Текст книги "Целься в звёзды. Книга 2"

Они прошли мимо просторного зала с огромным столом и придвинутыми к нему тяжеловесными дубовыми стульями. Лиза представила, как за праздничным обедом здесь собиралась вся семья. Они ели, пили, шутили и не думали о том, как скоро это все может прекратиться.

Януш остановился на кухне. Под скошенной крышей, словно балансирующий акробат, расположилось трехстворчатое окно. Свет падал под наклоном и особенно ярко освещал плиту и столешницу. Януш указал на сиденье у барной стойки.

Лиза подняла взгляд от мозаичного орнамента, выложенного на полу, к картине, висевшей на стене напротив. Теплые тона натюрморта хорошо подходили к стилю комнаты.

– Это из коллекции?

– Что ты! – он усмехнулся. – Моя мазня. Дед любил, когда я рисовал в юношестве. А я ненавидел эту художественную школу, бросил ее в пятнадцать лет.

Лиза покраснела, понимая: ее легенда о том, что она сотрудник музея, трещит по швам.

– У тебя неплохо получалось.

– Если хочешь быть художником, надо становиться мастером. У меня не хватило на это… – он замешкался.

– Духу?

– Да! Год не практиковал русский. Слова забывать начал.

Януш подошел к плите и снял ковшик с ароматным напитком.

– Значит, ты про коллекцию деда хочешь сделать лекцию. Должен тебя огорчить. Он ее не разрешал показывать посторонним. В завещании вообще написал уничтожить одну из картин.

У Лизы все оборвалось внутри. Неужели Януш говорит про картину из триптиха?

– О какой картине идет речь?

– Одна из картин венгерского художника, все забываю его имя.

– Чонтвари?

– Точно!

Лиза побледнела. Но, собравшись с силами, вымолвила:

– У него же две части? Почему только одну надо уничтожить?

– Вторую он продал в том году, осталась лишь первая.

– И вы правда собираетесь это сделать?

– Если мы не сделаем, то квартира и другие картины будут переданы государству, а мы останемся без наследства. Такое вот завещание.

– Когда?

– Завтра отец хотел решить этот вопрос и подписать потом документы на наследство с нотариусом.

– Ты должен мне ее показать. Она здесь?

Януш нахмурился.

– Извини, разговор окончен. У меня дела. Зря я вообще разоткровенничался с тобой. Думаю, тебе пора.

Он практически вытолкнул ее из квартиры, даже не дав нормально надеть пальто. Так и пришлось на ходу, спускаясь по лестнице, продевать руки в рукава и повязывать шарф вокруг шеи. На улице лил холодный дождь. Лиза прикинула, что до отеля идти около часа, и решила зайти в ближайшее кафе, чтобы переждать ненастную погоду.

Внутри кофейни пахло трдельниками и шоколадом. Лиза села за ближайший свободный стол и решила позвонить Киму, чтобы рассказать последние новости.

– Ты должна остановить их.

– Как?

– Надо подумать, – послышался стук пальцев по клавиатуре, – картина наверняка в хранилище.

– Откуда ты знаешь?

– Взломал базу аукциона, на котором он ее купил. Там обозначен адрес хранения: ячейка 102 на складе в Праге. Сейчас сброшу тебе подробности.

– Что мне с ними делать? Не пойду же я грабить склад!

– Ты главная в этом расследовании. Решай сама.

Он положил трубку.

Мысли толкались в голове, как пассажиры в час пик. Каким образом она может заполучить картину? Лиза достала свой маленький ноутбук и решила отвлечься. Приключения в Праге – это отличная линия для романа. Лиза печатала без остановки, пока ее не отвлекло оповещение на экране телефона. Новый подписчик в социальной сети. Любопытство заставило проверить, кто это, и как только она увидела аккаунт, замерла на несколько секунд. Это был Ник, новый знакомый из самолета.

Она проверила сообщения. Одно новое:

«Привет! Как поиски?»

После того как Лиза пришла в себя, она ответила на сообщение и рассказала про итоги своего расследования.

«Жаль, что не удалось разговорить внука коллекционера. Скинь свою геолокацию, я через полчаса подъеду к тебе, и все нормально расскажешь».

Кровь лихорадочно понеслась по венам. Даже дождь за окном теперь ей казался замечательным дополнением встречи. Файл с книгой она закрыла и убрала ноутбук в сумку. За окном уже стемнело. С ее места сквозь панорамное стекло виднелся лишь край улочки. Из соседней лавки часто выглядывал толстый мужичок и зазывал клиентов. Наивные туристы притормаживали, что-то спрашивали у него, некоторые соглашались и заходили внутрь.

– Успел?

Она обернулась и увидела Ника рядом.

