Текст книги "Моя маленькая Британия"

В дни, когда я только начинала жить в Англии, друзья шутки ради провели меня по лондонской улочке, где за полуоткрытыми дверями угадывались двусмысленные сюжеты, а выходившие из темноты черные фигуры нашептывали что-то про «свежих девочек». Повернув за угол – на шум и свет, мы увидели трех работниц ночного клуба, стоявших на широком карнизе второго этажа: матерая блондинка с силиконовым бюстом была одета как медсестра, рядом с ней принимали соблазнительные позы молоденькая брюнетка в блестящем бикини и мулатка. А внизу стояла компания подвыпивших местных мужчин и пара японских туристов с фотоаппаратами – девицы зазывали их пройти внутрь.

В ХТХ веке проституток изображали монстрами, преследующими невинных мужчин. В ХХТ веке их все чаще представляют секс-работницами, полными чувства собственного достоинства, или просто веселыми девушками, которые не прочь подзаработать в свободное время.

Лицо проституции бывает разным. Помимо дрожащих на улице наркоманок есть ухоженные дамы, обслуживающие богатую клиентуру. Последним даже завидуют. Но, по данным опросов, девять из десяти проституток хотят вырваться из «бизнеса». А «бизнес» продолжает процветать, потому что спрос велик. На каждую профессионалку приходятся десятки, сотни клиентов. Вот из этих гуляющих сейчас по улице джентльменов – сколько человек хоть раз в жизни платили за секс?

У Сохо нехорошая репутация. Этот лондонский квартал считается злачным местом, и здесь насчитывается до 20 нелегальных секс-клубов. Коренные жители жалуются, что их дети часто находят в траве использованные наркоманами шприцы.

За последние годы полиция добилась некоторого успеха, закрыв особо злостных нарушителей лицензионных правил и сократив преступность в районе. Но любители «клубнички»

по-прежнему попадают в сети слаженно работающих криминальных команд. Людей тянет в Сохо именно потому, что это плохой район.

Самая распространенная уловка – предложение стриптиза и массажа за нереально низкую цену в пять фунтов. Привлекательная девица завлекает жертву на улице, проводит вниз, к стойке бара, и начинает неторопливо объяснять стоимость услуг и развлечений. Во время беседы мужчина пьет пиво или вино. Его собеседница потягивает коктейль. Мужчина не знает, что в ее коктейле нет ни грамма алкоголя, так же как не подозревает, что все его действия снимаются скрытой камерой и что заказанный им стакан выпивки стоит около 250 фунтов. Если он выпил два стакана и согласился посмотреть на шоу приглашенной стриптизерши, которая обычно обслуживает несколько таких точек в Сохо, – ему предъявят счет от 800 до 1000 фунтов.

Профессионалы рэкета наметанным глазом определяют достаток и уязвимость жертвы – достаточно взглянуть на кредитные карты и обручальное кольцо. Как правило, попавшие в ловушку люди пугаются огласки и платят без шума. Те, кто начинает скандалить, рискуют быть избитыми. Если не хватает наличных в кошельке, секьюрити конвоируют ошеломленного клиента к банкомату.

Союз шеста

Редкая женщина станет хвалиться тем, что за деньги обнажается перед абсолютными незнакомцами. Но вот такие знаменитости, как Памела Андерсон, Анджелина Джоли, Сади Фрост, Бритни Спирс, Дэрил Ханна и Хитер Грэхем – были хотя бы однажды застигнуты танцевавшими вокруг шеста.

После успеха фильмов «Стриптиз» с Деми Мур и «Шоу-герлз» с Элизабет Беркли, после выступления популярной телеведущей Келли Брук на подмостках стриптиз-клуба пропасть между «хорошими» и «плохими» девушками стала казаться все более условной. Раздевание под музыку на публике, которое прежде оценивалось как разновидность проституции, сегодня вызывает более снисходительное отношение и даже интерес.

Образованная общественность вдруг стала припоминать, что эротические танцы в течение веков являлись частью восточных культур.

В рамках программы социальной реабилитации пациентка одной психиатрической больницы даже получила работу стриптизерши в Spearmint Rhino в Вест-Энде. Лечащая врач этой женщины была не в восторге от ее выбора, но решила не препятствовать, так как цель программы – поддерживать стремление больных к самостоятельности, если только их деятельность не противоречит закону.

