Текст книги "Каникулы с чертёнком"

– Разумеется, – беззлобно проворчал Павел. – Первым делом фин-отчеты. Ну а девушки? А девушки потом.

Глава 7

– Девонька, тебе еще долго? – спросил меня седой дедуля в форме охранника.

Я посмотрела на его бейдж и под эмблемой торгового центра прочитала имя.

– Степан Емельянович, я постараюсь убраться как можно быстрее, но… – Оглядела царивший беспорядок и, сдержав тяжелый вздох, улыбнулась: – Это не так просто и быстро, как я надеялась. В любом случае, уверяю, к открытию все будет идеально чисто!

Дедуля покачал головой, посмотрел с сочувствием и предложил:

– Давай помогу чем-нибудь.

– Что вы, – открестилась я, – не хочу, чтобы у вас были проблемы. Вам же нужно следить за камерами. Что, если что-то случится, пока я вас тут отвлекаю? Управляющий и так был очень добр, что позволил мне прибраться самой.

– Добр? – удручающе покачал головой Степан Емельянович. – Не думаю. Вызвал бы уборщиц, у нас их целый штат!

– Виктор Дмитриевич и так был слишком добр, – упрямо заявила я.

Охранник, ворча что-то себе под нос, медленно удалился. А я, вздохнув, снова взялась за тряпку. Конечно, я и сама понимала, что поступила неразумно. Надо было согласиться на помощь родителей других детей, но я отказалась. Довольные праздником люди настояли на том, что сами оплатят чистку одежды. И управляющий очень помог. Виктор Дмитриевич приказал уборщице несколько раз пройтись по залу поломоющей машиной. Даже вызвал чистильщика бассейна и не взял с меня ни рубля за его услуги. Говорил, что моя затея привлекла клиентов, и, возможно, они введут подобные детские праздники.

Но вот стены, которые дети умудрились заляпать, приходилось отмывать вручную. И все эти барельефы, выступы и колонны тоже. И не видно конца и края этой ночи, которую я проведу в качестве современной Золушки, ведь неожиданно свалившийся на голову прекрасный принц тоже попытался мне помочь: заместитель моего босса, прощаясь, сунул в карман визитку. Лишь потом я обнаружила, что не только ее. Пришлось ехать к нему домой на такси, чтобы возвратить банковскую карточку.

Почему я так упрямо отказывалась от помощи? Все из-за этого изверга, отца Маргариты! Яростно вытирая подсохший крем, я злилась на Лаврентьева все сильнее. Я столько уже вытерпела в его доме, но отношение ко мне Льва Сергеевича не теплело ни на градус. Даже наоборот! Казалось, что на мои старания он смотрит не как на попытки наладить контакт с ребенком, а как на усилия соблазнить его самого.

– Ну и самомнение у вас, Лев Сергеевич! – заявила я и со всей силы шлепнула мокрой тряпкой по каменному льву, украшающему бассейн. – Не жмет корона? Мантия на плечи не давит?

– Не давит.

От неожиданности я едва не свалилась в бассейн. Кто ответил? Здесь же никого нет! Выронив тряпку, резко развернулась и, увидев Лаврентьева, прижала ладонь к груди.

– Напугал. – Посмотрела на него и возмутилась: – Разве можно так подкрадываться к человеку ночью в пустом здании? У меня едва сердце не остановилось.

Вспомнила, что только что говорила, и, смутившись, опустилась на корточки. Пряча пылающее лицо, подняла тряпку и принялась оттирать бортик бассейна. Тут я уже мыла, но босс этого не знает. Спросила глухо:

– Что вы здесь делаете?

– Стою, – ровным голосом ответил Лев.

Я передернула плечами.

– А вы могли бы постоять в другом месте?

– Я вам мешаю? – уточнил он.

– Разумеется.

Я поднялась и направилась к ведру с водой. Бросила туда тряпку и схватилась за швабру. Скрутив отжим, встряхнула так, чтобы брызги полетели в сторону босса. Ехидно проговорила:

– Поберегите свой костюмчик от «Армани».

– От «Булгари», – поправил Лаврентьев.

– Да хоть от «Дольче и Габбана». – Поставив швабру, я раздраженно посмотрела на него. – Ни костюму, ни вам тут быть не положено. Как вы умудрились проникнуть в закрытый магазин?

