Текст книги "До и после тебя"

Когда я пришла домой, Саша уже был дома. Он увидел меня и решил продолжить то, что, видимо, не закончил на улице: он швырял меня по всей комнате. На шум вышла его мать, но мужа это не остановило, он бил меня ногами и руками. Своим телом я пересчитала все мебельные углы в доме. Галина стояла молча и наблюдала за этим. Когда избиение прекратилось, я схватила одежду и выбежала из квартиры.

Я бежала со «Сходненской» до «Планерной» к Оле Федотовой. Открыв мне дверь, она ужаснулась: мое разбитое лицо было совсем не похоже на человеческое. Я дохромала до кровати, рассказала, что произошло, и мне предложили лечь спать.

Первого января все собрались у Оли. Она накрыла стол. Леша пришел с женой Олесей. Все сидели за столом и о чем-то тихо говорили. Я лежала в соседней комнате и мучилась от того, что очень хотела пить, но мне было очень стыдно появиться перед ними с таким лицом. Потом я все-таки не выдержала и вышла. Все замолчали. Леша, увидев меня в таком состоянии, быстро собрался и куда-то ушел. Он не хотел, чтобы кто-то видел его слезы.

На следующий день Оля уехала в санаторий и оставила мне ключи от квартиры. Со мной остался жить институтский друг Вадим. Он тоже поругался с женой на Новый год и жил у Оли.

Вечером пришел Леша. Он не знал, как меня успокоить, но Вадим быстро исправил ситуацию. Мы выпили что осталось после праздника, и Вадим начал петь под гитару. Пел так, что мы сидели и смеялись. Грусть мгновенно прошла, потому что Леша был рядом. Он приходил каждый день и сидел со мной до ночи.

Через неделю заявился Саша: он откуда-то узнал, где я. На коленях рыдал и умолял меня вернуться. Заявил, что хочет закодироваться. Я понимала, что у нас ребенок…

Тринадцатого января я повезла его на кодировку. После этого я вернулась домой от Оли вместе с Настей, которую мне привезли ребята, когда у меня немного сошли синяки.

Наступила тишина. Саша вел себя прилично и устроился на работу. Мы же с Лешей думали, как нам встречаться. К тому времени я не работала, и он предложил снять квартиру – будто я устроилась на работу (он бы платил мне зарплату), и мы бы встречались с ним там.

Моя мама мне рассказала, что она ухаживает за соседкой по лестничной клетке, у которой совсем нет родственников. Немного погодя, соседку забрали в больницу, там она и померла. У мамы остались ключи от этой квартиры. Мы с Лешей приехали, посмотрели квартиру и поняли, что это отличный вариант. Леша позвал какую-то тетку, и она поклеила нам обои и покрасила потолок.

Так начались «рабочие» будни. Каждое утро я спускалась в метро, проезжала от «Сходненской» одну станцию – до «Планерной», там в назначенном месте меня ждала машина. Я садилась в автомобиль, и мы с Лешей ехали в Химки. Обычно заходили в магазин, брали что-нибудь на завтрак, дома проводили время вместе, а потом он уезжал на работу. Вечером забирал меня и отвозил домой.

Каждый август ребята ездили на рыбалку. В этом году из Лешиных друзей практически никто не поехал, и он предложил мне поехать вместе с ним. Коко – Надькин брат – и Саша поехали на поезде, ни у кого из них не было машины. А я как единственная представительница женского пола, конечно же, должна была ехать с Лешей на машине. Ехать было пятнадцать часов, а на поезде – целые сутки. Как только мы проводили всех, тут же сели в машину и рванули в Енотаевку. Там у Леши жили родственники. Родственников звали так же, как и нас – Леша и Оля.

Когда мы добрались, нам открыл отец Алексея. Запустив нас в дом, он крикнул жене:

– Мать, вставай, Лешка с Ольгой приехали!

Мы услышали из комнаты женский голос:

– Тьфу ты, старый, совсем допился. Лешка с Ольгой дома спят!

