Текст книги "Притворщица"

Ольга Олеговна Пашнина
Притворщица

© Пашнина О.О., текст, 2023

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2023

Глава 1

Мертвая девушка смеялась.

Смотрела и смеялась, глядя, как я кружусь, подняв руки вверх. Белое перемежалось желтым, стены и потолок палаты смешались в один водоворот тусклых красок. Никогда не думала, что белый цвет может быть настолько унылым.

– Опять голова закружится! – не выдержала мертвая девушка.

– Хейвен, заткнись! – пробурчала я.

Перестала кружиться и упала на мягкий пол. Потолок все равно вращался.

– Ну вот и зачем? – фыркнула Хейвен, садясь рядом. – Теперь тебе плохо, а мне скучно.

– Тебе не может быть скучно. Ты мертвая.

– А что, ты полагаешь, что смерть – это весело? Нет, Кимми, это ужасно скучно. Это вечность скуки. Даже тому, кто убивает, веселее. Вот тебе было весело, когда ты меня убила?

– Вряд ли.

Она начинала утомлять, и в такие моменты я обычно стучала в дверь палаты, требуя принести успокаивающее зелье. Но сегодня, кажется, был выходной, и мне не хотелось спать. И сестра-целительница принесла вкусное желе. Почему она всегда носит только желе? Я бы выпила кофе. Не уверена, что помню его вкус. Но помню ощущение: кофе – это что-то чудесное.

– Я хочу к морю, – протянула Хейвен. – Очень хочу.

– Тебе не светит. Ты – плод моего воображения. В нем нет моря. Хочешь, отправлю в домик у озера? Его я помню… вроде бы.

– Была там сто раз. Почему ты не можешь придумать мне море? Ким, я хочу море!

– Хейвен, отстань! – рявкнула я.

И привлекла внимание дежурной сестры, потому что в замке палаты вдруг повернулся ключ.

– Все нормально, – поспешно сказала я.

Если им что-то не понравится, они заставят выпить зелье – и я усну. Ненавижу спать.

– Ким, я хочу поговорить с тобой.

Нет, это не сестра-целительница.

А высокая рыжеволосая лекарь Дельвего. Я удивленно села на полу: раньше Кристина ко мне не заходила. Меня водили в ее кабинет раз в два дня, и там я по нескольку часов отвечала на многочисленные вопросы. О себе, о мыслях, о прошлом. Иногда казалось, что лекари намеренно не давали мне забыть о том, из-за чего я сюда попала.

– Ким, я хочу с тобой поговорить, пойдем, – улыбнулась доктор. – Не волнуйся, все в порядке. У меня для тебя небольшое задание.

Когда человеку говорят «не волнуйся», обычно он начинает волноваться еще сильнее. Я так точно: даже руки задрожали, а в обычно прохладном лекарском доме вдруг стало нестерпимо жарко. Если лекарь Дельвего и заметила мое состояние, то не подала виду.

В дверях я обернулась к Хейвен, которая деловито приглаживала волосы.

– Ты остаешься, – бросила я ей.

Лекарь ободряюще мне улыбнулась. Я знала, что она не видит Хейвен. Зато она видела ее портрет – моя сестра принесла по ее просьбе. Мне хотелось бы, чтобы Кристина заставила Хейвен уйти, но она почему-то не спешила, уверяя, что однажды Хейвен исчезнет сама.

– Проходи, садись. Чай и угощение для тебя, позавтракай со мной.

Как всегда случалось, я в ступоре застыла у стола. За два года в лечебнице у лекаря выработался устойчивый ритуал: послать за мной сестру-целительницу, привести в кабинет, усадить за стол, дать стакан воды. Любое отклонение от маршрута вызывало у меня панику и оцепенение.

Но сейчас на столе стояло блюдце с печеньем. Я столько раз говорила, что хочу печенья, а сейчас оно лежало прямо передо мной. И нас разделяла лишь дурацкая паника.

– Ну что случится, если ты сядешь и попьешь чаю с печеньем? – Взявшаяся из пустоты Хейвен закатила глаза.

Она понюхала угощение и мечтательно зажмурилась. А потом захныкала:

– Давай, Ким! Я хочу хотя бы посмотреть! Возьми печенье! Оно с шоколадом!

Я сглотнула слюну.

