Текст книги "Снежный Король"

Глава 2

На следующий день я проснулась в плохом настроении и с больной головой, не имея ни малейшего желания вылезать из постели до самого вечера. Однако особенно выбирать не приходилось; тот факт, что меня ненадолго отпустили с кухни накануне вечером, отнюдь не означал, что без моего присутствия обойдутся и сегодня. Слишком подолгу предаваться унынию или сожалеть о содеянном было не в моем характере, и к середине утра мое настроение стало если не хорошим, то во всяком случае сносным. Должно быть, как обычно, подействовала работа, приводящая душевное состояние в норму лучше иных проверенных средств. К тому же особого времени на размышления просто не оставалось.

Стало немного хуже, когда я осталась в одной из отведенных под кухонное помещение комнат одна. Чтобы как-то удержать стремительно понижающийся тонус, я принялась изобретать новые формы для приготовляемых пирогов и прочих сладостей.

Издалека послышался топот шагов, как будто кто-то бежал по коридору. Никто из наших так бежать не мог, да и потом, на кухне вся беготня давно закончилась. «Мальчишки», – подумала я, поджав губы. Мальчишки очень любили захаживать к нам без спросу, дабы стащить что-нибудь вкусненькое прежде, чем оно попадет на стол. В присутствии Дамы, правда, мгновенно убегали обратно; строгого вида поварихи было достаточно, чтобы отвадить несносных воришек. А вот с такой молодой и вечно растрепанной, как я, церемониться нужным не считали. Хорошо, что скалка под рукой. Я поудобнее перехватила это грозное оружие, постаравшись придать себе максимально злобный вид.

Увидев человека, вбежавшего на кухню, я вздрогнула, и выпавшая из руки скалка больно ударила меня по ноге. Однако следует справедливости ради отметить, что и принц не остался равнодушным к моему воинственному виду и в первое мгновение определенно попятился к выходу. Должно быть, лет десять назад ему и самому доводилось без спросу наведываться на кухню. Тем не менее, он быстро опомнился, чего нельзя было сказать обо мне.

– Это ты? – нахмурившись, спросил принц, заставив мое сердце чересчур уж бешено заколотиться. Но он явно имел в виду совсем не то, что я подумала, поскольку следующая его фраза, сколь бы неожиданной она ни была, не имела никакого отношения к событиям вчерашнего вечера: – Мне надо где-то спрятаться.

– Что? – тупо переспросила я, напряженно пытаясь понять, кто из нас двоих тронулся умом после чересчур бурного бала.

– Где здесь можно спрятаться? – повторил принц. – Ну же!

В конце коридора раздался шум голосов, затем чьи-то шаги. Я указала дрожащей рукой под стол, за которым работала. На поверхность стола была накинута скатерть из дешевой материи; сейчас она съехала на одну сторону, и со стороны порога нельзя было увидеть, что находится внизу. Принц, не раздумывая, бросился под стол. Между тем звук шагов становился все громче, и по шумной, временами шаркающей поступи я догадалась о приближении Пончика еще до того, как его мощная фигура, забавно диссонирующая с почти детским лицом, появилась в дверном проеме. Взгляд поваренка быстро пробежался по кухне и остановился на мне.

– Это… – запыхавшись, проговорил он. – Ты принца не видела?

– Кого?

Я посмотрела на Пончика с нескрываемым интересом.

– Ну… принца, – смутился он.

– Принца, – повторила я, не сводя с поваренка взгляда. – Ах да, конечно! Он тут, прячется под столом. Хочешь посмотреть?

– Да что ты надо мной издеваешься?! – завелся Пончик.

Как видно, небольшое количество муки, с которой я до недавнего времени экспериментировала, скопилось в воздухе под столом; во всяком случае, принц не выдержал и громко чихнул. Пончик подозрительно на меня посмотрел, пытаясь определить источник звука. Я громко звякнула посудой, стараясь сгладить впечатление. Ситуация начинала меня злить. В конце концов, я пытаюсь его выгородить; неужели так трудно перетерпеть и две минуты просидеть тихо?

