Текст книги "Беглянка"

– Лекарь бывает у него дважды в день, – сообщила мне Сиси. – Он вас всему научит. В шкафу несколько комплектов одежды для вас. Ванная комната вон там.

Я хмуро кивнула, снимая пиджак, и, только когда повесила его на спинку стула, поняла, что в этой комнате явно чего-то не хватает.

– Так, погодите! А спать я где должна?!

В спальне Райана действительно была всего одна кровать, причем двое на ней могли поместиться только крепко друг к другу прижавшись. Я с трудом представляла себе возможность сна здесь.

Сиси, к моему удивлению, поджала губы. Я даже опешила, настолько служанка стала вдруг похожа на капризную молодую хозяйку.

– Граф велел сказать вам, что ваши и исключительно ваши проблемы, где вы будете спать.

– А кормить вы меня тоже не собираетесь? Не боитесь, что доем вашего, – я хмыкнула и кивнула на Райана, – мальчика?

– Кормить вас будут, не беспокойтесь.

Значит, мне не показалось и Сиси действительно меня невзлюбила. Но была ли служанка отражением отношения хозяина или у нее имелись свои причины ненавидеть Кайлу Кордеро? Как оказалось после смерти отца, таких людей было очень и очень много.

– Граф еще раз просил напомнить, что если с господином Райаном что-то случится, то вас ждут неприятные последствия.

– Знаешь, дорогая, – я, к удивлению Сиси, изобразила ласковую улыбку, – меня эти последствия ждут при наличии «если». А тебе уже гарантированы.

Краска медленно залила лицо служанки, и она вышла. Дверью хлопнуть не решилась.

Легко пинать лежачего, особенно если это делает твой хозяин. Только вот права у прислуги и графа разные. И если от Хефнера на данном этапе нашего сотрудничества я стерплю некоторое… пренебрежение, то эта Сиси отведает моего характера в полной мере. Ждать я умею.

В шкафу действительно обнаружилось три платья. Ни одного дорожного, ткань была легкая, простая. Обуви не было, только совсем открытые домашние туфли, скорее сплетенные из ремешков. Моего размера, что навело на определенные мысли.

Помимо шкафа и кровати, в комнате был столик с какими-то флаконами – наверняка зельями, графином с водой и фруктами. Кресла не было. Вообще, если б не обилие дорогих тканей и хорошего, явно нового дерева, я бы сказала, что комната Райана отличалась аскетизмом.

Хотя… пожалуй, это была не его комната. Личных вещей не было, ящики столика были пусты за редким исключением, в шкафу было совсем немного одежды. Значит, Мэнфорд велел положить Райана в гостевой комнате специально, чтобы засунуть сюда и меня.

Мелькнула догадка, и я тут же ее проверила, попытавшись открыть дверь. Заперто, конечно.

– А если пожар? – хмыкнула я. – Техника безопасности при пожаре: бегать по комнате и орать?

Сесть было некуда, а двигать Райана я побоялась. Он до пояса был закрыт простыней, рану я не видела, да и не желала смотреть. Поэтому опустилась на ковер, прислонившись спиной к столику. Долго я так не протяну. Мы со Стеллой ночевали в разных гостиницах, но кровать была везде, и даже в тюремной камере кушетка была удобнее, чем пол Хефнеров. Похоже, Мэнфорд действительно на меня зол.

Вопреки здравому смыслу от этого предположения стало весело. Это ж как ему нужна моя помощь, что пришлось ограничиться такой местью. Что за родственника он упоминал и чего потребует позже?

Я так и не смогла уснуть вплоть до прихода лекаря, причем его шаги и голос Мэнфорда услышала издалека. Успела пригладить волосы, подняться и отступить к окну, делая вид, что просто рассматриваю залитый лунным светом парк. Такой прямой спины у меня не было, даже когда учитель этикета принимал экзамен перед отцом.

– Кайла, мы тебя не разбудили? – насмешливо произнес Мэнфорд.

Я улыбнулась.

