Текст книги "Санаторно-курортный маньяк"

Директор санатория сидел в своем кабинете, закинув ноги на стол. Рязанцев ходил туда-сюда по комнате.

– Вы думаете, я не устраивал засады в холодильниках? – саркастически улыбнулся директор. – Да сто раз!

Полковник посмотрел на Сергея Витальевича с интересом.

– Но только маньяк нападал на женщин даже тогда, когда холодильник был включен и заполнен продуктами. Более того, в какой-то момент я не выдержал и вообще убрал все холодильники изо всех номеров. Тем не менее это не помогло.

Директор вздохнул. В его светлых глазах плескалась грусть.

– И что, пострадавшие никогда не обращались в милицию?

– Обращались, – кивнул Сергей Витальевич, – ну и что? Милиция приедет, осмотрит санаторий и уедет. Результатов никаких. Никакого особого ущерба маньяк ни разу не нанес, если жертва начинала кричать, он тут же ретировался.

– А вас не пытались уволить из-за того, что на вверенной вам территории творятся такие дела?

– За что? – искренне удивился директор. – А если идет дождь, метеорологов тоже рассчитать прикажете?

Он встал, невысокий, но вполне мужественный, как Наполеон Бонапарт, и потянулся. За поясом у Сергея Витальевича торчала внушительная кобура.

– И все же, – не успокаивался Рязанцев, – кто он, этот призрак, как попадает в номера и куда потом девается? Чудес на свете не бывает. У кого вообще есть ключи от комнат?

– Ключи ни при чем. Он входит не через дверь. Двери вообще можно забить гвоздями, это не помогает.

– А как тогда маньяк проникает в комнаты? Стены простукивали?

– Простукивали, но безрезультатно. Сплошной монолит везде. Если честно, нападения происходят не во всех номерах, а только в некоторых, но я никак не могу понять закономерности.

– В этих номерах есть холодильники?

На щеках директора появились два красных пятна.

– Это не имеет никакого отношения к холодильникам, – простонал он, – ни малейшего! Дались они вам!

В этот момент Владимир Евгеньевич вспомнил, что в номере у Евы тоже есть холодильник, и отчаянно забеспокоился.

Ба-а-а-ам!

«Копейка» врезалась в «Хаммер». Через секунду из его черного салона раздался женский визг. Дверца внедорожника распахнулась.

– Это еще что?! – тихо и грозно спросил крупный голубоглазый и очень коротко остриженный молодой мужчина, застегивая на ходу джинсы. – Что за фигня творится? Уже и в лесу покоя нет!

Из другой дверцы выглянула полуодетая блондинка.

– Володя, что случилось? – спросила она писклявым голосом.

Володя медленно обошел «копейку» и распахнул дверцу, где сидел Максим. Глаза Энгельса были закрыты, он медленно шептал молитву.

– Ну, убивай. Они уже далеко! – сказал Макс и открыл один глаз.

– Ясно, – вздохнул хозяин «Хаммера». – Просто псих. А я уж было испугался, что конкуренты хотят меня замочить.

И он весело хохотнул.

Максим открыл второй глаз.

– А кто у нас уже далеко? – с искренним интересом спросил Володя. – И вообще, какую травку курим, молодой человек?

– Я не курю, – с достоинством ответил Макс, чувствуя себя идиотом. Он вылез из «копейки», весь капот которой был смят вдребезги, и посмотрел на «Хаммер». У того был поцарапан бампер.

– Продам «БелАЗ» после аварии. Испачкано переднее правое колесо, – процитировал анекдот хозяин «Хаммера».

– Извините, я случайно, – медленно сказал Максим после паузы. – Ошибочка вышла.

Он посмотрел на свою разбитую «копейку», в носу у него зачесалось, а на глазах появилась маленькая слезинка.

– Ладно, братуха, я не понял, зачем ты это сделал, – махнул рукой Володя, – но не дрейфь, другую купишь. Я когда-то разбил новенький «БМВ», потом купил второй такой же, и тоже разбил. Вот, купил «Хаммер», он крепкий.

Володя махнул рукой, явно показывая, что разговор окончен, и полез в свой внедорожник. Через секунду тот взревел двигателем.

– Эй! Э-э-эй, ты куда! – заорал Максим что есть духу.