– Это кто из нас над кем издевается? – громко спросила я. – Ты что же, всерьез рассчитывал найти здесь принца? Ты думаешь, он смог бы просуществовать у нас на кухне дольше пяти секунд? Среди всей этой муки, копоти и специй? Да он как начал бы чихать, так бы до вечера и не остановился!

Одним словом, меня понесло. Разумеется, за то, что я сейчас делала, могло как следует влететь. Но штука в том, что я отлично видела принца, с грозным видом показавшего мне кулак. По выражению его лица я абсолютно точно поняла, что мне не грозит ни увольнение, ни порка, ни тюрьма. В самом худшем случае – хороший шлепок по заду, да и то только если догонит, в чем я сомневалась. Вот только когда это я научилась так хорошо читать по его лицу?.. Так или иначе, я продолжала.

– И потом, его девственно-белоснежная рубашка могла бы, чего доброго, перепачкаться золой. – Я прижала руки к лицу, показывая, как бы это было ужасно. – Да и вообще, неужели ты думаешь, что его высочеству доставило бы удовольствие общаться с такими неопрятными и примитивными людьми, как ты и я?

– Ну ладно, ладно, не спорю, – Пончик выставил руки перед собой в оборонительном жесте. – Я же не сам пришел, меня послала Дама. Принца ищут по всему дворцу, его нигде нет.

– Так, может, он куда-нибудь уехал.

– Не знаю, вроде бы стражники говорят, что из дворца он не выходил. В общем, было велено обыскать все комнаты, и в крыле слуг тоже.

– Ну, хорошо, обыскал?

Он неуверенно пожал плечами.

– Вот и иди отсюда. Я все понимаю: чем работать, лучше играть в прятки с тем, кто в жизни своей сюда не хаживал.

– Говорю же тебе, меня Дама послала, – принялся оправдываться он.

– Хорошо, верю. Вот пойди к ней и скажи, что проверил все, даже горшочки со специями, и никакого принца там не обнаружил.

Я для верности подтолкнула его к выходу. Пончик поплелся прочь, что-то обиженно бурча себе под нос.

Когда его шаги совсем стихли в другом конце коридора, принц вылез из-под стола. Настроен он был решительно.

– Значит, я буду чихать до самого вечера? – грозно поинтересовался он, и я приготовилась было спасаться бегством, всей душой надеясь, что на этом все и закончится. Не станет же, в самом деле, наследник престола жаловаться, что его обидела служанка, пока он прятался на кухне под столом.

Однако в этот самый момент события приняли неожиданный оборот. Принц нахмурился, замер, а затем… громко-громко чихнул. Потом еще раз. Я, не выдержав, расхохоталась. На мое счастье он тоже.

– Так от кого же вы прятались, Ваше Высочество? – Я поспешила сменить тему, пользуясь благоприятным моментом.

– Попробуй угадать, – отозвался он, оглядываясь кругом.

– Неужели от невесты?

Он посмотрел на меня оценивающим взглядом.

– Ты знала, или у тебя такая хорошая интуиция?

– Мне бы, конечно, очень хотелось сказать, что интуиция, но на самом деле я знала. Во дворце нет тайн от кухни.

Я не кривила душой. Нам действительно было известно о сегодняшнем приезде во дворец очередной знатной невесты и ее родителей. Ясное дело, ведь кто-то должен был приготовить еду для гостей!

– Но я полагала, что все невесты уже побывали здесь вчера.

– Как оказалось, нет, – развел руками он. – Раз его сиятельство герцог какой-то там никак не мог прибыть из провинции в срок по причине неотложных дел государственной важности, почему бы не принять его и его очаровательную сорокалетнюю дочь отдельно?

Принц махнул рукой и осторожно, боком, подошел к окну, не иначе проверяя, не может ли кто-нибудь заметить его с улицы.