– Что она говорит, Ким? – мягко спросила лекарь Дельвего.

– Уговаривает сесть и взять печенье, – тихо призналась я.

– Что ж, не могу не отметить в ее словах рациональное зерно. Садись, Ким, нам предстоит разговор.

– Это моя сестра принесла? – Я все еще колебалась.

– Нет.

Она отодвинула кресло, приглашая сесть, и я нашла в себе силы упасть в него. Меня пододвинули к столу – несмотря на внешнюю хрупкость, Кристина Дельвего обладала поразительной силой. А может, я весила совсем немного. Во всяком случае, однажды, во время прогулки, она в одиночку вытащила меня из провалившегося пола в подвале хозяйственного корпуса, куда я забрела, стремясь убежать от Хейвен.

– Печенье, Ким, – настойчиво потребовала Хейвен.

На ощупь оно оказалось шероховатым, с гладкими вкраплениями шоколада. Мой палец был настолько горячий, что шоколад начал таять, и я испуганно отдернула руку, а палец облизала. Вкусно. Невероятный, давно забытый вкус шоколада.

Лекарь Дельвего терпеливо ждала. Еще несколько минут я колебалась, но Хейвен так кричала, что я не выдержала и отправила в рот небольшой кусочек лакомства. Тогда призрак умолк, а Кристина, удовлетворенная результатом, начала говорить:

– Как ты себя чувствуешь, Ким?

– Нормально. Голова иногда болит.

– Хорошо. Надеюсь, ты не против, что мы не одни?

Только сейчас я обратила внимание на мужчину в углу комнаты и вздрогнула, поймав взгляд холодных серых глаз. Он смотрел пристально, не мигая, проникая мне прямо в черную душу и обшаривая там каждый уголок.

– Ты помнишь Хантера? Он наблюдал тебя в первый год в больнице. Лекарь Хантер Дельвего.

– Ваш брат, – неуверенно кивнула я.

– Верно. Сегодня у нас необычная встреча, и Хантер, как глава лекарского дома, хочет лично все проконтролировать.

– Что все? – не поняла я.

Теперь его взгляд почти осязаемо касался моей кожи. Я не могла заставить себя не обращать на мужчину внимания. Он буквально притягивал взгляд. Одновременно пугал и интриговал. Я его почти не помнила.

– Я подумала, тебе уже надоело сидеть в четырех стенах. И ты не прочь… выполнить какую-нибудь работу, помочь кому-то, да? В меру своих возможностей.

Слова отозвались внутри тягучим подозрением.

– Помочь? – переспросила я.

– Следствию. Детективу. Как ты знаешь, я – маг-менталист, консультант управления стражи Хейзенвилля. Ко мне обратился детектив Ренсом с просьбой помочь в решении одной загадки. И я хочу дать кое-какое задание тебе. Как ты на это смотришь?

– Детектив Ренсом? Он пришел взамен того, кого я убила?

Кристина привыкла к моим вопросам.

– Да, что-то вроде того. Он работает над убийствами, и я полагаю, ты сможешь нам помочь.

– Над моими?

– Нет. Они произошли, когда ты находилась уже здесь.

– И как ты можешь ей помочь? – подала голос Хейвен. – Возьмешь вину на себя и обеспечишь им прибавку к жалованью?

Я мотнула головой, отгоняя ее.

– А что мне нужно сделать?

– Завтра приедет детектив. Он с тобой поговорит, а потом мы пойдем погулять по городу. В процессе прогулки я буду тебя спрашивать… о разном. Простые вопросы. Следствию очень пригодится взгляд со стороны. Твой взгляд.

– И это поможет?

– Даже не сомневайся. – Кристина улыбнулась. – Так что, ты согласна?

– А моя сестра разрешит? Разве вы не должны спросить разрешения у Кортни?

– Соглашайся! – рявкнула Хейвен.

Она остановилась посреди кабинета лекарки, сложив на груди руки.

– Ты что, не хочешь гулять по городу?!

– Я все улажу, Кимберли. Не волнуйся. Если ты согласна, завтра вечером сможешь выйти и прогуляться по городу. Ты ведь об этом мечтала, правда?

– Да, – шепнула я, закрывая глаза, – согласна.

Даже в полной тьме я чувствовала взгляд менталиста, не проронившего ни слова.

