Текст книги "Искусственные ужасы"

Глава 10

Они словно оказались в безумной картине. Всё вокруг было ненастоящим, нарисованным. К счастью, дверь, которая внезапно образовалась в квартире Павла, не захлопнулась за их спинами, Богдан и Аня всё ещё видели реальный мир, что потихоньку от них отдалялся, стоило им сделать несколько шагов вперёд. Они не сразу осознали, что ступают не по булыжной мостовой, а по улице, выложенной из гладких черепов, а дома, которые им попадались в нарисованном мире, построены из человеческих костей. Раскиданные повсюду огромные ямы, которые им приходилось обходить, были заполнены только начавшими разлагаться трупами. Головы незнакомцев, насаженные на копья, провожали их потухшими взглядами каждый раз, когда они проходили мимо. Хотя мир вокруг был ненастоящим, это не делало его менее жутким. Аня стиснула руку Богдана. Он не возражал, ведь ему тоже было страшно. Никто из них понятия не имел, что это за место и зачем оно им открылось, они просто шли вперёд, стараясь не смотреть по сторонам, хотя взгляд то и дело цеплялся за жуткие детали.

Неожиданно им навстречу вышел старик. Аня сразу узнала Кало Мюллера, только теперь он выглядел иначе. Пожилой человек был нарисованным, как и всё в этом ужасном мире.

– Вы тоже умерли? – спросил он.

– Ещё нет. – Мельком глянув на Аню, Богдан сильнее сжал её ледяную ладонь, словно боялся, что она исчезнет.

– Точно, вы ещё похожи на настоящих живых людей, – с улыбкой произнёс Кало. – А я умер. И мой Адольф тоже, только его здесь нет. Как нет и моей жены, я так скучаю.

– Мы нарисовали портрет, – не сдержалась Аня, – и нам открылась дверь в этот мир.

– Это скверно, это очень скверно, – покачал головой Мюллер. – Я много успел узнать о Роберте после того, как умер. Кто именно нарисовал портрет?

– Мы нарисовали его вместе, вдвоём, – обеспокоенно ответил Богдан.

– Тогда один из вас ещё может выжить, – заявил он. – Теперь кто-то должен уничтожить портрет. Но предупреждаю: тот, кто его уничтожит, умрёт. Так же, как умер я. А после смерти попадёт в это отвратительное место.

– Но зачем? – спросила Аня. – Почему мы не можем оставить картину?

– Из-за пророчества, девочка моя. Я всё расскажу, но нам надо двигаться – здесь у мертвецов есть уши, и все они служат ему.

Богдан, Аня, а теперь и нарисованный Мюллер продолжили путь. Чем дальше они шли, тем больше жутких трупов попадалось им на глаза.

– Это страшное место, но, думаю, вы оказались здесь, чтобы услышать моё предупреждение. Жизнь не хочет, чтобы Роберт победил, – изрёк он, – поэтому слушайте внимательно. Мать Роберта была простой женщиной, но его отец… Его отцом была сама Смерть, которая решила развлечься в нашем мире. Думаю, такое происходило и раньше, но в тот раз несчастная женщина забеременела. Роберт не должен был появиться на свет, он стал ошибкой, за которую все мы сейчас и расплачиваемся. Ему чудом удалось выжить, и он возомнил, будто он сама Смерть, что не совсем так. Жизнь уже много столетий пытается вычеркнуть его, но у неё ничего не получается, Роберт всегда находит способ её обмануть. Это существо одержимо искусством, которое питает его. Пророчество гласит, что в момент, когда будет создано сто картин с изображением этого существа, мир, который мы знаем, навсегда падёт. Сейчас мы находимся в его нарисованной реальности, но, если он победит, наш мир станет её копией, ведь Роберт считает самым большим искусством именно смерть. Поэтому так важно…

Он не договорил, так как впереди показался силуэт, который двигался в их сторону.

