Текст книги "Просодия. Сатирическая повесть"

Леандр

Леандр Псоевич Тверезых работал руководителем фармацевтической компании, писал стихи, любил петь и выпить. Особенно хорошо ему пелось после коньячка.

В один из вечеров после тяжелого трудового дня, хорошего ужина и трёхсот граммов французского коньяка «Наполеона», он почувствовал себя Бонапартом. Ему в голову пришла мысль о создании собственного творческого клуба.

Навела его на эту мысль Прахлада, когда они пересеклись в сети интернет на одном из многочисленных поэтических сайтов. Она увидела его фотографию с гитарой и намекнула, что не стоит зарывать свой талант в землю, пообещав за написанную на её стихи песню, устроить ему выступление в приличном клубе.

Леандр принял освежающую дозу, и недолго думая, написал песню на собственные стихи. На следующий же вечер пригласил домой сослуживцев и опробовал свой опус на них. Учитывая, что у Леандра в баре всегда стояли достойные напитки, привозимые ему в качестве взятки из разных стран мира, народ собрался быстро и в итоге остался в восторге.

После дебюта, для закрепления успеха Леандр все же выступил пару раз на концертах у Саввы и окончательно утвердился во мнении о создании собственного музыкального предприятия. Он не сильно увлекался бардовской песней, гораздо больше его привлекал такой жанр, как шансон. Музыка веселая, разбитная, громкая. Его обожаемым кумиром был Михаил Круг. Главное собрать команду и не такую, как у Саввы. В его глазах представители шансона выглядели крупными мужчинами с хриплыми голосами.

В конце концов, он рассудил так, если Савва умудряется набирать себе бардов, скитаясь по городу, зависая в переходах слушая никому неизвестных побирушек, поющих за деньги, то почему бы и ему не набрать свою команду молодцов?

Прошло совсем немного времени и Леандр мягко вписался во многие московские клубы «Русская душа», «Бутырка», «Гараж», «Сова» и другие. Его команда в отличие от конкурента выглядела, как минимум сборной по тяжелой атлетике. Здоровенные парни под сотню килограмм и выше, с крепкими затылками, огромными подбородками и животами, обладающие зычными, ревущими, как иерихонские трубы голосами. Про его команду сразу же заговорили: «А вот и Леандр со своими бандитами».

Главным коньком сборной стал колоритный исполнитель русского шансона Петя Манашко. Парень работал в банке, весил сто тридцать килограмм, мог много выпить, умудрялся завести публику с первого аккорда. Когда Петя выходил на сцену, публика взрывалась бешеными аплодисментами. Но самое главное, Петя любил не только петь, но и сплясать. Танцующий бегемот неизменно вызывал восхищение. Его песни были незатейливыми, жизненными, а местами и откровенно смешными. Леандр выпускал Петю «на посошок». Публика в зале к тому времени была в сильном подпитии и требовала хлеба и зрелищ.

Вот и в этот вечер Петр вышел на сцену, щёлкнул подтяжками объёмных брюк с трудом сходившихся на его большом животе и громко объявил:

– Дамы и господа, сейчас я вам спою песню «Маленькая женщина для большой любви».

Зал притих, Петя сделал красивый пас руками и затянул:

 
Хочу узнать твою душу,
Хочу узнать твоё тело,
Хочу, что б был тебе нужен,
Хочу, что б меня хотела.
 

– А-а-а, – зарыдала навзрыд хилая, томная брюнетка бальзаковского возраста. – Какой мужчина, – и сметая всех на своём пути, ринулась на сцену.

Леандр перехватил её в тот момент, когда она попыталась, споткнувшись о край рампы, дотянуться до Петиной ноги.

Постарался взять её тщедушное тельце поперек талии и оттащить вглубь зала, но не тут-то было. Брюнетка оказалась довольно сильной и впиявилась своими длинными ногтями в шею Леандра, пытаясь отпихнуть его от себя и таки добраться до Пети.

Всё это время из-за столика стоящего около сцены на мужа смотрела широко открытыми, полными недоумения и слёз глазами жена Леандра. Происходящее повергло её в ужас. Муж без зазрения совести лапал чужую бабу на глазах у изумленной публики.

