Текст книги "Приключения Квакахряма – 2"

Как Квакахряму страшно стало

Почти месяц прожил Квакахрям у егеря. Квакахрямше угощения носил. Приглашал ее в гости, но она отказалась – людей боится. А Квакахряму в сторожке жилось хорошо. После того случая с поимкой браконьера, егерь его зауважал и даже домой отпускать не хотел.

Так и летали целый день квакахрямы по лесу. Помогли егерю всех птиц пересчитать. Обо всех охотниках докладывали. Егерь у них разрешения проверял. Все в порядке было. А Квакахрям все равно не понимал, как это можно зверей или птиц убивать законно? Была бы его воля, он бы всем охотникам ружья чернилами забрызгал, чтобы они навсегда заржавели.

Как-то вечером вернулся егерь домой суровый и тихий. Квакахрямы насторожились. Никак стряслось чего? Даже спросить опасаются. Молча Михалыч всем картошку с грибами разложил и говорит:

– Вчера видел следы босого человека на снегу. Сначала подумал, померещилось. Пригляделся, примерился – нога как у меня, только без валенок. Думал, леший чудит. Но он на зиму в спячку впадает. А сегодня на заячьей тропе кровь и опять следы человеческие.

Квакахрямы аж рты разинули. Такого они не ожидали.

– Надо нам, братцы, засаду в лесу сделать! – поднял на них глаза Михалыч. – На вас у меня надежда. Вы маленькие, животными пахнете, вас никто не заметит. Идти надо будет затемно. Сядете на ветках над заячьей тропой и посмотрите.

Легли спать квакахрямы в волнении. Что за чудище там по лесу ходит, зайчиков ест? А может, оно и квакахрямами питается да летать умеет? Еле заснули. А в три часа их уже егерь разбудил.

Никогда еще Квакахряму не казался лес таким враждебным. Пока они до указанного места летели, ему за кустами все чудища мерещились. Вскоре они увидели, где снег утоптан и испачкан. Спрятались в ветвях, к стволу прижались. Один на ветке пониже, другой повыше, чтобы в разные стороны смотреть. Квакахрям нечаянно хвостом друга задел, так он аж подпрыгнул. Переглянулись они и снова в серость ночного леса уставились.

Долго сидели, носами клевать стали. Вдруг крик вдалеке раздался. Да такой жалобный и пронзительный, что вздрогнули квакахрямы – поняли: что-то случилось. Полетели туда, к веткам поближе, да взмахивая потише. А там на тропе волк с зайцем в зубах. Глазами сверкнул, оскалился и умчался в лес. Квакахрямы тоже поскорее домой полетели.

Михалыч уже их ждал. Вскочил на лыжи и помчался, ориентируясь в утреннем сумраке, как в солнечный день. Квакахрямы летели впереди, дорогу показывали.

– Вот здесь мы сидели, – говорит Квакахрям.

– А вон там волк стоял с зайцем, – добавил Квакахрям-Нагорный.

Темные пятна на снегу издалека видно. Подъехал Михалыч, принюхался, точно собака. Стал на снег фонариком светить. Квакахрямы даже зажмурились.

– Что за чушь?! Вот здесь следы волчьи, а там дальше человеческие. Неужто это он? – и егерь замолчал, пораженный.

– Кто он? – насторожился Квакахрям и на всякий случай по сторонам огляделся.

– Значит, вы точно волка видели?

– Точнее некуда! – ответил Нагорный.

Молча они возвращались домой. Квакахрямы впереди летели. Одно дело с браконьером сражаться – здесь все понятно. А тут…

Быстро юркнули они на теплый чердак. В окошко выглянули – все спокойно. Легли спать бок о бок.

– А я знаю, кто это был, – шепнул Квакахрям, повыше натягивая одеяло. – Оборотень!

Нагорный вздрогнул.

– Кто это?

– Человек, превращающийся в полнолуние в волка.

– А наш-то, похоже, туда-сюда превращается. Слушай, а если он не только в волка умеет, а еще в филина, например?

Ночную тишину нарушило глухое уханье. Квакахрямы уставились на окно.

– Не нравится мне все это, – прошептал Нагорный.

– Только спать мешают. Не обращай внимания! Оборотни не летают!

– Давай лучше не будет больше об этом, а то я спать не могу, когда ты это слово произносишь, – Нагорный действительно поежился и накрылся с головой одеялом.

