Текст книги "Опальный капитан. Спасти Новую Землю"

Глава 6

Экраны поглотила чернота космоса, пронзенная мириадами звездных светлячков. Ничто бы не свидетельствовало о том, что мы движемся, если бы не Новая Земля и ее спутники, три из которых попадали сейчас в зону обзора. Один из них, равно как и сама планета, заметно уменьшился в размерах, в то время как два других, напротив, успели увеличиться. Митос и Истерна. Две обитаемых луны, на первую из которых мы держали курс. Освободившись от ремней, я встала с кресла, разминая плечи.

– Во время полета на катере не рекомендуется отстегиваться без крайней необходимости, – заметил Макнэлл, поднимая голову.

– Есть необходимость, – отозвалась я, направляясь в крохотный туалет.

Не так чтобы это действительно было срочно, но сразу садиться обратно в кресло я все равно не собиралась. Еще не хватало, чтобы кто-нибудь мной командовал. К тому же хотелось курить, а пройдясь по отсеку, я хоть немного отвлеклась, даром что здесь было очень тесно.

Вернувшись, я все-таки заняла пассажирское место, все равно больше делать нечего. Поглядела на экраны. Никаких изменений, что совершенно ожидаемо. Хотя… То ли мне кажется, то ли Митос сместился на картинке немного влево. Вроде бы все это время он оставался прямо по курсу. Хотя мало ли какое скопление астероидов могло заставить катер скорректировать маршрут. Я неспешно повернула голову к креслу пилота… и замерла, чувствуя, как деревенеет все внутри.

Прямо мне в лицо крошечным глазком смотрело дуло бластера. Гадать, откуда у капитана за такой короткий срок могло взяться оружие, было глупо – ответ давала неожиданная легкость, ощущаемая в районе правого бедра. Опустив глаза, удостоверилась в очевидном: моего собственного лазерного пистолета на месте не было.

Я вновь подняла глаза, стараясь играть в гляделки не с дулом оружия, а с мужчиной, его державшим. Взгляд капитана был решительным и твердым как скала. Взгляд человека, имеющего план и твердо уверенного в том, что он делает.

Тут я впервые в полной мере осознала, насколько прав был его отец, заявив, что Макнэлл-младший способен на убийство. И сейчас я читала эту способность в его глазах. Самым неприятным было то, что объект для убийства на катере имелся только один – я.

Невесело усмехнулась. Смешно мне, конечно, не было, но трудно сохранять непроницаемый вид и молчание в ожидании, что в любую секунду тебя пронзит насквозь лазерный луч.

– А знаешь, я с самого начала этого опасался, – призналась я, сама толком не понимая, почему продолжаю говорить о себе в мужском роде. Казалось бы, упрямо сохранять свою гендерную тайну было уже бессмысленно. – Что как только стану не нужен, ты от меня избавишься.

– Что ж ты пошел на это, если с самого начала знал, чего ожидать от уголовника? – удивился он.

В словах Макнэлла прозвучал вызов, в глазах мимолетно отразились не до конца понятные мне эмоции. Что-то в нашем обмене репликами ему не нравилось, но вот что именно, я бы определить не смогла.

– Понадеялся, что люди бывают разные.

Капитана такая версия не устроила.

– А мне кажется, у тебя были на то другие причины, – возразил он.

Дуло бластера чуть опустилось и было теперь направлено не в лицо, а в район груди. В таких условиях начинаешь ощущать себя невероятно уязвимым. Уверенность в завтрашнем дне, вера в себя и собственную способность решать проблемы – все это осыпается наземь нелепой шелухой в момент, когда чужая рука готова спустить курок простейшего, казалось бы, металлического предмета.

– Теперь признавайся, – четко проговорил капитан, буравя меня не ненавидящим, но строгим и внимательным взглядом, – с какой целью ты организовал этот побег.