И потом, через несколько часов, проводя очередную бессонную ночь в палате, я жалела, что так и не доела печенье.

Вечером принесли одежду. Ее надлежало надеть с самого утра, после завтрака. И быть готовой в любую минуту. Лекарь Дельвего обещала за мной зайти.

Я переоделась в полночь.

– Это даже не платье! – скривилась Хейвен. – Ты посмотри! Это штаны!

К штанам прилагалась белоснежная новая рубашка, а еще куртка, немного не в размер. Наверное, она довольно несуразно болталась, скрывая фигуру и делая меня похожей на ребенка. Но мне понравилось. В лечебнице носили только одинаковые серые платья, которые надоели уже через пару недель. Жаль, в палате нет зеркала. Я с тоской ощупала спутанные волосы. Расческу мне тоже давали под присмотром.

Спать не получалось. Я села в углу палаты, чтобы можно было, задрав голову, видеть в зарешеченном окне луну. Сегодня она оказалась необычайно яркой. Я погрозила ей кулаком и отвернулась. Проклятая луна, ее свет всегда вызывал необъяснимую тревогу.

Хейвен бегала по палате. Я вдруг задумалась, почему она никогда не летает? Привидения ведь должны летать над землей, а не ходить по полу. Во всех книгах, что я прочла до болезни, их описывали именно так.

Впрочем, если бы Хейвен видели другие – лекари и больные, – я бы даже не поняла, что она давно мертва, такой обычной она казалась. Ну, это если бы не помнила, как ее убивала.

Я помнила.

– Ты же понимаешь, что тебя не выпустят насовсем? – вдруг остановилась Хейвен. – После прогулки мы сюда вернемся.

– Когда ты уйдешь?

– Когда надо будет. Я же не знаю, почему я к тебе привязана.

– Потому что ты не существуешь. Я тебя придумала. От тоски и одиночества. А еще потому, что я больная. Тебя. Не. Существует.

Хейвен захныкала, села в противоположном углу, зажав уши, и начала раскачиваться. Она всегда так делала, когда я на нее кричала. Словно маленькая девочка. А ведь, когда она умерла, ей было около двадцати шести.

– Не! Существует!

– Кимберли! – раздался голос сестры-целительницы.

– Извините! – прокричала я в ответ. – Мы больше не будем.

А для Хейвен все-таки еще раз прошептала:

– Не существует!

Когда Хейвен расстраивалась, мы часами сидели молча. И если отвернуться, можно было сделать вид, что Хейвен здесь нет, я по-прежнему одна. Эта иллюзия позволяла на время забыться.

Мне вспомнился первый раз, когда она появилась. Я увидела ее на завтраке. Хейвен стояла вдалеке, неотрывно глядя на меня. А потом, подойдя, спросила:

– Привет, это ты меня убила?

Потом я потеряла сознание, а когда очнулась, она уже поселилась в палате. С тех пор почти два года мы не расставались. И несмотря на то, что частенько я приказывала ей навсегда уйти, Хейвен не слушалась. И в некоторые моменты я была даже рада ее присутствию. Кристина говорила, через Хейвен со мной говорит подсознание. А по мне, лучше бы оно молчало.

Перед завтраком пришла новая сестра-целительница. Она не слышала, как я кричала ночью, поэтому улыбалась.

– Я принесла для тебя сапожки, Кимми! Они чудесные.

– А завтрак? – нахмурилась я.

– Лекарь Дельвего велел привести тебя одетую к воротам, едва ты проснешься. На завтрак сегодня нет распоряжения.

– Ну вот, – надулась Хейвен, – мне это уже не нравится. Давай останемся?

– Ты же вчера уговаривала меня пойти!

– Я передумала!

– Вот и отлично, мне все равно плевать.

Сапожки были действительно чудо как хороши. С аккуратными бронзовыми заклепками, идеального размера, с блестящими новенькими кожаными пряжками.

– А причесаться? – попросила я.

Но щетки у сестры-целительницы не оказалось, а стрелки часов приближались к семи. Мы вышли на холодный весенний воздух, и я с любопытством рассматривала капельки росы на жухлой траве. Я так давно не видела росу, что забыла, как она пахнет. Ярко и свежо. Это был запах утра.

