Текст книги "Волчья луна"

Глава 6

Шарлотта сидела в глубоком кресле, том самом, которое некогда соседствовало со шкурой волка. На коленях у нее лежала книга – Атлас флоры и фауны Гардении. Сложно сказать, что привлекло господина Боша в столь скучном и сугубо научном труде, но он попросил принести именно эту книгу. Экономка исправно ее читала вслух, не забывая посматривать на больного: когда же он заснет? К трем пополудни должна подойти Ануш – новая горничная, взятая на место Катарины. У нее какие-то дела, и она испросила разрешения задержаться в первый рабочий день. Странное существо! Когда Шарлотта увидела ее впервые, испугалась. Сами посудите: практически белые волосы, кожа без намека на румянец с синими прожилками вен и красные глаза. Ларри назвал новую горничную упырицей и посоветовал пригласить священника, но экономка решила дать ей шанс. Внешность обманчива, а рекомендации Ануш предъявила отменные. И Шарлотта решила попробовать.

Гийом лежал на высоко взбитых подушках и смотрел прямо перед собой. Слушал ли он девушку? За время болезни хозяин сильно исхудал, вновь стал замкнутым и молчаливым. Пожалуй, только Шарлотте удавалось услышать от него больше десятка слов в день. Даже врача он не жаловал, а вот девушку выбрал в качестве сиделки и компаньонки. Экономка не могла понять почему. Та же Марта прекрасно справилась бы с обязанностями, но кормить хозяина куриным бульоном приходилось Шарлотте, с ложечки, как ребенка.

Купание обернулось жестокой лихорадкой. По словам врача, менее крепкий организм не справился бы. И вот теперь Шарлотта практически дневала и ночевала в спальне Гийома. Пользуясь временной властью, она принесла в комнату некоторые полезные для здоровья перемены: проветривала трижды в день и вытравила всю пыль. Господин Бош не возражал или же чувствовал себя так плохо, что не мог возразить. Несколько дней подряд его мучил жар, перемежавшийся с ознобом. В одну из ночей мужчина и вовсе бредил, бормотал что-то о луне и проклятии. Шарлотта не вслушивалась, исправно меняла компрессы на горячечном лбу. И вот он, результат – больной шел на поправку. Если так и дальше пойдет, к концу недели Гийом сможет вставать.

Так и есть, не слушал, изучал потолок.

Шарлотта с облегчением оборвала чтение статьи о зимородке и украдкой взглянула на блокнот, куда отныне заносила список текущих дел и разные мысли. На обороте, чтобы не забыть, она нацарапала карандашом «RIE» – непонятную аббревиатуру с рамы зеркала. Девушка пришла к выводу, что это подпись мастера, и собиралась при первой возможности навести справки о его мастерской. Хотя Шарлотта дала себе слово не вторгаться в тайны дома, она не могла устоять. Секреты усопших никому не причинят вреда. Стараниями Гийома девушка не опасалась встречи с Мишелем и собиралась посвятить поискам ближайший выходной.

– Что у вас там?

Шарлотта вздрогнула и рефлекторно спрятала блокнот под книгу.

– Простите, месье, я сейчас продолжу. Мы остановились на гнездовье…

Палец скользнул по строчкам, ища нужный раздел.

– Не нужно, – остановил ее Гийом.

На фоне заострившегося лица его глаза казались огромными. «Волчьими», – пришло в голову подходящее сравнение. Шарлотта успела прочитать больному статью о серых хищниках и хорошо запомнила иллюстрацию с такими же пронзительными зелеными глазами.

– Мне все это ни капельки не интересно, – чуть смутившись, признался Гийом, – просто ваше монотонное чтение действует как снотворное.

– Тогда, возможно, мне лучше уйти и не докучать вам более?

Девушка закрыла книгу и положила руку на подлокотник, готовая встать в любую минуту.

– Нет. Я некорректно выразился. Дело не в вас, у вас чудесный голос, а в книге. Жуткая вещь! – наморщил нос мужчина.

В Шарлотте взыграло любопытство, и она задала логичный, напрашивавшийся вопрос:

– Тогда зачем вы ее покупали?

