Электронная библиотека » Ольга Егорова » » онлайн чтение - страница 5


  • Текст добавлен: 28 августа 2017, 21:28


Автор книги: Ольга Егорова


Жанр: Современные любовные романы, Любовные романы


Возрастные ограничения: +16

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 5 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Шрифт:
- 100% +

Снова зазвонил телефон. Кристина мысленно выругалась, чувствуя, что сейчас последует продолжение истории с посетительницей.

И она не ошиблась.

– Кристина Анатольевна, эта девушка говорит, что ей необходимо вас увидеть. Что ее фамилия Антонова, Варвара Антонова, и вы ее знаете… Вернее…

– Я тебе уже все сказала, Алина! – почти прокричала в трубку Кристина. Вообще-то подобный стиль общения с подчиненными был ей чужд. Срывалась она крайне редко, объективной была всегда, а свое плохое настроение воспринимала исключительно личной, никого не касающейся, проблемой.

Она швырнула трубку на аппарат и снова раскрыла зеркальце.

«Варвара Антонова», – навязчивый рефрен не отпускал. Настойчиво теребил память, пытаясь достать, дотянуться до самых потайных ее уголков.

«Варвара. Имя-то какое редкое. Антонова. Антонова Варя. Варя. Варька…»


Зеркальце упало на пол. Кристина уже бежала в приемную, забыв обо всем, что еще минуту назад казалось важным.

* * *

Мелкий и колючий апрельский дождь стучал в лобовое стекло. Утреннее солнце, которое светило совсем по-летнему, теперь казалось лишь капризом воспаленного воображения. Сном, который растаял. Серая муть, опустившаяся на город, растушевала все весенние краски.

Хотя этот серый мир и капли мертвого хрусталя, разбивающегося на тысячи мелких осколков о лобовое стекло машины, все же казался Герману более настоящим. Сумрачность неба, хмурые взгляды прохожих, зябко сжимающих плечи под крышами-зонтами, тяжелый и неритмичный стук капель о стекло – как часто он ловил себя на мысли о том, что по-другому и быть не может. Солнце и радость человеку только снится, а, просыпаясь, он видит мир, окрашенный серым, и это – его естественный цвет.

«Серебро Господа моего, – доносилось из динамиков, – серебро Господа…»

Да, пожалуй, так оно и есть, подумал Герман. Серебро Господа, и цвет его – серый. Человек – странное существо. Родившись на свет, рано или поздно он приходит к мысли о том, что непременно должен быть счастливым. Именно в этот момент и начинаются все беды. Эта глупая мысль, что счастье в любом случае должно состояться, залететь яркокрылой птицей в окно и поселиться себе спокойно в клетке – как смертельный яд, капля за каплей попадает в вены и разрушает человека изнутри. А уж если и правда случается в жизни такое, когда птица эта капризная случайно приземлится у тебя на подоконнике, тут уж совсем мозги вышибает. Начинаешь воображать себя хозяином, наивно полагая, что тяжелый замок, подвешенный на дверце клетки, способен удержать птицу навсегда.

Такое и с ним однажды случилось.

Протянув руку, он переключил приемник на другой канал. Гребенщиков с некоторых пор был для него под запретом. Даже здесь, в салоне машины.

Светофор мигнул желтым глазом, давая понять, что пора бы уже отвлечься от нескончаемых раздумий и тронуться в путь. Кто-то нетерпеливо посигналил сзади. Герман отжал сцепление и надавил на педаль газа. Капли застучали еще отчаяннее, еще быстрее. Ветер летел по встречной, бросал их на лобовое стекло и спешил дальше, не оглядываясь, словно боялся опоздать куда-то.

Часы на панели приборов показывали семь минут шестого. При благоприятном раскладе событий – в смысле полного отсутствия пробок – он прибудет к офису минут через семь-восемь. Как это ни удивительно, в тот вечер пробок на дорогах не было вообще. В первый раз за последние полгода на его памяти такое случалось. Дорога из Ленинского района в центр всегда была перегруженной. Еще совсем недавно она вообще была единственной. Несколько месяцев назад открыли вторую, объездную дорогу, но положение дел это не спасло. После работы в пробках регулярно приходилось торчать минут по сорок, а то и больше часа. Он уже привык и относился к этому спокойно. Ведь дома, кроме кота Степана, его никогда никто не ждал. Но Степан всегда относился к длительному отсутствию хозяина философски и недовольства не обнаруживал. А Герман, пользуясь либеральностью кота, никогда не стремился любой ценой вырваться из пробки. Спокойно сидел в машине и слушал музыку.