– Леандр, – крикнула она, – выведи эту сумасшедшую вон.

Брюнетка живо откликнулась на клич и, вывернувшись из лап захватчика, бросилась к крашеной в бело-рыжий цвет стерве.

– Это кто тут сумасшедший? – рыкнула она. Через секунду её когти, выкрашенные в чёрный цвет, хищной лапой ухватили оппонентку за крашеные кудели.

Юлианна взвизгнула, попытавшись вырваться из цепких рук гарпии. Ей это удалось не сразу. Брюнетка намертво зажала её чёлку в своей пятерне и теперь целилась в её лицо массивным зеленым перстнем.

Леандр понял «Сейчас дело закончится обезьянником» и поспешил на помощь жене.

Петя продолжал петь, публика ревела от восторга. Зал разделился на две половины. Одни продолжали слушать песню – вторые делали ставки на женщин. Одни считали, что победит брюнетка, так как обладает сильным характером – другие ставили на бело-рыжую лошадку. Она была большей массы, нежели оппонентка, а уж припёртая в угол ринга, легко могла бы уложить обидчицу один боковым ударом.

Леандр успел влезть между бабами вовремя, закрыв своим телом жену и оказавшись один на один с перстнем. Ему повезло только потому, что в юности занимался боксом и знал, как уйти от прямого удара.

Сделал обманное движение головой, и перстень пролетел в сантиметре от его уха, никого, не задев за живое.

Промахнувшаяся брюнетка скорчила обиженную гримасу, так и оставшись стоять в боевой позе с клочком вырванных волос в одной руке и поднятой вверх второй рукой.

Всех успокоил наряд полиции, вовремя вызванный администратором клуба. Брюнетку взяли под тонкие руки и вывели вон.

Леандр бросился успокаивать жену.

Кухонная братия

Через полгода взбунтовалась Циля. Муж завис в России и домой не собирался, его так затянул процесс творчества, что никаким форшмаком не заманить. Снова собралась за мужем.

Позвонила в Москву, пригрозила лишением гражданства, если он в ближайшем месяце не вернётся.

Варламий быстро сообразил, что дешевле съездить к Циле на пару-тройку месяцев, нежели содержать её здесь, и пообещал супруге вернуться. Обещание пришлось выполнить. Укатил к любимой на четыре месяца.

Савва же остался один на один с разрастающимся сообществом. Исполнители всё прибывали и прибывали.

На одном из концертов появилась новая исполнительница, которую невозможно было не заметить. Её внешний вид был настолько экзальтированным, что убивал наповал добрую половину слушателей, сидящих в зале.

Короткое черное обтягивающее платье, глубокое декольте, черные лаковые сапоги—ботфорты и огромная шляпа с длинными чёрными перьями. Эсмеральда Исааковна Крутихвост была особенно неотразима и принадлежала к породе женщин вамп: «Да что выговорите? Я танцевала на столе? В нижнем белье? Да вы рано ушли…» Работала преподавателем английского языка в одном из столичных университетов. Днём выглядела серой мышкой, вечерами же преображалась до неузнаваемости. Все песни были на её собственные стихи и музыку. Гитару она принципиально настраивала в разрез с традицией, а именно с си бемоля и взвывала так, что работники клуба неоднократно собирались вызывать скорую помощь, подозревая, что она вот-вот рухнет посередине сцены. Помимо прочего Эсмеральда периодически выбегала в зал, падала тряся перьями на колени перед каким-нибудь приглянувшимся ей мужчиной, приводя жертву в немой ужас.

Савва и сам было поддался на какой-то момент очарованию «черной моли», но Санька быстро опустила его на грешную землю, пообещав повыдирать все перья из этой шляпы и все волосы из этой крашеной головы. Конфликт дошёл до того, что Савва зарёкся приглашать её на концерты с участием Крутихвост.