А кембриджские студентки создали «Союз шеста». Обычно студенты подрабатывают в магазинах или за стойками пабов. Но девушки из Кембриджа обеспокоили своих деканов, принявшись изучать в свободное время еще одну науку – эротические танцы вокруг шеста. Все началось с вечеринки в Квинз-колледже, для которой в актовом зале были установлены несколько шестов. Подурачившись вокруг них, студентки решили выучить профессиональные движения.

Члены так называемого «Союза шеста», основанного студенткой факультета теологии, потратили на оплату уроков стриптиза выданную им в колледжах материальную помощь. За двести фунтов в час приглашенная профессионалка быстро обучила и девушек из соседних Тринити-, Конвилл– и Гиртон-колледжей, и некоторые из них начали давать представления в местном ночном клубе Coco. Остается надеяться, что у новоиспеченных стриптизёрш хватит ума не забросить учебу…

В Лондонетоже появилось немало мест, где дают уроки эротических телодвижений, – например, стрип-аэробики и дансерсиз, которые пришли из Америки. На трех– и шестинедельные курсы записываются и те, кто собирается устроить камерное представление для единственного зрителя – мужа или бой-френда. Истинным энтузиасткам нового эротического спорта предлагают установить шест дома для ежедневных тренировок.

Но идея равенства полов крепко сидит в британских женских головах. Это означает, что сегодня дама исполнит стриптиз, но завтра пусть это сделает мужчина. Поэтому гулянья, устраиваемые современными англичанками накануне свадеб своих подруг, по лихости не уступают мальчишникам, и их кульминацией часто становится поход в стрип-клуб. Женщины платят стриптизерам не столько за сексуальность, сколько за чувство юмора и соблюдение рамок приличия.

Мы тоже в неглиже!

Отдыхая в Испании, я случайно очутилась в клубе ветеранов местного отделения Британского легиона. Супруга председателя подарила мне на память благотворительный календарь, пояснив: «Это мои подруги на каждой странице. От продажи были собраны хорошие деньги для нуждающихся ветеранов».

Я не поверила своим глазам: все сфотографированные дамы были неприлично обнажены. При том что самой юной из них шел уже пятый десяток. «Настоящей благотворительностью с их стороны было бы остаться одетыми, – подумала я. – И эти немолодые леди только что чинно обедали рядом со мной, казались достойными всяческого уважения!»

Я изо всех сил сохраняла вежливую улыбку, листая календарь в клубе, но дома дала волю эмоциям. Особенно насмешила меня одна бабуля в красной рождественской шапочке, я назвала ее «миссис Мартобря». «Неужели не понимает, как выглядит со стороны – хоть бы взрослых внуков своих постеснялась. О душе думать пора!» – осуждала я ее.

И вдруг до меня дошло, что участницы съемок и без меня прекрасно все осознают: свой возраст, телесную непривлекательность… Что календарь этот демонстрирует не их распущенность, а способность к самоиронии. Что ради проекта, который был им и не к лицу, и не по летам, они пожертвовали своим женским самолюбием.

Идея раздеться для благотворительности не им первым пришла в голову. Говорят, это сумасшествие началось после выхода фильма «Девушки с календаря» с участием знаменитой Хелен Миррен. Там немолодые героини решили сняться обнаженными, чтобы собрать средства для борьбы с лейкемией.

Недавно я узнала, как это британское поветрие было подхвачено в России – на наш российский лад. Сначала вышел первый календарь с обнаженными молодыми сотрудницами телекоммуникационной компании. Потом появился календарь одного не слишком крупного российского банка. Там «Мисс Апрель» – начальница отдела обслуживания VIP-клиентов – призывно расположилась на кровати, а «Мисс Март» – главный экономист ее отдела, стояла, стреноженная собственными сползшими трусами. Обещание под фотографиями «Мы работаем в соответствии с Вашей личной просьбой» – добавляло неловкости и без того двусмыслен ной ситуации.

Девушки получили свои пять минут мировой славы – их снимки были опубликованы крупнейшей газетой Великобритании. Но даже у видавших виды англичан отпала челюсть при виде выпущенного банкирами календаря. Если это не чистая эротика – почему для съемок отобраны только девушки от 20 до 33 лет? Если речь идет о рекламе банковского бизнеса и «приятном сюрпризе для клиентов» – найдется ли сумасшедший, который захочет доверить свои капиталы этой даме со спущенными трусами?