– Как и вы, – усмехнулся мужчина. – Через дверь. Охрана в курсе, не переживайте.

– Я переживаю лишь за ваш костюмчик, – съязвила я. – Не хотелось бы тратить на его химчистку еще больше.

Лаврентьев промолчал. Он буравил меня странным взглядом, и я, ощущая растущее напряжение, не выдержала:

– Что вам нужно?

Лев неожиданно снял пиджак и, повесив его на выступ в стене, принялся расстегивать пуговки на манжетах белоснежной рубашки. Я нахмурилась, наблюдая за странным поведением мужчины, а тот закатал рукава до локтей и, шагнув ко мне, забрал швабру.

– Ваш телефон не отвечал, – проговорил он таким будничным тоном, словно мы находились не в закрытом на ночь торговом центре, а беседовали на кухне. – Я волновался.

Я растерянно моргнула: волновался? Но то, что Лев сделал дальше, повергло меня в еще больший шок. Лаврентьев принялся мыть стену! Я хотела было остановить босса, протянула руку, чтобы отобрать швабру, но одернула себя. Ясно же, что мужчина ощущает себя виноватым и не знает, как извиниться. Ведь, с одной стороны, он босс и признать ошибку перед прислугой для него равносильно унижению. А с другой… Я невольно улыбнулась. Не может он махнуть на произошедшее и забыть. Значит, зачатки совести имеются.

Подавив улыбку, я повернулась к ведру, склонившись, отжала тряпку и принялась вытирать другую стену, иногда посматривая на босса. Работал Лаврентьев молча. Нахмурившись, широкими движениями мыл стену и доставал так высоко, как я бы не смогла. Хорошо, что не придется искать стремянку. Вспомнив про лестницу, которую не удержала, когда Лев упал на меня, я снова улыбнулась.

Чтобы посмотреть на Льва, я постоянно возвращалась к ведру и полоскала тряпку чаще, чем требуется. А что? Да, я зла на Лаврентьева, но могу же полюбоваться на его фигуру? А там было на что посмотреть. Широкие плечи, обтянутые тонкой шелковой тканью, бугрились узлами мышц. Наверняка тренируется. Вот находит же на тренажерный зал время, а для Маргариты едва минутку выделил.

Но какие у него руки! Я застыла у ведра, любуясь на сильные, перевитые венами, предплечья мужчины. Ему невероятно идут закатанные рукава. А без рубашки он смотрится еще лучше. Перед глазами снова возник образ обнаженного Лаврентьева, когда он вышел из душа. Совершенно спокойный, без тени смущения смотрел на меня, даже не попытался прикрыться.

От одного воспоминания щеки снова опалило жаром, и я прижала к лицу ладони. Вместе с тряпкой. Заметив ироничный взгляд Лаврентьева, выругалась про себя и заявила:

– Уже поздно, вам лучше возвратиться домой.

– Я сам решу, что мне лучше, – не прерываясь, проговорил босс. – И домой вернусь вместе с вами, когда мы закончим тут.

– Довольно, – ответила резко и выдохнула, успокаиваясь. – Можете считать, что ваши извинения приняты. И не волнуйтесь, я приеду вовремя, вы не опоздаете на работу. Вы можете на меня положиться, Лев Сергеевич.

Я постаралась вложить в слова всю уверенность и ответственность, на какую только способна. Мне хотелось дать понять Лаврентьеву, что я стараюсь не для того, чтобы привлечь его внимание. Говорить это я уже пыталась, мужчина не слышит. Значит, буду искать такие слова, чтобы он понял меня и перестал относиться, как к легкомысленной девушке.

Лев опустил швабру и обернулся. Мне захотелось укрыться от его пронзительного взгляда, но я не позволила себе ни отступить, ни отвести глаз.

– Извинения приняты? – усмехнулся босс. – Значит, Павел не сумел сдержать язык за зубами, и вы уже знаете, что о вечеринке в честь дня рождения дочери я солгал?

Я промолчала в изумлении: ого, он все же признался? Я жутко разозлилась на Лаврентьева, когда его зам рассказал об этом. Я же искренне считала, что испортила ребенку праздник. Захотелось ворваться в кабинет Льва Сергеевича, вытрясти из него правду, вывести на чистую воду, но я не стала.

