Текст книги "Милая нечисть"

Голландия… Сказочная страна синих мельниц, нарядных домиков и маленьких лошадок с тележками… Тихон мотнул головой.

– Нет, мне в Англию надо.

– Любите фы, русские, фсе английское, – пренебрежительно фыркнул Клабаутерман. – А за что любите, и сами не знаете. Таких фысокомерных тфарей, как альбионцы, специально искать будешь – не найдешь. Хоть гругашей фозьми…

– Что?! – Тихон рванулся вверх по бочкам. – Где ты гругаша видел? Здесь? Когда?!

Голубенькие глазки Клабаутермана весело заблестели.

– Приятель тфой? Уж не тебя ли он три дня ждал? Фсе корабли ф порту перебрал и от каждого нос форотил. То имя не нрафится, то боцман косой, то паруса грязные. Так и метался, пока сегодня один купец не приехал тофары фстречать.

– Мерлиз?! – У Тихона оборвалось сердце.

– Он самый. Гругаш его как уфидел, так сразу на «Королефу» запрыгнул, и на паруса не посмотрел. Если у тебя дело срочное, можно записку отпрафить с чайкой. Фсего за рубль.

Тихон высмотрел удаляющиеся мачты «Королевы Виктории». Как быстро плывет груженый корабль? Чайка, конечно, догонит. Только нет таких букв, чтобы написать, как душа болит. А может, он еще успеет?

– Благодарствую! – Тихон потряс мозолистую руку корабельного, скатился с бочек и побежал.

Клабаутерман озадаченно покрутил головой. Чего только на свете не случается! Будет о чем рассказать приятелям за кружкой пива.

* * *

Порт не спал даже ночью и оказался настоящим лабиринтом. Тихон шнырял между тюками, бочками, бухтами толстенного каната, штабелями досок и ящиков. То и дело шарахался от пьяных матросов. И уже понимал – не успеет.

«Поклониться царю морскому… – бились в голове лихорадочные мысли. – Чтобы не потопил… Доплыть, догнать…»

Грязная вода в гавани пахла гаже речной. Тихон осмотрелся, приметил широкую просмоленную доску. Пыхтя, потащил ее к краю причала.

– Тихон!

Он решил – померещилось. Замер, не смея обернуться.

– Тишенька…

Сердце забилось пожарным колоколом. Домовой выпустил доску и несмело повернул голову. Гругаш стоял в трех шагах. Чужая матросская рубаха промокла насквозь, волосы скручены в небрежный узел.

– Ты же… – Тихон облизнул пересохшие губы, – на корабле… Спрыгнул, что ли? Как же ты? Ведь плавать не умеешь!

– Как-то сумел, – гругаш несмело улыбнулся. – Мне почудилось, что ты где-то поблизости.

Они постояли, потупившись.

– Ко мне пришел? – еле слышно спросил гругаш.

– К тебе, – еще тише ответил домовой. – Нет мне без тебя жизни. Захочешь – в Англию с тобой уплыву. А захочешь – на край света.

Он моргнуть не успел, как гругаш оказался рядом.

– Любишь все-таки… И я тебя люблю.

– Правда?

– Я никогда не лгу. Не могу лгать. – Худощавые руки об хватили Тихона за шею.

Домовой неловко ткнулся носом в мягкие волосы, каким-то чудом еще пахнущие ромашкой. Знать, такая у него судьба непутевая. И не надо ему другой.

– Корабль-то уплыл. А следующий – с железом. Тебе на нем плохо будет.

– Да что корабль! Давай лучше у троллей поселимся. Ты так красиво про их землю говорил… И я хочу еще раз попробовать мухоморовку.

Тихон задохнулся от облегчения. Нравы у троллей не в пример более вольные, чем у домовых. О лучших соседях и мечтать нельзя. И через море это ужасное не плыть!

– Вот и хорошо, – прошептал он. – Вот и ладно… А все-таки… девкой ты краше. Переменись, а?

На этот раз смех гругаша прозвучал легко и чисто, словно заиграла целая, без трещинок, дудочка.

