Текст книги "Школа темных. Ангел шторма"

– Вина? – участливо поинтересовался Кейман.

– Да ну, я же не самоубийца.

Во-первых, пить в кабинете директора, а во-вторых, из бокала, который предназначался другой.

– Тогда излагай. Почему у тебя такой вид, словно ты увидела очередное привидение?

– Потому что я не хочу становиться ничьей королевой.

– Да, я тоже всегда мечтал быть принцессой. Правда, с возрастом понял, что это не так уж и весело: а ну как выдадут замуж за какого-нибудь придурка?

– В городе я встретила Уотерторна. Акорион выходил на связь с королями и сделал им ультимативное предложение.

Вот сейчас с лица Кеймана исчезла ирония: он выпрямился в кресле и приготовился слушать.

– Бастиан его послал, воздушники вроде как тоже. Земля однозначно за Даркхолда, а вот Уотерторн сомневается и требует с меня принять чью-то сторону и… мм-м… заграбастать себе темную магию так же, как они прихватизировали месторождения крупиц стихий.

– Что ты ему сказала?

– Что с Акорионом нам не по пути, но и Уотерторну я не доверяю. Он сказал, что услышал все, что хотел, и ушел. Теперь меня не покидает ощущение, что я, в отличие от лорда, вообще ничего не услышала.

– Что-то такое я предполагал. Акорион собирает себе команду мечты, тактика имеет право на жизнь.

– Почему ты не занимаешься тем же?

– Что известно Уотерторну? – Кейман проигнорировал мой вопрос.

– Он намекнул, что достаточно. И о сущности Даркхолда, и о моей. И намекал раньше, еще на зимних каникулах.

– Готов поставить что угодно: Арен давно выбрал сторону и теперь активно подбивает клинья к Акориону через тебя. Возможно, он что-то знает, нахватался по верхам и пытается играть. Уотерторн неглупый маг, он знает, что из игры в армию темного бога придется выходить, и постарается сделать это без потерь.

– Что мне-то с этим делать? – спросила я.

– Ну, – Кейман хмыкнул, – есть два варианта.

– И чем они отличаются?

– Сложностью. Первый – то же, что и сейчас. Учиться, дипломатично отвечать всем, что сначала сессия – а потом интриги. А второй – выпытать у своего огненного приятеля, что все-таки вывалил на них Акорион. Надо сказать, я почти зауважал ди Файра. И с удовольствием бы послушал, в каких именно выражениях тот его послал. Можешь заняться. И еще, Шторм, вытрави из себя этот оленячий взгляд и трогательно закушенную губу. Иначе тебя раскатают на дне самоуправления, адепты не терпят преподавателей-оленят.

– Как ты вообще можешь думать обо всякой ерунде, когда здесь такое… – пробурчала я.

– У королей стихий не было, нет и не будет единства. Бастиан никогда не забудет, как со счастливым «гыгыканьем» его хоронили всей компанией. Уотерторн ведет свою игру не потому, что влюблен в Акориона. Эрстенни мечтают как минимум о контроле над Штормхолдом, им надоело, что огонь и вода обладают большим весом; а фон Эйры… ни я, ни Сайлер не ждали, что все короли, обнявшись, проголосуют против нашего темного друга. К счастью, в мире и без них полно сильных магов, которых не устроит восхождение Акориона. Но это не твоя забота, сосредоточься на испытаниях, учебе и бале Огня. Тем более что тебе есть с кем туда идти.

«И главное, чтобы об этом не узнал Акорион», – подумала я.

– А теперь я, с твоего позволения, все же поужинаю. Правда, что-то мне подсказывает, что уже один…

И такая тоска промелькнула в голосе Кроста, что мне действительно стало стыдно! И еще немного злобно: я снова получила указание «учиться и не лезть в дела взрослых». Явно до первого же следующего привета от Таариного братика.

Легко Кейману сказать, иди и учись, а еще выясни кое-что у Бастиана! Взял бы да выяснил сам… правда, шансов, что огненный король скажет хоть слово директору, еще меньше, чем на то, что Бастиан разоткровенничается со мной.

Глава 6

Вниманию адептов Высшей Школы Темных Штормхолда!