Во-первых, рассмеялась, представив себе эту эпохальную картину. А во-вторых, поняла, что работодатель повел себя как подросток. Оказавшись в затруднительной ситуации, солгал. А раз я решила воспитание Маргариты начать с перевоспитания ее отца, то вместо того, чтобы обвинять босса во лжи, стоит ему дать время исправить ошибку. Мне было интересно, как Лаврентьев поступит, и он меня удивил.

– Почему вы отказались от помощи Павла? – неожиданно спросил босс. Я приподняла брови в недоумении, и он пояснил: – Вместо того чтобы вызвать клининговую компанию и заплатить кредиткой Павла, вы предпочли вернуть моему заму карточку и взяться за тряпку.

– У меня с недавних пор аллергия на кредитки, – не сдержала я ехидства, но тут же добавила: – Не считаю карточку помощью.

– Почему?

– Ну, во-первых, я работаю на вас, а не на вашего зама, так зачем мне брать у него деньги? – вздохнула я. – Во-вторых, вы приказали убрать за собой… Мне несложно. Кстати, как вы только что убедились, я никогда не отказываюсь от разумной помощи, Лев Сергеевич, но терпеть не могу, когда от людей откупаются. А особенно от детей.

– Почему вам так не нравятся деньги?

Теперь я пристально посмотрела на босса. Казалось, ему действительно интересно мое мнение. Положила тряпку в ведро и, вытирая кисти рук салфетками, пояснила:

– Мне, как и всем нормальным людям, нравятся деньги. Но я не делаю из них культа. Это всего лишь бумажки, которые мне дают за услуги, и на которые я смогу сделать жизнь более комфортной.

– Вы непоследовательны в высказываниях, – нахмурился Лаврентьев и шагнул ко мне. – Если вам нравятся деньги, почему же вы от них отказываетесь? Почему обвиняете, что я пытаюсь откупиться от дочери?

Я посмотрела на босса и вздохнула: как можно не понимать таких простых вещей? Он же владелец огромной компании. Неужели деньги и власть настолько захватили мужчину, что вытравили веру в людей? Или что-то иное сильно ранило босса, и теперь он доверяет деньгам больше, чем человеку?

– Потому что деньги обычно дают те, кому нечего больше дать, – глядя в глаза, беспощадно заявила я. – Легче всего откупиться бумажками, но при этом вы теряете не только деньги. Вы теряете близких людей, потому что переводите отношения с ними в деловые. Понимаете?

– Нет, – он шагнул еще ближе, – объясните мне.

Обоняния коснулся умопомрачительный мужской парфюм. Лаврентьев практически нависал надо мной, такой сильный, такой близкий, такой сексуальный. О боги, я понимала тех несчастных нянь, которых босс обвинял в непристойном поведении. Мне и самой сейчас захотелось протянуть руки и прикоснуться кончиками пальцев к гладкому шелку рубашки. Провести по заметному очертанию мышц, обвить шею руками, прижаться щекой и слушать учащенное биение мужского сердца.

Вот только я понимала, что это ледяное сердце босса не будет учащенно биться, если я так поступлю. Хуже того – мои маленькие победы канут в небытие, и Лаврентьев снова будет считать меня охотницей за деньгами. Возможно, мужчина не осознает, какой мощной харизмой обладает, как действует на женщин он сам, считая повышенное внимание заслугой лишь своего богатства.

Я неожиданно для себя посочувствовала боссу и мягко проговорила:

– Отношения – это тяжелый труд. Если вы готовы работать над ними, то любовь в семье будет укрепляться. – Я запрокинула голову и, борясь с желанием посмотреть на губы мужчины, протянула: – Как бы вам объяснить? Допустим, у вас есть сад. Если будете терпеливо полоть траву, сажать семена и удобрять землю, то вырастите красивые цветы. Если нет, то сад ваш засохнет.

– Или я могу заплатить садовнику, – немного подался ко мне Лаврентьев. – То есть няне.

– Можете, – кивнула я. – Но только для того, чтобы садовник помогал вам. Если вы переложите на него всю работу, а сами не будете вкладывать силы и время, то красоту и аромат цветы отдадут только садовнику.

– Почему? Ведь сад мой, – нахмурился Лев.

