Текст книги "Девушка с Довеском"

Она сказала:

– Хватит. Объявился, – побивая по ушным проходам ладошкой, чтобы услышать ответ. – Это и есть наша проблема, Рихард. Довесок, я сама себя могу отстоять.

– Довесок?! А мне нравится, Довесок, Довесок, Довесок.

– Заткнись, урод, дотронься до нее, и я покажу тебе, кто Довесок.

– Да, кричать ты умеешь, а что еще ты можешь, Довесок?

– Хватит оба. – Почти жалуясь, Марисоль рассказала о случившемся в супермаркете.

– Так это ты его кричать научила. Максимилиан Вансайд, лучшая подружка Марисоль… А-а, больно! Вон из кабинета оба, здесь работают, а не глотки дерут.

Когда-то Марисоль нанималась в качестве молодого специалиста, теперь она была рада и вспомогательной работе. Придя на место, она тщательно подготовила его под себя, и первые полчаса она проработала без эксцессов. Она сбегала в киоск раздобыть себе еду на обед, полплитки шоколада она умяла в первой половине, а когда принялась за другую, то кто-то, напомнив ее же мысли вслух о том, что ей будет плохо, напугал ее внезапностью появления, и она смахнула на пол электрический чайник. Пытаясь убрать осколки пластика и остатки почти полного электроприбора, она обожглась о нагревательный элемент, резко отдернула руку и ударила локтем по ноге девушки, которая поспешила ей на помощь. От удара у той упала кружка, и на полу появились недостающие стеклянные осколки, об которые Соль порезалась.

Рихарду доложили, но он распорядился списать все расходы и не раздувать на пустом месте трагедии. Что могли подумать эти красивые девушки, некоторые видели ее в особняке, другие помнили ее первый рабочий день, который продлился всего два часа. Тогда многие за сказочную приняли историю о красивой простой девушке, в которую с первого взгляда влюбился хозяин компании и бросился за ней вдогонку в другой город. Но она попала в руки брата-соблазнителя. Когда освобожденный принц простил неверную принцессу, то ожидался счастливый конец, но то в сказке, а в жизни принц погиб и принцесса снова стала простой красивой девушкой, еще и потерявшей своего ребенка. В этот день все шептались о ней. До Соль доходили лишь обрывки слов и отдельные буквы, но смысл улавливался и сквозь них, а косые поглядывания заставляли ее прятать голову каждый раз, когда она встречала насмешливый или любопытный взгляд других сотрудниц. По характеру работы ей приходилось много двигаться, офисный помощник не мог сидеть на месте, спрашивая, что нужно сделать, она сглатывала обиду и старалась держать голос спокойным. Принося заказ, она также старалась вести себя словно ничего не замечает, единственным утешением мог бы снова стать шоколад, но его она переела. Все валилось из рук, но она, поднимая, снова улыбалась, чувствуя спиной взгляды сотрудниц. Рихард подошел к ней и, наклонившись, спросил: «Может, пойдешь домой?»

– Оставьте ее в покое, – очень громким знакомым мужским голосом парировала Соль, вызвав немое недоумение собравшихся.

– Что за… странность.

Увидев удивленные лица своих работниц, Рихард, улыбнувшись, коротко изложил историю Марисоль: почему она оказалась у него в особняке и от кого бежала, что жила как гостья и лишь ждала отсидки брата, после трагедии потеряла память, и у них с Максимилианом появился сын, всю правду и не расскажешь. Сын возместил утрату, она почти окончила учебу. Лишилась и его – одни утраты.

– Почему ты не скажешь, что я тоже при делах? – Так как Соль сжала губы, то это явно была не она.

– Рихард, кто это? – раздалось сразу несколько голосов. – Барабашка, домовой, ведьмак, множество версий разом?

– Ваш хозяин, Максимилиан Вансайд, пришел с инспекцией и ходом дел остался недоволен, – через иронию и почти сквозь зубы проговаривает Рихард каждую букву.

– При-и-ивиде-е-ение, призрак, ой!

– Какое привидение, – удивился игривым голосом Рихард, подтрунивая. – Так, Довесок, имя дала Марисоль.

