Текст книги "Розенбург. Дар и проклятье"

Глава 7. Случайности не случайны

«Ева, Ева, Ева… Я здесь, Ева».

Уже знакомый полумрак стылого помещения. Дрожащий свет от россыпи крошечных огоньков. Обжигающий холод плит под ее босыми ногами. Едва слышный звук ее осторожных шагов. Прерывистое дыхание, которое она пытается сдерживать, чтобы не нарушить окружающую тишину. Темное возвышение впереди. А где-то за ним – ее добыча.

«Я совсем близко, Ева. Тебе нужно сделать лишь еще несколько шагов».

Ее раздирает в клочья внутренняя борьба. С одной стороны – ее манило и притягивало то, что скрывалось там, в темноте. Ей нужно было заполучить это, ей это было необходимо. А с другой – она до ужаса боялась этого, чем бы оно ни было. Страх тисками сжимал ее внутренности, а инстинкт кричал ей развернуться и бежать, бежать без оглядки…

Но цель была слишком желанной и слишком близкой, чтобы она могла от нее отказаться. Что-то властно звало ее к себе, подчиняло ее тело, порабощало ее волю. И, не в силах сопротивляться, она снова шла вперед. Шаг за шагом, все ближе и ближе к мрачному возвышению в глубине зала…

«Возьми меня, Ева!»

«Нет!..»

Неожиданно Еву охватил такой ужас, что она остановилась. И вдруг поняла – если она найдет то, что зовет ее к себе, случится катастрофа. И тогда все ее существо воспротивилось этому соблазнительному голосу. Две равные силы – могущество того, что скрывалось в темноте, и ее собственная воля – схлестнулись, рискуя разорвать ее на части. Ее голова взорвалась дикой болью, и Ева поняла, что это наказание за ее сопротивление. Но она твердо решила – она не ступит вперед ни шагу! Боль нарастала, и она поняла, что больше не выдержит…

И вновь Ева очнулась в своей постели, в насквозь мокрой ночной рубашке и с бешено колотившимся сердцем. Ее окружал мрак, и Еве понадобилось несколько минут, чтобы понять, что она в собственной комнате, а не в мрачном здании из своих снов.

Ева резко села в кровати и, потянувшись к стоявшему на комоде абажуру, включила свет. «Да что же это такое?! – испуганно подумала она. – Что за чертовщина творится в этом городе?» Странные известия о ее семье, нападение на Илью и его безумное поведение, тайный визит дяди в больницу, а теперь – снова этот вернувшийся сон, столь похожий на реальность… Или все это – звенья одной цепи, или она начинает сходить с ума…

* * *

Разговор с Аликой еще больше укрепил в ней подозрения относительно собственной вменяемости.

Ева не сказала Алике, что вошедший в палату был ее дядей, но всю дорогу домой она молча размышляла об этом. «Зачем он пришел к Илье? – напряженно думала она. – Неужели он тоже сомневался в том, что это нападение животного?»

– И все равно понять не могу, зачем тебе это понадобилось? – не выдержала Алика. Она и так продержалась рекордное для нее количество времени.

– Не знаю, – вздохнула Ева. – Если честно, понятия не имею, что на меня нашло. Но я сама не своя после разговора с одним парнем на вечеринке…

– Что за парень? – тут же встрепенулась Алика, мгновенно переключившись на гораздо более интересную для нее тему. – Кто смог настолько взволновать тебя?

– В том-то и дело. Я понятия не имею, кто он такой, – ответила Ева, зябко передернув плечами. – И он мне вовсе не понравился, как ты думаешь. Он скорее… испугал меня.

– Да кто же он такой? – нетерпеливо воскликнула Алика.

Ева задумалась, понимая, что никакими словами не описать удивительную внешность незнакомца.

– Он был высок, – наконец сказала она. – Несколько бледноват. И очень красив. Но эта красота словно… неземная, понимаешь? Темные волосы, светло-зеленые глаза, заостренное лицо – вроде бы обычные черты, но в то же время какие-то… колдовские. Да еще и одет он был во все черное…

Алика недоуменно посмотрела на нее.