– Но у вас нет времени, чтобы насладиться им, – тихо проговорила я. – Ведь для этого нужно отодвинуть дела.

– Красоту цветы отдают садовнику? – Губы Лаврентьева скривились в горькой усмешке, от которой у меня сердце кольнуло. – Похоже на правду.

Я ощутила себя неуютно, словно заглянула в чье-то окно и заметила чужую боль. Неужели я своими словами задела мужчину?

– И что может предложить садовник? – серьезно спросил он. – Как вы можете помочь мне? – И тут же предупредил: – Но учтите, что свободного времени у меня почти нет.

Я даже дыхание затаила: это уже была почти победа. Меня признали за специалиста? Спокойно, Люба, Лаврентьев просто дал шанс доказать это. Но я хваткая! И не упущу даже малейшей возможности. И цель не доказать боссу, что не охочусь за его деньгами. Я жажду сделать все возможное, чтобы на свете стало одним счастливым ребенком больше. Я мечтала о такой работе, даже стремилась в Крым, но оказалось, желание можно исполнить прямо сейчас.

– Обещайте сделать все, что попрошу, – хитро улыбнулась я и, когда Лаврентьев нахмурился, торопливо добавила: – Я не отниму у вас больше получаса в день, клянусь. Но эти тридцать минут изменят вашу жизнь.

Он наклонился, словно хотел что-то рассмотреть в моих глазах. Не верит? Сомневается? Думает, что воспользуюсь этим временем для себя? Я затаила дыхание: от его решения зависит, смогу ли я сделать жизнь Марго хотя бы сносной.

Мужское дыхание обжигало мне кожу, я то и дело одергивала себя, чтобы смотреть в глаза боссу, а не на его приоткрытые губы. Блин, как же хочется ощутить вкус его поцелуя! В первый раз я действовала по наитию и сама не поняла, что ощутила, поцеловав Лаврентьева. Да о чем я думаю? Сейчас решается судьба маленькой девочки. Я не смогу оставить след в сердце ее отца, так хоть сделаю так, чтобы там поселилась Маргарита.

– Обещаю, – выдохнул босс.

Его нос едва не касался моего, наше дыхание перемешивалось, а я все смотрела в потемневшие глаза мужчины. Он же сказал это? Мне не померещилась? Или под воздействием чудовищного обаяния Льва я принимаю желаемое за действительное? Покачнулась и спросила:

– Что вы сказали?

Наши носы соприкоснулись, и Лаврентьев с шумом выдохнул, лицо его на миг исказила гримаса, будто от злости. Он подался ко мне, а я испуганно отскочила.

– Простите, это случайно вышло. Ноги дрожат… – Осеклась, подумав, что звучит двусмысленно, и добавила: – От усталости. Это был такой длинный день!

– Вы правы, – хрипло проговорил Лев и отвернулся. – Идемте, я отвезу вас домой.

– Но я не закончила. – Я посмотрела на оставшиеся пятна крема на стенах.

– Я не могу позволить, чтобы мой садовник тратил силы на чужие сады, – насмешливо проговорил мужчина, подошел к стене и забрал свой пиджак. – Я уже вызвал клининговую компанию и предупредил управляющего, что они приедут за час до открытия.

– Когда вы это сделали? – растерялась я.

– Когда понял, где именно вы проводите эту ночь, – сухо ответил Лаврентьев и, взяв меня за локоть, повел к выходу.

У двери смущенно топтался Степан Емельянович. Мой босс всунул ему купюру в руку, и пока старик бормотал затейливые слова благодарности, саркастично косился на меня, словно в ожидании новых гневных тирад о деньгах. Я лишь плечами пожала: о другом же говорила, но, видимо, снова подобрала не те слова. Ничего, я донесу до Льва Сергеевича эту простую истину. Купить можно услугу, но не чувства. Возможно, Лаврентьев не видит разницы между сервисом и любовью.

Размышляя, что могло привести человека к такому странному замещению, я, кажется, заснула еще в машине.

Глава 8

Утро началось отлично. Несмотря на то, что Лаврентьеву удалось поспать всего часа полтора, поднялся он бодрым и полным сил. С чем это связано, даже не пытался задумываться. Принял душ и, улыбнувшись воспоминанию о вторгшейся в его ванную комнату фее в кружевном белье, быстро растерся полотенцем докрасна.