– Вот скажи мне ты, – он резко обернулся, все больше распаляясь, – с какой стати кто бы то ни было должен жениться на ком попало, просто ради того, чтобы срочно обзавестись семьей? Нет, я все понимаю, – продолжал он, ясное дело, не дожидаясь ответа, – принц должен жениться, чтобы в стране была королева и наследник престола. Допустим. Вообще я до вчерашнего дня не страдал романтическими иллюзиями. Я вполне готов исполнить свой долг перед королевством и все такое прочее. Но то, что мои драгоценные родители устроили здесь вчера, да и сегодня, – это ведь ни в какие ворота не лезет! И где они умудрились собрать столько… – он щелкнул пальцами, подбирая слова, – столько своеобразных дам? У нас ведь не такое уж и маленькое королевство. Девушки из достойных семей, весь цвет высшего общества – и никто из них за весь вечер не произнес ни одного умного слова. Никто, кроме одной, – поправился он, глядя куда-то в сторону, – но никому даже неизвестно, кто она и откуда приехала… А остальные ведь способны говорить только о двух вещах – погоде и собственной внешности. Ну и еще о мужчинах – это уже если никто посторонний не слышит.

– А вы откуда знаете? – усмехнулась я. – Или вы им уже не посторонний?

– Я знаю от своего слуги, а тот – от горничных. – Он снова махнул рукой, мол, что об этом говорить, и комфортно уселся на подоконнике, словно был здесь хозяином. Что, впрочем, вполне справедливо.

– Ваше высочество, а вы уверены, что ваши разговоры с друзьями бывают более разнообразны? – поинтересовалась я, начиная чувствовать себя немного более свободно. – Или они тоже ограничиваются охотой, оружием и, разумеется, женщинами?

Принц на мгновение нахмурился.

– Хм. Это надо будет обдумать, – заметил он с усмешкой. – Но дело даже не в этом. Наверняка к погоде и белилам можно добавить еще какие-нибудь интересы, если постараться. Платья, например. Это ладно, по мне так пускай развлекаются. Ты понимаешь, меня мало волнует, каких успехов достигла моя будущая жена в издевательстве над собственной внешностью. Более того, мне глубоко наплевать, умеет ли она играть на арфе, насколько хорошо поет и какие сюжеты выбирает для вышивания.

– А на что вам не… чего вы действительно от нее ждете? – с искренним интересом спросила я.

– Во-первых, она должна быть достаточно умной. Управлять королевством – это не пустяки. Мне надо, чтобы рядом был человек, с которым я смогу в случае необходимости посоветоваться и обсудить что-то более важное, чем погода. Мой отец, между прочим, в свое время нашел себе именно такую жену, но сейчас он не считает нужным об этом вспоминать.

– А во-вторых?

– Во-вторых-то? – рассеянно повторил он, разглядывая деревянную солонку, разительно отличающуюся от изысканного фарфора, стоящего обычно на столах обеденного зала. – Она не должна оказаться умной стервой. Которая рано или поздно, научившись всему, что требуется, попытается подсыпать немного яду в одно из этих изысканных кушаний.

– Я позабочусь о том, чтобы этого не произошло, – заверила я его, – если вы только не уволите меня за сегодняшнее.

– Охотно верю, – кивнул он. – И в то же время не удивлюсь, если в один прекрасный день ты добавишь в очередное блюдо какую-нибудь гадость не с целью совершить государственный переворот, а просто забавы ради.

Я уставилась на него, раскрыв рот и сделав большие глаза, пытаясь всем своим видом передать собственное возмущение. Неужели я произвожу настолько ужасное впечатление?! Но принц, кажется, ничего этого не увидел, вновь задумавшись о своем.

– Ты понимаешь, мне успели страшно надоесть эти вечные споры, особенно с матерью. Мне кажется, отец еще был бы готов пойти мне навстречу, если бы мать все время не оказывалась рядом. Скажи, вот у тебя тоже так? Ты ведь не замужем?

Я покачала головой. Неужели у меня это на лице написано?

– И что, если твоим домашним взбрендит найти тебе мужа, они тоже станут гнуть свою линию, даже не поинтересовавшись, что об этом думаешь ты?

– Нет, ваше высочество, – улыбнулась я. – Меня не попытаются насильно выдать замуж, если вы это имеете в виду.

– Вот видишь, тебе повезло. А мне уже до смерти надоело выслушивать лекции о достойном поведении.

Я не стала с ним спорить. Не стала объяснять, что, если захочу выйти замуж, заботиться об этом не станет никто, кроме меня самой. Да и навряд ли кто-нибудь когда-нибудь захочет жениться на вечно перемазанной сажей замарашке, у которой ровным счетом ничего нет за душой, за исключением вредного характера да пары-тройки крайне стервозных родственниц…

Он снова отвернулся к окну и, кажется, мысленно унесся куда-то далеко. Я не решалась прервать его молчание.