Проезжая очередной перекресток, он уже протянул руку, чтобы включить поворотник, и вдруг со внезапной отчетливостью осознал, что ему не нужно поворачивать. Не нужно ехать, как обычно, домой. Привычный сценарий – поздний ужин на холостяцкой кухне в компании кота Степана, который повторялся в течение почти десяти лет за редким исключением тех дней, когда Герман был в командировке, на этот раз изменился самым кардинальным образом. Сегодня ему предстоит провести вечер в обществе женщины. Красивой женщины с грустными глазами. Впервые за десять лет монашеского одиночества и вечной скорби.

Даже не верилось в это. И непонятно вообще было, как могло с ним произойти такое. Эта нескончаемая грусть в ее глазах притягивала к себе, как магнит. Только он ведь знал, заранее знал, что ничего хорошего из этого не получится. Когда людей притягивает друг к другу только грусть, вряд ли они вдвоем смогут спастись от нее. Скорее, только приумножат, удвоят эту грусть, а не разделят ее пополам.

Хотя, всякое ведь в жизни бывает.

Что-то изменилось в нем после этой московской поездки. Даже не после самой поездки, а после встречи в поезде. Встречи с тем мальчишкой, имени которого он таки не узнал. Хотя он и сам боялся себе в этом признаться. Слишком нелепыми, слишком детскими были эти мысли. Отчаянно детскими.

Когда умерла бабушка, к которой Герман был привязан, так, как ни к кому на свете, мать пыталась его успокоить. Много и долго говорила о том, что душа человека бессмертна, что на самом деле бабушка и не умерла вовсе, а просто ушла из этого мира. И там, в этом другом мире, ей живется хорошо, спокойно и счастливо, а от жизни в этом мире она просто устала. Рано или поздно, сказала тогда мать, любой человек устает жить в этом мире, и тогда он «переселяется».

Но сына такое объяснение не устраивало. Семилетний ребенок почему-то очень быстро сумел найти слабое звено в цепочке рассуждений, на первый взгляд вполне логичных. Он сказал, что такого просто не может быть. Потому что как бы бабушка не устала, она все равно никогда не оставила бы Германа одного на этой земле и не сбежала бы от него ни в какой другой мир. Никогда и ни за что в жизни, он точно это знает. А значит, бабушка на самом деле умерла.

И тогда мать, не выдержав этого напора, сдалась. Она призналась в том, что бабушка на самом деле умерла, и добавила: «Но в этот же день, где-то, в каком-то уголке земли, она родилась снова. Человек не умирает навсегда. Жизнь не обрывается, она не имеет начала и не имеет конца. Поверь мне, сынок. И ты, и я, и все люди на этой земле, и даже животные – все мы уже жили, много раз жили и умирали, чтобы снова родиться. Таков закон…»

Сын в ответ промолчал. Он изо всех сил пытался представить себе, как происходит этот процесс. Каким образом его старенькая бабушка, которую он помнил уже полностью седой с лицом, покрытым глубокими морщинами, внезапно превращается в младенца.

Ничего у него тогда не получилось. Но мать, а вскоре и все окружающие заметили, как пристально мальчишка вглядывается в лица карапузов, сидящих в колясках.

Впрочем, уже через год он повзрослел настолько, что смог даже сам над собой посмеяться. Улыбка получилась грустной, потерянной какой-то, но с тех пор румяные карапузы в колясках интересовать его перестали. Он как-то смирился с мыслью о том, что если человек уходит, то уходит он навсегда. И даже, схлопотав от отца несколько крепких затрещин за двойки по поведению, решил – и правда, от жизни в этом мире очень даже можно устать. И захотеть «переселиться»…

Правда, мыслей своих вслух не высказывал. История про переселение душ вскоре совсем забылась, и уж никак не мог он ожидать от себя такого, что спустя двадцать с лишним лет она вдруг вспомнится снова, и снова ему так отчаянно захочется поверить в это переселение. Допустить возможность того, что Пашка не умер, а просто «переселился». Что он родился в тот же день заново и живет себе дальше на свете, как ни в чем ни бывало. И папа, и мама теперь есть у него. Нет больше детского дома, нет ужасных воспитателей. Никто и никогда не оставит его без присмотра, не позволит залезть на подоконник, не даст упасть.

