Текст книги "По дороге к Матронушке"

– Вместе с пастырем на новое место перешли его многочисленные духовные чада, и он по-прежнему много времени и сил отдавал их окормлению. Сугубое попечение батюшка имел о бедных, безработных, сиротах и вдовах; одним помогал из своих личных средств, другим – через духовных чад и почитателей, среди которых были богатые купцы, судьи, адвокаты, влиятельные служащие различных учреждений. Они сами просили воспользоваться их возможностями для служения ближним.

– В.Н. Зверев, чье детство и молодость прошли в общении с батюшкой, писал: «С течением времени было с совершенной точностью отмечено, что отцу Валентину присущ дар провидения, прозорливости. Он необыкновенно легко понимал душевное состояние к нему обращавшихся, часто затруднявшихся даже высказаться, и, к смущению таковых, часто отвечал на даже еще не поставленные вопросы. По своей природной деликатности отец Валентин старался, чтобы это было возможно менее заметно, но у всех с ним соприкасавшихся составлялось убеждение, что от отца Валентина и его проницательности ничегоутаенным остаться не может».

Со временем батюшка все чаще стал болеть: ноги у него распухали, было трудно стоять; усиливался недуг сердца. «Вот беда моих дней: захворал. Реже стал служить, потому что ноги болят», – писал он в 1895 году. В декабре 1901 года отец Валентин в сопровождении дочери Веры ездил в Санкт-Петербург с намерением уволиться со службы в соборе и получить какой-нибудь маленький храм, где бы он мог время от времени служить, но полная потеря зрения в марте 1902 года сделала для него дальнейшее служение невозможным. Однако попечение батюшки о своих многочисленных духовных чадах продолжалось. В письме к А.И. Чупрову Вера Валентиновна писала: «Радость и развлечение составляют молитвенные собрания, на которые он собирает своих духовных детей, и народу к нему ходит так же много, как и прежде, – целый день».

– Среди посетивших больного пастыря был и Николай Беляев, будущий Оптинский старец Никон, в 2000 году прославленный как преподобноисповедник. Дед его, Лаврентий Иванович Швецов, тридцать три года служил старостой храма святых равноапостольных Константина и Елены и всегда был желанным гостем в доме Амфитеатровых. Прощаясь с отцом Валентином, Николай произнес: «Батюшка, благословите меня». И мысленно добавил: «На монашество». Пастырь медленно, широко осенил его крестным знамением со словами: «Во имя Отца и Сына и Святаго Духа» – и поцеловал в лоб, что юноша воспринял как благословение на монашескую жизнь.

– Хотя отца Валентина окружали любящие его люди и спасительный для многих пастырский труд его продолжался, в первое время он тяжело переживал потерю зрения. Мучительно было лишиться возможности читать. Всю сознательную жизнь батюшка имел неутолимую жажду знаний. Владея древними и многими новыми языками, среди нескончаемых пастырских трудов он непостижимым образом находил возможность перечитывать книги из своей обширной библиотеки, которую собирал десятилетиями. Теперь ему читали дочери.

– Чтобы отец имел больше покоя и жил на свежем воздухе, они перевезли его в новопостроенный дом в Очакове. Но здоровье отца Валентина продолжало ухудшаться, к старым болезням прибавились новые: головные боли, бессонница. «Однако, приняв кротко обрушившиеся на него испытания, батюшка не потерял ни ясности духа, ни присущей ему добродушной веселости», – писал В.Н. Зверев. Прощаясь во время последней нашей встречи, батюшка сказал ему: «Всегда благодарите Бога… За все, за все… Не огорчайтесь выше меры в несчастий».

– Пастырь слабел с каждым месяцем. «У папы сильно болит нога, – писала Любовь Валентиновна в 1906 году, – ежедневная бессонница, ежедневная головная боль, частые приливы, когда он делается опухлым и красным, как сукно. Возобновились сердечные припадки». 19 июля 1908 года отец Валентин по крайней слабости не смог принимать посетителей, а в воскресенье 20 июля 1908 года, в день святого пророка Илии, около одиннадцати часов пред полуднем он тихо скончался.