– Не я, мать.

Лицо Гийома тут же посерело. Он отвернулся, и девушка без слов поняла, воспоминания о родительнице неприятны хозяину. Однако Шарлотта таки сказала:

– Странно, обычно естественными науками увлекаются мужчины.

– Пытаетесь выяснить интересы покойного господина Боша? – усмехнулся хозяин и вновь повернулся к ней. Лицо скрывала маска невозмутимости. – Боюсь, мне ничего о них неизвестно.

Рот девушки округлился. Как это? Ее смятение было слишком очевидным, чтобы не пояснить:

– Я никогда его не видел.

Шарлотта понимающе кивнула. Госпожа Бош могла развестись или рано овдоветь, такое не редкость.

– Так что там у вас?

Гийом оказался настырным, не забыл о ее блокноте. Пришлось неохотно его показать, надеясь, что хозяин не станет вчитываться в записи. В противном случае девушку ждало бы скандальное увольнение: никому не нравится, когда прислуга роется в чужих вещах и читает чужие дневники. Однако господин Бош не открыл блокнот – его внимание привлекли три буквы на обложке.

– RIE, – мертвенным голосом прочитал он. – Покойся во зле.

По спальне словно пролетел ледяной порыв ветра, Шарлотта даже поспешила закрыть окно. Однако телу было по-прежнему зябко. Странно.

– Где вы это нашли? – Гийом ткнул пальцем в аббревиатуру.

– Прочитала на раме зеркала в вашем кабинете, – потупившись, ощущая, как стремительно краснеют щеки, пробормотала девушка.

Она боялась поднять глаза на господина Боша, ожидая встретиться с перекошенным яростью лицом. Однако минута утекала за минутой, а Гийом все еще не выставил ее вон.

– У вас отличная память, мадемуазель, – голос мужчины скрежетал как несмазанная пружина, – ведь я почти сразу вас выгнал. Тогда вы так же должны помнить о тьме, которая всегда вокруг меня. Будьте осторожны!

– О чем вы, месье?

Шарлотта нашла в себе силы взглянуть на него. Гийом Бош словно постарел на десяток лет, уголки губ опустились, а подбородок заострился почти до равнобедренного треугольника. Сейчас хозяин больше напоминал мертвеца, чем живого человека. Или человека, который заранее себя похоронил. Девушка прижала руки к груди. Сердце болезненно отозвалось на чужие неведомые страдания.

– Что бы это ни было, месье, вы не должны так с собой поступать, – Шарлотта попыталась утешить Гийома и, вновь опустившись в кресло, в порыве чувств стиснула его ладонь. – Вы вынесли себе слишком жестокий приговор.

– Вы не знаете обстоятельств и уже считаете его жестоким? – Кривая горькая усмешка тронула губы Гийома.

Спохватившись, девушка выпустила его ладонь и села, как приличествовало экономке: прямо, сложив руки на коленях. Непозволительно подаваться вперед, наклоняться к хозяину и тем более трогать его. Но Шарлотте стало так жаль господина Боша! Она видела, он по неведомой причине терзал себя, считал дурным человеком, хотя все его поступки свидетельствовали об обратном.

– Вы добрая женщина, слишком добрая.

Гийом попытался улыбнуться. Так напугавшее экономку лицо обретало привычные черты, и вскоре ничего не напоминало о жуткой метаморфозе.

– Мне не следовало вас пугать, – уже спокойным, привычным голосом продолжил господин Бош. – А вам пугаться меня. Я не увольняю за участливые прикосновения, наоборот, рад нанять экономку, которую волновали бы не только деньги и сплетни. Надпись на зеркале – матушкина шутка. Она обожала мистические романы, буквально бредила потусторонним миром и верила, что таким образом задобрит духов.

Шарлотта не поверила ни единому слову. Вряд ли господин Бош стал прятать и столь ревностно оберегать от посторонних взглядов обычное зеркало, пусть даже дань нелепому увлечению.

– Оно приносит несчастья, только и всего. Иногда на предметы накладывают проклятия.