– Понятия не имею, о ком ты, Ева, – нахмурившись, сказала она. – На вечеринке не было никого, кто подходил бы под твое описание.

– В этом-то все и дело, – сказала Ева. – Его не было в начале вечеринки и… потом, когда мы нашли Илью, его не было тоже. Я увидела его лишь раз, на втором этаже… Послушай, ведь кто-то же мог пробраться на вечеринку тайком, правда?

– Конечно, мог, – пожала плечами Алика. – Но поверь, если он и вправду такой роковой красавчик, каким ты его описываешь, я бы знала о его существовании. Этот город, знаешь ли, не балует нас красивыми парнями. Ах ты, черт!..

Алика испуганно шарахнулась в сторону от черной кошки, которая неожиданно выскочила из кустов прямо перед ними. Ева же даже не вздрогнула – ее гораздо больше напугало то, что она, кажется, разговаривает с несуществующими людьми…

– Ненавижу кошек, – пробормотала Алика.

* * *

Ева глянула на часы и мысленно застонала – было всего четыре утра. Она понимала, что после жуткого кошмара больше не уснет, но нужно было чем-то занять себя. Вдруг Ева вспомнила, что забросила в дальний ящик стола книги, которые тогда наобум выбрала в библиотеке. Она выудила их оттуда и прищурилась, постаравшись рассмотреть названия в тусклом свете лампы. Две из них оказались какими-то мыльными детективами для женщин среднего возраста, а третья – «Фаустом» Гёте. Выбрав меньшее из зол, Ева забралась под одеяло и принялась за чтение.

Как и ожидалось, нескончаемые диалоги философа и дьявола не слишком увлекли ее. Поэтому, как только утро из катастрофически раннего стало просто ранним, она с облегчением захлопнула книгу и спустилась вниз. Дядя и брат еще спали, и Ева решила приготовить им завтрак. Вскоре кухня наполнилась ароматами оладий и яиц с беконом. Восторженный Вольт крутился у нее под ногами, производя эффект маленького тайфуна. Вскоре на кухню спустился растрепанный Тим, привлеченный аппетитными запахами.

– В тебя что, вселился дух какой-то нашей бабки-домохозяйки? – удивленно спросил он.

– Я бы не стала шутить про чей-либо дух в этом городе в общем, а в нашем доме в особенности, – пробормотала Ева, крайне нервная после мучивших ее кошмаров. – Только не вздумай давать собаке оладьи!

– Не понимаю, почему он тебе так не нравится? – пожал плечами Тим и принялся уплетать оладьи, щедро намазывая их апельсиновым джемом. Вольт устроился у Тима под ногами, глядя на него огромными грустными глазами. – Честно говоря, я бы с удовольствием остался здесь и после лета.

И он постарался незаметно протянуть оладью Вольту. Тот глотнул ее, даже не разжёвывая.

– Ты что, серьезно?! – возмущенно спросила Ева.

– Да брось, всего одна оладья…

– Да я не про это! – отмахнулась Ева. – Я про Розенбург! Ты бы хотел жить здесь после всего, что у нас было?

– А что у нас было, а, Ева? – раздраженно спросил Тим и бросил ложку с джемом на стол. – Постоянные переезды? Съемные квартиры? Чужие города, в которых мы всегда были гостями? Друзья, которых у нас не было, потому что нам приходилось каждый год прощаться с ними?

– Да, но это была жизнь! – взволнованно воскликнула Ева. – Пусть она была не идеальна, но все же это была жизнь! А что нас ждет здесь?

– А что тебе нужно, Ева? – в свою очередь спросил Тим. – Ты хоть сама знаешь, что тебе нужно такого, чего нет в Розенбурге, а? Ты ведь даже не попыталась узнать его! Ты сразу же все для себя решила, как и всегда. А ведь мы могли бы попросить папу вернуться домой.

– Папа никогда не вернется сюда, – категорично сказала Ева, проигнорировав первый вопрос. – А разве ты не скучаешь за ним?