– Рада, что ты пришел.

Ник сел напротив и произнес:

– Пойдем прогуляемся. Судя по твоему рассказу, теперь нам нужно придумать план по спасению картины.

Ник достал зонт, и вмиг его черные крылья расправились над их головами. На террасах кафе зажигали огненные печи, чтобы прохожие могли согреться и выпить чашку-другую глинтвейна. Ник рассказывал историю города, а Лиза рассматривала каждое здание. Они и не заметили, как вышли к небольшому рынку, где продавались сувениры. Ведьмы хихикали на прилавках домиков-киосков, напоминая о мистических событиях, что происходили в Праге.

– Вон видишь ту фигуру? – Ник указал на сидячую статую, лицо которой укрывал капюшон.

– Если заглянуть под капюшон, по легенде, можно увидеть свою смерть.

Лизе интересно было слушать его рассказы, и она удивлялась, откуда ему столько известно. Они долго блуждали в поисках химеры, маленькой статуи на козырьке крыши, но так ее и не нашли. Зато обнаружили лавку, где, по словам Ника, делают самые вкусные трдельники. Туда же прошмыгнула немногочисленная группа туристов с гидом.

– А вы знаете, здесь за углом можно продать душу, – экскурсовод хихикнул и указал на здание, находившееся через дорогу, – по крайнее мере Фаусту это удалось. Не многим известно, но в этом доме действительно жил доктор-алхимик, который потом стал прототипом для книги Гёте.

Потом Ник рассказал историю про дом 502. По легенде именно там под черепичной крышей и был заключен договор с Мефистофелем. Они продолжили свой путь. Чем выше поднималась луна над Прагой, тем меньше становилось людей. Река превратилась в черное зеркало и вилась хвостом безликого чудовища куда-то вдаль. Они зашли на Карлов мост. Чайка пролетела мимо готических башен и жалобно прокричала напоследок, растворившись в наступившей тьме.

– Вон видишь розовое здание, – дождавшись ответа, он продолжил: – Мой отель. Каждый раз останавливаюсь в нем.

 
                                        2
 

Утром из отеля Лиза увидела прекрасный вид на розовую дымку, поднимающуюся от Карлова моста. В голове смазанным снимком пронеслась вчерашняя ночь.

«Что я о нем знаю?»

Лиза посмотрела в сторону скомканной постели, где крепким сном спал Ник. Не хватало на те же грабли наступить, как в прошлый раз с Владом.

На прикроватной тумбочке стояли два стройных фужера, на донышках еще поблескивало шампанское. Лиза улыбнулась, когда вспомнила, как Ник открыл бутылку и игристое шумно полилось на пол. А потом они поцеловались и сплелись в объятиях.

Она зашла в ванную и позвонила Киму. Вскоре из трубки раздался бодрый голос:

– Как продвигаются дела в Праге?

– Пока без изменений. Я тебя о другом хотела спросить, – Лиза достала карточку отеля, где были инициалы Ника, и продиктовала их напарнику. – Можешь мне про этого человека данные скинуть?

– Что именно?

– Все, что найдешь, и про личную жизнь тоже.

Ким присвистнул:

– Ты там дружка, что ли, встретила?

– Пару раз сходила с ним на свидание, – начала оправдываться Лиза. – Ну что, найдешь?

– Не обещаю, что быстро получится, но постараюсь собрать о нем все самое интересное.

Доверие. Возможно ли полностью положиться на человека и верить его словам? После многих разочарований Лиза знала ответ на этот вопрос: нет. В мыслях летали призраки предыдущих неудавшихся отношений и леденящим дыханием напоминали, что стоит на все смотреть рационально.

Она вернулась в комнату.

– Ранняя пташка, – Ник смотрел на нее сонным взглядом.– Я все думаю про твое расследование. Картину сегодня хотят уничтожить. Может, все-таки попробуем ее спасти?

– У меня самолет сегодня ночью, так что я поеду собирать чемодан. Первое журналистское задание – и такой провал. – Лиза села на край кровати.

– Никуда я тебя не отпущу, – он потянул ее за руку, – билет я тебе сейчас новый куплю, вместе в Москву полетим. А вот чемодан собрать придется, чтобы перевезти его ко мне.

– Как ты быстро все решил.

Лиза подвинулась к нему ближе и обняла. За окном не стихал шум города. Прага жила своей обычной жизнью, а для Лизы – она в этом уверена – многое поменяется, если не сядет сегодня на самолет и не вернется домой.

– Я так мало о тебе знаю, – Лиза посмотрела ему в глаза.

– Расскажу все со временем, – он улыбнулся. – Так где картина находится?

– На складе. Ким прислал номер ячейки, но только это нам не поможет.

