Текст книги "Приключения Квакахряма – 2"

Квакахрям и розовое пальто

Когда-то давно вместе с Квакахрямом жила Квакахрямша, потом ей пришлось вернуться в горы к своей старенькой маме. Улетела она да там и осталась. Тосковал Квакахрям первое время, а потом привык. Пару раз летал он к ней в гости. Больше всего ему там зимой нравилось – сосны в снегу, солнышко на белых вершинах сверкает – красота!

А тут вдруг в августе Квакахрямша к нему сама погостить прилетела. Обрадовался Квакахрям. Хотел ее в своем дупле разместить, да как? Самому негде развернуться. А была у Квакахрямши подруга барсучиха – портниха, да модница. Сшила себе розовое пальто да по праздникам его надевала. Жара, солнце печет, а барсучиха напялит пальто, язык на бок свесит и разгуливает по лесу. Квакахряму глядеть на нее жарко, а ей хоть бы что. Вот она-то и разместила Квакахрямшу в своей запасной норе. Там просторно и сухо, да и в гости ходить друг к другу близко.

Как увидела Квакахрямша розовое пальто, так рот от восхищения и разинула. Стала она умолять Квакахряма подарить ей кусок материи.

– Да где ж я тебе ее найду? На деревьях она не растет да в реке не плавает, – отнекивался Квакахрям.

– Барсучиха ее на рынке стащила.

– Не, я таскать не собираюсь. А купить – у меня денег нет. Да и вообще, мне на речку пора, у меня там репетиция. – И Квакахярм уже было вылетать на речку собрался, но увидел, что подруга его отвернулась и лапами нос трет.

– Ладно, я что-нибудь придумаю, – нехотя пообещал он, – вот только с речки вернусь.

Квакахрямша повеселела, лапкой ему помахала и сразу к барсучихе побежала, последние новости рассказывать.

Не прошло и часа как вернулся Квакахрям и говорит своей моднице:

– Повезло тебе! Пока я с лягушками песни распевал, вспомнил про затонувший корабль. Он прямо посреди речки лежит. Русалки говорили, что там сундук золота видели, только достать не смогли. Не знаю, правда или нет, но попытаться можно. Только ты со мной должна пойти. Если я не вернусь, чтобы ты за подмогой летела.

Поохала Квакахрямша, а сама в душе обрадовалась. Прилетели они на речку. Квакахрям в воду нырнул, а подруга на берегу осталась. Сидит, на воду смотрит, лапки к груди прижала, вздыхает.

И не зря волновалась Квакахрямша. С трудом отыскал среди заросших водорослями коряг Квакахрям затонувший корабль. Темно, страшно колышутся водоросли около разбитых люков. Но тянуть нельзя, заплыл Квакахрям в один люк и стал из отсека в отсек плавать. И показалось ему, что одна каюта побольше других. Начал Квакахрям искать, приподнял полку, а под ней сундук стоит. С трудом удерживая полку, второй лапой он сундук открыл, а там монеты! Взял Квакахрям шесть в рот и по две в передние лапы. Только крышку захлопнул, облако ила поднял, как почувствовал, что за дверью кто-то есть.

Осторожно выглянул Квакахрям да тут же отскочил обратно – рыба, как акула быстрая, промелькнула, чуть нос ему не срезала. Выглянул снова Квакахрям – с трудом разглядел, что она вдали разворачивается, там, где места побольше. Посмотрел по сторонам Квакахрям. До люка далеко. Вмиг догонит его эта торпеда. «Ну я ей сюрприз приготовлю!» – подумал Квакахрям, и когда она мимо него проносилась, дверь в каюту перед самым ее носом открыл. Врезалась в дверь акула на бешеной скорости. Проломила доски и застряла. А Квакахрям, пока она дергалась и зубами щелкала, быстренько до выхода доплыл. И скорее на поверхность – воздух вот-вот кончится.