На этой неделе состоится День Самоуправления. На целый день адепты примерят на себя роли магистров, и только в ваших руках их победа в общешкольном магическом конкурсе. Дирекция школы приглашает вас посетить следующие лекции:

«Нейтрализация темных существ третьего уровня в условиях ограниченного магического баланса» – лекцию ведет адепт факультета огня Бастиан ди Файр.

«Эпоха ментализма: Штормхолд и Силбрис. Ключевые отличия и сходства» – лекцию ведет адепт факультета воды Габриэл Сайзерон.

«Противостояние воздушной магии» – лекцию ведет адепт факультета земли Кен Кристоф.

«Запрещенные зелья» – лекцию ведет адепт Мейл Берген.

«Открытая тренировка по водным спускам» – занятие ведет адепт факультета огня Остин Марс.

«Смертельные артефакты» – лекцию ведет адептка факультета темной магии Деллин Шторм.

Такие объявления появились в холле в начале недели. День самоуправления был чем-то новеньким для школы: никогда еще адептам не разрешали порулить. На этот день отменили все лекции, оставив лишь обязательные тренировки и отработки, а взамен взяли с каждого адепта обещание посетить хотя бы одну лекцию из предложенных.

Ну и я готовилась еще и к этому, естественно. Быстро пожалев, что взяла сложную и неприятную тему. На самом деле я хотела научить всех делать штормграмы, именно этот план сунула Бастиану на проверку, но возмутился Габриэл.

– А деньги?! Делл, я зарабатываю для нас деньги, а ты хочешь научить всех своей фишке?

– Он прав, – хмыкнул тогда Бастиан. – Не могу оставить в голоде и нищете ваших будущих детишек. Выбери другую тему.

Габриэл слегка сник под моим недовольным взглядом, но сам предложил взять смертельные артефакты – самые мрачные и серьезные магические девайсы, покоряющиеся лишь избранным. Именно их использовал Оллис по указке Акориона. Начав готовиться, я слабо представляла, какой пласт не самых простых воспоминаний поднимут мрачные и тяжелые описания смертельных магических игрушек.

Моим оппонентом стал Кейман, по правилам (хотя я так и не узнала, кем они были установлены) он должен был взять тему, радикально отличающуюся от моей. И я после каждой пары будто невзначай проходила мимо доски, надеясь, что там вывесят и темы лекций магистров.

Жизнь в Школе Темных, как всегда, бурлила и неслась куда-то, совершенно неясно куда, снося на своем пути всех зазевавшихся.

По большей части народ радовался. Ну когда еще можно побыть полноправными хозяевами в школе? Помимо известных состязательных лекций адептам разрешили составить меню на весь день, установить более позднее время отбоя, отменить форму – и вообще, как следует развлечься. Наверное, Кейман все же понимал в педагогике в разы больше меня, потому что на школу все это подействовало как укол успокоительного. Народ радовался, предвкушал, кое-кто светил штормграмами и обменивался картинками.

Мы готовились к выступлениям, и чем ближе было мое, тем сильнее я впадала в панику. За день до наших пар Кейман и компания провели свои лекции, но я почти никуда не попала: собственные пары и тренировки никто не отменял. На контрасте со мной Крост выбрал артефакты природного происхождения и рассказывал о колдовских деревьях, исцеляющих реках и прочей ерунде, о существовании которой я даже не подозревала.

Результаты теста по итогам лекции держали в секрете, но директор весь остаток дня ходил крайне довольный собой. Я же попала только на лекцию магистра Ленарда, который рассказывал о зельях индустрии моды и развлечений. Очень интересно, надо заметить: чем только не пропитывали ткани модельеры. Нужно будет спросить Рианнон, что использует она. Явно ведь пригодится на будущих курсах.

Чем ближе было мое выступление, тем становилось страшнее. До сих пор я считала, что волнение перед публикой у меня средней тяжести, но в этот раз… внутренности скрутило в тугой узел еще на завтраке, и даже Брина заметила, что я непривычно бледная.

– Ты в порядке? Не успела подготовиться?

– В порядке. То есть… не знаю. Страшно.

– Да брось, ты же отвечаешь на парах.