Когда все выяснилось, мы долго смеялись. Оля с Лешей тоже вышли и были очень рады нашему приезду. Ребята всю жизнь жили в деревне, и Оля начала просить, чтобы мой Леша отвез их в какое-нибудь кафе или на дискотеку. Он устал с дороги и отказался садиться за руль. Пешком мы все же пошли до кафе. Дойдя до местного заведения, увидели, что оно было почти пустое. Мы посидели, поели, выпили, и через час я поняла, что мне конец: идти я не могла совсем, настолько сильно устала. Мы вышли на улицу, и я сказала, что никуда не пойду. Леша поднял меня, посадил, как рюкзак, на спину и понес домой.

Утром я проснулась на полу на каком-то матрасе. Мы позавтракали и начали ждать, когда приедут люди с поезда. Все собрались, и мы поехали через степь к реке, разбивать лагерь. Лагерем, конечно, это было сложно назвать. Так как нас было всего четверо, мы жили в одной большой палатке. К нам вскоре присоединились Оля с Лешкой со своей палаткой. Так как Саша не пил, нам с Лешей все время приходилось что-то придумывать, чтобы побыть вместе: я демонстративно требовала покатать меня то на лодке, то на машине по степи.

Кстати, про степь. В один из дней мы поехали на озеро ловить щуку. С Поляковым мы договорились, что когда приедем на озеро, я изъявлю желание сесть за руль, а он, естественно, не сможет мне отказать. Так мы и сделали. Немного отъехав, мы поменялись местами и начали искать, где нам расположиться. Нашли место под огромным деревом, расстелили плед, улеглись и даже не заметили, как наступил вечер. Мы быстро собрались и поехали обратно. На обратном пути, понятное дело, заблудились. В Астрахани есть одна особенность: очень быстро темнеет, и если уж заблудился в степи, то лучше ночевать в машине для своей же безопасности. Мы все ехали, ехали, а я смотрела из окна, как быстро солнце садится за горизонт. Не знаю, каким чудом мы нашли это озеро, где нас ждали замерзшие и искусанные комарами Саша и Коко. Мы сказали, что потеряли дорогу, и это наполовину была правда.

Отдых подходил к концу, мы должны были возвращаться домой – так же, как и приехали. Когда Саша и Коко уехали к поезду, мы сели в машину и отправились на нашу квартиру в Химках. Утром мы были уже в Тушино, зная, что поезд из Астрахани еще не приехал.

Прошел год после кодировки. 13 января в 00:00 карета превратилась в тыкву, а принцесса – в Золушку: Саша сорвался. Он начал бухать, как и прежде. Выпито было все, что было дома после Нового года. Да, Новый год был отмечен так же, как и предыдущий, но только в кафе и без мордобоев. Я понимала, что Галина и папаша оказывают на него дурное влияние. Мы решили переехать в бабушкину квартиру, а бабушку Саши перевезти к свекрови. Но и это не помогло.

Когда Саша заявил мне, что, пока я его жена, он будет меня бить. Но я уже была настроена решительно и сказала: «Только попробуй – пожалеешь!». Он не поверил и кинулся на меня. Тогда я взяла чугунную сковородку и врезала ему по голове. Приехала «скорая», чтобы отвезти его в больницу – зашить раны. Его спросили, что случилось, сказал, что упал. Этот случай он запомнил надолго и больше не распускал руки.

Тем временем бабуле надоели пьянки папаши и Галины, и она вернулась домой, а мы с Сашей обратно.

Наступила весна. Я возвращалась домой после очередного «трудового» дня: Леша вез меня из Химок в Тушино. Не доехав до дома, мы остановились у метро. Леша произнес, что больше не может платить мне зарплату: у него финансовые трудности. Я подумала, что он просто хочет прекратить отношения, но промолчала. Кивнула, вышла из машины и пошла в сторону дома.

Устроившись на обычную работу, видеться с Лешей я стала редко. После очередного скандала я опять ушла из дома. У Саши в соседнем подъезде жили родственники, дядя Володя с женой, их дочь вышла замуж и переехала к мужу, Когда она родила двойню, родители переехали к ней помогать с детьми. Квартира пустовала, и Саша сам предложил мне пожить там в надежде, что я успокоюсь и вернусь к нему. Я согласилась.