От переизбытка энергии даже захотелось совершить утреннюю пробежку, но он договорился с собой пробежаться лишь по этажам офиса и проверить работу подразделений. Особое внимание при этом уделить маркетинговому отделу. Если Павел правильно обрисовал юристам задачу (а в заме Лев уверен, как в себе, если дело касается работы), то сегодня настанет переломный момент в споре с акционерами.

Стоя перед зеркалом, Лаврентьев завязывал галстук и неожиданно поймал себя на том, что насвистывает. Да он не свистел уже так давно, что и вспомнить трудно. Улыбнулся себе и, подмигнув, щелкнул пальцами. Хмыкнув, – совсем уже странно – надел пиджак и вышел из комнаты…

Чтобы тут же пригнуться. В том месте, где только что была его голова, что-то просвистело, в стену ударилось стекло, на полу зазвенели осколки. Перед Лаврентьевым стояла дочь, в руках девочки была веревка. Маргарита тут же спрятала бечевку за спину и, мило улыбнувшись, проговорила невинно:

– Я думала, это Люба.

– Скорее няня будет в твоей комнате, а не в моей, не так ли? – приподнял брови Лев.

– Да? – Маргарита слегка наклонила голову набок и посмотрела мимо отца в приоткрытую дверь. – Но в моей ее нет. И в той, что пахнет пеной, тоже. И в твоей. Где же она?

И тут Лаврентьев едва не хлопнул себя по лбу. Люба ночью заснула прямо в машине, и никак не удавалось ее разбудить. Пришлось нести на руках в дом. Уже на пороге своей комнаты он одернул себя и, развернувшись, чертыхнулся. Снова спустился на первый этаж. Анна Васильевна ночевала в детской с его дочерью, поэтому Лев отнес няню в пустующую комнату домоправительницы.

Он протянул руку дочери.

– Идем.

На пороге комнаты домоправительницы застыл и, любуясь невинно посапывающей девушкой, затаил дыхание. Рот няни был приоткрыт, как у ребенка, а волосы разметались по подушке, словно солнечные лучи. Захотелось провести кончиками пальцев по ее щеке, чтобы осторожно разбудить, но Маргарита уже подскочила к кровати. Дочь потянула на себя покрывало, которое наполовину было под няней, и та, вскрикнув от неожиданности, свалилась на пол. Сонно посмотрела на девочку и чуть поморщилась.

Лев напрягся, ожидая от няни гневной тирады, как она вдруг схватила ребенка и, притянув к себе, повалила рядом. Щекоча хохочущую Маргариту, приговаривала:

– Ах ты проказница мелкая, вот я тебе сейчас отомщу. Защекочу до икоты…

– Не стоит, – строго проговорил Лаврентьев. – Икота вредна. Как и щекотка.

– Это вы вредный, – хитро ответила Люба и, обняв раскрасневшуюся девочку, посмотрела на нее. – Я права?

Мужчина улыбнулся дочери, но Маргарита вдруг кивнула и, встав на сторону няни, подтвердила:

– Вредный!

– Это заговор, – возмутился Лев и, развернувшись, стремительно вышел из комнаты.

Не то чтобы ему не понравился ответ дочери, но смотреть на вздымающуюся от смеха полуобнаженную грудь няни в разрезе расстегнувшейся в процессе шутливой борьбы рубашки, было мучительно. И еще приятно. Вот бы оказаться на месте Маргариты в нежных объятиях девушки.

– Да что с тобой? – рыкнул он сам на себя. – Когда она стояла в ванной, почти обнаженная, не отреагировал, а стоило увидеть едва приоткрытую грудь, завелся, как юнец!

– Что? – выглянула из кухни Анна Васильевна и при виде Лаврентьева расплылась в улыбке. – Вы сегодня отлично выглядите, Лев Сергеевич! За ночь словно помолодели на десять лет. Подскажите то волшебное место, где даруют юность. Кого для этого нужно убить?

– Каменного льва, – невольно рассмеялся хозяин дома, вспоминая, где провел эту ночь и за каким занятием. Сейчас, даже думая об этом, он удивлялся своим действиям. Вместо того чтобы сообщить няне о том, что нанял специалистов, и увезти ее домой, он – страшно представить! – помогал отмывать стены. – Шваброй по морде.