Квакахрямша обрадовалась, вскочила, в воду бросилась. Квакахряма расспрашивает. А тот только глаза от страха таращит и молчит. Потом вспомнил, что монеты во рту, выплюнул, лапы разжал и добычу показал. Отсчитал Квакахрямше три монеты в подарок, а с остальными пообещал в деревню слетать, на рынок. Обрадовалась Квакахрямша, бросилась расспрашивать. И рассказал ей Квакахрям про страшную рыбу, что сундук охраняет, и про то, как ему спастись удалось.

На следующее утро полетел Квакахрям в деревню. Там на рынке как раз его знакомый дедушка Петя помидоры да огурцы продавал. Он ему и помог розовую шерстяную ткань найти. Купил Квакахрям один метр за шесть монеток, а на последнюю кулечек орешков засахаренных. Очень он любил сладеньким полакомиться.

Выхватила Квакахрямша кусок материи и скорее к барсучихе побежала. Дала ей ткань, а за пошив стала у нее во дворе убираться.

За два дня сшила барсучиха ей такое же розовое пальто. Надела его Квакахрямша, налюбоваться не может. А тут как раз дни пошли прохладные. Так модница из своего пальто и не вылезает. Квакахрям только посмеивается.

Как-то раз собирал Квакахрям грибы да так увлекся, что ушел далеко-далеко от своей поляны. Грибницу нашел, пригнулся, только успевает грибочки срезать. Вдруг слышит, идут два волка и между собой разговаривают.

– Видел я, тут чучело одно в розовом пальто ходит, – говорит один.

– Так то барсучиха, – уныло тянет другой, – она не вкусная, да и пахнет…

– Да нет, не барсучиха это!

– Толстая, с хвостом? Так то барсучиха!

– Ну что я Квакахрямшу от барсучихи отличить не могу! У этой крылья! И хвост другой. Так надоела мне, куда не пойду, тут она в своем розовом пальто в глазах мелькает. Давай ее съедим!

– А что?! Давай в полночь. Ее нора как раз рядом с барсучьей.

Услышал все это Квакахрям, замер, боится пошевельнуться. Но волки его не заметили, мимо прошли. Полетел скорее Квакахрям на свою поляну. Чуть про корзину не забыл. Даже развешивать грибы не стал, скорее к Квакахрямше бросился. А она в своем пальто за двадцать метров видна. Рассказал ей об опасности и предложил на ночь местами поменяться. Квакахрямша так испугалась, что тут же в его дупле схоронилась. А Квакахрям отправился готовиться.

Проверил он, что запасной ход из норы не засыпан, и спокойно спать улегся, чтобы ночью бодрым быть.

Проснулся Квакахрям от тихого шепота. Такого тихого, что он бы не заметил, если бы специально не ждал. Вдруг слышит: снаружи писк доносится, да такой жалобный, будто мышонок плачет. Понял он хитрость волчью и через запасной выход вылетел. Увидел волка, над норой склонившегося, да как чернилами ему в глаза залепит! Взвыл волк, на второго метнулся. Тот от него. А Квакахрям как волку на спину вскочит и в шкуру вцепился. Ошалел от страха волк, подумал, то хищник на него незнакомый набросился, и рванул вперед напролом. Проскочил под елкой, а Квакахряма ветка сбросила. А волк еще долго бежал, глаза от чернил слезились и болели, ничего видно не было. Врезался в поваленное дерево и только тогда остановился. Стал глаза вылизывать. Тут и второй волк его нашел. И решили они больше к Квакахрямше не лезть. Уж больно у нее чернила едкие, хуже, чем мускус у барсука.

А Квакахрям спокойно ночь в норе поспал, а наутро попросил Квакахрямшу больше в розовом пальто по лесу не ходить, волков не дразнить. Пришлось ей согласиться. Тем более, что тут опять тепло пришло – последние летние денечки.

– А где сейчас Квакахрямша? – спросил Миша.

– Потом узнаешь, а пока слушайте историю про женскую хитрость, – сказал Квакахрям и приготовился слушать, как я рассказываю.