Гийом читал экономку как раскрытую книгу и милостиво приоткрыл завесу над одной из тайн. Шарлотта понимала, чтобы предостеречь, а не удовлетворить ее любопытство.

– Тогда лучше выбросить его, – девушка предложила разумное решение.

– Нельзя, – покачал головой мужчина. – Я связан словом. Сами понимаете, начальник полиции должен быть человеком чести. И, раз уж мы заговорили о моих обязанностях, не соблаговолите ли подать почту. Знаю, во время болезни ее накопилось много.

– Вам нельзя переутомляться, – напомнила Шарлотта и направилась к комоду, на который временно складывала конверты.

Держать их в кабинете она не решалась: помнила историю с наветом Катарины и не желала лишний раз входить в комнату без хозяина.

– Не беспокойтесь, – заверил Гийом, – я прочту только важные, остальные подождут. А вы пока сходите за газетами. Жутко надоела орнитология!

Шарлотта улыбнулась. Ей тоже.

– И, если вас не затруднит, – голос господина Боша настиг экономку в дверях, – пригласите ко мне перед ужином новую горничную. Хочу взглянуть. Ларри говорит, она необычная.

– Если после вы обещаете поесть и заснуть, месье, – дерзко поставила условие девушка.

Роль сиделки дарила ей новые, ранее недоступные права.

Возражений не последовало – стороны устроили правила игры.

Удовлетворенная экономка оставила Гийома наедине с письмами и спустилась на кухню, чтобы поторопить Элизу. После она надеялась вырваться из дома и немного прогуляться: обязанности сиделки изматывали. Девушка шутила, что через пару дней сравнится в бледности со средневековыми барышнями.

– О, газеты!

Заслышав знакомый голос почтальона, Шарлотта поспешила в прихожую. С некоторых пор она с интересом следила за светской жизнью, и ей не терпелось узнать, впрочем, как половине Розберга, чем закончился громкий развод графа и графини Эренских. Собственно, иных развлечений, кроме сплетен и книг, пока не намечалось, и девушка не считала зазорным шуршать газетными страницами. Заодно не придется молчать в уголке, когда слуги затеют обсуждение. Однако в декабре Шарлотта планировала сходить в театр. Он превратился в мечту – море огней, разнообразная публика, буфет с пирожными и актеры, небожители на земле. В Девере не было постоянной труппы, но иногда приезжали с гастролями провинциальные труппы. Шарлотте удалось посетить одно представление. Еще девочка, она сидела вместе с сестрой на галерке и жадно ловила каждое слово. Теперь девушка сможет позволить себе больше, чем места в последнем ряду. А еще не станет вздыхать при виде шампанского или сладкой воды. Жалования, которое платил господин Бош, хватит на маленькое баловство, благо экономка почти ничего не тратила.

– Добрый день, мадемуазель, – поздоровался почтальон и почтительно снял фуражку. – Он ведь действительно добрый: убивца поймали.

– Как, неужели того самого? – оживилась Шарлотта и забрала газеты.

Помимо них пришло еще письмо, но девушка собиралась показать его Гийому позже.

– Попался! – злорадно подтвердил почтальон. – Хотел очередную жертву ножичком почикать, но не успел. А я ведь грешным делом, да простит меня месье Бош, прежде дурно о полиции думал. Мол, умеют только баб на рынке хватать, да в долговую яму сажать.

– И где его поймали, когда?

Позабыв об обеде, Шарлотта жаждала подробностей.

– Так сегодня ночью. Весь квартал знает, только это и обсуждаем.

Мужчина рад был задержаться и поболтать, даже кепку в карман засунул, а сумку сгрузил на пол.

– У нас? – ужаснулась девушка.

Лихорадочные мысли сменяли одна другую. Кто бы мог подумать, что по спокойному респектабельному кварталу спокойно разгуливал маньяк? А ведь, убаюканная заверениями Гийома, Шарлотта перестала опасаться Мишеля и часто возвращалась домой одна то из аптеки, то из какой-нибудь лавки, то просто с прогулки. Темнело рано, ничего не мешало преступнику подстеречь ее. Марта и вовсе иногда не ночевала дома. Как хорошо, что маньяка поймали!