Утром Квакахрям проснулся поздно. Егеря уже не было. При свете дня ночная история не выглядела такой страшной. Ну волк как волк, следы как следы. Только зайчика было жалко. Вылетели квакахрямы и вскоре обнаружили егеря. Он уже к дому двигался.

– Это не волк, – не поздоровавшись, сказал Михалыч. – Зимой волки в наших лесах обычно стаями охотятся. А этот один. Я нашел его берлогу. Одна из старых медвежьих. Там полно следов.

– Каких? – хором спросили квакахрямы.

– Человеческих, – вздохнул егерь. – Это оборотень, опасное существо.

– А как же он ночью в человека превращается?

– Эх, это только в сказках он с криком петуха становится человеком. Мне бабка всякое про них рассказывала. Раньше их много было. А самое страшное – укусит он человека, тот сам оборотнем сделается.

И хоть сказал это Михалыч днем, подходя к дому, Квакахряму на секунду показалось, что вокруг потемнело, а кусты подозрительно заколыхались.

– И что ж ничего с ним не сделать теперь? – стряхнул Квакахрям наваждение.

– Есть одно средство. Ночью испробуем, – и видя, что это не вызвало воодушевления, Михалыч добавил:

– Ну, я никого не заставляю. Значит, я пойду один.

– Мы тоже пойдем! – ответил за двоих Квакахрям.

Ужинали долго. Вчерашняя картошка не лезла в горло. Квакахрям все расспрашивал Михалыча про оборотней. Больше всего его интересовало оружие против них.

– Есть одно средство, – признался егерь. – И самое главное, что оно у меня в сторожке имеется.

– Что же это? Осиновый кол?

– Нет, – усмехнулся Михалыч.

– Чеснок?

– Нет. Это то, что я вам сегодня в компот добавил.

Квакахрям поперхнулся, а егерь рассмеялся.

– Не бойся! Здоровее будешь. Это святая вода. Слышали про ее целебную силу? А у нее еще одно свойство есть – охранное! Ею дом обрызгивают от злых духов. Бабка меня научила. Водой побрызгать да заговор прочитать. Нечистая сила ее боится. Если одновременно с трех сторон на оборотня ливануть, то он исчезнет. Вот для этого вы мне сегодня и понадобитесь.

И егерь рассказал им свой план.

– А не важно, в каком он виде будет, когда мы ливанем? – поинтересовался Квакахрям.

– Лучше, конечно, в волчьем. Больше облить сможем. Ну, идите спать. Я вас как вчера разбужу.

Квакахрямам снова не спалось.

– Ну что ты вертишься? Спи, а то скоро вставать! – рассердился Квакахрям на друга.

– Что-то не спится.

– Ну иди тогда водички попей.

Квакахрям-Нагорный нехотя выполз из-под теплого одеяла и отправился на кухню. Вернувшись, он обнаружил, что Квакахрям уже спит.

– Везёт! – подумал он и стал считать овечек. На одиннадцатой он тоже засопел.

Ни свет ни заря егерь разбудил квакахрямов. Он был уже одет и собирал вещи.

– Что-то я не найду моей святой воды, – пробурчал он, заглядывая во все шкафчики. – Вроде бы я ее с вечера приготовил, чтобы ночью не искать.

Квакахрямы переглянулись. Нагорный вдруг мелко задрожал.

– Ладно, поищу в шкафах. Наверное, я только хотел приготовить.

И егерь стал рыться в угловом шкафу.

– А в чем она была? – пролепетал Нагорный.

– Да в баночке стеклянной.

– Там половина баночки было?

– Да, примерно. А ты ее видел? – Егерь высунулся из шкафа и уставился на помощника.

– Наверное, я ее выпил.

Голос несчастного был еле слышен. Зато голос Михалыча было слышно на сотню метров вокруг.

– Что? Как выпил?! Зачем?

– Я нечаянно. Не спалось, а Квакахрям и говорит: «Иди, водички попей», ну я и попил.

– Как? Оборотень у нас под носом ходит…

Неожиданно раздался скрип. Все замерли и посмотрели на входную дверь. Закрыта. Егерь поднял голову и выдохнул.

– Давно дверку на чердак надо было смазать.

– А где берут эту воду? – с надеждой спросил Нагорный. – Может, я слетаю?

– В церкви, в городе. Если она там сейчас есть.

Егерь сел и задумался. Квакахрям прохаживался возле открытого шкафа. Взгляд его привлек какой-то баллончик.