– Ой, да брось! – отмахнулся Тим и снова взялся за еду. – Давай посмотрим правде в глаза – нет совершенно никакой разницы между тем, когда он был рядом, и тем, когда он находится за тысячу километров. Как часто он звонит нам, а?

Ева огорченно закусила губу. Брат, увы, был совершенно прав. За все это время отец позвонил им лишь несколько раз. Убедившись, что они в порядке, он все время ссылался на дела и обещал перезвонить позже. И почему-то Еве все время казалось, что его решение отправить их на лето в Розенбург и эта странная занятость как-то связаны.

– Перестань, Тим, – наконец сказала Ева. – Ты же знаешь, как тяжело отец перенес смерть мамы. Будь к нему мягче. Ведь он нуждается в нас.

– Не хочу показаться чурбаном, но мы перенесли то же самое, – хмуро заметил Тим. – И я, может быть, тоже в нем нуждался. Но рядом со мной была ты, а не он.

От продолжения этого не самого приятного разговора их избавило появление дяди Филиппа в своем домашнем махровом халате.

– Чего это вы раскричались с самого утра? – спросил он, впрочем, довольно добродушно. – Ох, Ева, ничего себе! Какой аппетитный запах! И даже кухня уцелела, вот так неожиданность!

Несмотря на его доброжелательный тон, Ева моментально напряглась. «Мог ли он узнать о том, что я тоже была в больнице и видела его? – подумала она. – А сейчас он пытается меня задобрить?»

Ева молча поставила перед дядей яичницу с беконом, тосты с сыром и чашку крепкого кофе с тремя ложками сахара, как он любил. Она наблюдала за каждым движением дяди, готовая отреагировать на любой подозрительный жест. Но и дядя не спешил садиться за стол и вообще выглядел довольно странно.

– Не волнуйся, дядя Фил, честное слово, все съедобно, – весело заметил Тим, который не заметил напряжения между ними. – Я тоже сомневался, поэтому сначала дал попробовать Вольту. Но учитывая, что вчера он глодал резиновое колесо, не уверен, что это дает нам гарантии…

– Заткнись, Тим! – возмутилась Ева. – Между прочим…

– Помолчите оба, будьте добры! – вдруг крикнул дядя, и брат с сестрой недоуменно посмотрели на него. Дядя Филипп нервно кашлянул. Еве это нравилось все меньше и меньше.

– Кхм… В общем, я хотел сказать… – он забарабанил по столу пальцами, а затем скованным жестом достал из кармана халата две бархатные коробочки и протянул им.

Ева и Тим молча взяли коробочки, продолжая вопросительно смотреть на дядю. Тот вздохнул.

– Так вот, я тут подумал, что пропустил некоторые ваши дни рождения… – сказал он и, нервно проведя рукой по давно не стриженым волосам, поправился. – Все, строго говоря… Поэтому я решил сделать вам маленькие подарки. Ну же, взгляните!

Это прозвучало и как приказ, и как просьба. Ева осторожно потянула за ленточку-шнурок и открыла коробочку. На черном бархате лежало узкое серебряное кольцо с красивым полупрозрачным камнем. Ева осторожно достала украшение и повертела его в пальцах – в лучах солнца камень словно ожил и заиграл радужными переливами.

«Что ж, стоит признать – у дяди отличный вкус, – подумала Ева. – Но я все равно не позволю ему усыпить мою бдительность».

– Очень красиво! – сказала она вслух, изображая восторг. – Я просто обожаю украшения! Что это за камень?

– Это лунный камень, – ответил дядя. – В наших краях он довольно редкий. Говорят, что лунные камни оберегают своего владельца от несчастий, сглаза и плохих людей, – он тонко улыбнулся, как бы говоря: «Но мы, конечно, не верим в такую ерунду».

– Вау! – восхищенно воскликнул Тим, который тоже открыл свою коробочку. – Высший класс! Ты, дядя, угадал с подарком больше, чем отец за все мои пятнадцать лет!

