Текст книги "Побег на Альфу Центавра (сборник)"

Звонок из Тотриджа

Дэвид заехал за мной через пятнадцать минут. Я не могла отделаться от ощущения, что мне нужно поспешить. Что-то вот-вот должно случиться. Но наступил вечер, а мои телефоны молчали.

Я рассказала Дэвиду о своей клиентке и ее проблеме. Как правило, я этого не делаю, но тут я предчувствовала, что мне очень понадобится его помощь, причем осмысленная помощь, а не просто сбор информации, в чем, конечно, мой друг был непревзойденным мастером.

И предчувствия меня не обманули, около восьми вечера позвонила Берта. Даже по первым звукам ее голоса можно было понять, что она очень встревожена.

– Извините, Мэриэл, что опять звоню в такое время, но вы сами сказали…

– Все нормально, Берта, лучше говорите, что случилось.

– Я получила скверное известие.

– Откуда?

– Из Тотриджа. Несчастье с моим отцом.

– Через десять минут мы будем у вас: я и мой друг Дэвид Сомс.

– Он журналист?

– Он, прежде всего, мой друг, и в вашем случае, нам без его помощи не обойтись. Не волнуйтесь, ни одной строчки, без нашего разрешения, в газеты не попадет.

– Хорошо, я вас жду.

Чем, видимо, отличается женское мышление от мужского, так это, прежде всего тем, что мужчина, разумеется, я говорю именно о тех мужчинах, которые мыслят, прежде чем принять решение всегда понимает достаточно четко, почему он принял именно это решение. Что касается женщин, вот тут я опираюсь именно на свой собственный опыт, то женщина принимает решение, а потом только понимает, что именно это решение и следовало принять.

Это я к тому, что в тот момент у меня не было четкого представления о том, почему я считала необходимым участие Дэвида именно в этом моем расследовании. И я даже и не пыталась задуматься над этим вопросом, но, тем не менее, оказалась права.

Через десять минут мы уже были у Берты. Она держалась неплохо, хотя было все же заметно, что ей это дается нелегко. Тут уже был не страх перед неизвестной, но весьма теоретической опасностью, случилось что-то вполне реальное.

– Я получила странную СМСку на свой сотовый. В ней сообщалось о том, что в Тотридже, в больнице, находится сейчас господин Элиот, что он в реанимации.

– Вы позвонили в больницу? – спросила я Берту.

– Конечно, – ответила она, – он действительно там и действительно в реанимации.

– Вам сказали, что с ним случилось?

– Да, отравление. В крови обнаружен морфин. Но доза оказалась не смертельной, если бы не его больное сердце… В общем сейчас есть надежда, но состояние очень тяжелое. Я должна туда поехать. Я только ждала вас, поскольку мы договорились.

– Но сейчас уже поздно. Хотя до Тотриджа не так уж далеко, однако, это по горной дороге. Вы собирались ехать на машине?

– Разумеется, хотя я действительно не слишком хороший водитель, но у нашего шофера сегодня выходной. Я хотела ему позвонить и попросить ввиду сложившихся обстоятельств, чтобы он все же отвез меня, но его жена сказала, что он… – она замялась, – он не в форме. Вообще он не пьет, но сегодня, как говорит Джейн, к нему вдруг нагрянул какой-то знакомый, кажется, школьный товарищ.

В этот момент, все предыдущие события перестали мне казаться бессмысленными, я вдруг поняла, в чем состоял план убийцы. А ведь, если бы не промах с выбором сладостей, это могло бы сработать. Разобраться в причинах в этом случае было бы очень сложно, если бы вообще кто-то стал разбираться.

– Вот что, теперь, когда все понятно с замыслом злоумышленника, нам остается подумать, как его можно вычислить. Но для этого нам действительно нужно ехать в Тотридж…

– Я пока не понимаю этого замысла, – возразила мне Берта, мне кажется, ее мысли были просто заняты другим. Все уже казалось таким очевидным.

– Это я могу вам и по дороге объяснить, если еще будет нужно, а пока, сколько вам нужно времени, чтобы собраться? Нас повезет в Тотридж мой друг, я же говорила, что нам без него будет сложно обойтись. Кстати, а почему вы не подумали о такси?