Так мы жили с Сашей в одном доме в соседних подъездах. Отношения с Лешей возобновились, только встречались мы с ним не днем, а вечером, после работы. Он часто оставался у меня ночевать. Как свое отсутствие он объяснял жене – меня совершенно не интересовало.

В один момент ему надоело врать. Как обычно, придя домой под утро, он заявил жене, что любит другую и уходит. Этого я не ожидала. Я никогда не просила его уйти от жены! Но через три дня события развернулись в обратную сторону. Он сказал, что ему очень жалко жену и что он возвращается в семью. А нам с ним необходимо расстаться. Он произнес это, и у него потекли слезы. Я сидела молча. Когда я пришла в себя, произнесла:

– Я не уважаю тебя за то, что ты рассказал своей жене, что любишь другую, тем самым причинив ей боль и страдания. И ее не уважаю за то, что не выгнала тебя после этих слов!

Я вышла из машины, хлопнула дверью и ушла домой. Со мной было что-то ужасное. Мне хотелось умереть. Через час у меня дома уже был консилиум из моих подруг. Прибежала Линка, приехала Света из Химок, Оля Федотова привезла огромные бутылки с валерьянкой. Все спорили и кричали на кухне. Кто-то говорил, что Поляков – козел и еще пожалеет. Кто-то убеждал меня, что он вернется, вот увижу. Я же лежала на диване, уткнувшись в подушку, лишь бы не слышать их. Ближе к вечеру дебаты закончились, и все разошлись по домам.

Наступила ночь. О сне мне можно было и не мечтать. От одной только мысли, что мы больше не увидимся, мне становилось дурно. За полтора года наших отношений я приросла к нему кожей и мясом. Мне было больно до такой степени, что эту боль невозможно передать словами.

Через час мне стало совсем плохо, и я позвонила Саше в соседний подъезд. Он тут же прибежал. Взял мою руку и сказал, что пульс бьется с бешеной скоростью. Саша налил мне успокоительное из Ольгиных запасов, и я уснула. Это был шанс, и он тут же им воспользовался. Каждый день он приходил трезвый и заботился обо мне. У нас была Настя, и я решила, что так будет лучше для нее, если я дам ему еще один шанс, хотя и знала, что всегда после примирения все возвращается на круги своя. «Потом будет потом», – подумала я.

Тут раздался телефонный звонок. Я подняла трубку и услышала Лешин голос:

– Я ушел от жены, уже три дня живу в офисе. Я люблю тебя!

– Я вернулась к Саше.

Леша умолял меня сделать выбор, ведь ему тоже было нелегко рушить привычную жизнь. Я понимала, как сильно его люблю, но как я могла расстаться с Сашей, если все было хорошо?

Леша звонил, Саша приходил. Саша приходил, Леша звонил… Это безумие нужно было как-то остановить, и я приняла решение бросить их обоих.

Купив билет на поезд до Рязани, я забрала дочь. В деревне под Рязанью уже давно жила Надя со своим мужем Димой Павловым. Коренные москвичи уехали возделывать угодья по причине того, что Дима не поделил с бандитами «общак» и сбежал из Москвы вместе с женой. Они построили там огромный особняк, по тем временам очень крутой, и жили, ни в чем не нуждаясь. Их, конечно же, искали много лет, но так и не нашли.

Я начала собираться к Надьке, и тут пришел Саша. Я решила рассказать ему всю правду: что полтора года встречалась с Поляковым, что ухожу от обоих и сейчас еду в Рязань к подруге. Саша меня выслушал и ушел.

Позвонив Надиной сестре Любе, я сообщила, что еду в Рязань, и спросила, как добраться от вокзала до дома Нади. Я хотела, чтобы она никому не говорила, что я уезжаю.

Через двадцать минут кто-то позвонил в дверь. Я открыла. На пороге стоял Поляков.

– Уезжаешь?

– Да.

– Я тебя провожу.