– Я думал, цель предельно ясна. – Старалась говорить спокойным, даже отстраненным тоном, но тоже достаточно жестко. – У нас была сделка. Я доставляю тебя на катер – и, заметь, моя часть плана выполнена до последнего пункта. Твоя задача – довести катер до спутника и затем помочь мне переправиться за пределы нашей звездной системы. Мы обо всем заранее договорились. Что же теперь не так? Не хочешь оставлять ненужного свидетеля?

– Хочу немного пересмотреть факты, – не согласился с моей интерпретацией Макнэлл. – На кого ты работаешь, Сэм? – спросил он, хмурясь и ни на секунду не отводя от меня глаз. – На службу безопасности тюрем? Или стоит брать выше? Полицейское управление по особым расследованиям? Континентальное министерство безопасности?

– А почему только континентальное? – саркастически пробурчала я. – Почему не межпланетное?

– Это непринципиально. – Шутку он не воспринял вовсе. – Так на кого ты работаешь?

Я закатила глаза. Ответ был только один, но явно не тот, что искал допрашивающий.

– ПС, Планетарная служба, – расшифровала, хотя устойчивое сочетание согласных в этом не нуждалось. – Даю уроки астрономии заключенным. Больше никому не служу и ни на кого не работаю.

Не могу сказать, чтобы его взгляд был прямо-таки полон недоверия. Логичнее предположить, что Макнэлл и сам не знал точного ответа, а потому твердо намеревался докопаться до истины.

– Сделаем так, – предложил он. – Я изложу тебе свое видение ситуации. А ты потом скажешь, в чем я был неточен или неправ. Идет?

– Идет, – согласилась я.

В целом то направление, которое принимал разговор, мне нравилось больше. Вот только вид направленного на меня бластера продолжал основательно нервировать.

– Тебя с самого начала подослали, чтобы за мной следить. – Он даже говорил, как будто стрелял, – выверенно, не прерывая визуального контакта, стараясь попасть в цель каждым словом. – Лекции были прикрытием, причем не слишком убедительным: при моей квалификации обучать меня астрономии, мягко говоря, смешно.

– Ты сразу же проверил меня на профпригодность, – напомнила я.

– Допустим. Но было бы глупо совсем к такому не подготовиться, – парировал капитан.

– Целебную бумагу я тоже принес по рекомендации службы тюрем? – осведомилась едко.

– Игра в доброго и злого полицейского стара как мир, – отклонил аргумент Макнэлл. – К тому же уже тогда ты попытался подбить меня на признание, поинтересовавшись, действительно ли я убил Линду.

– Я поинтересовался, действительно ли ты ее не убивал.

– С семантической точки зрения это одно и то же. Однако добиться признания так и не удалось, и ты перешел к следующему рычагу давления – моим родителям.

– Я…

Он не дал мне договорить, и хорошо: я все равно не видела смысла повторять то, что уже было сказано и в любом случае не будет принято Макнэллом на веру.

– Поняв, что стандартными мерами ничего не добиться, вы решили устроить мой побег.

– Зачем?!

– Доказать, что я не законопослушен. На Митосе нас наверняка поджидает отряд захвата. А после попытки побега практически на глазах у всего честного народа моя репутация будет окончательно испорчена. В глазах многих сбежал – значит, виновен. В справедливости решения суда никто уже не усомнится. И мое нежелание сознаться в преступлении перестанет иметь значение. Вот только одна беда… – Его глаза сощурились сильнее, отчего от век заструились морщинки. – Я изменил курс.

– Только не говори, что мы возвращаемся в тюрьму с повинной! – простонала я.

– Нет. – Капитан посмотрел на меня с интересом: такая реакция явно отличалась от его ожиданий. – Я не для того поддался на провокацию, чтобы добровольно вернуться в замкнутый круг. Мы летим на Истерну.

Я пожала плечами. Местоимение «мы» внушало некоторый оптимизм; вот если бы Макнэлл сказал «я», было бы впору впадать в панику. Что же касается выбора спутника, я с самого начала удивилась, когда он выбрал Митос. Ведь именно рядом с Истерной его родители изобразили парусник. По моим предположениям, в действительности этот рисунок обозначал космический корабль, то есть у капитана имелся какой-то способ улететь, и не откуда-нибудь, а с Истерны.