– Я подумала и даже позвонила в одну из фирм, но там мне сказали, что после восьми вечера в Тотридж ездит только маршрутное такси, по распоряжению министерства безопасности, чтобы не перегружать трассу в это время, ну это все же горная дорога. Все подконтрольные виды транспорта в это время сокращают перечень предоставляемых транспортных услуг. Папа тоже голосовал за это решение правительства.

– Ясно. Просто мне пока не приходилось натыкаться на действие этого распоряжения, – Ну так как?

– Да, я собственно, уже готова.

– Тогда в путь, – подвел итог нашему разговору Дэвид.

Мы выехали в сторону Тотриджа на машине моего друга, это был джип-вездеход, который мог проехать по любой дороге и в любую погоду, ведь для журналиста это важно. За рулем был прекрасный водитель. Ну, а если бы все было по другому?

– На какой машине вы бы выехали, если бы действовали без нас? – спросила я.

– На своей малолитражке, я всегда езжу на ней, когда у Дэйва выходной. – спокойно ответила Берта.

– А теперь представьте себе, что перед этой поездкой вы съели парочку конфет со снотворным, теперь добавьте сюда ваше волнение за здоровье отца и тот факт, что вы не слишком хорошо водите машину. У вас, конечно, были бы шансы доехать благополучно до места, но это было бы даже не пятьдесят на пятьдесят.

– Но тогда получается, что этот же человек мог отравить моего отца!

– Теоретически, хотя далеко не все тут достаточно хорошо стыкуется. Но то, что он знал о случившемся в Тотридже – несомненно. То, что он из окружения вашего отца – тоже понятно. Но не думаю, что все будет так уж просто. А вас разве не насторожило, что была послана именно СМСка?. Есть телефон, факс, компьютер… Из больницы, наверняка, скорее всего, позвонили бы.

– Да, я как-то не подумала об этом. Из больницы, скорее всего, позвонили маме, но почему она не позвонила мне?

– А вы, почему не позвонили ей?

– Я хотела с ней поговорить уже из Тотриджа, когда буду, по крайней мере, знать, как обстоят дела…

– А вы не думаете, что она могла поступить так же?

– Нет, она бы обязательно сначала позвонила мне.

В этот момент мы как раз и услышали сигнал телефона Берты. Звонила именно госпожа Элиот, ей только что сообщили из больницы Тотриджа то, что мы уже знали. Берта успокоила ее, как могла, и пообещала держать с ней связь, сообщать все, что она выяснит, и о том, как будет меняться ситуация.

Суть разговора Берты с ее матерью я ухватила, но особо не прислушивалась. Мне нужно было подумать. Прежде всего, важно было понять, что представляет собой тот, кто все это затеял. Было очевидно, что он не способен на прямое совершение убийства, иначе не выбрал бы такой ненадежный способ. Но, с другой стороны, если бы ему все удалось, он абсолютно ничем не рисковал. Даже, если бы в крови Берты было обнаружено снотворное, что, в принципе, маловероятно, то это вряд ли связали бы с конфетами. А если бы и связали, то решили бы, что конфеты послал Поль, а то, что он стал бы отрицать этот факт, вряд ли вызвало бы доверие. Правда, мелькнула еще одна мысль, я ее сразу превратила в вопрос.

– Послушайте, Берта, а вы не позвонили Полю? Ну, чтобы спросить про этот странный подарок?

– Как вы себе это представляете? Он от меня скрылся на острове с женщиной, а я ему звоню и спрашиваю, посылал ли он мне коробку конфет? Естественно, он не посылал, и что он будет думать?

– А если бы это был более удачный подарок, вы бы ему позвонили?

– Нет, да и вряд ли бы он на это рассчитывал, он меня знает достаточно хорошо.

– Похоже, есть еще некто, кто думает, что знает вас не хуже.

Версия комиссара Катлера

В Тотридже мы сразу поехали в больницу. Господин Элиот пока был без сознания, но его состояние, как говорили врачи, стабилизировалось. В сущности, он просто спал. Однако, мы понимали, что даже на следующий день, нам вряд ли удастся с ним поговорить.

Нас приятно удивило, что в больнице есть несколько гостевых комнат, и мы можем не искать себе места в гостинице. В сезон отпусков устроиться в приличном отеле довольно сложно.

Берта сказала, что побудет с отцом, а мы сразу отправились отдыхать. Было уже достаточно поздно, назавтра предстоял трудный день.