– Алвин, – шепнула она ему на ухо. – Меня зовут Алвин[3]3
  Кельтское имя Алвин имеет два варианта: Alwyn – женское; Alwen – мужское.


[Закрыть].

Ольга Рэд
Справедливость

Кикимора растерянно смотрела на снующего туда-сюда злющего водяного, не зная, как его успокоить.

– Нет, ну ты посмотри, глянь только, как они тут все испортили! Я пятьсот лет здесь живу! Пятьсот! И за все это время никогда не было столько мусора, как за последние три года! Ну как, как можно было так все испохабить?!

Водяной, совершенно не смотрящий перед собой, с размаху налетел хвостом на большую твердую шину от грузового автомобиля и весьма неизящно высказался по этому поводу. Кикимора покраснела и не выдержала:

– Вадя, ну что ты, в самом деле… У тебя же давление, и соль в крови повышена…

Водяной глянул в ответ так, что кикимора съежилась и замолчала.

– Соль! Соль! Да какая разница! Если все такими темпами пойдет, лет через пять озера-то не останется вовсе, а ты – давление… – Но водяной все же чуть успокоился, отдышался, и даже начал принимать нормальный бледно-голубой цвет, вместо странного иссиня-бордового. Плюхнувшись в изнеможении на кучку ила, он горестно вздохнул.

– И ведь, Кир, что самое обидное, и сделать ничего нельзя! Вот раньше как: высунулся из воды, ухнул разок, гикнул – и разбежались все хулиганы! Слухи распустили, и лет двадцать потом на версту никто не совался! А сейчас что? Только хвостом плесни, чтоб кто заметил, и тут же понабегут… как их там… их тиандры и фуфлологи эти…

– Ихтиологи и уфологи?

– Да, вот, точно! Они самые! А все тот хлыщ виноват, чтоб его! – Водяной погрозил кулаком невидимому врагу. – «Смотрите, дорогие подписчики, какое мистическое озеро затерялось в глубине леса…» У-у-у! А говорил я, топить его надо было! А ты – нельзя, нельзя… И что теперь? Каждый день теперь люди приезжают, каждый! И топчут, и сорят… Я даже на берег это выкинуть не могу, чтоб никто не заметил! На дне живого места не осталось, куда закопать. А они едут и едут!

Хозяин озера опять вскочил, схватил дрейфующий мимо пакет, вытряхнул запутавшуюся рыбку и засунул его в шину, к сотням других.

Кикимора молчала. Ей нечего было сказать, потому что ее родное болото осушили еще лет десять назад, и, если бы Водяной ее не принял, осталась бы она бездомной, да и высохла еще до исхода лета.

Тишину нарушил звук мотора и шорох шин по грунтовке.

– Вот видишь, – горько вздохнул водяной, – опять приперлись…

– Ну ладно тебе, Ваденька. – Кикимора погладила хозяина озера по холодному плечу. – Может, эти нормальные и уберут за собой… А помнишь компанию, которая все бутылки на южном берегу пособирала? А семью, которая пакеты из воды выловила? Что ты сразу расстраиваешься?..

Водяной еще раз вздохнул и проворчал:

– Вспомнила… Это было год назад! Ну давай, посмотрим… И они затаились в камышах, наблюдая за приезжими.

Из красного кроссовера вылезли, потягиваясь и разминая затекшие ноги, три человека: двое взрослых и ребенок лет двенадцати.

– Ой, фу, – сморщила симпатичное личико женщина, – насорили-то как… Костик, ну ты же обещал, что тут будет дикое место! Отдых на лоне природы! А здесь помойка какая-то!

– Люсь, ну я, когда того блогера смотрел… – виновато начал Костик.

– А, ну все, дальше можешь не объяснять, – обреченно махнула рукой Люся, – блогера он смотрел… Ты хоть проверил, сколько лет этой записи?

Костя опустил голову.

Кикимора и водяной переглянулись.

«Я знал, все из-за того хлыща!» – говорил взгляд водяного.

«Смотри, не так все плохо: им не нравится мусор», – пыталась знаками показать кикимора.

– Ну как так можно? – продолжала возмущаться Люся. – Приезжают в лес, а ведут себя как на фестивале! Будто тут есть армия персонала, готового за ними убирать!

