Текст книги "Ангельская пыль"

Глава 9. Карина

Кирилл

– Кир, а я вам не помешаю? – осторожно спросила Карина.

– Полковника Камышина я предупредил. Не переживай, Кариш, – успокаивающе улыбнулся в ответ, понимая причину её беспокойства.

С первого дня знакомства я её дико ревновал. К каждому встречному, с которым Карина здоровалась. Боялся, что кто-то может серьёзно увлечься ею, и девушка ответит взаимностью. Со временем ничего не изменилось, разве что я научился немного сдерживать свои эмоции.

Сегодня сразу после картинга мы отвезли детей в «Пельменную», где каждое воскресенье проходили различные кулинарные мастер-классы. В течение последнего месяца Максим с Андреем прожужжали нам все уши о том, как им хотелось бы побывать на лепке вареников.

Появилось целых два часа свободного времени – и это было мне на руку. Ещё утром позвонил полковник и настоятельно попросил в ближайшее время приехать к нему домой. Всё-таки разговор предстоял серьёзный, и вести его под крики и гомон ребят – не годится.

Подъехав к дому Камышина, расположенному на окраине города, увидели, что ворота открыты – нас ждали. Проехав на территорию, я медленно вырулил на небольшую площадку и остановился.

– Кариш, посиди. Мне нужно позвонить, – предупредил, заглушив двигатель.

– Я подожду на улице, – проговорила она и вышла из машины.

Достав мобильник, я быстро набрал нужный номер. Несколько секунд в динамике звучали длинные гудки.

– Слушаю, – прохрипел сонным голосом друг.

– Тимур, ты что спал?

– Буран, кто рано встаёт, тот к обеду уже за*бался. Если есть что сказать, говори. Я домой завалился только два часа назад…

– Мне нужен номер телефона Иры Минаевой, – перешёл я к делу. – Она ведь ещё работает в наркологии?

– Да, вроде как работает… В течение пяти минут пришлю.

– Жду.

Отключив вызов, присмотрелся сквозь мокрое лобовое стекло. Перед капотом стояла Карина: в короткой норковой шубке, красивая, миниатюрная, с мягкими грустными глазами и копной буйных каштановых волос, извивающихся крупными локонами.

Я всегда помнил день её рождения, но никогда не знал, сколько девушке лет. Она моложе меня – это стопроцентно. Года на два. Стало быть, ей тридцать два.

В этот город я перевёз её и детей больше года назад, предварительно помотавшись между двумя городами около полугода: не был уверен, удастся ли долго прослужить у Саши Вельского. Ведь срок личной охраны его сына Стаса не был ограничен определёнными временными рамками.

В один прекрасный момент мне надоело так жить, и я решил прочно обосноваться здесь. Нет, я не перестал гонять в Красноярск, однако количество перелётов существенно сократилось.

Как будто почувствовав мой взгляд, Карина повернула голову и слабо улыбнулась. В глазах тоска.

Выбрался из машины.

– Пойдём.

Молча прошли к крыльцу коттеджа и, обнаружив, что дверь не заперта, я свободно пропустил девушку вперед, шагнул следом.

– Да твою ж мать, Сергей! Да что ж ты делаешь?! Куда лезешь?! – привычно громко кричал полковник.

– Пап, я прошу всего лишь пробить номера телефонов, с которых ему поступают вызовы! Нам может это помочь!

– Нам, чёрт тебя возьми?! Твоя помощь – полная шляпа!

– Шумел камыш, – тихо пробормотала Карина себе под нос, пристраиваясь на коричневый кожаный диванчик в прихожей. Подперев плечом стену, я хмыкнул.

– Отец… – устало протянул Серёга.

– Да, твою мать! Да! И хочу, чтобы и ты им когда-то стал, сын! Поэтому прошу тебя: не лезь в это дело!

– Моя мать…

– Молчать! – рявкнул Камышин.

Пожалуй, мы услышали и так слишком много.

– Полковник! – окликнул я. Голоса смолкли, послышались шаги.

– Добрый день, – добродушно прозвучало со стороны лестницы, словно пару секунд назад полковник и не орал на весь дом. Карина встала, привлекая его взгляд.

Спускаясь, Камышин пристально и с прищуром разглядывал её. Смотрел внимательно, словно прицеливаясь.

– Здравствуйте… – сделала паузу девушка, давая понять, что не знает имени хозяина дома.

Из-за спины полковника показался бодрый Серёга:

– О, Кирюха! Здорова! – выкрикнул он, обгоняя отца. Затормозил перед Кариной и, сграбастав её ладонь, шутливо произнёс: – Мадемуазель, я Сергей.

Происходящее начало меня забавлять…

Склонившись, Камышин-младший почти прижался губами к её руке, как вдруг полковник ловко перехватил ладонь девушки.

– Вячеслав Алексеевич, – представился полковник, цепко глядя в её глаза и удерживая руку. Карина, казалось, окаменела и онемела одновременно – то ли от смущения, то ли от страха, то ли ещё чёрт знает от чего. – А вы – Карина, – продолжил он, отпуская её руку. – Проходите, пообедаете с нами, а после поговорим, – предложил Камышин, жестом приглашая расположиться в небольшой гостиной.

Раздевшись, мы прошли в полукруглую комнату, в центре которой нас уже ждал овальный стол, накрытый на четверых.

За обедом Сергей вдруг решил поинтересоваться, понравилась ли мне выбранная им квартира, и слегка удивился, получив отрывистый короткий ответ. Но расспрашивать больше не стал и тему закрыл. После чего разговор плавно перетёк к обсуждению готовящихся к сдаче жилых домов, цены за квадратный метр и возможности покупки коммерческой недвижимости на первых и цокольных этажах новостроек.

– Карина, может вина? – неожиданно спросил полковник.

Вилка звякнула о тарелку, и на секунду в гостиной повисла тишина.

– Нет, спасибо, – вежливо отказалась девушка, покосившись на меня. А я внезапно осознал, что какое-то время совсем не следил за происходящим вокруг, погрузившись в себя…

Камышин поднялся, подошёл к бару и, открыв дверку, достал графин с напитком тёмно-рубинового цвета. По гостиной поплыл аромат лесной рябины.

– Попробуйте домашнюю наливку на черноплодной рябине, – продолжил полковник, возвращаясь за стол. – Очень рекомендую. Сладкая. И ни капли спирта. Моя мама готовит, – не прекращал соблазнять Камышин, тем временем наполняя мой бокал густой жидкостью.

– Так что? – напомнил он своё предложение. – Хотите?

– Хочу, – застенчиво ответила.

Это меня задело. Стараясь сдержать эмоции, я молча наблюдал, но внутри всё горело от злости. Не припомню, чтобы за последние два года, Карина хоть раз составила мне компанию. Даже не пригубила.

Выпив, раскрасневшаяся девушка попросила подлить ещё немного.

Пи*дец.

– Я тоже, когда в первый раз попробовал, не мог остановиться – пока трёхлитровую банку не прикончил, – усмехнулся Серёга.

Карина закашлялась, не вовремя отхлебнув напиток.

– Трёхлитровую? – поражённо просипела.

– Ага. Мне лет восемь было. У мамы – день рождения, и бабуля поставила на стол две трёхлитровые банки: одна – с вишнёвым компотом, вторая – с наливкой. – Девушка слушала, приоткрыв рот. – Ну и когда я, выпивая очередной бокал компота, икнул и сделал вот так… – послышался резкий выдох. – Они сразу заподозрили что-то неладное.

Мы засмеялись, поскольку понимали – ребёнок не смог бы выпить трёхлитровую банку, да и вероятность того, что он и вправду знал, зачем выдыхают, прежде чем «опрокинуть» рюмку, ничтожна мала.

Я чувствовал, как напряжение уходит, сладкая наливка гнала кипящую кровь по жилам, придавая мне лёгкую, приятную бодрость.

– А я в первый раз попробовала алкоголь в десять лет, – несмело улыбнулась Карина.

– В десять – только попробовали? Я в три уже бросил! – воскликнул полковник.

В комнате раздался заливистый женский смех.

Полный пи*дец.

Пообедав, мы оставили Карину с Сергеем за столом, а сами удобно расположились в кабинете напротив и приступили к обсуждению.

– Пришли результаты экспертизы, – начал Камышин, усаживаясь в высокое кожаное кресло. – Согласно заключению, в крови обнаружены фенциклидин[14]14
  Синтетический, чрезмерно токсичный фармакологический препарат для внутривенного наркоза. В настоящее время запрещён к использованию и производству. Включён в Список I контролируемых веществ в России как наркотическое средство. Одно из сленговых обозначений «Ангельская пыль» (Angel dust).


[Закрыть] и каннабиноиды[15]15
  Группа терпенфенольных соединений, производных 2-замещённого 5-амилрезорцина. В природе встречаются в растениях семейства коноплёвых (Cannabaceae), являются действующими веществами гашиша и марихуаны.


[Закрыть].

Я с силой сжал пальцами подлокотники.

– Ещё что-то? – уточнил.

– Да. Наш колесник[16]16
  Наркоман, употребляющий таблетки.


[Закрыть] был обнаружен в свитере и в носках. И, со слов его матери, пропали наручные часы и золотая цепочка с крестом.

– То есть кто-то обчистил покойника до приезда спецов?

Полковник кивнул.

– Это интересно… – я крепко задумался.

Требовательный звонок мобильного телефона нарушил образовавшуюся на мгновение тишину, и Камышин вышел из кабинета.

Не прошло и пяти минут, как он вернулся. Занял своё место за столом и, не отрывая от меня прямого взгляда, задумчиво произнёс:

– Красивая у тебя жена, Кирилл…

Полковник смотрел внимательно, но без напряжения. Карина ему понравилась.

– Карина – не моя жена, – слова слетели с языка сами собой, отдаваясь гулким эхом в моей голове: не моя… не моя… не моя… Я не верил, что смог сказать это. Будто не своим голосом. Словно не я. И не об этой женщине. – И тебе, полковник, это прекрасно известно, – подался вперёд, опираясь руками на подлокотники кресла.

– Я хотел услышать это от тебя, – совершенно иным тоном, чем разговаривал до сих пор, сказал Камышин.

– Услышал. Что дальше?

– А дальше… Скажи мне – есть ли у тебя какие-то новости? Твоя птичка-официантка что-то принесла на хвосте?

– Да, у неё есть для нас информация. Правда, вчера нам так и не удалось с ней пересечься. Перенесли встречу на сегодня. Ближе к вечеру всё узнаю и доложу.

– Кирилл, только не тяни с этим делом! Один уже попал на тот свет, так и не успев дойти до места вашей встречи. Не рискуй. Побереги птичку. А ты вообще уверен в ней?

– Да, – чиркнул короткий ответ.

Несмотря на то что дозвониться до Маши я так и не смог – телефон был недоступен – у меня не было оснований ей не верить. Раз сказала, что плохо себя чувствует, значит так и есть.

– А что если нам прижать ещё одного драгдилера?[17]17
  Организатор сбыта, оптовый распространитель наркотиков по определённым каналам.


[Закрыть] – неожиданно предложил Камышин.

– Полковник, зачем лишний раз следить? Они и так в курсе, что мы роем на них информацию.

– Верно. Но это даже хорошо: это заставит их нервничать и суетиться. А значит, они будут ошибаться.

– И действовать. К примеру, перевезут свои лаборатории на другие места. Или начнут зачистку территории, – вынес предположение я.

– К зачистке мы готовы, – холодно прокомментировал Камышин и, встав, принялся ходить по кабинету. – Не думаю, что они будут переезжать… Они запросто могут где-то неудачно засветиться, – остановился возле окна, после чего, повернувшись ко мне, продолжил: – Давай дождёмся твою птичку. Что она тебе расскажет… Отзвонись мне сразу. И запомни: Сергею ни слова о ходе расследования! Не хватало мне ещё за этим народным силовиком присматривать.

Поблагодарив за обед, мы с Кариной быстро попрощались с Камышиными и поспешили в «Пельменную» за ребятами.

Но далеко уехать не успели: уже на первом светофоре в моём кармане зазвонил мобильник.

– Полковник? – ответил, одновременно замечая как загорелся зелёный сигнал светофора, медленно тронулся с места.

– Кирилл, плохие новости. Похоже, твою птичку нашли. Накаченную наркотой.

Круто выкрутил руль, сзади послышались возмущённые гудки.

– Кир! – раздался испуганный вскрик Карины.

Съехав на обочину, я резко ударил по тормозам.

Глава 10. Бывший охотник

– Тысяча, красавица, – широко улыбнулся курящий возле тонированного белого Рено таксист, сверкнув золотыми передними зубами, придававшими мужчине немного пиратский облик.

– Тысяча? – переспросила, с удивлением вытаращив глаза. Эта цена была откровенно грабительской. – Почему так дорого? Да я только вчера узнавала цену у диспетчера! Девушка сказала, что стоимость поездки может быть разная, но точно – не дороже шестисот рублей, – возмущалась я, то и дело поправляя рюкзак на плече.

– Ну так и вызывай тачку через диспетчера, – хитро ухмыльнулся водитель. – А здесь цену мы устанавливаем.

Я бросила взгляд на две машины, стоявшие вблизи остановки общественного транспорта, следом за Рено.

– У них цена будет той же самой, – предупредил таксист, словно прочитав мои мысли. Обречённо вздохнула. – Ну так что решили? Едем? – спросил мужчина, отстреливая фильтр докуренной сигареты.

Смирившись с денежной потерей, села на заднее сиденье машины и бросила рядом рюкзак.

Прошло около сорока минут, если судить по часам на панели автомобиля, прежде чем впереди показался большой перекрёсток, заполненный затормозившими на светофоре машинами. До Алексеевки оставалось совсем немного.

Миновав перекрёсток, мы, наконец, свернули на просёлочную дорогу и уже вскоре въехали в деревню. Машина медленно поползла по улочке, между высоких сугробов. Вокруг нас сразу закружила стайка лающих собак. Однако они быстро потеряли к нам интерес, переключив его на другой автомобиль, следовавший вслед за нами: тёмный, с ярко святящимися фарами – это всё, что мне удалось разглядеть в зимних вечерних сумерках. Удивительно, что в это морозное воскресенье кого-то ещё занесло в нашу всеми забытую деревню.

– Остановите здесь, пожалуйста, – попросила я, подаваясь к водителю.

– Я дальше смогу развернуться?

– Лучше не рискуйте.

Поблагодарив таксиста, я, не торопясь, аккуратно ступая по накатанной колее, пошла в сторону небольшого старенького деревянного домика, принадлежащего одной премилой старушке, у которой уже много лет хранились ключи от дома крёстной.

Вошла в низенькую калитку, находящуюся всего в паре шагов от входной двери и постучала. Никто не отозвался. Прошла к окну, побарабанила по стеклу и, услышав возню, вернулась к порогу.

Баба Глаша никак не ожидала меня увидеть, поэтому открыв дверь, громко охнула:

– Ох, Маняша, что же ты не позвонила? Не предупредила, что приедешь. Я бы картошечку с лучком разжарила к твоему приезду!.. – запричитала старушка, но быстро опомнилась и пригласила: – Проходи-проходи, дочка.

– Привет, баб Глаш, – улыбнулась, шагнув на терраску. – У меня с телефоном беда. Даже такси не смогла вызвать, пришлось ловить с улицы.

Не желая обижать старушку, я выпила чай с бутербродами и, забрав ключи, попрощалась.

Всю дорогу до дома крёстной меня не покидало чувство, что за мной кто-то наблюдает из темноты. Длинные тени от деревьев падали на снежную дорогу и делали её зловещей и таинственной.

Да, беременность всё же сказывалась на моём психическом состоянии, и я была уже готова развернуться и сломя голову бежать к бабе Глаше. Там вызвать водителя с её старенького телефона и уехать обратно в город. Но вовремя себя остановила, вспомнив, зачем я здесь: мне необходимо забрать из дома крёстной всё самое ценное, чтобы завтра со спокойной душой передать ключи Виктору.

Жуткая паника накрывала стремительной, мощной лавиной, толкая вперёд и заставляя быстрее перебирать ногами. Казалось, сейчас чужая когтистая лапища непременно вцепится в моё плечо.

Начала задыхаться, жадно глотая морозный воздух.

Приблизившись к покосившейся деревянной изгороди, я сорвала с колышков проволоку, удерживающую калитку, и прошмыгнула во двор. Бегом припустила к дому, попутно выудив из кармана внушительную связку ключей.

Обогнула дом, сокращая расстояние между собой и заветным крыльцом, освещаемым лишь тусклым светом луны.

Затормозив у металлической входной двери, мгновенно пожалела, что не прислушалась к совету бабы Глаши и не прихватила с собой её фонарик.

Принялась непослушными пальцами перебирать ключи, как неожиданно связка выскользнула из рук, падая в снег к моим ногам.

– Блин, – зашипела.

Попыталась нагнуться, ноги разъезжались сами собой, как у жеребёнка. Но у меня получилось – подняла. Нащупала замочную скважину и, наконец, вставила ключ. Сделала пару оборотов. Где-то хрустнули ветки. Дверь со щелчком распахнулась, пропуская меня, и я, буквально, влетела в терраску. Тут же с грохотом захлопнула за собой дверь, лихорадочно запирая её на все замки.

Так же – на ощупь открыла вторую дверь и вошла в сенцы. Ударила по выключателю на стене, и лампочка под потолком ярко вспыхнула.

Задвинув внутреннюю защёлку, я обессилено прислонилась спиной к двери, переводя дух.

Кровь стучала в висках с такой силой, что на мгновение мне показалось, что я сейчас потеряю сознание. В глазах замелькали яркие вспышки.

Я понимала: всё это мне мерещится, на улице никого нет. Но как унять разбушевавшееся воображение, подкидывающее страшные картинки?

Отдышавшись, я, не раздеваясь, прошла в ледяной дом.

Первым делом прошагала к печке. Пальцы всё ещё дрожали, и спички ломались одна за другой. После нескольких неудачных попыток мне всё же удалось разжечь огонь.

Я часто гостила в Алексеевке. У Крёстной с её мужем Максимом Викторовичем не было детей. Они посвятили себя ведению дома и заботе друг о друге и… обо мне. Они любили меня. А я их. Здесь я всегда отдыхала душой. Мы ходили за ягодами, грибами, собирали травы. А несколько раз Максим Викторович даже брал меня с собой поохотиться на уток.

Подложив поленья, направилась в кухню. Поставила закопчённый чайник на плиту, а сама направилась на второй этаж: там в мешочках хранились сухие ягоды шиповника и листья перечной мяты.

Поднявшись по скрипучей крутой лестнице, я уже потянулась к выключателю, как в последний момент передумала. Неровного света от фонарного столба, наполняющего пространство комнаты, было вполне достаточно, чтобы…

Я опасливо подошла к балконной двери, тихонько отодвинула шпингалет и, чуть приподняв двумя руками дверь, неслышно отворила её. Вздрогнула от порыва холодного январского ветра, резко ударившего в лицо. Рядом с домом раздался хруст шагов по снегу.

Сердце в груди закаменело от страха. Во дворе кто-то есть! Дёрнувшись, рванула обратно в дом. В два прыжка очутилась возле длинного металлического ящика.

Господи помоги!

Вытащив из кармана связку, нашла нужный ключ, открыла замок. Собрав все силы, оттолкнула крышку в сторону, схватила патронташ[18]18
  От нем. Patronentasche – «патронная сумка» – снаряжение для ношения патронов с отдельными ячейками для каждого из них.


[Закрыть] и сняла сразу два патрона.

Достала гладкоствольное ружьё. Перевернула. Щелчок. Щелчок. Оружие заряжено.

Выбежала на балкон. Левая рука плотно сжала рукоятку, правая – легла на цевьё[19]19
  Передняя часть ружейной ложи, закрывающая ствол полностью или частично.


[Закрыть]. Подняла ружьё вверх, одновременно снимая с предохранителя и глубоко вкладывая его в плечо.

Один за другим грохнули два выстрела, выбрасывая из ружья облака дыма. Жёсткая отдача из-за двенадцатого калибра, и моё плечо заломило. В ушах зазвенело.

Оглушительный звук разорвал тишину, пронёсся грозным эхом по деревне и растянулся на несколько километров… Издалека раздался дружный лай собак. Воздух наполнился едким запахом пороха.

Едва уловимый скрип половиц… и я почувствовала чьё-то приближение. Сквозь наступившую тишину я услышала тяжёлое дыхание прямо за своей спиной.

Дикий всепоглощающий ужас сковал всё тело, лишая способности двигаться. Сдавил горло, не давая выдавить из себя ни звука.

– Ангел, ты молодец, – жаркий выдох опалил затылок, заставляя моё сердце подпрыгнуть в груди.

Облегчённо выдохнула, прикрывая глаза. Мужская рука мягко, но уверенно обхватила ствол ружья, слегка касаясь моих закостеневших пальцев, намертво вцепившихся в цевьё.

– Кирилл… ты тточно ппприд… – с трудом начала я, заикаясь.

Он потянул оружие в сторону и ловко выдернул его из моих рук, одновременно обвивая талию сильной рукой и плотно прижимая моё безвольное тело к крепкой груди.

– Никогда не клади палец на спусковой крючок, пока не захочешь выстрелить.

Я поперхнулась от возмущения, набрала в лёгкие побольше воздуха и, вывернувшись из цепких рук, резко повернулась к мужчине. В глазах тут же поплыли пурпурные круги.

– Как ты оказался на балконе? – атаковала я, хватаясь одной рукой за перила, чтобы не упасть. – Через дверь нельзя было войти?

– Изначально план был именно такой, – ответил Кирилл, непринуждённо привалившись плечом к стене дома. – Но когда ты начала палить направо и налево, то просто не оставила мне выбора. Вот, например, твоя соседка оказалась куда более гостеприимной…

– Ты уже и у бабы Глаши был? – удивлённо округлила глаза.

– А как я, по-твоему, узнал: где твой дом?

– И она вот так просто тебе всё рассказала?.. – подозрительно сузила я глаза.

– Да, – кивнул Буран. – А что ей было делать? Ты же забыла пакет с вещами в машине такси, а совестливый водитель решил его вернуть.

Сердито фыркнула.

– Кирилл, зачем ты приехал? И как узнал, что я здесь?

– Я целый день не мог тебе дозвониться.

– И ты конечно же заподозрил, что я схитрила и всё-таки вздумала вести двойную игру… – задумчиво произнесла я.

– Нет, ошибаешься. Всё гораздо проще. Я ехал к тебе, остановился на светофоре и случайно заметил, как очень похожая девушка садится в машину. Решил проследить. – Устало потерев шею, мужчина серьёзно продолжил: – Я волновался. – Его голос прозвучал настолько загадочно и чувственно, что мне стало не по себе. – Потому что… – он запнулся, не отводя от меня пристального взгляда – это смущало и пугало одновременно. И я потерялась… Пропала в его глазах.

– Потому что?.. – качнулась, ощущая лёгкое головокружение.

И в тот же миг в доме раздался настойчивый свист закипевшего чайника, заставивший нас вздрогнуть.

– Ой, чайник! – вскрикнула и, обойдя Кирилла, умчалась на первый этаж.

Выключила плиту, достала ещё одну кружку и, наскоро сполоснув её, поставила на стол. Снимая с крючка прихватку, боковым зрением заметила, спустившегося Кирилла. Низкие потолки не давали ему возможности полностью распрямиться, и мужчине приходилось немного пригибаться.

Шагнув к печке, Буран открыл дверцу, подбросил полено, и только после этого прошёл к столу, усаживаясь на деревянную табуретку.

Молча разливая кипяток по кружкам, я чувствовала на себе его внимательный взгляд.

– Кирилл, мне и правда было плохо. Еле смену доработала. Отправила тебе сообщение и уронила телефон в… воду, – подробности оставила при себе. – Даже не была уверена, что сообщение тебе дошло. Я слышала, что желательно разобрать мобильный и дать ему пару дней просохнуть, – поставила чайник на плиту. – А потом ещё вспомнила, что блокнот с записями оставила на работе. В общем, всё кувырком, – разочарованно вздохнула я, ныряя рукой в рюкзак за шоколадными конфетами.

– Ты же знакома с Ольгой Семёновой? – задал он неожиданный вопрос.

– Да, девочка-официантка из «Культуры», – удивлённо подняла глаза, так и не отыскав сладости. – Это она обслуживала ваш столик в прошлую субботу.

Поставив локти на стол и сложив пальцы в замок перед лицом, Кирилл не сводил с меня напряжённого взгляда. Непроизвольно поёжилась.

– Её нашли сегодня днём. В переулке – недалеко от своего дома.

– Что с ней?.. – упавшим голосом прошептала я.

– Передозировка.

– Что?! А… – От шока у меня перехватило дыхание. Я потеряла дар речи – все слова застряли в горле. Ноги подкосились, и я плюхнулась на табуретку. – Где она сейчас? Господи… Она жива?

– Она в больнице. В коме.

– Кирилл, но Оля ведь не наркоманка… Как с ней такое могло произойти?

– Ты не можешь быть в этом уверена.

– Могу, – упрямо возразила я.

– Не можешь, – повторил Буран, опуская руки на стол.

– Кирилл, я знаю её отношение к наркотикам! – не унималась я.

– Её отношение может измениться после первой же дозы. Поверь. А потом она уже и сама не сможет вспомнить, в какой именно момент перестала быть себе хозяйкой. Не успеет и опомниться, как окажется на цепи. Хотя маловероятно, что она вообще будет об этом задумываться, – сказал Кирилл и, прежде чем продолжить, подхватил кружку, сделал глоток горячего чая: – С их полной потерей самокритики.

– Она не наркоманка, – медленно, разделяя каждое слово, произнесла я. – Я бы… Да мы бы все заметили! Я много раз наблюдала за такими людьми в клубе, и они… – По его поджатым губам и побелевшим костяшкам пальцев, сжимающих кружку, я поняла, что сморозила лишнего. – Кирилл, я уверена, она не принимала наркотики.

– Спецы разберутся. Тебе точно не стоит забивать этим голову.

Во время всего разговора, моя правая рука так и находилась в рюкзаке, пальцы жили своей жизнью, лихорадочно шаря внутри – не теряя надежды нащупать конфеты. А вот, кстати, и они!

Достала пакет и, раскрыв его, первым делом забросила один шоколадный батончик себе в рот.

– Угощайся, – предложила я, закатив конфету за щёку, и положила пакет на центр стола.

Губы мужчины дрогнули в чуть заметной улыбке.

– Ты приехала прогреть дом? – спокойно спросил он.

– Да… – ляпнула на автомате. – То есть, нет. – Кирилл в удивлении вздёрнул брови. – Мне нужно кое-что забрать… – замялась я.

– Ружьё? – предположил Кирилл.

– И его тоже, – ответила уклончиво.

Больше он не расспрашивал, продолжая молча пить чай. А мне вдруг захотелось рассказать ему о себе. Поделиться.

– Это дом моей крёстной мамы. Она… – сглотнула подступивший ком к горлу. – После смерти она оставила его мне. Я давно здесь не была. До ближайшей автобусной остановки около четырёх километров, и приходится добираться на такси.

– Когда планировала назад?

– Торопиться мне некуда. Я хотела переночевать здесь, а завтра вернуться в город. Днём водители охотнее соглашаются ехать сюда, да и по деньгам – дешевле получается.

– Я тебя отвезу. Но мне нужно вернуться сегодня.

Я обрадовалась.

– Ой, да я быстро всё соберу! – отставила кружку и порывисто встала.

– Не торопись. Время есть.

– Ага, – бросила на ходу и побежала к лестнице.

Не успела я подняться на второй этаж, как до меня донеслось:

– Чехол на ружьё есть?

Я занесла ногу над следующей ступенькой, но растерянно затормозила. Повернулась, отрицательно покачала головой. Правил транспортировки оружия я не знала. И даже не задумывалась: а как, собственно, я буду перевозить ружьё?..

– Найди любую ткань. Завернём в неё.

– А так можно? – вытянула я лицо.

Кирилл криво усмехнулся, вставая с табуретки.

– Можно, – ответил, приближаясь. Лениво поднялся по лестнице, останавливаясь на ступени ниже. Сейчас Буран не казался мне таким уж огромным. Теперь наши глаза располагались почти на одном уровне.

Кирилл протянул руку и аккуратно заправил прядь моих волос за ухо, мягко коснувшись кожи. Захотелось прикрыть глаза. Его взгляд скользнул по моим губам, шее.

– Я охотник, Ангел, – сказал хриплым низким голосом, затем моргнул, нахмурился – будто приходя в себя. А у меня появилось безотчётное желание разгладить появившуюся между его бровей хмурую морщинку. – Бывший, – резко добавил он.