Ещё одна исполнительница, на которую Савва попытался сделать ставку, была бывшей опереточной певицей в годах. Маленькая, худенькая, крашеная блондинка в очках с короткой стрижкой под каре, подвижная и голосистая Ифигения, потрясала мощью своего голоса. Она могла взять настолько высокую ноту и так долго её держать, что местами закладывало ушные перепонки, а она сама напоминала птичку из мультфильма «Шрэк», которая лопнула от звука собственной трели. Голос Ифигении мог поднять солдатскую роту, мёртвого осла и ещё бог знает кого. Беда состояла в том, что помимо профессионализма, вступали другие факторы. Певица стремительно старела, и чтобы поддерживать форму и голос, перед выступлением постоянно делала лицом жуткие ужимки и гримасы, чем пугала сидящих рядом с ней артистов и слушателей. Свои гримасы она объясняла разогревом мышц лица. Плюс ко всему прочему, осознав свой статус и оценив уровень своего профессионализма на фоне других выступающих, она заявила: «Где здесь артисты? Не вижу их.». Плюнув, таким образом, на всю собранную им команду трубадуров.

Больше того, вырвавшись после долгого перерыва на сцену, она решила омолодиться, появившись на очередном концерте в мини платье, которое себе не могут позволить надеть даже юные девы. В дополнение к нему нацепила кожаную куртку рокера, отобранную у сына. Её потрепанные временем ляжки и металлический бляхи на куртяшке довели до экстаза несколько человек, которые заявили, что лучше её слушать на записях, нежели созерцать этот кошмар перед собой. С Саввой она вела себя по принципу, если Вам нечего бросить к ногам женщины, то хоть сами там не путайтесь.

Савва не мог с ней расстаться совсем и решил держать её на длинном поводке, приглашая на концерты от случая к случаю, отодвинув подальше, как задвигают старые чемоданы вглубь антресолей.

Критически осмыслив творческую группу, Савва начал более строгий отбор. Во-первых, он стал делать ставки на мужчин, и их появилось довольно большое количество. Во-вторых, к женщинам подходить с более строгими мерками и отбирать их по нескольким параметрам, в том числе и по фейс-контролю. В-третьих, все исполнители должны были петь песни на его стихи. В итоге у него собралась довольно колоритная банда: сосед Арлен Колотушкин, бывший рок-музыкант Яхонт. Юная исполнительница бардовских песен Люба Раскатаева пухленькая блондиночка, с широким силиконовым ртом, над которым поработала команда косметологов. Очень значимая фигура Наполеон Соломонович Еврейко, сочинивший более тысячи песен на стихи древних поэтов, обладающий колоритной внешностью матёрого льва. Наполеон сражал дам наповал не только приятным голосом и качественной игрой на акустической гитаре, но и своим дворянским видом. На него Савва возлагал большие надежды, но тот был очень занятым и практичным человеком, поэтому принимал участие в концертах редко.

Две сестрички близнецы Ида и Лида Ссюхины из села Ссюхино. Тонкие, красивые, радующие мужской глаз. Пели всегда под фонограмму, но за их прелестные мордашки им прощалось многое.

Энергичная дама бальзаковского возраста Олёна Вездесущая умеющая быстро писать песни на любую тематику. Помимо всего прочего, Олёна помогала во всякого рода беготне.

Дима Кайманов – большой дядя с двенадцатиструнной гитарой, крепким затылком, мощными руками, больше подходящий для команды Леандра Тверезых. Дима обожал лёгкий рок-н-ролл. В миру работал врачом-хирургом. В свободное от работы время поигрывал на гитарке, снимая стресс от работы. Все его песни были весёлыми, бодрящими и жизнерадостными. Особенно хорошо ему писалось после неудачных операций. Дима работал в обычной городской больнице хирургом и относился к тем врачам, которые любят во всём порядок. Обожал свою работу и был приверженцем теории – лучше качественно отрезать, нежели лечить гнойник до следующего обострения. Оперировал всё: огнестрельные ранения, ножевые, аппендициты. По принципу:

– Доктор, у меня лицо синее.

– Ампутировать! Следующий.