– Как мне следует истолковать твое спокойствие? – как ни странно, тоже довольно-таки спокойно поинтересовался Макнэлл. По-моему, он даже бластер держал уже не так крепко. – Наряд полиции поджидает нас и на втором спутнике?

– Может, и поджидает! – раздраженно возведя глаза к низкому потолку, огрызнулась я. – Откуда мне знать, как скоро тебя хватились и что успели предпринять? Отследили ли наш путь до космопорта? Поняли ли, на каком транспорте мы улетели? Ставка была на неожиданность и скорость.

Очень хотелось обвинить капитана в том, что он тратит драгоценное время на всякую ерунду, но…Будем откровенны: пока мы не доберемся до места, разговоры никак не изменят скорость нашего передвижения.

– В любом случае, если нас на Истерне поджидают, то посадят не тебя одного, – мрачно завершила я.

– Зачем же ты пошел на такой риск? – полюбопытствовал капитан, склонив голову набок и искоса на меня посмотрев. – Почему помог мне бежать с планеты?

– Доброе утро! – саркастично произнесла, закатив глаза. – Не ты ли только что так подробно объяснял, зачем мне это понадобилось?

– Допустим, я кое-где перегнул палку.

Макнэлл предложил этот вариант, не принося извинений и не испытывая ни малейшего чувства неловкости. Вот ведь зараза!

– Уж точно не ради того, чтобы поучаствовать во вселенском заговоре против твоей персоны, – ответила искренне.

Не знаю, почему, но вполне естественная мера предосторожности со стороны капитана здорово меня задела. А вот Макнэлла мой ответ мало расстроил.

– Тогда зачем?

Настойчивости ему было не занимать.

– Затем, что я ненавижу Новую Землю, – осклабилась я, раскрываясь сильнее, чем планировала изначально. – Ненавижу и эту планету, и Южный континент, и объединенное правительство. Я хотел убраться оттуда как можно дальше и прах земли стряхнуть со своих ног. Я был готов лететь куда угодно, лишь бы прочь от этой звездной системы. Пусть к людям, пусть к нелюдям, я без предрассудков, лишь бы у них была хотя бы небольшая человеческая диаспора. Я согласен начать новую жизнь где угодно, и именно в этом заключалась моя часть условий: ты доставляешь меня на подходящую планету. Все. Ничего больше мне не было нужно.

Только сейчас я заметила, что за время моей тирады Макнэлл опустил бластер, теперь даже не пытаясь мне угрожать.

– Мутный ты, – он неодобрительно покачал головой, – что-то с тобой, парень, не так, понять бы только что.

«То, что я не парень».

– Сам-то, можно подумать, не мутный, – перевела я стрелки, тоже, кстати сказать, совершенно искренне.

– Будешь смеяться, но долгое время люди из моего окружения были твердо убеждены, что я чист и прозрачен как стеклышко.

– На стеклышко легко накапать какой-нибудь краски, после чего оно резко перестает быть прозрачным.

– Похоже, именно так кто-то и поступил, – признал он, но больше обсуждать свою персону не стал, вместо этого вновь возвратился к моей. – Хоть в общих чертах сказать можешь? Чем тебе не угодила Новая Земля?

Я колебалась. По-хорошему, не его это дело, однако бластер в правой руке – неплохой аргумент. К тому же сама-то я тоже успела покопаться в биографии Макнэлла и вряд ли к его радости.

– Они убили мою мать.

Капитан удивился, это абсолютно точно. Но, видимо, у меня на лице было написано: подробности не вытянешь даже клещами. Во всяком случае, расспрашивать дальше он не стал.

– Если бы мою мать тронули, я бы тоже послал планету к чертям, – неожиданно признался он. – Скорее всего, предварительно оставив за собой несколько трупов.