– А это что? – поднял он, понюхал и отшатнулся. – Фу, какая гадость!

– Осторожнее, это дихлофос. Насекомых морить.

Квакахрям повеселел.

– Слушайте, это то, что нам надо! Мы подлетаем к волку, – Квакахряму не хотелось называть его «оборотень», – пшикаем на него, и он исчезает!

– По-моему, гениально! – поддержал Нагорный.

– А по-моему, глупость! Как оборотень может исчезнуть от дихлофоса?! Это же не таракан!

– Поверь мне, я его нюхнул и чуть не умер! Давайте попробуем! Если мы найдем еще два таких баллончика… – и он умоляюще посмотрел на егеря.

Михалыч не выдержал и «нырнул» в шкаф. На пол падали разные коробочки и тюбики, тряпочки и куски мыла. Наконец он приподнялся, довольный.

– Дихлофоса больше не нашёл, но есть средство от комаров и клопов. Вперед! Кто со мной, тот герой! – усмехнулся он и стал одевать тулуп.

На подходе к месту егерь шепнул:

– Мы опоздали, я вижу яркие следы крови. Квакахрям подлетел к пятнам и принюхался.

– Он только что был здесь!

– Разбирайте баллоны и гоните его на меня!

Квакахрямы полетели по кровавому следу. «Еще один зайчик! Ну только попадись ты мне!» – подумал Квакахрям.

У входа в берлогу стоял волк. Мотая головой и упираясь передними лапами в тушку, он пытался откусить кусок. Почуяв квакахярмов, он поднял голову и оскалился. Квакахрям поразился, какие у него белые и длинные клыки. Глаза волка вдруг загорелись красным. Он зарычал, и из пасти упал ошметок мяса. Квакахрям плюнул ему на морду чернилами. Зверь разозлился и подскочил. Зубы щелкнули в нескольких сантиметрах от Квакахряма. Отлетев, он сел на ветку, сорвал шишку и запустил ею в волка. Тот заметался под деревом, страшно рыча.

«Пора!» – решил Квакахрям и полетел в сторону егеря. Нагорный их едва догонял.

Михалыча Квакахрям разглядел не сразу. В своем сером тулупе он почти сливался с деревом, на котором сидел. Дождавшись, когда взбешенный волк оказался между ними тремя, он крикнул: «Пли!» – и нажал на головку баллончика. Едкий туман попал волку в пасть и в глаза. Волк взвыл. Что это был за вой! Все трое, не сговариваясь, снова дали залп из баллончиков. Но волк не исчезал. Квакахрямы испуганно посмотрели на егеря. У того был обескураженный вид.

Когда Квакахрям подумал, что пора снова отвлечь собой волка, тот начал чихать. Сначала квакахрямы ничего не заметили. Но на девятом чихе Нагорный с ужасом проговорил:

– Он раздувается!

Все замерли, уставившись на волка. Тот явно стал шире и длиннее. Еще Квакахрям заметил, что при каждом чихе голова волка дергалась и опускалась все ниже и ниже. Чихнув тринадцатый раз, волк разлетелся на мелкие кусочки с громким хлопком.

– Он лопнул! – радостно завопил Нагорый.

– Я же говорил, что он исчезнет, – заулыбался Квакахрям, спускаясь на снег, чтобы посмотреть на кусочки поближе. Маленькие черные «камешки» съеживались, проваливаясь в растопленный снег.

– Может, это нам только приснилось? – с надеждой спросил Нагорный.

– Тогда бы не всем сразу! Это только гриппом все вместе болеют, а сны все смотрят по-отдельности, – рассудил егерь, спрыгивая на снег и нагибаясь.

На чистом снегу уже невозможно было разглядеть никакие кусочки.

– А теперь спать! – скомандовал егерь.

– Сначала лапы отмыть надо, – пробурчал Квакахрям, передавая Михалычу баллончик. Понюхав лапу, он неожиданно чихнул и с испугом посмотрел на егеря.

– Вам не кажется, что я увеличился?

– Спать! Утром разберемся! – и, не глядя больше на Квакахряма, он надел лыжи и помчался к сторожке.

– А здорово мы придумали! – говорил, разламывая пирожок, Нагорный. – Побрызгали, и он лопнул.

Завтрак у них был поздний. Избавление от оборотня Михалыч решил отметить пирожками. В один из них он положил сюрприз. И оба квакахряма с радостью уминали еще горячие пирожки с капустой и с яйцом и грибами.