Русская корпоративная обнаженка многим показалась вульгарным смешением жанров. Оказывается, сохранить свою репутацию, разоблачившись на публике, непросто даже в наше веселое время, и даже в такой стране эксцентриков, как Великобритания.

Что носят в Лондоне

– Что, в Лондоне так теперь ходят? – подруга при каждой встрече окидывает меня оценивающим взглядом, хотя я вряд ли гожусь на роль гуру в моде. – Так что все-таки носят? – спросила она в один из жарких дней.

– Да кому что нравится. Главное, чтобы удобно было, – ответила я, сочувствуя идущей перед нами москвичке, которая измученно вонзала высокие шпильки в раскаленный асфальт. – Легкие короткие брючки с туниками, к ним – балетки или небольшие танкетки… Леггинсы снова в моде… Но лет после двадцати их не советуют надевать.

– Почему? Ведь главное, чтобы удобно было? – обиделась подруга. – Мода сейчас демократична.

Мыс ней носили леггинсы в прошлом веке, когда это было модно в первый раз. Но мне всегда казалось, что они уродуют любую женскую фигуру.

– С улицы никого не выгоняют, но неписаные законы остаются.

Я привела данные одного опроса: большинство британцев считает, что после 42 лет женщине неприлично носить короткие юбки, после 45 – бикини, после 50 – длинные распущенные волосы. Мужчинам после 56 лет не пристало ходить в футболках, после 65 – в джинсах.

– Да это ж настоящий геноцид… Хотя у нас то же самое, – сказала подруга, вспомнив одну свою сотрудницу, которую из-за длинных локонов прозвали старой русалкой.

При желании много кличек можно напридумывать. Вон того дядечку, гордо прогуливающегося по бульвару в белых брюках, белоснежной футболке и белых ботинках, назвать пекарем. Крупную даму, что почти метет мостовую длинной юбкой, – попадьей. А ту, что строга в наряде и прическе и к тому же носит очки, – библиотекаршей.

– Подследники! – вдруг сказала подруга. – В сочетании с открытыми босоножками или шлепанцами… Очень не эстетично.

Таким образом от мелких погрешностей мы перешли к серьезным преступлениям против красоты.

Она привела сильный отечественный пример. Кажется, все в стране поменялось, а подследники остались, я каждое лето вижу их на московских улицах. Нестарые еще женщины не хотят быть женственными – надевают ЭТО, чтобы поквитаться со всем мужским родом.

Теорию заговора подтверждает то, что мужчины в долгу не остаются – они организовали тайное общество носителей длинных носков. Иначе почему не купили себе коротких, которых почти не видно из кроссовок? Летом длинные носки становятся заметной деталью, если их носить с укороченными брюками или шортами. Нов отличие от женских подследников они выглядят по-детски трогательно, а их обладатели – независимо от телосложения и возраста– похожи на озорных Гурвинеков.

У британцев свой моветон. Распространенный феномен называется builder's bum, «попа строителя». Меткое название: перед глазами сразу возникает увлеченный работой мастеровой в сползших штанах.

Вообще, каждому бедствию в английском языке находится имя. «Висячие сады Вавилона» – это когда на теле не удалена буйная растительность. VTL – когда трусики тан га (такие микроскопические, из тоненьких полосок) выглядывают из джинсов.

VPL – когда под легкими женскими брюками заметны контуры трусов обычного покроя. Решить проблему можно с помощью танга (см. выше), просто не надо натягивать их до ушей.

Еще чрезмерный искусственный загар считается неэстетичным. Этим особенно грешат жительницы Эссекса, где я живу. Некоторые, рискуя здоровьем, еженедельно поджариваются в салонах, а с наступлением сезона летят на Канары или Кипр, чтобы потом, докрасна обгоревшими, проплыть по супермаркету TESCO во всем белом.

«Девушка из Эссекса» – синоним простушки: высоченные каблуки средь бела дня, цветы на кофточке, цветы на подоле, глубокое декольте, громкий хохот. Но этот непосредственный тип все чаще мелькает на британском телевидении. Он даже проник – о ужас, со своими платьями и шляпами! – в такие заповедники хорошего вкуса, как Ascot. Что не только раздражает завсегдатаев скачек, но и вносит разброд в их элегантные ряды.

Недавно дочь принцессы Анны, Зару Филлипс, обвинили в том, что она не умеет подобрать себе приличный ансамбль для выхода в свет. Похожая история была на свадьбе принца Чарльза и Камиллы, когда модные обозреватели раскритиковали наряды половины присутствовавшей там молодежи.

