Текст книги "Темные сестры"

Глава 4

После допроса я поняла, что сил на осмотр сада и дома уже не осталось. Мы рассказали Портеру обо всем: и об аресте Кайлы, и о том, что накануне в дом кто-то залез. Умолчали лишь о нашем участии в исчезновении магии Хейвен. Герберт определенно считал, будто я способна все выложить детективу, и периодически кидал на меня предостерегающие взгляды.

По версии детектива Портера, Хейвен пришла к нам посреди ночи, наткнулась на открытую дверь (следов взлома не обнаружили), вошла, и там на нее кто-то напал. Остались следы сопротивления и ссадина от веревки на шее. Веревку не нашли, хоть и перерыли весь дом, а еще едва ли не перекопали сад.

Меня немного потряхивало: я была уверена, что, если бы не удачное стечение обстоятельств, жертвой могли бы стать Ким или я, а вовсе не Хейвен. Не то чтобы я радовалась тому, что Хейвен убили, но… я чувствовала постыдное облегчение, что сестры в порядке. А еще возвращаться в дом было попросту страшно. Попроситься пожить у Герберта не давала только гордость.

Он взял на себя все формальности, проверил протокол, и я просто в нем расписалась. Сил на недоверие еще и к Герберту просто не осталось. Когда стража закончила с осмотром Кордеро-холла, Герберт почти силой отправил меня наверх, отдыхать.

Я быстро прошла через гостиную, где нашли тело, и почти бегом поднялась по лестнице. Окно мы так и не вставили, и на втором этаже было холодно. Придется, наверное, разжечь в комнате камин.

На всякий случай я заперла дверь в спальню, а еще поставила охранное заклятие. Как же хорошо, что Ким у Диналии. Хотя бы за нее я спокойна. Впрочем, может, уже пора перестать ее опекать, семнадцать лет – возраст, в котором я принимала вполне взвешенные решения.

Повернувшись к постели, я оцепенела. Под покрывалом явно что-то возвышалось. Небольшое и квадратное. Я быстро пересекла комнату, не давая себе шанса передумать, и отбросила покрывало.

Книги… те самые, что я приметила в магазинчике Белами.

«Герберт!» – тут же подумала я.

Но потом заметила сверху небольшой конверт точно из такой же бумаги, на которой была написана записка, когда подкинули ребенка.

– «Тайны Хейвен теперь навечно с ней. Чьи еще секреты отправятся в могилу?» – прочитала я.

От громкого стука в дверь я вздрогнула.

– Кортни, это я, открой, нужно подписать счет для стекольщика.

Медленно я открыла дверь и с полминуты молча рассматривала озадаченного Герберта, ища хоть какой-то признак лжи.

– Что с тобой? – поинтересовался он.

Заметил в моей руке записку и, не дожидаясь, когда я очнусь, забрал ее. Быстро прочитал и нахмурился.

– Нужно сдать все письма Портеру.

– Это еще не все, – наконец смогла произнести я и махнула рукой в сторону книг.

Герберт долго рассматривал их, листал, даже проверил на скрытые проклятия, но ничего не нашел.

– Странно, – нахмурился он, – очень странно. И это уже серьезно, убийство – это не шутки.

Потом он заметил мой взгляд и осекся.

– Что? Ты думаешь, это я?

– Я сейчас ни о чем не думаю, но ты единственный, кто знал, что эти книги мне понравились.

– Кортни, ты свихнулась? Зачем мне подкидывать вам записки, убивать Хейвен и покупать для тебя книги? По-твоему, я похитил ребенка, подбросил вам под дверь, чтобы Кайлу арестовали, пошел с тобой к Белами, увидел, что тебе понравились книги, затем отвел вас с Ким к себе, в ночи пробрался в Кордеро-холл и убил там Хейвен. С утреца купил книжки и закинул тебе в спальню. Знаешь, милая, мне льстит, что ты так в меня веришь, но после тридцати очень сложно делать тысячу дел одновременно.

– Я не знаю, что думать, Герберт! – взорвалась я. – И ты прекрасно знаешь, что я тебе не доверяю. И никогда не поверю больше, ясно? Я хочу вытащить Кайлу, защитить Ким и уехать, чтобы больше никогда не возвращаться ни в этот город, ни в этот дом.