Сначала я отказалась, но затем, понимая, что опаздываю на поезд, приняла его предложение. На вокзале было не до прощанья, мы бежали бегом. Когда добрались до платформы, поезд уже тронулся. Леша быстро закинул в вагон Настю, потом меня и вещи. Мы уехали.

Увидев меня, Надя очень обрадовалась. В их доме нам выделили отдельную комнату. Я всегда чувствовала себя у Нади, как дома. Две недели отдыха пошли мне на пользу. Припекало майское солнышко. Я наслаждалась спокойной деревенской жизнью и старалась ни о чем дурном не думать, пока не услышала громкий Надин голос: «Крыло! Крыло, к тебе тут приехали!»

Я спустилась со второго этажа, где была моя комната, и увидела Сашу. Он попытался уговорить меня вернуться, а ночью – пробраться ко мне в спальню. Но я твердо решила не наступать на те же грабли.

Через три дня приехал еще один гость. Это был Поляков. Он не стал меня уговаривать и церемониться. Он взял Настю и меня, посадил в машину и увез в Москву. Так началась наша новая семейная жизнь.

Когда мы приехали в Москву, Леша снял квартиру в Тушино на улице Свободы. Квартира была в сталинском доме, большая, двухкомнатная. Но хозяйка сдавала только одну комнату из двух. Во второй она хранила свои вещи и мебель, комната была закрыта на замок.

Настю мы поселили в первую комнату, а сами расположились на кухне. Кухня была большая. Леша купил для нас диван, а в комнату Насти – диван, шторы, комод, письменный стол и компьютер – в этом году дочка должна была пойти в школу. Я была самым счастливым человеком на земле!

Настю в свои отношения с ее отцом и бабушкой я старалась не впутывать. Если они звали ее повидаться, я этому не препятствовала. Наступило лето, и Галина предложила Насте поехать на дачу. Я согласилась, потому что мой отец (ее дед), свекровь и, естественно, Саша любили Настю и не могли причинить ей никакого вреда, по крайней мере, я так думала. Тем более Галина работала у Леши в магазине заведующей.

А получилось это так. Леша работал в булочной бухгалтером. Потом они со своим хорошим знакомым выкупили помещение булочной, сделали там ремонт и открыли супермаркет. Леша, уже будучи директором, узнал, что Галина потеряла работу, и предложил ей должность. Так она стала работать у него.

Настя уехала на дачу, и мы с Лешкой остались вдвоем. Наши многочисленные друзья, узнав, что мы теперь вместе, стали ходить к нам практически постоянно. Реакция у всех была разная: кто-то догадывался и раньше, для кого-то это стало полной неожиданностью.

Жена Осипа – Татьяна, – которая изменяла ему два года, дружила со мной и постоянно рассказывала о своих похождениях и о подарках своего любовника. Узнав, что мы с Лешкой живем вместе и больше не скрываем свои отношения, заявила мужу:

– Вот сука какая! Мужа из семьи увела. Я с ней после такого общаться не собираюсь!

Может, она позавидовала тому, что я из любовницы превратилась в гражданскую жену, или испугалась, что я могу рассказать Осипу (Осипову, ее мужу) о ее любовнике. Говорить я бы ничего не стала, потому что соблюдала правило: не лезь в чужую жизнь (правда, редко исполняемое). Муж с женой помирятся, а ты будешь чувствовать себя виноватой. Как бы там ни было, Таню я больше не видела.

Самым сложным для Леши было признаться своему лучшему другу Виталику Громову. У Виталика с Олей было уже двое детей, и он был суперпримерный муж и семьянин. Виталик никогда не одобрял всякого рода измены, разводы и все, что с этим связано. Громов узнал о нашем событии самым последним.

Заканчивалось лето, ближе к сентябрю Настя вернулась. Когда я ее увидела, у меня полились слезы, и вовсе не от радости. Передо мной стояла Настя с коротко обрезанными волосами. От ее шикарных, густых и длинных волос, которыми я очень гордилась, не осталось и следа. Ее постригли под горшок, затылок был выбрит машинкой.

– Меня бабушка постригла, – сказала Настя.

