Текст книги "Розенбург. Дар и проклятье"

Глава 2. Семейные тайны

Ева вновь была там.

Мягкое сидение «Volvo». Открытые настежь окна. Запах дорогой кожи, сигарет и выпитого ей коктейля «Пина Колада». Они летят на полной скорости по главной магистрали Палермо. Ветер треплет ее длинные волосы, а уши закладывает.

С водительского сиденья раздался веселый, заразительный смех, подобный хрустальным колокольчикам. Ева не может удержаться и подхватывает его. Она чувствует себя такой счастливой, безо всякой причины. Да и нужна ли причина? Она юна, красива и свободна. Она наконец-то нарушает правила, и ей это нравится. Она может делать все, что ей вздумается. Почему бы и нет? Ведь таким девочкам, как они с Виктори, позволено все. Разве они только что не покорили все сердца на вечеринке в честь Хэллоуина?

– Виктори, сбавь немного! – слышит она, словно издали, свой веселый, чуть заплетающийся голос.

– Не будь занудой, Ева! – сквозь завывание ветра кричит Виктори и снова смеется своим потрясающим смехом, который сводит всех с ума. И Ева больше не настаивает. Ведь Виктори была ее лучшей подругой. А еще она была своей на лучших вечеринках города. Нельзя, чтобы Виктори считала ее скучной.

Ева откидывается на сидение. Она вдруг вспоминает, что забыла пристегнуть ремень. «Ну и к черту его!» – весело подумала она. Ветер свистит в ушах. Виктори раскуривает сигарету, и запах ментола вводит Еву в какое-то гипнотическое состояние…

Это случилось в мгновение ока. Вот она расслабленно откидывает с глаз непослушные волосы, а уже в следующую секунду – ослепительный свет, пронзительный крик Виктори, скрежет колес, звон разбитого стекла… и кромешная темнота.

Обычно на этом месте Ева просыпалась в холодном поту, задыхаясь от ужаса и гадая, сколько еще раз она будет видеть один и тот же кошмар. Неужели все из-за того, что ее до сих пор мучает чувство вины?

Но на этот раз все было иначе. Тьма вдруг стала не такой кромешной, и Ева поняла, что она больше не в перевернутом, искореженном «Volvo». Картинка сменилась, словно кто-то щелкнул по кнопке пульта, и она оказалась в совершенно другом месте.

Она стояла, неподвижная, как свеча, посреди какого-то помещения. Вокруг нее царил полумрак, который рассеивал лишь тусклый свет впереди. Очертания комнаты терялись где-то во мраке, поэтому она не могла оценить действительных размеров этого места. Она была босиком, и каменные плиты жалили ее стопы ледяным холодом. Но ее это ни капли не беспокоило. Она знала, что впереди, за едва виднеющимся возвышением в конце зала, скрывается именно то, что ей так нужно. Ей стоит лишь пройти каких-то пятнадцать шагов и обогнуть его. Так дразняще, так потрясающе близко…

«Ева, Ева, Ева…»

Оно звало ее. Оно ждало ее где-то там, за ореолом мягкого света. Оно принадлежало ей. И, как завороженная, она двинулась вперед. Шаг, еще шаг… Она все ближе и ближе…

«Ева… Ева! Иди ко мне… Приди и возьми меня…»

Вдруг она споткнулась, не заметив ступеньку в темноте, и, стараясь остановить падение, ухватилось за первое, что попалось под руку – какую-то узкую дощечку, сделанную, судя по ощущениям, из дерева. Но она лишь оцарапала себе руку, и ее пальцы соскользнули с гладкой поверхности. Боль от ушибленной руки пронзила все ее тело. Она зажмурилась, готовясь к неизбежному падению, и… проснулась.

Ева лежала в своей постели, судорожно глотая воздух. Вся ее атласная ночнушка стала мокрой от пота, а в руке все еще пульсировала боль. Это странное видение было таким реалистичным, что она первое время не понимала, где находится. И лишь увидев тяжелые занавески, сквозь которые пробивались серые утренние лучи, Ева поняла, что она в спальне особняка Оленских.