– Может, ты и хочешь этого, – сквозь зубы процедил Герберт, – но не так-то просто оставить Хейзенвилль. Ты не принадлежишь себе, как бы этого ни хотела.

– Главное, что я не принадлежу тебе.

– Давай проверим?

Неожиданно Герберт сделал несколько шагов вперед. Я инстинктивно отступила и уперлась спиной в холодную стену.

– Отойди, – потребовала я, но голос предательски дрогнул.

Губы Герберта исказила кривая усмешка.

– Что ты сделаешь, если не отойду? В доме никого нет.

– Стекольщик… – не очень уверенно произнесла я.

Герберт поднял руку и указательным пальцем провел по моей нижней губе.

– Хочешь позвать стекольщика? Мне кажется, я справлюсь сам.

Он наклонился и прижался губами к моим. Я не успела сделать вдох, как тут же весь воздух отобрали, оставив жалкий клочок, которым и дышать не получалось. Поцелуй поднял все воспоминания прошлого, снова сделал меня почти ребенком, и все выстроенные за пять лет стены рухнули.

Напористо, почти больно. Я не отвечала, но Герберту и не нужен был мой ответ, он хотел поцелуй, и ничто не могло ему помешать. Он сломил сопротивление без особого труда, прижав мои запястья к стене над головой. Я почувствовала, как камень царапает кожу на тыльной стороне ладони.

Губы горели, а контраст прохлады воздуха и тепла мужского тела сводил с ума. Я просто потерялась в лавине не новых, но забытых эмоций. В один момент просто перестала сопротивляться и послушно поддалась рукам Герберта, позволяя делать все, что ему захочется. Не знаю, куда завел бы меня этот поцелуй, если бы не звон стекла и резкий толчок, а следом за ним ворвавшийся в комнату дождь.

Я поморщилась – ушибла колено.

Герберт уже был на ногах, когда я поднялась, и осматривал камень, запущенный кем-то в окно.

– Метко, – наконец произнес он. – Второй этаж. Надо обладать силой, чтобы разбить такое стекло.

– Там стекольщик еще не ушел? – мрачно поинтересовалась я.

Ох, какая же злость накатила на саму себя из-за этого поцелуя…

* * *

Пришлось временно переехать в гостевую спальню, самую дальнюю по коридору. Крохотная комнатушка с одной кроватью и тумбочкой когда-то была комнатой няни. Когда Ким исполнилось тринадцать, няня ушла, и комната всегда пустовала. Можно было переехать в мраморную спальню, как ее называла Кайла за необычный узор на стенах, но с этой комнатой у меня было связано много воспоминаний.

К вечеру вернулась Ким, хотя я и пыталась настоять, чтобы она осталась у Диналии. Но мне не хотелось снова ночевать у Герберта, а остаться одной в мрачном Кордеро-холле было страшно. Окно на чердаке поставили, а в моей спальне не успели. Как все же легко устроить в старом доме пробирающий до костей сквозняк.

– Кортни, ты уверена? – спросила Ким, осматривая мою временную спальню. – Можешь взять мою, а я…

– Ким, брось, это всего лишь постель, – улыбнулась я. – Держись, пожалуйста, от окон подальше. Я попробую найти того, кто бросил камень. Ты, кстати, не замечала никого, кто ошивается возле нашего сада или осматривает дом?

Ким как-то странно замялась и покраснела. Мне бы почуять неладное, но эмоциональная усталость достигла своего предела, и я даже не обратила на это внимания, вплоть до тихого «Это я».

– Что ты? – не поняла я.

– Я кинула камень, – призналась Ким и поморщилась. – Не убивай меня!

– Зачем?! – От шока я села на постель, забыв, что намеревалась готовиться ко сну.

– Я просто шла домой и увидела вас в окне, как вы спорили, а потом Герберт, ну… тебя поцеловал. – Ким сделалась совсем пунцовой. – А потом я вспомнила, о чем ты говорила. Что убежала из-за Герберта. Тогда я решила, что он может тебя обижать, взяла камень и бросила. Думала, он отвлечется и от тебя отстанет.

– Ким, ты с ума сошла? Ты же могла нас убить! Мы просто поспорили, зачем было разбивать стекло?