– Это другое! Что мне делать, если они не будут менять слушать? Если начнут смеяться? Там ведь будут и старшекурсники! А преподов не будет…

– Будет Бастиан. При нем никто и не пикнет.

«Кроме него самого», – подумала я, но промолчала.

С каждой новой минутой меня все сильнее тошнило от одной мысли, что я окажусь перед аудиторией и буду вести лекцию. Не отвечать, путаясь в заученных фразах из учебника в надежде на оценку, а доносить новую информацию. Стоять на месте препода…

Когда я вошла в аудиторию, то обомлела: свободных мест не было. А за парты, которые едва вмещали четырех адептов, набилось по пять-шесть человек. Народ сидел даже на ступеньках, и… мне до безумия захотелось развернуться и сбежать! Звонка еще не было, я открыла тезисный план.

Буквы пустились в пляс, я не понимала ни единого слова, и паника захлестнула так быстро, что не оставила шансов. Подумав, что лучше я отключусь в туалете, чем на глазах у всех, стараясь не нестись сломя голову, я вышла в коридор, юркнула в закуток с умывальником и прислонилась к зеркалу, тяжело дыша.

– Шторм? – спустя пару минут услышала голос ди Файра. – Долго тебя там будут ждать?

Попробовала распрямиться и поняла, что не могу. Не могу выйти туда и выступить, я еще никогда так не паниковала, даже в школе. Хотя маме часто приходилось настраивать меня на доклад или презентацию. Она обычно давала какие-то дежурные советы, убеждала, что все получится, и сам ее голос действовал магически.

– Я не могу… – тихо прошептала я.

– Что? – Бастиан удивленно поднял брови.

– Я не могу… прости. Не могу читать лекцию.

– И почему же?

– Просто не могу! Мне жаль, ты зря взял меня в команду.

– Шторм, что за детский сад? У твоего «не могу» есть причина?

– Да! – не выдержала я. – Она называется страх! Я не умею выступать, не умею вести лекции, я собственный план прочитать не могу! Не вижу ни строчки, не смогу написать на доске ни одного символа, а если попробую, все будут ржать, потому что я почти не умею писать, когда волнуюсь. Потому что ты был прав, я не колдунья, а уборщица. Не создана для того, чтобы учиться. И не могу… не могу рассказывать им, от чего погибли их товарищи.

Боги, эта тирада вырвалась у меня против воли, я совершенно не планировала рассказывать ди Файру о страхах! На миг захотелось жалости, чтобы кто-нибудь обнял, погладил по голове и сказал, что это не конец света. Что не умея читать можно получить образование, что необязательно писать что-то на доске, что никто не будет надо мной смеяться, даже если на самом деле все это ложь.

Но Бастиан, конечно, не торопился заключать меня в объятия. Да и вообще выглядел несколько удивленным, будто испугался девушку, вот-вот готовую заплакать. К моему удивлению он вдруг сказал:

– Хорошо.

– Что? – Я моргнула, забыв и о слезах, и о щемящей жалости к себе.

– Хорошо. Боишься – не выступай. Не ходи туда, возвращайся к себе.

– Серьезно? А… что будет с испытанием?

– Ничего, засчитают тебе поражение, и все.

– И ты не обрушишь на меня всю мощь своей ненависти?

– Зачем?

– А зачем ты делал это на первом курсе?

– Придумай сама. Так что ты не уходишь? Иди. Я сам скажу, что лекции не будет. Давай, Шторм, иди к себе, в постельку, спать.

– В чем подвох?

– Ни в чем.

Бастиан рассмеялся.

– Неужели ты не понимаешь, что любая издевка, которую я только могу придумать, чтобы тебя достать, меркнет рядом с позорным бегством с лекции? Мне не надо будет наказывать тебя, это сделает вон та толпа, которая пришла посмотреть на новую королеву школы.

– Шел бы ты… со своими коронами.

– Они видели, на что ты способна, – пожал плечами ди Файр. – Люди тянутся к проявлениям силы. Можешь уходить, только будь готова, что вернешься к тому, с чего начинала. Станешь изгоем… ошибок здесь не прощают.

– Тебе бы в психологи, – пробурчала я. – У тебя бы все клиенты крышей поехали.