– 23 июля в храме Святителя Николая в Щепах, куда накануне был поставлен гроб с телом почившего, епископ Серпуховской Анастасий, в сослужении многочисленного духовенства, совершил заупокойную литургию, а сразу же после обедни епископы Трифон и Анастасий в сослужении настоятеля Антиохийского подворья архимандрита Игнатия и прочего духовенства совершили отпевание. Молящихся было так много, что не только храм и обширный церковный двор, но и прилегающие переулки заполнились народом. На пути следования похоронной процессии, направлявшейся с хоругвями и запрестольными иконами на Ваганьковское кладбище, в храмах звонили в колокола, духовенство выходило совершать литии. Похоронили отца Валентина, согласно его просьбе, рядом с супругой, Елизаветой Ивановной, скончавшейся в 1880 году.

– На могиле почившего был сооружен памятник в виде большой плиты с соответствующей надписью. Долгие годы могила батюшки привлекала к себе несчетную семью его духовных детей, служа местом общения осиротевшей паствы. Незадолго до смерти отец Валентин говорил своим духовным чадам: «Когда умру, идите на мою могилку и поведайте мне все, что вам нужно, и я услышу вас, и не успеете еще вы отойти от нее, как я все исполню и дам вам. Если кто и за версту от моей могилки обратится ко мне, то и тому я отзовусь».

– Никогда не иссякал поток людей к могиле пастыря-молитвенника. И после своей кончины пастырь продолжал помогать всем прибегающим к нему. С утра до вечера, сменяя друг друга, здесь служили панихиды. Дни памяти батюшки отмечались торжественно, неоднократно заупокойные моления совершались архиереями.

Безбожная власть разрушила могилу праведника; в тридцатые годы ее зацементировали, чтобы люди не могли брать отсюда землю. Даже запретили останавливаться у могильной ограды, где «для порядка» дежурил специальный человек.

– Духовная дочь отца Валентина, Наталья Ивановна Ширяева, смогла сохранить могильный крест батюшки, который впоследствии стоял на ее могиле у храма пророка Божия Илии в Черкизове, и его чтили как святыню. В 1996 году после реставрации крест был помещен в московском храме Благовещения Пресвятой Богородицы, что в Петровском парке. Другая его духовная дочь, Анна Зерцалова, посвятила прославлению среди верующих протоиерея Валентина Амфитеатрова как подвижника благочестия. Записывала случаи исцелений по его молитвам, распространяла фотографии и книги о нем, направляя людей на его могилу. Написала и издала о нем несколько книг. За это она подверглась мученической казни на полигоне в Бутово, прославлена как новомученица.

– В сороковые годы на том месте, где похоронен отец Валентин, была устроена братская могила, что предсказал сам батюшка, завещавший вырыть для него могилу поглубже. Но поток людей, идущих помолиться туда, где покоится благодатный пастырь, не иссякает и в наши дни. На месте его погребения установлен памятный крест. Множество людей собирается на Ваганьковском кладбище почтить отца Валентина в дни его памяти.

– Протоиерей Валентин Амфитеатров имел награды: набедренник («по вниманию к его службе, паче же к трудам по Консистории, понесенным во время присутствования в оной», 1863 год), бархатная фиолетовая скуфия («за отлично усердную службу, при отлично хорошем поведении», 1866 год), камилавка (апрель 1875 года), наперсный крест (апрель 1879 года).

Немного про Иоанна Кронштадтского

Иоанн Кронштадтский и Матрона Московская. Пастырь и преемница. У них много общего. Хотя в жизни встречались всего один-единственный раз, в ту пору, когда Матрона была еще отроковицей. Но и она, и он видели больше духовным взором, нежели телесным. И понимали больше, намного больше, чем просто слова.