«Немногим лучше», – кисло подумала она и встала с кровати. Вокруг было так тихо, что ей стало жутко. Особенно после этого кошмара… Но, отдернув в сторону бархатные шторы, она поняла, в чем дело. Гроза, что бушевала всю ночь, наконец-то кончилась.

В горле пересохло, и Ева решила спуститься в кухню попить воды. Она просунула озябшие стопы в свои мягкие тапочки и направилась к двери. «И все-таки удивительно, что вокруг стоит такая неестественная тишина, – подумала Ева. – Разве дяде уже не пора вставать? Странно все это…».

Пытаясь отогнать от себя глупые страхи, Ева толкнула дверь… И тут на нее набросилось чудовище.

Нечто черное, клыкастое и тяжелое опрокинуло ее на пол и прижало к нему всем своим весом. Оно надавило ей на грудь, и Ева начала задыхаться. Когтистые лапы впились в ее нежную кожу. Тяжелое дыхание опалило ей лицо, и Ева увидела в нескольких сантиметрах от себя клыки, с которых стекала слюна. В ужасе зажмурившись, она вся сжалась и подготовилась к смерти…

– Фу, Вольт, фу! – услышала она строгий мужской крик, и тяжесть неведомого существа перестала давить на нее. Сделав судорожный вдох, Ева рискнула открыть один глаз. И увидела над собой гигантского черного дога, которого удерживал за шею несколько смущенный дядя Филипп, одетый в махровый халат.

– Что это за чудище?! – по плану Ева должна была проорать это во весь голос, но вместо этого у нее получился какой-то невнятный хрип.

– Эм… Это мой пес Вольт. Прости, что он напугал тебя, но ты, кажется, ему очень понравилась. Он несколько эмоционален… – кажется, дядя и правда чувствовал себя неловко.

– Эмоционален?! Да этот Цербер чуть не откусил мне голову! – Еве все же удалось справиться с голосом.

Однако Вольт и правда смотрел на нее очень дружелюбно, прижав уши к голове и радостно виляя хвостом. Ему не терпелось обнюхать новую гостью с ног до головы, и дядя Филипп с трудом удерживал его.

– Нет-нет, он бы никогда не причинил тебе вреда! – поспешил заверить Еву дядя. – Когда я брал его в дом, меня уверяли, что это грозный бойцовский пес, который разорвет любого, кто незаконно проникнет на мою территорию. Но эта псина боится собственной тени! А от грозы Вольт просто приходит в ужас и забивается в подвал до тех пор, пока она не кончится. И никакими силами его оттуда не вытащить. Вчера я просто забыл вам сказать…

Вдруг скрипнула дверь, и в коридоре показался заспанный и недовольный Тим, в одном носке и с взлохмаченными волосами.

– По поводу чего собра… А это еще кто?! – Тим потрясенно уставился на Вольта. А тот, увидев новый интересный объект, резко вырвался из хватки дяди Филиппа и бросился к Тиму.

– О, не обращай внимания. Дядя просто забыл нас предупредить, что у него в подвале сидел дог размером с динозавра, – язвительно сказала Ева, потирая ушибленную спину.

Но Тим, который пришел в полный восторг от Вольта, уже не обращал на нее внимания. Он опустился перед псом на колени и принялся бесстрашно гладить его по громадной голове и спине. Тот прикрыл глаза от удовольствия, как ласковая кошка, и от переполнивших его эмоций принялся вылизывать Тиму лицо.

– Какой же он классный! – восхищенно воскликнул Тим, обнимая пса. – Я всегда хотел иметь собаку. Поверить не могу, Ева, что он тебе не понравился. Дядя Филипп, можно мне выгулять его?

– Эм… Да, конечно, – запнувшись, пробормотал дядя. – Разумеется, можно. Возьми поводок в тумбе в прихожей. Только следи, чтобы он не жевал цветы – у него есть такая идиотская привычка. И не подпускай его к другим собакам! Женского пола, если ты понимаешь, о чем я.

Тим весело подмигнул дяде Филиппу и скрылся в комнате, чтобы переодеться. Оставшись с Евой наедине, дядя явно стушевался еще больше. Ева, все еще разгневанная, не стала его выручать.