Но, может быть, молодые аристократы чувствуют то, о чем не подозревают их родители: в наше время надо выглядеть проще. Выпускники элитных заведений даже имитируют простонародный акцент, чтобы не казаться слишком posh – рафинированными. До чего непритязательно выглядят они по сравнению с закомплексованными «денди» в первом поколении или нуворишами, которые носят свои Версаче, как первоклассники – новенькую форму.

Вот такой маскарад на свете творится. Кто-то одевается, чтобы раздуть свой социальный статус, кто-то – чтобы принизить его; кто-то становится членом тайного ордена Подследника и наслаждается безобразным комфортом, а кто-то мучается на восьмисантиметровых каблуках Пекари, русалки, библиотекарши, попадьи, девушки из Эссекса… Я лично побывала в каждой категории (кроме члена общества Подследника), но осознаю, что ловушек на пути становится все больше. От этой демократичности путаница в голове. Может, действительно, не делать из одежды культа и одеваться, как бог надушу положит? Или это привилегия молодых британских аристократов?

«До какого возраста женщине прилично носить юбку выше колен и распущенные длинные волосы?» – спросила я на популярном российском интернет-форуме.

Меня завалили ответами. Женщины были конкретны, оперировали цифрами: 30, 40, 42. Одна девушка написала – хоть до 60 лет, все зависит от красоты волос и ног, «только не совмещайте короткую юбку с распущенными волосами». Ее мама до сих пор носит короткие юбки, а вот ей, двадцатилетней, они не идут.

А наши замечательные мужчины, как всегда, посмотрели на проблему сквозь дымку поэзии: «до пятого класса», «сколько душе угодно», «до смерти». Они прощают женщинам все, кроме подследников.

Английский дом-крепость так просто не сдается

В Англии не только газоны возделываются в течение веков. Безо всяких перерывов на экспроприацию здесь существует класс помещиков, у которого от прежних феодальных привилегий остались одни воспоминания, но звания и огромные угодья по-прежнему передаются по наследству. Довольно закрытая помещичья жизнь вызывает любопытство публики, поэтому так популярны у англичан телевизионные проекты с игрой в лордов и леди. Хотя, наигравшись, народ все равно стремится заглянуть в окна подлинной усадьбы, чтобы узнать, как живут ее владельцы, настоящие помещики.

Верхи, низы

Шесть утра. Первой по правилам просыпается судомойка – она должна разогреть кухонную плиту, чтобы вскипятить воду для чая. Потом встает мальчик-слуга, который чистит обувь и выносит ночные горшки. Но на кухне все идет наперекосяк, потому что судомойка Люси покинула телепроект. В реальной жизни девушка учила французский язык и не знала, что такое ручная стирка и приготовление обедов, а здесь ей приказали работать по шестнадцать часов в сутки и запретили подниматься наверх.

Робу, двадцатитрехлетнему генетику из Лондона, досталась роль второго лакея, он решил, что весело проведет время. Но после нескольких дней жизни в поместье XXI век перестал казаться ему реальным. Обитатели дома не пользовались ни мобильными телефонами, ни другой современной техникой. Выглянув в окно, они могли увидеть лишь 56-акровый ландшафт и иногда – экипаж с лошадьми.

Прекрасный дом, озеро для лодочных прогулок, образцовая молочная ферма, чайная комната, крокет и теннис в саду, лошади и экипажи в конюшне только что отреставрированного имения Мандерстон на границе Англии и Шотландии обеспечили атмосферу столетней давности. В нее и окунулись натри месяца добровольцы – участники телевизионного проекта под названием «Усадьба эдвардианской эпохи». Пятеро счастливчиков превратились в членов семьи лорда. По условиям проекта они не должны были браться ни за какую работу.

Четырнадцать остальных участников стали их слугами и быстро познали суровость старой иерархической системы, разделявшей мир поместья на верхний – господский, и нижний – плебейский, уровни. Ванну принимать им разрешалось раз в неделю, зато работать они были обязаны с утра до ночи и все время помнить правила поведения, которыми в эдвардианском доме регулируются отношения господина и слуги.

Каждый лакей и слуга, имевший доступ на верхние этажи, нес дополнительную ответственность за определенного члена семьи. «Невероятно, как крепко ты привязываешься к этому человеку, – удивлялся Роб. – Когда ты являешься слугой и не принимаешь самостоятельных решений, то неожиданно чувствуешь себя внутренне свободным. До чего же сильно изменилось общество с тех пор».