Ева перегнулась через плечо брата и увидела красивые наручные часы с серебристым циферблатом. Ремешок часов украшали те же полупрозрачные камни, что и кольцо Евы, только гораздо мельче. Тим сразу же надел часы на руку, и Ева помогла ему застегнуть ремешок. Сама же она надела кольцо на свой тонкий указательный пальчик левой руки. Довольные подарками, они еще раз поблагодарили дядю.

Дядя Филипп лишь скупо кивнул, но было видно, что ему доставило удовольствие порадовать племянников. Ева подвинула завтрак поближе к дяде, и он с аппетитом принялся за еду. Сама же Ева в это время напряженно наблюдала, как дядя намазывает оладьи джемом и оживленно обсуждает с Тимом последний матч по футболу. Кажется, Тим начинал привязываться к дяде. Как и она сама до того, как увидела его в больнице.

И вновь она подумала о том, зачем он приходил туда. Неужели он знает гораздо больше, чем говорит им?

* * *

Ева отчаянно скучала. Лидия по-прежнему была занята бог знает чем и не поднимала трубку. Родители Алики после случая на вечеринке опасались за нее и не выпускали из дома по вечерам, что доводило Алику до белого каления.

– Иногда они просто поражают меня! – возмущенно говорила Алика Еве по телефону. – Ну не думают же они, в самом-то деле, что этот волк или какая там тварь напала на Илью, заберется в город?

Ева же поняла, что просто не может больше оставаться дома. Тишина особняка Оленских давила на нее, а ее нервы и без того были натянуты. Тогда Ева заглянула в кабинет к дяде, который сидел, обложившись книгами, и сообщила, что отправляется на прогулку.

– Ладно, но домой вернись до того, как начнет смеркаться. Твой брат тоже больше не будет гулять допоздна, пока ситуация не прояснится, – строго сказал он.

– То есть пока волк не сдастся с поличным? – скептически поинтересовалась Ева, при этом внимательно взглянув на него.

Но дядино лицо осталось непроницаемым, поэтому ей ничего не оставалось, кроме как молча закрыть за собой дверь.

Ева не помнила, чтобы хоть раз так долго гуляла одна. Но ноги словно сами несли ее все дальше и дальше, не давая повернуть обратно. Она бесцельно бродила узкими улочками Розенбурга и пыталась угадать, где ее мама брала свой утренний кофе, где любила перекусить, а где покупала белье. А может, она тоже была частой посетительницей «Галереи „Вельвет“»? Еву угнетало то, что она, кажется, ничего о ней не знает.

Вдруг в воспоминаниях Евы возникла Виктори. Подруга никогда не позволяла ей бывать одной. Как только Ева жаловалась, что она скучает, Виктори уже через полчаса была у нее дома. Она сама красила Еву и завивала ей волосы, словно Ева была ее красивой куклой. А затем они вскакивали в автомобиль Виктори и отправлялись на поиски приключений. У Виктори было безошибочное чутье на то, где будет происходить что-то интересное. Поэтому они всегда то знакомились с новой компанией, то попадали прямиком на открытие клуба, то оказывались в эпицентре немыслимой распродажи в «Stradivarius». Тот период жизни Евы был веселым и беззаботным, и ей этого не хватало.

– Жизнь слишком коротка, – говорила Виктори. – Нельзя терять ни одной секунды, Ева.

Словно она знала…

Вдруг Ева резко остановилась. Она стояла прямо перед зданием церкви, которое ей показывала Лидия в их первую встречу. Оно вздымалось над Евой всей своей мощью, сверкая ослепительным куполом в рубиновых лучах заката. Уже смеркается, а значит, ей пора возвращаться домой.

Тут Ева неожиданно вспомнила слова Лидии: «В церкви тебя посещает особенное чувство… словно все твои проблемы становятся такими глупыми и мелочными… И что ты не одна».

Именно в этом она сейчас так нуждалась. В спокойствии. И, потрясенная своими собственными действиями, Ева вошла в здание церкви.

Внутри почти никого не было. Время вечерней проповеди уже прошло, и возле алтаря, у которого стоял священник, никого не было. На деревянных лавках сидело лишь несколько одиноких горожан. Ничто не нарушало торжественной тишины церкви.