– Так я иду и говорю, что лекции не будет?

– Иди…

Я на секунду зависла, но все же не удержалась:

– В задницу.

Поправила косу и побрела в аудиторию. Бастиан, конечно, скотина, но кое в чем он прав: трусость не простят. И Яспера порадуется…

– Кхм… здравствуйте, мое имя Деллин Шторм, и тема сегодняш…

Никто не слушал. Народ смотрел на меня, как на диковинную зверушку, переговаривался, посмеивался, но никак не хотел затыкаться и внимать.

– Я прошу тишины…

Ага, с таким же успехом можно попросить метнуться в буфет и купить мне булочку. С той лишь разницей, что кто-нибудь да метнется.

Постучала карандашом по парте. Поймала насмешливый взгляд Бастиана, который сидел за первой партой, сложив руки на груди. Мне показалось, он неосознанно (а может, и вполне сознательно) копировал Кеймана.

– Да помолчите вы сорок минут!

Я почувствовала, как внутри зарождается злость, и вдруг подумала: а почему, собственно, я должна сейчас сдерживать эмоции вместе с магией, если что-то меня бесит? Молния сверкнула под потолком, люстра опасно закачалась. Народ притих, а в воздухе отчетливо запахло дождем.

– Спасибо. Итак, сегодняшняя лекция будет посвящена смертельным артефактам. Считается, что артефакторика – наука, больше свойственная светлым магам, а оттого не слишком сильная. Однако всякий, кто погружался в историю магии чуть глубже, чем…

Бастиан демонстративно зевнул, а я запнулась. Кое-где послышались смешки. Народ пришел на шоу, а не на лекцию – поняла я. Просто хотели посмотреть, опозорюсь или нет и как мы с ди Файром будем вести себя в одном помещении.

А к черту. Гулять так гулять.

– Смертельные артефакты, все до одного, впервые были изготовлены богом тьмы Акорионом. Секрет большинства из них утерян. В последний раз на территории Штормхолда артефакты использовались Джорахом Оллисом, магистром Школы Темных. Число жертв достигло двух десятков. Артефакты не входят в обязательную программу, поэтому, когда мы с ними столкнемся, вспоминать будет нечего.

– Столкнемся? – хмыкнул кто-то.

– Двадцать человек столкнулись. Где гарантия, что среди нас нет новой двадцатки?

Какая-то девочка за первой партой ойкнула и невольно придвинулась к Бастиану в поисках защиты. Тот с подозрением на нее покосился, но с места не сдвинулся.

– Главная опасность артефактов в том, что они могут быть совершенно любой формы. Вы не распознаете смерть в обычном карандаше, в колечке с бриллиантом, в браслете с крупицами. Поймете, только когда против вас его используют, когда прочувствуете его действие.

– Какое? – спросила Аннабет.

– Их довольно много. Самые безобидные начисто лишают воли, заставляют делать все, что прикажет владелец артефакта. Самые жуткие могут уничтожить изнутри, разорвать сердце, переломать все кости. Окунуть в кошмары и свести с ума или вычерпать всю магию до дна и обратить против вас. На создание такого артефакта требуется огромная сила.

Я не буду говорить, что Оллис никогда сам не создал бы ни одного такого артефакта. Что Акорион сам выбирал, как и от чего будут умирать адепты в школе. И еще я никогда не спрошу Бастиана, против какого артефакта выступил он, но даже сейчас вижу в его глазах что-то темное. То, из-за чего он здесь: воспоминания о смерти не вызывают в нем страх или боль, они рождают ярость, которую он сейчас совершенно спокойно держит в узде.

– Использование смертельных артефактов жестоко карается законом. А еще требует особой осторожности, потому что обратить артефакт против себя так же просто, как убить с его помощью другого. И это – единственный способ победить. Играя против такого артефакта, не получится разоружить противника и сдать страже. Только убить, причем именно тем способом, которым он собирался убить вас. Но это очень сложно… практически невозможно.

У адептов не было шансов. Ни у Надин, ни у Эйгена. Я пожалела о том, что взяла эту тему, в тот момент, когда читала о действиях артефактов и невольно представляла тот вечер. Мне казалось, однажды Акорион обязательно покажет все, что там происходило, и к страху бродить во сне добавился еще и страх увидеть в нем чужое прошлое.