Это был крепкий и высокий мужчина со щетиной на лице. Ни Аня, ни Мюллер не знали, кто это. Знал только Богдан.

– Отец? – не веря своим глазам, произнёс он и выпустил ладонь Ани.

– Привет, сынок, – сказал нарисованный мужчина. – Ты умер?

– Пока ещё нет, – повторил Богдан.

– Хорошо, – грустно пробормотал мужчина. – Я был ужасным отцом, надеюсь, когда-нибудь ты сможешь меня простить. Я заслужил этот ад, но тебя здесь быть не должно.

– Где мама? – едва сдерживая слёзы, спросил Богдан.

– Твоей мамы здесь нет. Думаю, она в лучшем мире. И я рад за неё, здесь паршиво. Может, у тебя есть пиво для меня?

– Прости, у меня ничего с собой нет.

– Жаль, я бы многое отдал за пиво. Ладно, мне пора, я только поздороваться да попросить прощения. Не умирай, сынок, смерть – это хреново.

Мужчина исчез, и они продолжили путь.

– Мне жаль твоего отца, – заметил Кало.

– При жизни он был тем ещё говнюком, – вытирая подступившие слёзы, проговорил Богдан. – Зачем нам уничтожать портрет, если для пророчества нужно сто картин?

– Потому что девяносто уже создано, они разбросаны по всему миру, хранятся у безумных коллекционеров. И я не знаю, сколько ещё художников в данную секунду рисуют его портрет. Быть может, ваша картина девяносто девятая, и, стоит кому-то закончить очередной ужасный шедевр, Роберт получит желаемое. Именно поэтому так важно её уничтожить. Вы меня понимаете?

Аня хотела сказать, что всё понимает, но её отвлекли внезапные гости, при виде которых сердце на миг замерло. Перед ней стояли родители.

– Мама, папа! – Аня кинулась к ним.

– Я не хотел тебя во всё это втягивать, – произнёс с сожалением Николай, обнимая любимую дочь. И эти объятия, несмотря на нарисованность отца, были настоящими и крепкими.

– Я знаю. Я всё знаю, папочка.

– Вам пора уходить: дверь в этот мир скоро закроется, – предупредила мать Ани, держа её за руку.

– Я могу вам как-то помочь?

– Нет, пока Роберт существует, мы заперты в его фантазиях, – грустно сказал Николай и вместе с мёртвой женой растворился в воздухе, давая понять, что время поджимает.

– Нам надо бежать, – схватив её за руку, позвал Богдан.

– Прежде чем вы уйдёте, – произнёс Мюллер, – у меня будет просьба. Я не знаю, кто из вас выживет, а кто умрёт. Но прошу, если будет возможность, нарисуйте мне моего Адольфа. Искусство способно не только на ужасные вещи, может быть, произойдёт чудо, и он появится здесь…

Аня и Богдан ничего не ответили, ощущая, как время начало неумолимо истекать, словно песок сквозь пальцы, и бросились обратно в реальный мир, крепко держа друг друга за руки. Казалось, что с каждым шагом ноги становятся все тяжелее, словно невидимые пальцы хватали их за щиколотки, пытаясь удержать. Окружающий мир превращался в калейдоскоп ужаса. На мостовой, по которой они бежали, начали проступать кровавые пятна, словно кисть художника небрежно окропила их красными каплями. Быстрые шорохи, походившие на шёпот забытых душ, сопровождали их, напоминая о надвигающийся опасности. Опасности застрять в этом месте навсегда. Они не могли позволить этому безумию их поглотить.

Наконец они достигли границы между мирами. Время замедлилось. Оставался последний шаг. Их пальцы коснулись реальности, ощутили её прохладу. С той стороны мир дышал, жил, пульсировал. И этот контраст было сложно не заметить. Страх исчез, на его место пришло облегчение. Не теряя времени, они переступили порог и оказались снова в квартире.

