Текст книги "Семь ключей от зазеркалья"

Я кивнула: его решение казалось логичным. Если здесь вода станет холоднее, в реальности она, наоборот, потеплеет. Если здесь сменит свое состояние с жидкого на твердое, то там превратится в пар. Хорошо, что профессор велел всем выбраться из помещения. Иначе они бы закипели вместе с водой.

Зеркальщик без лишних разговоров приступил к работе. Я решила немного помочь, так что «озеро» заледенело совсем быстро. Поскольку работали мы с отражением, я приоткрыла небольшое окошко, позволявшее видеть настоящий кабинет. На лед там, конечно же, не было и намека. Но и спешить в это помещение тоже не хотелось. Из болотца кабинет превратился в баню, да такую, в какой и завсегдатаю-любителю пришлось бы нелегко. Из-за обилия пара все труднее было что-либо разглядеть. Правда, пар потихоньку вытягивался через дыру в потолке, но недостаточно быстро.

– Подгоним его, – заявил профессор, наблюдавший ту же картину, что и я. – Видите эти льдины? – Он кивнул в сторону тех предметов, в которые превратилась видоизмененная вода в зазеркалье. – Сейчас мы с вами будем сбрасывать их вот сюда.

Только теперь я поняла, что маг не случайно выбрал место для работы. Его устраивала не любая точка третьего уровня, а та, рядом с которой имелось естественное ущелье. Именно туда он теперь собирался, не без моей помощи, отправить призванную ректором воду, от которой – в одном состоянии или в другом – все еще следовало избавиться. Здесь льдины сбрасывались вниз. Там, в реальном мире, пар уходил вверх. Мы занимались уборкой территории, совмещая магические действия с физическими, и перекидывали лед в ущелье. В это самое время пар стремительно покидал кабинет ректора, поднимаясь к окнам и дыре в потолке. Минут через десять от недавнего потопа и здесь, и там остались лишь воспоминания. Ну и, конечно же, некоторый разгром, но по сравнению с недавним положением вещей это были, можно сказать, мелочи.

Профессор утомленно вздохнул, затем лицо его приняло прежнее недовольное выражение:

– Все. Когда вернетесь в кабинет, сообщите своим приятелям, что можно спускаться. Или не сообщайте. Рано или поздно сами сообразят. Провожать вас, как я понимаю, не нужно?

– А вы туда разве не зайдете? – ответила я вопросом на вопрос.

– Я к себе, – категорично заявил он. – День открытых дверей, между прочим, еще не закончен.

Я покосилась на мага. Ну да, ему бесспорно следовало заняться своим внешним видом, прежде чем возвращаться в общество абитуриентов. Костюм был изрядно потрепан, на лбу блестели капельки пота. Я, несомненно, выглядела еще хуже, учитывая, что успела, помимо всего прочего, искупаться в кабинете.

– А дыру в крыше заделать не собираетесь? – тем не менее полюбопытствовала я.

И получила возмущенный ответ:

– Разумеется, нет. Я что, по-вашему, похож на плотника? Срочную проблему я устранил, а со всем прочим пусть разбираются сами.

Больше мы не разговаривали. До первого уровня добрались вместе просто потому, что другого пути из зазеркалья не существовало. А дальше профессор, ни слова не говоря, свернул куда-то в сторону и вскоре выбрался во внешний мир через весьма крупное окно. Понятное дело, люди нашей профессии специально вешают у себя большие, зачастую даже огромные зеркала, через которые удобно ходить туда и обратно. Другое дело, что мы же умеем ограждать себя от чужого вторжения, блокируя эти зеркала или маскируя их с обратной, внутренней, стороны.

Глава 6
Показательное выступление

Я возвратилась прежним путем. Соскочила на пол, местами по-прежнему влажный, но, во всяком случае, совсем не похожий теперь на водоем скромных размеров. Обнаружила стол на новом месте, непосредственно под дырой в потолке. На столе возвышалась конструкция из других предметов мебели, позволившая троим беженцам добраться до крыши.

Получив от меня отмашку, все с радостью спустились в кабинет. Правда, ректор и секретарь немного погрустнели, оценив масштаб последствий, к которым привел недавний потоп. Тем не менее, надо отдать им должное, о законах гостеприимства они не забыли. Дэлла быстро рассадила нас троих по стульям и, совсем немного поколдовав, высушила одежду и обувь. Не скрою, это было чрезвычайно приятно. С собой девушка проделала такую же процедуру. Определенно у нее был дар к стихийной магии, причем по разным ее направлениям, включавшим по меньшей мере землю и огонь, а может быть, и воду тоже. Навыки магистра носили бытовой характер, что было вполне естественно для ее профессии, зато владела она ими в совершенстве. Ректор, вне всяких сомнений, очень ценил ее за эти качества.