– Слушай, я не хотела! Я думала, ударю камушком, вы услышите стук и увидите меня. А оно разбилось, я испугалась и убежала.

Даже не знаю, стоило смеяться или ругать Ким. Порой в свои семнадцать она казалась совсем ребенком. Но какое же накатило облегчение! Меня никто не пытался убить, в мое окно не начнут посреди ночи лететь камни. Можно хоть немного выдохнуть.

– Не переживай ты так, – наконец вздохнула я, потому что Ким едва ли не плакала. – Но не спасай меня больше, пожалуйста. Мы с Гербертом не ладим, и у нас было прошлое, но он один из немногих, кто может нас защитить. И я его не уволю, даже несмотря на то, что постоянно грожусь.

– Расскажи, что между вами было, – попросила Ким. – Я никому не скажу! Даже Кайле!

Сказать? Наверное, надо, за недоверие к сестре обычно платят очень дорого. Но некоторые вещи стоит хранить в секрете просто потому, что они слишком личные, чтобы ими делиться. Поэтому я тщательно подбирала слова.

– Когда умирал папа, я была не в себе. Перестала учиться, ничего не хотела, убегала из дома. У нас с Гербертом в это время закрутился роман.

– Ты была влюблена в него? – пораженно переспросила Ким.

– Я не могу сказать, что была влюблена. Так, легкое очарование взрослым мужчиной, не более.

– Тебе было восемнадцать.

– Ну, извини, – фыркнула я, – я как-то не думала о том, что мне всего восемнадцать.

– А Герберт?

Мне даже стало смешно, насколько наивной и неиспорченной выросла Ким. Кристалл плотно занималась ее воспитанием. Сестра отличалась от нас не только внешне, но и по характеру. Не могу сказать, что мне никогда не хотелось быть такой милой, как Кимберли. Ее все любили. Меня в лучшем случае побаивались.

– А что Герберт? Ему-то какая разница, постель – все, что от меня требовалось. Мы мило проводили время месяца три, а потом я сбежала, едва умер отец. В тот же вечер.

– Где вы встречались?

– В мраморной спальне.

Ким замерла с открытым ртом.

– Я предупреждала.

– Если бы Кристалл узнала, она убила бы вас обоих! – пораженно покачала головой сестра. – Герберт… Не ожидала от него такого.

– А от меня, значит, ожидала? – притворно возмутилась я, но тут же посерьезнела.

Часы в гостиной били десять вечера.

– Тебе нужно отдохнуть, Ким. Не думай обо мне и Герберте. Мы разберемся с прошлым, оно не навредит вам. Пойду скажу нашему поверенному, что вызывать стражу по факту разбитого окна не стоит, и завалюсь спать. Завтра, чувствую, денек будет еще напряженнее.

Сама не знаю, чем я думала, когда шла на ночь глядя в гостевую, к Герберту. Я, конечно, убеждала себя, что лишь предупрежу о Ким, но… но, похоже, во мне еще не улеглась та буря эмоций после утреннего поцелуя.

Герберт сидел в кресле, читал. Немного непривычно было видеть его в очках, пять лет назад он их не носил. Те несколько секунд, что он не замечал меня, дали возможность посмотреть на него со стороны, расслабленного, не проверяющего на прочность мою защиту. Мне не понравилось то, что я увидела.

Нарисованный образ монстра стремительно таял, и с каждым днем становилось сложнее убеждать себя, что его близость не несет ничего, кроме грязи.

– Стекло разбила Ким, – без предисловий сказала я. – Не вызывай стражу, не хватало нам еще и допросов Ким.

– Что? – Герберт отложил в сторону книгу и поднялся. – Зачем Ким бросила камень в твое окно?

– Она нас видела. И решила – кстати, справедливо, – что я против происходящего.

– Ким знает о нас? Ты ей рассказала?

– Только сегодня и далеко не все. Но она знает, что я тебя не переношу, и этого ей было достаточно, чтобы попытаться меня защитить. Герберт, пожалуйста, впредь держи себя в руках. Ким не заслужила купаться в этой грязи.

– И что же именно она знает? – Герберт говорил медленно, будто бы лениво, прекрасно зная, как меня бесит эта его манера.

– Только то, что мы спали вместе.

– Сложно было врать, да, Кортни? Ты ведь хорошая девочка. Каково это – признаваться в том, что в восемнадцать спала с другом отца?