Первым ойкнул Квакахрям и вытащил изо рта какой-то белый камешек.

– Соль что ли? – удивился он странному сюрпризу.

Егерь рассмеялся.

– Бери выше! Это горный хрусталь. Будет тебе память о нашем маленьком приключении.

Когда и Нагорный вытащил свой кристалл, Михалыч сказал.

– Моя бабка говорила, что это замерзшее дыхание дракона. Хрусталь оберегает своего хозяина от бед и опасностей. А еще лечит раны. Если пустить лучик солнца через него на ранку, то она быстрее заживает. Спасибо вам, братцы!

– За что? – удивился Квакахрям. – Мы же вместе все делали.

– За находчивость! – Михалыч улыбнулся, вытаскивая камешек. – А вот и мой сюрприз!

Митя лежал так неподвижно, как будто заснул. Но только я собралась подоткнуть одеяло и попросить старшего перейти к себе, как он вздрогнул.

– А можно что-нибудь повеселее?

– Ну, хорошо, – согласилась я. – Слушайте и спать! Завтра ранний подъем.

Как Квакахрям стихи сочинял

В конце зимы Квакахрям вернулся домой. В горах хорошо, а весну лучше встречать в родном лесу. И если в горах еще можно было кататься на лыжах, то на любимой поляне у сосны, где жил Квакахрям, уже вылезли первые подснежники и мать-и-мачеха.

Квакахрям кружился по лесу, вдыхал запах мокрой земли, и сами собой в его голове рождались строчки:

 
Пчелы, бабочки,
Готовьте вазочки!
Я туда накидаю цветов.
 
 
Солнце ласково
Гладит листики,
Целовать я их мягкость готов.
 
 
Жабы, котики,
Открывайте ротики,
Пойте песенки всех сортов!
 

Стихи клубились у Квакахряма в голове. Наконец он не выдержал, откопал в своем тайнике тетрадку и стал спешно записывать туда стихи, пока он еще их помнил. Получилось тридцать три стихотворения. От короткого: «О, ландыш мой, звени, как птица, ты песню утренней росы» до поэмы про головастика, который потерял маму, а потом вырос и встретил свою любовь.

Успокоился Квакахрям только под вечер, когда фонтан стихов перестал бить и заполнил почти все страницы тетрадочки. Тут только зверек почувствовал, что проголодался и решил отправиться на речку перекусить, поплавать и, конечно же, почитать свои стихи лягушкам.

Музыкальные квакушки слушали Квакахряма затаив дыхание. А поэму про головастика просили прочитать на бис, повторно вытирая слезы и радуясь в конце. Потом они умоляли оставить им тетрадочку до завтра, чтобы они могли сочинить к стихам музыку и петь их как песни. Квакахрям согласился и попросил на ночь спрятать тетрадочку в старый пень на берегу, чтобы она не намокла. И хотя карандаш от дождя не смоется, но портить ценную вещь ему не хотелось.

На следующий день Квакахряма ждал неприятный сюрприз. Лягушки клялись, что положили тетрадь в нижнюю расщелину пня, а утром ее там уже не было. Квакахрям очень разозлился, но потом взял себя в лапы и решил, что лягушки не специально потеряли его тетрадь. И тогда он собрал всех знакомых квакахярмов и объявил вселесной розыск. А нашедшему – подарок: горный хрусталь, обладающий ранозаживляющим действием во временное пользование на неделю.

Квакахрямы сновали по лесу, опрашивая всех встречавшихся им на пути зверушек. Никто тетрадочку не видел. А многие даже не могли представить, что это и для чего оно нужно.

Под вечер новость про пропажу тетради и приз нашедшему дошла до кота Баюна. Он отсыпался на толстой ветке дуба. Прошлой ночью его сильно побила Злая Волшебница за то, что он отказался грабить совиное гнездо. Услышала она, что от совиных яиц мудреют и дольше живут, вот и загорелась их раздобыть. Но с совами ссориться не хотела, решила кота отправить. А он тоже не хотел и отказался. Тогда она его побила и даже металлическим совком в него бросила. Он рассек коту пальцы на передней лапе. Баюн сбежал в очередной раз, дав себе слово больше к Злой Волшебнице не возвращаться.

Рана ныла, и новость про горный хрусталь была коту очень кстати. Тем более, что он знал, где лежит тетрадь. Но из осторожности, чтобы Злой Волшебнице не донесли, что он ее выдал, Баюн решил подкинуть Квакахряму записку, когда тот будет спать.