Затем эти двое о чем-то коротко переговорили, и Крофт обратился к нам с принцем:

– Ваше высочество, магистр Блэр, я, право, очень сожалею о случившемся. Готов компенсировать неудобство любыми доступными мне способами. Для начала мы с госпожой Торренс незамедлительно займемся составлением списка, только раздобудем, – он неловко кашлянул, – сухую бумагу. Предлагаю вам пройти в преподавательскую, там вам будет удобно, а мы в самое ближайшее время принесем документы. Если у вас есть еще какие-нибудь просьбы или вопросы…

Он умышленно сделал паузу, давая нам возможность высказаться, и Орвин не преминул этим воспользоваться:

– Мне и в самом деле нужно переговорить с вами по другому вопросу. Это касается бюджета на следующий учебный год. Но, думаю, госпоже Блэр это будет неинтересно.

– Да-да, конечно.

Ректор выглядел немного расстроенным. Не из-за моего ухода, разумеется. Просто обсуждение важных финансовых вопросов наверняка было ему в тягость, как минимум в сложившихся обстоятельствах. Но делать было нечего.

– Магистр Блэр…

– Просто Йоланда, – напомнила я.

– Да-да, Йоланда, – на губах ректора расцвела улыбка, – преподавательская здесь совсем рядом. Идете прямо по коридору, в сторону лестницы. Ваша дверь – вторая по правой стороне. Там будет написано: «Только для преподавателей».

– Но я не преподаватель. Что ответить, если кто-нибудь станет возражать? – поинтересовалась я.

Войти мне, конечно, труда не составит, но стоит ли затевать грандиозную битву ради мелкой песчинки? Такая у нас бытует пословица.

– Да там, скорее всего, никого не будет, – объяснил Крофт. – День открытых дверей, все преподаватели заняты, каждый рассказывает о своем предмете. Но даже если вы кого-то случайно застанете, просто скажите, что я попросил вас подождать. Никто и не подумает спорить. Но будет еще лучше, – в его глазах появились хитринка и блеск, который я уже приметила ранее, – если вы действительно станете нашим преподавателем. Тогда наша комната отдыха будет в вашем распоряжении на совершенно законных основаниях.

– Благодарю вас за предложение, – рассмеялась я, – но, признаться, у меня не было таких планов.

– А вы подумайте! Всякое бывает.

На этой оптимистической ноте я вышла в коридор, который, как назло, как раз сейчас наполнился людьми. Все куда-то спешили, видимо, торопились успеть к началу очередной лекции, или встречи, или как все это называется в такие дни? Толпа вынудила меня немного задержаться, но это был бы сущий пустяк, если бы чей-то тонкий голос вдруг не запищал на весь коридор:

– Не может быть! Вы – Йоланда Блэр?

Кругом не то чтобы наступила мертвая тишина, но фоновой болтовни определенно поубавилось.

– Почему вы так решили? – осведомилась я, сложив руки на груди.

– Я видела вас несколько лет назад при дворе! – выпалила девчушка с длинными золотистыми кудрями. Сперва мне показалось, что восклицание принадлежит совсем еще ребенку, но, видимо, возбуждение и восторг просто исказили голос. – Меня привел туда отец. А вы были придворным магом! – продолжала рассказывать она в ажиотаже. – Я держала в руках соломинку, а вы превратили ее в красивый цветок.

Мне оставалось лишь пожать плечами. Наверняка так оно и было, но я, хоть убейте, не помнила ни этого конкретного случая, ни стоявшую передо мной девушку. Мало ли раз я прибегала к такому мелкому колдовству, особенно когда поблизости бывали дети?

А между тем златокудрая девица все не унималась:

– Так это правда вы?

– Это правда я, – невыразительно, чтобы хоть как-то отделаться, дала я ответ, в сущности ничего не значивший. Любой человек может сказать про себя то же самое.

– А как вы сбежали из тюрьмы? – с жадным интересом спросило это юное трепетное чудо.

– Это государственная тайна, – соврала я, целеустремленно продвигаясь к нужной двери.