Он даже провёл операцию на яичках у мужчины, который по своей дурости решил показать двум женщинам спортсменками-прыгуньями, какой он орёл попытавшись перепрыгнуть метровый железный столб, врытый в землю и в итоге добровольно сел на кол. Всякое бывало. Единственное что его расслабляло после работы, это игра на гитаре. Иногда ему приходилось дежурить сутки и тогда появлялось лишнее время.

В команду к Савве он попал после несчастного случая на работе. Главный врач для сотрудников установил в ординаторской огромный аквариум и заселил туда не золотых рыбок, а пираний. Их боялся весь медицинский персонал больницы. Только Дима обожал свирепых рыбок. Он почему-то сравнивал их с хирургами. У них были острые зубы, и они мгновенно расправлялись не только с пищей, молниеносно кроша её на кусочки, но и с любым предметом, попавшим в аквариум. Работали чисто, без лишних остатков. Дима начал их подкармливать мелко нарезанным мясом, курицей и даже кусочками колбасы.

Коллеги шутили: «Дима, ты их кормишь тем что осталось от последней операции?» На таких харчах рыбины быстро выросли, начали драться между собой, и в итоге в аквариуме осталась одна сильная и могучая рыбина. К несчастью она не разделяла любви своего благодетеля и как только покончила со своими собратьями, принялась за Диму – укусив его за указательный палец правой руки, буквально вырвав из него кусочек мяса. В итоге он на неделю выбыл из строя. Сидя дома на больничном, ползая по интернету в поисках музыки, познакомился с Олёной. Она и привела его к Савве.

Савва не любил врачей, считая в душе всех без исключения хирургов убийцами, ибо твёрдо сознавал, что живёт в стране непуганых идиотов где врачи без границ, а журналисты без башни.

Ещё одним значимым музыкантом Савва посчитал Альфреда Нетудыхту, которого нашёл на старом Арбате, где тот, умея играть на бонгах, зарабатывал свой хлеб с маслом.

Нашёл и ещё двоих интересных исполнителей. Гитариста с экзотическим именем Даздраперм «Да здравствует первое мая» его дед и родители были ярыми коммунистами и Виагру Ладную.

Последняя обладала отличным низким роковым голосом, была молода, красива, приятна во всех отношениях. Её Савва выпускал под конец представлений, дабы услаждать взоры и слух публики. На концерты, в которых выступала Виагра, Савва жену не пускал.

Начались сплошные концерты, однако Савва чувствовал, чего-то не хватает, да и артисты у него были своеобразными.

Арлен Колотушкин совершенно не мог себя держать на сцене надлежащим образом. Каждый раз, выходя к микрофону, он вставал в профессиональную стойку охранника. Ноги на ширине плеч, руки за спиной сцеплены в замок. Он не знал, куда ему деть руки. В итоге Арлен вставал в бойцовую стойку, делал спортивное лицо и начинал петь. Его нежные песни никак не соответствовали образу. По хорошему его нужно было слушать, плотно закрыв глаза, иначе создавалось впечатление, что он спрыгнет со сцены и пойдёт по залу наводить порядок, поколачивая слушателей дубинкой.

Альфред Нетудыхта был хорош, как музыкант, однако почти всегда приходил подвыпивши. При этом он широко улыбался дамам, подмигивая им одним глазом. Кому-то это нравилось, кому-то нет. Если в пределах его досягаемости находился стакан со спиртным, Нетудыхта тут же морально подкреплялся.

Олёна Вездесущая не зря получила свою фамилию. Обладая довольно объёмной фигурой и крайне робким характером, она имела от природы тоненький голосок, и когда начинала петь, до боли напоминала поросёнка Пятачка из мультфильма «Винни Пух». К тому же она так боялась сцены, что пару раз Савва, глядя на её дрожащие колени и срывающийся голос, серьёзно задумывался о договоре с врачами местной больницы, чтобы они выделяли одного сотрудника на непредвиденный случай.

Дима Кайманов постоянно требовал денег за каждый взятый им аккорд, скандалил и намекал, что не дай бог, Савва заболеет и попадёт к нему в больницу. А такие вещи, как анестезия проводятся разными способами, в том числе и ударом бревна по голове.