– Не сложнее, чем выносить твое присутствие, – парировала я. – Стража отменяется, так что завтра займись Кайлой. Если дело дойдет до суда, я хочу, чтобы ты нашел лучших людей. Мы не можем допустить, чтобы ее лишили магии.

Я повернулась, чтобы уйти, но, едва услышав звук открывающегося ящика, замерла. Интуиция подсказывала, что Герберт сказал далеко не все и если я сейчас не уберусь из его комнаты, то сильно пожалею, но я физически не могла пошевелиться, догадываясь, что он ищет.

– Когда я только познакомился с твоим отцом, он рассказал, что обозначает ваша фамилия. Кордер – удивительное растение. Пьянит тебя, но не разрушает. Стирает сомнения, тревоги и страхи. Оставляет ясный ум… только в том случае, если он не затуманен глубинными желаниями.

– Или пороками, – не удержалась я.

– Возможно.

На бархатистый хриплый голос накладывался треск поленьев в камине – и я переносилась в прошлое, в те месяцы, когда только рядом с ним хоть как-то получалось дышать.

– Цветок кордера может быть как ядом, так и лекарством. Уникальное магическое растение. Твой отец рассказывал, что ваш дальний предок, основавший род, высадил кордеровый сад вокруг своего дома. Конрад Кордеро изучал магию, погружался в самые темные ее глубины. Почти все свойства кордера были описаны им. И он же дал ему название. Знаешь, что еще означает твоя фамилия?

– Нет.

– «Темный». Кордеро на языке первородных означает «темный». Конрад описывал его так: прекрасный внешне, но темный по своим свойствам цветок. Вам очень подходит ваша фамилия. Сестры Кордеро. Темные сестры.

– Ким выбивается из этой эстетики.

– Ким только внешне хрупкая, нежная блондинка. Тебя долго не было. Ей тоже пришлось нелегко.

Я почувствовала, как стало стыдно. Убегая, я спасала себя, но бросила сестер на съедение хейзенвилльскому обществу. Отец умер, мачеха погрузилась в дела. Весь удар приняли на себя девочки. И если Кайла с детства готовилась к этой роли, то Ким никогда не хотела быть в центре внимания.

Когда хотел, Герберт мог двигаться совершенно бесшумно. Я вздрогнула, ощутив его присутствие прямо у себя за спиной, и повернулась. В руках он вертел небольшой пузырек с алой жидкостью, поверхность которой переливалась пурпурным сиянием.

– Помнишь этот вкус, Кортни?

Я молчала.

– Помнишь, – голос понизился до хриплого шепота, – как нам было хорошо?

– Тебе, – поправила я с ледяной улыбкой. – Твое удовольствие дорого мне обошлось, Герберт. Не думай, что я растаю от чувственного взгляда и одного поцелуя, я слишком много времени потратила на то, чтобы понять, какая ты сволочь. И не прыгну в твою постель, даже если ты будешь на коленях об этом умолять. Но можешь попробовать, мне это польстит. И мне не нужен кордер, чтобы расслабиться, потому что моя жизнь – без тебя, без отца, без этого дома – мне нравится. Как бы тебе ни хотелось обратного.

– Ты можешь сколько угодно себя в этом убеждать, – усмехнулся и пожал плечами Герберт, – но твое место здесь. Это знал твой отец, и это знаешь ты сама. Взгляни уже правде в глаза и перестань притворяться.

Он отошел, но аромат парфюма напоминал о нем с каждым вдохом.

– Можешь снова сбежать в Даркфелл, милая. Но перед этим ты все равно проведешь со мной ночь.

– Если это и случится, она станет твоей последней.

Впервые за много лет я не сдержалась. Впервые огненная магия, которой так гордился отец – ведь приручить пламя дано самым могущественным из рода Кордеро, – вырвалась наружу. Пузырек взорвался прямо в руках Герберта, но он даже не дрогнул. По полу растеклись клубы алого тумана.

– Занимайся своим делом, Герберт. Дочь хозяина не для обслуживающего персонала.

В таком состоянии я не очень умело била в больные места, я даже самой себе напомнила загнанного в угол зверя. Хотелось сделать Герберту как можно больнее, но получилось скорее жалко, чем холодно и остро. Не став смотреть на его реакцию, я вылетела из комнаты. Прочь из Кордеро-холла, из проклятого дома, на воздух, на свободу!

