Текст книги "На грани света и тени. Книга 2"

Когда любовь соединяет два существа, им открывается тайна жизни; они становятся двумя гранями одной и той же судьбы, двумя крыльями одной и той же души.

Виктор Гюго. «Отверженные»

Вероника ликовала.

Она наконец-то знала, какую песню будет исполнять. Она поняла это сразу же, как только переступила порог дома тем вечером, когда они с Матвеем объяснились. Счастливые и поглощенные своей любовью, они еще несколько часов шатались по городу, избегая людей. Веронике так кружило голову то, что он был рядом с ней, что она совершенно не могла вспомнить, о чем они говорили. Наверное, о тех странных вещах, которые всегда приходили ему в голову. А может быть, о какой-то бессмысленной ерунде. Но, даже если так, ее это совсем не волновало. Ей было все равно даже, говорили они или молчали. Ведь их молчание было теперь таким же наполненным, как и разговоры.

Они бы, наверное, так и не разошлись, если бы папа не позвонил ей и громовым голосом не поинтересовался, что она там себе думает. Матвей довел ее до самого дома, и они целую вечность (или несколько мгновений?) целовались, укрывшись в тени подъезда. А когда Вероника наконец с огромным сожалением выскользнула из его объятий, она поняла, какая песня ей нужна. Она играла в ее голове все последнее время так ненавязчиво, что, только оставшись в тишине, Вероника ее услышала. Раньше ее сердце было наглухо заколочено из страха, как бы его не ранили, а теперь же, распахнув двери, она впустила в него и любовь, и музыку. Песня нашла ее так легко и естественно, что Вероника удивилась, как не поняла этого раньше. Но, видимо, все приходит в свое время.

Вероника сразу же позвонила Альбине и сообщила ей, что хочет исполнить английский хит Love me like you do («Люби меня так, как можешь только ты»). Нужно сказать, поначалу Альбина отнеслась к ее выбору довольно неоднозначно, да и не была уверена в том, что стоит отдавать предпочтение зарубежной песне. Но Вероника убедила ее, что с этой песней она непременно возьмет первое место, а исполнение на английском языке только добавит ее выступлению престижа. Вдохновленная ее энтузиазмом, Альбина согласилась. «К тому же, когда ты так настроена, не думаю, что у меня остается выбор» – ворчливо отозвалась она.

Вероника была счастлива как никогда. Они с Альбиной, воодушевленные и преисполненные стремлением к победе, рьяно приступили к репетициям. Все их недопонимания были забыты. Вероника снова отдавала на репетициях всю себя, черпая силы из бездонного источника энергии, который расцвел в ее сердце. Она будто пережила вторую влюбленность в пение. Все сомнения остались позади, и она испытывала от этого огромное облегчение.

И во многом это случилось благодаря Матвею. Когда Вероника поделилась с ним переживаниями по поводу вокала, он решительно прервал ее:

– Ника, я слышал, как ты поешь. Я видел твое лицо. Это было лицо человека, который от всей души отдает себя тому, что делает, который рожден для этого. Петь у тебя получается так же естественно, как дышать. Выбрось из головы все сомнения, ладно? Ты самый талантливый человек, которого я знаю.

Вероника была рада тому, что теперь может говорить с ним без недомолвок. И ей нравилось, что ей не приходилось продумывать наперед каждую свою фразу. Кажется, она действительно нравилась ему такая, какая есть, и ей не нужно было прибегать ни к каким уловкам. Правда, у них сохранилась та же шутливая манера поддразнивания, но и это ей нравилось тоже.

А в школе она впервые стала предметом обсуждения. Вероника и Матвей пытались скрывать свои отношения, но разве можно перекрыть бушующий водопад? Новость о том, что Матвей оказался не таким уж социопатом, быстро распространилась по школе. А то, что его избранницей стала скромная белокурая девушка, которую до этого никто и не замечал, произвело эффект разорвавшейся бомбы. На них глазели все кому не лень и перешептывались за их спинами. Изредка до Вероники долетали обрывки предположений о том, какими именно талантами она привлекла Матвея.

– Не жалеешь, что разрушил свою репутацию? – поинтересовалась Вероника, когда они, держась за руки, стояли возле окна. – Как-никак ты создавал ее годами, а теперь взял и сжег все мосты.

– Не слишком. Всегда приходится чем-то ради чего-то жертвовать. Это аксиома.