– Да сам дивлюсь, мадемуазель, совсем убийца страх потерял.

Придвинувшись ближе, почтальон зашептал, как бы по секрету:

– Он модистку подкараулил, ну, которая в салоне мадам Онве служит. Затащил в проулок, серьги снял. Любил он это дело, то колечко, то медальон украдет. Когда поймали, говорят, у него цепочку девушки нашли, которую убивец у реки бросил.

Цепочка у реки… Шарлотта пока не могла ухватить мысль за хвост. О чем напомнили ей эти слова?

– Так модистка сильно пострадала? – оборвав философствование о вреде легкой наживы, спросила о самом главном девушка.

– Изнасиловал он ее только, а так цела.

«Только»! Шарлотте хотелось истерично рассмеяться. Для мужчин изнасилование – сущая мелочь, легкий испуг. Хотя по сравнению с жизнью, может, почтальон и прав.

– Ну пора мне, мадемуазель, – внезапно заторопился мужчина и нахлобучил кепку на голову. – Задержался я сильно, а мне еще по двум адресам зайти.

Проследив за его взглядом, девушка обернулась и обомлела: в приемной, придерживаясь за дверной косяк, стоял хозяин! Зеленые глаза буравили почтальона. Бедолага так перепугался, что чуть не скатился с крыльца. И было чего: Шарлота никогда не видела, чтобы Гийом так смотрел. Это сложно передать словами, можно только почувствовать. Не со злостью или угрозой, а решимостью привести в исполнение некий приговор.

Придя в себя, девушка накинулась на господина Боша:

– Зачем вы встали, месье? Врач прописал вам постельный режим!

Гийом отмахнулся от ее слов, словно от назойливой мухи.

– Мне надоела спальня. Пусть подадут обед в столовой.

– Но…

Одного взгляда хватило, чтобы Шарлотта проглотила возражения. Да и, в конце концов, она ему не нянька, не матушка, господин Бош взрослый мужчина, пусть поступает, как считает нужным. Только вот что-то внутри протестовало против логичного решения. Девушку тревожило состояние Гийома, ей хотелось помочь ему, сделать счастливее. Странное желание, но Шарлотта вздохнула бы с облегчением, когда дом на улице Шиповника покинула меланхолия. Господин Бош словно издевался над собой, называл проклятым, опять-таки встал с постели, складывалось впечатление, будто его тяготила жизнь.

«Покойся во зле» – какая жуткая надпись! Никто в здравом рассудке не мог приказать ее сделать на предмете, в который смотришься каждый день. Выходит, тяжкое бремя вины перешло к Гийому от матери – той самой женщины с портрета. Может, пригласить в дом священника? Тайком от господина Боша, разумеется, якобы для личной беседы. Он прогнал бы демонов и разрушил проклятие, если таковое действительно существовало. Именно так Шарлотта и поступила. Дождавшись, пока хозяин поест и с помощью Ларри вернется наверх, в постель, девушка оделась и направилась к ближайшей церкви. Она намеревалась привести святого отца в кабинет Гийома и показать комнату его матери, разумеется, если вездесущий слуга господина Боша не станет совать нос в чужие дела. Тогда они со священником просто побеседуют, может, он подскажет, как поступить.

Церковь Верхнего света выходила на одну из соседних параллельных улочек. Небольшая, старинная, с витражным окном-«розой» и напоминавшей замковую башню колокольней, она привлекала поистине домашним теплом. Сколько бы Шарлотта ни проходила мимо, двери церкви всегда были открыты, а внутри горел мягкий приглушенный свет. Приложившись к божьему знаку на входе, девушка вошла. Ряды одинаковых деревянных скамей пустовали, только у самого алтаря копошился мальчик-служка. Она менял цветы в огромных вазах. Их по традиции приносили прихожане. Священник без лишних слов согласился принять Шарлотту. Он произвел на нее благоприятное впечатление: седовласый, с лучиками морщин возле глаз, выдававших доброго улыбчивого человека. Девушка не стала назвать себя и вкратце обрисовала ситуацию. Адреса она тоже не назвала: испугалась, памятуя байки, которые рассказывали о Гийоме. Святой отец совершенно бесплатно согласился навестить дом, но только если они управятся до вечерней службы. Обрадованная экономка заверила, тут совсем недалеко, и повела священника на улицу Шиповника. Сейчас ее тревожил Ларри. Слуга вечно торчал дома и мог помешать выполнению плана. Оставалось надеяться, хозяин куда-то его услал.