– Вы даже шутите, – изумилась домоправительница: – Может, в кои-то веки еще и позавтракаете? Отличный шоколадный пудинг, который я приготовила, вы, разумеется, проигнорируете, но хоть попьете ваш любимый кофе.

– Пудинг! – с визгом промчалась на кухню Маргарита.

Лев обернулся и, заметив растрепанную после сна няню, гулко сглотнул и ретировался на кухню. Ругая себя за нелогичное поведение, кивнул:

– Давайте ваш пудинг.

Из рук Анны Васильевны выпала ложечка. Женщина подергала себя за ухо и переспросила:

– Вы попросили завтрак?

– Придется вас все же свозить на прием к каменному льву, – с досадой проворчал Лаврентьев. – А то уже со слухом проблемы.

И хмуро посмотрел на вошедшую в кухню няню. Надо было идти к машине, а не садиться завтракать. Но теперь уже он не мог пойти на попятный и сам себе объяснил это голодом. С невероятными событиями вечера поужинать так и не удалось.

Люба, как назло, села напротив, и взгляд мужчины помимо воли устремился в ее декольте. Няня, попробовав угощение, протянула:

– М-м-м… Как вкусно! Вы гений пудингов, Анна Васильевна.

– Скажешь тоже, – смущенно отмахнулась домоправительница.

Лаврентьеву неудержимо захотелось перегнуться через стол и пальцем стереть с верхней губы девушки капельку шоколада. Нет, лучше слизнуть. Он резко поднялся:

– Хорошего дня.

– Стойте! – воскликнула Люба.

– Что еще? – недовольно нахмурился Лев, стараясь смотреть куда угодно, лишь бы не видеть ни ее декольте, ни шоколад на губах.

– Вы же помните про полчаса?..

– Я не отказываюсь от своих слов, – грубо прервал ее хозяин дома. – Но не сейчас. Мне пора.

– Марго, а ты помнишь про наш договор? – Няня повернулась к его дочери, и та кивнула. – Загадай прямо сейчас нечто необычное.

– Э… – задумалась Маргарита и, воткнув ложечку в пудинг, заявила: – Шоколад.

– Слишком просто, – покачала головой Люба.

– Тогда, – протянула девочка и улыбнулась: – Шоколадный снеговик.

– Отлично! – Няня показала ей большой палец.

– И что это значит? – хмуро спросил Лев.

– Что сегодня день шоколадных снеговиков, – хитро ответила Люба.

– Не понимаю, – разозлился мужчина. – Что за шоколадные снеговики?

– Придумайте что-нибудь, – подмигнула Люба. – У вас для шоколадных снеговиков и для дочери всего лишь полчаса, а не как у меня – целый день. На полчаса вашей фантазии хватит?

– Бред, – бросил Лаврентьев и быстро направился к выходу.

– Вы обещали! – крикнула вслед няня. – И я прослежу, чтобы выполнили!

Он сбежал по трем ступенькам и, быстро приблизившись к автомобилю, уселся на место водителя. Хмыкнув – что за бред? – завел машину. Шоколадные снеговики? Сейчас лето! Пусть девчонки играют, а ему надо работать!

И все равно по пути в офис в голове крутились эти проклятущие снеговики. Они представлялись Льву сделанными из мороженого и политыми шоколадом, который стекает по белой коже Любы. Такой сладкий десерт. Резко затормозив у здания – замечтавшись, едва не проехал! – Лаврентьев напугал парочку женщин в деловых костюмах. Кивком извинившись, зарулил на подземную стоянку.

В поисках свободного места покрутил головой и увидел зама. Павел помахал боссу и казался удивленным. Когда Лаврентьев припарковался рядом с «Кариной» и вышел из автомобиля, Паша спросил:

– Что это с тобой? Обычно ты приезжаешь на служебной.

– Черт, – рыкнул Лев. – Совсем забыл. Надо позвонить сказать, что меня забирать не нужно…

– Забыл?! – Удивление зама переросло в изумление. – О чем же ты думал?

– О шоколадных снеговиках, – машинально ответил Лев, но когда у зама глаза расширились так, что, казалось, сейчас выпадут из глазниц, быстро поправился: – Э… О заседании акционеров. Кстати, адвокаты на месте?