Пожалела, что не захватила плащ, но не стала возвращаться. Возможно, Герберт наблюдал за мной из окна. Он удивительно циничен и столь же удивительно отвратителен – если повторить это тысячу раз, можно поверить. Как выдержать рядом с ним еще хоть день? И как не остаться с разбитым сердцем, если все происходящее – его очередная игра?..

Я сама не замечала, куда иду, все прокручивала в голове события прошлого, настоящего и пыталась хоть немного заглянуть в будущее. Когда-то я верила, что зелье из цветков кордера исцеляет душу, помогает справиться с болью. А Герберт пользовался этим, чтобы заполучить дочь друга. Или врага – порой казалось, он ненавидит отца едва ли не сильнее, чем я.

Я остановилась, лишь поняв, что ноги сами несут меня к книжному магазину Белами. Несмотря на относительно ранний час, ни одно окно не светилось. А ведь если Белами нет дома, это мой шанс выяснить, кто купил книги. Они наверняка записывают данные таких покупателей, это антиквариат, а не обычная книжка, которых печатают тысячи. И, если повезет – а мне должно повезти хоть раз за последнее время, – в журнале учета будут сведения о покупателе.

Недолго думая я обошла дом и, наспех проверив защитные заклятия, взялась за ручку. К счастью, ничего не среагировало на мое вторжение, замок отперся легко и быстро. Совсем неслышно скрипнула задняя дверь, впуская меня в складское помещение магазина, наполненное запахом старых книг и лавандовых саше.

На всякий случай я не шумела – вдруг в доме кто-то есть. Прошла через зал и оказалась в самом магазине, непривычно жутковатом в такое время.

Стол продавца был пуст – разумеется, всю документацию с него убрали. Вот только куда? В столе ящиков не оказалось, но я знала, что журнал где-то в помещении. Вряд ли Белами уносит его с собой каждый раз. Выручку – да, но не журнал. Сантиметр за сантиметром я осматривала пространство магазина, пока не нашла наконец за неприметной дверкой сейф.

С негромким щелчком дверь сейфа открылась, и взору действительно предстал небольшой журнал в кожаной бордовой обложке. Помимо журнала там были еще какие-то документы, но они меня не интересовали. Я осознавала, что вломилась в чужой магазин и роюсь в сейфе, но близость к возможной разгадке личности «К» не давала покоя.

Я не сразу нашла нужную дату: надо же, как много покупок антиквариата совершается в небольшом, казалось бы, городке. Но когда палец замер на строчке «Северная история магии», я обомлела.

«К. Кордеро» – в графе «покупатель».

Кайла? Кимберли? Кристалл?

Нет, подпись была моей.

Когда я уехала, то изменила в себе все, что смогла: прическу, вкусы, мечты. И подпись в том числе. На то, чтобы изменить почерк, ушло несколько лет, но почему-то именно это было важно. Я ни с кем не переписывалась и ни разу не была дома. Откуда у того, кто издевается над нами, мой почерк?

Впрочем, достаточно лишь проникнуть в университет так же, как я сейчас проникла в книжный, чтобы раздобыть курсовую. Но почему Белами не сопоставил личность того, кто покупал, с тем, что написано в журнале? Уж он-то должен был понять, что перед ним не Кортни Кордеро.

Если только Эдмонд Белами не замешан. Он удивительно часто в последнее время мелькает на горизонте, это его дочь свидетельствовала против Кайлы, это в его магазине купили книги. И – вдруг пришло мне в голову – возможно, бумагу для записок.

Я вернула журнал на место и перебрала оставшиеся документы. Ничего интересного не оказалось: счета, расчеты, списки товара. Лишь на самом дне я нащупала тонкую кожаную папку. Нехорошо рыться в чужих документах, но мне вдруг очень явно показалось, что я нащупала нить. Кристалл учила не игнорировать интуицию.

Документ был зашифрован. Один из тех шифров, что знают лишь подписывающие стороны: взломать такой очень сложно, и это дело не одного дня. Стройные ряды замысловатых символов не несли никакой информации, но вот подписи обычно не шифровались. И в одной из подписей я узнала почерк Кайлы. В другой – Эдмонда Белами. Что подписали сестра и владелец книжного магазина?