Галина потом призналась, что сделала это специально, назло мне, потому что знала, как мне нравятся Настины волосы. Это было начало нашей войны из-за ребенка.

Через несколько дней позвонил Саша и сказал, что хочет погулять с Настей. Я не препятствовала этому. Часа через два мне позвонила Надя, которая на время вернулась в Москву к родителям, и сказала, что Потап заявился к ним домой с Настей, в стельку пьяный. Сел у них на кухне, выпил то, что принес с собой, и уснул за столом.

Мы сели в машину и поехали к Наде. Я потихоньку зашла в квартиру, собрала Настю и быстро спустилась вниз. Когда мы сели в машину, я увидела, как Потап выбегает из Надиного подъезда. Он быстро добежал до автомобиля, открыл заднюю дверь, где сидела Настя, и начал ее вытаскивать. Я вышла и стала объяснять, что мы едем домой. Саша посмотрел на меня и с разворота дал мне кулаком в лицо.

Леша, увидев это, выскочил из машины. Потом было что-то ужасное. Леша бил его так, что я испугалась, что он нечаянно убьет его. Потап остался валяться на земле, а мы уехали домой. Мне казалось, что сердце у меня вот-вот выскочит из груди. Настя была очень напугана и плакала, пока не приехали домой.

После этого инцидента я приняла решение, что Насте не нужны эти встречи. Когда Саша звонил, я отказывала. Тогда он заявлялся к нам домой и требовал выдать ему ребенка. Приходил он все время пьяный и устраивал скандалы, кричал, что он отец и имеет право общаться с дочерью. Тогда я решила подать на развод и установить через суд проживание ребенка с матерью, чтобы на этом основании можно было вызвать милицию, если он опять придет.

Когда я подала заявление, то получила встречное – о порядке установления проживания у отца. По тексту я поняла, что составляла его Настина бабушка от имени Саши. Там про меня были написаны такие гадости, что я пришла в ужас.

Из органов опеки должна была прийти комиссия. В назначенный день к нам заявилась женщина – проверить условия проживания ребенка. Она с деловым видом прошла в комнату и начала общаться не со мной, а с Настей.

– Ну показывай, где ты спишь, где твои вещи.

Настя показала, где ее вещи, игрушки, стол для занятий, компьютер, который тогда был не в каждой семье, диван. Женщина посмотрела на диван, на нем было постелено новое белье зеленого цвета.

– Так и запишем: грязное постельное белье, – произнесла женщина. – Теперь неси свой дневник.

Настя принесла, и та начала ей выговаривать:

– Что за корявый почерк у тебя?

Настя только пошла в первый класс, и у нее был самый лучший почерк в классе, потому что она целый год перед школой училась писать по прописям.

Я стояла и боялась что-то возразить опеке, потому что от этой женщины зависело, как и где будет жить мой ребенок. Когда она ушла, у Насти поднялась высокая температура, хотя она не болела.

Когда Леша вернулся с работы, я рассказала о произошедшем. Он разозлился и сказал, что завтра же поставит эту тетку на место. Он поехал к главе Тушинской управы, которого очень хорошо знал, и эта тетя в итоге написала шикарный отчет в нашу пользу.

Но Галина не успокоилась. Она начала строчить про меня в суд еще больше гадостей. Тогда я решила воспользоваться тем, что знала о смерти деда. Я сказала ей, что если она не прекратит писать на меня в суд, то я добьюсь эксгумации, и она сядет в тюрьму по статье «Доведение до самоубийства из корыстных побуждений», а я буду свидетелем.

На этом все закончилось. После того, что я сказала, Настя стала ей не нужна. Суд я выиграла и получила документы о порядке проживания ребенка с матерью.

Дальше было еще хуже. Галина долго думала, как еще испортить нам жизнь, и ее больное воображение выдало такое, что всех повергло в шок. Работая у Леши в супермаркете, она начала всем рассказывать, что Поляков хочет изнасиловать Настю. Что девочка ей будто бы рассказывала, что мы занимаемся сексом на кровати, где спит ребенок, и что Леша к ней пристает. То, что она это говорила сотрудникам магазина, еще полбеды. Она пыталась это и ребенку говорить, но немного в другом контексте, так что Настя ничего не поняла.