Однако проблема пришла оттуда, откуда Шарлотта ее не ждала. Сообразив, в какой дом его приглашают, священник перед самым крыльцом заартачился и наотрез отказался входить.

– Это проклятое место! – покачал головой он. – Господь и святые давно покинули его.

– Так верните их обратно, святой отец!

Девушка не могла понять причину столь странного поведения священника. Разве он не должен наставлять, возвращать на путь праведный? Но отец Августин смотрел на дом Гийома как на обитель Дьявола и не соглашался переступить порог ни за какие деньги.

– И вам, дочь моя, советую немедленно бежать, пока целы, – посоветовал он.

Однако Шарлотта оказалась тверже, нежели рассчитывал священник. Она не плакала, не умоляла, а напомнила о долге служителя Господа.

– Если не пожелаете вы, я найду не столь малодушного, – пригрозила девушка.

Вздохнув, святой отец неохотно взошел по ступенькам и предупредил, что ничего не обещает.

«Зло, зло повсюду!» – бормотал отец Августин, поднимаясь по лестнице. К счастью, Ларри действительно ушел или пропадал на кухне, и Шарлотта смогла беспрепятственно провести священника в кабинет хозяина, к зеркалу – ключи на время болезни Гийом поручил экономке. Чем дальше, тем больше святой отец напоминал бесноватого. Он беспрестанно бормотал молитвы и постоянно оглядывался на дверь. Складывалось впечатление, что священник чего-то до смерти боялся – даже зрачки его расширились. Когда же Шарлотта приблизилась к зеркалу и отдернула портьеру, отец Августин и вовсе в ужасе отшатнулся, закрыв лицо рукой.

– Я ничем не смогу помочь, дочь моя, не в моей власти, – сдавленно пробормотал он. – Уходи, спасайся, пока оно не забрало тебя.

И, не прощаясь, священник вылетел из кабинета, едва ли кубарем не скатился по лестнице. Шарлотта растерянно посмотрела ему вслед и задернула портьеру. Если господин Бош узнает, что экономка хозяйничала в его кабинете, девушке несдобровать. Но должна же она была попытаться! Теперь Шарлотта окончательно убедилась: в зеркале заключена темная магия.

Девушка не собиралась последовать совету отца Августина и искать новое место. Она привязалась к этому, оценила душевные качества господина Боша, не поверившего навету и спасшего от преследований шевалье Гадара, и собиралась разобраться с древними тайнами. Раз церковь ей не помощница, придется обратиться к оккультным наукам. Однако с последним возникнут трудности: в свое время инквизиция хорошенько постаралась, оставшиеся ведьмы с колдунами предпочитали не афишировать свою деятельность.

Раздумья Шарлотты прервало появление Жана. Девушка порадовалась, что мальчишка застал ее не в кабинете хозяина, а возле него, при закрытой двери.

– Там это, красноглазая служанка пришла, – не слишком вежливо доложил он и бросился наутек, доедать свое яблоко.

Выходит, Ларри действительно ушел: вряд ли бы он доверил открыть дверь посыльному. Слуга считал себя кем-то вроде дворецкого и решал, кому можно переступить порог, а кому надлежит остаться на улице.

С историей с зеркалом экономка успела совсем забыть об Ануш. Тоже интересное создание, будто не от мира сего. Какие такие у нее дела, помешавшие прийти с утра?

Новая служанка терпеливо дожидалась в приемной. У ног стоял чемодан, старый, но чистый, с натертыми до блеска застежками. Последнее добавило очков в копилку альбиноски. Шарлотта поздоровалась и еще раз представилась, после повела Ануш на кухню, знакомиться с остальными. Элиза приняла ее холодно, но в целом благосклонно. Жан побаивался, Марта тоже посматривала с опаской, только Анри, казалось, совсем не волновало, какого цвета волосы и глаза новой горничной. Он производил впечатление флегматичного человека, которого сложно вывести из себя, но также сложно удивить.