Да, золотая эдвардианская эпоха земельной аристократии прошла и стала последней, названной по имени монаршей особы. Интерес к ней велик. Поэтому задуманный в 2001 году сериал «Усадьба эдвардианской эпохи» имел успех, расходы продюсеров на материальную базу и многочисленных специалистов окупились.

А Великобритания и сегодня остается страной крупных поместий. Руководство того же 4-го канала предположило, что тему верхов и низов стоит продолжить в современных декорациях. И не ошиблось, выпустив очередной проект в духе нового телевизионного реализма.

Что увидел дворецкий

В новом сериале слуги были настоящими. Дворецкий, солидный и сдержанный мужчина, имел двадцатилетний профессиональный опыт. Он работал в семьях аристократов или просто богачей в Канаде, Франции и России. Ему и остальным слугам предстояло оценить поведение членов семейного клана Каллагенов, которых, как подопытных мышей, поселили в имении стоимостью 30 миллионов и предложили вести жизнь богатых аристократов со всеми ее атрибутами. Три брата с семьями боролись за большой денежный приз – предстояло выяснить, кто лучше других освоится с ролью лорда и леди.

Слуги оказались снобами и за закрытыми дверями обсуждали манеры своих хозяев. Те действительно были людьми простыми, считали признаком утонченности оттопыренный мизинец. Одна из героинь в первый день по наивности потребовала налить ей шампанского в ванну, другая перебрала спиртного во время званого обеда, где она была хозяйкой, и наговорила гостям, настоящим лордам, бестактностей. Слугам было над чем похихикать.

Каллагены, когда первая эйфория прошла, переругались между собой и захотели обратно, в свои дома на рабочих окраинах.

«Мне надоело все время быть на виду. Я хочу сама стирать, готовить и убирать за собой», – сказала Мойра, которая, хотя и стала победительницей, с радостью вырвалась из этой позолоченной клетки.

Сериал «Что увидел дворецкий» стал очередным успехом, но вызвал споры о гуманности таких опытов над людьми. Хотя каждый из Каллагенов старался изо всех сил воплотить свое представление об аристократизме, недостаток образования и воспитания сделали их посмешищем.

Многие англичане, подобно Каллагенам, пребывают в неведении о жизни верхних слоев общества. Верхи спускаются вниз только при большой необходимости, для них иерархическая лестница не место для игр, а реальность. Например, они покидали свои угодья для участия в демонстрации против запрета охоты на лис. Народ мог увидеть их сердитые румяные лица. Нечасто появляется такая возможность.

Как живется этим настоящим – не телевизионным – английским помещикам?

«Надеюсь, в раю будет так же хорошо»

Гроб с телом одиннадцатого герцога Девонширского медленно провезли по подъездной аллее его имения Четсворт, сквозь ряды слуг в черно-белой униформе. Он скончался в возрасте восьмидесяти четырех лет, оставив титул и поместье сыну, который стал двенадцатым герцогом Девоншира.

Четсворт – один из самых известных помещичьих комплексов севера Англии. Его архитектура, парковые пейзажи, лестница водяного каскада и художественные коллекции считаются первоклассной туристической достопримечательностью и просто прекрасным местом, где хочется остаться надолго, если не навсегда. Один посетитель написал в книге отзывов: «Надеюсь, в раю будет так же хорошо».

Мастера, придумавшие водные эффекты Четсворта четыреста лет назад, максимально использовали возможности этого переменчивого элемента стихии. Тишина прудиков и слабых течений контрастирует с бурными потоками, водопадами, фонтанами – большими и малыми. Знаменитый каскад состоит из 24 каменных ступеней. Каждая – отличается от предыдущей, так же как и звук падающей с них воды.

В отличие от других аристократических семейных гнезд, выхолощенных ради посещения публики, этот частный дворец хранит за своим фасадом жизнь, мало изменившуюся за несколько десятилетий. Мир поместья кажется доступным – можно купить билет и провести здесь день, прыгая по водяным ступенькам, устраивая пикники на зеленой лужайке, свободно заходя во дворец, который писатель Даниэль Дефо называл «самым великолепным зданием».