– Хозяин пришел на фирму? – спросила одна из девушек, которая дольше всех была в шоке.

– Если его связать со стенами издательства как с родовым замком, то привидение, а он временно прикрепился к Соль, поэтому он всего лишь Довесок. Уйдет Марисоль, уйдет и он, я хотел сказать, уйдет сейчас домой, но придет завтра. Соль останется и будет работать здесь на хозяйских правах. Девушки, милые, вы такие сильные и любопытные, как же откажетесь проследить за таким феноменом? У нас пара колонок провисли и завязли в банальщине. Когда такая сенсация и эксклюзив на мази, придите в себя и посплетничайте, а затем жду всех на неплановое собрание. Подобное пришествие нас взбодрит. И давайте без бойкота, я скажу вам маленький секрет: у Макса кое-что на меня имеется. Вы ведь не хотите, чтобы я ушел и милая невеста нашего хозяина села в пока мое кресло?

Каждый шаг к достижению заветной кружки крепкого кофе Соль достается через упреки, все готово, и она расслабляется, берет кружку и подносит к носу, чтобы учуять терпкий аромат, но от этого в желудке подступает тошнота, и она слышит приказ: «Поставь на место». Он долго повторяет одну и ту же фразу, громко кричит: «Соль, поставь кружку, тебе будет плохо, начнет потрясывать». Соль отвечает: «От кофе мне будет плохо потом, а от тебя уже сейчас».

Общий сбор окончен, и Рихард до конца дня с каждой отдельно договорился не трогать и не задевать Соль. Когда они слышат сильный удар о каменный пол, то догадываются, с чем им только что пришлось расстаться. Соль распалилась, красивая кофеварка, вспыхнув, загорелась. Соль использовала огнетушитель.

– Смотри, что наделали.

– Может, отдельный бюджет на их проделки выделим? – смеется от души вернувшаяся из командировки заместитель Рихарда Ванесса, готовая свидетельствовать, что Соль искренняя и добрейшей души девушка. Она говорит об этом присутствующим коллегам, и лицо ее преображается.

– Не уравновешенный у него брат, Соль само спокойствие.

В это время присутствующие слышат новый крик Макса:

– Не неуравновешенный, а упрямый и заботливый!

Соль обожгла грудь свежеприготовленным трудно заработанным кофе.

От крика одна из сотрудниц не удержала кружку и пролила кофе на лэптоп Рихарда.

– Лэптоп Марти, – успела промямлить виновница.

– И презентация накрылась, – выдохнув устало, он махнул рукой и захлопнул свой компьютер и вдруг добавил: – Он устарел, его в металлолом, а кофе жалко.

Все смеются.

– Повежливее со своей будущей начальницей, возможно, мне придется уйти. Макс и сам не знает, как будет лучше для издательства, обратно в типографию издательство не переделаешь, и кто знает, в наше время всякий прецедент в юриспруденции возможен, то, что голос у него есть, вы убедились, может, у него и право голоса появится, и тогда, возможно, он станет первым супругом, имеющим только голос. А жизнь у нас и правда будет превеселенькая.

И снова отшутившись, Рихард собирается идти в модельное агентство и говорит сам с собой, своим внутренним голосом: Марисоль говорила, нехорошо продавать девушек, а почему, если все довольны? Ответа нет, и голос совести смолкает.

– Рихард, ты не знаешь, мне всегда было так паршиво от кофе? – спрашивает внезапно появившаяся Соль.

– Нет, солнышко, ты вполне сносно принимала его в небольших дозах поутру. Если бы не мой подстроенный проступок, вы были бы вместе, и, возможно, любовь со временем пришла бы, – Рихард кается.

Но Макс отвечает:

– А может быть, и не пришла. Я виню себя в своей смерти, я все стерплю, даже буду надеяться, как научился у Соль, на благоприятный исход на Страшном Судище. У тебя, Рихард, есть время исправиться. Может, лучше ей на дому работать?

– Вопрос глупый, Марисоль не согласится, да и писать гламурные статьи не так уж и просто, плюс будет считать себя содержанкой.