Меня не торопили, но в воздухе витало напряжение: Кристина явно просила привести меня как можно скорее. Однако я чувствовала, что, если буду торопиться, снова впаду в ступор. Я не выходила за пределы лечебницы два года, и сама мысль о том, чтобы снова войти в город, вызывала дрожь. Я была уже на грани.

И наконец переступила ее: словно налетев на невидимую стену, остановилась.

– Не пойду, – прошептала я.

– Что?! – Хейвен будто и забыла, что всего пару минут назад уговаривала меня не ходить. – Ким!

– Не пойду. Не пойду, Хейвен. Туда нельзя.

– Почему?

– Просто нельзя. Я чувствую, там… что-то плохое. Я всегда чувствую плохое.

Хейвен нетерпеливо притоптывала у входа в сад.

– Тогда надо выйти и проверить. Идем, Ким…

Она отступала назад, протягивая мне руку. С каждым шагом все отдалялась и отдалялась. Словно растворялась в утреннем тумане.

– Хейвен! – крикнула озадаченная я.

– Идем! – прошелестела листва. – Иначе так никогда и не узнаешь…

Хейвен скрылась среди деревьев, а я словно очнулась. Не обращая внимания ни на лекарку, ни на собственный дикий страх, я рванула вперед. Но Хейвен нигде не было. Она никогда не уходила! Никогда меня не оставляла! Даже в те дни, когда я считала, будто ее нет, и надеялась, что это закончилось, она незримо была рядом, а сейчас я ее совсем не чувствовала.

Я выскочила за ворота. В обычное время за это полагалось немедленное оглушающее заклятие, но сейчас почему-то ничего не случилось. Я сотни раз проигрывала в голове этот момент и сотни раз погибала, пытаясь вырваться на свободу. Все сны кончались здесь, за воротами «Хейзенвилль-гард». Но сейчас вместо оглушающей тьмы я увидела… улицу.

Безлюдную, поросшую вдоль обочин травой. Уходящую вдаль, теряющуюся в тумане. Обрамленную, словно темной тесьмой, лесом.

Хейвен не было. И не было еще кое-чего очень важного: страха оказаться за пределами лечебницы. И пусть то был совсем небольшой и глупый страх, самый незначительный из многих, я почувствовала, как дыхание становится глубже.

– Кимберли? С тобой все в порядке? – услышала я голос Кристины.

Будто над ухом кто-то щелкнул пальцами. Я очнулась от полусна и резко обернулась.

Кристина и ее брат не сводили с меня глаз.

К нам уже спешила грузная сестра-целительница. Она изо всех сил старалась поспевать, но куда там – я всегда была самой быстрой среди ровесников и за два года взаперти не растеряла навыки.

– Простите, господин Дельвего, – запыхавшимся голосом проговорила женщина, – она так побежала, я не успела…

– Просто хотела скорее увидеть, что за воротами, – поспешно оправдалась я.

Кристина долго смотрела мне в глаза, ища агрессию или приступ паники. И наконец медленно кивнула.

– Можешь идти, – бросил сестре-лекарке Хантер.

Та поспешила подчиниться, наверняка радуясь, что так легко удалось избежать нагоняя.

Я не сразу заметила еще одного спутника Кристины. А когда заметила, начала пристально рассматривать.

Мужчина обладал мощным телосложением. Очень мощным – на его фоне я смотрелась просто несуразным подростком. Черные волосы он стриг очень коротко, а серые глаза – почти такие же серые, как у Хантера, – смотрели враждебно. Он рассматривал меня с явным неодобрением, глядя сверху вниз. Впервые в жизни я была не прочь поговорить с Хейвен. Он бы ей понравился?

– Вы кто? – спросила я.

– То же самое я спрошу у тебя, Кристина. Кто это?

– Кимберли, познакомься с детективом Аланом Ренсомом. Алан, это Кимберли. Моя пациентка.

– Кристина, ты это всерьез? Я думал, мы ждем твоего коллегу. Как сумасшедшая девочка может помочь мне в расследовании?

Мне и самой хотелось это знать, поэтому я поступила как всегда – слилась с пейзажем, сделалась тенью и наблюдала.

Сколько секретов, тайн и загадок можно узнать, всего лишь наблюдая. Когда никто не замечает твоего присутствия, когда для всех ты – маленькая тихая девочка Кордеро, неспособная обидеть и муху. Наблюдать – вот самая интересная часть игры. Смотреть, как жертва в отчаянии мечется, упиваться ее страхом и собственной властью.