Ануш выделили кровать в комнате Марты, выдали форму и повели наверх, к хозяину – Шарлотта помнила его указания. Гийом не спал и разрешил войти прежде, чем экономка успела постучаться. Она перестала удивляться подобной прозорливости: дом старый, половицы скрипят. Зато первый же вопрос господина Бош вывел ее из душевного равновесия.

– Кто приходил полчаса назад?

– Посыльный, – зачем-то солгала Шарлотта.

Интуиция подсказывала, правда хозяину не понравится.

Ануш скромно стояла у двери и притворялась глухой. Чужие разговоры ее не касались.

– Нехорошо, – покачал головой Гийом и, сделав усилие, выпрямился, сел без подушек. – Нехорошо обманывать, – повторил он.

Девушка отвернулась. Она понимала, что дважды поступила дурно, надлежало спросить разрешения у хозяина, но ей ведь двигали добрые побуждения.

– Священник.

Шарлотта полагала, господин Бош разразится бранью, немедленно ее рассчитает, но он лишь устало опустился на подушки и на минуту прикрыл глаза.

– Не зовите его больше, – глухо попросил Гийом. – Дайте слово. Подобные визиты окажутся вам в тягость.

– Обещаю, месье. Если присутствие в доме святого отца вам неприятно…

– Оно неприятно ему, – хозяин оборвал ее на полуфразе. – Отец Августин хотя бы не сквернословил.

– Как вы узнали, что приходил именно он? – опешила Шарлотта.

Невозможно услышать бормотание священника из спальни, а господин Бош вряд ли столь тесно знаком со святым отцом, чтобы помнить его походку.

– Мне знакомы все служители Господа в округе, – усмехнулся Гийом и обратил внимание на Ануш.

По его знаку горничная подошла ближе и сделала книксен возле постели. Хозяин ничего не говорил, Ануш тоже молчала, но экономка могла поручиться, между этими двумя завязался активный молчаливый разговор. Очевидно, результаты его устроили Гийома, раз он одобрил выбор Шарлотты и поручил новой горничной частично взять на себя обязанности сиделки:

– Вы слишком устали, мадемуазель, бесчеловечно мучить вас целыми днями. Ануш прекрасно справится с лекарствами и прочим, вам останутся лишь развлечения. Надеюсь, написание писем и чтение вслух вас не утомят.

Девушка кивнула и по-новому, пристально взглянула на горничную. Чем же она с первых минут расположила к себе хозяина? Внутри шевельнулось нечто вроде ревности, но Шарлотта поспешила подавить нехорошее чувство. И все же экономку терзало нечто другое. За бледной кожей, тихим голосом и скромностью Ануш скрывалась очередная тайна.

– Как угодно, месье.

Шарлотта полагала, он не расслышит нотки досады в ее голосе, но Гийом недаром работал в полиции. Губы его тронула усмешка, столь мимолетная, что, если бы девушка не наблюдала за лицом хозяина, не заметила бы.

– Я не запрещаю навещать меня, мадемуазель, всего лишь пекусь о вашем здоровье. С удовольствием поговорю с вами о тех же птицах. А теперь простите, но я желал бы остаться один.

Господин Бош немного помолчал и добавил, делая длинные паузы между словами, словно сомневаясь в их правильности:

– Вот еще что… Выделите новой горничной отдельную комнату, можно на чердаке. Полагаю, ей там будет удобнее.

– Но месье!

Шарлотта в недоумении смотрела на него, не понимая, в чем провинилась Ануш, раз ее ссылали на пыльный, продуваемый всеми ветрами чердак. И отдельный закуток, не слишком ли? С уходом Катарины освободились койка и шкаф, в комнате горничных достаточно места для двоих. Опять же Марта не жаловалась, помогла распаковать вещи.

– Я знаю, так лучше, – с нажимом повторил Гийом.

Он полагал, будто поставил точку в разговоре, но недооценил характер экономки. Сложив руки на груди, она перешла в наступление, задавшись целью защитить Ануш от хозяйского произвола.