Люба Раскатаева была юна и активно тренировалась в искусстве обольщения. Каждый раз она надевала на свои пышные формы, такие наряды, глядя на которые ни один зритель не мог оторвать от неё взгляда. Ей нравилось смотреть, как мужчины и женщины меняли цвет лиц, аки хамелеоны. Особенно возмущались по этому поводу женщины. А после того, как на одном из концертов она села на стул в короткой юбочке и широко расставив ноги показала залу ярко-красные трусики, разразился большой скандал. Один из мужчин-зрителей после выступления прижал её к стене пытаясь увести в номера, за что схлопотал подзатыльник от собственной супруги. Саму Раскатаеву она попыталась ударить её же собственной гитарой. Савва тогда её еле отбил.

Сестры Ссюхины всегда были на высоте, публика их любила, но они приглянулись и Леандру. В итоге он перетащил их в свою команду. К тому же его бандитам требовались девочки. Он окончательно забросил свой фармацевтический бизнес, взял все деньги и полностью окунулся в музыкальную жизнь. Имея живую наличность раскручиваться куда легче и быстрее. Благодаря ей он давно обошёл Савву и теперь начал ездить по всей России, рассудив трезво «Пьяные клиенты платят больше», а шансон в ночных клубах – золотая жила.

Даздраперм и Яхонт были самыми надёжными и самыми профессиональными музыкантами. Они всегда могли держать зал столько, сколько было нужно, но требовали за своё мастерство денег, а их у Саввы было не так уж и много, ведь чтобы оплачивать аренду залов ему приходилось много работать.

У Варламия с платежеспособностью проблем не было, но он периодически исчезал на несколько месяцев.

Музыкально-поэтическая команда разрослась, а денег не прибавлялось. Надо было что-то придумывать. Друг Варламий и здесь нашёл выход.

План был прост, как всё гениальное. Всего-навсего надо было установить цену на билеты для каждого исполнителя и слушателя. А чтобы уплотнить «музыкальный косяк» посоветовал соединить напрямую поэтов и музыкантов. Привлечь стихоплетов к выступлениям на сцене, а музыканты пусть сидят в зале и выбирают понравившиеся им тексты.

Поэзия и музыка

Взявшись за новое дело, Савва отправил Саньку на месяц в Турцию. Ему предстояло воплотить в жизнь новый план. Поэты должны выступать на сцене, так же, как и певцы. Пусть читают стихи, приводят своих друзей, и тогда аренда зала будет полностью окупаться, ибо давно известно, что поэты и прозаики, большие любители выпить и закусить.

Опять привлекли Прахладу, и снова она быстро справилась со своей задачей. Через месяц Савва выпустил новую афишу «Поэты-песенники и авторы-исполнители в одном строю». Однако на первом же музыкально-поэтическом вечере, где собралось много поэтов, случился казус.

Валерий Акакиевич Срам пришёл на творческий вечер к своему старому другу поэту-песеннику. Пришёл послушать песни, стихи, наконец, просто поддержать товарища юности.

Когда-то давно они оба стихоплётствовали, но друг на этой ниве быстро ушел вперед, став известным поэтом, а Валерий забросил это неблагодарное дело и пошёл учиться на художника. Прошло много лет, и вот теперь он сидел в зале, слушая стихи и песни своего друга совершенно не ожидая подвоха.

Во втором отделении концерта поэт-песенник неожиданно отложил гитару и громко сказал в микрофон:

– А сейчас я попрошу подняться на сцену своего давнего товарища и очень прошу его прочитать несколько своих стихотворений, – после чего спустился со сцены и подошёл к оробевшему Сраму:

– Помнишь хоть один стишок?

Валерий вспотел и выдохнул:

– М-м-м-м.. Помню. А может не надо?

– Надо, Валера, надо, – ответил старый друг и проводил его к микрофону.