Комната была маленькая, но в ней было все необходимое. Да я и не думала, что мне придется ночевать здесь больше одной ночи. Так что, все сложилось более, чем нормально, если не считать самой проблемы, которая привела нас в это не слишком веселое место.

* * *

Утром, убедившись, что в больнице нам пока делать нечего, мы решили позавтракать в каком-нибудь ресторанчике. У меня мелькнула было мысль позвонить комиссару Катлеру, но я решила пока попробовать выяснить все, что получится, без помощи полиции.

Однако, не успели мы выйти на улицу, как рядом с нами затормозила полицейская машина и через пару мгновений мы услышали знакомый голос.

– Приветствую вас коллега, – поздоровался со мной Эрик Катлер, одновременно пожимая руку Дэвиду, – кто в этом деле ваш клиент, если не секрет?

– Не господин Элиот, – уклонилась я от прямого ответа.

– А мне вот предстоит заниматься этим покушением, если, конечно, не выяснится, что это был несчастный случай, или попытка самоубийства.

– А что, есть какие-то факты…

– Да, нет пока никаких фактов, кроме морфина в крови министра, но нужно держать в голове все возможности…

– А-аа, ну, это понятно, вы завтракали, комиссар? – спросила я, надеясь на отрицательный ответ. За столом мужчины иногда выдают и неожиданную информацию, и толковые мысли.

– Нет, пока не успел, – ответил Эрик Катлер.

– Тогда, быть может, продолжим разговор в каком-нибудь кафе?

– Замечательная мысль, – согласился комиссар, и мы отправились пешком к центральной площади.

Там есть кафе, которое нам с Дэвидом хорошо знакомо, так как мы в Тотридже пару раз отдыхали. Оно довольно популярно. Даже утром здесь было довольно много посетителей, которых ловко и с улыбкой обслуживала симпатичная кругленькая, но удивительно подвижная женщина лет сорока. Я не знаю, по каким приметам, но я подумала, что это жена хозяина кафе, с которым мы с Дэвидом однажды познакомились, когда были здесь примерно год назад. Несмотря на суету, в кафе было по-домашнему уютно. Нам повезло найти свободный столик.

– О, здравствуйте, комиссар. Рада видеть вас, – услышали мы звонкий и веселый возглас, и я поняла, что это кафе заприметили не только мы.

– Приветствую вас, Ева, – ответил комиссар, – что у вас есть вкусненького на завтрак?

– Советую заказать блинчики со сливками и ягодный салат.

Комиссар посмотрел по очереди на меня и Дэвида, мы кивнули, хотя я понимала, что блинчики со сливками – это слишком.

– С удовольствием воспользуемся вашим советом, – ответил Эрик Катлер Еве, – и еще кофе.

– Все было настолько вкусно, что на какое-то время я даже забыла о своих вопросах, но все же пришлось о них вспомнить.

– Так вы здесь, в связи с покушением на Барри Элиота, или есть и другие причины? – спросил комиссар, когда на столе появились чашки с кофе.

– Здесь мы, конечно, в связи с покушением, но это, не все, что нас интересует в Тотридже, – начала я осторожно открывать комиссару наши факты, разумеется, в расчете на его ответную откровенность.

– Как я понимаю, вам известно что-то еще, – дипломатично констатировал Эрик Катлер.

– Да, немного, но, боюсь, что мои факты не способны прояснить ситуацию. Скорее, даже наоборот.

– Ну, вы же знаете, что часто из такого положения мы с вами и начинаем совместные расследования, – не удержался от полушутливого замечания комиссар.

– Да, уж… – усмехнулась я.

– Хорошо, давайте сделаем ревизию всех фактов, которые у нас имеются: и у меня, и у вас, согласны?

– Конечно. Но начните вы, просто, я думаю, что именно ваших фактов не хватает нам, чтобы понять, что для нас сейчас является главным.

– Ладно, раз вы так считаете, то так и сделаем. Тем более, что у нас этих фактов пока так мало, что нечем даже порадовать прессу.

– Итак?