– Я буду стараться быть более сдержанной, обещаю. Уже пять часов, я могу идти?

– У тебя сегодня все из рук валится, ты много думаешь и отвлекаешься, лучше дай мне ключи от машины, поезжай на такси, а брату не разрешай с тобой говорить на людях.

– Рихард, с миром, – и Соль протягивает ключи.

* * *

– Девушки, что мы скажем первым делом завтра?

– Добро пожаловать, Соль, мы рады приветствовать тебя в коллективе от сердца, – слаженно произнесли собравшиеся и удивились.

Соль выходит на улицу, где идет дождь, решив, что ждать такси лучше всего около дороги, попадает под брызги, обдавшие ее почти до головы. «Новый костюм испорчен, чтоб тебя, дурак», – пролетает у нее в голове, и глаза при этом расширились. Нельзя желать другим плохого, даже в мыслях, пронеслось в сознании ее поучение. Проходит две секунды, и она слышит звук тормозов и скрип шин, а затем сильный удар и металлический скрежет. Мысль материальна, что ты наделал?

– Немного пощекотал в носу и помял бампер, но я не хотел, само вырвалось.

– Это ты?! Зачем? И правда ты? За костюм?!

– Он случайная жертва.

– Случайная жертва это я, мне такая помощь поперек встанет.

– Так тоже говорить нельзя.

– Посмотри, он чуть не плачет, дорогое авто-то было, – жалуется Соль. – Чем искупить вину, свою отдать?

Довесок пристыжен и обдумывает, почему он так импульсивен на зло, он жестоковыйный, вот наказание, и в новой жизни он прежний, и помыслы его ей чужие. Как же тут снова все начать, как стать другим?

Марисоль продолжает держать руку наготове, когда к ней подъезжает и останавливается средних лет господин, внешним видом внушающий доверие, она соглашается улыбнуться в ответ, хотя внутри понимает, это опасно, но медленно садится в машину.

– Что случилось, облили? – цокает губами водитель.

– Простите, я, наверное, испачкаю вам салон. Мне надо переодеться, я далеко живу.

Марисоль уверена, что кольцо на пальце означает отсутствие интереса к незамужним. Довесок наблюдает как бы со стороны, но он чувствует, что на душе неспокойно.

– Я живу совсем близко, дома жена, она ругаться будет, что я такую милую не привез. Обсохнуть тебе надо.

Они проехали порядочное расстояние. «До меня было бы ближе», – думает Марисоль. Они выезжают на пустынное место, и Марисоль спрашивает:

– Вы здесь живете? Не вижу дома.

– А зачем нам дом, мы и здесь сможем, – и он устрашающе тянется к ней.

– Я не одна, скажи ему, Довесок.

– Что ты так боишься, все будет хорошо, ты ведь хотела снять свою грязную одежку.

– Руки, – грозно говорит и отклоняется в сторону стекла. Налегая на дверь спиной, начинает отбиваться руками и ногами. «Довесок, – про себя просит она. Пытаясь освободить кисть, она видит, как страшное лицо тянется к ней, и тогда она почти слезно произносит: – Прости за все сразу и побыстрее, мне очень нужна твоя помощь, кто-нибудь».

Она смотрит с раскрытыми глазами, как обидчик, выскочив из машины, прыгая на месте, потирает себя по самой непристойной части тела.

– Соль, пересаживайся, и поехали.

Робость проходит, и Довесок спрашивает:

– Ты испугалась?

– Успела.

Она перескакивает на водительское кресло и, повернув ключ, дает по газам, обдав незадачливого господина напоследок грязью.

– Будет уроком.

При въезде в город их встречают на дороге стражи порядка. Соль попыталась объяснить, что он к ней приставал и это была вынужденная мера, но ее пересадили в другую машину и привезли в участок.

– У вас есть родственники, кто привезет ваши документы?

– Нет, они в машине, позвоните Рихарду Вансайду, других поручителей у меня нет.

Рихард услышал знакомый сигнал. Принял звонок, услышал про неприятности и пообещал с документами Соль явиться в участок.