Эта встреча запечатлена в кондаке шестом акафиста святой блаженной Матроне Московской:

«Проповедник святости и праведности жития твоего, блаженная, явися святый отец Иоанн Кронштадтский, повелевая верующим людям в храме расступитися и пропустити к нему юную отроковицу Матрону, именуя ю смену свою и осьмый столп России. И прославиша Господа слышавший о сем, возглашающе Ему небесную песнь: Аллилуиа!»

Так и видишь картину: малышка Матрона, сопровождавшая ее девица Янькова, чуть постарше ее, и «самое значительное явление в русской Церкви конца XIX и начала XX века» – отец Иоанн Кронштадтский…

Сам о. Иоанн сообщил подробную свою автобиографию издателю журнала «Север», где она и была напечатана в 1888 году, а оттуда заимствуем ее и мы, с сохранением орфографии и прекрасных речевых оборотов.

«Я – сын причетника Архангельской губернии, села Сурскаго, родился в 1829 году. Вот, нисколько не подготовленный к школе, едва умевший читать по складам, я поступил в архангельское приходское училище своекоштным воспитанником в 1839 году, на десятом году возраста. Туго давалась мне грамота: руководителей ближайших не было, до всего должен был доходить сам. Не малая скорбь была у меня по поводу моей непонятливости. Но с детства, будучи приучен примером отца и матери к молитве, я был благочестиво настроенным мальчиком и любил молитву и богослужение, особенно – хорошее пение. Скорбя о неуспехах учения, я горячо молился Богу, чтобы Он дал мне разум, – и я помню, как вдруг спала точно завеса с моего ума, и я стал хорошо понимать учение. Чем больше я возрастал, тем лучше и лучше успевал в науках, так что почти из последних возвысился до перваго из учеников, особенно в семинарии, в которой окончил курс первым студентом в 1851 году, и был послан в Петербургскую духовную академию на казенный счет. В академическом правлении тогда занимали места письмоводителей студенты, за самую ничтожную плату (около 10 рублей в месяц), и я, имея мать, бедную вдову, нуждавшуюся в моей помощи, на предложение секретаря академического правления, с радостью согласился занять это место. Окончив курс кандидатом богословия в 1855 году, я поехал священником в Кронштадт, в декабре, женившись на дочери местнаго протоиерея К. П. Несвицкаго, Елизавете, находящейся в живых и доселе, детей у меня не было. С первых же дней своего высокаго служения Церкви я поставил себе за правило: сколь возможно искренне относиться к своему делу, пастырству и священнослужению, строго следить за собою, за своею внутреннею жизнью. С этой целью прежде всего я принялся за чтение Священнаго Писания Ветхаго и Новаго Завета, извлекая из него содержательное для себя, как для человека, священника и члена общества. Потом я стал вести дневник, в котором записывал свою борьбу с помыслами и страстями, свои покаянныя чувства, свои тайныя молитвы ко Господу и свои благодарныя чувства за избавления от искушений, скорбей и напастей. В воскресный и праздничный день я произносил в церкви слова и беседы, или собственнаго сочинения, или проповеди митрополита Григория. Некоторыя из моих бесед изданы, а весьма много осталось в рукописи. Изданы: «О Пресвятой Троице», «О сотворении мира», «О промысле Божием», «О мире» и «О блаженствах Евангельских». Кроме проповедничества, с самаго начала священничества я возымел попечение о бедных, как и сам бывший бедняком, – и лет около двадцати назад провел мысль об устройстве в Кронштадте «Дома Трудолюбия» для бедных, который и помог Господь устроить лет 15 тому назад. И все».