Скорбная усмешка скривила губы. Конечно же, он знал, что люди умирают не на время, а навсегда. Никто не отменял этого закона, и вряд ли когда-нибудь отменит. Странно только то, что после той встречи в поезде ночной кошмар перестал преследовать его. По крайней мере, этой ночью Герману ничего не снилось. И на уровне подсознания он чувствовал – больше уже не приснится.

Как будто этот мальчишка каким-то образом спугнул плохой сон. Разбудил Германа навсегда. «Спасибо тебе», – прошептал он одними губами, вспоминая глаза и взъерошенный ежик волос своего случайного попутчика. Этот парень оказался настоящим волшебником…

Снова послышался настойчивый автомобильный гудок. Очередной сигнал светофора Герман, полностью захваченный своими мыслями, опять не заметил.

Миновав перекресток, он вдруг подумал о том, что в происходящих с ним событиях наблюдается определенная закономерность. Сначала была встреча с Кристиной. Она восхитила его своим профессионализмом. Но – не более того. И только потом, после встречи с мальчишкой в поезде, он вдруг, сам от себя того не ожидая, захотел позвонить ей. Он вдруг почувствовал, что безумно устал от одиночества. Что ему хочется разделить это одиночество с кем-то. Пусть не навсегда, не на всю жизнь. Даже не на целый день, а на один только вечер. Побыть с кем-то – вдвоем.

Только вот, в который раз подумал Герман, едва ли что-нибудь путное из этой затеи получится. Одиночество, помноженное на одиночество…

Впрочем, главным было не это. Одиночество – не предмет математических исчислений, умножению и делению не поддается. Никто еще таких формул не придумал, в которых можно было бы вместо цифр чувствами оперировать. Надежда обрести счастье была несбыточной, он прекрасно понимал. Понимал и то, что не имеет права на это счастье. Да и вообще, если разобраться, ни к чему оно. Слишком дороги эти подарки от судьбы, слишком тяжела расплата. Спасибо, не надо. Знаем, уже, проходили.

Он резко надавил на педаль газа, отчего-то разозлившись на себя. Рефлексия всегда была ему свойственна, однако в большинстве случаев он боролся с ней весьма успешно. Ведь по сути дела, Кристина была интересна ему исключительно как специалист. Как прекрасный специалист, знающий свое дело. Именно это и было сейчас ему нужно. Ведь уже столько долгих месяцев Герман безуспешно пытался решить проблему организации психологической помощи в интернате. Перекопал кучу журналов, облазил весь интернет, консультировался со специалистами. Но все многочисленные предложения, которые он получал, имели один очень существенный минус: они не учитывали специфику детей-сирот. Герман не имел специального образования, однако прекрасно чувствовал эту разницу.

Отправляясь на консультацию в реабилитационный центр, он заранее был почти уверен в том, что его постигнет очередная неудача. Однако на деле все оказалось по-другому. Беседа длилась почти три часа, и с каждой минутой Герман все больше убеждался: он пришел сюда не зря.

Оставалось, собственно, уточнить кое-какие мелкие детали, и можно было уже браться за дело. Вот именно для этого – для того, чтобы уточнить эти детали – он и встречался сегодня с этой женщиной с грустными глазами. Только для этого, как бы ему не хотелось убедить себя, что здесь есть нечто большее.

Слишком тяжелым был груз прошлого. Не было у него ни права, ни возможности выяснить причину грусти в ее глазах, попытаться развеять ее, эту грусть. Да и желания, по большому счету, не было тоже.

Часы показывали половину шестого, когда он остановил машину на асфальтированной площадке возле здания реабилитационного центра. К тому, что секретарша попросила его немного подождать в приемной, Герман отнесся спокойно – в конце концов, ведь договаривались они на шесть. А Кристина – деловая женщина, и нет ничего удивительного в том, что в рабочее время она не может принять его сразу.