Узнав, кто обвинитель, Рихард решил поговорить и разобраться в деталях дела, но статус и непоколебимое доверие окружному прокурору, на которого удалось нарваться девочке, ставили задачу в ранг не из легких, пришлось давить на жалость и рассказывать, сколько всего выпало на плечи этой девушки.

– Теперь понятна ее странная объяснительная.

– Можно почитать? – Рихард читает и сам не верит глазам: сама села, попросилась отвезти к нему, чтобы помыться и переодеться, не имея сменной одежды, а он привез ее не домой, а на пустырь и предложил раздеться там, за это она угнала его машину. Рихард читает вслух и понимает, что Соль пыталась не задействовать третье там присутствующее лицо и поэтому объяснительная скорее обвинительного характера, чем оправдательного. – Тут не указано, для чего он завез ее на пустырь. Зачем вы обвиняете порядочную девушку?

– Господин Вансайд, вы действительно думаете, что подобные слова не доказательство ее согласия?

– Нет, как написано, так и читайте, никакого согласия на подобные вещи. Я вам скажу, что у этого хрыча крышу снесло, если он думает, что она для разовой встречи выберет его, а не меня или, например, вас – вы и моложе и красивее. Отпустите под залог?

Рихарду не удалось сразу поговорить с Соль, он расспрашивал другого свидетеля, который сам хотел рассказать правду, не всю, но правду. Рихард вышел, Марисоль сообщили, что она свободна.

– Рихард, большое спасибо.

– Не за что, кроме того, бóльшую работу сделал не я, я лишь намекнул уважаемому прокурору, что когда его вполне молодая жена вечером после моего звонка проверит повнимательнее, то он сможет объяснить, откуда там покраснение, а она подумает, подцепил какую-то половую дрянь неизвестно с кем. Вряд ли объяснение, что у него в штанах гулял бесплотный дух, ее устроит.

– А что, там действительно так все красиво?

– Сам не проверял. Судя по тому, как быстро он согласился, там есть что-то, чего не было еще сегодня утром. Ты молодец, Макс, что подсказал, чем его взять.

– Рихард, у тебя столько девушек, а ты не боишься заболеть?

– Соль, я проверяюсь регулярно, пока Бог миловал.

Рихард отвез Соль домой.

Марисоль очень устала, и поэтому Рихард на кухне наспех подогревал на газовой плите покупной ужин. Уже собираясь уходить, решил, что раз завтра она без машины, то снова будет ловить всяких извращенцев на дороге, и ему лучше остаться. Он тоже устал, на его счастье тут в соседней комнате он нашел надувной матрас, и, накрывшись покрывалом, стал бороться с желанием пойти к ней и разбудить своим приставанием, и бороться пришлось недолго.

Утром Марисоль проснулась раньше срока и наспех приняла душ и вышла оттуда, как и полагается у себя дома, обмотанная одним нешироким полотенцем.

– Рихард, какого ты здесь делаешь? Не пялься на меня так. Нет, Довесок, не смей.

Довесок шипит:

– Рихард, я предупреждаю последний раз.

– Больно, – взвывает Рихард, – я так оглохну. И это все, что умеешь? Жидковато.

– Кровь из уха пойдет, поздно будет, – хвалится своими способностями Довесок.

Марисоль с улыбкой про себя: «Ну дети, просто как дети».

В этот день она не только ничего не повредила, но и голоса ее было не слышно, хозяин фирмы тоже предпочитал молчать. День пролетел незаметно, под пять часов в офис нагрянула Габриэль, и после разговора с братом и его рассказов она подошла к Соль.

– Габи, я тебе благодарна за те слова, которые ты сказала в палате. Слова сильной женщины, которая может прожить без мужчины, но они как раз о том, что у меня есть право решать, хочу я или нет быть одна, и если нет, то выбирать с кем. Я еще могу найти свою любовь и хотела бы не отталкивать возможность поиска, но я не знаю, где лучше начинать искать, ты мне можешь помочь?

– Сейчас какой-то важный матч по футболу, правда, надо знать кое-что об игре, командах, чтобы пристроиться к разговору, если получится, то на общепережитых эмоциях можно построить неплохую базу для знакомства.