Я скучала по этому чувству почти так же, как по кофе.

– Ким?

Я вынырнула из размышлений.

– Ты готова нам помочь?

Провалы в памяти – штука сама по себе мерзкая, а на свободе особенно. Я хотела запомнить каждую минуту этой прогулки.

Взгляд неизменно возвращался к Алану. Он сторонился меня, но не боялся. Не было страха перед душевнобольными, как у прочих. Было отвращение и… гнев? Я с удивлением уловила гнев. Ненавидит психов. Нет, убийц. Ненавидит убийц и поэтому их ловит – классический мотив детектива. Ненавидит, потому что кого-то потерял.

– Кого у вас убили? – Слова сорвались с губ прежде, чем я успела их обдумать.

– Ким… – вздохнула Кристина.

Глаза Алана потемнели.

– Я знаю. Кого?

Он отвернулся. Кристина укоризненно и в то же время с жалостью покачала головой. Я лишь пожала плечами. Мне не было интересно. Просто спросила.

Все вместе мы направились вперед по дороге. Лечебница располагалась вдали от города, омнибусы ходили редко, и, чтобы добраться до Хейзенвилля, приходилось преодолевать значительное расстояние пешком. Я готова была останавливаться у каждого дерева, наслаждаясь первой за два года прогулкой. Но приходилось почти бежать за Кристиной и Аланом. Хантер шел чуть позади, будто боялся, что я отстану. Я постоянно оборачивалась, словно надеялась, что он – галлюцинация, такая же, как мертвая Хейвен.

Где-то на середине пути я заметила странное. Мои спутники негромко разговаривали, но несмотря на то что я шла меньше чем в метре от них, ничего не могла разобрать. Присмотревшись, я увидела завесу – тончайшую пленку магии, ограждающую собеседников от любопытных ушей. А еще через минуту вдруг осознала, что слова постепенно обретают смысл, слышатся все громче и громче. Мне стоило немалых усилий не подать виду.

– …Двенадцать. И я не понимаю, как его найти. Я обратился к тебе, Кристина, надеясь, что ты поможешь. А ты используешь меня для эксперимента над пациенткой.

– Алан, я и пытаюсь тебе помочь. Я сказала все, что могла. Это не просто убийства ради убийств, у него есть какая-то цель. Он осторожен, действует эстетично. Если и получает от убийства удовольствие, то тщательно это скрывает.

– Я читал твой отчет, – нетерпеливо перебил ее Алан. – При чем тут эта Кимберли? Ты выпустила на свободу опасную убийцу!

– Ким не убивает просто так, она не опасна. Она расправлялась с последствиями нанесенной ей в прошлом травмы.

– Какой?

– Не знаю, – честно призналась лекарь. – Мне так и не удалось до нее достучаться, эти воспоминания слишком глубокие. Но тем не менее, пока она под присмотром, она безопасна. Ким тоже не получала удовольствия от самого убийства, ее интересовала игра. То, что она получала после совершенного преступления, – это цепочка событий, возможности для манипулирования.

– Действительно, – фыркнул Алан. – Милая девчушка. Она точно нас не слышит?

– Разумеется, я поставила завесу. Ким может помочь нам выяснить что-то о твоем убийце. А мы можем помочь ей разобраться с внутренними демонами. Алан, пожалуйста, не обижай ее. Во многом мои девочки – жертвы, а не охотники.

– Убийцы?

– Они больны. В их голове, магии, жизни что-то пошло не так, и преступления лежат на совести тех, кто с ними это сделал. Ким сильная и способная, у нее значительный прогресс. Она поступила к нам после того, как пыталась убить сестру. Ни с кем не говорила, ничего не ела, игнорировала внешний мир. Только напевала какую-то детскую песенку.

Кристина перевела дух, обернувшись, и я сделала вид, будто поглощена рассматриванием леса. При мне еще никто не рассказывал, как я попала в больницу. Многое из того времени я просто не помню.

– Потом у нее появилась Хейвен – что-то вроде воображаемого друга. Хейвен перенесла на себя все, что пережила Ким. И та начала общаться с лекарями, чем-то интересоваться, принимать пищу, наконец. Сейчас она, конечно, нездорова – да и вряд ли когда-то будет. Но контактна и в целом довольно здраво мыслит. В любом случае я всегда буду рядом.