– Никто не знает, куда она исчезла, – сказал он наконец, по-прежнему глядя в окно. – Как будто ее и не было. Не оставила никакой зацепки, никакого следа, кроме серебристой туфельки.

– Должно быть, ей было очень неудобно убегать босиком, – ляпнула я, но он как будто даже не услышал моих слов.

– Я разослал гонцов во все концы королевства, но они толком не знают, кого искать. Родители согласились немного подождать, но не скрывают недовольства. Хотел бы я знать, почему она так внезапно убежала. Может быть, я что-то не то сказал… Но она была не из тех, кто придирается к словам. Ты ведь видела, как она покинула дворец, верно? – Как ни парадоксально это звучит, казалось, сейчас он впервые вспомнил о моем существовании. – Скажи, куда она побежала потом, после того, как вышла через калитку?

– Я точно не помню. Кажется, вдоль забора, в сторону городского парка.

– Это ведь не имеет большого значения, правда? – хмыкнул он. – Она побежала туда, где ждала ее карета. Но если бы я узнал хотя бы это, можно было бы выяснять дальше, расспросить людей, кто что видел…

Он тряхнул головой, отгоняя мысли, которые, подобно бумерангу, возвращались к нему всякий раз, когда он пытался переключиться на что-то другое.

– Пожалуй, я пойду, – сказал он, наконец. – Думаю, я пробыл здесь достаточно долго. Герцог с семейством наверняка успел уже убраться к себе в провинцию.

Он быстрым шагом пересек кухню, но возле самой двери остановился и обернулся.

– Кстати, спасибо за укрытие. Я буду иметь это в виду на будущее. – С этими словами он вышел в коридор.

– Значит, все-таки не уволит, – пробормотала я. Но мысли мои были заняты совсем другим.

Я даже не заметила постороннего звука, и фее пришлось хмыкнуть во второй раз, чтобы привлечь мое внимание. Я не испугалась, что кто-нибудь увидит ее здесь, посреди королевской кухни. Она всегда появлялась тогда, когда ее не мог увидеть никто, кроме меня.

– Ну, как дела? – поинтересовалась она, по обыкновению усаживаясь на невидимую и, скорее всего, несуществующую скамейку и принимаясь болтать ногами в воздухе.

– Не знаю, – честно ответила я.

– А что тебя, собственно, беспокоит? – поинтересовалась она, склонив голову набок. – По-моему, бал прошел совсем неплохо.

Я не стала интересоваться, откуда ей это известно.

– Я в этом не уверена. Что-то пошло не так, как мы хотели… Не так, как я хотела, по крайней мере. Я чувствую, что в чем-то ошиблась, не знаю только, в чем и когда.

– Может быть, ты просто рассчитывала, что в роскошном бальном платье останешься такой же незаметной, как и в своих лохмотьях?

– Не такие уж это лохмотья, – обиделась я. – И дело совсем в другом. Десятки гонцов ездят по всему королевству, пытаясь отыскать девушку, которой в действительности не существует!

– Ты в самом деле так думаешь?

– Да, – отрезала я. – Принц теперь не готов жениться ни на ком из реальных невест, ругается с родителями, посвящает себя совершенно бессмысленным поискам…

– Поиски не бывают бессмысленными, – философски заметила фея.

Я раздраженно отмахнулась; только ее абстрактных рассуждений сейчас не хватало.

– Да зря ты так переживаешь, – заметила она. – Принц и раньше вовсе не собирался жениться ни на одной из этих твоих «реальных невест», и ссорился на этой почве с родителями. Так что тут ты ничего не изменила. А гонцам полезно размять ноги. Бег продлевает жизнь. И вообще, прислушайся к моим словам. Совесть – дама чрезвычайно капризная и стервозная; к тому же она начисто лишена здравого смысла. Она никогда не навещает тех, кто нуждается в ней больше всего, и вместо этого день и ночь досаждает людям, которые и без нее неплохо понимают, как им следует поступать. Так что учись держать ее в узде. Ничего такого страшного с принцем не сделается.