Но шепоток «Йоланда Блэр! Это Йоланда Блэр!» быстро распространялся по коридору.

– Вы настоящая Йоланда Блэр? – спросило очередное молодое дарование, на сей раз мужского пола. – А можно попросить у вас автограф?

– Нельзя, – отрезала я, отмахиваясь сразу от нескольких листков бумаги, протянутых ко мне с разных сторон.

– А это правда, что вы сумели сбежать из камеры, которая магически охранялась? А каким образом?

– Хотите повторить успех? Не советую.

С этими словами я все-таки дотянулась до ручки нужной двери, потянула ее на себя и просочилась внутрь. Закрывшись, некоторое время ждала продолжения, готовая к тому, что люди начнут ломиться и сюда. Но, вероятно, строгая надпись с наружной стороны возымела нужный эффект, а может быть, просто подошло время очередной лекции. В любом случае ворваться в преподавательскую следом за мной никто не попытался.

Я облегченно выдохнула и огляделась.

В целом здесь было вполне мило. Единый стиль отсутствовал, как будто разные люди попросту привозили из своих домов ненужные вещи и так постепенно сформировалась обстановка. Но это не мешало ощущению уюта. Разноцветные двухместные диванчики, одно обычное кресло и одно кресло-качалка, два низких квадратных столика, на стене – часы и зеркало (куда же без него!) в громоздкой металлической раме. В углу – миниатюрная жаровня, которую стихийники приспособили для кипячения воды и разогрева пищи.

– Здравствуйте.

Я резко повернула голову, ища взглядом источник звука. Мужчина так органично вписывался в обстановку, что я поначалу его не заметила. Интересный внешне, презентабельно одетый, с аккуратно подстриженными светло-русыми волосами и гладко выбритым лицом. Наверняка тщательно готовился к сегодняшнему дню. От уголков глаз тянулись тонкие морщинки, не старя, а, напротив, придавая шарма. На вид незнакомцу можно было дать лет тридцать пять, но я не исключала, что в действительности он старше. Мне был известен этот тип внешности: его обладатели моложавы и мало меняются с годами.

– Садитесь, – предложил он, а сам, напротив, поднялся мне навстречу. – Вы, наверное…

– Да, Йоланда Блэр, – раздраженно оборвала я. – Настоящая. Была придворным магом, сбежала из тюрьмы, как именно, не скажу: государственная тайна. Другие вопросы есть?

Мужчина растерянно пошевелил губами, потом виновато улыбнулся. Озадаченно приподнял и опустил плечи. Это движение вышло неуклюжим, но милым.

– Вообще-то я собирался спросить, не хотите ли вы кофе, – объяснил он извиняющимся тоном, будто это не я ни с того ни с сего на него накричала, а наоборот.

Я постояла, оценивая ситуацию, потом рассмеялась и плюхнулась на предложенный диванчик.

– Простите. Просто ваши студенты меня слегка… – я запнулась, подбирая приличное слово, – завалили вопросами.

В его глазах наконец отразилось понимание:

– Они могут.

Я улыбнулась и выразительно пошевелила бровями.

– Так будете кофе? – напомнил он. – У нас тут отличные специи.

– Давайте.

Я с наслаждением откинула голову на диванную подушку, вытянула ноги и прикрыла глаза. За всю нервотрепку, которую мне доставил сегодня этот институт, такую компенсацию, как чашка горячего напитка, я точно заслужила. К тому же времени всего ничего, а меня уже клонит в сон.

Я покосилась на часы: они показывали половину второго. Насыщенный день, ничего не скажешь.

– А вас как зовут? – лениво спросила я, с трудом разлепив веки.

Сама я, как ни крути, только что представилась, хоть и весьма своеобразным способом.

– Кейл Грант. – Он на секунду оторвал взгляд от магической жаровни, с которой возился.

– Вы здесь преподаете?

– Да… – Ответ прозвучал несколько неуверенно, и я бы решила, что мужчина врет, если бы он спустя мгновение не уточнил: – На самом деле я декан.

– Вот как? Случайно не факультета зеркальных глубин? – полюбопытствовала я, припомнив одно из предложений Эдбальда.

Может быть, в стремлении меня купить король собирался оставить моего собеседника без работы?

– Нет, – улыбнулся Кейл. – В магии отражений я, в отличие от вас, мало смыслю. Я – стихийник, специализируюсь на огне.