Габриэль звонит и узнает адрес спортивного бара, где соберутся заядлые болельщики местного клуба. Габриэль через помощников объясняет новые термины и понятия, которые можно встретить во время матча, ей рассказывают историю клуба и результаты игр сезона, она получает информацию об игроках и тренере, а также много полезной мелочовки по любимой команде, а затем вбивает в память Соль. Марисоль берет такси и едет в магазин подбирать соответствующий вид – футболку с эмблемой и названием команды, за которую она собирается отдать свой вечер. Снова в такси она повторяет уже подзабытые понятия и кричалки и думает, какой памятью и умом должен обладать верный фан своей команды. На месте она осматривает заведение снаружи, а затем обращается к Довеску с просьбой ничего самовольно не вытворять. Если кто-то решил, что он онемел, то его ждал бы очень большой сюрприз, за день они обговорили ее возможность встретить кого-то и полюбить и то, как Довеску следует себя вести, но самое главное – они попытались разобраться, что нужно сделать, чтобы узнать, насколько сильными могут стать их чувства. Для этого надо узнать, какие шансы есть у других. Посмотреть мир, чтобы понять, что у тебя есть и чем ты владеешь. Когда Соль, полностью опоздав на первый тайм, появилась в заведении, дела у команды шли – можно сказать, и не шли вовсе. Ей не очень понравилась атмосфера, как перед грозой, вдобавок дым табака и запах спиртного вызывали сухость во рту и легкое головокружение, поэтому она заказала у стойки воду и, пробежав глазами, удивилась, что такую красивую девушку, как она, никто не замечает, как будто и правда смотреть, как бегают в трусах другие мужики, им доставляет большее удовольствие. Ладно, допью воду и пойду, думает она, когда ее замечает и придвигается поближе полупьяный мужик. Она не смотрит, что он далеко не красавец, но отвращение берет от того, что он срыгивает прямо в ее сторону, в то время как пытается улыбаться, похрюкивает вместо смеха ей и подвигается еще ближе. «Как некрасиво, при девушке хрюкать», – думает Соль и силится, чтобы не сказать это вслух. Он пытается сократить расстояние и головой тянется к ее лицу, она от отвращения прячет голову и, чтобы тошнотворный перегар не доставал так сильно, думает: «Ну ведь как свинья». Соль никого свиньей не называла ни разу в жизни. Чужие мысли становятся более громкими, и она уже вовсю начинает их слышать.

– Ты свинья, при девушке хрюкать. Я к тебе, свинья, что мордой крутишь?

– Это ты меня свиньей? Сам свинья! – первому близстоящему молодому человеку в направлении голоса кричит обиженный.

– Что сказал, кто свинья? Иди сюда, – ответил явно не тот, к кому обращались, а тот, у кого чесались кулаки. Через минуту Соль пришлось пригнувшись добираться до входной двери.

На улице они слышали, как внутри заведения ломалось все, что только возможно было поломать, до огромного экрана, который транслировал позорно проигрываемую игру. Не быть команде на мундиале.

– Ну что, доволен?

– Я сказал лишь то, что ты не осмеливалась сказать.

– Я знаю, пошли отсюда подальше, ненароком стены рухнут, хорошо, что случившееся на наш счет никто не запишет. Слушай, я хочу есть, пошли зайдем в хорошее место и поужинаем там.

Но в приличное место в таком виде ее пускать не захотели, заметив, что хоть и строгий дресс-код у них отсутствует, но в спортивном они также не обслуживают. Соль скидывает ненужную ей больше футболку и слышит шипение:

– Надень обратно, в майке у тебя слишком все видно.

– Ничего не видно, где? Посмотри, все прикрыто, я есть хочу.

– Надень, или будет хуже, ты, как дешевка, готова перед всеми раздеться.

– Ах так, ну смотри.