Шум стих, дверца опять распахнулась.

– Ну чего тебе еще? – спросил Володя. – Скажи спасибо, что я оказался таким добрым и не заставил тебя покупать мне новый бампер.

– А надо бы. Правда, Вовочка? – нагло добавила девица, которая уже успела одеться.

– Нам надо в санаторий. Мы везем установку, чудо научной мысли, которая может производить нефть из песка, водки и древесного угля, – выпалил Энгельс, умоляюще прижимая руки к груди, – помогите нам! За нами гнался точно такой же «Хаммер», насилу ушли. Поэтому, когда увидели вас в лесу и без огней…

Володино лицо удивленно вытянулось, потом он заулыбался.

– Круто, – сказал он, – я слышал об этом в новостях. Но, если честно, думал, что агрегат будут перевозить в бронированном танке и в сопровождении колонны гранатометчиков, а не на одинокой старой «копейке». Впрочем, это правильно, безумству храбрых поем мы песню. Никто никогда не догадается, где искать агрегат. Ладно, я вас подвезу, – решил хозяин «Хаммера», глаза которого стали круглыми от любопытства. Он с детства обожал научную фантастику. – Ну, где оно, это ваше устройство?

Макс беспомощно огляделся, потом побежал к кустам. Но никаких следов девушек не обнаружил.

Рязанцев открыл дверь, и Света зашла в его номер.

– Ложись здесь, а я переночую в кресле, – сказал Владимир Евгеньевич. В его голосе прозвучали отеческие нотки.

Булкина прилегла на кровать, приняв соблазнительную позу. Было видно, что нападение маньяка не нанесло ее психике особого вреда и она находится во вполне сбалансированном состоянии. Рязанцев помимо воли посмотрел на крутое бедро секретарши, и кровь в его жилах побежала быстрее.

– Мне холодно, – прошептала Светлана Георгиевна, глядя на полковника.

Рязанцев встал, взял плед и укрыл девушку.

«Блин, – с досадой подумала Булкина, чье соблазнительное тело теперь оказалось надежно укрытым от посторонних взглядов, – надо действовать решительнее».

– Спасибо, – умильно улыбнулась Света, а потом сняла под пледом свой пеньюар и положила его на стул. Теперь секретарша лежала под пледом абсолютно голой, не считая стрингов.

Кровь в жилах Владимира Евгеньевича побежала еще быстрее.

– И еще мне страшно, – добавила Света.

Ее взгляд притягивал, как магнит. Повисла пауза. Полковник и Булкина смотрели друг другу в глаза.

В этот момент в дверь номера полковника постучали условным стуком. Это была Ершова.

– Надеюсь, Максим жив, – всхлипнула Алина. – Он поступил как настоящий мужчина. Как Гастелло! Как Данко, который разорвал свою грудь и осветил путь другим!

Девушки катили агрегат по лесу, который сменился с лиственного на хвойный. Пот заливал им глаза, сухие ветки похрустывали под ногами, вокруг царили темнота и безмолвие.

– Конечно, ты права. Макс – герой, – согласилась Околелова, – только почему сама Кулибина не спасает от конкурентов аппарат? Сама бы и таскала свой агрегат по лесу!

Они прошли еще пару десятков метров. Самовар теперь имел весьма плачевный вид – он был весь во вмятинах, царапинах, грязи и пыли. Кое-где из него торчали провода, застрявшие пучки травы и сосновые иголки. От былого глянца не осталось и следа.

– Интересно, тут водятся волки? – спросила Околелова, озираясь.

– Страшнее человека зверя нет, – сказала ковыляющая на каблуках Алина и потерла поясницу, которая уже начинала болеть.

Нелли испуганно засопела. Местность плавно спускалась вниз, к небольшой впадинке, заросшей густой травой. Тяжело дыша, девушки тащили чудо кулибинской мысли вниз по склону.

– Мы выглядим как бомжи, – пожаловалась Околелова, – после ползания по карнизу, падения на милиционеров и бегания по кустам мой свитер превратился в лохмотья.

– У тебя еще волосы стоят дыбом и лицо поцарапано, – добавила Алина, вздохнув.

Нелли всхлипнула. В полном молчании женщины переместили агрегат еще на несколько десятков метров по направлению к зарослям.