Нарисованная дверь исчезла, едва ноги коснулись привычного паркетного пола. Кало Мюллер был прав: они не случайно оказались в том мире.

– Старик сказал, что кто-то может остаться в живых. Если другой уничтожит портрет, – начал вслух рассуждать Богдан.

– Или мы можем его сохранить и остаться живы вдвоём. – В её глазах блеснула надежда. – Смертей и без того слишком много, разве надо, чтобы ещё кто-то умирал?

– Ты сама знаешь, что надо. – Богдан подошёл к ней очень близко.

Только сейчас, когда они стояли у самого края, он понял, что влюбился в неё ещё в том парке, где впервые подошёл. Только не отдавал себе отчёта до последнего.

Он взял её руку и заглянул в огромные серые глаза. Ему так хотелось поцеловать Аню, но он не мог этого сделать. Какой смысл в поцелуе, если кто-то из них скоро умрёт?

– Я это сделаю, уничтожу картину. Всё началось из-за меня, я тебя втянул во всё это безумие, – произнёс Богдан. Сейчас он чувствовал себя героем дурацкого сентиментального романа, которые Аня так любила читать. А ведь он сам говорил, что в жизни так не бывает.

– Это неправда! Ты ни при чём! – сорвалось с её губ. – Роберт преследовал мою семью ещё до того, как ты нашёл фотографию. Мой отец рисовал его портрет, а после его смерти, думаю, Роберт использовал тебя, чтобы подобраться ко мне. Так что это я должна уничтожить картину.

– Пусть даже так, я всё равно не дам тебе этого сделать. – Руки Богдана обвили её талию. – Мне плевать, что Роберт использовал меня, я всё равно не позволю тебе умереть. Не хочу, чтобы наша история закончилась как «Ла-Ла Ленд».

– Но в «Ла-Ла Ленде» никто не умирал! – Аня больше не могла сдерживать слёз.

– Никто. Но главные герои в конце были не вместе. И они жалели о своём выборе, а я не хочу.

Богдан всё-таки прикоснулся к её губам. Она жадно ответила на поцелуй, который, как ей казалось, обещал быть долгим, но вместо этого Богдан резко толкнул её на диван.

– Прости! – схватив портрет, он заперся в ванной.

– Не надо! – Аня кинулась к двери и начала колотить по ней. – Богдан, нет! Должен быть другой выход!

Всё это ей напоминало тот кошмарный сон с аквариумом. Неужели на этот раз она вновь не сможет его спасти?

Больше всего на свете он хотел, чтобы существовал другой выход, но не знал какой. Возможно, никто во всём мире не знал…

– Я люблю тебя, Аня, – приложив ладонь к двери, по которой она молотила кулаками, признался Богдан.

Она кричала, умоляла его не делать этого. И его сердце разрывалось от её всхлипов. Богдан очень хотел обнять и успокоить Аню, но ещё больше хотел её спасти. Он никогда не был героем и не хотел умирать, но смерть ради неё уже не казалась такой болезненной.

Он собирался разорвать портрет на мелкие кусочки, когда его взгляд зацепился за белую зажигалку, валявшуюся на раковине. Богдан был почти уверен, что раньше её тут не видел. А теперь она лежала, привлекая к себе внимание, словно сама судьба хотела, чтобы он уничтожил этот портрет. А кто он такой, чтобы игнорировать знаки судьбы? Он схватил зажигалку, чиркнул по колёсику и поднёс пламя к краю картины. Та вспыхнула, будто облитая бензином. Бросив её на плиточный пол, Богдан прислонился к стене и съехал по кафелю, присаживаясь на корточки, неотрывно смотря, как лицо Роберта исчезает в огне.

– Отправляйся прямо в ад! – буркнул Богдан, показывая догорающей картине средний палец.

Ничего не произошло, портрет превратился в пепел, а он был всё ещё жив.

Богдан вышел из ванной комнаты, и мёртвая тишина обволокла его. Аня больше не кричала и не плакала. В предчувствии беды он бросился в зал.