– Эм, Ева… – наконец сказал дядя, не глядя на нее. – Знаешь, я не привык к гостям, так что холодильник совсем пуст. Поэтому, может быть, вы с Тимом сходите куда-нибудь позавтракать? А вечером я что-нибудь куплю вам. Просто скажи мне, что вы любите, и я…

Ева вздохнула. Может, она чересчур строга к нему. В конце концов, он просто одинокий мужчина, который много лет провел в пустом доме. Ничего удивительного, что он несколько диковат.

– Не переживайте, дядя Филипп, я сама все куплю, если вы объясните мне, где здесь ближайший магазин. А позавтракать мы прекрасно можем в какой-нибудь кофейне, – миролюбиво сказала Ева.

А дядя, явно обрадованный тем, что она взяла все на себя, подробно рассказал ей, что и где здесь находится. Впрочем, эта информация сразу улетучилась из ее головы. Ориентация в пространстве не относилась к списку ее сильных сторон.

Ева вернулась в свою комнату и принялась приводить себя в порядок. Она посмотрела на себя в зеркало и недовольно поджала губы. От беспокойных снов ее лицо было бледнее обычного, а под голубыми глазами пролегли глубокие тени. Ева покачала головой и, как могла, подправила ситуацию с помощью консилера, нежно-розовых румян и яркого блеска.

Порывшись в чемодане, который она вчера поленилась распаковать, Ева выбрала одно из своих самых милых платьев лазурного цвета с воздушными рукавами. По ее расчету, оно должно было подчеркнуть голубизну ее глаз. Расчесав свои вьющиеся золотисто-каштановые волосы, Ева покрутилась перед зеркалом и улыбнулась своему отражению – все-таки она выглядела прелестно.

Накинув любимую джинсовую куртку, Ева вышла из комнаты и спустилась вниз. Сегодня, когда солнечный свет разогнал мрак темных коридоров, дом показался ей уже не таким жутким. Хотя его непривычное убранство при свете дня выглядело еще более странно.

– Тим, ты идешь? – окликнула она брата, открыв парадную дверь.

Но Тим был полностью увлечен своим новым другом. Он, заливаясь смехом, бегал по запущенному саду, а Вольт с восторженным лаем носился за ним. Увидев Еву, пес осторожно подошел к ней и ткнулся носом в ее ногу.

– Ой, вот только не надо подлизываться, – строго сказала Ева, но при взгляде на эти умилительно-виноватые глаза просто невозможно было не рассмеяться.

– Не обращай на нее внимания, мальчик. Она просто заносчивая жестокая злюка, – сказал Тим и потрепал пса по загривку. – Я останусь с Вольтом. Просто принеси мне что-нибудь, ладно?

– Ладно, – пожала плечами Ева и пошла к закрытым воротам, частично спрятанным за пышными кустами пионов. Вообще-то, ей вовсе не улыбалось бродить здесь одной. Однако она знала, что, если Тим чем-то увлекся, все остальное для него переставало существовать.

Утреннее солнце окончательно прогнало тучи и теперь щедро заливало весь город яркими лучами. И Ева, которая обожала свет и тепло, воспряла духом. Бодрым шагом она направилась по узкой улочке в сторону главной дороги, как ей и указывал дядя Филипп.

Теперь ей выдалась возможность осмотреться здесь, как следует. Розенбург со всех сторон был окружен горами, заросшими густым хвойным лесом, из-за чего проливной дождь и сумасшедший ветер были здесь полновластными хозяевами. Сам Розенбург устроился в уютной долине, поэтому вид на горы открывался с любой точки города. Улица, на которой расположился дом дяди, находилась совсем недалеко от начала горного склона, так что лесная чаща, насколько Ева могла прикинуть на глаз, начиналась примерно в двадцати минутах ходьбы от особняка Оленских. Для Евы, которая всю жизнь провела в городах, это было ненамного цивилизованнее, чем жить в пещере.