– А со мной? – тихо спросила я, медленно водя рукой по шершавой поверхности стола. – А впрочем, со мной тоже ничего не случится. И все-таки мне бы хотелось еще хоть раз увидеть себя в том, бальном платье, чтобы понять… В общем просто увидеть.

– Ну, как раз этому горю нетрудно помочь, – к моему удивлению заявила фея. – Вот.

Она разжала кулачок, и у нее на ладони заблестело маленькое медное колечко.

– Возьми.

Кольцо было гладкое, без камня; вместо этого с одной стороны на нем была изображена тонкая извивающаяся змейка.

– Надень его, – сказала фея. – Если повернешь змейкой внутрь, снова окажешься в том своем платье. Только потерянную туфельку, уж извини, я тебе возвратить не смогу.

Надев кольцо на указательный палец, я долгое время смотрела на него, отчего-то не решаясь прикоснуться. Потом стала медленно поворачивать, до тех пор, пока змейка совсем не скрылась из виду. Я даже не почувствовала головокружения. Так, легкий толчок – и на мне снова было роскошное белоснежное платье, кружевное и пышное, совершенно не сочетавшееся с окружающей обстановкой. Я потянулась к старому, давно потрескавшемуся зеркальцу, которое в последнее время почему-то всегда носила в одном из глубоких карманов – не иначе, признак мазохизма. Вовремя отдернула руку, сообразив, что карман и все его содержимое улетучилось вместе со старым платьем. Фея молча протянула мне зеркальце на длинной ручке – то же, что и в прошлый раз.

Все было точно таким же, как прошлой ночью – не только платье, но и макияж, прическа и украшения. Лишь на ногах по-прежнему оставались простые поношенные башмаки; единственная сохранившаяся туфелька была припрятана в надежном месте, тщательно завернутая в старые тряпки.

– Неужели я настолько непохожа на себя, что меня невозможно даже узнать? – задумчиво спросила я, разглядывая зеркальное отражение.

– Это смотря как смотреть, – пожала плечами фея. – Но надо признать, что вы, люди, смотрите обычно очень странно.

– Этот наряд будет появляться всякий раз, как я поверну кольцо?

– Да. Повернешь обратно – и на тебе снова окажется твое прежнее платье.

– Но я думала, тебе удалось сотворить все это только один раз, да и то всего на несколько часов?

– Ну… Я успела кое-чему научиться. Я быстро учусь. Такими темпами не пройдет и ста лет, как я стану вполне опытной феей.

Я так и не поняла, шутит она или говорит серьезно. Спрашивать об этом открытым текстом, ясное дело, не имело смысла. Повернув кольцо змейкой наружу, я вновь обнаружила на себе более привычную одежду. Даже проверила содержимое карманов – так, на всякий случай. Фея не обиделась. Она исчезла, ровно за секунду до того, как в дверном проеме показалась голова запыхавшегося Пончика…

Прошло два дня. Я сидела на табурете спиной к двери, рассеянно глядя на солнечный луч, который проник на кухню через распахнутое окно, широкой лентой разлегся на столе, а затем небрежно соскочил на пол. Накануне я ходила ночевать домой, и теперь мне было необходимо восстановить душевное равновесие. До следующего раза.

– О чем задумалась, красавица?

Должно быть, я и правда слишком глубоко погрузилась в свои мысли, поскольку голос Портняжки застал меня врасплох. Я резко обернулась, но быстро взяла себя в руки и принялась оглядываться по сторонам, не забыв заглянуть и под стол.

– Что это ты там ищешь? – поинтересовался Портняжка.

– Пытаюсь понять, с кем ты разговариваешь. Что-то не припомню, чтобы ты когда-нибудь так меня называл.

– Ну, правду сказать ведь никогда не поздно.

– Ты просто так или по делу?

– Просто так. Не видел тебя с самого бала, вот, зашел на тебя поглядеть.

– Ох, недоговариваешь! Небось зашел заодно посмотреть, не перепадет ли тебе чего-нибудь вкусненького. Думаешь, не вижу, какие алчные взгляды ты бросаешь на мои пончики.

– Ну что тебе, жалко одного пончика для лучшего друга?

– Жалко, конечно, но что с тобой сделаешь – лови!