– Алина, ты точно знаешь дорогу? – спросила Околелова. – А то заблудимся еще.

Пузько остановилась и посмотрела вверх. Звезды сияли сквозь мохнатую зелень сосен, казавшуюся в темноте черной.

– Вроде бы да, – сказала она, – похоже на то, что мы движемся строго на северо-запад.

Нелли тоже посмотрела вверх, а потом по сторонам.

– А вдруг мы пройдем мимо санатория?

– Не должны. У него большая огороженная территория, – успокоила Алина коллегу. – Уж забор-то мы должны увидеть.

Девушки вновь покатили агрегат по лесу. Через мгновение Нелли истошно завопила.

– А-а-а-а! – кричала она и прыгала на одной ноге.

– Что такое? – кинулась к ней Алина.

– Ежик! – голосила Околелова. – Довольно крупный. Я на него наступила!

– Ты хоть его не раздавила? – всполошилась Пузько, рассматривая маленькое темное животное, которое тихонько сопело и пыталось рыть носом слежавшийся ковер сосновых иголок.

– Ну, раз ежики уже появились, значит, мы близко, – сказала Нелли, вполне оправившаяся от испуга, – санаторий-то называется «Весенний ежик»!

И они снова покатили устройство. Где-то вдалеке послышалось гудение автомобильного сигнала, потом кряканье распугивателя собак, но девушки не обратили на эти звуки никакого внимания.

– Привет. Тебе не спится? – спросил Рязанцев, стоя в дверях своего номера.

В коридоре было почти темно, свет пробивался только из щели за спиной Владимира Евгеньевича и от одинокого плафона, висевшего у поворота на лестницу. Широким торсом Рязанцев загораживал дверной проем, правой рукой опираясь о косяк.

– Привет, – сказала Ева и поцеловала его, – у меня тут были кое-какие проблемы, хочу с тобой поделиться. Я, похоже, уже встречалась с местным маньяком. Можно войти?

И она кивнула на дверь комнаты Рязанцева.

Тот не пошевелился.

– Пойдем лучше к тебе, – сказал он после паузы.

– Володя, ты где? – раздался из-за двери торжествующий голос, и на пороге появилась растрепанная Булкина, завернувшаяся в плед. Голое плечико вызывающе торчало наружу. В глазах сиял триумф. Рязанцев закрыл глаза, потом открыл.

– Ева, я потом тебе все объясню, – сказал он.

Ершова почувствовала, что у нее подкашиваются ноги. Она молча привалилась к стене. Владимир Евгеньевич смотрел на нее и впервые в жизни не знал, что делать. Ева повернулась и пошла по коридору прочь от номера Рязанцева. Сзади торжествующе хихикала Светлана Георгиевна.

– Где они? – кричал Максим, бестолково бегая по кустам. – Куда они подевались? Неужели они успели так далеко уйти?!

Свет фар «Хаммера» освещал лес на довольно значительное расстояние, но ни девушек, ни агрегата видно не было. Володя залез на крышу своего автомобиля и посмотрел вдаль.

– Они пошли на северо-запад, – пояснил Макс, – надо их догнать.

Блондинка откровенно скучала.

– Вовочка, а может, ну их? – сказала она, оттопыривая мизинчик. – Поехали уже, а? Ну убежали девушки в лес – и убежали. Завтра, когда станет светло, их кто-нибудь найдет. В крайнем случае, выкопают землянку и переночуют. Мы-то тут при чем?

Володя не пошевелился. Он стоял на крыше своего автомобиля и вглядывался во тьму. Максим продолжал бегать по кустам.

– Поехали! – скомандовал хозяин «Хаммера», слезая на землю. – Надо ехать за ними и громко сигналить. Авось отыщем.

– А как же моя «копейка»? – испугался Энгельс.

Володя взял трос и привязал пострадавший «жигуленок» к фаркопу своего автомобиля.

– Мы потащим его за собой, – пояснил он.

– Дорогой, я устала, – продолжала нудить блондинка, выпучивая сильно накрашенные глаза, – что за ерундой мы занимаемся? У нас же по плану сегодня вечером опера, у нас билеты пропадут!

Володя с недоумением посмотрел на подругу, но ничего не сказал.