* * *

Она не хотела, чтобы ещё хоть кто-то умирал. Это казалось ей таким несправедливым. Аня отказывалась верить, что у этой истории не будет счастливого конца. Но всё вело именно к этому. Столько сил было потрачено, чтобы нарисовать портрет, и всё только для того, чтобы в итоге его уничтожить. Это никак не укладывалось в голове, а Богдан не хотел её слушать.

«Разве это не бессмысленно? Разве Роберт не победит в любом случае?» – думала Аня.

Она знала, что в фильмах ужасов, которые так любит Богдан, зло всегда побеждает. Неужели и они стали как те персонажи дешёвого кино, у которых нет никаких шансов в борьбе со злом?

Ход мыслей Ани неожиданно прервался, когда в квартире стало непривычно холодно. Она поёжилась и обняла себя руками. В комнате сделалось слишком тихо. Шум, доносящийся с улицы, пропал, и даже гудение старого холодильника исчезло. Взгляд скользнул к настенным часам, чьи стрелки внезапно остановились и перестали тикать. Всё вокруг словно стало терять цвет, становясь чёрно-белым, а по полу заскользил густой туман.

Рядом с пустым мольбертом возник мужчина, от вида которого по её телу пробежали мурашки. Его лицо было ей прекрасно знакомо. Аня много раз представляла его образ, но то, что видела сейчас, вызывало трепет. Ни фотография, ни нарисованный портрет не могли передать то, каким он был в реальности.

Высокий, изящно сложённый, в тёмно-синем старомодном сюртуке, он стоял и смотрел на неё, а она не могла отвести от него взгляда. Скуластое бледное лицо, идеально ровный нос, светлые насупленные широкие брови, а в глазах будто залегла тень усталости, которую она заметила, даже несмотря на то, какими они были разными. Пугающе разными.

– Ты и сама могла нарисовать мой портрет, нужно было лишь приложить больше усилий. В тебе живёт такой талант, а ты им даже не пользуешься. Это печально, – произнёс низким голосом Роберт, нарушив тишину.

Аня словно вышла из транса, стоило ему заговорить. Больше она не смотрела на него как на что-то особенное, потому что зло слишком притягательно – другого она и не ожидала.

– Что тебе нужно? – спросила Аня, больше не испытывая ни страха, ни трепета. Теперь ей двигало более сильное чувство – она была вне себя от гнева.

– Ты. Мне всегда нужна была только ты. И я готов предложить тебе сделку. Богдан останется жив. Твои родители наконец обретут покой. Взамен ты сделаешь то, чего хочет Смерть. – Роберт приблизился к ней и, наклонившись, приподнял её подбородок своими тонкими холодными пальцами, чтобы она смотрела ему прямо в глаза. – Твоя жизнь взамен на жизнь Богдана и на вечный покой любимых родителей.

– Я хочу, чтобы ты освободил всех, кто заперт в твоём безумном мире! – с вызовом сказала Аня и дёрнула подбородком, освобождаясь от его пальцев.

– Твой талант не настолько ценен, чтобы торговаться. – Глаза Роберта загорелись, а губы медленно растянулись в зловещей улыбке. Он раскрыл ладонь, на которой лежал острый, как бритва, осколок стекла. – Делай выбор: ты можешь остаться в живых, но тогда умрёт Богдан и твои родители проведут целую вечность в моей картине.

От сказанного Аню бросило в пот. Она понимала, что тот, кто называл себя Смертью, не шутил, но и терпение его было на исходе. Она посмотрела в сторону ванной; Богдан, возможно, уже лежал мёртвый или был близок к этому. В горле застрял ком, но она не хотела показаться слабой и, выхватив осколок из его руки, сделала шаг назад.

Роберт одобрительно кивнул, после чего исчез так же внезапно, как и появился. Стрелка часов вновь побежала по кругу, мир вернул себе краски, а в комнате стало теплее, будто кто-то захлопнул форточку.