– Занятно, – хмыкнула я, припомнив наши недавние приключения. – Похоже, стихии у вас в институте представлены особенно хорошо.

– Ну, не только они. – Новый знакомый поставил передо мной чашечку ароматного кофе, после чего расположился в том самом кресле, где я недавно его не заметила. – На факультете зеркальных глубин, например, свой декан, очень сильный специалист в вашей области. Профессор Джейкоб, вы с ним знакомы?

Я неопределенно повела плечом. Наверняка речь шла о том самом зеркальщике, с которым мы так ударно осушали сегодня ректорский кабинет, но точно я этого не знала.

– Все сферы представлены, – продолжил Кейл. – Просто профессор Крофт – а с ним вы наверняка знакомы, – как и я, стихийник. Но его предшественник, к примеру, был зеркальщиком.

– Вы его знали?

Я распахнула глаза и наконец-то отодвинулась от спинки дивана, дабы потянуться к чашке кофе. Признаться, я потеряла к собеседнику интерес, едва узнала, что он специализируется на огне и, следовательно, не имеет непосредственного отношения к моему расследованию. Но упоминание о бывшем ректоре заставило меня снова навострить уши.

– Профессора Дэггарта? Немного. Я успел поработать под его началом. Но, сами понимаете, я был тогда простым преподавателем, а на этой должности редко пересекаются с ректором. Но кое-чему я все же успел у него научиться, – неожиданно оживленно продолжил он. – Например, профессор вырастил в зазеркальном мире дракона, весьма кровожадного, с тремя рядами зубов. Специально для того, чтобы наказывать студентов за особо тяжелые провинности. Он рассказал мне, как призвать это чудовище.

В моей фляжке булькнуло. Я и сама собиралась высказать Кейлу все, что думала о редкостном антинаучном бреде, который он нес. Но не успела. Поднявшись якобы для того, чтобы слегка размять ноги, декан осторожно, бочком, приблизился к зеркалу и внезапно рявкнул:

– Корниш, а ну-ка, вылезайте оттуда немедленно! И даже не думайте сбежать. Учтите: я вас видел. Кроме того, если вы достаточно давно подслушиваете, то знаете: моя собеседница вполне может последовать за вами.

Ждать пришлось недолго. Сперва в зеркале появился, выглядывая из-за рамы, молодой человек лет семнадцати-восемнадцати, с очень светлой кожей, на которой отчетливо проступали красные пятна стыда. Затем он просунул голову в нашу реальность, после чего наконец выбрался наружу целиком, в когда-то белой рубашке с закатанными рукавами и потертых штанах. Кейл мгновенно схватил его за ухо и подвел к квадратному столику.

– И как это называется? – поинтересовался он, отпуская вышеозначенный орган.

Парень шмыгнул носом и склонил голову так низко, что, казалось, еще чуть-чуть – и коснется пола.

– Я жду объяснений, – поторопил декан.

– Ну, это… Ребята сказали, что тут Йоланда Блэр. Я взялся сходить посмотреть… А про дракона я с самого начала не поверил! – выпалил он, прежде чем снова сжаться.

– Неужели? – насмешливо полюбопытствовал Кейл. – Бичевский! – рявкнул он так громко, что даже я чуть не подпрыгнула – не от страха, от неожиданности. – Ну-ка, прекратите висеть за окном на воздушном потоке! Сколько раз вам говорили, что вертикальный поток нарушает стихийный баланс и создавать его можно лишь в исключительных случаях? Окно не заперто, извольте пройти внутрь!

Полминуты спустя возле нас стояли, понурившись, двое студиозов.

– Надеюсь, в жаровне никто не прячется? – лениво поинтересовалась я.

– К счастью, она для этого слишком мала, – ответил Кейл, не отрывая сердитого взгляда от провинившихся. – К тому же огневики ко мне сунуться не рискнут. А эти решили, что я их не вычислю. Совсем совесть потеряли!

Он изобразил свирепый взгляд, который лично мне не показался достаточно убедительным. Студентам, по-моему, тоже, ибо впечатление запуганных они не производили. Испытывали, конечно, чувство неловкости из-за того, что их поймали на горячем, но кому, хотела бы я знать, такое понравится?

– Мы это… больше не будем, – неуверенно протянул Корниш.

Его актерские качества меня тоже не впечатлили.

– Не будут они, – фыркнул декан. – Учтите, отпускаю вас без наказания по одной причине: сегодня день открытых дверей, и всем не до того, чтобы с вами возиться. Попадетесь еще раз – пеняйте на себя!