Несколько секунд – и у меня в руках появилась копия документа, которую я бережно свернула и убрала в карман. Дома попытаюсь расшифровать и, может, найду ключ ко всем событиям.

Услышав шум наверху, я быстро убрала все документы и едва-едва успела отскочить от сейфа.

– Что вы здесь делаете? – Дочь Белами, Стелла, недоуменно смотрела на меня, потирая глаза.

Конечно, Кортни, соври теперь ребенку.

– Привет, – улыбнулась я, – ты одна дома? Я шла мимо и увидела, что задняя дверь открыта. Все в порядке? Дома есть взрослые?

– Папа! – позвала Стелла, и я закусила губу, надеясь, что в полумраке не видно моей нервозности.

Поверит?

Перепуганный Эдмонд появился в лавке уже через минуту. Он кутался в длинный теплый халат и на ходу надевал очки, а когда увидел меня, заметно помрачнел.

– Ваша семья может оставить нас в покое или нет? Что вы здесь делаете?

– Успокойтесь, я просто шла мимо и увидела, что ваша задняя дверь открыта. Это показалось мне странным.

– Шли мимо? – Он прищурился. – Куда?

– Гуляла. Мне кажется, вам стоит проверить дверь, а потом уже устраивать мне допрос. Или, если хотите, вызывайте стражу. Скажете, что я к вам вломилась.

– Не стоит, – с некоторым сомнением после паузы проговорил Белами.

И от меня не укрылось, как его взгляд метнулся к двери, за которой находился сейф. Но я ничем себя не выдала.

– Спасибо за беспокойство, – наконец сказал Эдмонд. – Не смею вас задерживать, леди Кордеро. Стелла, иди спать, все в порядке.

Когда девчонка убежала, я направилась к выходу. Белами долго искал ключи в ящике стола, чтобы выпустить меня. Почему-то проводить до задней двери ему не пришло в голову, а я лихорадочно раздумывала над одной сумасбродной и не слишком порядочной идеей.

Но разве был выбор?

– У вас талантливая дочь, – словно невзначай обронила я, идя к выходу.

И уже в дверях добавила:

– Пожалуй, ей стоит учиться магии.

– Вы прекрасно знаете, леди Кордеро, что наша семья не получит разрешения на обучение, будь Стелла даже трижды талантлива.

– Нет нерешаемых проблем, господин Белами, – улыбнулась я. – Особенно если найти связи в колледже. Даркфелл Стеллу не примет, но Хейзенвилль… Подумайте. А я посмотрю, что можно сделать для нее. Нельзя зарывать такой талант и… шанс достичь чего-то большего, чем… это. Доброй ночи.

Не оборачиваться. Уходить быстро и уверенно – тогда у Белами создастся впечатление, что последний шанс он уже потерял. Чтобы обучить детей, иные готовы отдать душу, а здесь требуется всего лишь написать пару фраз на фирменном листе пергамента. Если мозги у него на месте, Кайлу он оправдает. А если нет… даже не знаю, на что я буду способна после нескольких недель такой жизни. Нужно больше спать и хоть как-то расслабляться.

В детстве, когда мы с сестрами ссорились или меня наказывал отец, я обязательно шла к реке, на набережную. По тому, где я сидела, можно было определять степень паршивости моего настроения. Если на скамейке у памятника колонистам – мне было грустно. Если на перилах набережной – очень грустно. Сейчас я спустилась к пляжу, не поленившись пройти лишних триста метров до спуска. Села у самой кромки воды и уставилась на горизонт.

– Я думал, в это время здесь никого не бывает.

Сначала я вздрогнула, но, обернувшись, выдохнула, узнав в молодом стражнике парня Ким.

– Тай? Что ты здесь делаешь?

А ведь Тай О’Ши не только друг моей сестры, но и брат Хейвен… уж не следил ли он за мной? Я стала жутко мнительной. А еще остро ощутила собственную беззащитность: в это время на улицах никого. Будет иронично, если, сбежав от Герберта, я попадусь в руки убийцы.

– Мы с Хейвен детьми здесь часто играли. Во время патрулирования я ненадолго останавливаюсь здесь. В эти минуты кажется, что она все еще рядом.