– У нее посетитель, – объяснила девушка, сидящая за столом в приемной. – Вы присядьте пока, а я сейчас позвоню ей и сообщу… Как ваша фамилия, напомните, пожалуйста?

– Самойлов, – проговорил Герман, опускаясь в мягкое кожаное кресло, и добавил: – Мы договаривались о встрече.

И перевел взгляд на широкий подоконник, разглядывая причудливое сплетение кряжистых стеблей какого-то диковинного цветка, сплошь усыпанного колючками и почти не имеющего листьев.

* * *

– Никаких посетителей! – перебила Кристина свою секретаршу, даже не поинтересовавшись, кто к ней пришел. – Перенеси встречу на завтра, а сегодня я занята… То есть, меня нет! Вообще нет!

– Но… – начала было та. Кристина, поморщившись от предчувствия того, что разговор с Алиной может затянуться, снова ее перебила: – Ладно, скажи, пусть подождет. Минут через двадцать…

Она бросила трубку на рычаг, даже не попытавшись выслушать, что скажет в ответ секретарша. Только теперь Кристина вспомнила о предстоящей встрече с Германом Самойловым. «Наверное, это он. Что ж, ничего страшного с ним не случится. Пусть подождет. Не каждый день ведь…»


– Варька! Я глазам своим не верю!

Варя сидела за ее столом, в крутящемся черном кресле.

– А я – не верю своим, – сказала она с улыбкой. – Может, Кристина, мы и правда друг другу снимся?

– Может, и снимся. Только, если честно, давно я уже таких хороших снов не видела. Мне все больше разные гадости снятся. Проблемы на работе и разные маньяки…

– Почему маньяки? – глаза у Вари на лоб полезли от таких ужасов.

– А, – отмахнулась Кристина. – Ты пойти и спроси у них, почему они мне снятся. Поинтересуйся.

– Представляю, – прищурившись и внимательно разглядывая подругу, сказала Варя, – как я хожу по улицам и пристаю к маньякам. Скажите, маньяки, почему вы снитесь Кристине Курочкиной? Только ведь сначала нужно будет выяснить, маньяк человек или нет. Как ты себе это представляешь?

– Нарядись блондинкой. Надень мини… И вперед.

Взгляд Кристины потускнел на мгновение. Но почти сразу снова засветился искрами радости:

– Нет, все-таки… Надо же, ведь это ты! Столько лет не виделись… Я ведь думала, что и не увидимся больше. Варька, расскажи, как ты?

Варя улыбнулась немного грустно:

– Тебе подробно или в двух словах? Если подробно, то до утра придется рассказывать.

– До утра у нас еще время будет. Скажи сперва в двух словах.

– В двух словах – плохо.

– Плохо – это одно слово, между прочим.

– Тогда очень плохо.

– Что, совсем?

– Совсем-совсем.

– Да уж, – протянула Кристина. – Вот и поговорили. Мне ведь, подружка дорогая, тебе тоже больше сказать нечего. Все то же самое…

– Тогда давай не будем о плохом. Давай о хорошем. Расскажи, куда ты исчезла? Куда подевалась Кристина Курочкина?

– Не знаю такую, – почти серьезно ответила Кристина.

– А ты вспомни, – настаивала Варя. – Напряги память.

– Не получится. У меня амнезия. Обширная, полная. Беспросветная. Знаешь что, Варька, – она покосилась на бутылку «Хенесси», стоящую в баре. – Нам просто нужно выпить за встречу. И тогда все пойдет, как по маслу.

Не дожидаясь согласия, она быстро прошла к бару, достала две хрустальные рюмки и водрузила их на свой рабочий стол вместе с бутылкой.

– И никакой закуски? – поинтересовалась Варя, с подозрением гладя на подругу.

– Никакой, – подтвердила та. – Где это видела, чтобы лекарство закусывали?

– Даже так… И давно ты таким образом лечишься?

– Да не смотри так, Варька. Со мной все в полном порядке. И с тобой тоже все в полном порядке. А выпьем мы просто за встречу. Хлопнем по рюмочке и пожелаем друг другу чего-нибудь несбыточного… И даже поверим в то, что оно сбудется. Сбудется непременно…

Кристина уже разлила светло-коричневую жидкость. Варя поднесла рюмку к носу и скривила лицо:

– Фу! Гадость-то какая! Всю жизнь терпеть не могла коньяк.