Студенты обрадованно заторопились прочь, по дороге всевозможными жестами давая понять, что, дескать, больше они никогда и ни за что и вообще закончат учебу с отличием.

– Строго говоря, как их наказывать, непонятно, – извиняющимся тоном обратился ко мне Кейл, когда за юношами закрылась дверь. – Дисциплинарные взыскания у нас предусмотрены очень строгие, не за такую ерунду, как подслушивание. Мы же не школа, воспитанием учеников не занимаемся. Вот если плагиат или сорванная лекция, тогда дело другое.

Он явно чувствовал себя передо мной неловко, и это было так забавно и мило одновременно, что я, не выдержав, рассмеялась:

– Ну хотя бы реферат какой-нибудь захудалый написать вы могли их заставить!

Кейл поморщился и на сей раз взглянул на меня с укоризной:

– Отчего-то в такой ситуации все думают о студентах и никто – о преподавателях. А вы хотя бы учитываете, что какому-то, ни в чем, заметьте, не повинному лектору придется потом этот реферат проверять!

– Сдаюсь, – усмехнулась я. – Но коль скоро система наказаний у вас не разработана, почему бы для начала не оградить преподавательскую от прослушиваний? Уж для этого-то у вас точно достаточно специалистов, причем во всех возможных сферах.

– Мы и оградили, – довольно сообщил Кейл. – Кабинет ректора, например. А что касается этой комнаты… Видите ли, особенно важные разговоры здесь не ведутся, финансовые темы не обсуждаются. А студентам, в конце-то концов, нужен стимул, чтобы развивать свои способности. Для некоторых это сопряжено с соперничеством и в силу возраста с нарушением правил. Третьекурсник с факультета стихий пытается перещеголять второгодников-теневиков, и так далее…

– А говорите, что воспитанием не занимаетесь, – хмыкнула я.

Тут дверь отворилась и в преподавательскую вошли принц с ректором. Последний держал в руке всего один лист, сложенный так, чтобы никто посторонний не смог мимоходом прочитать текст. О том, что на бумаге вообще что-то написано, можно было догадаться лишь по неровностям, которые перо оставило на оборотной стороне.

– Вот список, – сказал Крофт, вручая мне документ. – Как вы можете догадаться, он не слишком длинный.

– Благодарю вас.

Кейл проводил листок, который я спрятала в сумку, заинтересованным взглядом, но задавать вопросов благоразумно не стал.

– Госпожа Блэр, а у меня появилась идея.

Глаза ректора не в первый раз за сегодняшний день засверкали воодушевлением, и я заподозрила, что очередная «светлая мысль» может плохо кончиться. Нетрудно догадаться для кого, учитывая, что Крофт обращался именно ко мне.

– Как вы знаете, сегодня у нас день открытых дверей. И в скором времени, – он взглянул на настенные часы, – говоря точнее, через двадцать пять минут мы проводим эдакое… показательное выступление. Нечто вроде лекции, но с уклоном не в теорию, а в практику. Чтобы абитуриенты увидели, чему они могут обучиться у нас в перспективе. Конечно, не все в конечном итоге достигнут нужной степени мастерства. Но мы ведь этого и не обещаем. – Он хитро прищурился, затем подмигнул Кейлу. – И вот я подумал: может быть, вы могли бы принять участие? Уж коли так сложилось, что вы попали к нам именно сегодня. К тому же, честно говоря, слух о вашем появлении уже распространился по институту. Без всякого участия с моей стороны, заверяю вас…

– Я уже имела возможность убедиться, как хорошо здесь поставлена информация, – перебила я. – Но что касается вашего предложения…

– Ничего сложного не потребуется, уверяю вас. – Понимая, что дело идет к отказу, ректор поспешил вновь перехватить инициативу. – Это может быть самая что ни на есть простенькая магия, главное – чтобы выглядело эффектно. Вот доктор Грант, например, каждый год участвует.

– Чего не сделаешь ради родного факультета, – развел руками декан.

– У вас и по зеркалам есть специалисты, взять хотя бы того, с которым я не так давно… работала.

Я решила не углубляться при Кейле в подробности того, что натворил в недавнем прошлом его непосредственный начальник. Иначе ситуация вышла бы, прямо скажем, неловкая.