Он задумчиво посмотрел на звезды. В Даркфелле из-за дыма от фабрик мы почти не видели звезд, но здесь они бриллиантовой россыпью украшали темное небо.

– Когда у Хейвен пропала магия, – произнес Тай, – она постоянно сидела здесь, чтобы не видеть сочувствующих взглядов.

Где-то внутри всколыхнулась совесть и неприятно уколола. Во мне ее магия – живет и цветет, словно так и было с самого начала. Боги, какими же глупыми мы были! Ритуал мог убить и Хейвен, и Кайлу, и меня.

– Я думала, Хейвен ненавидела свою магию и мечтала от нее избавиться.

– Родители считали, именно поэтому магия и пропала. Но, думается мне, она не была до конца честна со всеми нами. Хейвен полюбила бы колдовать, мне кажется, у нее бы получилось.

– Мне жаль, Тай, – наконец сумела выдавить я. – Надеюсь, Портер найдет убийцу.

– Портер считает, что Хейвен убил кто-то из вас.

Воздуха стало резко не хватать.

– Ты хочешь сказать – я. Потому что Кайла в тюрьме, а Ким здравомыслящий человек не представит в роли убийцы, к тому же она всю ночь провела с Диналией.

Тай кивнул, уселся рядом и набросил мне на плечи свою куртку. Я хотела было возмутиться, но потом передумала: приятное тепло разлилось по телу.

– Ну, ты так внезапно приехала…

– Да, на похороны мачехи. Удивительно, да?

– И потом вдруг осталась, – закончил Тай.

– Мою сестру арестовали! А младшая осталась одна в огромном доме. Мне что, просто взять и сбежать?

– Я понимаю, Кортни, понимаю, – мягко произнес парень. – Это не я придумал, а Портер. Никто из вас не убил бы Хейвен. Может, вы и не слишком ладили, но убийство… нет, здесь что-то другое. Возможно, Хейвен стала жертвой обстоятельств, и просто чудо, что не погибла Ким. Но когда я думаю, что вместо Хейвен могла погибнуть моя девушка, совсем не становится легче.

– Знаю. Стараюсь об этом не думать.

– Ты в порядке? Трудности с господином Уолдером?

– С чего ты взял? – Я бросила на Тая удивленный взгляд.

– Когда вы оказываетесь в одном помещении, напряжение между вами можно пощупать. Причем такое, что хочется как можно скорее убежать куда подальше. Вы явно друг друга ненавидите или…

– Или?

– Или любите.

– Вот уж вряд ли, – фыркнула я. – Герберт был другом отца. Не моим. Если б не завещание отца, Кристалл наверняка бы его уволила.

– Кристалл? – К моему удивлению, Тай расхохотался. – Сомневаюсь. Ты много пропустила. Кристалл с Гербертом были вместе одно время.

– Встречались? – пораженно выдохнула я.

– Скорее, спали. Как-то Кайла оставалась у Хейвен, и я случайно услышал их разговор. Кайлу бесила эта связь, и она делала гадости Кристалл.

– Гадости? Например?

– Пользовалась когда-нибудь кристаллами памяти?

Я покачала головой. С такой магией нас не знакомили.

– Они незаконны, на рейдах мы изымаем их тоннами. Но все знают, где можно купить такую штуку. Он записывает происходящее в радиусе действия луча магии, который в него заключен. И может воспроизвести увиденное в форме некой иллюзии. Кайла рассовывала эти кристаллы в спальне Кристалл и в кабинете, а потом делала мгновенные портреты ее и Герберта и развешивала на досках объявлений.

Я застонала и упала на спину прямо на песок.

– Отлично! Моя мачеха спала с другом моего отца, сестра это записывала и демонстрировала всему городу! Хейзенвилль, как я скучала!

Тай негромко рассмеялся. Да, наверное, с его точки зрения, это было несколько забавно.

– Погоди… в кабинете? Ты сказал, в кабинете?

– Ага. Я лично снимал эти листовки по приказу Кристалл.

– Очаровательно. Я сидела за столом… брр!

Звезды подмигивали, словно насмехаясь. Все пять лет учебы я почти постоянно думала, что будет, если вернусь. Как отреагируют сестры, Кристалл. Что я буду здесь делать, чем займусь. Но ни в одном, даже самом бредовом варианте развития событий не было ничего подобного.