– Залезай! Сейчас мы их догоним, твоих коллег, – крикнул он Максиму.

Робея и испуганно косясь на разъяренную подругу хозяина «Хаммера», Энгельс полез во внедорожник.

Она сразу поняла, что в комнате кто-то есть. Что-то неуловимо чуждое витало в воздухе. Слезы, заливавшие лицо Евы, мгновенно высохли. Стоя на пороге, она щелкнула выключателем. Свет озарил все в комнате.

Ничего подозрительного. Стол, стул, кровать, платяной шкаф, холодильник, телевизор на тумбе. Шторы, слегка шевелящиеся от сквозняка. Приоткрытая дверь в ванную.

Ева вошла в комнату. Внезапно погас свет. Из угла раздалось тяжелое дыхание. Человеческая фигура поднялась из-за холодильника и бросилась на Еву. Ершова встретила призрака хуком справа, а потом изо всех сил ударила ногой. Привидение упало на пол, покатилось, но тут же вскочило и с невероятной легкостью и проворством бросилось на Еву, сбив ее с ног и придавив своим телом. Призрак был намного тяжелее Ершовой.

– Ах ты гад! – прошипела девушка и двинула ему коленом между ног.

«Что за ужасные наступили времена, – подумал маньяк, – какие-то странные пошли женщины! Не визжат, не боятся, не трясутся от ужаса. Одна швырнула бутылкой и пыталась острыми осколками изуродовать, другая дерется как спецназовец».

Ева вытащила из-под маньяка одну руку и ударила его еще раз. Тот глухо заворчал, а потом придавил девушку коленом к полу и принялся срывать с нее одежду. Он все ждал, когда жертва обмякнет и отдастся в его руки, но Ершова и не думала сдаваться. Подняв голову, она изо всех сил укусила маньяка за руку.

Призрак зарычал громче. Ева рассердила его не на шутку. К этому моменту он уже сорвал с лейтенанта майку и лифчик и подбирался к джинсам. Ершова поняла, что остановить маньяка ей не удастся – он был намного сильнее и значительно тяжелее.

– А-а-а-а-а! – закричала Ершова. – Помогите!

Вопль эхом разнесся по этажу.

В коридоре послышались быстрые шаги. Призрак вскочил, постанывая от огорчения. Он уже успел почувствовать упругое тело Евы под собой. Маньяк ринулся к холодильнику и через мгновение испарился, как будто его и не было. Распахнулась дверь, которую Ева не заперла. Щелкнул выключатель. В проеме стоял директор санатория с пистолетом в руках. Он нащупал рукой выключатель. Вспыхнул свет.

– Он побежал вон туда, – сказала полуголая Ева, показывая на холодильник.

Сергей Витальевич проворно подбежал к месту, на которое показала Ершова, но там не было никаких следов призрака.

– Ушел. Опять ушел! – с досадой сказал он, засовывая пистолет в карман и на секунду задержав взгляд на высокой груди Евы.

Дверь распахнулась во второй раз, и в номер зашел Рязанцев.

– Что здесь происходит? – с угрозой спросил он, глядя на свою невесту, стоявшую посреди разгромленного номера в одних джинсах, и директора, с мукой глядящего на холодильник. – У вас что, роман?

– У нас маньяк, – сухо сказала Ева. – Это у вас – роман!

Она натянула на голое тело свитер, а потом повернулась и пошла в ванную – делать примочки, чтобы не осталось синяков.

– Алина, сколько сейчас времени? – спросила Нелли, обессиленно привалившись к толстой сосне.

– Полпервого, – вздохнула девушка, – часов через пять начнет светать.

Где-то вдалеке опять засигналила и закрякала машина.

– Я не могу дальше идти, – прошептала Околелова и вывалила язык, как уставшая собачка.

– Я тоже, – сказала Пузько и невежливо пнула агрегат.

Где-то совсем рядом заухала сова.

– Хорошо тут, – сказала Нелли, обнимая смолистый ствол, – ветерок дует, звезды светят, филины летают, ежики бегают…

Машина вновь засигналила и закрякала – на этот раз где-то совсем далеко.

– Ну, пошли, – сказала Алина и встала, – надо продолжать идти, если мы надолго остановимся, то дальше уже не пойдем. Просто не сможем.