Марисоль входит внутрь и долгое время рассматривает себя в зеркало. «Ну что тут видно? Красивый топ», – думает она и вертится вокруг своего отражения. Какое-то время довольная собой она рассматривает свои ровненькие ножки и, придя от своего вида в восторг, добавляет большего обаяния себе, раскидывая свои длинные и пышные волосы, и хотя они все еще не восстановили прежнего лоску, в этот вечер они сияют и блещут.

Распустив волосы и поигравшись с ними, она отправляется внутрь зала. Такое необыкновенное поведение, почти сравнимое с детской беспечностью, сразу же имеет и ответный ход. Молодой и симпатичный мужчина, как замечает Марисоль, не увидевшая кольца, без вредной привычки, как женатость, с восхищением приглашает ее составить ему компанию и осветить вечер своим присутствием. Такой эксцентричной и свободной прелестницы он не встречал и поэтому готов был петь ей дифирамбы весь вечер. Она с восторгом слушала, какая она неповторимая и что в ней есть такого, чего нет в других. Он стал ей по-настоящему нравиться, и она даже сократила немного дистанцию общения, но не настолько, чтобы он мог под столом лапать ее коленку.

«Пусть уберет руку, Марисоль». – «Хорошо, но надо повежливее».

– Извини, но ты не мог бы убрать руку с коленки?

– Только хотел убедиться, насколько прекрасны и совершенны твои ножки, – поглаживая коленку, говорит он.

Она понимает, что хочет пойти освежиться. Оставленному кавалеру звонят, и он поднимает трубку, а заканчивает словами: «Да Эльза, уже еду».

«Спроси у него, кто такая Эльза», – по возвращении требует Довесок. «Какая Эльза?» – про себя спрашивает Соль.

«Это его жена. Тебе не стыдно, что ты пыталась совратить с пути верности этого мужчину?»

– А кто такая Эльза?

– Жена.

Марисоль замечает свой промах и, указав на его палец, на весь ресторан говорит:

– Когда будешь загорать, передвигай кольцо или в солярии закажи дозагар пальца.

Соль молчит, а он продолжает:

– А у меня для тебя тоже кое-что, срань болотная.

И Марисоль как стояла, так со всей силы и ударила его стулом по ноге. Он падает на соседний стол, там от удара открывается бутылка шампанского, мирно дремавшая в ведерке со льдом, пробка бьет в спину официанта, и тот роняет поднос на праздничный стол по случаю юбилея обеспеченного господина. Торт попадает в гостей, на остатках еды поскальзывается уже другой работник ресторана, и он тоже что-то роняет, и так по цепочке до звонка Рихарду Вансайду, который смеется, но обещает оплатить, поэтому недоверчивый вначале менеджер заведения сообщает Соль, что все в порядке, господин Вансайд согласился любезно оплатить и даже компенсировать все дополнительные расходы с надбавкой, но попросил ее к телефону. С виноватым голосом она начинает их разговор.

– Рихард, я слушаю.

– Что случилось?

– Мерзавец меня, порядочную девушку, заставил строить глазки ему, женатому козлу, – добавляет девушка голосом Макса.

– Я наивна, – продолжает сокрушаться женским голосом, – обидно, я только ударила его стулом по ноге, хотя и не собиралась вовсе бить, ну а все остальное потом случилось по цепочке.

– Соль, как ты могла! Я так разочарован, развлекаетесь, а меня опять не пригласили. Только стулом, и правда обидно.

– Пройдемся пешком, прогулка способствует пищеварению.

Они разговаривают, проходя по темным дорожкам парка, не замечая, как тенью крадется посторонний, которому молодая девушка, говорящая по телефону, давно приглянулась.

– Может, он хочет спросить время?

– Поедем, на такси.

– Давай еще погуляем, только пойдем по освещенным улицам.

Уставшая Марисоль дотянула до кровати.

– Что ты такое особенное умеешь делать с волосами, а?

– Закрой глаза.

Марисоль закрывает глаза и слышит тихий шелест, по звуку тоньше, чем шелест листвы, приятное шуршание действует убаюкивающе, и Соль, засыпая, думает, как хорошо, что она теперь не одна.

