла торжествующая улыбка.

Теперь она спасет маму… Она должна ее спасти.

Глава 15

Санкт-Петербург, 1877 г.

Когда Савину принесли письмо от Николая Константиновича, в котором тот просил корнета посетить его в Мраморном дворце, Николай насторожился. Он не сомневался, что «глаза и уши» Романова уже донесли ему, с кем встречается Фанни, и лихорадочно думал, стоит ли принимать приглашение августейшей особы.

Разумеется, князь кипел желанием отомстить – во всяком случае, корнет на его месте испытывал бы такие же чувства. Но что он решится сделать со своим обидчиком?

– Поеду. – Корнет щелкнул пальцами и улыбнулся.

В конце концов, это забавно. Если Николай решит стреляться с ним – почему бы нет? Это принесет ему небывалую славу. Еще никто никогда не участвовал в дуэли с цесаревичами. Правда, он давненько не держал в руках боевое оружие…

Корнет надел мундир, посмотрел на себя в зеркало и остался доволен. Стройная фигура, ни капли жира, приятное лицо с правильными чертами. Чертами любимой матери, которая считалась красавицей.

Николай щелкнул каблуками, прошелся по пшеничным волосам расческой и вышел на улицу.

Тряская езда в экипаже еще больше раззадорила и развеселила его.

«Поглядим, что вы придумали, великий князь. – Он напевал слова на веселый мотив. – Поглядим, поглядим».

Когда извозчик подвез его к Мраморному дворцу, одному из самых красивых зданий столицы, Савин немного оробел. Он никогда не был в этом огромном архитектурном ансамбле, созданном Антонио Ринальди, облицованном разными сортами мрамора, который как бы подчеркивал щедрость любвеобильной императрицы, приказавшей не жалеть денег на дорогой подарок для своего фаворита.

У входа его уже ждали слуги, проводившие Савина в здание.

Оказавшись во дворце, Николай затаил дыхание. Он никогда не видел такой роскоши.

– Князь ждет вас в Мраморном зале, – сказал лакей, и Савин поднялся по парадной лестнице.

По ее бокам в нишах прятались скульптуры. Николай понял, что они изображают день и ночь, утро и вечер. Белые мраморные орлы держали в клювах фестоны.

Когда же корнет оказался в Мраморном зале, он едва не вскрикнул от восхищения. Отделка из мрамора разных видов – греческого, итальянского, уральского – делала этот зал жемчужиной дворца.

Николай подошел к стене и дотронулся пальцем до лазурита.

– Нравится? – послышался глуховатый голос, и в дверях показалась стройная фигура великого князя.

Савин вздрогнул, повернулся и поклонился.

– Чем я обязан чести видеть вас, ваше высочество? – спросил он, принимая подобострастный вид.

Николай Константинович подошел к нему:

– Вам здесь нравится, правда?

Савин еще раз поклонился.

– Здесь действительно красиво, – продолжал великий князь. – И все это богатство я хочу бросить к ногам любимой женщины. Она вам известна.

– Она известна всем, – согласился корнет, даже не покраснев. – Но я не верю, ваше высочество, что вы пригласили меня только за тем, чтобы показать эти прекрасные хоромы.

– Да, вы правы, – кивнул князь небрежно. – Я хочу просить вас об одной услуге. Дело в том, что мы немного повздорили, что свойственно любящим людям, и я хочу примириться с ней. Я подумал, что вы можете мне помочь.

Корнет пристально смотрел в голубые безмятежные глаза Николая Константиновича.

– Но как? – удивился он совершенно искренне, размышляя, известно ли великому князю об их связи.

Савин просил Фанни во всем признаться Романову, и она на днях клялась, что все рассказала бывшему любовнику. Но можно ли было ей верить? Какая женщина не мечтает войти в семью императора?

По спокойному лицу великого князя он не мог прочитать ответ на мучивший его вопрос.

– Как вам помочь? – повторил корнет, опуская глаза. – Это для меня великая честь.

Николай Константинович окинул его взглядом, в котором читалось легкое презрение, и махнул рукой:

– Ступайте за мной.