Я сразу поняла, что за историю он имел в виду.

Квакахрям и бумажный кораблик

Однажды пошел Квакахрям на речку. Погода была теплая, солнышко нагрело песочек и воду. Плавал-плавал Квакахрям, отфыркивался. Вдруг повернул голову, а ему навстречу бумажный кораблик плывет. Взял его Квакахрям, а он мокрый весь, вот-вот развалится. Видно, давно плывет.

На берегу Квакахрям осторожно развернул мокрый лист и увидел, что это записочка. И написано там всего два слова: «СПАСИ МЕНЯ!» Видно, кто-то в спешке нацарапал не то карандашом, не то угольком да в речку и бросил.

Понял Квакахрям, что приплыл кораблик по течению откуда-то издалека. Взволнованный, зверек решил полететь вдоль речки к ее истоку и посмотреть, может, найдется тот, кого спасти надо.

Час летел Квакахрям над речкой, пока она по его родному лесу петляла. Потом по дальнему лесу. К обеду уперся Квакахрям в горы. Зажатый скалами узкий и быстрый поток проходил мимо дома Волшебника, что жил на одинокой горе. Давно не был у него Квакахрям, с интересом подлетел к дому. Дверь заперта была. Видно, отлучился хозяин куда-то. Хотел уже было Квакахрям возвращаться, но любопытство заставило его еще раз дом облететь. На самом краю горы он возвышался. А под ним увидел Квакахрям окошко решеткой закрытое. Заглянул он в окошко, а там на полу сидит девушка. Увидела она Квакахряма, обрадовалась.

– О, спаситель мой незнакомый! Верно, прочитал ты мою записочку, что удалось мне бросить в быструю речку?

Поразился Квакахрям красоте и добрым речам девушки и за решетку протиснулся.

– Так это вы кораблик сделали? А кто же вас запер здесь?

Девушка сложила в умоляющем жесте руки, в глазах ее заблестели слезы.

– Мой отец, Волшебник! Он запер меня за то, что не хочу я колдовать, а хочу жить обычной жизнью. Да и жених у меня есть. А отец сказал, что пока я не образумлюсь, буду в темнице сидеть.

Молча катились слезы по щекам красавицы. Жалко стало ее Квакахряму.

– Как же мне помочь вам?

– Видишь вот эту цепочку серебряную на моих руках?

Действительно, цепочка, сковывавшая руки девушки, уходила вниз, где была прикреплена к большому кольцу на камнях пола.

– Расстегни цепочку, о добрый незнакомый зверек! Тогда я смогу наколдовать себе веревку и выберусь из темницы. Я кое-чему у отца научилась. Только не люблю я все это. Если бы не мое бедственное положение…

Квакахрям расстегнул цепочку. Красавица потерла руки и улыбнулась.

– Как зовут тебя, о мой спаситель?

– Квакахрям.

– О достойное имя смелого существа!

– А вас как зовут? – запоздало поинтересовался Квакахярм.

– О, мое имя тебе ничего не скажет.

И девушка легко вытолкнула решетку наружу. Окно было свободно. Тогда она вырвала свой волос и, что-то шепнув, привязала появившуюся веревку к кольцу на полу. С удивительной ловкостью девушка съехала по канату до самой земли. Туда, где среди камней неслась быстрая речка. Взмах руки – и уже на ее волнах застыла серебристая лодка. Красавица впрыгнула в нее и помахала рукой Квакахряму.

– Прощай, Квакахрям! Я поплыву к моему жениху. Когда мы поженимся, я приглашу тебя на свадьбу!

Лодочку подхватило течение. Квакахрям был очень счастлив! Он изо всех сил махал лапами прекрасной незнакомке, пока не услышал за спиной какое-то шипение. Оглянувшись, он увидел, что веревка распалась на множество черных змей, которые расползаются в разные стороны. Удивившись, Квакахрям посмотрел вслед уплывающей лодке. Тут девушка как раз взмахнула веслом и посмотрела назад. Квакахрям похолодел. Злая Волшебница!