– Вчера вечером из больницы Тотриджа поступило сообщение в местное полицейское управление, что к ним доставлен пациент, находящийся без сознания, с симптомами сердечной недостаточности, однако у него в крови обнаружен морфин. Состояние больного не предполагает медицинское использование этого препарата. Кроме того, на теле пациента не обнаружено следов инъекций, отсюда можно предположить, что морфин попал в организм с пищей, или питьем, тем более, что человек был доставлен из ресторана, где ему и стало плохо. Когда выяснили личность больного, это сообщение было передано в центральное управление. На это время известно, что Элиот ужинал в ресторане отеля, в котором снимал номер, ужинал он в обществе приехавших с ним людей.

– Все, кто с ним был, я полагаю, сейчас еще здесь? – на всякий случай поинтересовалась я.

– Да, все они, конечно, были допрошены местным комиссаром, но, я думаю, что и нам имеет смысл поговорить с ними, вдруг всплывут какие-нибудь важные детали?

– Да, это было бы очень неплохо, – согласилась я.

– Ну, пока могу только добавить, что министр здесь был не по служебным делам, он пригласил сюда своих бывших партнеров по бизнесу. Сам он, как и требует от него закон, от дел давно отошел. Но в компании иногда прибегают к его консультациям. Впрочем, в этот раз он позвонил каждому из собравшихся и сам просил о встрече, говорил, что ему нужно посоветоваться, и что это касается его семьи. Мы думаем, что это как-то связано с предполагаемым разводом его дочери.

– Возможно, и так, но его бывший бизнес, насколько мне известно, никак не связан с тем, чем занимается Поль Майрис.

– Нет, не связан, однако, в его семье вроде ничего больше не произошло. Во всяком случае, поговорить собравшиеся за столиком в ресторане люди не успели. Поэтому каждый из них вполне может сказать, что ничего не знает о цели этой встречи.

– Тут нам, похоже, придется ждать, пока Барри Элиот сможет сам что-то сказать. Что известно о самом ужине: что ели, пили, кто обслуживал их столик?

– Ели все одно и то же, а вот пили… Все кроме министра пили кофе, у Элиота больное сердце, для него вместо кофе сделали травяной чай. У нас есть подозрение, что именно в этот чай был добавлен морфин.

– А что показала экспертиза? Ведь чай можно было проверить?

– Да, говорят, что так и не смогли найти чашку с остатками чая. Чашки из-под кофе все стояли на столе, а вот чашки из-под чая не было.

– Это уже более, чем интересно, а кто готовил этот чай? Кто подавал?

– Готовил один из поваров, Марсель Довуа. Подается это питье в специальной керамической чашке с крышечкой, чтобы сохранить особый аромат. Марсель все приготовил и поставил на поднос, стоящий на специальном столике для официантов. Но никто из официантов не признается в том, что он подавал этот чай к столу. Обслуживал этот столик Стив Маркус, опытный официант, работающий в этом ресторане уже пять лет. Он видел, что чай уже готов и собирался его отнести. В это время он шел с чистыми салфетками, которые попросили принести именно за этот столик. Отнес салфетки и вернулся за чаем, а его уже не было на месте.

– Это его не удивило?

– Конечно, удивило, но было много работы, а потом началась суматоха.

– Хорошо бы побеседовать еще раз с этими двумя.

– Это вполне можно устроить.

– Да, неплохо бы разобраться с СМС-сообщением, которое получила дочь Элиота..

– СМС? – удивился комиссар.

– Да, – пришло мое время делиться информацией, – именно, сообщение пришло на мобильник Берты Майрис, в нем говорилось о том, что ее отец сейчас находится в больнице.

– Странно. Ведь существует столько других способов связи.

– Но если вы позвоните по телефону, вам нужно объяснить, кто вы, зачем звоните. Не всякий, замышляя подлое убийство, способен спокойно поговорить с будущей жертвой, – высказала я предположение хоть как-то объясняющее этот странный ход событий.

– О каком убийстве вы говорите?

После этого вопроса мне ничего не оставалось, как только рассказать все, что мы уже знали.

– Но тогда этого парня срочно нужно найти, похоже, он кое-что может сообщить нам и о покушение на Барри Элиота.

– Почему парня? – решила уточнить я, поскольку мне не было очевидно, что преступник обязательно мужчина.

– Ну, вы сказали об убийстве, впрочем, вы правы, в этом деле вполне может быть и женский след.