«А если бы тронули жену?» – чуть не сорвалось с моих губ.

Заодно вспомнились и слова Макнэлла-старшего: «За свою жену или сына запросто проломлю череп любому».

Меж тем младший разрядил бластер, вытащив из него батарею, и положил бесполезный в таком виде пистолет в бардачок.

Радоваться не спешила, даже наоборот, основательно напряглась, ожидая подвоха.

– И что теперь? – осторожно осведомилась, покосившись на дверцу ящика, за которой скрылось мое оружие.

– Доберемся до Истерны, пересядем на другой корабль, и я высажу тебя на ближайшей обитаемой планете. Как договаривались.

– Ты же считаешь, что я из полиции?

– Передумал.

– Бр-р-р. – Я схватилась руками за виски. – Что я такого сказал, чтобы ты изменил мнение?

По-хорошему, этого спрашивать не следовало: изменил – и ладно. Но слова сами сорвались с губ, прежде чем я успела задуматься об их нецелесообразности.

Макнэлл усмехнулся.

– Скажем так: я доверяю своей интуиции. Кроме того… Если нас поджидают на Истерне, мне все равно некуда деваться, верно? На этой игрушке, – он бегло оглядел внутреннее убранство катера, – далеко не улетишь.

И капитан подмигнул мне, опять по-мальчишески весело, из чего я сделала вывод, что он настроен на более благоприятное развитие событий. Или умышленно себя настраивает. И это, пожалуй, правильно. Что еще остается при сложившихся обстоятельствах? Только держать курс на спутник, периодически проверять работу автопилота и надеяться, что по прибытии нас ожидает нечто лучшее, чем десяток полицейских бластеров.

Я пристегнулась и некоторое время просто смотрела на экраны, где звезды блекли, а затем и вовсе исчезали по мере приближения к крупным небесным светилам. Эти космические тела в действительности уступали в размерах любой звезде, но в нашем секторе именно они правили бал. Истерна, Митос и Новая Земля, по сути небольшая планета с двумя материками и чужеродным ей населением, которое слишком плохо умеет ценить то, что имеет. А то, что не ценишь, рано или поздно теряешь. И потом становится уже неважно, осознал ты собственную ошибку или нет.

– Я как-то видел документальный фильм про интуицию.

Даже не знаю, зачем я это сказала, уцепившись за слово, произнесенное несколько минут назад. Разрядить обстановку? Поддержать капитана? Помочь себе самой, дав спутнику понять, что он принял правильное решение?

– Так что там про интуицию? – полюбопытствовал Макнэлл, просматривая бегущие по дисплею строки.

Приподнялась в кресле, чтобы лучше разглядеть текст. Напрасно. В этом сплетении знаков из всех мыслимых и немыслимых языков только профессиональный пилот и разберется. Так что я снова уселась поудобнее.

– Там говорили о том, что она ничем не отличается от логического вывода. Только мы списываем на интуицию те выводы, которые делаем подсознательно. Приводили пример: не нравится мне, допустим, человек. Не доверяю. Интуитивно. На самом деле мое отношение объяснимо и основывается на чертах лица, мимике, жестах. Эволюция научила нас интерпретировать подобные вещи, но мы делаем это автоматически и сами не можем отследить собственную логику. – Макнэлл слушал внимательно, поэтому я продолжила. – Или другой пример – память. Мы забываем малозначимые или, наоборот, слишком значимые события, но из этого не следует, что они по-настоящему стираются из нашего мозга. Где-то там они все равно «записаны» и, когда это актуально, дают о себе знать. Такие звоночки памяти мы тоже принимаем за интуицию. Проводили эксперимент – что-то вроде игры «Миллионер». Задавали вопросы, игроки отвечали и уточняли, на чем основывается ответ – знаниях, интуиции, простом угадывании… Выяснилось, что в девяносто процентах «интуитивных» ответов были задействованы те же участки мозга, что при совершенно осмысленном, логическом решении. Ответы были построены на том, что отложилось в памяти, но люди сами этого не осознавали.