Молитва

О великий угодниче Христов, святый праведный отче Иоанне Кронштадтский, пастырю дивный, скорый помощниче и милостивый предстателю! Вознося славословие Триединому Богу, ты молитвенно взывал:

Имя Тебе Любовь: не отвергни меня, заблуждающагося. Имя Тебе Сила: укрепи меня, изнемогающаго и падающаго. Имя Тебе – Свет: просвети душу мою, омраченную житейскими страстями. Имя Тебе – Мир: умири мятущуюся душу мою. Имя тебе Милость: не переставай миловать меня. Ныне благодарная твоему предстательству всероссийская паства молится тебе: Христоименитый и праведный угодниче Божий! Любовию твоею озари нас, грешных и немощных, сподоби нас принести достойные плоды покаяния и неосужденно причащатися Святых Христовых Таин. Силою твоею веру в нас укрепи, в молитве поддержи, недуги и болезни исцели, от напастей, врагов, видимых и невидимых, избави. Светом лика твоего служителей и предстоятелей Алтаря Христова на святыя подвиги пастырского делания подвигни, младенцем воспитание даруй, юность настави, старость поддержи, святыни храмов и святые обители озари! Умири, чудотворче и провидче преизряднейший, народы страны нашея, благодатию и даром Святаго Духа избави от междоусобным брани, расточенная собери, прельщенный обрати и совокупи Святей Соборней и Апостольстей Церкви. Милостию твоею супружества в мире и единомыслии соблюди, монашествующим в делах благих преуспеяние и благословение даруй, малодушный утеши, страждущих от духов нечистых свободи, в нуждах и обстояниих сущих помилуй и всех нас на путь спасения настави. Во Христе живый, отче наш Иоанне, приведи нас к Невечернему Свету жизни вечным, да сподобимся с тобою вечнаго блаженства, хваляще и превозносяще Бога во веки веков. Аминь.

Малоизвестные факты о Матроне Московской

По результатам исследований, проведенных в Российском архиве древних актов и тульских архивах, было составлено родословное древо блаженной Матроны. Это древо состоит из 122 персон и «растет» от пращура Матроны по имени Иван, который родился около 1650 года, в то время, кстати, когда был заложен Покровский монастырь в Москве.

Родной брат Матроны Михаил в 1919 году вступил в ВКП (б), поднялся по карьерной лестнице на советской работе. Стал председателем сельсовета, а затем заместителем председателя исполкома Хованской волости, в двадцати пяти километрах от уездного города. Матрона предпочитала навещать мать, когда Михаил был в отъезде. Говорят, она очень жалела его.

Ежедневно припадают к раке с мощами Матроны в среднем около пяти тысяч человек, а в дни церковных праздников – до двадцати тысяч. За год к матушке Матроне приходят, таким образом, до двух миллионов верующих. Всего с момента причисления старицы к лику святых в 1999 году здесь побывали 17–18 миллионов человек! В глубине души все они жаждали какого-то своего чуда, хотя, конечно, среди них немало таких, кого принято называть невоцерковленными… Да разве в этом дело?

Христовы воины в атеистическое время

Прочитав, наверное, с тысячу человеческих биографий, я нашла вот какую закономерность: хуже всего на войне приходилось атеистам. И не потому, что Бога нет и все позволено. А может, как раз и потому… Точного ответа нет. Но внимательно вчитываясь в воспоминания ветеранов, начинаешь нащупывать ту твердую почву, на которой стояли дети священников, псаломщиков, дьяконов, чаще всего репрессированных и расстрелянных. Они, будучи на войне, воевали наравне со всеми и наравне со всеми погибали и попадали в плен. Но в их судьбе чувствуется охранительная десница Божия, они оказывались выносливее, и, говоря нынешним языком, им «везло» больше. Чудесным образом в жестоких боях выживали те, за кого (и от кого) в самые страшные минуты лилась горячая молитва к Богу, это очевидно на примере сибирских дивизий, сломавших хребет войне, хотя до сих пор до конца не оценен вклад сибиряков в дело Великой Победы. А ведь воины-сибиряки участвовали во всех сражениях самой страшной в истории человечества войны, с самого начала и до победного конца, когда на Рейхстаге поставили свои автографы «сибирские медведи», именно так их называют до сих пор во всем мире.