Закоулки темной магии, в которые я окунулась всего на мгновение, да и то поверхностно, поразили жестокостью и извращенной фантазией, будто тот, кто создавал эти игрушки, был совершенно безумен и специально придумывал все новые и новые мерзкие способы убийства. Поверить в то, что Акорион, который делал смертельные артефакты, и Дэвид Даркхолд, оплативший лечение мамы, – один человек, было сложно. И невольно думалось: не этого ли он добивался?

Когда я закончила лекцию и собрала бланки с ответами на тест, то поняла, что если сейчас же не присяду и не выпью воды, то грохнусь в обморок. Лицо горело, голоса почти не было, и все, что я чувствовала, – это смертельная усталость и желание забиться в самый темный угол комнаты, где нет ни людей, ни прыгающих перед глазами букв.

Я устало потерла глаза, в которые словно насыпали песка.

– Делл! – ко мне из толпы адептов вырвались Аннабет и Габриэл.

– Здорово! И жутко… – покачала головой подруга. – Мне было не по себе.

– Да, – кивнул Габриэл. – У Кроста, конечно, опыт и язык подвешен, но что ни говори, а слушать про злобную разрывающую внутренности куколку интереснее, чем про речку, исцеляющую раны, или деревце, которое любит пялиться на голых баб. Так, нам пора! Бастиан велел всем собраться у него, будем ждать результатов теста и этапа. У нас появились хорошие шансы на победу.

Пришлось снова извиняться перед Аннабет, что окончательно перестало мне нравиться. Вместо того, чтобы проводить время, которого и так мало, с подругой, я тусуюсь в компании пятерых парней, часть из которых увидела-то в первый раз неделю назад.

В комнате Бастиана ребята уже накрыли небольшой перекус, и я с удивлением поняла, что голодна. Пока все делились впечатлениями от проведенных лекций, я задумчиво поглощала мясной рулет и думала над очень интересной мыслью.

Кейман не дурак, с этим сложно спорить. Он преподает лет двадцать, что для бога, конечно, не срок, но вот для преподавателя – еще какой. И неужели ему и в голову не пришла мысль, что на фоне лекции про смертельные артефакты, темного бога и ужасы его магии рассказ о колдовских дубах, музыкальных ручейках и целительных алтарях будет бледнее?

Вопрос хороший. Только кто на него ответит?

Поев, я поняла, что не могу больше сидеть: спина адски устала еще после тренировки, да и спала я всего пару часов, настолько сильно волновалась. Откат наступил так внезапно, что я сама не поняла, как свернулась клубочком на постели, где сидела, положила ноги на Габриэла и пригрелась под его теплыми ладонями. Так и отрубилась – в чужой комнате, в неудобном узком платье, с растрепанной косой и четким ощущением, что зря я вообще это сделала.

Удивительно, но я спала довольно неплохо, без приключений. Снилась, конечно, всякая ерунда, но не такая выматывающая, как обычно. Проснувшись, я поняла, что уже глубокая ночь. И еще что выспалась. Ну и что платье задралось так, что видно не только коленки, но и бедра, поэтому прежде, чем подняться с постели, я принялась его одергивать.

– Эй, детка, полегче, это не двуспальная кровать.

Заорав от неожиданности, я лягнула воздух перед собой и услышала сдавленное «Ох!». Вспыхнул свет, и моему взору предстал Бастиан, сложившийся пополам.

– Даже не знаю, что опаснее: повернуться к тебе спиной или другими стратегическими местами, – прохрипел он.

Часть меня посочувствовала огневику, а вот вторая злорадно посмеялась. Правда, про себя. Во избежание.

– Что ты здесь делаешь? – поинтересовалась я.

– Я?! Живу! А вот ты почему спишь здесь – хороший вопрос.

Тут я вспомнила, что отрубилась днем совсем не у себя на постели, залилась краской и отползла к стене. На небольшой кровати нам было катастрофически мало места. Вообще неясно, как мы ночью-то уместились?

– Не мог разбудить?

– Да тебя вообще никто не мог разбудить! Мы думали, ты сдохла.