Она смотрела на дрожащую ладонь, в которой лежал «подарок» Роберта. Нет, это был не сон, но кошмар, который начинал сбываться. Аня знала, что времени нет и решаться нужно прямо сейчас.

Пальцы не слушались, внутри всё сжималось от одной мысли о том, что она собиралась сделать. Слёзы текли, застилая глаза пеленой, а пульс глухо стучал в голове. Пытаясь удержать осколок, она порезала палец, и струйка алой крови потекла по ладони. Но Аня абсолютно ничего не почувствовала.

«Больно не будет», – пронеслось в её голове, и в этот момент стало совсем не страшно. Уже не вполне отдавая себе отчёт в том, что делает, она поднесла осколок к шее и вспомнила, как отец учил её рисовать. Он говорил, что движение руки должно быть плавным и одновременно уверенным. Аня сделала плавное и уверенное движение остриём стекла вдоль шеи. На коже появилась тонкая красная линия.

Сначала она ничего не почувствовала, но через несколько мгновений лёгкие наполнились огнём. Воздуха перестало хватать, и она схватилась за горло, из которого заструилась кровь. Руки и одежда моментально пропитались красным. От внезапно накатившей слабости она рухнула на пол. Голова запрокинулась, на шее пульсировала вена, её всю трясло. Аня смотрела вверх, и ей казалось, что чёрные точки в глазах – это всего лишь маленькие тёмные звёзды под потолком. Она уже была готова утонуть в них, как увидела искажённое ужасом лицо Богдана. Он что-то говорил, склонившись над ней, но Аня слышала только своё имя, снова и снова. Ей так хотелось коснуться его лица, чтобы в последний раз почувствовать тепло кожи. Только собственное тело перестало слушаться.

Умирая, она думала, что погружается в очередной кошмарный сон, который, к сожалению, никогда не закончится. Но в то же время ей стало спокойно, ведь Роберт сдержал своё слово. Богдан был жив.

Глава 11

Со дня смерти Ани прошло уже несколько месяцев, а Богдан всё ещё продолжал привычное существование: дышал, ел, спал, пил и так по новой. Роберт перестал его преследовать, и парень уехал из города. Ему хотелось начать новую жизнь, насколько это было возможно после всего пережитого.

По ночам ему долгое время снился один и тот же сон, который повторял события того дня. Он уничтожал портрет, а когда выходил из ванной, видел тело Ани в лужи крови. Она так быстро её теряла, что Богдан не успел никак помочь, хотя пережал артерию. Он вышел слишком поздно.

Богдан нарисовал крысу по имени Адольф для Мюллера и бутылку пива с сушёной воблой для отца в качестве последнего привета. Эти работы стали его последними, он твёрдо решил завязать с живописью. Искусство больше не доставляло ему удовольствия. Богдан стал чаще смотреть мюзиклы – они всегда напоминали ему об Ане – и разлюбил фильмы ужасов. Он снял небольшую квартирку на окраине и устроился работать на завод упаковщиком.

Как-то он услышал по телевизору один репортаж, в котором говорилось о новой детской страшилке из интернета. Репортёр рассказывал о фотографии, которую дети пересылают друг другу, таким образом насылая проклятье на увидевшего. Журналист рассказал, что на фотографии изображён мужчина, которого все называют Роберт, и что больше о нём никакой информации нет. Также в репортаже отметили, что случаи суицида среди несовершеннолетних значительно возросли за последние полгода. Что родителям стоит ограничить детям доступ в интернет, пока шумиха вокруг странной фотографии не уляжется.

Богдан проигнорировал новость, ведь он никак не мог повлиять на ситуацию. Если бы он пришёл на телевидение и рассказал всё, что знал, его тут же упрятали бы в психушку.