Я бросила ему еще теплый пончик. Он, разумеется, поймал. Пончик исчез столь же стремительно, как появлялись и исчезали предметы в руках у феи. Только на сей раз обошлось безо всякого волшебства.

– Вкусно! – воскликнул он и совершенно последовательно добавил: – Еще хочу!

– Ишь ты! А на королевский стол что пойдет?

– А ты еще приготовишь! – С этими словами он подскочил к блюду и нагло схватил очередной пончик. И поспешно его надкусил, пока я не отобрала.

Отбирать я и не стала. Вместо этого схватила с полки вожделенную скалку и побежала за ним, намеренная если не возвратить пончики, то уж во всяком случае восстановить справедливость. С мальчишками разобраться так и не получилось; не принца же было колотить, в самом деле! А тут такая возможность выпустить пар. Портняжка удирал довольно резво, не забывая при этом тщательно прожевывать пончик и умудрившись ничего не свалить на пол и не разбить. Впрочем, как и всегда.

Подгоняемая жаждой крови, я чуть не врезалась в Стрелу, вошедшую на кухню как всегда стремительно. Мы с Портняжкой остановились, мгновенно приняв вид нашкодивших детей. Стрела оценивающе оглядывала нас, слегка нахмурившись.

– Это тебе удалось так ее расшевелить? – поинтересовалась она у Портняжки. – Молодец, а то последние пару дней она все больше смахивает на статую.

– Ну, ты же знаешь, Стрела, уж если я за что-то берусь, мне это всегда удается, – скромно ответил он. – А впрочем, если она похожа на статую, поставьте ее в саду, – предложил юноша.

Видно, при упоминании сада по моему лицу уж очень заметно пробежала тень, потому что Стрела посмотрела на меня более чем подозрительно.

– Что-то с ней не то в последнее время, – заметила она, вроде бы обращаясь к Портняжке, но при этом пристально глядя мне в глаза. – Бледная вся какая-то, голова, по всему видать, витает в облаках. Заболела, что ли?

– Вы сами же ее небось тут уморили, – заступился Портняжка, потрепав меня по плечу.

– Да ладно, на мне пахать можно, – потупившись, призналась я.

– На тебе пахать грешно, – отозвался он.

Если это было сказано в расчете на третий пончик, он жестоко просчитался. Зато я в качестве компенсации по-сестрински взъерошила его волосы. Портняжка собрался было ответить мне тем же, но его рука замерла на полпути.

– Скажи-ка, Золушка, – спросил он, склонив голову на бок, – а почему ты не заплетаешь косички?

– А это еще зачем? – подозрительно спросила я.

– Ну как же, тогда я мог бы тебя за них дергать! А так совсем неинтересно. – Он демонстративно подергал меня за волосы, показывая, насколько это скучно.

– Вот потому и не заплетаю, – отрезала я, поспешно уворачиваясь. – Не хочу облысеть до старости.

– Видишь, Стрела, как она меня не ценит? – пожаловался он. – Даже за волосы не позволяет подергать. Ладно, коли так, пойду работать. Дел, как всегда, хватает.

– Будет время ближе к вечеру – заходи, – сказала я, приближаясь к нему с некоторой опаской. – Так и быть, угощу тебя пирогом.

– Зайду, – мгновенно пообещал Портняжка. Судя по тону, сомневаться в его искренности не приходилось.

Я чмокнула его в щеку и спустя секунду услышала, как он почти побежал по коридору. Видать, дел и правда было немало.

– Хороший парень, – заметила Стрела, раскладывая на столе зелень. – Неглупый, с руками, с головой, всегда при деле, с юмором, опять же. Хороший жених.

– Да, какой-нибудь девушке сильно повезет, – искренне согласилась я.

– Какой-нибудь? – критически переспросила она. – Сама куда смотришь? Где ты другого такого найдешь? Гляди, и вправду отыщется какая-нибудь более проворная – и поминай, как звали. Так и будешь всю жизнь Золушка да Золушка, ни имени, ни семьи, ни дома, одна только кухня.