На самом же деле этот мир закрыт для посторонних, даже сельские новости и сплетни приходят сюда с опозданием. В эпоху супермаркетов Четсворт сохраняет почти феодальную автономию и обеспечивает себя многим необходимым. Рыба – из собственной речки, дичь – из своего леса, свежие продукты с – фермы, фрукты – из оранжереи. Школа швей и собственное мебельное производство поддерживают самостоятельность этого натурального хозяйства. Даже гроб, в котором провожали в последний путь герцога, плотник изготовил из дуба, срубленного в парке.

В летний сезон число работников здесь доходит почти до шестисот. Помимо двенадцати человек обычной домашней прислуги – лакеев, горничных, экономок и поваров – существует еще «команда по уходу за текстилем», которая поддерживает в порядке ковры, шторы, балдахины в спальнях; есть человек, заводящий часы; есть каменщик; художник, создающий различные таблички и указатели; два землекопа, отвечающих за работу стоков и дренажных систем; библиотекарь; хранитель коллекций; а также два архивариуса.

Мастер на все руки Джон, ответственный за состояние лестниц в доме, каждую среду начинает с выполнения своей дополнительной обязанности – он заводит все 64 часовых механизма. В поместье 297 помещений, для их уборки включается армада пылесосов численностью 40 штук, общая длина коридоров в доме превышает километр, блестят 7873 чисто вымытых оконных стекла – и все это огромное хозяйство освещают 2084 электрические лампочки, доводя ежегодный счет за потребление электроэнергии до 24тысяч фунтов стерлингов.

Среднегодовое содержание Четсворта составляет 2 миллиона фунтов. Покрыть их помогают деньги, собранные с более чем двух миллионов посетителей. За всеми приходно-расходными процессами следит личный казначей герцога, он же управляющий поместьем, Джон Оливер.

Мистер Оливер живет в Четсворте всю жизнь, с того дня в 1946 году, когда он появился на свет в помещении герцогской конюшни. Его отец был шофером, мать помогала на кухне, дед работал главным садовником. В этой семейной династии нет ничего необычного для Четсворта, где связь между хозяевами и слугами проходит через поколения. Джон начал свою карьеру в 1961 году учеником плотника, а его старшие братья уже трудились здесь: «В те времена казначей, управляющий, экономки вызывали страхи беспрекословное подчинение персонала. Сейчас мы выглядим более-менее демократично, по крайней мере для посторонних, – бизнес обязывает. Но внутренние перемены небольшие. Наверное, самая заметная из них – люди уже не хотят посвящать этой работе свою жизнь с четырнадцати лет и до старости и ищут перемен».

Тем не менее управляющий предпочитает брать на работу тех, кто приходит сюда навсегда. 113 человек из штата работают в поместье более 40 лет.

На сайте Четсворта сегодня перечислены рабочие вакансии: требуются работники в кафе и ресторан для туристов, шеф-повар в закрытый спортивный клуб, продавец в фермерский магазин, уборщики офисов. Но семья герцога избегает нанимать чужаков для работы в самом дворце – из соображений безопасности.

Преданность ценится: многие слуги получили хорошие дома в близлежащих владениях в прижизненное пользование. На ежегодном празднике для персонала герцог объявляет благодарности и награждает лучших. Когда старший брат мистера Оливера, его предшественник на посту управляющего, уходил на пенсию, герцог пригласил всю семью Оливеров на прощальный обед. Их старая мать тогда разрыдалась от переполнивших ее чувств – бывшая судомойка, она сидела за столом рядом с герцогиней.

Память верного слуги хранит и другие картины – он помнит, как пятнадцатилетним мальчиком втаскивал лестницу в хозяйскую столовую, помогая старшему напарнику. Их перед тем заверили, что в комнате никого нет. К своему ужасу, они застали там обедавшего герцога, который как раз подносил вилку ко рту. Длинная лестница помешала быстро развернуться и отступить обратно, поэтому Джон испуганно сказал: «Простите, ваша светлость, мы только раму хотели починить». И получил вежливый ответ: «Это замечательно, но не могли бы вы сделать это чуть позже?» Предки нынешнего герцога отличались большей холодностью и строгостью.

Барышни-крестьянки

Не все поместья Англии являются таким прекрасно налаженным предприятием, как Четсворт. Леди Ингилби, владелица замка Рипли в северном Йоркшире, иногда вспоминает любимую шутку мужа о том, что наследование этого замка было подобно победе в лотерее, но без получения денежного приза. Чтобы добыть прибыль, они пускают в замок туристов и постояльцев, сдают его в аренду для свадеб и банкетов.