* * *

Наступила зима и выпал первый снег, а потому Богдан возвращался домой в темноте. Этот день не стал исключением. Когда он вошёл к себе, за окном была темень. В руках он, как всегда, сжимал пакет с продуктами и бутылку дешёвого вина, благодаря которой удавалось спать без снов.

– Ну привет, панк, – раздался знакомый голос.

От неожиданности Богдан выронил всё из рук. Бутылка вина тут же разбилась, превратившись в красную лужу вперемешку с осколками, а продукты разлетелись в разные стороны.

– Не ожидал меня увидеть? – спросил Павел, выходя из темноты. В его руках был пистолет, и целился он в лицо Богдана.

– Я думал, ты умер, – признался парень, еле шевеля губами.

– А я вот выжил. Вопреки всему. Знаешь, я ведь чуть не покончил с собой в замке Роберта. Даже револьвер приложил к виску, взвёл курок, всё как полагается. Оставалось нажать на спусковой крючок, и для меня эта история закончилась бы. – Павел замолчал, словно обдумывая свои дальнейшие слова, но всё так же держа Богдана на прицеле. – Но, видимо, она не должна была заканчиваться именно так. Мой палец всё-таки нажал на спуск, и револьвер выстрелил. К счастью, я в последний момент сумел отвести руку в сторону, и пуля попала в сектанта, что привёл меня к гигантскому портрету Роберта. Тот умер не сразу, и у нас состоялся очень интересный разговор. Никогда раньше не пытал людей, но, оказывается, в этом нет ничего сложного, если ты достаточно зол. Чёртов замок-лабиринт… Я блуждал по нему несколько месяцев, пытаясь найти выход. Тебе лучше не знать, чем мне приходилось питаться. Но я хотел спасти Аню, это придавало мне сил. К сожалению, мне удалось выбраться слишком поздно. Моя девочка была уже мертва. Ты помнишь, что я сказал при нашей первой встрече?

Богдан всё помнил. Он закрыл глаза и произнёс:

– Ты сказал, что убьёшь меня, если с Аней что-то случится.

– Всё правильно, панк. Я бы дал тебе последнее слово, но всё это представление мне уже изрядно надоело.

В маленькой квартирке на окраине раздался выстрел.

Богдан вздрогнул, а потом открыл глаза. Сердце забилось быстрее. Его потряхивало. Он всё ещё был жив, опять. Пуля пролетела в нескольких сантиметрах от него и впилась в обветшалую дерматиновую обшивку. Он схватился пальцами за спинку рассохшегося деревянного стула.

– Хватит смертей, – серьёзно произнёс Павел и опустил оружие. – Думаю, Аня не хотела, чтобы ты умирал. Не хочу этого и я.

– Тогда зачем ты всё это устроил? – дрожащим голосом спросил Богдан, сильнее сжав спинку стула.

– Я же должен был тебя как-то проучить. Ты не смог её защитить.

– Я пытался, – только и сказал он обречённо, опуская глаза.

Павел спрятал пистолет в кобуру, закреплённую на бедре, и, подойдя, хлопнул Богдана по плечу.

– Расскажешь по дороге. Собирайся, у нас очень много дел.

– Куда? Куда мы уезжаем? – Он поднял глаза и посмотрел на Павла.

– Увидишь. Пока бродил по коридорам замка Роберта, я многое узнал. И мне кажется, мы можем его победить. Думаю, теперь в этом смысл наших жизней.

Богдан вспомнил ужасный нарисованный мир, в котором наверняка застряла Аня. Мысль о том, что он может её оттуда вытащить, заставила его сердце биться быстрей. Ведь если им и правда удастся уничтожить Роберта, то мир наверняка рухнет вместе с ним.

– Я в деле, – отпустив спинку стула и расправив плечи, произнёс Богдан.

– Вот и славно. И ещё кое-что: во мне, кажется, проснулся талант – я хочу написать книгу о том, что мы пережили. Люди должны узнать всю правду о Роберте, – сказал Павел и посмотрел на него. – Поможешь мне, приятель-художник?