– Пойдем позавтракаем, может, что и придумаем.

На первом этаже отеля располагалось уютное кафе для постояльцев, где утром подавали свежие булочки, яичницу всех возможных разновидностей и фруктовые кнедлики. Наспех позавтракав, Лиза и Ник поехали по указанному адресу. Склад находился на окраине, вскоре их встретил пустынный двор. Тишина. Лишь темный силуэт каменного здания без окон. Мурашки побежали по спине. Тошнотворное предчувствие подкралось внезапно. «В Праге тебя ждет опасность», – промелькнула в сознании зловещая фраза из сообщения.

– И что предлагаешь делать?

– Ждать. – Ник припарковал машину. – Ты же сама сказала, что за картиной должны приехать сегодня. Может, удастся подгадать момент и выкрасть ее.

– Это же преступление!

– Картина куплена на закрытом аукционе, я считаю, что они вообще никак не смогут доказать свои права на нее.

– Нет, я так не могу, и предчувствие у меня плохое.

– Не буду тебя уговаривать, можем и бросить эту затею, но если ты хочешь закончить свое расследование, то это твой последний шанс.

– Ладно, остаемся.

Прошло несколько часов, но нужной машины так и не показалось.

– Они с утра пораньше забрали ее, еще до нашего приезда, – Лиза тяжело вздохнула.

– Подождем еще немного.

Окраина Праги отличалась от центра, без черепичных крыш и соборов она казалась блеклой, словно художник отказался раскрашивать свой набросок, так и оставил его в черно-белых тонах. Неподалеку два ворона делили найденную где-то корку хлеба, от взмаха их крыльев поднималась грязной дымкой пыль.

Вдруг тишину нарушил раскатистый звук. Вскоре недалеко от их машины остановилась черная «Мазда», и из нее вышли Януш с мужчиной.

– Какой план действий? – Лиза сползла с сиденья, чтобы ее не заметили.

– Когда они выйдут, я их отвлеку, а ты смотри, куда они положат картину.

Януш с отцом зашли в здание и чуть позже появились с черной тубой в руках. Лиза заранее вышла из машины и притаилась за углом.

– Извините, не поможете? Машину толкнуть надо, что-то никак не заведу, – Ник обратился к ним и указал на автомобиль.

Лиза следила за Янушем, тот положил черную тубу на заднее сиденье машины и подошел к Нику. Ее сердце билось, словно крылья дикой птицы о клетку. Всего лишь надо преодолеть десять метров и быстро забрать картину. Но это расстояние казалось невыносимо большим. Мужчины подошли к машине и что-то обсуждали. Лиза проворно шмыгнула к «Мазде» и открыла дверь. Картина была в ее руках, она опять забежала за угол и ждала, когда Ник подъедет к ней.

– Запрыгивай! – он притормозил и открыл дверь.

– Но тебя засекли. Они поймут же, что ты соучастник. Сейчас, наверное, в розыск объявят.

– Не объявят.

Лиза потянулась за картиной и сжала ее в руках. «Куда я вляпалась? – била в затылок мысль. – А если все же вызовут полицию? Все кончено, нас арестуют и вышлют в Москву как преступников».

Глава 4

Сентябрь 1831 г. Санкт-Петербург

 
                                        1
 

…По правде говоря, нужда меня гонит в серость Петербурга. В Европе я проигрался, да и какая-то странная болезнь распространяется по городам. Страшно. Пришлось ехать на родину. А по дороге новость прислали, ты представляешь?! Дядька скончался и оставил мне немалое наследство. По завещанию достается усадьба и все его счета в банке. Еду заниматься документами, много бумажных дел предстоит переделать.

Кто знает, может, и вдохновение меня посетит, а то стихи мои в Париже так никто и не соблаговолил напечатать. На Невском, поговаривают, некий Смирдин собирается открыть книжный, а еще до меня дошли слухи, что он платит хорошие гонорары авторам. Хочу наведаться к нему и показать сборник.

Как только получу деньги за фамильные драгоценности, сразу поеду в клуб у Карининых. Дошли слухи: там сейчас собираются лучшие игроки. Надеюсь встретить тебя за столом…

Герман не любил писать письма, но все же решил предупредить своего старого знакомого о приезде. Они не виделись более пяти лет, а за это время могло произойти что угодно. Герман даже в последнюю минуту засомневался, не сменил ли Николай адрес? Но все же отдал желтый сверток своему помощнику с наставлением, чтобы тот сразу же ехал в почтовое отделение.

Его карета свернула на извилистую дорожку. По тому, как затряслась его кибитка, стало ясно, что они подъезжают. В памяти забегали яркими солнечными зайчиками воспоминания из юности. Зеленая лужайка и пикники с родными, смех Сони и аромат яблочного варенья, а еще долгие летние ночи, наполненные разговорами о будущем.