– Тебе так нравится любую фразу превращать в глубокомысленную? – притворно нахмурившись, спросила Вероника.

– А что, тебе это не нравится?

– Мне нравится, когда ты находишь своим губам более полезное применение.

– Хм. Вот такое? – И он поцеловал ее в уголок губ.

– Не очень впечатляет.

– Какая ты капризная, – усмехнулся он и поцеловал ее прямо в губы, нарвавшись на возмущенный взгляд проходившей мимо них учительницы литературы, пораженной таким святотатством.

– Уже лучше, – улыбнулась Вероника. – Но есть к чему стремиться. И все-таки все эти пересуды начинают действовать мне на нервы.

– Да уж. Ну, хотя бы некоторым из них Воронцова закрыла рты. Интересно, с чего бы это?

Вероника промолчала. В школе они со Стеллой решили не демонстрировать своей дружбы. В конце концов, это было бы неловко для них обеих. Вероника не имела ни малейшего желания присоединяться к компании Стеллы, а Стелла не знала, как от нее избавиться. Зато она смогла хотя бы частично оградить ее и Матвея от болтливых языков, которые проходились по их поводу уже который день.

– Ничто не раздражает меня так, как обсуждение чужих отношений, – заявила она Лене на перемене так громко, чтобы ее все услышали. – У меня закрадывается впечатление, что своей личной жизни ни у кого нет. Серьезно, просто жалко слышать.

С тех пор все в классе обсуждали их исключительно шепотом, страшась презрения Стеллы Воронцовой. А Вероника послала ей тайную благодарную улыбку.

А на выходных Матвей позвонил Веронике и загадочным тоном спросил, не составит ли она ему компанию. Он не упоминал слова «свидание», и она была только рада этому. Оно нервировало их обоих. Тем не менее Вероника была заинтригована. Ей хотелось выглядеть прекрасно, но зимой, когда приходилось укутываться, как капуста, это было нелегко.

– Я пойду погуляю с подругой, ладно? – осторожно спросила Вероника маму. Она хотела, чтобы ее отношения с Матвеем пока остались для родителей тайной.

Мама внимательно посмотрела на ее подведенные, сияющие особым блеском глаза, пылающие щеки и рассыпавшиеся непривычно аккуратными кудрями волосы.

– Надеюсь, подруга проведет тебя до дома. Сейчас по темноте ходить опасно. И будь на связи, – усмехнулась она, и Вероника поняла, что от мамы невозможно ничего скрыть. К счастью, она не стала ничего выпытывать. Вероника ценила то, что мама никогда не вытягивала у нее сведения клещами.

К удивлению Вероники, Матвей предложил ей встретиться почти на самом закате. Он поцеловал ее и мягко взял за руку. Заинтригованная, Вероника позволила ему повести себя в незнакомом направлении. Места становились все более пустынными, и, зная его странные предпочтения, Вероника напряглась.

– Серьезно, Матвей, куда ты меня ведешь? – не выдержав, спросила она. – Я начинаю нервничать.

– Не волнуйся, – усмехнулся он. – Еще немного. Обещаю, тебе понравится.

Они прошли еще несколько поворотов, когда Матвей вдруг остановил ее и сказал:

– А теперь закрой глаза.

– Половина фильмов ужасов, которые я смотрела, начинались с этих слов, – пробормотала Вероника, но все же послушно опустила веки. Матвей одной рукой крепко обнял ее за талию, а другой взял за руку. Вероника позволила ему увлечь себя вперед и куда-то в сторону, слыша лишь шум их дыхания и поскрипывание снега под ногами. Наконец Матвей сказал ей:

– А теперь повернись боком и пригнись. Ну давай же, будь умницей!

Вероника все больше недоумевала, но все же выполнила его указание, с недоумением почувствовав, что она проскальзывает сквозь металлические прутья решетки. Боже мой, да что же он задумал?!

– Теперь открывай, – с едва сдерживаемым нетерпением прошептал Матвей, но Вероника уже и так это сделала. К этому времени ночь уже заключила город в свои бархатные объятия, и глаза Вероники не сразу начали различать объекты вокруг. А когда они наконец привыкли к темноте, она подумала, что зрение ее обманывает. Воцарилось молчание.

– Ты что, привел меня на закрытую территорию парка аттракционов?! – наконец потрясенно спросила она.