– Нет, что вы. У вас прекрасные лунные ночи. Какой тут сон? К тому же я так волнуюсь за вашего сына, что даже шевелиться лишний раз боюсь. Вдруг что случится, а обвините вы в этом меня. Кстати, он еще жив? Я просто совсем не умею обращаться с больными. А в комнате даже нет зеркальца, чтобы проверить его дыхание… признаться честно, сначала это меня беспокоило, ведь я даже не смогу понять, что что-то идет не так. Но потом я поняла. Граф Хефнер, безусловно, не станет подвергать сына риску, а значит, вы, господин лекарь, уверены, что Райан выживет. Так ведь?

Лекарь явно чувствовал себя не в своей тарелке, а Мэнфорд, прищурившись, меня рассматривал. Но ничего не сказал, только тихо хмыкнул.

– Я не могу давать гарантий, – с сожалением покачал головой лекарь. – Со своей стороны я сделал все, что мог. Остается лишь ждать, выкарабкается ли господин.

К собственному неудовольствию, я почувствовала, как екнуло сердце. Но Мэнфорд внимательно за мной наблюдал, поэтому я изо всех сил старалась сохранять бесстрастность.

– Покажите Кайле, как обрабатывать рану. Отныне вы будете приходить лишь для осмотра.

Если Мэнфорд думал, что зрелище меня впечатлит, то он плохо знал нашу семью. Кровь, раны, болезнь – этого я навидалась достаточно. Знаю, что отец требовал, чтобы во время его болезни за ним ухаживали мы. Но Кристалл, мачеха, не разрешила. И мы ее защитили, сделав вид, что сами отказались. Тогда отец сказал много неприятного о том, какие мы неженки. Ему и в голову не приходило, что за ним мало кто хочет ухаживать не из-за отвращения к болезни, а из-за отвращения к нему.

К Райану я ничего подобного не испытывала. Злость, моральное удовлетворение от того, что сделала ему больно. Но не отвращение. Даже уколола жалость при виде раны, кстати, не такой ужасной на вид.

Почему он без сознания? Усыпили, наверное… но все равно жутковато. Райан не реагировал на манипуляции лекаря. Чувствует он хоть что-то?

– Запомнили? – спросил лекарь.

– Да, – кивнула я. – Ничего сложного.

Во взгляде Мэнфорда было подозрение. Много подозрения. И я едва сдержала злорадную усмешку. Он думал, я буду записывать? Нет уж, за несколько лет преподавания я научилась запоминать манипуляции, тексты и лица очень быстро. Знал бы он, сколько раз студенты приходили, чтобы сдать за товарища экзамен или сдавали списанные у старшекурсников работы.

– Тогда до завтра. Граф Мэнфорд, леди… – Он вопросительно на меня посмотрел.

– Хефнер, она леди Хефнер, – перебил меня Мэнфорд. – Это моя племянница, приехала погостить.

Ага, значит, Мэнфорд еще и боится, что меня найдут через лекаря. Значит, ищут? Герберт вполне мог поднять на уши всю страну, когда я не вышла на связь в положенное время. Хорошо бы.

– До свидания, граф и леди Хефнер, – поклонился лекарь. – Райану скорейшего выздоровления. Уверен, ваша забота быстро поставит его на ноги.

– Это точно, – широко улыбнулась я, и Мэнфорд, кажется, вышел из себя окончательно.

Когда дверь за лекарем закрылась, он повернулся ко мне. Во взгляде уже тускнеющих с возрастом глаз читалась ярость.

– Только попробуй, мерзавка, сделать что-то моему сыну…

– Мэнфорд, вы меня пугаете. Как человек с отсутствием логики смог добиться такого успеха? Или вы только проматываете накопленное вашими предками? Сами ведь меня приставили к Райану и теперь ждете, что мое внимание будет всецело приковано к нему?

– Если он умрет, ты даже не представляешь, что я с тобой сделаю.

– Разве? А мне показалось, я вам очень нужна. Вряд ли артефакт Майла Кордеро нужен вам для Райана. А он, похоже, его разыскивал… по вашему приказу. Вы, не задумываясь, отправили ребенка на такое опасное дело ради… ради спасения другого ребенка?

От озарившей меня догадки я улыбнулась уже искренне, радуясь, что способность к догадкам – верным догадкам – меня еще не покинула.

– Как цинично… рискнуть жизнью приемного ребенка, чтобы помочь родному.

– Он не рисковал бы жизнью, не будь ты так глупа и стервозна.