– Да? В таком случае что же вы предпочитаете, дама? Виски? Мартини? Пиво?

Варя задумалась всерьез, а потом сдалась:

– Черт с тобой. Давай пить этот противный коньяк. За встречу.

Рюмки, столкнувшись, зазвенели.

– За встречу, – проговорила Кристина, и Варя заметила, что в глазах ее блеснули слезы.

– Эй, Курочкина, ты что, плачешь?

– Заплачешь тут с тобой, – сглотнув, ответила Кристина. – Свалилась, как снег на голову. Курочкиной меня называешь. Сказала же – не знаю такую.

– Ладно, не злись. Просто у меня была такая подруга. Кристина Курочкина. Мы с ней вместе в университете учились. Ты на нее очень сильно похожа.

– Все на кого-то похожи. У каждого человека, между прочим, двойник есть.

– Наверное, – согласилась Варя. – Ладно, не буду больше я тебя Курочкиной называть.

– Ну вот и замечательно. А теперь давай пожелаем друг другу…

– Чего-нибудь несбыточного, – напомнила Варя. Теперь настала ее очередь сглатывать противный комок, подступивший к горлу.

«Странно все-таки устроен человек. Радоваться ведь надо, столько лет не виделись. А мы плачем, как две дуры», – подумала она, набрала побольше воздуха в легкие, и выпалила, словно наперекор судьбе:

– Счастья тебе, Кристина. Любви…

– За счастье – спасибо, – серьезно ответила Кристина. – Счастье – дело наживное, рано или поздно сбудется. Хоть на день, хоть на час. И если даже не сбудется, все равно спасибо. А вот любовь… Этого добра мне, подружка, не надо. В качестве приложения к счастью я предпочла бы… ну, скажем, много денег. Богатство. Такое, чтобы можно было яхту купить. Скромненький домик на острове Тайби с видом на реку Саванио… Или особнячок на Канарских островах. А лучше – и то, и другое, и третье. И жить себе в этом особнячке, припеваючи. Шум прибоя, экзотические растения… и все такое…

Варя неожиданно согласилась:

– Да, ты права. Яхта и особнячок на Канарских островах – это, несомненно, лучше, чем любовь. Подумаешь, любовь какая-то.

И опрокинула рюмку. Выпила весь коньяк до капли, а потом закашлялась так, что из глаз потекли слезы.

Кристина принялась бить ее по спине.

– Ничего, первый раз всегда так бывает.

– А ты была на Канарских островах? – почему-то спросила Варя, когда наконец смогла говорить.

– Нет, не была. В Париже довелось прожить пять лет, а вот с Канарскими островами как-то не сложилось.

– Так значит… Значит, ты тогда, десять лет назад, в Париж сбежала? – внезапно догадалась Варя.

– Что значит – сбежала? Я никуда не сбежала, я просто замуж вышла за француза. И уехала с ним в Париж. Он там жил.

– Странно все это…

– Что странного в том, что француз живет в Париже? – тонко выщипанные брови Кристины поползли вверх. – Ты полагаешь, если бы он жил на крайнем Севере и пас оленей, это было бы не странно?

– Я не об этом. Я о том, что ты как-то странно вышла замуж. И уехала в Париж. И ничего никому не сказала. Где ты его нашла вообще, этого оленевода?

– Он не оленевод, – напомнила, почти обидевшись, Кристина. – Он, между прочим, дизайнером был. То есть, я хочу сказать, он дизайнером и остался, – поспешила добавить Кристина, заметив тревогу во взгляде подруги. – С ним, вообще-то, все в порядке.

– Понятно, – успокоилась Варя. – И все-таки, где ты откопала в нашей провинции французского дизайнера? Неужели они здесь водятся?

– Водятся, – согласилась Кристина. – Только в небольших количествах. Мне попался редкий экземпляр. Во всех отношениях. Места знать надо, удочки умеючи закидывать…

– Вот уж не замечала раньше в тебе наклонностей рыболова, – скептически заметила в ответ Варя.