– Поедем домой? – тихо спросил Костя.

– Да ты совсем сдурел! Мы сюда пять часов ехали! Нет уж, жарь теперь шашлык, а там посмотрим. – И Люся, взяв из багажника раскладной стул, устроилась на берегу озера, всем своим видом показывая: раз муж так ошибся с выбором места, то трудиться он должен один.

В это время оставшийся без внимания ребенок доел шоколадку и бросил обертку прямо на землю. У водяного глаза стали как блюдца; кикимора нахмурилась.

Может, родители просто не заметили?

Но нет.

Погрустневший Костик, не стесняясь, выкинул бутылку из-под пива в кучку, оставшуюся от его предшественников. Люся лузгала семечки прямо на землю, а их сын закусил шоколад чипсами и запил колой, выбрасывая мусор прямо там, где заканчивал есть и пить.

Водяной, побагровев, шумно нырнул.

– Вадя, ты что так громко? Они даже обернулись! – причитала едва поспевающая за ним кикимора.

– Кира, да пузыри я пускал на шум! Ты это слышала?

– Слышала… Ну что поделать, тоже некультурные попались – что, в первый раз, что ли?

– Не-е-ет, друг мой! Тут совсем другое! Ты слышала, как они возмущались, когда приехали? А сами?! Я могу еще понять, когда люди невоспитанными бывают. Что сказать, трудно быть человеком. Ни тебе бессмертия, ни волшебства хоть капельки. Вот и случается, что мозгов набраться не успевают некоторые, и детям нечего передать, – это все понятно. Но эти-то знают, что мусорить плохо! И осуждают тех, кто был тут до них! Это, Кирочка, совсем другое дело…

Водяной замолчал и начал снова метаться туда-обратно, на этот раз сосредоточенно огибая шину.

Через несколько минут он остановился и хмуро посмотрел на кикимору.

– Это так оставлять нельзя. Надо их проучить.

– Вадь, нельзя нам показываться! Видео запишут, в интернет выложат, и через сутки тут толпа будет с камерами, эхолотами и черт знает с чем еще! Забыл, как Несси попалась? Уж сотню лет как переехать пришлось, а они все шныряют! А Йети? До сих пор у родни в Гималаях прячется! Куда мы денемся с тобой, если нам отсюда уйти придется?

У водяного больно сжалось сердце: кикимора была права в каждом слове. Но он же хозяин озера! А какой хозяин позволит разрушать свой дом, да еще и так подло?

Несколько мгновений Кира умоляюще смотрела на водяного, но поняла: не передумает. Она тяжело вздохнула и спросила только:

– С чего начнем?

Глаза водяного зажглись озорным огнем.

– Что, не потеряла еще хватку? Есть у меня несколько идей… Но без тебя мне не справиться!

* * *

Тем временем на берегу восстановился мир. Подобревшая после шашлыка Люся согласилась все же остаться на ночевку, и даже помогла с палаткой. Недоволен был только сын Антон:

– Ма-а-ам, ну, может, домой поедем? Тут скучно… и комары…

Притаившийся в кустах водяной тут же дал команду комарам: отступаем! Ранний отъезд незваных гостей теперь в его планы не входил.

Люся дернула плечиком и ответила:

– Сына, ну что ты выдумываешь, нет тут никаких комаров. А если тебя и кусают, то потому что ты слишком сладкий. Я шоколада взяла на всех на два дня, и где он, а?

Антон вздохнул и уткнулся в телефон.

Повеселевший Костя закинул удочки, и кикимора не стала мешать улову. Через пару часов на костре весело булькала уха.

– Все, я спать! – заявила Люся.

– А уха?

– Никакой ухи, поздно уже. Утром поедим. Мальчики, отбой! Антон, ну вылези ты из телефона! И вообще, отдай его мне, я со своим на зарядку поставлю. Костя, где там это твое чудоустройство?

Семейство немного посуетилось перед сном и наконец затихло в палатке.

Первое, что сделал водяной – напустил густой-густой туман, на всякий случай. А потом кикимора тихонько подкралась к палатке и стянула все телефоны вместе с накопителем. И начала методично и с большим удовольствием пристраивать мусор, который гости озера выбросили за день.