– То есть вы не знали, что за мной и Стеллой идет охота? Не знали о Лавреско? О жестоко убитой семье Эдмонда Белами? Да бросьте, Мэнфорд, скажите хоть мне правду.

– Правда в том, что я, Кайла, вспыльчив, но отходчив. Я собирался перевести тебя в гостевую спальню. Но раз тебе так нравится меня провоцировать, спи на полу. Там таким, как ты, и место.

– Что ж, Райан – достойный сын своего отца. Спокойной ночи, граф.

– Ваша ночь, леди Кордеро, вряд ли будет спокойной.

– Ваша тоже. Я просто сплю на полу, а вы мучаетесь в неизвестности, доживет ли он до утра. Кому хуже? Проверим утром.

Мэнфорд хлопнул дверью с такой силой, что меня чуть не снесло ветром. Вопреки ожиданиям эта перепалка только развеселила меня. Граф старался задеть, уколоть как можно больнее. Но опасался перейти черту, когда я откажусь сотрудничать.

– Что могу сказать, не повезло тебе с отцом. Как, впрочем, и мне. Только, знаешь, я никогда о нем не врала. Даже когда ненавидела больше всего на свете.

Райан довольно долго прикидывался сыном простых мастеров из рабочего квартала Даркфелла. Он ни разу не обмолвился, что его опекун настолько влиятельный. Даже отца одурачил. Уж не с подачи ли папочки? Как давно он ищет этот артефакт…

* * *

Мои уверенность и спокойствие таяли с каждой ночной минутой. В детстве я, когда не могла уснуть, неоднократно замечала, что ночью время как будто тянется медленнее. Дневные часы пролетали, как стрела, ночь же тянулась бесконечно. Сейчас я снова ощутила себя той девочкой, только вместо большой мягкой кровати был холодный пол.

Под голову я положила свернутое платье, но уснуть все равно не смогла. Промучившись час с небольшим, села, а голову положила на свободный кусочек кровати. Эта поза оказалась чуть удобнее, и незаметно для себя я задремала. О глубоком сне речи не шло, но хоть какой-то отдых.

Когда открыла глаза, очнувшись, словно от толчка, за окном светлело. И кое-что было не так…

В волосах, которые я распустила, запуталась рука Райана. Причем она… шевелилась. Пальцы осторожно перебирали светлые пряди. Силы в этих движениях почти не было, но я сквозь сонную дымку чувствовала, как откликается тело. И душа, похоже, тоже.

– Кайли, – почти шепотом позвал он.

– Пить? – спросила я.

– Давай.

Подняться он вряд ли смог бы, так что воду я вливала очень маленькими порциями. Это было сложно – ложки мне не предоставили. Мэнфорд в своем желании создать мне трудности готов был, кажется, на все, и плевать, как при этом пострадает Райан.

– Прости, но ложки нет. Постарайся не захлебнуться.

Он закашлялся, и я отдернула руку. Но почему-то на лице мужчины вдруг промелькнула улыбка.

– Раз ложки нет, используй ротик, – сказал он, и мне захотелось вылить кувшин на голову.

– Размечтался. Сейчас я обработаю рану. Будешь орать – сюда сбежится весь дом. Решат, что я тебя убиваю.

Столик оказался легкий, я без труда подтащила его к кровати. Хорошо вымыла руки, обработала обеззараживающим раствором. Лекари еще произносили особое заклинание, покрывающее руки тонкой пленкой, чтобы не занести никакую заразу. Но его я не знала и надеялась, что катастрофы не случится.

Зелья, которыми лечили Райана, были очень сильные. Я читала на этикетках названия, составные компоненты и поражалась – неужели я так глубоко ударила?! К этому моменту я почти не помнила сам момент удара. Все события той ночи смешались в голове, а воспоминания вызывали не самые хорошие эмоции.

Райан поморщился, когда я сняла повязку. Рана не затянулась, все еще кровила. Плохо. На взрослом мужчине, маге, да с такими зельями, все должно заживать намного быстрее.

– Терпи, – приказала я.

И быстро начала делать все то же, что и лекарь. Обработать края раны, несколько капель лекарства в саму рану, закрыть повязкой и закрепить эластичной тканью. С последним пришлось повозиться. Райан снова уснул, а приподнять его у меня не получилось. Я чуть не задела рану, пытаясь протянуть бинт.