Алан сдался:

– Хорошо, поступай как знаешь, Кристина. Если это поможет – я готов сотрудничать с самими демонами из ада.

– Ким, – лекарь повернулась ко мне, и завеса спала, – давай я расскажу, что происходит. Недавно в Хейзенвилле произошло несколько преступлений, предположительно совершенных ментальным магом. Детектив Ренсом ищет убийцу. Все началось двенадцать дней назад, так что у нас не так уж много времени до нового убийства. Жертвы не связаны между собой, не были знакомы, не имеют общих черт. И детектив Ренсом в тупике. Мы надеемся, ты сможешь… обратиться к своему прошлому, чтобы разобраться в настоящем, понимаешь?

– Потому что я такая же, как он? – спросила я.

Кристина замялась.

– Да, Ким. Я думаю, вы похожи.

Я удовлетворенно кивнула. Вряд ли бы мне захотелось ей помогать, если б она соврала.

– Хорошо. Я попробую. Что мне делать?

– Для начала, – лекарь улыбнулась, – выбери в Хейзенвилле место, где ты хотела бы позавтракать. И там поговорим.

– «Кондитерская Аделины», – не раздумывая, ответила я. – Там очень вкусно.

Алан Ренсом скептически хмыкнул. Я сдержала улыбку. Он был прост, слишком прост, чтобы на него злиться.

– Тогда направляемся туда, – решила Кристина. – И поговорим.

Вдалеке зазвенел колокольчик омнибуса. Я повернулась, готовясь впервые за долгие месяцы встретиться лицом к лицу с кем-то вне стен больницы.

«Кондитерская Аделины», несмотря на внешнюю скромность, была любима многими жителями Хейзенвилля. Здесь пекли чудесные булочки, подавали сытные завтраки и в любое время дня и ночи без ограничений наливали кофе.

Я выбрала это место по двум причинам. Первая – у детективов и лекарей никогда не бывает слишком много денег, вряд ли Кристина, Хантер или господин Ренсом станут угощать меня в ресторане. Вторая – сюда никогда не ходят господа, которые могут меня узнать.

Пахло просто потрясающе! Мы вошли в тесное помещение с развешенными по стенам пейзажами, что рисовала сама Аделина – владелица кондитерской. Я сразу направилась к дальнему столику, чтобы не встречаться со знакомой хозяйкой, если вдруг она сегодня сама обслуживает посетителей.

И через пять минут Хантер принес поднос, на котором стояла чашка вожделенного кофе и целая гора всевозможной выпечки. Там были и сэндвичи, и сладкие булочки, и печенье. Я чувствовала на себе настороженный взгляд Кристины. Она явно опасалась повторения сцены в ее кабинете, когда я не смогла съесть печенье.

Но… без Хейвен, в непривычной и в то же время до боли знакомой обстановке я чувствовала, что до грани еще далеко.

– Приятного аппетита, – улыбнулась лекарь.

Алан Ренсом хмурился. Похоже, это было его обычное лицо – суровое и неприязненное. А вот Хантер, казалось, не проявлял к происходящему никакого интереса. Он не обмолвился с сестрой и детективом и словом с тех самых пор, как мы вышли из лечебницы.

– Сестра знает, что вы меня увели? – спросила я, вгрызаясь в сэндвич.

– Это та самая, которую ты пыталась убить? – хмыкнул Алан.

Кристина шикнула на него, на миг прикрыв глаза, будто от усталости. Я неспешно прожевала кусок и кивнула.

– Да. Сначала я хотела ее застрелить, а потом заперла в склепе, потому что она не отдавала мне кое-что важное.

Серые глаза стали чуточку темнее.

– Ким, – мягко одернула меня лекарь. – Алан, я прошу тебя. Отнесись к ней терпимее.

– Как он их убивает? – спросила я. – С чего вы взяли, что я могу помочь?

– Выжигает мозги. Менталист, – буркнул детектив. – Выжигает и оставляет жертву мучиться.

– Не добивает? – Я засмотрелась на свисающее с люстры украшение. – Тогда он не убийца.

Детектив хрипло рассмеялся.