Мелко нашинкованные обертки от шоколадок нашли пристанище в котелке с ухой, вместе с приправой из семечковой шелухи и объедками от шашлыка. Кира не поленилась выудить из кучи бутылок именно Костины и, тихонько их расколов, щедро посыпала землю у колес автомобиля, добавив для верности десяток ржавых гвоздей, а остатки стекла разложив перед выходом из палатки. Пластиковые бутылки она оплавила на тлеющем костре и распихала по карманам рюкзака, а последнюю, не удержавшись, сунула под капот незапертого автомобиля. Еще чуть подумав, напустила в машину больших кусачих рыжих муравьев.

Трудно сказать, до чего бы еще дошла ее фантазия, но внезапно раздался волчий вой. Кикимора удивилась, но поняла, что настало время второго этапа. И, прихватив трофеи в виде трех смартфонов, затихла в кустах неподалеку.

– Кость… а это что? – шепотом спросила Люся.

– Не знаю.

– А это не волки?

– Да ну вряд ли… Откуда тут волки, это ж не тайга. Наверное, собаки из какой-то деревни по лесу бегают. Может, их на ночь с цепи спустили?

– Очень много ты понимаешь в волках и где они водятся.

У тебя в школе по биологии что было?

– Тройка.

– Вот видишь?

– Тихо ты, Антона разбудишь… Вой повторился.

– Иди посмотри, что там! – распорядилась Люся.

– Ты совсем, что ли?

– А кто говорил, что тут не может быть волков! И вообще! Ты думаешь, если это волки, то их эта палатка остановит? Это как фантик на конфетке! Иди лучше костер разожги!

Костя, вздохнув и матерясь про себя, вылез наружу. И тут же взвыл, окончательно разбудив все семейство. Люся выскочила из палатки и быстро влилась в дуэт:

– А-а-а, мамочки! Что ж такое! Откуда это? Когда палатку ставили, не было ничего! Это ты сюда бутылки свои выкинул?!

– Люся, я что, совсем дурак, что ли? Я их в другом месте складывал!

– Да что ты мне врешь-то? Мы с Антоном из пластиковых пили, а палатку я собственноручно ставила, и не было тут никакого стекла! А у тебя мало того, что мозгов нет, так еще и совести! Налакается пива, а потом вспомнить ничего не может!

– Мам, пап, что вы так орете?

– Антон, сиди в палатке, тут осколки на земле! Костя! Где этот чертов фонарь? И аптечка!

– В машине, сейчас принесу… – Мужчина, охая, осторожно доковылял до автомобиля, нашарил в темноте фонарик, включил его и почти сразу же отбросил.

– Твою мать!

По фонарю, по аптечке, по всем припасам, оставшимся в машине, а теперь еще и по Косте ползали огромные муравьи. Которые совершенно не оценили попытки их стряхнуть и начали нещадно кусаться.

На вопли, шипя и морщась, прибежала Люся.

– Да что ж тебе доверить-то ничего нельзя? Чего орешь?

– Муравьи в машине!

– А на фига ты ее открытой оставлял?!

– Да кому она тут нужна?

– Ну вот, видишь, нужна, оказывается! Спасибо, хоть в муравейник не утащили! Где фонарь?

Охая и ругаясь, им все же удалось разыскать выключившийся от удара о землю фонарь и отвоевать у муравьев аптечку. А как только пара расположилась и начала обрабатывать раны, в дело вступили комары.

Водяной постарался и созвал не только местных, но и всех, кто только мог успеть долететь.

– Костя, давай быстрее, – шипела через стиснутые зубы Люся, пока муж мазал ей порезы зеленкой.

– Люся, не дергайся, я пытаюсь понять, нет ли у тебя там осколков.

– Мозгов у тебя в голове нет! На фиг я только согласилась на всю эту гребаную романтику!

«На фиг я тебя сюда взял, вместо того чтоб с Михалычем на рыбалку поехать…» – с тоской думал Костя.