Читаю биографию: «Владимир Жуков, уроженец села Верх-Бешкиль Исетского района (Тюменская область). Родился в 1924 году в многодетной семье – 13 детей. Отец Владимира, Григорий Ефимович, служил псаломщиком в местной церкви. За отказ принародно отречься от религии, от веры в Бога был подвергнут репрессиям, в результате чего пострадала вся семья. В 1926 году Григорий Ефимович и его жена были лишены избирательных прав, а еще через некоторое время его обвинили в заговоре против советской власти и сослали на Урал. Все имущество было конфисковано. Мать Владимира Григорьевича умерла от туберкулеза. Дети пошли по миру. С ранних лет узнал Владимир, что такое горе, голод и нищета. Даже дату его рождения устанавливали медицинской экспертизой, так как вырос он беспризорником, а церковь, в которой хранились документы о рождении, сгорела. Однако Владимир Григорьевич просто выжил, он не обиделся на судьбу – это был добрейшей души человек. На фронт ушел добровольцем. Военный путь его был связан с «царицей полей», как тогда говорили, – пехотой. С 1943 по 1945 г. служил командиром 76-миллиметрового орудия в 120-й отдельной противотанковой дивизии 5-й гвардейской армии на Украинском фронте. Был контужен. Награжден орденами Красной Звезды, Отечественной войны II степени, медалью «За освобождение Праги». В послевоенное время заработал медаль «Ветеран труда», жил до конца жизни в Нягани.

А вот другая история: «Глебов Виктор Васильевич. Родился в Заводоуковске. Отца не помнил, тот умер очень рано. Считает, что на войне выжил лишь потому, что его мать с бабушкой в свое время ходили пешком до Киева молиться. (Это от Заводоуковска-то!) Прошагал пол-Европы, был и пулеметчиком, и автоматчиком, и разведчиком одновременно. Награжден орденом Отечественной войны II степени, медалью «За победу над Германией». Вернувшись домой, уехал покорять Север».

Первыми из сибирских соединений с врагом встретились бойцы легендарной 16-й армии под командованием генерал-лейтенанта Михаила Федоровича Лукина. В районе Шепетовки, а затем под Смоленском ее дивизии вступили в бой. Ожесточенное сопротивление 22 июня 1941 года вражеским частям на реке Прут оказали воины Иркутской дивизии.

Разгром войск неприятеля под Москвой сорвал все гитлеровские планы молниеносной войны. Враг обозлился. Воспользовавшись отсутствием второго фронта, гитлеровское командование летом 1942 года быстро подготовило наступление на юге. Для отпора врагу на Сталинградском направлении Ставка Верховного Главнокомандования выдвинула резервные армии и 12 июля 1942-го создала из них единый Сталинградский фронт. В составе этих армий были дивизии из Сибири. На разных этапах Сталинградской битвы участвовали в боях дальневосточные, забайкальские и сибирские дивизии и несколько отдельных стрелковых бригад, которые пользовались особой «популярностью» у немцев. Большинство этих бригад были сформированы из семнадцатилетних юношей, знавших до этого войну только по книжкам, однако тем не менее пользовались оружием они умело. В Сибири каждый мужчина с рождения воспринимается как охотник, и учат обращаться с ружьем еще в малолетнем возрасте. Правда, здесь одно «но», юных сибиряков учат «ходить на зверя», то есть охотиться, для домашних нужд, а война – это совсем другое. Как вспоминал впоследствии один из ветеранов: «Мы все тогда с убийством столкнулись впервые». А чтобы переступить психологический барьер и остаться при этом человеком, без веры в Бога никак не обойтись, любой опытный воин это подтвердит. Что видела духовным взором Матрона, когда ломала ивовые прутья? Война, безусловно, сломала и покалечила многих, но очевидно и другое: большинство вернулось домой и осталось хорошими людьми, несмотря на то, что прошли пекло.