– Вот так, Кристина, ты слышала? Твоя ручная психопатка говорит, он не убийца. Закрываем дело, приносим извинения подозреваемым. Серьезно, мы теряем время. То, что эта кукла поехала крышей и прикончила подружку, не значит, что она может проникнуть в разум серийного убийцы. Она в своем-то не способна разобраться.

Я терпеливо дождалась конца язвительной тирады.

– Вы убивали людей, Алан? – спросила я его, пристально глядя прямо в глаза.

Он ответил без страха, лишь с ненавистью и презрением.

– Полагаю, убивал, – холодно сказал он.

– Это было вашей целью? Убить? Лишить жизни? Было?

– Нет, обычно я или защищался, или предотвращал преступление.

– Значит, вы не убийца.

Я замолчала, обдумывая сказанное и услышанное. Где-то неподалеку громко тикали часы, напоминая метроном в кабинете лекаря. От этого звука немного хотелось спать.

– И кто же он, раз не убийца? – поинтересовался детектив.

– Не знаю, – чуть улыбнулась я. – Но у него есть цель. Ментальная магия – сложная наука, детектив. Она многих заставляет ломать голову. А многих сводит с ума.

Ренсом скривился и поднялся, да так резко, что посуда жалобно звякнула от толчка.

– Кристина, разговор бесполезен. Я прошу прощения, что отнял у тебя время. Безмерно был рад познакомиться с Кимберли, но работа – спешу. Приятного аппетита, дамы, не обижайте чудесную хозяйку пренебрежением к ее труду – не оставляйте ни крошки.

– Терпение, Алан, – искусство, которым ты так и не смог овладеть, – улыбнулась Кристина. – Удачного дня. Жаль, что не смогла тебе помочь. Ты не дал шанса.

Дверь за детективом захлопнулась, но женщина за стойкой даже не повернула головы. Я пожала плечами и вопросительно посмотрела на Кристину. Мы вернемся в лечебницу? Об этом я думала с сожалением.

– Не расстраивайся, – ободряюще сказала она. – Ты хорошая девочка. Просто Алан не привык к таким, как ты. К тому же профессия накладывает отпечаток.

– Я больна.

– Одна из немногих, кто это понимает.

– Он вернется.

– Что? – Кристина замерла.

– Детектив вернется. Можно мы возьмем с собой остатки? Я хочу съесть их вечером. Можно?

– Конечно, дорогая. Допивай свой кофе, мы не спешим.

Я смотрела поверх ее плеча, туда, где на стене висела большая деревянная доска для рисования мелом. Гости оставляли на ней отзывы и благодарности, а дети рисовали, пока ждали родителей, поэтому на доске всегда была мешанина почерков, рисунков, каляк и пятен.

– Можно? – спросила я.

Кристина кивнула, поднимаясь.

Я прикоснулась к холодному мелку, покатала его в руке, наблюдая, как на коже остаются белые следы. Рука дрожала, когда я выводила буквы. Как давно я не писала! Буквы получались неровные и какие-то карикатурные:

«Смерть не конец пути. Для убийцы это только начало. К.»

Я положила мелок обратно и повернулась к Кристине. Та задумчиво рассматривала надпись, словно что-то вспоминая.

– Идем?

– Идем, – согласилась она.

На улице начинался дождь. Мы прождали омнибус лечебницы очень долго, я успела вымокнуть. Но ничто не могло заставить меня отвести взгляд от серого неба, с которого лилась вода. Я помнила, что в Хейзенвилле постоянно шел дождь, но никак не могла вспомнить ощущение, когда холодные капли падают на лицо.

Кристина почти силком затащила меня в омнибус. Мы сели на самые задние места, несмотря на то что, кроме нас, пассажиров не было. Экипаж медленно двинулся вдоль узких хейзенвилльских улочек. Я смотрела на знакомые пейзажи и чувствовала себя – впервые за долгое время – живой.

И вдруг – словно удар в солнечное сплетение – я увидела девушку. На противоположной стороне дороги. Она сидела на скамейке перед банком, листая свежую газету. Вероятно, ждала, когда закончится дождь, – при ней не было зонта.

– Кортни! – прошептала я.

И закричала так, что Кристина вскочила:

– Кортни!

– Ким! Прекрати! – раздался строгий голос Хантера Дельвего.