– Ну да, – сияя, ответил он, словно это было самое роскошное место на свете.

– Но… здесь же нельзя находиться в это время!

– Ну да, – повторил он, усмехаясь непонятно чему. – В этом весь смысл. Тебе не нравится?

Вероника оглянулась вокруг. Небольшой парк аттракционов закрылся уже несколько часов назад, и сейчас здесь было темно, тихо и пустынно. Виднелись очертания карусели с сидениями в виде сказочных животных, комнат страха, батутов, стен для лазанья и разнообразных автоматов. Фигуры застывших персонажей мультфильмов в темноте напоминали затаившихся людей. Над всем этим зловеще возвышалось величественное чертово колесо. Вероника привыкла видеть парк аттракционов переполненным людьми, музыкой, криками и смехом, и сейчас он производил пугающее, но одновременно и очаровательное в своей таинственности впечатление.

– Очень нравится, – улыбаясь, сказала она. – Конечно, только тебе могло прийти в голову привести девушку на запрещенную территорию, где нас в любой момент могут сцапать.

– Не волнуйся, – усмехнулся он и повел ее вперед. – Этот сторож слишком стар и дряхл даже для того, чтобы элементарно повернуть голову на шум. К тому же он глуховат на одно ухо.

– Что ж, думаю, мне стоит быть благодарной хотя бы за то, что ты не привел меня на кладбище, как в «Дневниках вампиров».

– Это было в программе второго… свидания, – сказал он, и Вероника не поняла, шутит он или нет.

– Погоди, ты сказал «свидания»? – спохватилась она и лукаво посмотрела на него. – А я-то думала, это слово в списке запрещенных.

– Ладно-ладно, ты меня подловила, – закатил глаза он. – Я просто надеялся, что в одном ряду с кладбищем это слово потеряет противный романтичный окрас.

Вероника рассмеялась. Нет, он просто ненормальный! Она провела рукой по спине единорога, который служил сидением карусели. Где-то у нее над головой ухнула сова. Вероника вздрогнула.

– Знаешь, а ведь половина страшных историй, которые я слышала, происходят именно в парках аттракционов. Особенно, когда оттуда уходят люди.

– Серьезно, Ника, переставай смотреть «Нетфликс», – засмеялся Матвей и прошептал пугающим голосом: – А может, я – неупокоенная душа какого-то погибшего здесь подростка, которая заманила тебя сюда, чтобы забрать с собой на ту сторону.

И с этими словами он набросился на нее и заключил в объятия, подняв над землей. Вероника брыкалась, пыталась убежать и хохотала. Наконец, когда она засмеялась особенно громко, Матвей быстро притянул ее к себе и закрыл рот поцелуем. Вероника почувствовала, как по ее коже прокатилась жаркая волна. Она вдруг ужасно пожалела, что их разделяет столько одежды.

– Знаешь, для бестелесной души ты довольно неплохо управляешься с поцелуями, – наконец сказала Вероника, когда они отстранились друг от друга.

– Столетия практики, – подмигнул он ей.

Матвей взял ее за руку, и они принялись исследовать территорию парка, время от времени забираясь на карусели, заглядывая в комнаты с кривыми зеркалами и заливаясь смехом, словно дети. Вероника дурачилась, перебрасывалась с Матвеем глупыми шутками, подкалывала его и была абсолютно счастлива. Она чувствовала себя с ним так легко и свободно, что было просто необъяснимо, почему раньше она не могла и рта раскрыть.

– Так что, это вроде еще одного тайного места вашей компании? – спросила Вероника.

К ее удивлению, Матвей немного замялся.

– Э-э-э… Вообще-то, нет. О нем не знает никто из моей… компании. Я хотел, чтобы это было вроде нашего тайного места.

– Значит, об этом проходе знаем только ты и я? – спросила польщенная Вероника. Ей было приятно его желание приглядеть для них особенное место. А то, что оно было запрещенным, придавало ему еще больше ценности. – И все-таки я сомневаюсь, что за столько времени его никто больше не заметил. К тому же кто-то ведь его открыл.

– Ника, – наконец сказал Матвей и посмотрел ей в глаза. – Об этом проходе никто не знает, потому что он появился недавно и с моей помощью. Когда я ухожу, я ставлю выломанный прут на место.