…Сталинград. Черно-белый снег. Здесь пролегал главный путь Вермахта на бакинскую нефть, хлеб Поволжья и дальше – на Индию. В воздухе висели чудовищные самолеты с черными крестами. Немцы, уверенные в своей победе, подпустили к себе близко и сильно ударили из всех видов орудия. Начались кровопролитные бои. Но вера в свои силы придавала мужества сибирякам даже в самых, казалось бы, безвыходных ситуациях. Вот один из героических примеров. Подвиг совершил воспитанник шайтанского детского дома Тюменской области, гвардеец-связист Матвей Мефодьевич Путилов. Будучи тяжело раненным в обе руки, теряя сознания, отчаянным рывком соединил концы оборванного провода телефонной связи, крепко стиснув их зубами. Он умер с проволокой в зубах. За этот подвиг Путилов посмертно награжден Орденом Отечественной войны.

О его гибели рассказывает фронтовая листовка, один экземпляр которой хранится в Волгоградском музее обороны.

«Смерть немецким захватчикам! Прочти и передай товарищу!

Сталинградец! Будь стойким, как Матвей Путилов. Он был рядовым связистом и часто находился там, где вражескими снарядами и минами корежило провода, где разрывающиеся бомбы непрерывно выводили из строя связь – нерв Сталинградской обороны. Сегодня на линии вражеской миной ему раздробило руку. Теряя сознание, он поднес концы проводов в рот и крепко зажал провод зубами. Восстановив связь, он умер с проволокой в зубах. Отомстим за Матвея!»

Подвигу Путилова посвятил отдельную главу в своей поэме «Голоса Сталинграда» таджикский поэт Мумин Каонат. В ней есть такие строки:

 
«Путилов падает на снег…
Но успевает он, упав, концы
холодных проводов
Зажать в немеющих зубах.
Он в батальонных списках есть,
А в жизни нет его уже,
Но ожил мертвый телефон
В дивизионном блиндаже!»
 

Бог не оставлял и тех, кто работал в тылу. Принадлежность к Церкви, пусть дедов-прадедов, невидимым образом помогала человеку пройти все тяготы военной жизни. Из воспоминаний труженика тыла Калачева Андрея Васильевича: «Все мои предки были не одно поколение работниками при Кондинском монастыре. С ранних лет пришлось работать и мне. По инвалидности я не был мобилизован на фронт, работал в тылу. Лозунг тогда такой был: «Все для фронта. Все для Победы». Рыбалка, сенокосы… и все вручную, через Обь на гребнях, несчастных случаев не счесть… Заметил вот что, выжили и дожили до наших дней только православные». И совсем невиданный случай – плод совместной молитвы. Вспоминал один из участников трагедии из таежного поселка Аган (имя, к огромному сожалению, не сохранилось). «При отступлении наших войск на оккупированной территории остались брошенными много раненых красноармейцев. Окрестные жители собрали несколько десятков раненых в один из домов. За ними ухаживала медсестра. Ни лекарств, ни перевязочных средств практически не было. Все прощались друг с другом, молились, молча умирали, уповая на милость Бога. Больше не на кого было. Несколько раз туда заходил немец в военной форме, смотрел на умирающих, качал головой и говорил «шлехт» – «плохо». А потом пришел нереально растолстевший. Расстегнул шинель, и на пол посыпались вата, бинты, бутылки с йодом. Он приходил несколько раз. Сколько тем самым немец сберег жизней – кто знает…»

На дальних подступах к Сталинграду и в районе тракторного завода отличилась 112-я дивизия сибиряков (командир – полковник Сологуб). Вот что вспоминал впоследствии ветеран из города Радужный: «Все господствующие высоты были заняты немцами. Простреливалась вся окрестность. А Дом Советов фрицы нашпиговали артиллерией – в каждом окне по стволу. Мы ползли двумя группами, одна сани тащила, другая прикрывала. Потом менялись. Заложили тол, дождались взрыва и начали отходить…»

Высоко оценен подвиг «сибирских медведей» на полях сражений у Волги.

Несколько дивизий награждено орденами, а четыре из них – преобразованы сразу же в гвардейские.