Нацарапав на бересте когтем «Тетрадь у Злой Волшебницы. Хрусталь положи в дупло в дубе», он подкинул записку Квакахряму.

Утром Квакахрям очень обрадовался. Правда, потом загрустил. Надо было придумать план, как вытащить тетрадь из-под носа злой старухи. Квакахрям полетел к своему другу Квакахряму-Болотному, сказал, что поиски тетради надо прекратить, а днем они летят к избушке Злой Волшебницы.

Квакахрям-Болотный был рад помочь другу. Когда они подлетели к избушке, Квакахрям увидел, что его тетрадочка лежит на дровах у печи, а Злая Волшебница вот-вот положит ее на розжиг. Тогда Квакахрям-Болотный кинул в окно камень и залаял. Взбешенная Волшебница вывесилась в окно, стараясь разглядеть хулигана. Кто-то громко засмеялся в кустах. Она не выдержала и вылетела из избушки.

Квакахряму только этого и надо было. Он «нырнул» в окно, подхватил свою тетрадочку, а потом не удержался и написал угольком на белой стене печки:

«От ворованных стихов можно отбросить копытов».

Когда Злая Вошебница, изрядно намучившись и никого не поймав, вернулась в избушку, она была немного напугана. Странная надпись плохо учившейся в молодости старухе показалась страшным заклинанием. Она долго варила очищающее зелье, чтобы смыть надпись с печи. Обычно все травы ей подавал кот Баюн, а сейчас его не было, и она долго искала то, что нужно. В суете и возне, про тетрадь, которую она украла случайно, чтобы позлить Квакахряма, она и забыла.

А кот Баюн, получив горный хрусталь, за один вечер вылечил себе лапу. Однако, охотиться на мышей с едва зажившей лапой он еще не мог. Поголодав три дня, он снова вернулся к Злой Волшебнице. Чувствуя свою вину и радуясь, что он вернулся, она сразу же налила ему сметанки и разрешила целый час лежать на теплой печи.

Квакахрям же третий день репетировал с лягушками оперетту «Каждому головастику по вкусному комарастику».

— Каждому Митястику по толстому печенястику! – продекламировал Митя.

– А может, по попастику? – уточнил Миша. – Слушай, а расскажи про желтую обезьяну! Зря я ее, что ли, рисовал?

Пришлось мне продолжать сказку. Обезьяна у Миши, действительно, получилась как настоящая.

Квакахрям и жёлтая обезьяна

Как-то утром, когда солнышко пробовало пощекотать спящего в дупле Квакахряма, раздался громкий треск. Он-то и разбудил смелого зверька. Испугавшись, что на его сосну свалилось другое дерево, он выглянул наружу.

Радостно щебетали птички, деловито бегали муравьи, сонно сидел на паутине толстый паук – все было спокойно. Квакахрям вздохнул, потянулся и полетел купаться. Потому что наступило уже настоящее лето, которое он обожал больше всего на свете. Даже больше клюквы в сахаре.

Лягушки встретили Квакахряма звонким «ква-ква!». Он пересчитал своих подружек. Особенно солисток. Одной не хватало. Он уже начал размышлять, кем ее заменить, но тут ему на лапу прыгнула маленькая лягушечка.

– Я проспала, – квакнула она и, задрав голову, запела свою арию.

– Постой, постой! – перебил ее Квакахрям. – Мы еще не репетируем. Просто я проверял, все ли на месте. Можешь идти.

Долго уговаривать ее не пришлось. Только брызги полетели. Встряхнулся Квакахрям и только нырнуть собрался, как за его спиной что-то просвистело. «Что за странный шум?» – подумал он и обернулся.

На дереве, слегка покачиваясь на ветке, сидело странное создание – желтый, волосатый человечек с длинным хвостом и оттопыренными ушами. Квакахрям чуть не рассмеялся.

– Ты кто такой?

– Я Макак, а ты что за чудовище?

Квакахрям замер. Еще никто никогда не называл его чудовищем.

– Послушай, гномик, ты из какой сказки сбежал?

– Я не сбежал, а выпал. Вместе с дверцей самолета. Меня перевозили в зоопарк. Я так боялся. Там всё гудит, трясется. А потом я провалился в холод и ветер. Это было еще страшнее. Очнулся я уже на земле.

– Как твои лапы, ты ничего не сломал?