– Профессор Джейкоб действительно специалист хоть куда, – согласился Крофт. – Но вы же его видели. Он ни за что не согласится участвовать в мероприятии вроде этого. «Показуха», «пустая трата времени» – это самые лестные отзывы о нашей инициативе, какие вы сможете от него услышать.

Что ж, я была совершенно солидарна с профессором Джейкобом. Показывать толпе дешевые трюки, будто я циркачка на площади? Вот уж точно не ради этого я оставила комфортную и устоявшуюся жизнь в глуши. К счастью моему или к падению, я успела повидать достаточно, чтобы знать цену такой грошовой популярности. Не говоря о том, что Кейл Грант хотя бы может получить с выступления «прибыль» в виде новых студентов, я же не получала ровным счетом ничего. Хотя если вдуматься…

Я невольно зашевелила губами. Привычка мыслить вслух, разговаривая с самым понимающим из собеседников, появилась у меня еще в тюрьме и никуда не делась впоследствии. Сейчас, постоянно находясь в людском обществе (спасибо Эдбальду и его шпиону), я старалась сдерживаться. Но переучиваться всегда нелегко, и я прибегала пока к промежуточному варианту: говорить, но бесшумно.

Итак, что я получу, выступив сегодня перед абитуриентами? Не в материальном смысле, конечно: тут мне ничего не было нужно. Но если задуматься о расследовании, то кое-что я все-таки приобретала. А именно возможность привлечь внимание. Не только будущих студентов, они как раз интересовали меня меньше всего. Но в институте присутствовали и студенты нынешние, как я имела возможность недавно убедиться. А также преподаватели. И не исключено, что где-то среди представителей этих двух категорий затесался Охотник. Который, возможно, уже заинтересовался моей личностью, если предположить, что наемные убийцы, напавшие на нас с Орвином, поджидали меня. А если нет, он может заинтересоваться сейчас, увидев меня в обществе принца в институте.

Ловля на живца – не самый плохой метод. Небезопасный, конечно, но долгой волоките я предпочитаю действие. А коли так, надо сделать свое появление как можно более запоминающимся.

– Хорошо. Я приму участие в вашем мероприятии. Но у меня вопрос. Нельзя ли достать в вашем институте кандалы или колодки?

Я покосилась на озадаченного Кейла – дескать, сам же говорил, что у вас подразумеваются серьезные взыскания за нарушение дисциплины.

Но ответил все-таки ректор:

– Колодок нет. А кандалы найдем!

* * *

Аудитория была заполнена до предела. Преобладала молодежь (я заметила Корниша, пробиравшегося сквозь толпу стоявших зрителей: сидячие места достались не всем), однако встречались и люди постарше, к примеру родители абитуриентов и несколько преподавателей. Видимо, показательные выступления, устраивавшиеся в честь дня открытых дверей, пользовались популярностью.

Я не прислушивалась к короткой прочувствованной речи, с которой выступил ректор, равно как и к последовавшим за ней теоретическим пояснениям. Все это не слишком меня интересовало, да и подготовка требовала моего внимания. А вот за выступлением декана факультета стихий понаблюдала с удовольствием. С огнем он работал красиво и, в соответствии с рекомендацией Крофта, эффектно. Пламя срывалось с его пальцев и послушно исчезало в ладонях, а один раз даже взметнулось к потолку из открытой книги, которая при этом нисколько не пострадала. Завершающих штрихов я не видела, поскольку далее следовал мой выход, но, если судить по аплодисментам, финал был не менее впечатляющим. Я заодно сделала для себя мысленную пометку: Кейл – действительно огневик, а значит, не имеет отношения к зеркалам.

Затем слово снова взял ректор.

– Дамы и господа, сегодня наш институт посетила Йоланда Блэр, магистр зеркальных глубин третьей, то есть высшей, ступени, – объявил он. – Четвертая ступень в этой науке существует, но исключительно в теории. Госпожа Блэр была столь добра, что согласилась продемонстрировать нам кое-что из арсенала зеркальных магов.

Мое появление было встречено настороженной тишиной. Голоса смолкли, слышалось лишь поскрипывание стульев да шорох одежды. Мимолетно промелькнула мысль: не стоило выходить навстречу этой толпе, наверняка видевшей во мне преступницу и в данную секунду угрозу всеобщей безопасности. Однако рациональное мышление быстро отбросило панику за ненадобностью. Я здесь не для того, чтобы кому-то понравиться, и точно не для того, чтобы аудитория получила удовольствие от представления. Мне нужно завладеть вниманием ровно одного человека, который, возможно, затесался где-то в рядах абитуриентов, студентов или преподавателей. И если он здесь, то я уже достигла цели. Однако не помешает напоследок закрепить успех.