Нелли со стоном поднялась. Полянка с густой травой, которую девушки должны были преодолеть, была уже совсем близко. Кое-где из нее поднимались тощие деревца, черные в призрачном свете звезд и тонкого серпа месяца. Тип грунта, по которому они с трудом катили установку, сменяя друг друга, изменился – вместо слежавшихся иголок под ногами был сухой песок. Агрегат Кулибиной вяз в этой рыхлой субстанции.

– Не могу! Ну невозможно ходить по лесу на шпильках! – застонала Алина, с трудом вытаскивая ноги, которые глубоко проваливались в почву.

– Ломай каблуки, – решительно сказала лаборантка.

– Ты что? Они же стоят двести долларов! Мне их еще бывший любимый муж-сантехник купил, – отрицательно покачала головой Пузько. – Ни за что не поломаю.

– Ну, тогда мучайся, – вздохнула Околелова, – босиком тут ходить нельзя – полно острых иголок, обломанных шишек, сучков, ежиков и прочих даров леса.

– Ничего, – приободрилась Алина, глядя вперед, – скоро начнется трава, и мне будет удобнее. Только что-то комаров стало слишком много.

Полянка с зарослями была уже совсем близко. Над ней, издавая неприятный гул, кружили полчища кровососущих насекомых.

Околелов ходил кругами вокруг памятника лыжнице. Он нервничал. Жена все не приезжала. Ее телефон был вне зоны доступа. То есть выключен.

«Разрядился», – подумал супруг Нелли.

О том, что телефонный аппарат разбился, упав с карниза, муж Околеловой не мог знать.

– Она просила взять с собой пистолет и защищать ее, – прошептал владелец конторы ритуальных услуг, – а ее все нет. Значит, что-то случилось!

Устав ходить кругами и нервничать, Околелов набрал номер Кулибиной.

Лилия Степановна не ответила. Мобильный сигналил и сигналил длинными гудками – все безрезультатно. Околелов вошел в раж и стал звонить беспрерывно, буквально вынуждая Кулибину ответить. Он хотел знать, где его жена.

– Да! – наконец визгливо сказали в трубку.

– Где моя жена?! – страшно закричал муж Нелли.

– А я почем знаю, – подло хихикнула трубка голосом Лилии Степановны, – мужчина, вы куда звоните?

– Профессору Кулибиной, – прорычал Околелов, – пусть она скажет, где моя жена? В прошлый раз моя супруга возила в Зеленоград двух усатых профессоров, а потом до трех ночи уговаривала их покинуть бар и поехать в гостиницу. Что у нас теперь?

Телефон коротко запищал – Кулибина бросила трубку. До Нелли Околеловой ей действительно не было абсолютно никакого дела – ну и что, что они с Алиной рисковали жизнью и здоровьем, волоча установку по темному страшному лесу? Профессор в это время лежала в пенной ванне и наслаждалась жизнью, предвкушая свой завтрашний триумф на симпозиуме. А подчиненные… если честно, она вообще не считала их людьми.

«Хаммер» упорно полз по лесу, время от времени сигналя и крякая специальным распугивателем для собак. Все тщетно. Девушек нигде не было видно. Блондинка смотрела на Энгельса с откровенной неприязнью. Хозяин «Хаммера» был невозмутим. Большой черный внедорожник, стоявший в реестре вооружения армии США, легко преодолевал рыхлую лесную почву.

– И долго мы будем маяться дурью? – пропела блондиночка. – Наша опера началась полчаса назад! Может, все-таки перестанем кружить по лесу и вернемся домой?

Володя покраснел. Его светлые щеки залил багровый румянец. Ничего хорошего это не предвещало.

– Ксения, – отрывисто сказал он, – если ты не понимаешь, что происходит, то сиди, пожалуйста, молча. Мы потеряли в лесу двух девушек и агрегат Кулибиной – эта установка способна кардинально изменить облик мира! Запасы нефти заканчиваются, она стала страшно дорогой, а профессор изобрела установку, которая позволяет получить искусственную нефть, ничем не отличающуюся от настоящей. Для этого не надо ехать в Сибирь, бурить скважины и строить трубопроводы. Достаточно просто поставить на стол устройство размером с самогонный аппарат и добавить простейшие ингредиенты. И все! Вуаля! Еще пара нехитрых операций – и можно заправлять автомобиль! Так что ты зря, дорогая, не смотришь познавательные передачи по телевизору – по всем каналам уже неделю только об этом и говорят. А ты – солярий, косметолог, массажист…

Ксения засопела еще возмущеннее.