– Выходит, интуиции и не существует вовсе? – задумчиво заключил капитан.

Я легонько повела плечом.

– Не знаю. Остаются ведь еще десять процентов. Может, они и есть настоящая интуиция. А может, и нет. Может быть, наоборот, это всего лишь страх неизвестности, который люди пытаются хоть как-то обосновать.

На панели управления вспыхнул зеленый символ громкоговорителя: катер вошел в зону связи с Истерной. Лицо Макнэлла сразу же растеряло все признаки мальчишества, приняло выражение абсолютной сосредоточенности и словно окаменело. Переключив пару рычажков, он заговорил, но уже не со мной.

– Истерна, как слышите? Катер DR 388, номер 387-999-582, просит разрешения на посадку.

Когда он успел выучить номер? Конечно, он осматривал транспорт перед вылетом, но такие свойства памяти все равно не могли меня не впечатлить.

– Говорит Истерна-5, – откликнулся немного искаженный голос диспетчера. – Оставайтесь на связи. Запрашиваю разрешение.

Секунд двадцать мы напряженно ждали, вслушиваясь в каждый шорох, доносившийся из динамика.

Я вглядывалась в переплетение синих, коричневых и зеленых пятен на небесном теле, которое теперь казалось огромным, и будто ждала, что картина даст мне ответ на незаданный вопрос. Например, словно в компьютерной игре, на фоне спутника появится изображение вооруженного полицейского. Но луна молчала, ей не было никакого дела до мелких передряг крошечных существ, надумавших поселиться на ее поверхности полторы сотни лет тому назад.

– DR 388, – вновь бодро заговорил диспетчер, – разрешение получено. Ваш сектор номер три. Следуйте знакам при парковке. Легкой посадки и добро пожаловать на Истерну!

– Спасибо, – пробормотал капитан, одновременно отключаясь. – Ну что ж, удачной нам посадки, – сквозь зубы, словно бросая кому-то вызов, процедил он.

Мы вошли в атмосферу спутника и начали снижаться.

Если прежде при взгляде на экран казалось, что мы не движемся вовсе, теперь постоянно меняющаяся картинка создавала ощущение стремительности. Умом я понимала, что на самом деле все наоборот, что наша скорость за последние несколько минут упала, но все равно пришлось прикрыть глаза – так трудно было смотреть на уходящую вверх облачную вату и быстро приближающийся космопорт. Однако диспетчер не сглазил: посадка была мягкой, а парковка обошлась без осложнений и пробок.

Мы без труда нашли место на участке, предназначенном для малого частного транспорта вроде моего, после чего я на всякий случай заказала максимальную заправку. Соблюдавший осторожность Макнэлл так и не сказал, как именно мы покинем Истерну, и я решила на всякий случай подготовить дополнительный путь отхода. Хотя много ли это даст? Даже на полностью заправленном катере мы не уйдем дальше Митоса или все той же Новой Земли. Если здесь для нас уже подготовили «теплый» прием, в тех пунктах назначения будет не лучше.

Я внимательно осматривала рейсовые космические корабли, мимо которых мы проходили. Но ни у одного из них капитан не замедлил шаг. Дальше следовала зона элитных круизных звездолетов. Для побега способ, мягко говоря, странный, хотя затеряться среди туристов, наверное, реально. Да и непредсказуемость в нашем деле скорее плюс, чем минус. Но нет, и эту часть космопорта мы миновали, ни разу не остановившись.