«Что теперь будет?! Надо скорее улетать отсюда, пока Волшебник не вернулся и не узнал, кто освободил Злую Волшебницу». И, расстроенный, Квакахрям полетел вдоль речки обратно.

– А дальше? – настойчиво спросил Митя. – Неужели Злая Волшебница так и обвела тебя вокруг пальца?

– Как обвела, так и сама схлопотала, – пробурчал Квакахрям.

Миша и Митя улеглись поудобнее и уставились на меня.

– Ну что смотрите? Слушайте! Еще одну сказочку и спать.

Квакахрям и Волшебник

Квакахрям очень переживал, что выпустил Злую Волшебницу, которую наверняка приковали в темнице не просто так. Ведь Волшебник был мудрый, хотя и строгий. Два дня Квакахрям мучился, а на третий он решил полететь в горы и во всем признаться.

В этот раз он летел не вдоль русла реки, а напрямик – над лесом. Он так переживал, что развил бешеную скорость и уже через час подлетал к горам. На самом обрыве одной из высоких гор стоял дом Волшебника. Похоже, его снова не было дома – дверь закрывал огромный засов. Квакахрям сначала вздохнул облегченно, а потом погрустнел – значит, придется лететь еще раз, чтобы застать хозяина дома и все ему рассказать. Может, он улетел надолго? Квакахрям знал, что иногда Волшебник отправляется в дальние путешествия и может отсутствовать по нескольку месяцев.

Квакахрям уже решил возвращаться к себе, но на всякий случай отправился осмотреть дом. Каменные стены и редкая трава вокруг – ничего особенного. Высоко над землей окно. Квакахрям подлетел и не поверил своим глазам. В полумраке на полу лежал Волшебник. Прижавшись к стеклу, Квакахрям убедился, что это точно Волшебник. Обычно он не спит на полу – значит, с ним что-то случилось. Квакахрям постучал – тишина. Тогда он полетел к двери и с трудом, упираясь, откинул тяжелый засов.

Внутри пахло чем-то противным. Как будто гарью. Пришлось спешно распахнуть дверь и открыть окна. Потом он подлетел к Волшебнику и стал его дергать за плечо. Он не шевелился, и дыхание было слабым. Квакахрям, испугавшись, что Волшебник умрет, изо всех сил стал тянуть его к выходу.

На свежем воздухе ему самому стало полегче. Он вспомнил, что чудом надел сегодня на палец волшебное колечко, которое может излечивать разные болезни. Он натянул его Волшебнику. Оно всегда подстраивалось под размер того, кто его надевал. Волшебник задышал чуть громче. Тогда Квакахрям принес кувшин с водой и вылил его на лицо пострадавшего. И, о чудо! Волшебник открыл глаза и поморщился.

– А, это ты Квакахрям! Выпустил Злую Волшебницу, которую я наказал за то, что она у меня одну вещь хотела украсть. А сегодня, когда я сидел за Древней книгой мудрости, она проникла в мой дом и, воспользовавшись тем, что я зачитался, быстро напустила усыпительного дыма. Я даже не успел заклинания прочесть. Хотел доползти до двери, но не смог.

– Даже если бы и доползли, она все равно была закрыта снаружи. Из-за этого я подумал, что вас нет дома. Но хорошо – заглянул в окно.

– Да, хорошо! – Волшебник, кряхтя, сел. – Голова кружится. Получается, что ты меня спас, Квакахрям.

Зверек опустил глаза.

– Поэтому я не буду тебя сильно ругать за то, что ты освободил Злую Волшебницу. Я ей еще отомщу.

– А на этот раз ей удалось украсть у вас эту вещь?

Волшебник оглянулся, встал и, пошатываясь, вошел в дом. По пути он пробормотал какое-то заклинание, и в воздухе запахло грозовой свежестью. Он подошел к книжному шкафу и достал толстую книгу. За широкой спиной Квакахрям не разглядел, что там было, но догадался, что вещь спрятана в книге.