Ева, следуя наставлениям дяди, повернула в противоположную от леса сторону и направилась к центру города. Вообще-то, при свете дня здесь было не так уж и плохо. Разбросанные вдоль дороги небольшие особняки, выкрашенные в разные цвета, были похожи на пряничные домики из сказки. Окружающие их сады выглядели ухоженно и живописно (не в пример дядиному!). После грозы от цветов шел пьянящий аромат, а солнечные лучи отражались в сотнях лужиц алмазными бликами. Небольшие магазинчики, закусочные и кинотеатры, которые вчера показались ей жалкими и угрюмыми, сегодня выглядели гораздо более уютно.

«И все равно – это безнадежная провинциальная дыра, где нет ни нормальных торговых центров, ни вечеринок, ни вообще хоть чего-либо интересного. Если я проведу здесь больше нескольких недель, то просто свихнусь!» – решила Ева.

Вдруг ее внимание привлекло кафе довольно необычного вида. Среди остальных забегаловок жизнерадостное ярко-красное здание сразу бросалось в глаза. Вдоль ступеней стояли горшки с цветами, а стены были украшены гирляндами, которые светились даже днем. Неоновая вывеска гласила: «Галерея „Вельвет“».

Ева не удержалась и заглянула внутрь. По всему залу были хаотично разбросаны уютные красно-розовые диванчики, похожие на зефирки. На стенах висели картины с изображениями звезд «Золотого Голливуда» и неоновые надписи. Потолок был выложен зеркальной плиткой, а над столиками висели разноцветные лампы в винтажном стиле. Закусочная выглядела, словно американский паб прошлого века, что пришлось ей по душе.

За прилавком ловко выкладывала сандвичи приятная полноватая женщина с улыбчивым раскрасневшимся лицом. Бейдж на ее пышной груди сообщал, что ее зовут Тая. Заметив Еву, женщина тут же взмахом руки пригласила ее подойти ближе.

– Проходи, проходи! – с профессиональным энтузиазмом взялась за нее Тая. – Лучшие в мире сандвичи. Американские панкейки с арахисовым маслом. Блины со шпинатом и курицей. Милкшейки с маршмэллоу. Чизкейк с соленой карамелью. Воздушный тарт с грушей. Сырники с кленовым сиропом…

Она так бойко и соблазнительно перечисляла все лучшие блюда, что Ева даже растерялась.

– Мне нужно несколько минут, – попросила она, и Тая тут же властно махнула кому-то рукой.

– Эй, Данил! Хватит протирать прилавок, лентяй, ты делаешь это уже битый час! Принеси гостье меню!

Ева присела на мягкий диванчик, буквально утонув в нем. Долговязый прыщавый паренек подскочил к ней с такой скоростью, что с трудом затормозил и едва не перелетел через стол. Он услужливо подал ей меню, которое было оформлено в виде пожелтевшей газеты с позолоченными краями. Ева внимательно изучала его, когда вдруг заметила, что Данил и не думает двигаться с места.

– Я все еще выбираю, – Ева старалась быть предельно вежливой, хоть она и ненавидела, когда кто-то таращился на нее.

– О, нет, я вовсе не поэтому, – парнишка смущенно кашлянул. – Просто я не видел тебя здесь раньше. Ты, наверное, приехала погостить к кому-то?

– Ну да. Вроде того, – буркнула Ева, надеясь, что он отстанет от нее. Но Данил и не думал уходить.

– Правда? И к кому же? Ты проведешь здесь все лето? – он смотрел на нее с таким неподдельным интересом, что Ева поняла – отвязаться от него будет очень сложно. Но тут ей неожиданно пришли на помощь.

– Эй, Даня, сколько раз тебя должны отшить, чтобы до тебя наконец дошло? – услышала она у себя над головой звонкий насмешливый голос.

Ева подняла голову и увидела хорошенькую светловолосую девушку. В первый момент девушка показалась ей настолько похожей на Виктори, что ее едва не хватил удар. Но, присмотревшись внимательнее, Ева поняла, что это всего лишь наваждение – с Виктори ее объединяли лишь задорный голос и светлые волосы. У ее подруги было заостренное угловатое лицо, а эта девушка обладала более мягкими и округлыми чертами – трогательными большими глазами, губками бантиком и очаровательными ямочками на щеках. Девушка, несмотря на утреннюю прохладу, была одета в короткую кожаную юбку и полупрозрачный топ.