Но я уже не слышала ничего, кроме бешено бьющегося сердца. Я рванулась к дверям и выскочила прямо на дождливую улицу. Рванулась вперед, к сестре, набирая в легкие воздух, чтобы закричать. Но почувствовала, как слабеют ноги и сознание ускользает прочь.

– Кимберли, – из тумана донесся мужской голос, – расслабься.

Выбора уже не было. Не успела.

Сильные руки обхватили меня за плечи. Я дернулась, истратив остаток сил на глупую попытку вырваться.

– Ким. На сегодня хватит. Сейчас ты успокоишься и уснешь.

Я силилась найти взглядом Кристину, но не видела ничего, кроме колдовских серых глаз менталиста. Они затягивали в бездонный омут, заглушали звуки внешнего мира и забирали его краски. Ноги подкосились, но Хантер не дал мне упасть, мягко подхватив на руки.

Показалось, перед обмороком я поняла что-то очень важное.

Но не успела осознать.

Год назад

– Господин Дельвего, – сестра-целительница передала мне папку, – мы ждем вас несколько часов.

– Что-то срочное?

Ему совсем не хочется сейчас заниматься делами «Хейзенвилль-гард». Хантеру Дельвего плевать на вверенную городом лечебницу, как и на всех этих воющих в коридорах безумцев. Когда-то он верил, что сильный ментальный дар – ключ к разгадке тайн безумия, но жизнь умеет разочаровывать. Порой казалось, он застрял в одном-единственном дне.

– Мы так и не смогли достучаться до новенькой. Кимберли Кордеро, вот история болезни. Она ничего не ест, отказывается от воды и почти не спит. Ее сестра…

– Да, Кордеро, я знаю.

Все в Хейзенвилле знают семью Кордеро. Как иронично, что у одной из их наследниц поехала крыша. Хантер не застал Карла Кордеро, но слухи о нем ходили даже в Даркфелле.

– Ее сестра дала добро на ментальное вмешательство. Они хотят сохранить ей жизнь.

Как и все эгоисты. За свою карьеру ментального лекаря Хантер общался с тысячами безумцев, и никто из них не желал для себя такой жизни. Но, по иронии судьбы, они не имели права этой жизнью распоряжаться.

– Хорошо. Приведите ее в кабинет, я займусь.

– Да, господин Дельвего. Должна предупредить: девушка может быть опасна. На ее счету три убийства и несколько покушений.

– Я справлюсь, – натянуто улыбается он. – Приведи.

Через полчаса Кимберли сидит в углу его кабинета, пустым взглядом буравя стену. А он задумчиво рассматривает ее, отстраненно отмечая былую красоту. Когда-то она определенно была хороша: длинные светлые волосы, огромные глаза, похожие на кукольные, милое личико и фарфоровая нежная кожа.

Ким напоминает ему свою сестру.

– Как ты себя чувствуешь? – спрашивает он.

Девушка молчит.

– У меня тут твоя история болезни. Впечатляет. Ты устроила сестрам настоящий ад. Я даже восхищен. Не поделишься, за что ты их так возненавидела?

Для нее его, кажется, вовсе не существует. Хантер со вздохом откладывает в сторону бумаги. Часа слишком много: несколько минут ментального воздействия – и Ким превратится в живую куклу, способную лишь отстраненно выполнять чужие приказы. Из этого состояния нет выхода, для него не существует исцеления.

Это тоже всегда казалось ему эгоистичным: запереть больную душу внутри, обрекая на вечные муки. Даже боги не знают, что скрывается за таким желанным внешним спокойствием безумца.

– Ким, – он подходит ближе и опускается на корточки рядом с ней, – я знаю, что ты понимаешь меня. Буду с тобой откровенен: я должен сделать нечто очень неприятное и необратимое. Таковы правила. Когда пациент отказывается от еды и медленно убивает сам себя, мы подвергаем его ментальному воздействию. Оно сотрет тебя, Ким, оставит только пустую оболочку. Но это вовсе не смерть. Не желанное избавление от страданий, это много хуже. Пустота. Твои страхи, от которых невозможно сбежать. Твои самые худшие воспоминания, которые ты проживаешь раз за разом без возможности сбежать. Если я это сделаю, ты навсегда окажешься во тьме. Мне бы этого не хотелось.

Он протягивает руку и убирает с ее лица волосы.

– Я знаю, что ты умная девушка, Ким. И я думаю, мы сможем подружиться.