– А что? Отличный вид спорта, между прочим. Никаких тебе изнуряющих тренировок. Сплошной экспромт.

– И как экспромт? Удался?

– Не очень, – честно призналась Кристина. – Но, знаешь, Варька, во всем есть свой позитив. Вот, прожила пять лет в Париже. Почувствовала себя француженкой…

– Ну и как? Хорошо быть француженкой?

– Может, лучше о себе расскажешь? – отмахнулась Кристина. – У тебя-то как сложилось?

– У меня не так интересно. В Париже не была, на Канарских островах тоже. И муж у меня был не французский дизайнер, а обыкновенный русский инженер.

– Паршин? – наморщив лоб, припомнила Кристина. – Что-то мне подсказывает, что свадьбой у вас тогда все и закончилось.

– Не свадьбой, а регистрацией брака, – поправила Кристина. – И не закончилось, а только началось. А закончилось разводом на прошлой неделе.

– Понятно, – Кристина вздохнула и продолжила совершенно серьезно: – Я так понимаю, у тебя сейчас тяжелый период.

– Тяжелый, – согласилась Варя. – Но я думаю, что справлюсь.

– Куда ж ты денешься. Развод с мужем – это еще не самое страшное в жизни.

– С любимым мужем, – уточнила Варя, которую оптимизм подруги даже немного покоробил. – С которым десять лет прожила. У нас еще есть сын, к тому же.

– Да, от последствий этого дурацкого чувства никто не застрахован. Слава богу, мне удалось их избежать.

– Да ты что, Кристина? Никита – это же счастье, это смысл моей жизни!

– Извини, – та опустила глаза и слегка дотронулась пальцами до щеки подруги. – Извини, я и правда иногда заговариваюсь. Конечно, ребенок – это счастье. И все-таки, если муж у тебя был до такой степени любимый, почему же вы развелись?

Варя молчала. Кристина, почувствовав, что говорить об этом с подругой сейчас пока не стоит, махнула рукой:

– Знаешь, Варька, не нужно так расстраиваться. Есть одна простая истина, которая давно уже всем известна. Все мужики – сволочи! А я еще могу добавить, что все они – маньяки и сексуальные извращенцы…

– Не знаю, – проговорила Варя неуверенно. – У Паршина, кажется, с этим было все в порядке. Я имею в виду, никаких сексуальных извращений…

– Какие его годы, – заверила Кристина и спрятала глаза, отвернувшись к окну.

– Черт возьми, – вскипела Варя, – да прекрати ты эти свои ребусы! Скажи наконец, что у тебя случилось? Этот твой француз…

– Да при чем здесь Жан, – тихо ответила Кристина, не повернувшись. – Жан нормальный был мужик. Мне его, знаешь, даже жалко. Ведь столько времени я ему голову морочила. А потом все-таки уехала от него. Бросила. А он меня, знаешь, любил. По-своему…

– По-французски, – уточнила Варя. – Ладно, бог с ним, с Жаном. Если это не он твои глаза такими тоскливыми сделал, то все остальное я ему прощаю. Но кто, скажи?

Кристина повернулась.

– Дурацкая со мной история случилась, Варька. Жуткая история. Я вот смотрю на тебя и по глазам твоим читаю. Нет, ты ошибаешься, я не стала жертвой маньяка. В прямом… физиологическом, так сказать, смысле этого слова…


Кристина осеклась, поймав себя на мысли, что впервые за десять прошедших лет собирается с кем-то говорить ОБ ЭТОМ. События десятилетней давности снова пронеслись перед глазами потрескивающими кадрами черно-белой кинохроники. «Нет, только не это. Только не сейчас. Может быть, потом. Когда-нибудь потом я расскажу ей. Ведь если не ей, кому еще? Но не сейчас. Сейчас я не готова…»

– Эй! – Варя схватила ее за руку. – Ты чего?

– Не обращай внимания, – Кристина отмахнулась, с трудом взяв себя в руки. – Знаешь, я и сама иногда удивляюсь, как это мне удается так успешно разруливать проблемы других людей, когда сама я вся больная. Тронутая, понимаешь? У меня психика сдвинутая. Я боюсь своих воспоминаний…

– О, Господи, – выдохнула Варя.