Она махнула рукой, мол, что с этой дурехи возьмешь, и принялась нарезать укроп. Я украдкой посмотрела на повариху. В свои тридцать пять Стрела была не замужем; у нее не было семьи, и никто никогда не слышал даже о каких-нибудь ее родственниках. Я промолчала.

Да и как я могла бы объяснить, что не могу и не хочу выходить замуж за Портняжку, даже если бы он мне это предложил?..

Ближе к вечеру Стрела куда-то ушла, а я принялась за посуду. Ее было, как и обычно, совсем немало, но и не так много, как после королевского бала, что не могло не радовать. Меня совсем не удивило, когда у входа раздался шорох шагов. Конечно, Портняжка решил поймать меня на слове и пришел за своей долей пирога. Вытерев руки о передник, я обернулась…

Пора бы мне уже привыкнуть. Собственно, пожалуй, я и не испугалась. Просто не ожидала. Но волна жара, которой меня обдало, как только я взглянула на дверь, определенно мне не понравилась.

– Ваше высочество, как вы здесь оказались?

– Я надел не белую рубашку. – Принц гордо продемонстрировал черную материю.

Я критически его оглядела, постепенно приходя в себя.

– Ну, зола, может быть, действительно будет не так заметна. А вот мука…

– Переживу, – кивнул он, усаживаясь на уже облюбованный подоконник. – Так вот почему тебя называют Золушкой! – добавил принц, внимательно разглядывая мое лицо.

Густо покраснев, я выхватила из кармана зеркальце, торопясь стереть со щеки или лба золу… С той стороны стекла на меня смотрело совершенно чистое лицо. Поджав губы, я медленно подняла взгляд.

– Должен же я был отомстить тебе за вчерашнее! – развел руками он.

Ох, познакомить бы их с Портняжкой! А впрочем, нет, мне тогда вообще жизни не будет.

– Все-таки что вас сюда привело, ваше высочество? – Я старалась держать себя в руках. – Неужели еще одна невеста?

– Нет, невесты закончились. Временно. – Не вставая с места, он снял висевшую на гвозде миниатюрную деревянную ложку и повертел ее в руке. – Похоже, я стал более громко говорить; во всяком случае, мне удалось заставить матушку меня услышать. Правда, думаю, что это ненадолго. На самом деле я хотел кое-что у тебя спросить. – Его голос сразу зазвучал как-то более серьезно. – Скажи, в тот вечер, во время бала, когда ты видела, как незнакомка покинула дворец… Может быть, ты заметила что-нибудь еще? Не знаю, даже выражение ее лица, какой-нибудь жест… Может, она что-нибудь сказала?

Я уверенно покачала головой. Выдумывать, врать больше, чем мне и так уже пришлось, не буду.

– Нет, ваше высочество. Простите, но я больше ничего не видела.

Он молча кивнул, безоговорочно принимая такой ответ, и я почти пожалела о том, что ничего не выдумала, таким несчастным он вдруг показался: растерянный взгляд устремлен в пол, обычно широко расправленные плечи опущены.

– За что ты просишь прощения? – только и возразил он. – За то, что видела и знаешь больше, чем другие?

Может быть, и так…

– Сегодня двое гонцов возвратились ни с чем, – сказал он. – В столице не удается обнаружить никаких следов. Но это ничего, я все равно найду ее. Все равно. – Его блуждающий взгляд сфокусировался на плетенке чеснока, висевшей на противоположной стене. Затем он посмотрел мне в глаза. Я поспешно опустила взгляд, сделав вид, что занята посудой, и изо всех сил надеясь, что не покраснела. – Знаешь, никто не хочет меня понять. Родители даже не успели ее толком разглядеть, хотя и согласились содействовать поискам. Друзья только смеются. Ты – единственная, кто видел, что произошло тогда в полночь… Единственная, с кем я могу об этом поговорить.

Что ж, во всяком случае, это объясняло, отчего он стал так часто появляться на кухне. Но я вдруг почувствовала, что почти ненавижу эту самовлюбленную изысканную даму за то, что он приходит сюда ради нее, а совсем не ради меня… Кажется, это называется раздвоение личности. Пора брать себя в руки, иначе вся эта история плохо кончится.