– Нет, все на месте! – Волшебник убрал книгу и повернулся к Квакахряму. – Кстати, а чего ты сюда прилетел? То сто лет тебя не было, а то зачастил.

Квакахрям снова опустил глаза и пролепетал.

– Я хотел все объяснить. Злую Волшебницу я совсем не хотел отпускать! Я хотел спасти молодую девушку, вашу дочь.

– Ах, мою дочь! – Волшебник рассмеялся. – Ловко она тебя обманула. А как же ты узнал, что она у меня?

– Ко мне кораблик, вернее записочка приплыла. Прямо в лапы. Там было написано «Спаси меня!».

– И глупый, маленький Квакахрям, конечно, бросился спасать прекрасную незнакомку! – Волшебник опять засмеялся.

Квакахрям насупился.

– Ну, ладно, наивный Квакахрям, – поправился Волшебник. – Но неужели ты не понял, что это никакая не дочь сидит у меня на цепи, а Злая Волшебница?

– Нет, я только тогда это понял, когда она уплывала, – Квакахрям чуть не плакал от обиды.

Волшебник взял его на руки и посадил к себе на стол.

– Слушай, Квакахрям! Ты же меня спас? Что для тебя сделать? Проси, пока я еще от дыма до конца не отошел.

– А скажите, – Квакахрям оживился, – что Злая Волшебница хотела у вас украсть?

– Ну смотри! Покажу я тебе.

Волшебник снова извлек из шкафа книгу и достал оттуда небольшое зеркало.

– Это волшебное зеркало. Как у Доброй Волшебницы. Только у нее оно запретным заклинанием защищено. Если попадет в злые руки, то взорвется.

– Вот это да! Я и не знал.

– А тебе и не надо. Давай посмотрим, что сейчас Злая Волшебница делает.

В овальном, немного мутном зеркале появилось изображение Злой Волшебницы, она что-то размешивала в котле. Неожиданно она замерла и огляделась. Квакахрям нырнул под стол.

– Глупенький! – улыбнулся Волшебник. – Она нас не увидит. Сейчас я ее проучу.

Квакахрям залез на стол и, слушая бормотание Волшебника, не отрываясь следил за старухой в зеркале.

– С ней ничего не происходит, – разочарованно протянул он.

– А с ней ничего и не произойдет. Просто я окружил ее дом запретным кругом. Теперь она неделю не сможет выйти наружу. А если она и после этого посмеет ко мне сунуться, то в нашем лесу станет одной Волшебницей меньше.

– Пусть посидит! – усмехнулся Квакахрям. – Так она мне надоела! То книгу стащит, то еще что-то. Только пакости от нее и жди. А хорошее у вас зеркало. А оно только в нашем времени показывает или прошлое и будущее тоже?

– Ну и любопытный ты зверек! Ладно, в честь памяти моего учителя Зауруса, скажу: может и прошлое, и будущее показывать.

– А вы знали дедушку Зауруса? – Квакахрям захлопал крыльями. – Мои родные мне так много про него рассказывали. А он жив еще?

– Глупый вопрос! Конечно! Только мы не всегда можем его увидеть.

– Если вы его увидите, передайте ему, пожалуйста, что мы все очень-очень его любим!

Волшебник улыбнулся.

– Ладно, лети! У меня еще куча дел. Надеюсь, ты запомнил, что не всё…

– Золото, что блестит? – продолжил Квакахрям, а Волшебник кивнул. – Спасибо! Я полечу.

– А ты ничего не забыл?

Квакахрям огляделся. «Может он даст посмотреть в зеркале мое прошлое?» – мелькнула мысль. Но Волшебник уже протягивал ему колечко.

– Береги себя! И больше не верь красивым девушкам, прикованным серебряными цепочками.

Квакахрям кивнул и вылетел. Пролетая над рекой, он обернулся и помахал Волшебнику, который стоял на обрыве. «Хорошо, что Злая Волшебница неделю не будет никого в лесу донимать. Может, стоит ее тоже проучить?» – И Квакахрям улыбнулся.