Утром они с Довеском весело болтают по пустякам, и она еще раз спрашивает, согласен ли он, что она на время станет свободной, или ему нужно время, чтобы привыкнуть к этому факту. Он говорит не отчетливо ясно, но более или менее он позволит ей встречаться с другими, но только на своих условиях.

Придя на работу вовремя, она узнает, что Марти первым делом хотел ее видеть у себя в кабинете.

– Милая, как спалось? Не надо подходить слишком близко, сегодня я полночи не спал, и голова тяжелая и без вашего крика. Соль, вот тебе задание, все остальное в компьютере. Пусть их будет тридцать, выбери себе претендентов. Мне показалось, что те, которых я выделил маркером, тебе должны понравиться, но если нет, то выбери сама.

– Это каталоги брачных агентств и вся информация по свободным мужчинам, Марти, да, милый?

«Милый» звучит так язвительно, а взгляд такой жалостливый, что понятно, чьими устами глаголет истина.

– Соль, я каждого выбранного тобою кандидата буду рассматривать через лупу, и если ни один из них тебя не достоин, то я тебя и не отдам, не списывай и меня, ты мне очень нравишься, и твой запах, он манит меня. Я думаю о тебе, я тебе нужен, и ты нужна мне, но это пока не любовь, я надеюсь, и он тоже надеется. Вот так. Если твоего человека среди них нет, то мы будем искать самого лучшего и самого подходящего, поэтому я хочу, чтобы ты знала, я выбираю вместе с тобой и хочу понять, кто и почему тебя заинтересует, все критерии и ощущения, все, что кажется на первый взгляд маловажным и на второй, мне нужно знать все. Договорились?

– Ладно, я не уверена, что таким образом можно кого-то найти, но я попробую.

– Соль, я бы и сам хотел иметь право попасть в их разряд и написать о себе «ищу свою спутницу жизни», но ты так завысила планку. Я тобой пленен, очарован и околдован, но не надолго.

Она выходит, забыв папку, возвращается за ней и видит, как Рихард все еще отвлеченно сидит за столом, уставившись в одну точку. Она подходит к столу, чтобы забрать у него папку, а он резко хватает ее за талию и притягивает к себе.

– Если ты хоть на миг поверила во что-то из сказанного, то тебе лучше бросить все поиски уже сейчас. Соль, слюни пускают все, и про неосязаемые материи и чувства талдычат многие, но только единицы способны знать, бесполезно облекать в слова и приуменьшать все то, что постигается сердцем. Я говорю это тебе, а сам понимаю, что ты и мне верить не станешь, но я прошу тебя быть чуть более прикрытой в проявлении своих эмоций, так как на них нанизываются абсолютно все особи противоположного пола. А в остальном я в тебя верю. Иди.

– Спасибо, Рихард, но мне бы хотелось, чтобы ты меня больше не хватал, я могу случайно инстинктивно вмазать, и мало не покажется.

Соль испрашивает внутренний голос, и он дает добро.

– Молодец, Рихард, сначала создаешь ей территорию для знакомства, затем объясняешься в любви, чуть поднажал и отпустил и опять о себе напомнил. – Довесок смеется. – Все мимо, у нее только жалость к тебе, без интереса. Ты снова ей: «ты особенная, ищи особенного», и сам тут же: «я первый не такой, как остальные». И по кругу, чтобы запутать и на эмоции вывести, ее сердце на замке, и нет у нас с тобой ключа. Она верит, что люди Духом сводятся, поэтому ты, Рихард, в пролете.

– Ты ведь о них первый позаботишься и всех, случайно попавших на нашу территорию, сгонишь, ну а об оставшихся я сам позабочусь, так что у нас одна цель. И потом, ты там, а я и она, мы еще здесь, и она пока ничья.

– Она меня зовет.

– Только теперь?

– Хочет, чтобы я у тебя спросил, нужно ли и где указывать мое наличие при ней, в достоинствах, недостатках, прочее или в другом месте? Она смеется над нами, да мы для нее смешны, когда свáримся по-братски. А три десятка выбрать было сложно?