– Вот этот молодой человек, – продолжил Володя, показав на Максима, – был готов спасать установку ценой собственной жизни и личного автомобиля, две девушки сейчас бегут по лесу, пытаясь доставить агрегат на конференцию. А у тебя в голове только театры, тряпки и салоны красоты – ничего больше! Откуда такой эгоизм и ограниченность, Ксения?

И Володя снова уставился во тьму.

– Ты можешь им позвонить? – отрывисто спросил он Максима через секунду. – Возможно, они видят машину, но боятся нас.

– Да, – сказал Энгельс, – сейчас! Как я раньше не догадался!

Он набрал номер Алины. В этот момент «Хаммер» резко остановился, всех бросило вперед, потом назад.

– Ничего страшного: «копейка» на тросе застряла между деревьями, – пояснил Володя.

В сотовом Макса пошли длинные гудки. К его огромному счастью, телефон Пузько был включен и находился в зоне доступа.

– Расскажите, как все было, – попросил директор Ершову.

Девушка сидела перед ним, полностью одетая, но Сергей Витальевич прекрасно помнил, как она выглядит в одних только джинсах. Рязанцев сидел в углу на подоконнике. Ева на него даже не смотрела, полностью сосредоточившись на директоре. Владимир Евгеньевич помимо воли сжал кулаки, его сердце резко уколола ревность.

– Он уже был в номере, когда я зашла, – сказала Ева, глядя в желто-зеленые глаза директора, – я почувствовала это. Потом погас свет, и маньяк встал из-за холодильника. Или вылез прямо из холодильника, не знаю. В темноте это было невозможно понять.

Сергей Витальевич и полковник обменялись быстрыми взглядами.

– Опять холодильник, – прошептал Рязанцев. – Неужели это случайное совпадение?

– Что было дальше? – спросил директор. – Он напал на вас, Ева?

– Да.

– Вы сопротивлялись?

– Конечно, – улыбнулась Ершова, – но он заметно тяжелее меня, пришлось закричать. После этого маньяк мгновенно ретировался. Отступил к холодильнику и растворился в темноте.

– Холодильник был включен?

– Да.

Рязанцев принялся ходить туда и обратно по номеру.

– Чем холодильник отличается от шкафа? – спросил он, остановившись.

– Наличием розетки, – подсказала Ева.

– А еще?

– Химикаты там какие-то, – добавила девушка.

– Наличием холода. Но это так, к слову, – добавил директор, – я и сам понимаю, что это ерунда.

– А холодильники где стоят в номерах? В одном и том же месте? Согласно планировке? – уточнил Владимир Евгеньевич.

– Да. Причем планировка не менялась с момента постройки в начале 80-х годов. Тогда это был санаторий для партийных бонз СССР, – пояснил Сергей Витальевич. – У нас просто не было стимула что-то менять.

– А вы, кстати, давно работаете директором? – спросила Ева.

– Два года.

– А кто был директором до вас?

– Он эмигрировал и сейчас живет в Австралии.

Ева и Рязанцев переглянулись.

– Надо еще раз постучать по стенам, может, что-то и всплывет, – сказал Владимир Евгеньевич. – Какие-нибудь ходы для партработников на случай ядерной войны.

– Мы уже замеряли внутренние стены здания. Все чисто. Ни одного лишнего сантиметра, – покачал головой директор. – Для того чтобы сделать между стенами проход для человека, там должно быть большое пространство. Но его нет.

Полковник и Ева, которая категорически не смотрела в сторону жениха, задумались.

– А полы? Полы проверяли? – спросил полковник. – Какой толщины там перекрытия? И внешние стены. Даже на вид заметно, что они довольно толстые.

– Не замеряли, – покачал головой директор, – но это недолго. Главное, непонятно – при чем тут холодильники?

И все трое снова задумались.