Вероника представила себе Матвея, с вороватым видом отпиливающего прут под покровом ночи, и расхохоталась.

– Боже мой, угораздило же меня связаться с вандалом! – сквозь смех проговорила она и поцеловала его в щеку.

К этому времени они как раз приблизились к колесу обозрения. Матвей вдруг запрыгнул в ближайшую кабинку и протянул ей руку. С его помощью Вероника тоже забралась внутрь, и они с Матвеем как-то слишком неожиданно оказались в тесном уединении. Здесь было так мало места, что их колени плотно соприкасались.

– Наверное, было бы более романтичным оказаться в верхней кабинке, – пытаясь скрыть смущение, пробормотала Вероника.

– Думаю, это слишком опасно. Ты могла бы потерять голову от моего обаяния, а на такой высоте это чревато серьезными последствиями.

– У тебя просто непомерное самомнение, тебе говорили?

Они несколько секунд помолчали. В темноте Вероника не могла разглядеть выражения его лица.

– Знаешь, ты похожа на это место, – неожиданно сказал Матвей.

– Правда? – без удивления спросила Вероника. Она уже привыкла к его своеобразной манере выражаться.

– Да. Такая же… разная в разное время. Такая же непостоянная. Такая же полная неожиданностей. Иногда веселая, смеющаяся и импульсивная, а иногда – спокойная, отстраненная и загадочная. Знаешь, на что я обратил внимание, когда лучше узнал тебя? Тебе удается совмещать несколько личностей, но оставаться при этом настоящей. Сейчас все так привыкли притворяться кем-то другим, что встретить человека без маски становится настоящей редкостью.

– А может, я притворяюсь настолько хорошо, что ты этого и не замечаешь? – подстраиваясь под его манеру общения, лукаво спросила она.

– Что ж, тем интереснее. Люди, которые обладают искусством перевоплощаться так естественно, в своем роде более сформированные личности, чем те, кто не притворяется вообще. Но все же ты и вправду притворялась.

– Разве? Когда, интересно?

– Ну, ты довольно успешно водила меня за нос, делая вид, что я для тебя всего лишь друг. Обычно я замечаю такие вещи. Я до сих пор не могу простить себе, что ты так провела меня. Я раньше гордился своей проницательностью.

– Думаю, ты себе льстишь.

– Ничуть. Я нередко замечаю, как гламурные девчонки из нашего класса кидают в мою сторону презрительные комментарии, а сами за спиной подруг одаривают кокетливым взглядом. Мне всегда было забавно наблюдать за этим. Ну и, конечно, я не мог не замечать намеков Киры.

– Только потому, что я тебе про это сказала!

– Ничего подобного. Я заметил это еще раньше. Просто мне было интересно, как ты сама к этому отнесешься. Но тебе мастерски удалось сделать равнодушный вид. Браво!

– А может, я и не делала вид, – поддразнила его Вероника. – Не все от тебя без ума, знаешь ли!

– Мое присутствие плохо на тебя влияет. Ты учишься язвить.

«Скорее, это заслуга Стеллы» – подумала Вероника, но не сказала об этом вслух.

– Знаешь, это так парадоксально, – задумчиво сказала Вероника. – Мы с тобой столько времени учились в одном классе, ходили в одну музыкальную школу, но только недавно заметили друг друга. А ведь у нас могло быть столько времени…

Вероника, конечно, была с ним как можно более откровенна, но не собиралась говорить ему о том, что он нравился ей уже много лет. Это слишком польстило бы его самолюбию. К тому же Стелла пригрозила убить ее, если она скажет ему об этом.

– Неправда, – неожиданно возразил Матвей. – Ты вызывала во мне интерес долгое время.

– Ты просто врунишка.

– Я никогда не вру, – неожиданно серьезно сказал он и сжал ее озябшие руки, согревая их. – Предпочитаю не делать того, в чем я плох. Ты действительно была мне интересна, Вероника. Пусть это и переросло в нечто большее лишь в последнее время. Ты же знаешь, я люблю наблюдать за людьми. И твое лицо всегда было таким… Не знаю, как объяснить. Словно за ним таится гораздо, гораздо больше, чем ты показываешь. Словно… там спрятан целый мир, который открывается только тем, кому ты позволишь. Что ж, сейчас я в этом убедился. Ты оказалась полна сюрпризов, Ника.