– Может быть, я действительно схожу с ума, – продолжил принц, и я невольно вздрогнула, осознав, насколько его мысли оказались созвучны моим. – Возможно, Иан прав. Но мне, кажется, уже все равно. Скажи, а ты тоже так думаешь? – спросил он, и его глаза, кажется, озорно блеснули. – Только говори правду, я тебя не съем. Ты тоже думаешь, что эти поиски – безумие?

– Нет, – честно сказала я. – Но, ваше высочество…

– Если ты перед каждой фразой будешь говорить «ваше высочество», – перебил он, – у тебя отвалится язык и рога вырастут.

– А почему рога? – удивилась я.

– О! Уже прогресс. Еще недавно ты бы спросила «А почему рога, ваше высочество?». Так что ты собиралась сказать?

– Я не думаю, что это безумие. Но, в… – я мотнула головой, – что если она – просто самозванка?

– Она не может быть самозванкой, – грустно усмехнулся он. – Потому что она никак не назвалась.

– Совсем никак? – осторожно спросила я.

– Ну, если быть точным, она назвала дворецкому одно имя – Синдерелла, – отозвался он. – Дураку ясно, что это не настоящее имя, просто шутка.

– В том-то все и дело, – подхватила я. – В сущности, вы ведь совсем ее не знаете. Все, что вы тогда видели, – это красивое пышное платье, белая вуаль, серебристые туфельки, замысловатые серьги и много-много белил. За всем этим мог скрываться кто угодно.

– Сдалось вам всем это платье! – возразил он. – Я, между прочим, с ней еще и разговаривал. И вполне в состоянии разобраться, с кем говорю. – Он нахмурился и перевел на меня удивленный взгляд. – А откуда ты знаешь такие подробности? Белила, серебристые туфельки, серьги… Ты же видела ее не более нескольких секунд, а в парке было темно?

– Я… слышала от слуг.

– А-а-а, – протянул он, сразу же теряя к этому вопросу интерес. – Дело не в этом хотя бы уже потому, что роскошные платья и украшения есть у всех девушек. Это не то, что отличает их друг от друга.

Наверное, ироническая ухмылка на моем лице была очень уж откровенной, потому что он сразу все понял. Рассмеялся, откинув голову назад, и выставил руки ладонями вперед в знак извинения. Впрочем, ситуация его, конечно, нисколько не смутила, скорее так, позабавила. Тем не менее, он посмотрел на меня с неожиданным интересом.

– Расскажи мне о себе, – вдруг предложил он.

– Я?

– Ну да. Разве ты видишь здесь еще кого-то?

Я хмыкнула. Зная особые способности фей, ни в чем нельзя было быть до конца уверенной.

– Скажите честно, а вам оно надо? – поморщилась я.

– Почему бы и нет? В конце концов, я ведь уже второй раз прихожу сюда изливать тебе душу, как священнику.

– А что, вы у священника тоже просите после исповеди, чтобы он рассказал вам о своих проблемах?

– Я это обдумаю перед тем, как в следующий раз пойти на исповедь, – заверил он.

– Ну, как знаете.

И я рассказала. Рассказала о мачехе, волевой амбициозной женщине, которая сильно невзлюбила меня с нашей самой первой встречи (что, впрочем, было абсолютно взаимно), но была вынуждена держать себя в руках, пока отец был жив; о двух ее дочерях, Белле и Стеле, ленивых самовлюбленных девицах, не умеющих делать ничего путного и только и мечтающих, как бы удачно выйти замуж; о лавке, которую отец оставил мачехе в наследство, не слишком большой, но приносящей постоянный доход, во многом благодаря тому, что она очень удачно расположена – на углу прямо напротив рыночной площади. О том, как отец умер, когда мне было двенадцать лет, после чего моя жизнь стала совсем уж невыносимой, поскольку ни мачеха, ни сводные сестры не считали более нужным мало-мальски со мной церемониться. Как я в течение нескольких лет подряд пахала на них и их лавку, стирая, готовя, убирая, таская и раскладывая товар, пока, наконец, не решила, что с меня хватит. Как мне повезло, и я получила работу во дворце, где и работала до сих пор, а также оставалась ночевать пять раз в неделю, лишь дважды возвращаясь домой. Возвращаясь просто потому, что другого дома у меня не было, и окончательно сжигать мосты было страшно.