Судя по уверенному виду, с которым держалась девушка, Ева пришла к выводу, что она явно из здешней «элиты». Ева внутренне напряглась, стараясь прикинуть, как себя с ней вести.

Тем временем на лице Данила отразился весь спектр цветов: от мертвенно-бледного до свекольно-алого. Он пробормотал что-то нечленораздельное и поспешил укрыться за стойкой. Девушка, глядя ему вслед, укоризненно покачала головой.

– Какой же надоедливый тип! Он пытается подбивать клинья к каждой симпатичной девушке, и, конечно, не мог пропустить новенькую. Я бы не отказалась от его самооценки, – закатив глаза, сказала она и отбросила с глаз волнистую светлую прядь.

«С самооценкой у нее явно порядок», – подумала Ева, а вслух спросила:

– И откуда всем известно, что я новенькая?

– О, да здесь ведь все знакомы! Привыкай, если собираешься задержаться. В Розенбурге все в курсе всего: кто с кем враждует, кто с кем дружит… и кто с кем спит, – понизив голос, доверительно сообщила она.

Девушка, несмотря на чрезмерную разговорчивость, не производила отталкивающего впечатления. Она показалась Еве приветливой, веселой и доброжелательной… но, конечно, не со всеми. Взять даже то, как она только что прогнала Данила. Однако ее заразительный смех так напоминал Еве Виктори… Поэтому она улыбнулась и указала на диванчик напротив себя:

– Присаживайся, если хочешь.

– О, конечно! – просияла девушка, которая явно только того и ждала. Она изящно присела на краешек диванчика, закинув на стол сумку от «Шанель». Ева сразу же машинально прикинула, подделка это или нет.

– О, прости, я совсем забыла представиться, – спохватилась девушка, прижав руку к губам. – Меня зовут Алика.

– Приятно познакомиться. Я Ева.

– Какое красивое имя! – воскликнула Алика. Ева улыбнулась, раздумывая над тем, насколько искренна ее новая знакомая.

Тем временем Алика, даже не заглянув в меню, жестом подозвала Данила. Тот поплелся к ним с самым разнесчастным видом.

– Мне, как всегда, клубничный милкшейк. И тосты с апельсиновым джемом – небрежно сказала Алика и подмигнула Еве. – Обожаю завтраки. Можно позволить себе немного лишних калорий.

Ева, которая уже успела проголодаться, заказала себе панкейки с кленовым сиропом и несколько пончиков с шоколадной начинкой для Тима, попросив завернуть их с собой.

– Обожаю это место! – снова защебетала Алика. – Ты как будто в Нью-Йорке прошлого столетия. Ты ведь только приехала, да? И как это ты сразу нашла лучшее место в городе?

– Ну-у… – Ева неопределенно пожала плечами. – Оно просто бросилось мне в глаза.

– Значит, у тебя отличный вкус! – похвалила Алика, и Еве понравилось, что она сказала без всякой жеманности, отличающей «крутых девчонок». – Кстати, так к кому ты приехала?

Ева замялась. Ей почему-то казалось, что ее дядю все здесь считают, мягко говоря, странным. Странным даже для этого места. Чего только стоит то, что он живет в мини-подобии замка Дракулы, напичканном книгами позапрошлого века и экспонатами, которые явно стащили из какого-то музея!

– М-м-м… Я приехала вместе со своим братом Тимом. Мы племянники Филиппа Оленского, – обреченно сказала Ева, решив, что это все равно не скрыть.

Чутье ее не подвело. На эмоциональном лице Алики отразилась попеременно смесь удивления, потрясения, недоверия и… безумного интереса. Ее серые глаза в окружении светлых ресниц округлились, и она едва слышно пробормотала: «Ну ничего себе!».

– А в чем дело? – недоуменно спросила Ева. Может, их дядя недавно вышел из тюрьмы за серию убийств или что-то вроде того?

Но Алика уже спохватилась.