Света лежала на полу, приложив ухо к паркету. Полчаса назад она тщательно изучила стены номера, но не обнаружила ничего подозрительного. Поэтому Булкина занялась полом. Она вытащила лупу с целью изучения малейших неровностей, которые могли бы навести ее на разгадку. Но на полу лежал паркет – старый и вытертый, и понять, чем одна дощечка отличается от другой, было невозможно.

– Партийные бонзы, холодильники, – прошептала Булкина, сидя на полу. – Нет, не понимаю.

Она встала и посмотрела в окно на парк.

Услышав впервые про призрака-маньяка, Светлана Георгиевна решила было, что женщины, привлеченные в санаторий слухами о «мачо по вызову», сами оставляли открытыми двери и окна в номерах. Тем не менее Булкина точно знала, что сама она никаких телодвижений, призванных привлечь маньяка, не делала. Он сам пришел! Поэтому секретарша, не лишенная некоторой сообразительности и инициативы, приняла решение разгадать загадку самостоятельно.

«И тогда восхищенному Рязанцеву ничего не останется, кроме как упасть в мои объятия, – подумала Света Булкина, которой было очень нужно чье-нибудь высокое покровительство, и принялась тщательно простукивать пол. – Бонзы. Холодильники, – продолжала размышлять секретарша. – Может, эти нехитрые бытовые приборы служили еще и рефрижераторами для анабиоза? Типа, скончался партийный лидер, а его срочно в холодильник, охладили, а потом перевезли и переложили в камеру с жидким азотом, чтобы воскресить через сто лет. Или через двести».

Блондинка почесала левый сосок и принялась ходить по номеру из угла в угол. Так ей лучше думалось.

– Тогда, если моя догадка верна, в здании санатория должно быть предусмотрено специальное устройство, некий лифт, который был предназначен для перевозки охлажденного тела вместе с камерой, то есть… с холодильником? – пробормотала она.

Булкина остановилась и уставилась на белую дверцу с надписью «МЗХ».

– Кстати, что такое «МЗХ»? Московский завод холодильников? Минский? Мукачевский? Магнитогорский?

Исчерпав свои географические познания, Светлана Георгиевна приоткрыла дверцу.

– Хм… На вид – обычный холодильник, – пробормотала она. – А вдруг устройство срабатывает, только если датчики фиксируют вес тела внутри? Тогда и лифт срабатывает, и охлаждающая камера оказывается на секретной советской базе, где тела начальников готовят к заморозке? – рассуждала секретарша.

Она еще немного походила по номеру и подумала, почесывая правый сосок.

– Есть только один способ проверить мою догадку, – сказала Булкина вслух, раскрыла дверцу холодильника и храбро полезла внутрь.

Высокие каблуки туфель Алины ушли куда-то в мягкую почву. С большим трудом Пузько вытащила обувь, но каблуки тут же провалились снова.

– Какой-то тут грунт влажный, – пробормотала девушка, перекатывая тяжелый агрегат, который начал при движении чавкать и причмокивать.

– И устройство Лилии Степановны все испачкалось в грязи, – посетовала Нелли.

– Ничего, зато пыль отмоется.

Растительность становилась все гуще, девушки медленно продвигались в глубь полянки.

– А комаров-то, комаров! – сказала Алина, над которой кружило несметное полчище мелких зудящих кровопийц.

– И кусаются, паразиты, – добавила Нелли, прихлопывая пару особо назойливых насекомых.

Еще пара минут прошла в тишине. Покрытый грязью агрегат чавкал все громче, проваливаясь во влажную почву глубже и глубже.

– Что-то мне это место не нравится, – сказала Пузько, останавливаясь и вытирая с лица пот.

– Мне тоже, – добавила Нелли, наблюдая за тем, как от влажной травы вверх поднимается подозрительный белесый туман, – но до противоположного края полянки совсем близко. Было бы неразумно поворачивать назад в этой ситуации. Нам осталось всего около двухсот метров преодолеть!

Они немного помолчали, озираясь.

– Пойдем обратно, – сказала Алина. – Интуиция мне подсказывает, что лучше вернуться и сделать крюк по лесу, а не идти напрямую через поляну.

Где-то вдали снова засигналил и закрякал автомобиль.