– Поедешь покорять Париж? Неужто думаешь стихи там свои предлагать? – сказал как-то в один из тех летних вечеров Николай, наливая чай из самовара.

– Да тут болото! Ты сам посуди: ни нормальных литературных площадок, ни издателей, вон, книги продаются на развалах в закоулках. Про какую культуру говорить?

– Ну, не знаю. Французский у тебя, конечно, на уровне, и я уверен, ты сможешь хорошо сделать перевод своих стихов. А с другой стороны, там своих литераторов хватает, ты бы лучше здесь работу присмотрел, все-таки дядька, пока живой, может, куда порекомендует?

– Не нужны мне его подачки! Сам добьюсь всего! – Герман улыбнулся проходившей мимо Соне, та учтиво забрала у господ пустые тарелки и ушла на кухню.

Карета остановилась, и воспоминание растаяло. Скрипнула дверь, Герман вышел из повозки. Деревья зашумели кронами, будто перешептывались между собой, разнося последние сплетни.

«Усадьбе в этом году исполнилось полвека, устала старушка, наверное», – подумал он, рассматривая трещину на крыльце при входе. Герман потянул на себя тяжелую дубовую дверь и зашел внутрь. Все тот же коридор, просторный зал для приема гостей, далее кабинет в строгом деловом стиле и уютная библиотека. А чуть правее пристройка, где находилась гордость бывшего владельца – огромный зимний сад. Он походил на итальянский дворик, окруженный тропическими растениями и фонтанчиком посередине. В детстве Герману нравилось проводить время среди раскидистых лимонных деревьев. Ему казалось, что райские птички, которые игриво подмигивали на стенах, непременно могут ожить, стоит лишь закрыть глаза, именно в это мгновение они вылетят из своего заточения и будут порхать под стеклянным потолком.

– Тимофей!

– Да, господин, – из-за шторки, прикрывающей кухню, показался сгорбленный мужчина с поседевшей бородой и в серой рубахе.

– Сентябрь, а так холодно. Надо бы разжечь камин в зале.

– Последнее время Михаил Александрович давал распоряжения протапливать лишь его комнату, эту не велел разжигать.

– А я говорю: разожги!

– Зал уже давно не отапливали, надо будет дров принести.

– Экономил дядька на старости лет, значит. Что, дела паршиво у него шли? – Герман прошел в дальнюю комнату, где жила прислуга. – А Сонька наша где?

Он помнил, как много лет назад видел ее круглое, практически детское личико. Вспомнил и молочный запах ее тела, и соломенный цвет волос под косынкой. Герман тогда приезжал на пару дней перед отъездом в Париж попрощаться с дядькой. Михаил Александрович был для него единственным родным человеком. Мать померла из-за тяжелой второй беременности, а отец не вернулся с русско-турецкой войны. Пришлось дядьке взять племянника к себе, они тогда с женой Еленой Петровной уже долго жили в браке, а детей так и не народили. Так озорной темноглазый мальчишка и остался в их имении. С Еленой Петровной воспитанник не поладил с самого начала. Оставшись как-то в доме один, он вымазал в золе ее любимые наряды. Елена Петровна тогда вернулась уставшая с очередного утомительного раута и первым делом направилась в свою комнату переодеться. Но в спальне ее ждал сюрприз. В порыве злости она заперла племянника на весь день одного в комнате в виде наказания. А после при любом случае попрекала его недостойным поведением. Стоит ли говорить, что Герман не простил ей такого обращения и, когда узнал о ее кончине из-за брюшного тифа, совсем не расстроился. Михаил Александрович после смерти жены переключил свое внимание на воспитание племянника: нанял ему французского гувернера, тот днем и ночью учил Германа музыке, пению, танцам, иностранным языкам и этикету. Герман вырос красивым и, как это часто бывает в богатых семьях, избалованным юношей. Из всех наук он признавал лишь литературу и по ночам зачитывался романами Дидро, Бомарше и Монтескье. Позже начал писать свои стихи, а еще грезить поездкой на родину своих кумиров.

Соне в день его отъезда исполнилось шестнадцать лет, сирота жила в их поместье с раннего детства. Герман часто на нее обращал внимание, хотя думал, что после многочисленных балов и нарядов городских девиц его было сложно чем-то удивить. Однако естественная красота девушки пленила сильнее, чем самые изысканные платья знатных дам.

Однажды вечером Герман увидел, как Соня переодевается у себя в коморке. Тяжелые груди и разбросанные на плечах медовые кудри, веснушчатое лицо и шелковая линия оголенной с