– Вот видите, тогда эти два случая могут оказаться и не связанными между собой. Ведь на этом ужине не было женщин? И еще, если у кого-то был морфин, зачем ему затевать такое сложное преступление, когда все можно сделать значительно проще. Берта тоже иногда бывает в ресторанах, да и есть масса разных возможностей для того, чтобы подмешать ей куда-нибудь яд. Ведь нашел же он возможность проделать это с Элиотом, а это было значительно сложнее, как мне кажется, – с сомнением произнесла я.

– Но вы ведь сами сказали, что этот мерзавец не способен на прямое убийство, -возразил мне комиссар.

– Но опять же случай с министром этому моему утверждению явно противоречит, ведь, судя по всему, здесь было задумано именно прямое убийство, – высказала я еще один довод против версии комиссара.

– Ну, это психология, а есть неоспоримый факт.

– Факт? Что вы имеете в виду? – спросил Дэвид, опередив, на сей раз, меня.

– Обратите внимание на время отправки СМС – сообщения, оно было отправлено до того времени, как министру стало плохо в ресторане. Вы сказали, что отправились к госпоже Майер в 21-30. А министру стало плохо в 21-40. На точное время обратили внимание двое: повар и один из сидящих за столом, он бывший полицейский.

– А повар почему? – удивилась я.

– Когда начался переполох, он, естественно, побежал к месту происшествия, но на ходу машинально посмотрел на часы, чтобы убедиться, что у него есть время, до того момента, когда из духовки нужно достать запеканку.

– Понятно, значит время, можно сказать, зафиксировано точно.

– С очень большой степенью вероятности, – подтвердил комиссар.

– Тогда я вынуждена с вами согласиться, хотя все это выглядит очень странно. Надо выяснить с какого аппарата было послано сообщение.

Бывшие партнеры Барри Элиота

– Теперь предлагаю отправиться в отель «Аэртон», – предложил комиссар, – чтобы побеседовать с господами, которые приехали в Тотридж для встречи с министром Элиотом.

– Это далеко? – спросила я, так как машина Дэвида осталась в гараже больницы, да и комиссар отпустил свой джип.

– Если вы о машине, то я сейчас ее вызову, – ответил Эрик Катлер, – это в Северном районе, пешком далековато.

Машина подъехала в считанные минуты, Тотридж все же очень небольшой город, через четверть часа мы уже входили в величественный вестибюль «Аэртона», самого дорогого отеля в этом городе.

Администратор выделил комиссару для разговора со свидетелями свой кабинет. Это была большая и удобно обставленная комната. Здесь был солидный письменный стол, очень похожий на тот, который мы привыкли видеть в кабинете Эрика Катлера. Поэтому мы привычно устроились вокруг этого стола, поставив еще одно кресло для того, кого собирались приглашать для беседы. Именно беседы, поскольку на этой стадии у нас еще не было того свидетеля, чьи слова могли уже считаться показаниями. Пока мы пытались разобраться.

Сначала мы попросили комиссара рассказать нам все, что ему уже известно о людях, с которыми нам предстояло разговаривать.

На том злополучном ужине кроме Барри Элиота присутствовало еще трое мужчин. Все они были примерно того же возраста, что и министр. Это были члены совета директоров туристической фирмы «Эдем» Фирма хорошо известная и процветающая.

Стэн Уиллис – генеральный директор фирмы, бывший военный летчик. Оставив авиацию, окончил университет, изучал историю экономических систем, в фирме сделал карьеру не только благодаря приобретению солидного пакета акций, но и благодаря своим несомненным организаторским способностям, умению подбирать окружение, ладить с людьми, ценить нетривиальные и толковые идеи. Женат, в браке счастлив, детей нет.

Уильям Тейлор – коммерческий директор, в фирме десять лет, до этого жил и работал в США, незаменим при разработках стратегических планов, автор нескольких удачных идей по проведению рекламных кампаний. Человек общительный, спортивный, слывет большим ценителем женской красоты, однако выбрать единственную женщину, видимо, не сумел. Был женат, но развелся еще пятнадцать лет назад, и этот опыт больше не повторял.

Фернан Талер – бывший полицейский инспектор. Прослужил в полиции десять лет, потом работал детективом в страховой компании. В фирме занимает достаточно странную должность. Формально считается юридическим консультантом, это при наличии юридического отдела, укомплектованного высококлассным юристами. Но ни один сотрудник не принимается на работу в «Эдем» без одобрения Талера.