Мою сестру арестовали, в моем доме убили Хейвен, Кристалл спала с Гербертом, а Кайла заключала какие-то договоры с Белами.

– Слушай, а как можно расшифровать магически защищенный документ? – спросила я.

– Практически никак, – пожал плечами Тай. – Разве что тебе повезет и удастся подобрать ключ. А что такое? Кортни, это, между прочим, незаконно, а я – страж.

– Все в порядке, – натянуто улыбнулась я, – после отца остались кое-какие документы. Хочу удостовериться, что он не заложил дом или… нас. Ключ, конечно, мы все благополучно посеяли.

– Тогда подбирай. Надеюсь, ты хорошо знаешь отца и его магию, потому что иначе…

Тай покачал головой, а я задумалась. Хорошо ли я знаю Кайлу? Похоже, что не так, как я раньше думала.

– Знаешь, через пару часов рассвет, и я должен закончить патрулирование. Как настоящий страж, я не могу оставить тебя одну на пляже. Идем, провожу до дома.

– Хорошо, что Ким не ревнивая, – вздохнула я, принимая протянутую руку и вставая.

* * *

Я все равно не смогла бы уснуть, а за окном уже брезжил рассвет. Около часа я просто бродила по дому, раз за разом прокручивая в голове все записки, выстраивая события в единую цепочку и пытаясь отыскать, где же она берет начало.

Наконец не выдержала, поняв, что именно не дает успокоиться, и поднялась к Герберту. Это уже даже пугает. Я каждый раз клянусь, что этот мужчина перестанет для меня существовать, но снова и снова возвращаюсь мыслями к нему.

– Подъем! – громко объявила я, врываясь в спальню. – Ничего не хочешь мне рассказать?!

Герберт тихо выругался и сел на постели, закрыв нижнюю часть… туловища простыней. Насколько я помнила, он не признавал одежду во время сна, но сейчас это мало волновало.

– Что опять стряслось? Передумала насчет ночи? Прости, малышка, я хоть и не против тебя в моей постели, но сейчас могу предложить только сладкий утренний сон.

– Ты спал с Кристалл!

С него мгновенно слетели расслабленность и сонливость.

– И какая птичка принесла на хвосте этот занимательный факт из моей биографии?

– Какая разница? Весь город в курсе! Герберт, ты в своем уме? А с Кайлой у тебя ничего, случайно, не было? Или ждешь, когда подрастет Ким?

– Зачем ждать? – хмыкнул он. – Тебе было почти столько же.

От этих слов я совсем взвилась и готова была спалить весь проклятый дом и Герберта вместе с ним.

– Сядь, – отрезал Герберт, не дав мне сказать ни слова, – и успокойся. Весь город в курсе благодаря твоей полоумной сестричке. У нас с Кристалл был короткий роман, мы встречались исключительно у нее, и никто не узнал бы об этом, если бы не Кайла. Великовозрастная дурочка решила, что Кристалл обязана вечно носить траур по вашему отцу, и устроила ей настоящую травлю. Кристалл прекратила наш роман, сделав выбор в пользу Кайлиного душевного спокойствия. Вот и вся история, с чего вдруг ты надулась от ревности?

– От ревности? – поразилась я. – То есть для тебя это нормально?! Связь с Кристалл – это ничего особенного и, если бы Кайла не сделала вам гадость, вы бы по-прежнему спали вместе?

– Нет. Не спали бы. Кристалл умерла, это существенно осложняет любые отношения. А что, собственно, тебя так бесит? – в свою очередь поинтересовался Герберт. – Ты уехала от меня! Прошло три года, мне что, надо было вечно ждать, что ты вот-вот вернешься?!

– При чем здесь я? Ты мог выбрать кого-то, кроме моей мачехи? Она ведь была женой твоего друга!

Тут терпение Герберта лопнуло окончательно, и он оглушительно на меня рявкнул:

– Не твое дело, Кортни, с кем и как спала Кристалл и с кем и как сплю я! Не смей требовать с меня отчеты! Если хочешь, чтобы я хранил тебе верность, – раздевайся и раздвигай ноги, а если решила играть в недотрогу, то сделай одолжение: не переступай границы, которые так пытаешься начертить. Это работает в обе стороны!