В обстановке патриотического подъема проходило формирование добровольческих стрелковых бригад в Омской области, Алтайском и Красноярском краях. От добровольцев в военкоматах не было отбоя. Воины-девушки быстро перестали быть редкостью, из них быстро получались отличные снайперы, не говоря уж о мирных профессиях – медсестер, связисток, прачек. Только в отдаленном Ханты-Мансийске к апрелю 1943 года более полутора тысяч молодых людей прошли занятия по противотанковому бою, пятимесячные курсы бойцов-лыжников.

Вскоре 150-я дивизия и четыре стрелковые бригады сибиряков составили шестой стрелковый Сибирский корпус, который в ноябре 1942 года начал свой боевой путь на Калининском фронте. В войну быстро становились профессионалами.

В конце сорок второго из дальневосточных и забайкальских пограничников были сформированы Сибирская, Забайкальская и Дальневосточная дивизии. Они явились ядром 70-й армии, которая в феврале сорок третьего спешно отправлена на Центральный фронт – наиболее опасный участок войны в то время. В самом начале того же сорок третьего из сибирских авиаполков создается 278-я истребительная дивизия. Приказом Наркома Обороны ей присваивается соответствующее название «Сибирская».

После неудачной зимней кампании фашисты решили летним наступлением сорок третьего в корне изменить обстановку. Они запланировали крупную наступательную операцию в районе Курска. Отсутствие второго фронта помогло им организовать наступление 5 июля сорок третьего. Сохранилось вспоминание о тех днях медсестры Титовой Александры Григорьевны: «Особенно тяжело приходилось летом. У раненых из-под гипса лезут белые черви. На передовой хорошую перевязку сделать некогда, а бывает и нечем. Я, когда впервые увидела это, чуть сознание не потеряла. А начмед сказал: «Ничего, это даже хорошо. Медицина утверждает, что черви поедают гной, чистят раны…»

Тем не менее события под Курском имели неожиданный поворот. Немецкие армады натолкнулись на невиданное сопротивление. На Белгородском направлении главный удар фашистов выдержала б-я Гвардейская армия, ядро которой составляли сибиряки, в частности 309-я дивизия, сформированная из призывников Хакассии и южных районов Красноярского края. Бесстрашным воздушным бойцом в Курской битве проявил себя летчик-красноярец Александр Кожевников. За войну он провел 69 воздушных боев и сбил 27 немецких самолетов, выполнил более 300 боевых вылетов. Выстояли в обороне против орловской группировки фашистов воины 70-й армии пограничников, на позиции которых обрушился удар сил врага.

Внесли свою лепту сибиряки в освобождение Орла. Здесь участвовала 308-я Стрелковая дивизия. Вот вспоминания непосредственного участника тех событий Федора Кривенцова: «В 1943 году в Орловской области мы восемь месяцев в обороне стояли под городом Мценском. Силы немец туда свои лучшие бросил. Сколько людей погибло! Настоящая мясорубка. Когда немца прогнали, нас под Белую Церковь перебросили. Пешком двое суток шли. В четыре часа утра на место прибыли. Восемь дней простояли. Пришел приказ – в наступление. Двенадцатого марта опять в бой. Сутки бой шел. Наших много полегло. Меня в том бою ранило в ногу. Вены перебило. Кровь хлещет, а санитаров нет. Командир батареи затащил меня в блиндаж, пакет санитарный разорвал, перетянул мне ногу и по рации санитаров вызвал.

Немного погодя прибегают две собаки с «лодкой». Санитарные носилки были так приспособлены, чтоб на них волоком можно было раненых перевозить. Меня положили в эту лодку – и вперед. К санчасти «подрулили» – они в лай. А там уж знают – раненый, значит, прибыл. Меня в госпиталь, а собачки опять на поле боя. Когда случалось, что раненого некому в «лодку» погрузить, так собаки его за шиворот сами затягивали. Чудо да и только. Умницы. Сколько солдат жизнью своей этим собакам обязаны».

В том же 1943-м под натиском частей 2-го Белорусского фронта немцы в спешке отступали на Запад.