Ева остановилась в проходе, завороженная красотой изящной лепнины, поблекших икон и причудливой мозаики на потолке. Повсюду горели десятки свечей, и их золотистое пламя затрепетало, когда Ева вошла внутрь. Поспешно закрыв за собой дверь, она тихо скользнула на дальнюю лавку.

Ева просидела так некоторое время, словно впав в колдовской транс. Ей и вправду было здесь удивительно спокойно и легко. Но, помимо этого, ее не оставляло какое-то странное ощущение, источник которого она не могла определить. От запаха ладана у нее слегка кружилась голова, из-за чего все вокруг было похожим на сон. Ева услышала, как кто-то сел слева от нее, но не повернула головы.

«Ну да, здесь же больше нет свободного места!» – недовольно подумала она.

– Замаливаешь грехи, дорогая? – вдруг услышала она вкрадчивый голос почти у самого своего уха. Ева почувствовала, как ее сердце подскочило и рухнуло вниз. Она подавила вскрик и медленно повернула голову.

Темноволосый незнакомец с вечеринки, которого она уже считала плодом своих расшатанных нервов и шести стаканов мартини, невозмутимо сидел рядом с ней. Он откинулся на спинку лавки и поглядывал на Еву так беспечно, словно ничего обычнее их встречи в церкви и быть не может.

Еве очень бы хотелось сказать что-то язвительное и остроумное, но в золотом свете свечей он был таким обжигающе красивым, что у нее пропал дар речи.

– Что… что ты здесь делаешь? – только и смогла выдохнуть она.

– То, что и положено делать религиозному гражданину, – весело прошептал парень, склоняясь так близко к ней, что его прямые черные волосы почти коснулись ее щеки. – Я думал, что цель посещения церкви довольно очевидна, разве нет?

– Ты что, преследуешь меня? – подозрительно спросила Ева, постаравшись взять себя в руки.

– Какая самоуверенность! – цокнул языком парень. – Разве ты не знаешь, что высокомерие – это порок? К счастью, ты уже в церкви, так что можешь начинать молить о прощении.

– Если ты не преследуешь меня, то почему я натыкаюсь на тебя уже дважды? – Ева решила идти до конца, раз уж они встретились вновь.

– Хм. Это, пожалуй, и вправду очень странно – увидеться с кем-то дважды в таком огромном мегаполисе, – серьезно сказал парень.

«Да он просто смеется надо мной!» – сердито подумала Ева. Она терпеть не могла, когда бразды контроля были не у нее, и сейчас не помешало бы напомнить себе об этом.

– Ты можешь отпираться, сколько тебе угодно! – прошептала она, глядя на парня испепеляющим взглядом. – Там, в коттедже, кое-что что случилось, и тебе прекрасно известно, что именно. И очень уж быстро ты сбежал оттуда. Особенно для человека, который так сильно хотел на чужую вечеринку, что пробрался туда без приглашения.

Она надеялась смутить его этим заявлением, но тот лишь окинул ее насмешливым взглядом прищуренных светло-зеленых глаз.

– Надо же, неужели ты сейчас пыталась прозрачно намекнуть на мою причастность к тому, что твоего кавалера искусала собачка?

– Но ведь ты предупредил меня об этом, разве нет? – спросила Ева, отчаянно пытаясь прочитать то, что скрывалось за этими пронзительными глазами.

Она понимала, что, скорее всего, несет полный бред, но смутные подозрения по-прежнему не давали ей покоя. Однако незнакомец даже не дрогнул. Он вдруг посерьезнел и кивнул головой.

– Предупредил. Ну да, – бесстрастно признал он. – И я очень рад, что с тобой ничего не случилось, Ева. Тебе бы тоже, наверное, мало понравилось, если бы отужинали тобой, да?

– Значит, ты знал? – ахнула Ева. – Но… откуда?

Парень возвел глаза к небу.

– С божьей помощью, моя дорогая, – вдохновенно сказал он.