Вот то, что мы знали на момент, когда в кабинет вошел господин Уиллис. Он был высок, массивен, если так можно выразиться. Его нельзя было назвать толстым, а вот слово «массивен» мне представлялось очень точным. Широкие плечи, мощная грудь, казалось, пиджак едва сдерживал все это в единой форме. Голова его тоже была большой, густые седые волосы, глубоко посаженные глаза. Все черты его лица были крупными, но гармоничными, вообще чувствовалась какая-то монолитность во всем его внушительном облике. Возможно, именно из-за своей внешности он выглядел совершенно спокойным. Хотя жесткий контроль над проявлением эмоций вполне мог быть особенностью его характера.

– Не знаю, комиссар, чем могу еще помочь, – обратился Стэн Уиллис к Эрику Катлеру, устроившись в кресле, – но вам виднее, спрашивайте. Готов ответить на все ваши вопросы.

– Спасибо, господин Уиллис, за понимание, – начал разговор комиссар, – заранее прошу прощения, если какие-то вопросы совпадут с теми, что вам уже задавал инспектор, проводивший предварительное расследование обстоятельств покушения на господина Элиота.

– А почему вы считаете, что это было покушение? Насколько я понимаю, с Барри еще не удалось поговорить.

– Что вы имеете в виду?

– Может, он принимал морфин в качестве обезболивающего, просто по ошибке превысил дозу, например?

– Нет, врачи не нашли у него такого заболевания, которое бы давало повод так думать.

– Ну, тогда будем исходить из вашей постановки вопроса, хотя кому это было нужно? И зачем?

– Давайте начнем, с зачем? Вам что-нибудь известно о том, что стало причиной вашего приглашения на эту встречу?

– Когда Барри просил меня приехать, он мне сказал, что ему нужен дружеский совет, а, возможно, и некоторая поддержка. Поскольку он также упоминал о сложном положении, в котором сейчас оказалась Берта, то я сделал вывод, что он хочет поговорить именно о ней.

– А чем вы лично можете помочь его дочери? – удивился комиссар.

– В ее личных проблемах? Ничем. Но я думаю, что для такой женщины как Берта, лучшее лекарство от сердечных ран – это работа. Предполагаю, что он хотел у нас узнать, не найдется ли в фирме вакансии для его дочери.

– Но разговора за столом об этом не было?

– Мы еще не начинали делового разговора, да и не собирались обсуждать свои дела в ресторане.

– А как вы думаете, господин Элиот обсудил этот вопрос предварительно со своей дочерью? – спросила я, наконец, ухватив ту мысль, которая уже давно пыталась пробиться в мои пока спутанные и неясные размышления и догадки.

– Ну, это лучше спросить у самой Берты, но не думаю, что он стал бы что-то затевать, не узнав ее мнение.

– Понятно, – продолжил разговор комиссар, – еще один вопрос, вы видели, как господин Элиот пил свой чай, может, обратили внимание на того, кто его принес, или заметили какие-нибудь странности…

– Я только знаю, что чай этот принесли уже после кофе, а странности? Да, прибежал официант, как раз, после того как принесли кофе и зачем-то заменил салфетки на нашем столике.

– Разве вы об этом не просили?

– Конечно, нет! Зачем?

Мы переглянулись с комиссаром. Деталь была важной, мы начинали понимать, как все было проделано, но оставался главный вопрос – кто?

* * *

Уильям Тейлор был высок и строен, однако после Стэна Уиллиса он казался почти хрупким. Одет он был безукоризненно. Темно-серый костюм полуспортивного покроя, бледно-голубая рубашка, слегка старомодный галстук в тон пиджаку. У него было приятное моложавое лицо, главной отличительной чертой которого была затаившаяся улыбка во взгляде удивительно выразительных глаз. Во всяком случае, мне подумалось, что для выражения чувств ему не нужны были слова. Настроен он был явно иронично, особенно когда бросил быстрый и цепкий взгляд в мою сторону.

– Извините, господин Тейлор, что пришлось вас задержать, – начал комиссар с фразы, которая показала, что наши с Эриком Катлером впечатления о вошедшем в кабинет господине существенно совпадали, – но таковы обстоятельства, диктующие нам необходимость некоторых не слишком приятных действий.