– Пустяки, только поцарапался. Я везучий.

– И колючий, – сказал Квакахрям, вынимая из шерсти обезьяны веточки. – Так, значит, ты упал на деревья и это тебя спасло. Так это от тебя столько треску было! А куда ты думаешь идти?

– Вообще-то я еще ничего не думаю. Идти мне, кроме зоопарка, некуда. А туда не очень хочется… – Макак опустил набок голову, как будто собрался заснуть.

– Так ты можешь жить с нами в лесу. Ты когда-нибудь ночевал в дупле?

– На ветках ночевал, а дупле нет.

– Только зимой у нас в дуплах очень холодно. Тогда тебе лучше поселиться в норе и зимовать под снегом.

– Под чем?

– Ну белый такой… вода, но замерзшая, холодная очень.

– Ночевать под холодной, замерзшей водой? Странный ты. Слушай, а ты кто такой? На обезьяну не похож. Ты летучая мышь?

– Сам ты мышь! А я Квакахрям! Наш род очень древний, мы произошли от первобытных динозавров.

– А наш род самый главный! Говорят, что от нас произошли люди.

– Люди, от таких желтых, маленьких хвостатиков?! Не смешите мои уши!

Макак повернулся к Квакахряму спиной и начал чесать за ушами.

– Ладно, не обижайся. Постараюсь тебе помочь.

Не оборачиваясь, обезьяна протянула хвост и пожала Квакахряму лапу.

– Сиди здесь и никуда не уходи, а я скоро вернусь.

Квакахрям полетел к дедушке Пете в деревню. Давно он у него не был. Уже соскучился. Постучавшись, он заглянул в окошко. Дом дедушки Пети стоял на окраине. Обычно летом у него гостил друг Квакахярма – мальчик Коля. Сейчас в домике никого не было.

Квакахрям полетел на огород. Конечно, дедушка Петя стоял, нагнувшись над картошкой.

– Бог в помощь! – Квакахрям много раз слышал, что так говорил дедушка и тоже хотел быть вежливым.

– А это ты, Квакахрям-Путешественник! – Дедушка всегда звал его полным именем, уважая прошлые странствия маленького зверька. – А я все с колоратами борюсь. Сколько этих полосатиков не собираю, назавтра они тут как тут.

– Дедушка, давайте я вам вмиг всех жуков соберу, а вы мне подскажете, как бедную обезьяну, которая к нам в лес с самолета упала, в зоопарк доставить?

– Обезьяну в зоопарк?! Ну ты мне и задачу задал! Вот если бы козу к ветеринару, это завсегда пожалуйста. А зоопарк… – Старик задумался, баночка из его руки выскользнула, и вода, в которой плавали колорадские жуки, растеклась по земле.

– Ой, что это я наделал?

Но только дедушка собрался наклониться, как Квакахрям спикировал на жуков и в две секунды закидал их обратно в баночку.

– Э, как ловко у тебя получается. Ладно, договорились. Приходи завтра, а я своему сыну в город позвоню, он что-нибудь придумает.

Вернувшись, Квакахрям обыскал всю поляну – обезьяны не было. Когда он уже стал думать, что Макак ему приснился и он зря потревожил дедушку, как ему в голову прилетела шишка.

– Эй, это кто там?

– Своих не узнаешь? – Макак по веткам, как по лесенке, спустился на землю и снова обвил Квакахряма хвостом. – А что у тебя есть поесть?

Квакахрям хотел было рассердиться за шишку, но пожалел голодного зверька и, скинув хвост с шеи, поманил его за собой. Неподалеку рос орешник. И хоть орехи были еще зеленые, есть их уже было можно.

– Фу, какие невкусные, – выплюнул орех Макак.

Малина ему понравилась больше, но собирать сам он не хотел. Пришлось Квакахряму отправляться в свою кладовочку. Он снова приказал обезьяне никуда не уходить, пока он не придет.

***

А в это время в домике Злой Волшебницы было жарко. Она варила себе на неделю похлебку. Готовить она ленилась, поэтому варила редко и помногу. Набегавшись у печки, она покраснела и присела отдохнуть. Видя, что хозяйка готовит мясную похлебку, Кот Баюн стал тереться ей об ноги. Потом он тихонечко заурчал. Старуха отпихнула кота и зевнула. Тут Баюн вспомнил, чем можно ее развеселить.