– О, нет… Ничего. То есть… – она колебалась, но удержаться было выше ее сил. И она быстро выпалила:

– Просто никто не думал, что вы когда-либо вернетесь в Розенбург.

– Почему это? – вновь удивленно спросила Ева. – И кто это все?

– Ну, знаешь, папа однажды говорил… Не мне, разумеется, но у меня хороший слух, – улыбнулась Алика. – Так вот, он сказал, что все жители Розенбурга были потрясены, когда твоя семья так неожиданно уехала отсюда.

– Что удивительного в том, что люди уезжают из маленького городка? – этот разговор начинал казаться Еве все более и более странным.

– Но ведь они занимали такое высокое положение в городе, и тут… – Алика, увидев недоуменное выражение лица Евы, уставилась на нее с не меньшим удивлением. – Слушай, ты что, совсем ничего не знаешь?!

Ева молча покачала головой. Папа никогда не упоминал об их жизни в Розенбурге, словно этого никогда и не было, а Ева не считала нужным интересоваться. Ей вполне нравилась ее жизнь.

– Ну, ведь твои отец и мать были самыми крутыми шишками в городе, – драматическим шепотом сказала Алика. – Это и не удивительно, ведь Оленские – одни из древнейших семей Розенбурга. Они во все времена распоряжалась здесь всем, и никто с этим не спорил. Ведь никто не знает Розенбург лучше тех, кто проживает здесь едва ли не с первых лет его существования.

Алика прервалась, потому что Данил как раз поставил перед ними поднос с завтраком и упакованные в яркую коробку пончики. Однако Ева находилась под таким впечатлением от слов Алики, что даже запах ароматных блинчиков и кленового сиропа не отвлек ее. Тем временем Алика, взяв театральную паузу, медленно потянула клубничный коктейль из трубочки.

– Так вот, – продолжила она, явно довольная произведенным эффектом. – Без участия твоих родителей не обходилось ни одно событие, включая даже выборы мера. У нас часто шептались, что в Розенбурге у власти находятся только друзья Оленских. А еще папа говорил, что твоя мама играла во всем даже более важную роль, нежели твой отец, несмотря на то, что она носила эту фамилию только из-за замужества. В общем, я веду к тому, что в городе не было более важных людей, чем Родион и Анжелика Оленские.

Алика принялась неторопливо разрезать тост на две половинки. Ева же нетерпеливо подалась вперед, ожидая продолжения. А ее новая знакомая, судя по ее виду, явно приближалась к кульминационной части.

– Итак, – театрально взмахнула рукой Алика, оторвавшись от тоста. – Представь себе, что, занимая такое высокое положение в городе и заслужив почти поклонение всех его жителей… они вдруг срываются с места и уезжают из Розенбурга, ничего никому не объяснив. Весь город буквально стоял на ушах!

Ева молча смотрела, как кленовый сироп стекает по ароматным блинчикам. Рассказ Алики поверг ее в шок. Все в Розенбурге казалось ей таким чужим… Она просто не могла поверить, что этот город так много значил для ее семьи. Но еще больше ее поразило другое. Как за все семнадцать лет своей жизни ей даже не пришло в голову поинтересоваться тем, как жила ее семья до переезда?

Но, раз уж Алика оказалась таким ценным кладезем информации, нужно было этим воспользоваться.

– А мой дядя? – спросила Ева как можно более небрежным тоном. – Что-то не похоже, чтобы он вел светский образ жизни.

– Ну да-а… – протянула Алика. – Так и есть. Хотя много лет назад он везде появлялся со старшим братом и его женой. В юности он просто обожал внимание. Мама рассказывала, что по нему когда-то сохли все женщины города старше шестнадцати и младше пятидесяти лет… Но после отъезда твоих родителей он отстранился от дел, стал все реже появляться на торжествах, а потом и вовсе перестал посещать их. Сейчас он так редко появляется на людях, что все уже и забыли о том, что твоя семья когда-то правила этим городом… Когда вдруг возвращаетесь вы с братом! Бьюсь об заклад, тебе не будут давать проходу! – кажется, последнее предложение немного охладило ее восторг.