Вскоре стало известно о победах Иркутской дивизии, преобразованной впоследствии в 55-ю Гвардейскую. Она сыграла большую роль в освобождении города-порта Новороссийска. В воздушных боях на Кубани во всем блеске проявился талант сибиряка Покрышкина. Капитан Покрышкин командовал авиаэскадрильей 16-го Гвардейского истребительного полка. К концу апреля 1943 года на его боевом счету уже было 13 самолетов, сбитых лично. Как огня боялись его немецкие летчики, предупреждая друг друга по рации: «Внимание! Внимание! В воздухе Покрышкин». В том же году Александр Покрышкин получил звание Героя Советского Союза.

Одна из наиболее ярких страниц в истории войны связана с обороной города на Неве. В обороне Ленинграда принимали участие и славные сыны Сибири. Важную роль в срыве фашистских планов под Ленинградом в 1941–1943 годах сыграла 59-я армия, целиком состоявшая из сибирских дивизий. Вот как описывает один из эпизодов войны Александр Злыгостев, 1913 года рождения: «Рассвело, нас «засняла» фашистская рама «Фокке-Вульф». Летчику сверху хорошо было видно, что у лыжников не было противовоздушного прикрытия, в общем, беззащитные мы полностью. Правда, безуспешно пытались подстрелить наглого воздушного наблюдателя. Из оружия у красноармейцев были пулеметы Дегтярева да автоматы Шапошникова. Но пули только отскакивали от вражеских самолетов. Спустя полвека помнится тот день до мельчайших подробностей. И сердце, оно каждый раз трепещет… вот и сейчас, когда я в мыслях там, оно как раненый голубь.

…Это был страшный бой. За разведчиком – «рамой» – навалилась на нас авиация, – вспоминает ветеран, – вначале бомбили, а потом, видно бомбы пожалели на нас тратить, стали расстреливать не спеша с воздуха. Летели с бешеным ревом, без глушителей. Резвясь, выкашивали оглушенных солдат. Встретить и прикрыть лыжников должны были наступающие советские войска. Так, по крайней мере, нам объясняли перед выходом на боевую задачу. Но наступления так и не было, и почти вся бригада осталась навечно лежать на льду озера Ильмень. Почему я выжил? Не знаю. В определенный момент, когда шептал «Отче наш», мне показалось, что меня Там слышат…»

На Ленинградском фронте 16 декабря 1941 года повторили подвиг Николая Гастелло три крылатых богатыря: летчик-томич Черных, стрелок-радист читинец Губин и штурман Косинов.

В прорыве вражеской блокады Ленинграда в январе участвовали 364-я стрелковая дивизия омичей, 368-я – тюменцев, 372-я – алтайцев и 376-я – кемеровчан. Вот рассказ непосредственной участницы битвы за Ленинград Александры Иволгиной: «…последняя ночь перед великой битвой – четырнадцатого января. Кругом тишина, как в нашем селе перед грозой. У нас все готово – мы ждем сигнала. Бойцы меня дергают: «Скоро ли?» Я им киваю головой, мол, ждите. А ночь, как во сне, медленно-медленно тянется. Вот уже и рассвет: девять часов тридцать минут, ребята скинули чехлы со стволов. Девять… тридцать пять… развалены снежные заборы перед огневыми позициями. И вдруг выстрелы! Как в бурю, нарастал вой и свист тысяч снарядов. «Началось», – передавалось из уст в уста. Заряжающие еле успевали принимать снаряды.

Шестьдесят пять минут артиллерийский огонь бушевал одновременно во всех траншеях противника, крошил дзоты, надолбы, позиции вражеских батарей в самой глубине. А потом медленно стал сползать с передней траншеи, по снежному полю тут же рванули пехотинцы. Спустя несколько минут они уже были на немецких позициях. Через пять дней яростных сражений нами взяты Красное село и Ропша, а на Вороньей горе развевался красный флаг.

Девятнадцатого января, в день праздника Крещения Господня, произошла легендарная встреча передовых частей сорок второй и второй ударной армий. Двадцать второго января на рассвете взорвались последние снаряды. Два человека были убиты и трое ранены, это были последние жертвы обстрелов…»