Когда мы об этом узнали, мы были в недоумении. Я позвонила Галининой сестре Любе и рассказала, что произошло. После моего звонка Галина на следующий день пришла на работу и написала заявление по собственному желанию. Так закончились наши преследования со стороны Саши и его матери.

Саша мог только звонить Насте по сто раз на дню, потому что спьяну забывал, что уже звонил, и поэтому набирал номер еще и еще раз. И так каждый день. Но больше не приходил, зная, что я могу вызвать милицию.

Наступила спокойная, размеренная жизнь. Новый год мы первый раз отмечали дома, конечно, в кругу друзей. Я была счастлива, и Настя тоже обрела отца, который делал все, чтобы мы жили спокойно, в достатке и ни в чем не нуждались. Я Лешу любила так сильно и была так счастлива! Я очень боялась его потерять.

На следующее лето о даче с бабушкой не было и речи. Леша снял дом в Поварово, и мы провели там все лето. Купили бассейн, где плескалась Настя. И в том же году мы первый раз поехали вместе на море. С нами поехали Виталик Громов с Олей и детьми, Андрей Смирнов с женой Юлей и сыном. С Юлей он познакомился на севере, когда ездил туда на заработки, и привез ее в Москву в надежде забыть Любу, сестру Нади. Он ее сильно любил, но она вышла замуж за другого. Юля знала про Любу и про чувства Андрея к ней, но, видимо, желание выйти замуж и уехать в столицу пересилило.

Отдохнули мы, правда, не очень хорошо. Все наши дети подхватили какую-то инфекцию и слегли с температурой. В одном из наших номеров мы устроили лазарет: положили туда детей, а на море ходили по очереди. Сначала девочки идут загорать, а мужчины сидят с детьми и играют в карты, потом наоборот.

Настя выздоровела самая последняя, ее даже хотели положить в больницу. Но мы решили не травмировать ребенка и лечить его самостоятельно. Хорошо, что Оля Федотова работала в ЦКБ медсестрой и, естественно, умела делать уколы.

Когда Насте ставили укол, это слышал весь отель. Наверное, все думали, что мы мучаем дочь, так она кричала и умоляла уколов ей не делать. Конечно, покупаться и позагорать она успела, но не столько, как хотелось бы.

После поездки на море мы вернулись на дачу. Леша ездил оттуда на работу и вечером возвращался. Настя завела на даче много подружек, ну и к нам постоянно приезжал кто-то из друзей. Так мы провели время до осени.

В сентябре Настя пошла в школу. Я была председателем родительского комитета. Я организовывала там все праздники и мероприятия. Меня радовала моя жизнь. Я смотрела на Лешу и знала, что, если бы у него были родные дети, он был бы лучшим отцом на свете. Но Леша был бесплоден. Как-то мы поговорили об этом и решили попробовать лечиться. Мы нашли врача, сдали кучу анализов. Лечили Лешу очень долго, но безуспешно, пока врач не сказал: «Все это бесполезно. Поможет только ЭКО». Но ЭКО тогда делали только за границей и за большие деньги. Больших денег у нас не было, и мы решили отложить эту идею до лучших времен.

Я очень переживала, но не подавала виду. Мне очень хотелось малыша. Настю я очень любила, но мне хотелось пройти этот путь заново, потому что когда Настя была младенцем, я жила в настоящем аду и особой радости материнства не испытывала.

Шло время. Я устроилась на работу. На следующее лето мы поехали на рыбалку в Астрахань. У Насти наконец-то отросли волосы, хотя росли медленно и плохо – может, потому что бабушка постригла ее со злости, может, еще по какой-то причине. Куда только я ее ни водила, чтобы постричь кончики, как говорится, с легкой руки.

В Астрахань мы приехали, как обычно, к Оле и Леше. У них был сын Ваня, с которым Настя быстро подружилась. Я обожала эти поездки на рыбалку. То ли потому, что это было связано с нашим с Лешей романом, то ли просто нравилось отдыхать с друзьями.