Я следовала за Макнэллом, то и дело поглядывая на свои многофункциональные часы. Здесь, в отличие от открытого космоса, они были подключены к планетарной сети и моментально скачивали все новости. Настроила их на слово «тюрьма», без которого никак не могло обойтись сообщение о нашем побеге. Всякий раз, как это слово фигурировало в ленте, часы оповещали меня тонким непродолжительным гудком. Я вздрагивала, злилась за это сама на себя и давала команду о звуковом прочтении содержащих ключевое слово новостей. Нас они пока не касались. Это радовало, но расслабляться тоже не следовало. В конце концов, власти могли решить не поднимать панику, сообщая гражданами о побеге «особо опасного преступника», профессионального военного, расстрелявшего свою жену из эксплоудера. Так что немного здоровой паранойи в данном случае являло собой нелишнюю предосторожность.

Я как раз прослушивала очередную «бомбу» из информационной ленты и оттого плохо следила за дорогой, когда Макнэлл внезапно остановился. От неожиданности вполне предсказуемо врезалась ему в спину. Легким щелчком поставила часы на паузу, подняла на капитана полувопросительный, полураздраженный взгляд… а затем поняла, что мы пришли.

Пока я отслеживала новости, мы успели добраться до сектора, предназначенного для частных звездолетов. И сейчас, развернувшись на девяносто градусов, я смотрела на один из них. Несмотря на напряженность момента, невольно залюбовалась. Стальной корабль вытянутой формы с закругленной крышей сверкал в лучах уже начавшего опускаться, но еще яркого солнца. По высоте он был сопоставим с трехэтажным домом, хотя о внутреннем разделении на уровни и отсеки оставалось лишь догадываться.

– Чей это корабль? – спросила я, поворачиваясь к Макнэллу.

– Мой, – просто ответил он.

Не могу сказать, чтобы такой ответ явился большой неожиданностью. Первое подозрение посетило меня, когда я получила передачу для капитана из рук его отца. Обнимающие планету руки, вероятнее всего, означали родительскую любовь, а вот с парусником дело обстояло сложнее. Мне не верилось, что это всего лишь абстрактный символ, знак свободы, мечты или богатства, хотя все эти интерпретации действительно существовали. Такой человек, как Артур Макнэлл, просто обязан был передать сыну более информативные сведения, пусть даже ему пришлось завуалировать их, используя для этого художественные способности жены. А парусник – это ведь корабль, верно? И пусть на Истерне нет морей, зато отсюда регулярно стартуют звездолеты.

Поэтому в данный момент меня куда сильнее занимало другое.

– На чье имя он записан?

И еще – откуда у капитана ВБС деньги на такую игрушку? Но эту мысль предпочла придержать при себе. Впрочем, ответ, который я вскоре получила, внес ясность на этот счет.

– Не на мое, – ухмыльнулся Макнэлл.

Я выжидательно приподняла и вновь опустила брови: дескать, это-то и без слов понятно. Будь корабль официально зарегистрирован на капитана, его бы давным-давно конфисковали. Меня больше беспокоило, не фигурирует ли звездолет в системе как имущество Макнэлла-старшего.

– Это подарок. – Мой спутник не терял времени и, не прерывая беседы, шагал по направлению к овальному входу. Я старалась держаться с ним в ногу. – На мой день рождения. Скинулись тогда практически все – мои родители, друзья и даже экипаж.

Я тихонько присвистнула, снова оглядывая звездолет, на сей раз вблизи. Капитана должны были очень любить и уважать, чтобы так продуктивно скооперироваться, собрав весьма серьезную сумму и проведя все необходимые в таких случаях бюрократические процедуры.

– От меня всю эту историю до последнего держали в тайне, – продолжал рассказ Макнэлл. – Хотели сделать сюрприз. Зарегистрировать корабль на меня без моего личного участия не могли. Так что его временно оформили на одного из членов моего экипажа. Поэтому, строго говоря, транспортное средство принадлежит совершенно другому человеку. Вычислить, что я приду сюда, можно, но только по итогам расследования. Словом, у нас все еще есть шанс на фору. В новостях нас пока не упомянули, верно? – поинтересовался капитан, демонстрируя, что он в курсе тех мер предосторожности, которые я предпринимала по дороге.

– Когда все это произошло? Подарок? – уточнила я.

– Три года назад.