– Во-первых, интуиции не существует, есть только логика, – веско сказала Околелова, – а во-вторых, ты представляешь себе, как мы будем вкатывать эту махину на горку?

И она невежливо пнула ногой агрегат ценой в два миллиарда долларов. От толчка устройство слегка двинулось вперед и с громким плеском погрузилось в воду, полускрытую зарослями. Алина прыгнула вперед, схватила устройство за торчащие провода и внезапно погрузилась в холодную жижу по пояс.

– Тону! Спасите! – закричала она, но агрегат не выпустила.

Нелли упала животом в мокрую траву, оказавшуюся при ближайшем рассмотрении осокой с примесью каких-то колючек, и схватила Алину за левую руку. Теперь Пузько держала устройство Кулибиной только одной рукой.

– Он тонет! Уходит все глубже! – в отчаянии закричала Алина.

Девушка погружалась вслед за аппаратом. Болото засасывало ее.

– Бросай его! – зарычала Нелли, лежавшая в осоке и колючках. – Главное, самим спастись!

– Не могу! У меня пальцы запутались в проводах! – прохрипела Пузько.

Теперь из болота торчал только торс Алины. Ноги и рука с тяжелым медным котелком уходили в глубь чавкающей грязи все глубже и глубже.

В этот момент у Алины зазвонил телефон, лежавший в нагрудном кармане. Сотовый торчал из жижи всего наполовину, и работающий виброзвонок разбрызгивал грязь в разные стороны, как маленький вулкан.

– Ответь! – просипела Пузько с мукой в голосе. – Может, это бывший муж! Может, он хочет помириться!

Околелова протянула испачканную, поцарапанную колючками руку и схватила телефон, плескавшийся в жиже.

– Але, – сказала она. Внезапно Нелли заулыбалась во весь рот: – Максик! Да! Мы здесь, в болоте! Агрегат с нами! Алина тонет, спасите!!! Сигналили? Крякали? «Хаммер»?

В этот момент Околелова на радостях отпустила руку Пузько. Та мгновенно провалилась еще глубже. Теперь на поверхности торчала только голова Алины с выпученными от ужаса глазами.

– Спасите, – слабо прошептала голова и погрузилась еще на пару миллиметров.

Нелли лежала в осоке ни жива ни мертва, боясь пошевелиться и тем самым усугубить и без того бедственное положение коллеги.

– У него на счету девяносто три жертвы, – сказал директор. – И это только те, кто жаловались. Ведь есть еще и скромницы, побоявшиеся признаться в произошедшем.

– Бедные женщины, – пробормотала Ева, – это могло стать для них тяжелым потрясением.

– Да, – кивнул Сергей Витальевич, – пару раз мне приходилось отпаивать пострадавших в кабинете валерьянкой, а один раз девушку увезла «Скорая», у нее был шок.

Директор встал и насыпал кофе в кофеварку. Ева сидела на подоконнике у открытого окна и смотрела в парк.

– И что, ни разу жертвы не предоставляли никаких подробностей о нападавшем? – спросила Ершова. – Никто так и не видел его лица, фигуры или каких-то других особенностей?

– Мы знаем его группу крови и то, что он, видимо, курит сигареты, – сказал директор.

Ева втянула носом воздух – у кофе был божественный аромат.

– От маньяка пахнет табаком? – уточнила она.

– Да.

– Я не заметила.

– Видимо, перед тем как забраться к вам в номер, он не курил.

– А что он курит? Марку сигарет никто не смог по запаху определить? – спросила Ершова, немного подумав. Сергей Витальевич бросил на нее удивленный взгляд.

– Одна девушка утверждала, что запах был похож на красные L&M, – сказал он, наливая кофе в две чашки, – но я не обратил внимания на ее слова. А что, это что-то значит? Многие курят L&M, это еще ничего не доказывает.

Ева слезла с подоконника и с удовольствием потянулась. У нее было гибкое, стройное и тренированное тело. Потянувшись, девушка взяла кофе и села в кресло, стоявшее в углу кабинета.

– Вы проверяли персонал? – спросила она. – Совершенно очевидно, что маньяк – это кто-то из ваших сотрудников. Например – вы сами.

Сергей Витальевич улыбнулся, потом взял свою чашку кофе и сделал большой глоток.