* * *

Марисоль сдержала свое обещание, и в небольшом кафе состоялось ее первое рандеву. Оделась она достаточно скромно и вела себя соответственно, помня, что зацепить эмоционально можно практически любого. Через пятнадцать минут, когда прошло поверхностное представление сторон, Марисоль подумала: «Какой у него монотонный голос», еще через пять минут: «Занудный даже», через минут десять, которые казались равными часу, она, поддакивая головой и что-то бросая в виде ответов, стала всерьез загружаться и стала повторять про себя все чаще: «Только бы не зевнуть». Не ожидая ничего, кроме размеренности и в движениях, она удивилась, как резво он вскочил и, подпрыгнув, закинул вверх руки и пустился наутек, чуть не сбив девушку, проходящую мимо. «А убегает весело», – повеселела Марисоль.

– Ну что ты наделал?

– Я подсказал, что он тебя достал своим занудством. Только то, что ты сама не стала бы говорить.

– А кто просил?

– Ты собиралась с ним благотворительностью заниматься?

– Ты прав, я почти заснула, он хороший, и кому-то с ним повезет.

Весь разговор проходил в недосягаемости слуха присутствующих. За это время он научился и подбирать громкость голоса и интонацию в зависимости от скопления народа и от наличия и отсутствия побочных шумов, контролируя шумовой фон и звуковой, они достигли больших результатов, поэтому, не находясь наедине, она думала, а он нашептывал ей в ухо, и нередко это приводило ее в состояние легкого возбуждения от того, что кто-то слабенько, но продолжительно дул ей в ушко. В такие минуты она слегка краснела и поэтому становилась еще прекраснее, чем обычно, в своем смущении и невинности она скрывала загадку, которую так хотелось разгадать, поэтому желающих познакомиться было предостаточно, но под конец вечера она снова шла домой с тем, с кем и пришла, со своим другом, который помогал ей побыстрее избавиться от неподходящих и даже очень не подходящих мужчин. О странно ведущей себя девушке, как поземка стелется февральская, разносилась молва.

Через несколько недель Соль дала Рихарду отчет.

– Выбирала скромных, почти каждый из них поинтересовался еще в начале, почему такая красивая девушка соблаговолила провести с ним вечер, и многие уже догадывались, в глубине осознавая, что девушка с подвохом.

– Подвох это его новое имя, я запишу.

– Да, у ласкового дитя много разных имен (немецкое выражение). Встречи по одному сценарию достали, они бежали, иногда на первом свидании, иногда на третьем, а то и на пятом, а двое так и не заметили, что пропустили особый момент жизни – общение с потусторонним духом. Один втирал мне, кажется архитектор, про планы застройки города, и я узнала то, что и не знала, что мне и не нужно знать вовсе. Так вот, когда мой Довесок объяснил, что тот пришел на свидание, то тот сказал «как невежливо», встал и удалился, оставив мне свой счет. Просто жалко, было лучше бы, если он тоже «мама, привидение!» закричал, совсем бедолага в работе завяз. А вот со вторым еще проще, он достал меня своим щелканьем косточками пальцев, и я подумала, подумала не я, а сказала я: «Еще раз, и щелкать будет нечем», этот тоже ушел, не расплатившись. Обычно, чтобы последнее слово за ним было, он их так просто не отпускал, чтобы и от моего номера телефона кандидаты шарахались. Так сидели мы в маленькой кофейне, Экзорцист, это его ник, вставая, сказал: «О таких наклонностях тоже писать надо» и быстренько скрылся в известном направлении.

Рихард смеется:

– О таких наклонностях не пиши, а то совсем другой контингент повалит.

– За разбитое и поломанное по пути отступления с невидимого фронта с невидимым соперником я тоже расплачивалась сама и поиздержалась. Один так руками принялся махать и кричать: «Сгинь, сгинь, нечистая сила!», что ползаведения покинуло кафетерию. Куда бы я ни пришла, все обо мне шепчутся. Другой так долго переспрашивал, сколько же лет моему ребеночку, намекая на Довеска, что тот разозлился от того, что мне пришлось вспомнить не самый приятный эпизод своей жизни, и сказал во весь голос: «Сейчас сам туда отправишься и спросишь».