– Я понимаю вас, комиссар, и готов ответить на ваши вопросы, но мне непонятно присутствие представителей прессы…

– В настоящее время здесь нет представителей прессы, – спокойно возразил Эрик Катлер, – господин Сомс участвует не первый раз в расследовании, которое ведет Мэриэл Адамс, а она здесь представляет интересы дочери господина Элиота.

– Мэриэл Адамс? – в глазах Тейлора, обратившего свой взгляд на меня, вспыхнул интерес, – рад познакомиться, приятно удивлен тем фактом, что вы так молоды и красивы.

– Надеюсь, – ответила я, это не воспринимается вами как недостаток в плане моей детективной практики.

– Что вы? Только удивление, о ваших успехах наслышан.

– Давайте тогда перейдем к делу, – поспешила я закончить эту несколько затянувшуюся и бесполезную часть нашего разговора.

– Нет никаких возражений, – согласился Тейлор, но тон его все так же был полон иронии.

– Скажите, вы видели, кто принес чай господину Элиоту? – перешел комиссар сразу к главному вопросу, и был прав, не думаю, что нам удалось бы вызвать Уильяма Тейлора на какие-нибудь рассуждения.

– К сожалению, не обратил внимания, – на сей раз вполне серьезно ответил Тейлор.

– Не заметили ли вы каких-нибудь странностей во время этого ужина.

– Мне показался странным сам этот ужин и место его проведения, а вот все остальное… Нет, пожалуй, обычный ужин в ресторане дорогого отеля.

– Вы считаете, что Тотридж – неподходящее место для разговора, который планировал господин Элиот?

– Насколько мне известно, провести это импровизированное совещание здесь предложил не Элиот, он хотел пригласить нас к себе. Сначала он позвонил мне именно с таким приглашением.

– Кто же предложил перенести встречу сюда? – спросила я.

– Насколько я понял, Стэн. Но не спрашивайте меня, почему, сам теряюсь в догадках. Впрочем, вам проще задать этот вопрос ему.

– Да, – согласился комиссар, – насколько я понимаю, вам нечего добавить?

– Во всяком случае, сейчас я, пожалуй, самый бесполезный из ваших свидетелей.

* * *

Господин Талер выглядел старше остальных, он вообще, во всяком случае, внешне, плохо вписывался в эту компанию. Одет он был очень демократично: джинсы и белая свободная рубашка. Небольшого роста, худощавый, смуглый, густые темные волосы коротко подстрижены, лицо гладко выбрито, но кажется каким-то болезненным, возможно из-за цвета кожи, или из-за хмурого напряженного взгляда. Заговорил он первым, не дожидаясь наших вопросов.

– К сожалению, меня не было за столом, когда принесли этот чертов чай, – почти сердито сказал он, – я выходил подышать. В ресторане было людно и душно, а я всегда неважно себя чувствую в Тотридже. Неудобно было отказать Барри, но я здесь стараюсь не появляться. Предпочитаю не покидать без надобности Сент-Ривер.

– Вы знали, что назначить встречу именно здесь предложил господину Элиоту Стэн Уиллис? – спросил комиссар.

– Нет, это вам Стэн так сказал? – искренне удивился Фернан Талер.

– Нет, это предположил господин Тейлор, – ответил Эрик Катлер, господин Элиот звонил ему по поводу этой встречи дважды, и в первый раз, как утверждает господин Тейлор, он пригласил его к себе домой.

– Все может быть, а вы спрашивали Стэна, зачем ему это было нужно?

– Нет, когда мы с ним беседовали, мы еще не знали этого факта, а сам он об этом нам ничего не говорил.

– Да… Не завидую вам, комиссар, дело странное и неприятное, как, впрочем, любое преступление. Главное, что совсем неясен мотив. Элиот – фигура, стоящая и вне денежных потоков, и вне политической игры, это в качестве министра. Что касается его личных финансовых и прочих дел, то и тут не просматривается никаких причин для подобного происшествия. Его наследники вполне благополучны в финансовом отношении. Старина Барри никому из своих домочадцев не мешает жить, как кому хочется. Нет, решительно не вижу мотивов для подобной глупости! Особенно обидно, что я не успел взять под контроль чашку, в которой был чай, понятно, что в первые мгновения все бросились к Барри, а потом эта чашка как сквозь землю провалилась!

– Вы правы, – согласился Эрик Катлер, – с мотивом сложно.