– Ох, друг, – театрально схватился за сердце Павел, затем вытер лоб якобы от пота. – Шутки твои жестокие. Снеговики какие-то… – И, наткнувшись на жесткий взгляд босса, широко улыбнулся: – Скоро будут, не переживай. Уж всяко быстрее, чем на улицах появятся снеговики.

– Клоун, – буркнул Лев и стремительно направился к лифту.

И снеговики, и шоколад выскочили из его головы, стоило войти в офис. Необычная идея, навеянная поведением няни, разворачивалась и обретала формы. Уже подготовлены договора, и адвокаты расстарались так, что даже Лев не нашел ни неточностей, ни лазеек, которыми могли бы воспользоваться особо ушлые акционеры. Но, не доверяя никому, он отдал документы на одобрение самому уважаемому юристу, который работал еще с его отцом.

Старик медленно, водя по строчкам карандашом, проверял каждую букву, шевелил губами и морщил лоб, когда в кабинет заглянул Павел.

– Все на месте, – отчитался он и криво ухмыльнулся: – И даже больше.

– Что больше? – не понял Лаврентьев.

– Сам посмотри.

Павел приоткрыл дверь шире, но Лев отмахнулся:

– Потом.

– Я предупредил, – покачал головой зам и испарился.

– Левушка, – протянул Владимир Олегович, – твои мальчики подошли к делу со всей серьезностью. Договора составлены грамотно, но есть у меня несколько предложений…

К этому Лаврентьев был готов. Разумеется, Владимир Олегович укажет на спорные места и посоветует, как подстелить еще и подушку там, где расстелена соломка. Гений своего дела, он никогда не одобрял работу с первого раза. Да и со второго. Но сегодня лишь предварительное обсуждение, так что недочеты будут исправлены еще до подписания. Лишь бы большинство акционеров проголосовало «за».

Терпеливо выслушав все замечания, Лев вскочил и, торопливо попрощавшись, быстрым шагом направился в зал переговоров. Вторгнувшись в большое шумное помещение, он сразу приступил к делу. Прервал чего-то втирающего акционерам зама, отодвинул его в сторону и, положив папки на стол, кивнул секретарше. Девушка расторопно раздала документы, а босс вкратце обрисовал свою идею, как взгляд его натолкнулся на нее.

Поперхнувшись, Лаврентьев закашлялся, чем вызвал у молодой женщины снисходительную улыбку. Тут же подскочил Павел и подхватил нить повествования. Лев откашлялся и снова посмотрел на противоположный конец стола. Нет, не показалось. Это точно она. Проклятье! Пашка, придурок, не мог нормально предупредить?

Когда заседание закончилось, и акционеры, обсуждая договор, потянулись к выходу, женщина поднялась и, покачивая стройными бедрами, направилась к Лаврентьеву.

– Ты так удивился, увидев меня, – жеманно улыбнулась она, но в синих глазах не было и тени улыбки. Бывшая испытующе окинула Льва холодным колючим взглядом с головы до ног. – Что, даже не поздороваешься?

– Что тебе надо? – сухо спросил мужчина.

– Фи, как невежливо, – слегка поморщилась Света, но глаза ее полыхнули от злости. Она качнула головой, указывая на дверь, за которой скрылись акционеры. – Я имею такое же право быть здесь, как и они. Или ты забыл, что мне принадлежат акции твоей компании?

– Я готов их выкупить по удесятеренной стоимости, – процедил Лев, – лишь бы никогда больше не видеть тебя.

– Лев Сергеевич хотел сказать, – подскочил к ним Паша и, слегка склонившись, галантно поцеловал руку женщины, – что вы выглядите великолепно!

– Нет, – оборвал его Лаврентьев. – Что хотел, то и сказал. – Обратился к заму: – Уведи ее. Пусть эта женщина подумает над моим предложением и передаст ответ через тебя. – Болезненно скривился: – Вы ведь когда-то были так дружны.

Павел мрачно промолчал, а Лаврентьев, торопясь покинуть зал, двинулся к двери. Он задыхался в присутствии этой женщины.

– Я хочу видеть мою дочь! – крикнула ему в спину Света.

Он застыл на месте и, горько усмехнувшись, медленно повернулся.