– Ну, мне всегда было комфортнее прятаться в тени, – задумчиво сказала Вероника, нежно перебирая его пальцы. – Ты же всегда был на виду, всегда привлекал к себе внимание. Даже когда не старался.

– Ничего подобного. Я, как и ты, предпочитал держаться в тени. Просто я делал это так, чтобы никто не догадывался. Знаешь, лучший способ спрятаться – быть на виду.

– И все же это не помешало тебе быть душой своей компании. Сразу видно, что это ты держишь их вместе.

– На самом деле не то чтобы это была моя компания. Конечно, я называю их друзьями, но… Знаешь, а ведь у меня никогда не было близких друзей. То есть я на короткой ноге со многими людьми, но… ни с кем не сближался. Парадокс в том, что все пытались сблизиться со мной.

– Ничего удивительного. Человек, который не спешит рассказывать что-то о себе, наверняка и чужие тайны сумеет сохранить, разве не так? – Вероника пару секунд помолчала, а потом все же не удержалась: – Кира наверняка тоже так считает.

Матвей засмеялся.

– Да брось, я никогда не давал повода думать, что меня интересует Кира. И в первую очередь ей. Тебе не в чем меня упрекнуть. – Он поколебался, а потом неожиданно резко добавил: – А вот ты, Ника, заставила меня здорово понервничать.

Он вдруг подался вперед, сильно сжав ее руки. Его глаза оказались так близко, что Вероника увидела отражавшийся в них свет луны.

– Знаешь, каких усилий мне стоило тогда помогать Олегу сойтись с тобой и делать вид, что все в порядке? А ведь у меня не было выбора, потому что я все время твердил себе, что меня это не должно трогать. А когда Олег начал трепаться о том, что вы делали… Клянусь, я так мечтал врезать ему, выбить из него эти слова… Но мне опять пришлось напомнить себе о том, что у меня нет оснований ревновать тебя к кому-то. И все равно ревновал. Черт, если бы ты только знала, как сильно я ревновал…

Он прижал ее к себе и впился ей в губы. До этого их поцелуи были робкими и осторожными, словно они осмеливались лишь попробовать друг друга на вкус. Это были невинные касания первой влюбленности, еще несмелое соприкосновение душ. Этот же поцелуй был другой: более глубокий, чувственный, требовательный. Вероника позволила его языку проникнуть к себе в рот и с жаром ответила ему. Волна нежности сменилась в ее груди огнем страсти, о которой она никогда и не догадывалась. Их души рванулись друг к другу, их сердца забились в унисон. Вероника упоенно устремлялась ему навстречу, раскрываясь в его руках, словно бутон под лучами солнца, когда вдруг…

– Эй, кто там? Немедленно выходите! – послышался хриплый голос где-то в темноте. Вероника с ужасом отстранилась от Матвея и обернулась. Недалеко от них возвышался громадный мужской силуэт. На какое-то мгновение у Вероники мелькнула идиотская мысль, что это призрак. А затем раздался щелчок, и оранжевый луч света от электрического фонаря начал шарить вокруг.

– Вот черт! – тихо выругался Матвей и мгновенно спрыгнул с кабинки, а затем помог спуститься Веронике. – Надеюсь, ты быстро бегаешь.

– В каком смы… – Вероника не успела договорить, а Матвей уже схватил ее за руку и рванул прочь. Они неслись в темноте, огибая аттракционы, а в спину им неслись ругательства сторожа. Наконец они добрались до решетки, и Матвей пропустил ее вперед, а затем выскользнул сам и поставил прут на место. Они бросились в ближайший переулок и остановились там, пытаясь отдышаться.

– Дряхлый старик?! Да еще и глухой на одно ухо? – простонала Вероника, задыхаясь.

– Э-э-э… кажется, они решили усовершенствовать охранную систему, – смущенно сказал Матвей.

Вероника уже открыла рот, чтобы высказать свое мнение о его сумасшедших идеях, но… не выдержала и разразилась смехом. Матвей засмеялся вслед за ней, и они стояли рядом и хохотали до тех пор, пока у них на глазах не выступили слезы.

– Знаешь, я не обижусь, если ты решишь меня бросить, – отсмеявшись, сказал он. – Любая нормальная девушка так бы и поступила.

– Ну, наверное, я все же не совсем нормальная, – ответила Вероника и обняла его. – Ты же сам сказал, во мне полно неожиданностей.