– Три года?!

Удивилась, что за столь внушительный срок корабль так и не был переписан на имя нового хозяина.

– Точнее, два с половиной. – Макнэлл с усмешкой развел руками. – У меня было слишком много полетов на корабле ВБС. На то, чтобы устраивать себе еще и частные круизы, времени не хватало.

– Но ведь все это время официальным хозяином корабля был кто-то другой! Вдруг этот человек захотел бы присвоить имущество себе? Улететь из системы, ни о чем тебя не предупредив? Или даже… – пришедшее в голову предположение заставило выше вздернуть подбородок, – организовать что-нибудь такое, что вынудило бы тебя остаться на Новой Земле взаперти и фактически уступить звездолет тому, на чье имя он зарегистрирован формально!

Но Макнэлл, улыбаясь, покачал головой, его мои последние аргументы ни в чем не убедили.

– Я очень хорошо знаю этого человека, – заверил капитан. – От него подобных пакостей можно не ожидать.

– Где же тогда он был, этот человек, пока ты сидел в тюрьме третьей категории? – хмуро спросила я, кажется, испытав укол ревности.

Уж слишком сильно Макнэлл доверял этому своему знакомцу. Со мной же вечно оставался начеку, при этом именно я организовала ему побег. Чуть-чуть обидно.

Настал черед капитана помрачнеть.

– Не знаю, – признался он. – Я получал слишком мало информации. Насколько мне удалось понять, строя выводы из чужих разговоров, желающих навестить меня поначалу было много, но на нижний этаж никого не пропускали. А дальше все как-то…утряслось.

На его лице опять проступили морщины.

Ну, по поводу такого отношения мне, кажется, было чем его успокоить.

– Несколько недель назад ваш корабль, имею в виду «Галалэнд», вылетел на задание. Их возвращение ожидается нескоро, даже не в ближайший месяц. – Я немного помолчала, а затем, подняв глаза, высказала свои выводы. – Твой экипаж не был готов смириться с решением суда. Видимо, они подняли много шума, и в итоге от них попросту решили отделаться, спешно отправив в продолжительный маршрут.

– Все ясно. – Макнэлл смотрел на редкую траву, проросшую на стоянке перед самым трапом, и в душе его, кажется, бушевала буря. В это время он, несомненно, успел передумать много непривлекательного о своем бывшем командовании. – Что же, во всяком случае, вот тебе и ответ: формальный хозяин этого корабля вынужденно отбыл в другую звездную систему на «Галалэнде».

Словно откликнувшись на эти слова, звездолет замигал алыми огоньками, постепенно очертившими овал входной двери. Видимо, бортовой компьютер отреагировал на голос капитана. Бюрократия бюрократией, но корабль, наподобие боевого скакуна, узнавал своего истинного хозяина отнюдь не по документам.

– Ты не мог бы отойти на несколько шагов? – криво улыбнувшись, попросил Макнэлл.

Я пренебрежительно хмыкнула, поздно сообразив, что это вышло излишне по-женски, и с гордым видом отступила, и не на несколько шагов, а на добрую дюжину, тем самым демонстрируя, насколько мне не интересны капитан и его секреты. Однако моего спутника такое показательное выступление ни капли не смутило. Даже не думая извиняться или хоть как-то обосновать свое поведение, он приблизился к кораблю практически вплотную и что-то зашептал. Я фыркнула, однако на самом деле степень моей заинтересованности возросла. Было очевидно, что Макнэлл каким-то образом «отпирает» звездолет; вероятнее всего, произносит комбинацию цифр или иной пароль. Вне всяких сомнений, у законного хозяина существовал и более простой способ попасть внутрь – например, при помощи дистанционного ключа, но в тюрьме арестантам такого рода гаджеты не оставляли.

Автоматическая дверь выдвинулась немного вперед – капитан заблаговременно посторонился – и поднялась вверх. Следуя приглашающему жесту Макнэлла, я зашагала к призывно зияющему проему.