– Благодарю вас, профессор. Признаюсь, я не планировала ничего подобного. Наверное, мне бы даже не пришло в голову, что можно показать в рамках такого мероприятия. Но сегодня в коридоре этого замечательного института я повстречала девушку, которая поинтересовалась, как именно мне удалось бежать из тюрьмы. И я решила провести небольшую демонстрацию.

Казалось, я физически ощущала напряжение, исходившее от застывших в аудитории людей. Ректор как будто ничего такого не чувствовал, но он, по-видимому, слишком растрогался после того, как я назвала институт замечательным. Тот факт, что своим присутствием здесь, на условной сцене, я бросала вызов всему залу, каким-то непостижимым образом ускользнул от его внимания. Между тем студенты, помогавшие в проведении дня открытых дверей (небольшой, а все-таки заработок), втащили на кафедру и установили напротив меня большое зеркало. Еще один парень поднялся по ступенькам с подносом, на котором лежали две пары кандалов.

– Не желаете помочь мне их надеть? – с едкой улыбкой обратилась я к принцу, стоявшему недалеко от возвышения в своем рыжеволосом образе. Конспирацию при таком скоплении народа стоило соблюдать.

По агрессивному взгляду его высочества я сделала неутешительный вывод: сарказма он не оценил и помогать не собирается.

– Тогда, может быть, вы? – обратилась я к ректору.

– Конечно.

Он подошел ко мне, повернулся к зрителям и с неуверенной улыбкой пожал плечами – дескать, сам не знаю, что меня сейчас заставят делать. Но затем вполне мастерски пристегнул мои руки к доскам, составлявшим высокий деревянный щит для объявлений.

Теперь я стояла с руками, поднятыми вверх и разведенными в стороны, накрепко прикованными к щиту. Ректор отошел, и я устремила взгляд на свое отражение.

Работать с зеркалами можно по-разному. Необязательно физически переходить на ту сторону. Можно проникнуть туда ментально и творить изменения, в то время как ваше тело остается в обычном мире. Для этого необходимо очень хорошо сосредоточиться, мысленно погрузиться в зазеркалье, почувствовать нужную волну и лепить новую реальность усилием воли. Глубже второго уровня таким образом не погрузиться, но мне и первого было вполне достаточно. А достигать полной сосредоточенности почти мгновенно я научилась еще в тюрьме.

Итак, вот она, прочная цепь, связывающая два железных браслета. Один обвился вокруг моего запястья, второй повис на деревянном столбике. Тут, конечно, впору освободиться, банально опрокинув щит, однако для демонстрации следует действовать иначе. Будем считать, что грубо скрученные звенья – самая слабая часть конструкции. Значит, работать надо именно с ними.

Я сосредоточилась и принялась мысленно распиливать цепь. Секунда-другая, и вот уже посыпалась на пол металлическая крошка – не только в отражении, но и здесь, на кафедре. Пробежала по металлу тонкая полоса вроде трещины, которая становилась все более глубокой… Еще несколько мгновений, и цепь распалась на две части, освободив мою левую руку. Правую я освободила точно так же и не понимала только одного: откуда мог взяться этот шквал аплодисментов?

Если в зеркальном мире я разбиралась хорошо, то в реальном, похоже, что-то понимать перестала. Вместо того чтобы возмущаться или бояться, зрители пришли в восторг. Они не просто хлопали, многие из счастливых обладателей стульев сочли нужным подняться на ноги. И кажется, принц вовсе не пришел от этого в восторг.

Довольный ректор, похоже, с самого начала ожидавший именно такой реакции, подошел ко мне и обратился к залу:

– Может быть, вы хотите задать какие-то вопросы? Правда, у нас почти не осталось времени, но… один вопрос?

И, кто бы сомневался, вверх взметнулась рука той самой девчушки, что поймала меня в коридоре. Для того чтобы ее заметили, она даже залезла на стул.

– Но в настоящей камере нет зеркала! – справедливо указала на неточность она. – Как в таком случае оттуда выбраться?

– Думайте, – только и ответила я. И, улыбнувшись, развела руками.

При этом движении громко звякнули цепи, ставшие каким-то непостижимым образом символом моей свободы.