– О великая и премудрая хозяйка, я тут такого смешного зверя видел! Желтая шерсть, хвост длиннющий, а мордочка человеческая. И такие рожи корчит! Может, это Добрая Волшебница заколдовала кого-то?

– Дурень, ты же знаешь, что она только расколдовывать любит. Это обычная обезьяна.

Неожиданно Злая Волшебница подскочила.

– Если это обезьяна, не знаю, как она попала в наш лес, то это то, что нужно! – И она радостно потерла руки. – А ну, бестолковый, брысь в лес, найди мне это животное и приведи сюда!

– А если она будет вырываться? Она-то побольше меня! – Коту совсем не хотелось тащить смешную обезьяну своей злой хозяйке.

– Придумай что-нибудь! А если не притащишь, то я с тебя шкуру спущу! Ты еще здесь?

Кот привычным движением вывернулся из-под руки Злой Волшебницы, которая хотела схватить его за шкирку. Через секунду он уже мчался по лесу, вынюхивая незнакомый запах желтой обезьяны. «И зачем она моей старухе? Может, хочет на мое место взять? Ага, ищи дурака! На нее никто работать не будет. Это я за пять лет уже к ее мерзкому характеру привык, а новичок быстро сбежит».

Баюн принюхался. Неприятный, едкий запах. Не то что от котов. От них пахнет свежестью. А тут… Кот осмотрелся. На ветке, ухватившись одной лапой и хвостом, висела обезьяна. Свободной лапой она срывала с веток листики, засовывала в рот и выплевывала. Вид у нее был несчастный. Как у обиженного человечка. Баюн даже на секунду засомневался, стоит ли ее заманивать к Злой Волшебнице. А то вдруг старуха хочет ее съесть.

Понаблюдав еще несколько минут, Баюн понял, что тянуть нельзя. Если появится Квакахрям, то обезьяну не заманить. А тогда Злая Волшебница с него шкуру спустит.

– Привет! – кот Баюн ловко прыгнул и уселся под деревом, на котором висела обезьяна.

Она мрачно посмотрела вниз и выплюнула очередной лист, чуть не попав в кота. От следующего ему пришлось отскочить. «Ну ты у меня попляшешь!» – разозлился Баюн и быстро сказал:

– Отлично плюешься, у верблюда уроки брала?

– Что? – Чувством юмора обезьяна не отличалась.

– Тебя Квакахрям ждет, а ты здесь зависла. Пошли скорее! А то самое вкусное съедят!

При этих словах обезьяна оживилась и запрыгнула на ветку.

– А что у вас там есть?

«Похлебка из глупой обезьяны», – хотел сказать кот, но сдержался.

– А что ты любишь?

– Фрукты разные, а больше всего манго! У вас есть манго?

– У Квакахряма в доме целых два ящика манго. Уж оно так уродилось в этом году! На следующий год опять весь огород мангом засеем.

Баюн уже бежал по тропинке, поглядывая, чтобы скачущая по веткам обезьяна не отставала.

– Слушай? А разве манго на огороде растет? У нас – на деревьях, – обезьяна начала замедляться.

Кот огляделся и прошипел:

– На деревьях у нас не вызревает, холодно, у нас оно под снегом дозревает. Озимые, слышала?

– Нет!

– Дремучая ты, откуда сбежала-то? Давай, быстрее, Квакахрям велел поторапливаться.

– Я не сбежала, а выпала. А вообще я в Африке жила. С мамой и папой, и еще двадцатью братьями и сестрами.

– С сестрами – это хорошо! – пробурчал кот, вталкивая зазевавшуюся обезьяну в открытую дверь избушки.

– Принимайте гостью! А я за манго побежал. Она очень его любит.

Злая Волшебница скорчила радостную рожицу.

– Проходи, дорогая! Устала, наверное, с дороги?

– А где Квакахрям? – обезьяна стала пятиться к двери.

– А я сейчас за ним схожу, – Баюн решил улизнуть, но не тут то было.

– Стоять! – гаркнула Злая Волшебница. – В подпол оба!

– А я-то за что? – заныл кот.

– Песенки гостье споешь, чтобы не скучала! – И Злая Волшебница многозначительно зыркнула на кота.

Баюн понял, что от него требуется и смирился. Когда оба они провалились в погреб, он затянул самую грустную колыбельную. Обезьяна расплакалась, а потом зевнула и повалилась на кота.