– А теперь спать! – сказала я и выключила свет.

– Ну ты же обещала про браконьеров! – в один голос заныли дети.

– Сейчас спать, а завтра вечером с новыми силами и приступим. А то взбудоражитесь на ночь глядя.

Огорченный Митя лишь один раз лягнул брата ногой и, получив затрещину, успокоившийся, пошел на свою кровать.

Как Квакахрям на браконьеров охотился

Наступила зима, снежная, хмурая, как бывает только в лесу. И захотелось Квакахряму в дальние горы, где часто светит солнышко, а снег искрится, как бриллиант. Квакахрямша еще в конце лета отбыла в горы. Если летом она жила на дереве, в огромном скворечнике, который ее знакомый егерь Михалыч соорудил, то на зиму она превращалась в ползающего квакахряма и перебиралась к друзьям в нору.

Норы у квакахрямов глубокие и просторные со множеством извилистых ходов, в которых лиса застрять может. И температура там всю зиму +5 градусов, как в погребе. А если в мох зарыться, то в квакахрямьей шубе даже жарко становится.

Только вот лететь в те горы три дня с остановками. Но ничего, Квакахряму не привыкать. Как-то раз он даже на поезде туда ехал: ночь поспал — и там. Но в поезде душно и шумно, лучше так – на своих двоих долететь. Чтобы не замерзнуть, Квакахрям ночью в снег закапывался, орехами, припасенными из дома питался, да еще ягодами, которых на ветках еще много висело.

Издали горы виднелись. Казалось, вот они, а он только к вечеру долетел. Квакахрямша обрадовалась, разместила его в одной из своих подземных комнат. Два дня погостил у нее Квакахрям, а потом заскучал. Распрощался и к своему другу Квакахряму-Нагорному полетел. А жил тот у егеря Михалыча на чердаке. У печной трубы всегда тепло было. Да и просторно. Квакахрям у него и разместился. Ночью отдых, а днем работа.

Рано-рано егерь вставал, лыжи надевал и в лес отправлялся. Работы было невпроворот: надо всю территорию обойти, упавшее дерево распилить, лосиные зимовки проведать. Самая горячая пора осенью – с началом охоты. У браконьеров разрешения на охоту нет, вот они от егеря и прячутся. А зимой надо в первую очередь подсчет редких животных и птиц вести. В сильные морозы егерь устраивал звериные кормушки: сено, кукурузу, овес, свеклу засыпал и следил, чтобы их снегом не завалило. Косули, олени, зайчики всякие с удовольствием лакомиться прибегали. Квакахрямы, как народ запасливый, своими припасами питались.

Только Квакахрям-Нагорный был на егерском довольствии, он у Михалыча помощником работал, а за это всегда вкусную кашу да угощения разные получал. Но летая в горах с утра до вечера, не растолстеешь. Михалыч часто отправлял с поручениями Квакахряма-Нагорного, а тот прилетал и докладывал ему, если сено в кормушке нетронутое или бурые следы на снегу. Тогда уж егерь сам ехал разбираться. Не браконьеры ли поозорничали?

Затемно разбудил Михалыч своих помощников. Разложил всем каши, яичек вареных. Чтобы посытнее наесться и до вечера продержаться.

– Самое страшное – это капканы, которые зимой не разрешено ставить. А браконьеры ставят, да еще около кормушек норовят! – прогрохотал Михалыч.

Он, когда злился, очень страшным голосом говорил, так что Квакахрям с непривычки чуть тарелку не опрокинул.

– Михалыч, мне сегодня по оленьей тропе лететь?

– Да, вы начнете там, а потом заворачивай к кормушке. Если что-то подозрительное увидите, пусть один ко мне летит. Я на восточной границе сегодня буду.