Лицо у Кристины было таким бледным, глаза – такими тоскливыми, что собственная жизненная драма вдруг показалась ей совершенно незначительной. Ну, подумаешь, развелась с мужем, с которым прожила десять лет. И жила бы дальше, если бы гордость свою усмирила немного. Мало ли женщин на свете периодически получают затрещины от супругов? Ревнует – значит любит. Сегодня ударил, завтра приласкал, подарил колечко с бриллиантом – и все, забыли. Что было – то прошло. До следующего раза.

– Бедная ты моя девочка, – Варя, поднявшись со стула, подошла к подруге и прижала ее к себе. Кристина, как маленький ребенок, уткнулась носом в ее плечо.

– Все, хватит, – она отстранилась. – С каких это пор мы ролями поменялись? Ведь сильной всегда была я, и это тебе полагается орошать горькими слезами мое плечо. А не наоборот.

– Иногда можно и наоборот, – тихо ответила Варя. – И вообще, знаешь – напрасно мы, наверное, затеяли этот разговор. По-дурацки как-то все получилось, неправильно. Я так рада, что ты нашлась. Что я тебя наконец увидела…

Кристина кивнула:

– Правильно. Ни одна сволочь на этой земле не достойна того, чтобы мы с тобой сейчас лили слезы. Давай устроим праздник жизни? Что мы здесь, в душном офисе, сидим, паримся? Пойдем в ресторан… В самый шикарный ресторан, и…

В этот момент она некстати вспомнила про Германа.

– Черт, – осеклась Кристина. – Кажется, один из этой породы сейчас дожидается меня в приемной с той же целью. Повести меня в ресторан. Надо же, как не вовремя… А я и забыла совсем про него.

– Вот как, – Варя в ответ улыбнулась. – Значит, все-таки…

– Да ничего не значит, – Кристина перебила ее. – Здесь особый случай. Редчайший случай. Я даже допускаю, что он не сволочь. Ну, во всяком случае, не законченная сволочь. Не сформировавшаяся…

Варя рассмеялась. Кристина подхватила ее смех и почувствовала, что на душе вдруг стало легко. Так легко, как будто и не было этих десяти прожитых вдали друг от друга лет. Как будто ей снова – девятнадцать…

* * *

Дверь открылась, и в проеме показалась Кристина.

Герман, с трудом оторвав взгляд от цветочных колючек, которые притягивали его каким-то мистическим образом, увидел улыбку на ее лице и глаза, сияющие искрами смеха. Поднявшись, он сделал шаг навстречу.

– Здравствуй, Герман, – торопливо заговорила она. – Ты извини, что заставила тебя ждать. Ко мне пришла подруга, с которой мы сто лет не виделись…

– Так уж и сто, – он улыбнулся в ответ, давая понять, что нисколько на нее не обижается, что извиняться вообще ни к чему.

– Правда-правда, – продолжала тараторить Кристина. Видно было, что настроение у нее замечательное. И следа не осталось от той грусти, которая в прошлый раз показалась Герману непроходящей.

– Ты замечательно выглядишь, – искренне сказал он. – В прошлый раз твои глаза были очень грустными, а сегодня ты вся светишься. Знаешь, радость тебе к лицу.

Она осеклась, окинув его внимательным взглядом. И немного смутилась, как будто он сумел сейчас разглядеть в ней что-то интимное, что-то такое, чего чужому взгляду касаться не позволено.

Как будто хотела сказать ему – не лезь мне в душу. Тебя не касается моя радость и моя грусть, это вообще никого не касается.

Герман мысленно с ней согласился. И собирался было уже распрощаться с Кристиной, пообещав ей позвонить на следующий день, чтобы договориться о встрече. Но ему пришлось задержаться.

В этот момент в приемной оказалась еще одна девушка. Она вышла из кабинета и, нервно теребя в тонких пальцах ремешок от сумочки, тихо сказала:

– Кристина, я, наверное, пойду. Тебе не стоит из-за меня отменять встречу, тем более, что теперь мы сможем часто видеться. Да хоть каждый день, у меня времени свободного навалом…

А потом добавила, нечаянно встретившись взглядом с незнакомым мужчиной:

– Здравствуйте.