***

«Хорошо, что я запасов уже много сделал, – думал Квакахрям, – доставая из кладовочки связку сухих грибов и баночку малинового варенья, – Прокормлю обезьяну, пока за ней из зоопарка не приедут».

Когда Квакахрям с угощением опустился на полянку, обезьяна опять пропала.

– Ну что за шуточки?! – разозлился он. – Выходи немедленно! А то я варенье сам съем.

И Квакахрям демонстративно опустился на землю, открыл баночку и стал нюхать и охать.

– Ты чего здесь разохался? – заинтересовалась сорока. Она подлетела и села на ветку. – Дай попробовать?

– Это не тебе! Это обезьяне. Ты, случайно, ее не видела?

– А вот если дашь попробовать, то скажу!

Квакахрям протянул ей банку. Сорока нырнула туда клювом и быстро потаскала все лежащие сверху малинки.

– Ну?

Сорока блаженно причмокивала.

– Сам делал?

– Сам, а кто же? Ты про обезьяну обещала сказать!

– Ах, про обезьяну… Не видела никакой обезьяны. Ни белой, ни черной, ни желтой.

– Слушай, ты, или чернил давно не пробовала?

Квакахрям придвинулся к сороке. Та в испуге отскочила. Пару раз ей доставалось от Квакахряма. Чернила потом целый день глаза разъедали.

– Так бы сразу и сказал. Увел ее Баюн к Злой Волшебнице.

Квакахрям растерялся.

– А зачем?

– Откуда я знаю?! Она мне не докладывала. Полети сам и спроси. А мне пора, прощай, обезьянья нянька!

Полдня до вечера Квакахрям летал вокруг избушки Злой Волшебницы. Через окна ему ничего увидеть не удалось. Обезьяна пропала. Квакахрям уже засомневался, не наврала ли ему сорока, как увидел, что Злая Волшебница открыла подпол и оттуда выскочил кот Баюн.

Квакахрям уселся на дерево неподалеку от домика и стал ждать. В темноте он хорошо видел, как Злая Волшебница, погасив свечу, бродила по комнате, разыскивая что-то на полках. Потом Баюн затянул свою колыбельную, и все заснули.

Неожиданно Квакахрям услышал, как захлопал крыльями филин, вылетая на ночную охоту.

– Филин, ты один у нас самый умный в лесу, скажи, пожалуйста, правда ли человек произошел от обезьяны?

Филин перестал махать крыльями и чуть не упал, но в последний момент вывернулся и сел рядом на ветку.

– Что? От этой желтой страшилищи? Да ее даже в погреб пускать страшно, все мыши разбегутся. Конечно, люди произошли от птиц. Просто они вели себя плохо, мусорили, ругались, охотились, вот крылья у них и отпали. И пришлось им по земле ходить.

– Я так и думал. Просто уточнить решил. Спасибо тебе!

Филин недовольно проухал и бесшумно взмыл вверх. А Квакахрям понял, что искать обезьяну надо в погребе. Только как туда добраться? Через окно было видно, что на крышке погреба как раз улегся кот.

«Может, выманить его из дома? Но это вряд ли получится. А надо, чтобы наверняка!» – И тут Квакахряма осенило. Главное, чтобы друзья согласились.

Квакахрямы, которые живут в норах, отличные землерои. Прокопать подземный ход для них – дело нескольких минут. Ну, если он не километровый, конечно. Похихикав себе под нос, Квакахрям полетел на поляну будить друзей.

Если бы Злая Волшебница вышла этой ночью на крыльцо, она бы очень удивилась, увидев на месте своей клумбы с лекарственными травами горы земли и дыру. Квакахрямы работали очень быстро и слаженно. Один вкапывался в проход и отпихивал землю за себя, другой перетаскивал ее наружу. Третий убирал от ямы. Квакахрям наблюдал за ними и за котом. Все было спокойно.

Через минуту землекоп вылез и доложил, что добрался до погреба, в котором спит обезьяна. Тогда в туннель полез Квакахрям. Увидев, как обезьяна свернулась и прижала лапки к груди, он понял, что они пришли вовремя, пока она еще не очень замерзла.

– Вставай! Это я, Квакахрям! – он легонько потряс ее. Но она лишь сильнее прижала к лапам хвост, словно надеясь, что он ее согреет.

– Эй, соня, есть хочешь?

Обезьяна зашевелилась и открыла один глаз.

– Это ты заманил меня к страшной старухе?

– Тише! Нам надо уходить, пока она спит. Полезай в дырку!