– И часто ты в постельке трупы хранишь?

– Надеялись, что еще оживешь.

– Не мог отнести в комнату?

– На глазах у всей школы? Ща-с-с-с! Я почти женат, Шторм! Имей совесть.

– А, то есть если я выйду от тебя посреди ночи растрепанная, это совсем не подозрительно.

– Нет, если перестанешь так истерично орать.

Я прислонилась спиной к холодной стене и закрыла глаза. Надо приходить в себя, сонливость еще не слетела, и весь мир, ограниченный комнатой Бастиана, казался подернутым дымкой.

– На вот, – ди Файр потянулся к столу и взял с него папку, – результаты от методистки.

Табличка с итогами тестов и лекций меня слегка отвлекла. Марс провалился с треском: нормативы на его паре физподготовки сдала едва четверть адептов. Магистр Майлз справился намного лучше, не сдавших у него было двадцать человек из шестидесяти. Ленард, конечно, сделал Бергена, который, говорят, растерялся еще сильнее, чем я. А вот Кристоф принес нам первый бонус: магистр Уорд разбирался в воздушной магии так же, как я – в людях. Габриэл продул магистру Бергену, все же три курса Школы Темных не могут тягаться с опытом и страстью к истории. Я дошла до своей фамилии и затаила дыхание.

– Офигеть!

Не поверила своим глазам.

– Серьезно? Восемьдесят два процента против семидесяти девяти? У Кеймана сдавших меньше? Не может быть!

– У него на лекции половина потока спала, – ответил Бастиан. – И сам, казалось, вот-вот отрубится. Неудивительно.

– И тебя это не настораживает? Веришь, что Крост проиграл мне просто потому, что плохо подготовился к лекции?

– Верю, что у него есть свой план и свои цели относительно состязания. Но пока не понял, какие именно.

Табличку замыкали Бастиан и Яспера, и если при виде галочки напротив собственной фамилии я удивилась, то, прочитав результаты этой парочки, уронила челюсть на постель.

– Ноль?! У Ясперы ни одного сдавшего?! Такое вообще бывает?

Бастиан довольно фыркнул.

– О да, если ты – всеми ненавидимая стерва, не жди поддержки со стороны студентов. Эти оценки не идут в журнал и не влияют на годовые. Вот она, народная любовь.

– Да она им потом устроит!

– Всей школе? Удачи. Как бы то ни было, у нас три на три. Пока ничья.

Кейман в уме – в то, что он не специально проиграл, я как-то не верила.

– Все! Поздравляю! – Я бросила папку обратно. – Выпусти меня!

– Не хочу. Я голый.

– Врешь!

– Снимай одеяло, проверим.

Я опасливо покосилась на огневика, но на всякий случай решила не проверять. Подползла к краю кровати и неловко перевалилась через его ноги, стараясь одновременно делать это изящно и не задрать подол платья. Надо думать, его величество порадовался неожиданному спектаклю.

– Ладно, Шторм. Если ты принесешь нам балл победы и на боях, я придумаю для тебя подарок.

– Даже боюсь представить.

Туфли нашлись под кроватью, пришлось лезть за ними и следить, чтобы платье снова не задралось. Вылезла я оттуда, по-моему, еще более взъерошенная и запыхавшаяся, но хотя бы не пыльная, и на том спасибо. Стараясь сохранять, насколько было возможно, гордый и независимый вид, я обулась и поковыляла к двери.

– А спокойной ночи не пожелаешь? – крикнул мне вслед Бастиан. – Слушай, а можно я буду рассказывать, что ты со мной спала?

В этот же момент я открыла дверь и встретилась взглядом с Кейманом, которого уж где-где, а на пороге комнаты Бастиана видеть не ожидала. Крост явно слышал последнюю реплику ди Файра, потому что удивленно приподнял брови и неторопливо осмотрел меня с ног до головы.

– Вот! Можешь начинать рассказывать! – Я закатила глаза. – Магистр Крост, а что вы здесь делаете в такой час?

– А вы? – ехидненько поинтересовался Кейман.

Я впала в задумчивость.

– Ну вот видите. Похоже, никто из нас не готов отвечать на вопросы. Сделаем вид, что ни вас, ни меня здесь не было?