Наелись квакахрямы и через окошко вылетели. Квакахрям сразу заметил, что здесь на снегу заметно больше, чем в его лесу, звериных следов. Вот, видно, куница куда-то побежала. А вот заяц петлял-петлял, а потом кору с деревьев обдирал.

– Охота на зайца сейчас разрешена. Да и на кабана тоже, на лису и на волка. Только вот капканы нельзя ставить, а они ставят! – пояснил егерный помощник.

– Смотри, там чьи-то следы? – Квакахрям хорошо видел вдали большие овальные вмятины.

– Полетели, здесь шли люди. Это у них такие снегоступы, как у Михалыча.

– А я думал, он на лыжах катается.

– Иногда катается, когда ему надо в долину съехать, только обратно на снегоступах идет. Лыжи в гору не едут! Вот устроим с тобой один выходной и покатаемся на саночках! Очень я люблю по одному склону кататься!

Переговариваясь, летели они по следу. Вдруг у одной лунки, куда вели сразу две дорожки следов, они увидели какой-то подозрительный холмик.

– Что там? – спросил Квакахрям шепотом.

– Это мы сейчас посмотрим, – ответил друг и, отломав ветку от поваленного дерева, ткнул ею со всей силы в холмик. Раздался треск, только в разные стороны два обломка ветки полетели.

– Кто-то капкан приготовил. Наверное, на лису. Это ее следы у лунки. Ты лети к Михалычу, доложи, а я дальше по следу отправлюсь.

– Я тебя одного не пущу. А вдруг у него ружье?

– Думаешь, я людей с ружьями не встречал? Пока он свой ствол вскинет, я уже за его спиной буду. Неповоротливые люди.

– Все равно, полетели вместе!

Полетели они дальше по следу. Солнышко уже высоко поднялось, позолотило пушистые холмики. Все такое чистое и красивое! Вдруг заметили квакахрямы, что след пропал.

– Ох, не нравится мне все это! – прошептал Квакахрям-Нагорный. – Чувствую, что охотник где-то затаился.

Опустились они на снег, где следы кончаются и стали вынюхивать. Тут решил Квакахрям свою догадку проверить – поднял глаза, а там из веток черный ствол торчит. Только он подумал, что это ружье, как его лапы моментально толкнули друга в сторону, и раздался грохот. Целый снегопад начался. Пользуясь этим, взлетели квакахярмы и за соседние деревья спрятались. Оттуда даже лучше охотника видно было. Засел он на нижних ветках, как гигантская птица в гнезде, и по сторонам головой крутил. Видно, ожидал, что подстреленная зверушка где-то здесь лежит.

– Лети за Михалычем, а я этого постерегу, – прошептал в самое ухо Квакахрям-Нагорный. – И видя колебания друга, добавил: – Высовываться не буду.

Дождавшись, когда человек отвернулся, Квакахрям взлетел и помчался к сторожке егеря. «Хоть бы он не далеко ушел! Хоть бы найти поскорее!» Квакахрям несся над серебристыми верхушками сосен, выглядывая черно-белую фигуру. Потом он вспомнил про «восточную границу» и свернул туда, где недавно вставало солнышко. Неожиданно ветерок принес ему запах человека. Квакахрям обрадовался. И верно – под сосной стоял егерь. Он к чему-то прислушивался.

– Тетерева токуют, – сообщил он, завидев Квакахряма. – Надо бы посмотреть, сколько их там. Что-то случилось? А где Нагорный?

Егерь всегда своего квакахряма называл как по фамилии.

– Там капкан и браконьер. В снегу.

– Кто в снегу, браконьер?

– Нет, капкан, а человек на дереве. С ружьем! Чуть нас не застрелил.

– Ой, дело плохо, – Михалыч поправил ружье и пошел среди деревьев, проворно уминая снег короткими лыжами. – А я и думаю, что лисиц в этом месяце как-то мало. Но лисы – это еще полбеды. А вот куницы.

– А что куницы? – Квакахрям летел рядом, удивляясь, как быстро и ловко Михалыч перебирается через завалы и сугробы.