Ева едва не скрипнула зубами от досады. Сидящая впереди них женщина возмущенно обернулась, негодуя, что кто-то нарушает тишину святого места. Ева постаралась перехватить ее взгляд, чтобы проверить, посмотрела ли женщина на парня тоже. Или он и вправду был только в ее голове?

«Боже мой, кажется, я действительно схожу с ума» – мрачно подумала Ева. А парень вдруг внимательно посмотрел на нее.

– Слушай, ты ведь не думаешь, что я галлюцинация? – неожиданно спросил он. Ева пораженно уставилась на него. Он что, читает ее мысли?

А парень, увидев ее ошарашенный взгляд, окончательно сбросил с себя серьезную мину и начал давиться от смеха. Белые зубы ослепительно сверкнули в красноватом свете висящей над ними лампады.

– Честное слово, Ева, ты очень смешная! – отсмеявшись, с трудом сказал он. – Ну надо же! Знаешь, если ты действительно сомневаешься в моем существовании, и при этом продолжаешь разговаривать со мной… Мне кажется, из нас двоих у тебя более серьезные проблемы!

Ева оскорбленно отвернулась, решив не обращать внимания на его издевательства.

– Уверяю тебя, дорогая, я более чем реален! – вновь обратился к ней парень, ничуть не смущенный ее обидой. – Ну, по крайней мере, осязаем.

И в доказательство он протянул руку, чтобы дотронуться до ее ладони… как вдруг отдернул пальцы так резко, словно обжегся.

– Ай-ай-ай, как некультурно! – укоризненно цокнул языком он. – Всего несколько недель в Розенбурге, а тебе уже подсунули такую мерзость!

– Что? – недоуменно спросила Ева и взглянула на свою ладонь, но не обнаружила на ней ничего мерзкого. – Хотя ладно, не нужно объяснять! Чего вообще я жду от того, кто даже не считает нужным назвать свое имя!

Но парень не ответил ей, вдруг задумавшись о чем-то. Ева не стала настаивать – пусть не воображает, что ей это интересно!

– Так зачем ты все же пришла сюда, Ева? – вдруг спросил он без тени насмешки.

– А ты? – в тон ему спросила Ева. Он мог издеваться над ней, сколько ему угодно, но в искусстве отвечать вопросом на вопрос ей не было равных.

– Я ведь уже сказал…

– Нет, – прервала его Ева. – Я имею в виду – что ты делаешь здесь, в Розенбурге. Здесь ведь все друг друга знают. А вот тебя, судя по всему, не знает никто.

– Я предпочитаю проводить время в одиночестве, – пожал плечами парень.

– Ну да. Именно поэтому ты и заявился без приглашения на самую громкую вечеринку города, – иронично заметила Ева, обрадованная, что наконец-то может уязвить его.

– Ну надо же время от времени развлекаться, правда, Ева? – усмехнулся он. – Тебе ведь тоже это нужно. Тебе это необходимо, не так ли?

– Необходимо что? – резко спросила Ева, с вызовом глядя на него.

– Веселиться и не думать ни о чем. Быть в центре внимания. Кружить всем головы. Играть с парнями. Делать так, чтобы тебе завидовали, но хотели быть на тебя похожими. Разве в этом не вся ты, дорогая? – спросил он, проницательно глядя на нее.

– Знаешь, что?! – Ева возмущенно вскочила на ноги и сказала свистящим шепотом. – В последнее время все вокруг считают своим долгом рассказать мне, что мне нравится, а что нет. Как будто ты меня знаешь! Как будто хоть кто-то знает. Так что, если ты хочешь высказать свое никому не интересное мнение, сначала стань в очередь!

И, пока она не утратила власти над собой под его сводящим с ума взглядом, Ева резко развернулась с намерением уйти. Вдруг сильные пальцы перехватили ее правое запястье. Он потянул ее к себе, заставив наклониться прямо к своему лицу. Ева, не в силах сопротивляться, подчинилась ему. А парень отвел ее распущенные волосы от лица и, поднеся губы к ее уху, прошептал:

– Феликс.

Ева вырвалась и выскочила из церкви.