– Совет да любовь, – буркнула я и протиснулась мимо директора в коридор.

Хотя все же было любопытно. Зачем Кейман явился к Бастиану? Уж точно не затем, чтобы поздравить с ничьей.

– Шторм! – донеслось из коридора, когда я уже почти была на лестнице. – Будешь подслушивать – узнаю и накажу.

– Не больно-то и хотелось!

А точнее, не догадалась. Теперь уж и пытаться не стоит. Может, Бастиан разболтает Брине? Или Габриэлу? Черт, Габриэл… ну вот что за сволочь? Оставил девушку в копытах огненного козла. Мог бы отнести в комнату, ну или хотя бы третьим улечься. Как я после такого предательства пойду с ним на Бал Огня? Хотя Бастиан туда не пойдет, значит, у Габриэла не будет шанса забыть меня в неположенном месте.

Черт, аж самой смешно. Не студенческая жизнь, а дурдом на прогулке.

Я бы с удовольствием погуляла, проветрила голову и побродила по саду, но, опасаясь столкнуться с возвращающимся из гостей Кейманом, отправилась сразу к себе. Вся одежда, волосы и даже кожа пропитались запахом огненного придурка. Он обожал тяжелые пряные ароматы, пах, как рождественский пирог без сахара, и теперь казалось, что я никогда не смогу смыть с себя этот запах. Боги, я проспала почти восемь часов рядом с ним! И ни разу не забеспокоилась. Хм… Деллин, у тебя еще есть шанс вернуться и доспать все, что Акорион отнял.

Войдя в комнату, я смачно выругалась и десять раз пожалела, что припомнила темного бога: на постели лежала небольшая черная коробка с красно-оранжевой лентой. Записка на банте гласила:

«К сожалению, в такой важный день я далеко, но знай, что мыслями я с тобой, любовь моя, и всегда болею за твою победу. Я надеюсь, ты не пойдешь на бал одна? Найди себе пару, иначе мне придется отменить свои планы».

Я уже знала, что увижу в коробке, поэтому доставала платье с каким-то чувством обреченности и уныния. Красивое… дерзкое, вполне в стиле Акориона: из тонкой темно-красной кожи с черно-синими кристаллами в виде языков темного пламени. Очень короткое, больше напоминающее пиджак, чем платье магического, на минуточку, мира. Если в платье Кеймана я смотрелась воздушной принцессой, то в этом могла бы смело брать по сотне за ночь. Играть в Джулию Робертс не хотелось, но что-то подсказывало, что придется.

– Когда же вы все оставите меня в покое! – простонала я, падая на кровать.

Пережить Бал Огня. Потом Зимний Праздник. Праздник Земли. Выпускной. И потом еще два раза, правда, в следующем году Бастиан уже не будет адептом школы. Акорион вот только вряд ли добровольно свалит на Землю крутить коровам хвосты. А однажды – здесь я не строю иллюзий – случится большой «бум», и темный бог пойдет войной на бывшего опекуна. Интересно, я хотя бы успею доучиться?

* * *

Утром, в кои-то веки не опаздывая из-за попытки доспать невыспанное, я лениво брела по коридору к столовой и размышляла о грядущем дне. Большая тренировка по крылогонкам, потом пара у Ясперы (и, чувствую, легко она не пройдет), потом обед, две пары у Кеймана, тренировка по боям у Бастиана, домашние задания и очередная ночь. Сегодня мне казалось, два платья в шкафу прожгли в нем дырку и смотрят на меня из темноты, причем смотрят так укоризненно, словно шепчут: «Вляпалась, Деллин! И что теперь будешь делать?»

Уже у самых дверей столовой я вдруг увидела Габриэла и вспомнила вчерашнее пробуждение.

– Эй, ты выбрал не самый лучший способ сообщить девушке, что не идешь с ней на бал.

– Что? – Габриэл поперхнулся. – С чего ты взяла? Да я всю ночь думал, что тебе такого подарить в честь первого свидания…

– Тогда зачем ты бросил меня вчера у Бастиана?

– Я тебя не бросал, Делл! Ты же…

Габриэл умолк и вдруг покраснел.