– Быстрее, пока они нас в кусты не унесли! – ерзала Люся. Едва закончились лечебные процедуры, она скрылась в палатке, бросив незадачливого супруга на растерзание голодным кровопийцам.

Через полчаса семья воссоединилась, убила всех просочившихся внутрь комаров и затихла.

И опять раздался вой – еще громче, чем прежде.

– Костя, блин! Ты что, костер не развел?!

– Люся, какой костер, я там забыл обо всем… – Забы-ы-ыл! А вот волки про нас помнят! Дуй давай!

– Там комары!

– И что? Я, что ли, туда идти должна? Или сына пошлем?

Учти, я тебе второго рожать не буду!

«Я и первого не просил», – едва слышно пробормотал Костя, но наружу все-таки вылез. Надеялся, что дым от костра разгонит гнусов, но надежды не оправдались. На найденный в аптечке репеллент комары воскликнули: «О, приправа!» – и с удвоенной силой накинулись на главу семейства.

Через полчаса озверевший Костя твердо решил, что один он страдать не будет, и разбудил едва уснувшую супругу.

– Люся! Вставай! Я тут подумал: какой пример мы подаем сыну? Семья должна вместе преодолевать тяготы и невзгоды! Ты же не хочешь, чтобы потом какая-то фифа на нем всю жизнь ездила?

«Как ты на мне», – мысленно продолжил он.

Водяной, задыхаясь от беззвучного смеха, слушал перебранку о правильном воспитании детей и тревожился только об одном – чтобы Кира успела закончить до рассвета.

А до него оставалось совсем немного.

Составленный в спорах график дежурств не соблюдался: уже через двадцать минут Люся решила, что сын достаточно взрослый, чтобы последить за костром; Антон выдержал всего полчаса и разбудил Костю со словами: «я вообще сюда ехать не хотел!».

В конце концов измученные отдыхающие решили перекусить ухой и с первыми лучами солнца выдвигаться к дому.

Первым неладное заметил Антон.

– Фу, а можно я не буду это есть? – скривился он, разжевывая размокшую обертку шоколада и раскисшую шелуху от семечек.

– Сын, суп есть полезно. А этот вообще натуральный, на рыбе, которую поймал твой отец! – назидательно ответила Люся, хлебавшая только бульон.

«Странно, чешую, что ли, плохо почистил?» – молча недоумевал Костя.

А потом Люся поковырялась в миске в поисках рыбы и заметила черную шелуху.

– Костя, твою мать! – непедагогично взвизгнула она, отшвыривая еду. – Ты что, котелок не закрыл?! Туда шелуху от семечек нанесло и бог знает что еще! Ты совсем идиот? За что ни возьмешься, ничего толком сделать не можешь! Да что ты за неудачник такой!

– Да! Неудачник! И идиот! В первую очередь потому, что женился на тебе! – не выдержал злой после бессонной ночи супруг. – Как у тебя это получается? Семечки наплевала ты, а виноват я! Я место нашел, палатку купил, привез вас, шашлык приготовил, рыбы наловил, уху сделал! А вы что? А вы, конечно, молодцы, ни разу не ошиблись. Потому что не делали ни хрена!

Ходите только и ноете, как вам все не нравится!

Началась грандиозная ссора. Но водяной уже не следил за событиями, приговаривая только: «Кира, ну давай быстрее, ну же…»

– … и вообще! Еще слово – и домой пешком пойдете, я вас не повезу! – выкрикнул разбушевавшийся Костя. – Собирайтесь немедленно, и чтобы через десять минут все были в машине!

Хозяин озера, так и не дождавшийся сигнала, понял: больше тянуть нельзя.

Грянул гром. Из ниоткуда начался такой ливень, что семейство, позабыв про ссору, спряталось в машине. Через стену воды нельзя было разглядеть ничего дальше, чем на метр, но водяной все же заметил, как к палатке приблизилась тень. Он облегченно выдохнул, когда тень нырнула в озеро.

Дождь кончился так же внезапно, как начался. Сбитые с толку, гости озера собрали только самое дорогое: палатку, снасти и намокшие смартфоны – и, оставив после себя ужасный беспорядок, уехали.