Убралась, спрятала зелья в темный шкафчик и только тогда направилась в ванную комнату, чтобы привести себя в порядок. Вода, к сожалению, была холодная. Зато зелье для волос хорошее, не требующее активной смывки. Мылась я быстро, вытиралась, подгоняемая холодным утренним воздухом, еще быстрее. А когда вышла, увидела на столике завтрак. Разумеется, для меня, Райан о еде пока и не помышлял.

На подносе был чайник с отличным мятным чаем, несколько тостов, варенье, миска с кашей и небольшое блюдце со свежими ягодами и кусочками фруктов. Отлично, морить голодом меня не хотели. Разве что решили отравить, но смысла в этом не было ровным счетом никакого.

Я уселась прямо на пол и там позавтракала. Наверное, стоило оскорбиться, ведь на полу едят рабы или собаки. Но почему-то именно в это утро подобное положение вещей меня не трогало. Если не брать в расчет то, что я заперта в комнате с раненным бывшим любовником, которого пыталась убить, то мое настроение можно было даже назвать хорошим.

Лишь спустя час после завтрака открылось несколько неприятных фактов. Точнее, факт был один – мне было решительно нечем заняться, а вот вытекали из него разные неприятные последствия.

Каково сидеть в небольшой комнате, где нет ни кровати, ни стула, ни книг, ничего? Еще неделя, и я сойду с ума в этом замкнутом пространстве. Мне оставалось только окно. Больше трех часов до обеда я смотрела в окно, где садовник подстригал кусты, а служанка – не Сиси, а пожилая и упитанная женщина – то и дело носила ему стаканы с водой.

После обеда пришел лекарь, заменил опустевшие флаконы с зельем. Удовлетворенно оценил мою работу. На этот раз Мэнфорда с ним не было.

– Продолжайте уход, – кивнул он мне. – Все верно.

– Он выживет?

– Ранение тяжелое, – неуверенно ответил мужчина. – Я не берусь предугадать итог. Все, что вы можете сделать, – давать лекарство, менять повязки и поддерживать его.

Ну, с поддержкой лично у меня не очень, с остальным как-нибудь справлюсь. Но рана меня напрягала. Вот только чем, никак не могла понять.

– А органы? Не задеты? У него нет внутреннего кровотечения? Вы вызывали кого-то, кто умеет смотреть через предметы?

– С этим все в порядке. Удар был сильный, но удачно обошел жизненно важные органы. Если бы было кровотечение, господина Хефнера бы уже хоронили.

Тогда почему Райан не поправляется? Но об этом я только подумала, пока лекарь собирался уходить. Его явно пугало мое присутствие. Он ведь был свидетелем сцены между мной и Мэнфордом.

И снова потекли часы в ожидании ужина. Я то смотрела в окно, то дремала, привалившись к кровати. Райан все это время спал, его мерное дыхание немного, но успокаивало.

– Хоть бы проснулся, – с тоской протянула я, – развлек. Я даже на твои пошлые шуточки сейчас согласна.

Но, увы, не проняло. Сон Райана был глубок. Хотелось верить, что спокоен, но все же не вечен. Ужин прошел в такой же гробовой тишине, на полу. Причем ужин был остывший, едва теплый. Я ковырялась вилкой в салате и придумывала варианты мести Мэнфорду. Хорошее настроение улетучилось, словно его и не было.

– Райан, – попыталась я разбудить мужчину, – надо выпить воды.

Я долго раздумывала, дать ему что-то съесть или нет, но в итоге влила несколько ложек бульона. Мне показалось, ему стало чуть лучше, ибо двигал руками он активно. Но вечером я своими глазами увидела, что рана совсем не изменилась. И вряд ли ему было намного лучше, скорее просто притерпелся.

Я делала все медленно. Незаметно, за какие-то сутки, уход за Райаном стал моим единственным развлечением. У меня даже мелькнула мысль мыть его без помощи магии, но тут я решила не увлекаться. И не потому, что меня напрягала сама необходимость купать болеющего человека, а скорее потому, что пришлось бы к нему прикасаться. А я и так исчерпала лимит прикосновений к этому гаду.

Наконец я потушила свет и привычно устроилась на полу. Ночь выдалась холодной, а особняк был старый. По полу тянуло, уснуть никак не удавалось. Давала о себе знать спина. Долго я не смогу так спать, но как же не хотелось просить у Мэнфорда нормальную комнату! В итоге я вновь пришла к тому же положению, что и прошлой ночью: села у кровати и положила голову на мягкую перину.

Но не успела уснуть, как услышала голос Райана. И вскочила, думая, что ему хуже.

– Иди сюда, – сказал он сонно.

В полумраке я заметила, что он подвинулся, освободив почти половину кровати.

– Тебе нельзя шевелиться! – рявкнула я, зажгла свечи и проверила повязку. К счастью, крови не было, значит, потревожил рану несильно. – Райан, чтобы я такого больше никогда не видела, слышишь? Не смей двигаться!

И сама удивилась своему голосу – дрожал, немного, едва слышно, но дрожал.

– Что ж, раз я уже подвинулся, может, ляжешь рядом и согреешь? Сегодня какая-то слишком уж холодная ночка.

– Хорошо, – с сомнением согласилась я.

Платье занимало слишком много места, так что я осталась в ночной сорочке, которую мне любезно предоставили. Райана не укрывали одеялом, так что мое присутствие действительно могло его согреть. Я осторожно, почти не дыша, опустилась на свободную часть кровати.

Собиралась было что-нибудь сказать, но не удержалась и с шумом выдохнула, почувствовав, как расслабляется спина, получив желанный отдых. Райан, разумеется, все услышал. Он протянул руку и заправил несколько выбившихся из пучка прядок мне за ухо.

– Спи, – сказал он.

– И кто за кем следит? Это я должна тебе указывать.

– Мне уже поздно указывать.

Он замолчал, уставившись, не мигая, в потолок.

– Я умру, Кайли.

Сердце замерло и ужасно долго не хотело снова начать биться.

– Нет.

– Да. Ты тоже это знаешь. Ты упрямая, борешься. Но еще дней пять, и я умру. Я должен тебе рассказать. Зачем… зачем все это. И о Веронике.

– Я не хочу слушать! – почти зло произнесла я.

– Ты можешь меня ненавидеть, – продолжил он, – но не за Веронику.

– Мне плевать, ясно? Ничего не хочу слушать. Оставь прощальные речи отцу. Впрочем, соглашусь тебя выслушать, когда рана заживет. Но не обещаю, что впечатлюсь.

Райан тихо засмеялся, но вскоре прекратил. Наверняка рана давала о себе знать.

– Все, я закрыла глаза и сплю! – заявила я.

Как в детстве. Если закрыть глаза, можно поверить, что при игре в прятки тебя не найдут. Ты ведь охотника не видишь.

– Ты не спишь. Ты очень внимательно слушаешь. А когда слушаешь, у тебя ухо дергается, – фыркнул мужчина.

Я тут же схватилась за ухо и нахмурилась.

– Ничего у меня не дергается! Хефнер, я серьезно, спи, пожалуйста! Чем больше ты спишь, тем быстрее выздоравливаешь.

– Ненавижу спать, – вдруг произнес Райан.

Это прозвучало как откровение. И если до сих пор мы просто переругивались и подкалывали, то сейчас голос мужчины был серьезен. Слова давались ему с трудом.

– Мне не снятся сны. Кажется, что на этот раз из темноты уже не выбраться.

Я была поражена. Никогда еще Райан не говорил мне о страхах или снах. Даже в то время, когда я считала себя его девушкой, он мало говорил о личном и все больше шутил.

– Мне тоже не снятся. И это хорошо, а то иной раз такое увидишь, что лучше бы и не засыпала. Тебе надо меньше думать о смерти. Иначе помрешь от страха перед ней.

– Разве ты не хотела этого?

– Нет. Конечно, нет, я не хотела, чтобы ты погиб. Я просто перепугалась и на какое-то время поверила, что ты заодно с Лавреско. Так что, увы, умирать тебе рано. Я еще не поквиталась.

– А по-моему, вполне.

Что ж, тут оставалось только согласиться.

– Вот, – я осторожно взяла его руку в свою, – пока ты чувствуешь прикосновение, ты точно живой. Поверь, на том свете нет второй Кайлы, которая коварно введет тебя в заблуждение.

– Да и на этом, по-моему, ты одна, – пробормотал Райан, засыпая.

Я думала, что он уснет и я смогу убрать руку, но, похоже, она действительно хоть как-то оставляла его в реальности. Ибо едва я пыталась вытащить ладонь, Райан просыпался и ворочался. В конце концов пришлось лежать тихо. Это все равно было лучше, чем голый пол. Намного.

* * *

Но, несмотря на кровать и комфортный сон, я проснулась очень рано. И сначала не могла понять, что же так тревожит. Лишь когда сознание более-менее прояснилось, я почувствовала, какой горячий Райан.

Ночью было холодно, и я осторожно подвинулась поближе. Он так и не выпустил мою руку. Сейчас мне казалось, словно пальцы сковали горячие тиски.

– Райан, – позвала я. – Эй! Проснись!

Но сон был слишком глубокий. Я потрясла его, стараясь не потревожить рану. Бессмысленно.

В комнате не было ни материалов для компрессов, ни жаропонижающих зелий. Ничего, кроме лекарств для повязок. И в комнате была только я, растерянная, не знающая, что со всем этим делать.

Я стучала. Громко. Звала хоть слуг, хоть кого-нибудь. Надеялась, что мои вопли услышат, но без толку. От бессилия хотелось плакать. Райан был не нужен даже собственному отцу. Про нас с ним словно забыли.

Он был жив. Пока, но сколько еще протянет с таким жаром и с такой раной.

Кстати, о ране. Она не заживала уже очень долго, я бы сказала, нетипично долго. Я помнила, как в детстве Ким случайно напоролась на острую ветку. Уже на третий день она вставала и перестала принимать обезболивающие зелья. А сколько лежит Райан? И если рана не затронула внутренние органы, то почему же он тогда не поправляется!

В сердцах я запустила стакан в стену, он разлетелся на мелкие осколки, а по красивым обоям потекли струйки воды.

Лишь спустя час после завтрака, когда меня надлежало кормить, дверь открылась.

– Позови Мэнфорда, – приказала я Сиси.

– Граф не велел его сегодня беспокоить.

– Что ж, тогда побеспокой его завтра и скажи, что сына пора хоронить. Дольше трех дней тело держать нельзя.

Девчонка испуганно на меня взглянула и уронила поднос. А вот это зря, еще убираться тут. Не мне, надеюсь.

Но убежала быстро, а вернулась буквально через минуту, с Мэнфордом, цвет лица которого мог побороться с брачным платьем невинной девицы.

– Он…

– Не мертв, – закончила я. – Пока что. У Райана сильный жар, и если бы вы не запирали меня, как нашкодившую девочку, я позвала бы помощь раньше.

В глазах мужчины я отчетливо прочитала, как хочется ему меня убить. Я ощутила мстительное удовольствие. Надеюсь, Мэнфорд пережил пару неприятных минут.

Он словно мне не верил. Подошел к сыну, пощупал лоб. И действительно напугался, потому что тотчас послал за лекарем.

– Убери здесь, – бросил он мне.

– Еще один подобный приказ, граф, и в следующий раз я сделаю вид, что крепко спала, в то время как ваш сын бился в припадке и умирал. Вы, похоже, совсем не цените добро. Найдите служанку, Мэнфорд, я пленница, а не прислуга.

Я отвернулась, отстраненно подумав, что завтраком-то меня накормить совсем забыли.

Как, впрочем, и обедом. Лекарь пришел через час и влил в Райана столько зелий, что я всерьез испугалась за его сердце. Каким бы сильным магом ты ни был, чужая магия, а тем более лечебная, требует серьезных ресурсов. Мы проверяли температуру раз в полчаса, но она или оставалась неизменной, или вовсе росла. Рана покраснела и никак не хотела затягиваться.

Лекарь мрачнел на глазах, а Мэнфорд не отходил от Райана. Я чувствовала, что мне скоро самой понадобится помощь лекаря.

Потому что из-под ног выбивали опору. Есть разная ненависть. Бывает такая, что хочется убить человека, пожелать ему самой мучительной смерти. Я с ней сталкивалась и даже испытывала не единожды.

Райан был человеком, которого я могла ненавидеть, лишь когда он был жив и здоров.

Сейчас, умирающий, страдающий от сильной боли, он был единственным человеком на свете, ради которого я жила. Мне было страшно, что однажды настанет утро, в котором его не будет.

Больше одиннадцати лет я жила, считая, что ненавижу его. Вспоминала чаще всего за бокалом вина. Мысленно проклинала за то, что он сделал, и за то, что после я так и не смогла полюбить.

Но все это было притворством перед самой собой. Сначала перед отцом, конечно, который пригрозил меня убить, если увидит хоть раз, что я вздыхаю по Хефнеру. Потом все вошло в привычку. И маска оказалась удобной, хорошо закрыла лицо, защищала от ударов, которыми судьба нас всех отрезвляла.

Но где-то внутри сидела семнадцатилетняя Кайла, которая все еще ждала, что Райан Хефнер, этот совершенно несносный и невероятный парень, вернется, улыбнется так, как только он умел, и объявит все плохой шуткой, которая почему-то затянулась.

К вечеру все стало совсем плохо. Райана начал бить озноб, он очнулся, но почти никого не узнавал. Мэнфорд отошел, и лекарь этим воспользовался.

Он повернулся ко мне, дрожащими руками запихивая в чемоданчик бутыльки.

– Простите, миледи Хефнер, я бессилен. Не все можно вылечить магией. И таково решение богов. Упорство сделает только хуже. Я сожалею. Желаю вам быть сильной.

Я почти не обращала на него внимания, вглядываясь в лицо Райана. Так лекарь и сбежал, забыв, кажется, пару флаконов.

– Привет, – тихо сказал Райан.

Его взгляд вдруг прояснился.

– Привет, – улыбнулась я.

– Ты голодная.

– Откуда ты знаешь?

Он с трудом – я видела, как непросто ему далось это движение, – поднял руку и коснулся моей руки.

– Я тебя знаю. Ты голодная. Иди и поешь. В этой комнате должен быть только один труп.

– Ни одного, – прошептала я, отворачиваясь.

Как тяжело было ему врать, как страшно обещать, что все будет хорошо.

– Кайли, ну что ты? Так всегда было. Кто-то умирает, кто-то живет дальше. Я десять лет детективом проработал. Честно признаться, думал, это произойдет раньше. Но я даже успел увидеть тебя.

– Райан, я…

Хотела сказать «прости», хотя в короткое слово вряд ли можно было вложить все, что я чувствовала. Если бы я еще и сама понимала что-то в этом водовороте мыслей и эмоций. Словно плотину прорвало, и остатки холодного разума затопило тем, что я так старалась скрыть.

Мэнфорд вернулся прежде, чем я успела что-то сказать. Не увидев лекаря, он нахмурился и собрался было что-то спросить.

– Он умирает, – произнесла я. – И не доживет до утра.

По лицу Мэнфорда пробежала тень.

– Я ничего не могу сделать. Он не может справиться с раной. Может, нож был отравлен, может, он чем-то болен. Ничего.

– Я знаю, – глухо откликнулся мужчина. – Выйдите. Мне надо попрощаться с сыном.

Чувствуя, как меня шатает, я вышла из комнаты и прислонилась к холодной стене в коридоре. Сколько раз я желала Райану смерти? Бессчетное количество. Но теперь мне не хотелось, чтобы он уходил. Я привыкла, о, богиня, как я привыкла за эти дни к насмешливому взгляду из-под ресниц, к руке, перебирающей волосы. К горячему дыханию возле шеи. Мне казалось, я больше и не смогу уснуть без этого.

Я научилась без него жить, тогда, в семнадцать. Но ведь знала, что он жив, что он, возможно, где-то счастлив. А сейчас он умирал по моей вине. Если бы я не взяла тот нож, если б не желала так отчаянно спастись. Было бы лучше сотрудничать с Мэнфордом, ведь все равно в итоге я оказалась у него. Но тогда я смертельно боялась Лавреско. И позволила себе поддаться уговорам «К».

Я так не хотела верить в то, что «К» подсунула мне отравленный нож, что истязала саму себя. Может, Райан был болен? Некоторые болезни не проявляются внешне, но мешают ранам затягиваться. Может, мы как-то неправильно его лечили? Мне еще в первый день показалось странным, что…

Я подняла голову, рассматривая лепнину на потолке. Интуитивная догадка постепенно перерождалась во вполне самостоятельную мысль, пусть и дерзкую.

– Что…

Из-за поворота вывернула Сиси. Она увидела меня, сидящую на полу, с красными от слез глазами, и сразу поняла, что с Райаном что-то не так.

– Он умирает. Не дотянет до восхода солнца. Там Мэнфорд, прощается.

В очередной раз догадка, что Сиси испытывает к Райну больше чувств, чем хочет показать, нашла подтверждение. Но ее тут же вытеснила новая мысль. Сумасбродная и опасная… но ведь ему уже нечего терять?

– У вас есть сад? – спросила я, поднявшись.

Девушка растерянно кивнула.

– А цветы там?

Снова кивок.

– Проводи! – потребовала я.

– Граф…

– Граф сейчас стоит у постели умирающего сына и готов разрешить хоть всем демонам разгуливать на свободе. Покажи мне сад. Немедленно.

Мои голос, фамилия и уверенность сделали свое дело. Сиси подчинилась и быстро спустилась вниз, откуда, через внутренние двери, вывела меня в сад.

– Вон те! Нарви! – Я указала на яркие красные цветы, что в лунном свете немного зловеще сияли. – Только цветы, стебли не трогай!

И вскоре у нас уже была целая корзинка алых бутонов, раскрывшихся и новых, еще бледных. Я отделила одни от других, спелые Сиси поставила вариться, а свежие я рвала. Рвала особым образом. Лепестки были пронизаны тонкими, но очень прочными нитями. Если удавалось вытащить их, не порвав, то длина одной такой нити варьировалась от десяти до двадцати сантиметров. То, что надо.

– Принеси мне всю вашу аптечку, все лекарственные зелья, что есть. И еще иглы, любые, я выберу подходящие.

Сиси смотрела на меня с опаской, но что-то заставляло ее выполнять все приказы. Наверное, внутреннее ощущение, что я не стала бы просто так возиться с цветами из огорода. Тем временем лепестки в горячей воде начали давать сок. Вскоре кухню и часть столовой заволокло розоватым паром, и пришлось открыть все окна. Я мгновенно замерзла, и число порванных нитей резко возросло. Но я и так надергала уже достаточно.

– Что это? – спросила Сиси.

– Кордер. Цветок, почти сорняк, растет во многих местах наших земель. От названия цветка произошла наша фамилия. Безобидный цветок, но алхимики умеют делать из них множество зелий.

– Ты алхимик?

– Нет, но я спала с одним из них. Он многому меня научил. Профессия у него была такая. Не мог избавиться от привычки преподавать даже в постели.

По виду Сиси можно было сказать, что служанка шокирована. Да и плевать. Сейчас меня волновала лишь судьба Райана. Для него была ценна каждая минута.

– Сними с огня, раздели на две чаши, – велела я.

Одну накрыла блюдцем, во вторую положила нити и бросила туда же тончайшую серебряную иглу с особым алхимическим покрытием. Потом взяла обе чашки и пошла наверх.

Мэнфорд стоял у постели Райана на коленях. При виде меня он спешно поднялся. Не хотел, чтобы я видела его минуты слабости. Что ж, хотя бы он любил сына.

– Он умирает, – резко произнесла я. – Если ничего не делать, умрет через пару часов. Если попробовать мой метод, возможно, выживет. А возможно, умрет быстрее. Решать вам. Я не хочу быть ответственна за смерть вашего сына.

Последняя фраза вышла какой-то глупой, учитывая то, что я и так была ответственна за его ранение. Но Мэнфорд не думал ни секунды, поднялся и пропустил меня к Райану.

– Делай. Или прощайся. Решай сама. Если он выживет, я тебя отпущу. И тебя, и Стеллу.

– А если нет, отправишь следом, я знаю. Скажи, чтобы принесли кресло.

* * *

Райана трясло. Жар только усиливался, мужчина что-то бессвязно бормотал. Я различила и свое имя тоже, но не вслушивалась. В ушах звенело от напряжения. И я подумала, что надо продержаться и не отключиться.

– Будет больно, – предупредила я. – Очень. У меня нет ничего, что облегчит боль или усыпит тебя. Придется терпеть. Постарайся, пожалуйста, не двигаться. По возможности. И не кричать. Это меня очень пугает, а делаю я такое впервые. Ты вообще любишь быть у девушек первый, Хефнер.