– Демон… я ходил за пивом, а когда возвращался, встретил Бастиана и остальных внизу. Они предложили пойти в часовню, выпить там и прогуляться. Он сказал, ты пошла к себе, спать. Ты что, так и спала у него?

Я многозначительно промолчала.

– Он тебе что-нибудь сделал?!

– Не волнуйся, даже одеялком укрыл. Но знаешь, мог бы хоть постучаться ко мне, проверить. А вдруг я сдохла?

– Ты шевелилась. И, когда я снимал с тебя туфли, посоветовала мне засунуть все подарки себе в… неважно, в общем. И я всю ночь не спал, пытаясь придумать что-нибудь…

– Мягкое?

– Полезное. Ты теперь не пойдешь со мной на бал?

– Я не знаю, – вздохнула я, – пойду ли на него вообще. Зашиваюсь с учебой и тренировками. Посмотрим… ой, извини, я на минуточку отойду, ладно? Встретимся за обедом.

Возможно, мне показалось, но я, кажется, слышала голос Кеймана из-за приоткрытых дверей, ведущих в гостиную. Крост действительно там был, обсуждал что-то с магистром Ленардом. А увидев меня, жестом велел ждать. Минут пять я задумчиво рассматривала портрет Сайлера, а потом удостоилась божественного внимания.

– Ну? Что у тебя опять?

– Зачем ты ходил к Бастиану?

– Поговорить.

– О чем?

– О Брине. У нее падает успеваемость.

– Почему ночью?

– Потому что мне так захотелось. Еще вопросы?

– Акорион прислал мне посылку. Платье для бала. И записку с советом найти себе пару. Я так и не поняла: он не хочет, чтобы я пошла одна, или хочет?

– Он сам, думаю, не очень понимает. Он просто играет, Деллин, как кот с мышкой. Лапой ее туда-сюда – и ловит.

– Значит, мне вообще не стоит идти? Подвергать Габриэла опасности?

– Габриэл – взрослый мальчик. Его отец предупрежден, что охота за детьми всех влиятельных магов Штормхолда рано или поздно начнется. Акорион не всемогущ. Сейчас он маг. Да, сильный, да, хитрый, но пока что не всемогущий. А еще он найдет тысячу поводов, чтобы убивать. Придешь ты с кем-то на бал, не придешь, Акорион все равно придумает, на кого напасть и кого запугать. Вестись на провокации… ты не можешь играть с ним бесконечно, потому что он будет заходить все дальше и дальше.

– У тебя все так просто.

– А что делать? Тебя нельзя запереть в подвале, хотя я бы голосовал за этот вариант. Не подводи саму себя к безумию. Акорион – та еще мерзость, но управлять твоей жизнью – слишком жирная привилегия для него.

– Еще вопрос.

Кейман тяжело вздохнул и с тоской посмотрел куда-то в сторону преподавательского корпуса. Наверное, там сейчас тоже сервировали завтрак.

– Почему ты выбрал заведомо проигрышную тему? Ты же знал, что слушать страшилки про смертельные артефакты будут охотнее, чем лекцию о колдовских дубах. И позволил мне выиграть. Зачем?

– Встречный вопрос, адептка Шторм. Почему вы считаете, что преподаватель – это тот человек, который разжует вам все, положит в рот и подскажет, как проглотить?

– В каком смысле?

– Думай, Шторм, думай. Если ты не научишься определять мотивы действий окружающих и просчитывать их цели, то единственный способ для тебя выжить в Штормхолде – это выйти удачно замуж. А судя по месту, где мы с тобой вчера пересеклись, это тебе не светит.

– Да что ты все время издеваешься-то!

Я топнула ногой и показательно надулась. Две первокурсницы, выскочившие из жилого крыла, с интересом на меня взглянули.

– А чтоб вам жизнь усложнить. Давай, детка, вводные у тебя есть. Ответ на твой вопрос лежит на поверхности, достаточно включить голову. Не забудь про занятия по контролю за снами. В конце недели я тебя жду.

А уж я-то как жду. И это даже без сарказма: посмотреть еще пару историй из жизни Таары я бы не отказалась. Уж очень знания о ней оказывались полезными.