Но водяной совершенно не переживал по этому поводу. Они с кикиморой, смеясь и перебивая друг друга, делились ночными событиями.

– А потом он такой: «Людмила, ты же сама говорила, родители должны быть ролевой моделью!», а сам чешется весь, – хохотал водяной. – Утром я прям боялся, что ты не успеешь!

Что ты так долго-то? Скажи, все получилось?

– Да, – сияла кикимора, – я почти сотню отзывов с левых аккаунтов оставила о том, как тут ужасно: мусор, комары, клева нет.

Фотки выложила и историю за собой подчистила! Еще жалобу хотела муниципальным властям написать: верный знак, что тут тогда лет тридцать никто не появится, да не успела уже!

– Какая ты умница! И где только этому всему научилась? – восхищенно спросил хозяин озера.

Кикимора скромно потупилась, и румянец проступил на зеленоватых щеках.

– Болото мое долго осушали, а мне что было делать-то? Вот я и подслушивала, и телефоны по ночам брала. Я и твое-то озеро через гугл-карты нашла! А как ты волков помочь уговорил? Они же клялись, что никогда с людьми связываться не станут. – Да они и не связывались… – Это ты, что ли, выл?

– Я. Какие только, Кирочка, таланты в себе не откроешь, коли нужда заставит…

Они немного помолчали, размышляя каждый о своем.

– Вадя… А как думаешь, не слишком сильно они разругались? Помирятся еще?

– Тебе что, жалко их? – возмутился водяной.

– Нет, конечно! – Кира неловко почесала спутанную шевелюру цвета тины. – А все ж таки лучше, чтобы они из-за нас не развелись…

Водяной вздохнул и, подумав, ответил:

– Они, когда уезжали, наверняка себе шины порезали. Значит, будут колеса менять, а то и помощи ждать. Может, и помирятся заодно. А если нет, и они в трудное время только сильнее разругаются – да разве ж это семья?

* * *

Спустя несколько тихих дней осмелевшие водяной и кикимора принялись наводить порядок: доставали со дна бутылки и складывали их в заранее вырытую кабанами яму; просушивали пакеты, чтобы сжечь их потом на костре, сортировали забытые туристами вещи. Но вдруг услышали до боли знакомый звук – шорох шин, причем было понятно, что машина не одна.

Переглянувшись и побледнев, хранители озера скрылись в воде.

«Неужели я где-то ошиблась?» – в панике перебирала свои действия Кира.

Из пяти автомобилей на берег высыпала компания людей, от молодых до не очень. У всех в руках были огромные пакеты, но, что удивительно, – пустые. Неожиданные гости ничего не доставали из машин, наоборот – начали собирать мусор, а плотно набитые мешки складывать в багажники.

Изумленным кикиморе и водяному пришлось заплыть поглубже, потому что самые отчаянные уже залезали в озеро и доставали мусор из воды и с илистого дна.

Молоденькая девушка, кокетливо наклонив голову, сфотографировалась на фоне сосредоточенно работающих людей. К ней тут же подошел мужчина в футболке с надписью «I Love nature» и с очень строгим выражением лица. – Леся! Мы же это обсуждали!

Девушка тут же съежилась и пропищала:

– Пал Николаевич, да знаю, знаю я: никаких соцсетей! Это так, маме показать… Ну, друзьям, может, еще… Я помню, нельзя говорить, где это место! Ни при каких условиях!

– Молодец. – Мужчина немного расслабился. – Это правило не просто так придумано. Раньше мы свою деятельность пиарили, светили везде, думали – так активистов больше будет. А в итоге все места, которые мы убрали и об этом рассказали, за пару месяцев загаживали еще сильнее, чем до нашего прихода было! Счастье любит тишину. Ты же не хочешь, чтобы тут опять стало… вот так, ради десятка лайков?

Девушка, немного подумав и тяжело вздохнув, удалила фотографию и пошла собирать развешанные кикиморой на просушку пакеты.

Хозяин озера смотрел на стремительно очищающийся берег и не мог сдержать слез. Кира стояла рядом тихо-тихо, боясь помешать. Она знала, что только так у водяных уходят лишние соли, а для Вади это будет очень полезно: у него – давление.