– Мех куниц очень ценится, поэтому браконьеры на что только не идут, чтобы их поймать, – егерь стал немного задыхаться от быстрой ходьбы. – Нормальный охотник ходит по лесу и выискивает зверя. А эти… – он чертыхнулся, – наставят силков своих поганых, а в них звери мучаются. Или капканов самодельных. Эх, была бы моя воля, я бы их самих в такие капканы… Он у оврага сидит, там, где оленья кормушка?

– Не знаю. Мы до кормушки не дошли. Вон туда нам! – и Квакахрям махнул лапой, точно чувствуя, где его друг остался.

– Далеко же вы забрались, – сказал егерь после часа быстрой ходьбы по лесу.

– Тихо, мы близко! – Квакахрям принюхался. – Вон за тем кустарником сосна, видите?

– Та пушистая, где снега мало?

– Ну да! Это он там сидит. А Нагорный за тем деревом.

– Ясно все. Дальше я сам.

Егерь быстро вскинул ружье на плечо и закричал:

– Эй, слезай да документ показывай! Разрешение на охоту есть?

В ответ раздался треск ломаемых веток. Человек свалился с дерева в снег, вскочил и помчался от егеря. Без снегоступов он проваливался в снег по колено. Нагнувшись, он быстро нацепил висевшие за спиной лыжи.

Михалыч закричал страшным басом, так что снег с ближайшей сосны обсыпал всего Квакахряма.

– Стой, стрелять буду!

Вдруг они увидели, что над браконьером промелькнула тень. А потом он закричал и согнулся.

– Что с ним? – Михалыч поспешил за браконьером.

– Чернила! – прокричал Квакахрям, со всей скоростью бросаясь на помощь к другу.

И в тот миг, когда браконьер вскинул ружье, готовый выстрелить вслед «непонятной птице», Квакахрям на лету со всей силы стукнул лапами по ружью. Оно выпало, так и не выстрелив.

– Руки вверх! А ну, Квакахрям, подтяни-ка мне ружье сюда.

Дважды просить не пришлось. Оба квакахряма уже были около Михалыча, который закинул второе ружье за спину.

– В кармане веревка, – тихо сказал егерь, но Квакахрям-Нагорный понял его.

Браконьер зло сверкнул глазами на замазанном чернилами лице, но руки подал, и Нагорный быстро опутал их веревкой. Квакахрям на всякий случай кружился над ними, готовый, если понадобится, плеваться и драться.

До сторожки шли молча. Егерь неустанно следил за пойманным, который, пошатываясь, ковылял первым. Добравшись до дома, Михалыч запер браконьера в сарай. Оказалось, что никаких документов у него не было, охотился он незаконно. Через пару часов полицейская машина забрала нарушителя в город.

– А ловко ты ему все глаза залепил! – вспоминал Квакахрям, уминая вкусную кашу и радуясь, что с другом и с Михалычем все в порядке.

– А ты меня когда толкнул, я еще хотел тебе сдачу дать. А потом понял. Как ты думаешь, Михалыч, не успел он никого сегодня поймать?

– Мы один капкан видели, завтра пройдемся по тому краю и поищем. Заодно и соль до кормушки донесем. Давно надо!

– Соль? А мы что, там обедать будем? – удивился Квакахрям.

Егерь рассмеялся.

– Соль для лосей. Они без нее не могут. Пусть травку себе подсолят, – усмехнулся Михалыч. – А ну спать, лежебоки! Завтра ранний подъем! Кто первым встанет, тому соль дам лизнуть.

– А помнишь, как я соль в Геологическом музее лизал? – засмеялся Митя, вспоминая нашу экскурсию.

– Да, такого огромного соляного столба лосям бы на всю жизнь хватило.

– Хватит уже, Митя! – Миша строго одернул брата. – Давай дальше!

– А не боитесь? – страшным шепотом спросила я.

– Чего? – тихонечко уточнил Митя и на всякий случай за брата спрятался.

– От этого даже Квакахряму страшно стало…