– Здравствуйте, – ответил он, продолжая разглядывать девочку-подростка с узких джинсах и коротенькой курточке, ее тугую русую косу, небрежно перекинутую через плечо, веснушки на лице и немного испуганные синие глаза.

Нет, не девочку. Конечно же, несмотря на внешнюю хрупкость, на подростковую угловатость форм, она все-таки была женщиной.

«Женщиной, которую нужно любить», – почему-то подумал он, ощутив где-то внутри, на самом дне души, предательский холодок. Чувство смутного беспокойства за эту женщину, которая так остро нуждается в любви. Он подумал, что без нее она пропадет совсем, зачахнет, как цветок без воды.

И еще он подумал, что наверное смог бы полюбить эту женщину. Вот так, сразу, совсем ничего о ней не зная, даже имени ее. «У нее свои демоны, и свои соловьи за спиной» – зазвучал в памяти знакомый голос БГ. «Свои тараканы в голове» – он попытался иронизировать, но было не смешно. Да, так оно и есть. Но все это было неважно. Наверное, он смог бы полюбить ее, несмотря ни на что. И демоны, и соловьи стали бы общими.

Только есть одно существенное «но».

Полюбить он уже не сможет. Никого и никогда. А значит…

Наверное, он, забывшись, рассматривал ее слишком пристально и слишком долго. Девушка, смутившись под прицелом его взгляда, отвела глаза. Потом, растерянно пожав плечами, снова обратилась к Кристине:

– Я пойду, а?

– Да брось, Варька, ну что ты такое говоришь? – всполошилась Кристина и одарила Германа укоризненным взглядом.

Взгляд этот говорил: «Ну, что же ты стоишь? Что застыл на месте, как статуя, как жена Лота? Тебе же сказали – иди. Иди, ты здесь лишний, ты здесь не нужен…»

Повинуясь этому взгляду, он отступил на шаг. Еще на шаг, а потом вдруг снова остановился, пораженный новой своей догадкой.


У нее, у этой женщины-подростка, тоже были Пашкины глаза.

* * *

Дверь в приемную захлопнулась.

Кристина пожала плечами:

– Странный какой-то. Даже не попрощался. И чем я его, интересно, так обидела?

Варя промолчала. Ей, на самом деле, было неловко перед этим мужчиной. Из-за нее он проторчал в приемной, наверное, целых полчаса, а потом получил от ворот поворот.

Кристина, прочитав по глазам ее мысли, усмехнулась:

– Ах, какие мы чувствительные, – и, взяв за руку, потянула Варю за собой в кабинет. Подвела к полке с какими-то папками и книгами, зацепила одну из них за корешок и протянула:

– Смотри.

«Пособие для начинающей стервы», – прочитала Варя.

– Это что еще такое?

– Что, сама не видишь? Очень ценная книга, необходимая каждой женщине. Рекомендую почитать на досуге. Кстати, я сама ее написала.

Варя уже заметила французскую фамилию Кристины, набранную мелким шрифтом на обложке.

– Ты еще и писатель, – усмехнулась она.

– Так, балуюсь в свободное время. Да что с тобой? – искренне удивилась Кристина, заметив, что глаза у Вари снова стали грустными.

– Не знаю. Я просто думаю, что это слишком легкий способ.

– Ты о чем?

– Просто стать стервой – и все. Знаешь, это каждая сможет. Тем более, если пособие при себе иметь.

Кристина нахмурилась:

– Вот как? Выходит, мы легких путей не ищем?

– Не знаю, – улыбнулась Варя, поняв, что Кристина, кажется, немного обиделась на нее за такой, в сущности, пустяк. – Я пока еще ничего не знаю о своем пути. Я только в самом его начале. Но, несмотря ни на что, стервой мне становиться все-таки не хочется.

– Не хочется, а придется. Вот увидишь, Варька, другого выхода у тебя просто не будет. Иначе – не выдержишь, сломаешься.

– Может быть. Но тогда это будет уже моей ошибкой. Моей, а не чужой.

– Дурочка, на чужих ведь надо учиться…

– Кто бы говорил, – усмехнулась Варя и открыла разворот.

Внимание! Это не конец книги.

Если начало книги вам понравилось, то полную версию можно приобрести у нашего партнёра - распространителя легального контента. Поддержите автора!

Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации