Текст книги "Особо опасная ведьма"

Два слова, щелчок, и Паша рухнул на землю, потеряв опору. Правда, тут же вскочил и подошел ко мне.

– Паш, спокойно, он друг, просто настолько старый, что сразу меня не узнал.

– Убью!

– Нет, ну подожди, он же нечаянно, он думал, что меня убили.

– Пусти!

– Паша!

– Я ему морду-то начищу-у-у-у!..

Я нечаянно, но странник теперь мог с веселым интересом наблюдать за бурной жестикуляцией Паши, губы которого приклеились друг к другу. Он все-таки умолк, сделал обиженное лицо и гордо удалился. Уже вдогонку ему я кинула заклинание, размыкающее уста, но Паша не вернулся. Странник же стоял рядом, опустив руки мне на плечи, и, уткнувшись носом во встрепанную макушку, вдыхал запах моих волос.

– Хочешь, – теплое дыхание на шее, – я отправлю его в его мир прямо сейчас?

– Нет.

Он улыбнулся и медленно убрал руки с моих плеч. Больно, холодно, одиноко. Но я гордо тряхнула гривой волос и ушла вслед за Пашкой. Странник не преследовал меня, понимая, что мне нужно побыть одной.

Я вошла в дом и успела насладиться незабываемой картиной: Паша и Коша едят приготовленный мною ужин. Ну… до того, как они поняли, что едят. Полные муки глаза, поднятые на меня, и судорожные глотательные движения.

– Что это? – Мне послышалось или в голосе Пашки проскользнула паника?

– Ваш ужин! – И улыбка на все лицо.

– Ди, а из чего ты его сделала? – осторожно поинтересовался Коша, отодвигая от себя тарелку с очень даже аппетитным на вид блюдом. Но только на вид.

– Ты правда хочешь знать? – засомневалась я.

– Нет! – Хором.

Какое единодушие.

– Ну тогда всем спокойной ночи.

И я с триумфальным видом удалилась по лестнице на второй этаж. За окнами и впрямь странный день сменила не менее странная ночь, даже звезды зажглись на темном далеком куполе, а ярко-желтый дневной свет листва сменила на холодно-голубой ночной. Всем спокойной ночи.

ГЛАВА 4

Я вот уже полчаса куталась в теплое, набитое чем-то вроде ваты, только легче, одеяло и не могла заснуть. Коша давно храпел под боком, влетев в комнату голодным и злым, но обнаружил подарок в виде жареной рыбки, которую я утащила еще со стола короля, и тут же приободрился, схомячив ее вместе со мной под одеялом. Паша пару раз скребся в дверь, намекая, что чувствует какие-то запахи, но мы его не впустили, заявив, что говорить о запахах, идущих из комнаты, попросту неприлично, и послали его спать. И вот Пашка спит, дракончик храпит вовсю, а я лежу, смотрю на перемигивающиеся за окном голубыми всполохами листья и думаю о нем.

– Коша. – Тихо, шепотом. Пальцем тычу дракошу в пузо.

– У-у… – Недовольно, коротко.

– Кош. – Тычу сильнее;

– У-у-у… – Ну очень недовольно.

– Ну Кошаа-а-а!

– Ну чего? Все, я се-э-эл. – Мощный зевок. – Чего случилось?

Дракоша, насупившись, сидел и смотрел на меня правым глазом, так как левый открыть так и не смог.

– Он правда красивый?

– Кто?

– Ну… он.

– Очень, – важно кивнул Коша и полез под подушку, но был безжалостно вытащен и посажен на место, несмотря на визг и сопротивление.

– А что тебе в нем больше всего понравилось?

– Все.

Коротко и ясно, но я хвост не отпускаю.

– А глаза, ты запомнил его глаза? Такие таинственные!

Выражение ужаса на мордочке дракона.

– А его улыбка и руки? Такие теплые… нежные… сильные.

Ужас перерастает в панику, Коша пытается кусаться и звать на помощь, но я затыкаю ему рот.

– Ты с ума сошел, Пашку ведь разбудишь.

– Помогите!

– Коша!

– Спасите! У-у-у!

– Ладно, фиг с тобой, спи. Вот! В кои-то веки решила поделиться самым сокровенным… Эй, а ты куда подушку потащил? Отдай!

Но Коша подушку не отдал, а уволок ее в дальний угол комнаты, где и уснул прямо на ней, наотрез отказываясь возвращаться в кровать.

– Ну и ладно, и без тебя усну, – просветила я вредителя и скоро уже действительно спала и видела сны.

Утро разбудило меня щебетом птиц, причем одна из них сидела прямо над моей головой, примостившись на спинке кровати и самозабвенно горланя песни. Я спрятала голову под подушку и попытала не обращать внимания на нахалку, но птичка просто усилила громкость своих трелей, уже не столько занимаясь пением, сколько просто внаглую визжа со своего возвышения. Правое ухо зачесалось, резко заболели зубы. Я угрюмо села, подушка соскользнула с моей встрепанной головы и упала на колени. Птичка вежливо заткнулась и обозрела мою сонную физиономию.

– Кыш! – Я махнула на нее рукой, и в правый палец тут же вцепился довольно крепкий клюв.

Не прекращая орать, я краем глаза заметила, что что-то серебристое крадется к кровати, не сводя блестящих глазок с певуньи.

– Отвлеки ее… – Трагический шепот Коши убедил меня в том, что надо что-то делать.

Отобрав покусанный палец, я с ужасом проследила, как птичка еще и нагадила на пол. Ну все, смерть пернатым! Птица опять заорала.

– Ну здравствуй, милая, ты такая красивая, такая пушистая… – засюсюкала я, напряженно косясь на чересчур медленно ползущего Кошу.

Птичка удивленно заткнулась и ошарашенно на меня уставилась, склонив голову набок.

– Давай дружить, моя хорошая, я тебя покормлю… золотце.

Прыжок, Коша взвился вверх и схватил птицу за хвост. Та от неожиданности каркнула и, громко вереща, начала летать по комнате, причем Коша летал вместе в ней, поскольку так и не отпустил хвоста. Первой пострадала люстра – рухнув на столик, она его изувечила, пробив дыру в центре, а тут еще Паша заглянул узнать, что за крики. Увидев Кошу, парящего под потолком, и несчастную пичугу, он удивленно открыл рот, а птица, заметив открытую дверь и напрочь игнорируя распахнутое окно, рванула к нему.

– Держи ее! – заорали мы с Кошей хором.

Паша покорно схватил птичку, и та немедленно впилась клювом в ближайший палец, умудряясь даже с набитым ртом не прекращать орать.

Коша висел чуть ниже, весь счастливый, и советовал Пашке не отпускать птичку. А у Пашки был такой вид, что стало ясно – долго он не протянет.

Но тут в комнату вкатился пушистый шар, обозрел нас всех, подпрыгнул и… откусил птичке голову.

Все замерли, удивленно разглядывая останки пернатого.

– Ну вот, – в полной тишине простонал Коша, – а я думал, это будет мой трофей. Я ее чему-нибудь научил бы…

Разжав лапу, он шмякнулся на пол и укоризненно посмотрел на Шаровичка, тот улыбнулся ему полной острых зубов пастью, и Коша мудро решил не связываться – себе дороже.

Пашка подошел к окну и выбросил трупик. Я, до подбородка закутанная в одеяло, за ним наблюдала.

– Ну что ж, пойду раздобуду чего-нибудь на завтрак. Скоро вернусь.

И мы с Кошей остались одни.

– Что он сказал?

Я покорно повторила. Дракончик заволновался:

– Так он же все, что найдет, съест без нас. Так, я за ним. – И вылетел за дверь.

Я задумчиво почесала нос и… решила еще поспать, а то пробуждение было чересчур ранним и неприятным. С этим и уснула, уткнувшись носом в подушку и накрывшись с головой одеялом. Тут же правую пятку защекотал ветер, пришлось и ее втянуть под одеяло.

Под подушку проникла тонкая струйка воздуха с запахом жареной рыбы. Пошевелив носом и пару раз изо всех сил вдохнув, я все-таки открыла глаза и даже соизволила вылезти из-под подушки. Затем разыскала штаны и рубашку и, прыгая в одном сапоге, так как второй был безнадежно утерян, проскакала вниз по лестнице и ураганом ворвалась в кухню. Меня встретили две счастливые морды, по уши перемазанные в рыбьем жире. На столе в тарелочке возвышалась горка костей, а сбоку лежала последняя небольшая рыбка, к которой уже тянул лапу Коша.

Я засопела, Коша стянул рыбку и торопливо запихал ее в пасть, чуть не подавился, но проглотил добычу.

– А я?!

Робкая, извиняющаяся улыбка Паши, и сосредоточенное выражение мордочки Коши – он щупал живот и прислушивался к внутренним ощущениям. Обжора.

– Ну и ладно, сама пойду на поиск и пропитания, а если повезет, то и отдельного жилья!

Развернувшись, я выскочила из кухни, уже не слушая робких извинений Пашки и громкого бурчания в животе дракоши. Но у самой двери меня схватили за локоть и резко притормозили, не давая вырваться. Возмущенно обернувшись, я уже собиралась высказать Паше все, что о нем думаю, но мне буквально под нос сунули свернутый кульком лист то ли лопуха, то ли чего еще, в котором дымились пять довольно крупных свежезажаренных рыбешек с обалденным запахом.

Скрипнула открываемая дверь кухни, и из-за нее выглянул несчастный Коша.

– Мы пошутили, Ди, это шутка такая.

Я сопела, прижимая к груди кулек и соображая, что бы на это ответить, но тут уже громко забурчал мой собственный живот, и пришлось спешно бежать на кухню, прощая всех на ходу.

Следующие минут пять друзья с умилением наблюдали, как я поглощаю завтрак, запивая его довольно холодным морсом. Кстати, очень вкусным.

– Так, – я удовлетворенно откинулась на стуле и обвела взглядом всю нашу небольшую команду, – давайте решать, что делать дальше!

– А чего решать-то, – пожал плечами Паша, – все уже решено за нас. В том доме, где нас снабдили рыбой, сообщили, что король ждет ведьму и ее спутников на аудиенцию, там нас и просветят, что конкретно мы будем делать дальше.

Я задумчиво кивнула.

– Коша, ты что скажешь?

– А там больше рыбки не осталось?

– Я по поводу аудиенции у короля, отдай кулек, троглодит.

Кошка оказался проворнее и теперь сидел на дальнем углу стола, изучая немного порванный кулек с последней рыбешкой. В меня она уже не влезла, а вот в' него – да.

– Жлоб, – сообщила я.

Коша блаженно растянулся на столе, поглаживая себя по пузу.

– Ну так что, Ди? – напомнил о своем вопросе Паша.

– Ладно, идем, но вот его понесешь ты.

Коша радостно икнул.

Дорога, ведущая ко дворцу, уже не была пустынна. По ней ходили местные жители, вежливо улыбались нашей компании впечатляющими улыбками, общались и переговаривались между собой, женщины работали на огородах и хлопотали по хозяйству. Короче, текла размеренная повседневная жизнь: мужчины охраняли входы в этот мир, сеяли на полях зерно, предварительно вспахивая почву, а их жены хлопотали по дому и следили за неугомонными детьми. Ребятня, кстати, радостно пища, тут же окружила нас, с интересом разглядывая и уделяя максимум внимания покачивающемуся на Пашиных руках Коше.

На мое садистское предложение понести драконника дети ответили дружным радостным воплем, и рептилию тут же сдали с рук на руки.

– Помогите!

Дети вырывали его друг у друга, щекотали, совали в пасть сахар и просили полетать. Драконник орал и вопил, но вырваться ему не удавалось, а вскоре компания ребятишек и вовсе отстала от нас, занятая новой живой игрушкой.

– Как ты считаешь, они ему ничем не навредят? – нахмурился Пашка.

Но я только отмахнулась. Коша вполне может за себя постоять, а детей он всегда любил, так что найдет с ними общий язык и в этот раз.

Дракончика нам вернули только у самых дворцовых стен. Вид у него был несколько удивленный, на серебристой голове лежал венок из маленьких синих цветочков, на шее висела веревочка с дырявой монетой, а в лапе был крепко зажал обмусоленный кусок сахара.

– Ну ты как? – поинтересовалась я, когда счастливая ребятня скрылась за деревьями.

– На, подержи. – Мне вручили сахар, Коша с трудом сел на траву и попытался взлететь. С третьей попытки это ему удалось. – Все, давай сахар.

Я вернула ценный продукт.

– И долго ты так будешь летать?

– Всегда! – гордо сообщили мне сверху. – А то растолстею и превращусь в кусок марева.

– Во что? – Мы с Пашкой удивленно переглянулись.

– В кусок марева. – Ветка ближайшего куста серьезно прогнулась под весом севшего на нее дракончика. – Тут, оказывается, все толстые драконята в это превращаются, мне одна девочка сказала, – он задумчиво потрогал венок на лбу, – и даже обещала как-нибудь показать.

– А-а-а… – понятливо протянула я, и тут мост начал со скрипом опускаться к нашим ногам.

Король ждал нас в тронном зале, сидя непосредственно на самом троне. Лоб его хмурился, а взгляд не предвещал ровным счетом ничего хорошего.

– Что-то случилось? – рискнула я спросить, следя взглядом за парящим под высокими арками потолка Кошей; вдруг чего натворит – придется уворачиваться от падающих люстр или камней.

Король тоже задумчиво за ним проследил и вежливо ответил:

– Да, случилось, и случилось страшное. Боюсь, что и вовсе непоправимое. Внесите!

Боковые двери открылись, и в них вошел высокий симпатичный горт, бережно что-то несущий на алой с орнаментом подушке. Я подошла поближе, чтобы узнать, что же это такое, и с удивлением узнала в лежащей на ней тушке убитую утром птичку. Так, ну и что все это значит?

– Эта птица была найдена утром около вашего дома, а ведь это единственная птица во всем подводном мире вообще.

– Как единственная? – удивилась я. – Но ведь по утрам, да и не только, я слышала их песни.

Король грустно кивнул:

– Вы и впрямь слышали, но не птиц, а подражающих их голосам крики зверей, они так общаются между собой. За эту же птицу я отдал целое состояние и теперь очень хочу найти убийцу, чтобы покарать его.

Я упорно молчала, соображая, как будем выкручиваться.

– А что будет убийце? – Вопрос был задан как бы между прочим.

– Смертная казнь.

Челюсть отвисла и категорически отказывалась возвращаться на место, а тут еще с потолка спикировал Коша, увидел птичку и радостно заорал:

– Ой, так это же та птичка, которую мы утром убили! А чего это она тут делает?!

Я слабо улыбнулась ошарашенному его величеству, буквально мечтая придушить дракона.

– Бежим, – шепнул Пашка и резко дернул меня за руку.

Я чуть не упала, однако умудрилась устоять на ногах и даже рванула к дверям, но тут нам наперерез бросилась охрана и в момент скрутил меня, Кошу и – после продолжительного сопротивления – Пашку. Он смог многое: выбил десятки зубов, сломал пару-тройку челюстей, избил до потери сознания четверых и прожег дырки в троне его величества, который вовремя оттуда спрыгнул, спася свою шкуру. Но пришельца все-таки скрутили, а нас еще и обвинили в покушении на короля. Никакие заверения в том, что это вышло случайно, не подействовали, и нас выволокли из тронного зала, потащив по направлению к местным темницам. Правда, еще до того, как закрылись двери тронного зала, я услышала, как один из стражей сообщил королю, что зубастый шар до сих пор не найден, но применяются все меры для его поимки. Радости это доставило не много, но все же.

ГЛАВА 5

Долго нас тащить не стали, в одном из подвалов замка в полу было проделано несколько отверстий, забранных решетками, вот в одно из них нас и кинули, закрыв за нами решетку на крепкий замок. Оглядевшись, я прямо-таки открыла рот. Ну ни фига себе тюрьма!

Мы находились в одном из карманов пузыря, за стенами и круглым полом, оплетенными корнями деревьев, была вода. Изредка мимо проплывали зловещие тени, а в полу была проделана небольшая дырка, видимо служившая заключенным туалетом. Сквозь прозрачные окна между корней можно было увидеть и другие такие карманы, а также ровную серебристую поверхность над ними – пол подземелья.

– Ну ни фига себе. А за что нас сюда бросили? – удивился Кошка.

Я зарычала и поползла к чешуйчатому другу, но меня жестом остановил Пашка и сам лично вполне связно все объяснил. Коша допетрил, кто в случившемся виноват больше всех, сделал вид, что ему очень стыдно, и сел подальше от возмущенной общественности, пока не прибили.

– Итак, Ди, ты же ведьма, давай думай, как нам отсюда выбраться.

Я состроила кислую мину и внимательно огляделась.

– Хм, ну, я, конечно, могу выломать заклинанием решетку, мы даже, вполне вероятно, сможем бежать из дворца, усыпив всю стражу. Но вот как мы проберемся через охрану выходов из этого пузыря и что потом будем делать без еды и воды в этих прозрачных ходах – ума не приложу.

– Эй, вы там?!

Голос сверху прервал мои рассуждения, и я, как и Паша с Кошей, задрала голову, пытаясь разглядеть сквозь прутья решетки говорившего.

– Да, мы здесь, – на всякий случай откликнулся Коша.

Заскрипел ключ в ржавом замке, а вскоре решетка была откинута в сторону и к нам соскользнула высокая гибкая фигура. Оглядевшись, она сверкнула белозубой улыбкой и стянула с головы какое-то подобие маски.

– Странник, – прошептала я, удивленно его разглядывая.

Он подошел вплотную и посмотрел на меня, мир со свистом канул в небытие, и я даже что-то сказала на древнем языке заклинаний. Пол качнулся под ногами, и дрогнули стены. Я поняла, что в его присутствии меня уже не держат ноги.

– Мама! – заорал дракон, бегая вокруг.

Странник удивленно заозирался. Я моргнула, теряя контакт, и стерла с лица улыбку идиотки.

– Мама!

Я наконец обратила внимание на Кошу, даже поинтересовалась, чего он орет. Дракончик прекратил наматывать круги и угрюмо ткнул пальцем в сторону. Я покорно перевела туда взгляд… мама!

Наш пузырь каким-то образом отделился от пола подземелья, отверстия наверху и внизу затянулись все той же пленкой, и теперь мы плыли куда-то. Корни, кстати, так и остались свисать в воду из уже более широкой дыры. Все почему-то укоризненно на меня посмотрели, я смущенно прошлась взад-вперед и пожала плечами.

– Я случайно.

– Кто бы сомневался, – съязвил Пашка, за что чуть не получил ослиные уши, но вовремя увернулся, и они выросли у Кошки.

Дракончик с удивлением ощупал новое приобретение, я засмущалась и решила срочно все исправить, но тут наш пузырь на скорости рванул вверх, к поверхности. Все попадали на пол, не удержавшись на ногах, а я, уже сидя, с интересом наблюдала удивленные рожи монстриков, мимо которых мы проплывали настолько быстро, что они даже пасти открыть не успевали. Одному мы врезались в брюхо, вызвав у него бурю негодования. Он было бросился за нами в погоню, но не догнал – скорость не та.

– Ди, – ко мне подполз Коша, не доверяя постоянно идущему волнами полу, – и долго мы еще будем так подниматься?

– Может быть, всю жизнь, – просветила я его, и тут наш пузырь врезался во второй купол, покатился, обретая форму линзы, по его дну, и снова устремился вверх.

Мы представляли собой вопящую и ругающуюся кучу, хотя, если честно, ругались только мы с Кошей, мужчины сосредоточенно молчали, пытаясь разобраться в хитросплетении рук и ног и отползти в сторону.

– А-а-а! Мы умрем! Без еды! И воды! И вообще я есть хочу!

Коша обозрел наши лица, на него упорно никто не обращал внимания. Я сидела на коленях у Пашки, так как стенки пузыря были дико холодными. Странник намекал, что у него на коленях мне будет гораздо уютнее и теплее, но на вопрос: «У тебя что, коленки с подогревом?» – он обиженно замолк и с удивлением пронаблюдал, как Коша залезает к нему на ноги, заявив, что хочет все проверить и согреться. Сбросить дракончика, как и ожидалось, ему не удалось (Коша грозил покусать самое ценное, видимо намекая на ногу), так что странник просто закрыл глаза и постарался максимально расслабиться.

Тишина сковала всех своими вязкими объятиями, к верхней части пузыря прилепились три светляка, робко разгоняя сплошную темноту своим разноцветным свечением. Я, кажется, задремала.

– Я писать хочу! – расколол тишину надрывный шепот.

Все упорно молчали, притворяясь, что спят.

– Меня что, никто не слышит?

Тишина.

– Я писать хочу! Ой…

Минута молчания.

– Все нормально, я уже не хочу.

– Ах ты гад!

Я открыла правый глаз и с интересом следила за странником, вскочившим на ноги и теперь изучающим свои испорченные штаны. Коша сидел рядом и тоже за ним наблюдал.

– Я же говорил, а ты не слушал!

Его прожгли не предвещающим ничего хорошего взглядом, Кошка подумал и полез уже ко мне на колени, ища защиты и понимания. Я тихо хихикала, стараясь замаскировать веселье кашлем, но, по-моему, удавалось это мне довольно слабо. Пашка крякнул под двойной тяжестью, а странник опять сел неподалеку и надвинул на глаза капюшон плаща. Все стихло. За стенами чуть слышно шипела то ли вода, то ли крики невидимых рыб. Мне было тепло и уютно. Но тут…

– Я есть хочу.

Молчание.

– Придушите его, пожалуйста.

Как вежливо.

Бурчание в небольшом животе.

– За что?

Мой живот также выдал серию звуков.

– Ди, ты тоже хочешь? Ди-и-и…

– Да.

– Ну вот, мы кушать хотим!

– У меня есть два сухаря, вот, держи.

– А я?

– На.

– Спасибо, Ди, ты настоящий друг… А почему твой сухарик больше?

– Хорошо, давай поменяемся.

Пыхтение, сосредоточенное измерение длины засохшего кусочка хлеба.

– Я ошибся, на.

– Ты откусил от него?! Три раза!

– Ди, ну я же должен был найти меньший, а они одинаковые были.

– Прибью!

– Не надо, мы же друзья.

– Хочешь, я сделаю это за тебя? – Мягкий голос пострадавшего странника.

– А ты вообще сиди и молчи со своими мокрыми штанами. – Это Коша.

Рычание из темноты.

– Ладно, ты есть-то обкусанный сухарик будешь?

Хрустение и чавканье.

– Я так и знал, что пожадничаешь.

Огорченный вздох.

И все это в полной темноте, так как светить нам было совершенно нечем. Светляки сдохли час назад, а пузырь все поднимался. Волшебство я решила пока поберечь.

Сколько мы так плыли – не знаю. Вокруг только изредка проносились прямые туннели ходов, а вскоре и их не стало. Рыб почти не было, а чудовища встречались редко, короче – скучно. Я кое-как сотворила заклинание, делающее пузырь теплым, но с рук Пашки все-таки не слезла, закутавшись в полы его куртки и прижимая к животу горячего дракошу. Помнится, когда я однажды заболела, простыв после ночевки в лесу под непрекращающимся дождем, Коша точно так же лежал у меня на ногах и грел своим теплом, изредка убегая, чтобы нарвать нужных травок и сварить на собственном огне в котелке настой, о котором в свое время узнали от одной селянки. Он тогда так боялся, что я умру и брошу его, что даже тихонько плакал по ночам, когда думал, что я сплю. Но я выкарабкалась, выберемся мы и сейчас.

– Смотрите, кажется, вода стала светлее.

Я высунула нос из куртки и сонно огляделась. Вода и впрямь с каждой секундой становилась все более голубой, а не чернильной, как недавно, значит, сверху есть что-то, что ее освещает.

– Может, солнце? – предположил Пашка, спихивая меня с колен, но я крепко вцепилась в его теплую куртку, и ему пришлось-таки с ней расстаться.

Завернувшись в нее, как в плащ, я встала на колени и подняла голову. И вправду вверху уже видны были лучи пока еще далекого солнца.

– Мы вот-вот всплывем. – Странник встал, как и я, глядя наверх. – А вон и поверхность, видишь?

Я кивнула, забыв, что он меня не видит, но он, кажется, понял.

Пузырь летел вверх все быстрее и быстрее… и вдруг, будто пробка из бутылки, выскочил из воды, поднялся над морем и снова окунулся. Мы, естественно, все попадали, Коша проснулся и с перепугу укусил того, кто на него сел, – это оказался Пашка, заоравший не хуже убиенной птички. Немедленно завязалась веселая потасовка, в которой оба старались оказаться сверху. Я же подошла к страннику и с интересом начала осматриваться.

На огромном голубом небе сияло солнце, а вокруг, насколько хватало глаз, мирно покачивались небольшие зеленоватые волны.

– Ну что ж, по крайней мере мы на поверхности, осталось понять, есть ли тут суша. И если есть, то где.

– Корабль! – заорал Кошка.

Я удивленно обернулась и обнаружила его сидящим на спине поверженного Пашки – тот уже не сопротивлялся, прижавшись носом к дну и разглядывая косяк проплывающих мимо рыб. Но, услышав о корабле, Паша тут же встал, в ходе чего дракоша кубарем скатился вниз.

– И вправду корабль, – удивился Паша, – прямо чудо какое-то.

– Их два, – просветил нас снизу весьма недовольный голос, – а я ничего не вижу!

Пришлось поднять и Кошу.

Кораблей и впрямь было два, и, судя по всему, между ними шел бой, уж слишком близко, буквально впритык друг к другу, они стояли – небось сцепились абордажными заклинаниями. И точно: один из фаерболов, отклонившись от курса, с шипением погрузился в воду неподалеку от нас.

– Вот это да! – поразился дракончик. – Корабли отсюда – совсем маленькие, а заклинания долетают.

– Надо помочь одному из них, за это они и довезут нас до суши.

– Ткни пальцем, – саркастически улыбнулась я, – какому помочь, а я – всегда за.

– Ну-у-у.

– Вот-вот, и я о том же. С такого расстояния мы не поймем, кто есть кто, а если я заклинанием приближу нас туда, то у меня не останется магии, и я не то что помочь, а даже нас самих от шального фаербола не защищу.

– Значит, остается ждать, – нахмурился странник.

– Угу, а пока ждем, может мне кто-нибудь объяснить: во-первых, как мы выберемся из пузыря, и, во-вторых, где мы находимся?! – поинтересовался Коша.

– А чего тут объяснять, мы в мире Ди.

– Не поняла.

Странник обернулся ко мне.

– Помнишь, я рассказывал тебе о цвете каждого живого существа, который совпадает с цветом мира, в котором он живет?

– И что?

– Твой цвет совпал.

– Так ангел нас не обманул, – удивился Пашка, – и мы и вправду попали в свой мир.

– М-да, только вот не думала я, что в нашем океане обитает целая неизученная цивилизация.

– Нет, – мотнул головой странник, – тот мир имел другой цвет, а значит, и отношения к этому он пока не имеет.

– Что значит пока? – не понял Паша.

– Пока эти два мира не откроют друг друга и цвета их жителей не перемешаются в их детях, они разные.

Я сделала вид, что все поняла, Коша мучительно размышлял над сказанным, а Паша заметил, что оба корабля идут ко дну.

– Так, надо что-то делать, – мгновенно изменила я направление мыслей. – Держитесь, мы просто обязаны успеть спасти хоть один из них!

Робкое Кошино «А за что держаться?» потонуло в реве воды, наш шар, подкрепленный парой-тройкой не очень сильных, зато в сумме надежных заклинаний, несся, подскакивая по поверхности в направлении кораблей. Нас трясло и подбрасывало, переворачивало и швыряло из стороны в сторону, но мы приближались к цели. Шар еще раз подскочил, его забросило на какую-то выпирающую из борта корабля доску, и он со страшным грохотом лопнул, а мы кучно попадали в воду на глазах у ошалевших моряков.

Коша вылез первым и даже взлетел, подбадривая нас криками и разыскивая меня. Я не сразу сообразила, куда плыть, и сначала рванула вниз, а не вверх, но меня схватили за пятку и рывком утянули к поверхности. К счастью, отбиться заклинанием я не догадалась, а потому уже минут через пять бегала по палубе и орала на одноногого капитана, чтобы он показал мне, где течь, так как я ведьма и могу ее заделать. До него дошло не сразу, но когда он вник, то немедленно препроводил меня в трюм, где я полчаса, командуя полуживыми и легко раненными матросами, а также Пашкой и странником, закрывала дыры заклинанием, а они забивали их досками, пока вода не текла. Плюс я телепортировала уже набранную кораблем воду обратно за борт, и вскоре работа была закончена. Счастливый капитан заявил, что очень нам рад, предоставил свою каюту и клятвенно заверил, что довезет нас до ближайшего порта Карнии. На мой вопрос, кто такая Карния, мне пояснили, что это материк. После чего я мудро пошла спать, на ходу испаряя влагу со своей одежды и дымясь от тут же образовавшегося пара. Моряки уважительно смотрели мне вслед, просвещая друг друга, что я великая и крутая ведьма. Второй корабль с бульканьем затонул окончательно.