Рыбу ловить мне тоже нравилось, потому что в Астрахани она клюет всегда. Самым большим моим достижением в рыбной ловле стал сазан на спиннинг. Мы сидели в лодке: я, Лешка, Настя и Олин сын Ваня. Я закинула спиннинг, и он тут же, как нам показалось, зацепился за корягу. Мы долго и осторожно тянули, чтобы не порвать леску, пока над водой не появилась огромная голова рыбы. Мы целый час ее таскали за лодкой, чтобы она выдохлась.

Потом к нам подплыла лодка с другими рыбаками. Они спросили: «Что у вас там?». Мы сказали, что это огромный сазан, которого вытащить нереально – леска лопнет. Они предложили дать ему по голове веслом. Но как только они это произнесли, рыба дернулась, оборвала леску и уплыла. Мы, расстроенные, вернулись в лагерь. Конечно, нашему рассказу никто не поверил.

Еще в Астрахани много змей. Они ползают везде. Сначала жутковато, а потом привыкаешь. Лешу уже кусала змея, когда я ездила с ним первый раз. Он на нее нечаянно сел ночью. Летом они условно ядовитые, поэтому у Леши была только небольшая температура.

В этот раз, приехав на рыбалку, мы разбили лагерь, Леша после дороги пошел отдыхать в палатку и забыл закрыть полог. К нам в палатку заползла гадюка. Мы об этом не знали и проспали с ней в палатке всю ночь. Когда я проснулась утром, Леша уже был у костра и разговаривал с ребятами. Я сидела на надувном матрасе и смотрела на выход из палатки. А у выхода, на Лешиной борсетке, сидела черная гадюка и смотрела на меня. Я толкнула спящую Настю, та открыла глаза, я показала знак «Тише!», Настя села, я завернула ее в одеяло – как поступать в таких ситуациях, я не знала.

Когда гадюка поползла в нашу сторону, я закричала так громко, что она забилась в угол под матрас. На крик прибежали ребята, открыли палатку и выпустили меня с Настей. Потом поймали змею и выкинули подальше от лагеря. После этого случая я перестала бояться змей, но с этого момента всегда следила, чтобы полог в палатке был закрыт.

Каждый год летом мы ездили на море и обязательно в августе в Астрахань. На следующий год перед летним отпуском я много работала. Устроилась в мебельный салон, и моя сменщица то болела, то куда-то уезжала, поэтому выходных у меня практически не было. Леша тоже много работал. Он решил поменять специальность, потому что пошел работать в строительную компанию в которой работал Виталий Громов и переучивался.

Оля, жена Виталика, собиралась ехать с детьми в Крым на месяц. Леша мне сказал:

– Хватит тебе работать, езжай с Олей.

Мы купили билеты на поезд. В день отъезда Виталик сказал, что всех отвезет на вокзал на машине. Но у него была одна особенность: он всегда опаздывал. И в этот раз тоже. Наконец-то он добрался до нас, мы быстро погрузили вещи, сели в машину, поехали и попали в жуткую пробку в центре Москвы. Олина мама постоянно звонила и спрашивала, где мы. На десятый «позывной» она сообщила, что наш поезд уже уехал. Потом ее мама побежала к начальнику вокзала и объяснила ситуацию. За немалые деньги нас должны были посадить на следующий поезд, который в Орле догонит наш состав. И у нас будет несколько минут, чтобы пересесть на него.

Когда мы все же приехали на вокзал, мы бежали со всех ног, потому что и следующий поезд уже вот-вот должен был отъехать. Нас закинули в последний вагон, мы за секунду попрощались и поехали. Стоя в тамбуре с вещами, пытались понять, в какой вагон нам идти, чтобы в Орле оказаться ближе к нашему поезду. Задыхаясь под тяжестью вещей, добрели до нужного. Доброжелательные пассажиры приютили нас, предложили присесть на их места, так как у нас вообще не было билетов, и мы ехали, можно сказать, нелегально.