– Твою? – хищно оскалился и шагнул к отшатнувшейся Светлане. – Ты хотела сказать мою дочь. Ты продала ее мне за крупную сумму, поэтому не имеешь права говорить, что она твоя. Поняла?

– Но по закону… – начала было Света.

Лев холодно перебил:

– Хочешь по закону? Будь по-твоему. Я позову Владимира Олеговича, он как раз в моем кабинете.

– Нет, – испуганно вскрикнула его бывшая.

– Прощай, – коротко кивнул Лаврентьев и снова направился к выходу. У двери он замер на миг и, не оглядываясь, проговорил: – Надеюсь, ты понимаешь, что будет, если ты попробуешь увидеться с Маргаритой без моего позволения?

– Но что мне делать, если ты против? – заломив руки, воскликнула Светлана.

– Смириться, – жестко ответил Лев и вышел в коридор. Рванул душащий его узел галстука и, двинув кулаком по стене, грозно посмотрел на застывшую в изумлении секретаршу. Та мгновенно сделала вид, что босс каждый день колотит стены, и ее это ничуть не удивляет.

– Лев Сергеевич, – с дежурной улыбкой произнесла она. – Вас там спрашивают.

– Кто? – сухо уточнил Лаврентьев.

– Э-э, – смущенно протянула секретарша. – Простите, я не знаю, как ответить на этот вопрос, но я проводила их в ваш кабинет…

Тут открылись двери лифта, из которого вышла молоденькая практикантка, не заметив за искусственной пальмой начальника. Помахав, она бросилась к секретарше.

– Видели? – спросила, смеясь. – Там дама явилась, наряженная в какашку! Интересно, это «зеленые» так развлекаются, или она продавец туалетной бумаги?

Секретарша прижала палец к губам и взглядом указала на Лаврентьева. Девица, заметив, наконец, босса, побелела как мел и, испуганно отскочив, по стеночке двинулась в сторону лестницы. Скрылась мгновенно, лишь каблучки застучали. Лев перевел озадаченный взгляд на секретаршу, которая пожала плечами и виновато, будто это она пригласила в офис странную работницу, проговорила:

– Действительно похоже.

Мужчина нахмурился, и Евгения нервно переступила с ноги на ногу.

– Я хотела ее выставить, – осторожно проговорила она, – но девушка уверенно заявила, что у вас назначена встреча. – Воровато оглянулась на лестницу и быстро добавила: – А эта практикантка не справляется с работой и сегодня же будет уволена.

Лев сухо кивнул и двинулся к своему кабинету. Секретарша следовала за ним и пыталась оправдаться, не зная, что мрачный вид босса вызвала не странная посетительница и не глупенькая практикантка, которую, без сомнения, необходимо уволить. Лаврентьев не мог перестать думать о Светлане и ее лицемерии. Злость нарастала как снежный ком. Казалось, еще мгновение, и раздражающие оправдания Евгении будут вознаграждены увольнением. Секретарша должна знать, когда стоит помолчать.

Уже на взводе Лаврентьев распахнул дверь кабинета и при виде скромно ожидающей его Любы застыл на пороге. Няня действительно была странно одета: огромные шары из коричневой бумаги украшали ее бедра, грудь и голову. Словно громадная страшненькая гусеница… ну или то, что сказала пустышка-практикантка.

Злость испарилась в мгновение, Лев весело и неудержимо расхохотался. Секретарша, которая бежала за ним, облегченно выдохнула и, виновато улыбнувшись, осторожно прикрыла за все же зашедшим в кабинет боссом дверь.

– Добрый день, – спокойно поприветствовала его Люба, чем вызвала еще один взрыв смеха у Лаврентьева.

С ним еще никогда не здоровалась… кхе! Огромная коричневая гусеница.

– Что? – Все еще посмеиваясь, мужчина окинул ее наряд красноречивым взглядом. – Что это?

– Задание, – ответила, казалось, ничуть не смущенная своим видом Люба.

И тут из-за нее выглянула забавная мордашка. Маргарите не составило труда спрятаться за няней, и теперь дочка выскочила, как чертик из табакерки.

– Сюрприз!

Благо Маргарита не была нелепо одета, но лицо ее было измазано детским гримом, из-за коричневого оттенка которого девочка стала похожа на картошку. Дочь протягивала раскрытую коробку, в которой лежали уродливые шоколадные мини-версии няни.