Стоя на сцене. С ужасом глядя в полутёмный зал, Валерий Акакиевич напрягся, вспомнил небольшое стихотворение, состоящее из двух четверостиший, прикрыл глаза, чтобы не видеть огромное количество буравящих его глаз и начал читать. Первое четверостишие пролетело на «ура». А второе! Ну, никак не вспоминалось. Он с ужасом поймал себя на мысли, что напрочь забыл все слова. Прошла минута. Зал замер и старался не дышать. Все понимали, что если бы они оказались на его месте, то многие не смогли бы прочитать и одной строки. Прошла вторая минута, затем третья, из зала донесся участливый женский голос:

– А Вы начните стишок сначала!

Валерий Акакиевич с тоской посмотрел в зал. От женского голоса ему стало не по себе. С одной стороны, голос его вывел из проклятого ступора, с другой он не пробудил самого главного – не взбудоражил память. Собрал мужество, сложил в кармане фигу, как его учила матушка, и ещё раз прочитал первое четверостишие, после чего снова умолк. На этот раз послышался мужской голос:

– Шпаргалки надо брать с собой!

– Правильно, – поддакнул со сцены Валерий Акакиевич, складывая вторую фигу, – на шпаргалки мне и не дали времени. Не подготовил я их. Я вам прочитаю другое стихотворение.

Вытер носовым платком пот со лба и бодро начал читать другое стихотворение. На этот раз его хватило всего на две строчки.

Зал нервничал и сопереживал. Валерий Акакиевич уже не видел лиц в зале, они плыли облаками перед его глазами, лишь в ушах звенел голос молодой женщины:

– Ну, что вы мучаете пожилого человека?

Ей вторил красивый баритон поэта-песенника:

– Ничего-ничего. Бывает. А что вы хотите? Он свои стихи читал только в школе. Отвык.

Спустя ещё минуту, а надо сказать спасли Валерия Акакиевича фиги, сложенные в кармане, он вдруг встрепенулся и стихи полились из него журчащими потоками. Это были строки о природе, о море, о женщинах. Зал замер. Теперь все в едином порыве заворожено смотрели на сцену, и никто не обратил внимания, как подбежала зрелая дама. Пышная блондинка в чёрном обтягивающем платье, тщательно скрывающая свой возраст под тремя слоями дорогой пудры. Дама со слезами на глазах протянула Валерию, бордовую розу:

– Это Вам! Я вспомнила! Мы с Вами встречались на море, тогда, давно, в бывшем СССР. Вы мне читали свои стихи. Вы, подобно луне, всю жизнь имели свою неосвещенную сторону, которую, никому не показывали. Только я оценила, поняла вашу ранимую и нежную душу. Жаль, но тогда я была замужем. Зато теперь овдовела. Сколько лет прошло!!! Наконец-то, я Вас нашла.

– Я всегда пишу свои вирши только на берегу моря, – автоматически брякнул Валерйи Акакиевич.

– А ты в открытом море попробуй, будет глубже, – раздался голос из зала.

Савва попытался оттащить влюблённую даму от сцены, но та оказалась крепкой и тяжёлой. Она легко отпихнула его пышным бедром и прошипела:

– Уйдите! Не мешайте! Я его полжизни искала.

Пока Савва боролся с тётей у сцены, Валерий Акакиевич прервал очередной стих о зеленых глазах и снова сложил в карманах фиги:

– Ну, уж нет! Не сдамся этой карге. Вот удружил дружок, – и хитро подмигнув блондинке, громко сказал в микрофон:

– Давай, друг. Песню для дамы! – но тот куда-то смылся.

Савва хрипло крикнул в зал:

– Нетудыхта! Выручай.

Альфред отставил от себя стакан с пивом, которым лакировал сто пятьдесят граммов водки, выпитой ранее, взял гитару и поднялся на сцену, шепнув на ухо Валерию:

– Был бы товар – купец найдётся.

Дёрнул струну и запел известную песню «Профессора Лебединского», глядя в мокрые от слёз и умиления глаза зеленоглазой блондинки.

 
За твои зеленые глаза,
Называю я тебя глазуньею…
 

Савва выдохнул.

– Все ж таки Нетудыхта молодец! Спас ситуацию.

Для себя же сделал выводы. В дальнейшем вечера с поэтами должны готовиться заранее, ибо любой экспромт, должен быть хорошо отрепетирован.