– Не то чтобы это предел моих мечтаний, вообще-то, – пробормотала Ева, хоть это и было не совсем правдой.

Так вот, значит, как они с Тимом выглядит в глазах остальных… Дети знаменитых родителей (которые уехали в такой спешке, словно кого-то убили) и племянники странноватого отшельника, а в прошлом настоящего Дон Жуана… Да уж, лучше не придумаешь!

– Кстати, а где сейчас твои отец с мамой? – с любопытством поинтересовалась Алика, не подозревая, какую бурю этот вопрос вызовет в душе Евы.

Ева напряженно молчала. Но она не могла делать это вечно. Ведь если боль выпускать наружу вместе со словами, возможно, со временем она исчерпает себя. По крайней мере, ей хотелось в это верить.

– Отец остался в Мадриде, где мы жили последние месяцы. Он помогает расшифровывать записи в книгах, найденных в какой-то давно разрушенной библиотеке. А мама… мама умерла еще семь лет назад, – ровным голосом ответила Ева.

Что ж, легче не стало.

Лицо Алики вытянулось, а кровь отхлынула от ее щек.

– Она была больна. Это обнаружили слишком поздно для того, чтобы что-либо можно было исправить. Я тогда даже не поняла, что произошло. Все было словно во сне. Я очень долго думала, что она просто уехала и скоро вернется, – Ева резко осеклась, не понимая, почему вообще рассказывает все это первой встречной.

– О, Ева! – Алика выглядела искренне потрясенной. Она подалась вперед и дотронулась до руки Евы. – Мне так жаль! Поверить не могу, что никто здесь даже не знал… Папа говорил, что ее здесь все очень любили!

Она так неподдельно огорчилась, что Ева поспешила через силу улыбнуться. Она терпеть не могла, когда ее жалели.

– Все в порядке, – поспешно сказала Ева. – Это было давно. Серьезно, Алика, перестань выглядеть так, словно сейчас заплачешь.

Глаза Алики и в самом деле как-то странно поблескивали. Еще раз вздохнув, она грустно посмотрела на Еву.

– Розенбург наверняка кажется тебе просто ужасным? – спросила она, почти в точности повторив слова дядя Филиппа.

– Не знаю, – пожала плечами Ева. – Просто я еще не освоилась, вот и все.

– О, конечно, он кажется тебе жуткой дырой! – засмеялась Алика, явно стараясь развеселить ее. – Так оно и есть. Но, поверь, если ты знаешь нужные места… Даже здесь можно отлично проводить время. По крайней мере, до тех пор, пока я не закончу последний класс и не уеду в университет.

Алика улыбнулась и подмигнула Еве.

– А никто так хорошо не знает, где и когда проходят лучшие вечеринки, как я! Потому что я их и устраиваю!

Алика сказала это вовсе не высокомерно. Кажется, ей действительно приносило удовольствие собирать людей вокруг себя. Виктори была такая же… Обожала устраивать игры, поездки и вечеринки. И они с Евой всегда были в центре внимания.

– Послушай! – вдруг воскликнула Алика, и глаза ее засверкали восторгом. – Через две недели я организовываю вечеринку в нашем загородном доме у озера в честь начала летнего сезона. Это наша традиция. Ты просто обязана туда прийти! И отказы не принимаются! Только, пожалуйста, не оденься красивее меня! Ты и без того произведешь фурор!

Ева медлила с ответом. Следовало ли ей идти туда? Ведь последняя вечеринка, на которой она была, закончилась трагедией… Но ведь она дала себе слово – она не будет больше сидеть у себя в комнате и скорбеть. Она должна жить дальше. Танцевать, веселиться и наслаждаться каждой минутой. Виктори тоже хотела бы этого.

К тому же, раз уж она застряла здесь на несколько месяцев, ей нужно что-то делать, чтобы не умереть от скуки. Да и она остро нуждалась в подруге, которой у нее уже так давно не было. А беззаботная и веселая Алика ей нравилась.

– Почему бы и нет? – наконец сказала Ева. – Звучит, как отличная идея.

Алика захлопала в ладоши.