В Орле у нас было три минуты, чтобы пересесть на свой поезд. Попутчики помогли нам быстро выгрузить вещи и закинуть в наш вагон. Проводница была предупреждена, что прибудут опоздавшие. Она быстро проверила билеты, и мы наконец разместились на своих местах.

В Крыму мы взяли такси и отправились в Канаку. Этот курорт находится между Алуштой и Судаком в реликтовой можжевеловой роще, в стороне от оживленных дорог и населенных пунктов. Мы сняли одно на всех бунгало и начали обустраиваться. Долгожданный отдых начался.

Впервые я поехала на море надолго. Мы купались, загорали, ездили в горы. Дети завели возле домика свой огород: сделали мини-грядки, засовывали в них семечки от съеденных арбузов и дынь и наблюдали, как появляются маленькие росточки.

Недели через две я ужасно соскучилась по Леше. Мы никогда не расставались надолго. Каждый вечер я ему звонила и рассказывала, как прошел день. Через месяц мне начало казаться, что я живу на этом море целую вечность и что это никогда не закончится. Только одна мысль спасала: скоро должны были приехать Леша и Виталик. Мы договорились, что отдохнем вместе пару недель и поедем домой. Но тут Оле позвонил муж и сообщил, что приехать они не смогут: что-то произошло на фирме. Сначала он скрывал, что случилось, но потом все же признался: умер директор фирмы, в которой работали они с Лешей.

Оля плакала. Она хорошо знала этого человека. Я же видела его только один раз, на банкете в честь дня его рождения, куда мы с Лешей были приглашены.

Пономарев Константин Сергеевич, очень богатый человек, умер при «интересных» обстоятельствах. Он встретился со своей любовницей в отеле. И когда они занимались любовью, у него случился инсульт, и он мгновенно умер. Любовница вызвала полицию, а сама, испугавшись, уехала. В отель примчалась жена Константина Сергеевича – Галина. Она кричала, что его убили. Но милиционеры в это не поверили, а вскрытие подтвердило, что убийства не было. Многие наши знакомые мужчины, узнав о происшествии, иронизировали, что это лучшая смерть на свете. Так фирма осталась без директора.

При жизни Константин Сергеевич оставлял на работе чистые листы со своей подписью на случай, если он будет в отъезде, и сотрудникам понадобится составить какой-то документ. Леша с Виталиком нашли эти листы и оформили задним числом бизнеса на свое имя. Фирма досталась им. Именно поэтому они не смогли приехать к нам.

Тем временем у нас почти закончились деньги, которые мы брали на месяц. Наше бунгало тоже было забронировано на месяц, после нас должны были заехать другие туристы. Планировалось, что, когда мужчины приедут, мы переедем в корпус, в номера, но они не приехали. Мы ходили по территории и не знали, что делать. Банковских карт в то время у нас не было, и Крым был еще украинский. Перевести нам деньги мужья не могли, и мы совсем было отчаялись.

Ребята позвонили директору пансионата, вкратце объяснили ситуацию и уговорили поселить нас в долг, пообещав, что они по прибытии все оплатят. Хозяин пошел нам навстречу и предоставил два номера. Мы радостно заселились и продолжили отдыхать и ждать Лешу с Виталиком. Я представляла, как мы встретимся, как я буду его целовать, обнимать после столь долгой разлуки. Наконец этот день наступил. Ребята позвонили, сказали, что едут на машине и будут утром.

Приехали они рано, часов в шесть. Мы, заспанные, быстро оделись и побежали их встречать на въезде в пансионат. Наконец, вдалеке появилась машина. Когда она приблизилась, я увидела, что за рулем сидит Леша, и моя загоревшая кожа стала белая, как снег.

Дети кинулись к машине. Леша вышел, поцеловал меня и спросил:

– Ты почему такая бледная? Совсем не загорала? Чем тут занималась?

Тогда я тоже задала вопрос:

– Откуда эта машина?

Передо мной стояла черная «Aуди», и я подумала, что эта машина умершего Константина Сергеевича. «Тачка трупа», – пронеслось в голове. Леша объяснил, что купил ее у какого-то мужика. Я успокоилась, и мы пошли в корпус.