Леди называет себя не только помещицей, но и работницей. Посетители не могут поверить, что дама в бальном платье, недавно водившая их по залам, и женщина, работающая вилами в саду, – одно и то же лицо. У ее семьи нет личных слуг, но под ее руководством находятся сто человек обслуживающего усадьбу персонала. Свою работу в роли хозяйки замка леди Ингилби воспринимает как лицедейство. «Я всегда должна быть вежливой и ровной – люди не забывают грубое обращение со стороны титулованных особ».

Другая «барышня-крестьянка», графиня Денбих, живет в Ньюнхэм Пэддокс, где предки ее мужа обосновались еще в 1433 году. В течение 570 лет, до открытия в 2003 году парка скульптур, земли поместья использовались только в сельскохозяйственных целях. Молодой графской чете пришлось самостоятельно расчищать лесные заросли и прокладывать дорожки для публики. Сегодня они работают с мужем посменно – встречая посетителей в лесном домике-галерее.

Сара Калландер Беккет унаследовала от предков Комбермиэ Эби, основанное в 1133 году. Вернувшись домой после многих лет жизни и работы в Америке, она обнаружила дом в печальном состоянии. Без финансов, но с деловой хваткой и контактами, Сара успешно переоборудовала старые конюшни в пятизвездочные гостиничные номера, а затем начала сдавать замок в аренду для корпоративных вечеринок и семинаров.

Хозяйка Квинби Холл, что в Лейчестершире, Обин де Лисли, тоже прежде работала менеджером, делала карьеру в крупной компании и никогда не думала, что бросит все это ради жизни в поместье XVII века, сады и архитектуру которого она показывает туристам. Она использует свои навыки в бизнесе, чтобы заработать средства для поддержания дома, который давно нуждается в ремонте. (В первый же месяц их жизни там прорвало верхнюю трубу и залило все нижние этажи.) Владельцы Квинби Холл утверждают, что знаменитый сыр Стилтон был изобретен экономкой, которая много лет назад работала в поместье.

Некоторые помещики предпочитают предоставить весь дом экскурсантам. Фиона, графиня Карнавонская, владелица Хайклиа – усадьбы в сто комнат в Хэмпшире, живет в маленьком пятикомнатном коттедже. «И привилегия, и большая ответственность жить в так ом прекрасном месте. Каждый денья иду на прогулку с сыном, нашей собакой и пони, любуюсь садом и окрестностями. Здесь хорошо в любое время года – морозным зимним утром и сейчас, когда все цветет. Хайклиа был построен для того, чтобы вызывать восторг, мы хотим поделиться этим с посетителями». Она нашла покой и уединение для своей семьи на задворках имения, куда публике доступа нет.

Бииип… Фулфорд

Среди английских помещиков попадаются характеры эксцентричные, заставляющие вспомнить гоголевские «Мертвые души». Обедневший аристократ Фулфорд ни за что не хочет продавать свой огромный дом в Южном Девоне, хотя у него нет ни слуг, ни денег. Он ходит по усадьбе с металлоискателем в надежде найти зарытые предками клады, за плату показывает шокированным туристам свой ободранный дом и портреты предков. Его босоногие дети играют в футбол в старинных залах, отбивая мячом куски старинной лепнины. Леди Фулфорд ругает их и тут же на скорую руку реставрирует лепнину – с помощью моментального клея.

Речь хозяина поместья отличается экспрессией. Любимое его словечко – нецензурное, из тех, что отбиваются звездочками в тексте, а в эфире глушатся бипами. В документальный фильм про Фулфордов цензоры навставляли столько этих бипов, что разговоры аристократического семейства звучали так, будто их слушаешь по испорченной телефонной линии.

Недавно Франсис Бииип… Фулфорд (нецензурное слово навсегда приклеилось к его имени) выпустил книжку – руководство для тех упрямых аристократов, которые живут в бедности, но хотят держать марку. Он охотно делится своими секретами. Первый – как сэкономить на приеме гостей.

Найденные на задворках хорошего ресторана бутылки наполнить дешевым вином. Плюс – стаканчик портвейна для насыщенного цвета. Как следует встряхнуть – и подавать. Все будут в восторге. Те же фокусы можно проделать с водкой, джином и виски. В рецепте джина с тоником от Фулфорда очень много тоника и капля джина, другая капля размазана по краям стакана, для запаха.