Они прошли по коридору, украшенному скульптурами и барельефами, и великий князь дернул дверь в самом конце.

– Это спальня моей матери, которая сейчас гостит у своей приятельницы княгини, – пояснил он и поманил Савина за собой.

Спальня Александры Иосифовны тоже поражала роскошью: в глаза бросился мрамор, полудрагоценные камни, хрустальные люстры и несколько икон с золотыми окладами, украшенными бриллиантами.

Великий князь подошел к самой большой, иконе Божьей Матери, выделявшейся не только размерами, но и богатыми ризами.

Николай Константинович снял несколько бриллиантов, два больших и два маленьких, и протянул Савину:

– Я прошу вас передать это Фанни и сказать ей, что я ее люблю и что она все равно станет моей женой.

– Но почему вы просите об этом меня? – Стальные глаза корнета зажглись при виде драгоценных камней. – Почему сами ей ничего не скажете?

Великий князь посмотрел куда-то в сторону и сказал:

– Боюсь, она не захочет меня слушать. Я давно обещал ей жениться или хотя бы познакомить с семьей, но до сих пор не выполнил обещания. – Он усмехнулся. – Видите ли, моя матушка категорически против нашего брака – и тут я ничего не могу поделать.

– Зачем же тогда налаживать отношения? – искренне удивился Савин. – Не лучше ли ее отпустить? Вы женитесь на той, которую ваши родители сочтут вам ровней, а Фанни найдет своего человека и будет с ним счастлива.

Князь вздохнул.

– Я очень люблю ее, – ответил он горестно, – и безумно боюсь потерять. Я попробую еще раз поговорить со своей матерью, и если она останется непреклонна, я увезу мою любимую в другую страну. – Он взял ладонь корнета, не решавшегося забрать бриллианты, положил на нее камни и закрыл длинными пальцами. – Будьте добры, отдайте их Фанни.

Это было сказано уже требовательным тоном, и Савин поклонился:

– Не смею отказать вашему высочеству.

– Отлично, – холодно сказал Николай Константинович. – Надеюсь, дорогу к выходу вы найдете сами. – Он развернулся и быстро скрылся в одной из комнат.

Савин растерянно заморгал. Теперь он не сомневался, что великому князю все прекрасно известно. Но почему он поручил отдать бриллианты балерине именно ему, ее нынешнему любовнику? Не было ли в этом какого-нибудь подвоха?

Корнет сделал несколько шагов к лестнице и остановился, разжав кулак. Бриллианты блеснули в свете хрустальной люстры, и на белоснежных скульптурах заплясали разноцветные огоньки.

Николай подумал, что держит в руках целое состояние.

Закрыв глаза, он воскресил в памяти богатые оклады икон матери великого князя. Позже он и сам не мог объяснить, почему, рискуя быть пойманным, вернулся в спальню Александры Иосифовны и принялся лихорадочно снимать бриллианты с золотых риз.

Когда в коридоре послышались шаги, корнет побледнел и спрятался за высокую спинку широкой кровати. На его счастье, кто-то не остановился перед комнатой жены брата императора, прошел дальше и повернул назад.

Корнет с облегчением вздохнул и подумал, что пора выбираться отсюда, как бы ни хотелось обчистить все ризы.

Приоткрыв дверь, он выглянул в коридор и, никого не увидев, осторожно, крадучись, добрался до лестницы и спустился вниз.

Вышколенный слуга ни о чем не спросил странного гостя, помог ему надеть пальто, и Савин вышел в промозглый вечер, унося с собой целое состояние.

Разумеется, он не собирался передавать Фанни бриллианты и просить ее вернуться к великому князю.

В голове авантюрного корнета родилась другая идея.

Он направился в ломбард, где заложил несколько самых маленьких камешков, пересчитал полученные деньги и с удовлетворением заметил, что на первое время хватит на безбедную жизнь в другой стране. Здесь, в России, ему стало душно и неуютно. Находясь под колпаком у Шувалова, он уже не мог жить по-прежнему, не мог считать себя совершенно свободным. А к такому существованию он не привык.