– Лучше, месье? – Голос девушки дрожал от напряжения и поднялся на недозволительную высоту. – В качестве пытки – безусловно. Или в Розберге так много горничных, готовых заступить на службу в ваш дом, чтобы вы разбрасывались кандидатками?

Шарлотта не заметила, как подошла вплотную к кровати, более того, оттеснив Ануш, склонилась над Гийом. Она пылала праведным гневом, который пятнами проступил на щеках, сделал губы еще сочнее, и господин Бош поддался соблазну, засмотрелся на них.

– Я потом вам объясню, – мягко ответил хозяин и осторожно, движением руки отстранил угрозу в лице хорошенькой экономки. – Заверяю, Ануш не станет возражать. Верно?

Взгляд Гийома, уже другой, острый и проницательный, обратился на горничную. Та активно закивала и, ухватив Шарлотту за руки, горячечной скороговоркой заверила:

– Мне там будет хорошо, мадемуазель, совсем не холодно!

Ануш выпустила ладони девушки столь же стремительно, как сжала, и отпрянула на пару шагов, сцепив пальцы за спиной. Странное поведение! Горничную жутко напугали собственные действия, но ничего серьезного она не совершила. Да, ее положение не допускало фамильярности, однако экономка вряд ли бы жестоко покарала за проявление эмоций.

– Успокойся, Ануш. Мадемуазель добра, тебе ничего не грозит.

Слова Гийома породили еще больше вопросов, но девушка предпочла их не задавать. Господин Бош скрытен и, если решил молчать, не ответит, только рассердится. И Шарлотта сдалась, выдавила из себя:

– Я распоряжусь, месье. Только на чердаке полно пыли и хлама, вряд ли мы управимся за вечер.

Гийом фыркнул и потянулся за стаканом с лекарством на столике: теперь он не нуждался в посторонней помощи.

– Полагаю, физические упражнения пойдут Ларри на пользу. Я заметил, вы не ладите… Можете передать, это мое наказание. Пусть сам организует работу, а вы отдохнете. Только, – наморщил нос хозяин, – прошу, не приносите святой воды и не заманивайте монашек! Не отвлекайте их всякой чепухой.

Шарлотта кивнула, не став говорить, что личный слуга господина Боша ушел без дозволения в неизвестном направлении. В доме и без него найдутся мужчины. Анри надежен и исполнителен, прекрасно справится с заданием. Пусть Ларри сам разбирается с хозяином, девушка не желала лишний раз объясняться с недружелюбным шатеном.

Поручив Гийома хлопотам Ануш, экономка раздала указания и уже почти ушла, когда в прихожей ее нагнал Жан. Запыхавшийся мальчишка протянул простой белый конверт:

– Вот, вам принесли, мадемуазель.

Шарлотта нахмурилась. С некоторых пор письма таили угрозы. Однако на этот раз она ошиблась – в конверте оказалась безобидная записка. Госпожа Дебюле, некогда советовавшая девушке немедленно уволиться, звала ее на чай. «Я живу крайне одиноко, – писала она, – а приличное женское общество – главная проблема Розберга. Все говорят либо о деньгах, либо о любовниках, совершенно некому оценить вкус домашнего бисквита. Если вы располагаете временем и желанием, загляните сегодня в пять часов вечера на улицу Шиповника девятнадцать». Шарлотта несколько раз перечитала записку, но не нашла в ней подвоха. Вряд ли госпожа Дебюле считала экономку кем-то вроде диковинного зверька, раз так, можно сходить, заодно наладить отношения с соседями не помешает.

Сверившись с часами, девушка решила прогуляться до холма, зайти в кафе, где столь удачно в свое время получила работу. Она собиралась отблагодарить официанта, благо содержимое кошелька позволяло. Ну, и выпить чашечку кофе с ликером и местным закрытым пирогом.

Погода располагала к прогулкам: небо перестало сыпать мокрым снегом, ветер унялся. Солнце по-прежнему пряталось за облаками, а холодный воздух румянил щеки, но разве это причина остаться в четырех стенах? Шарлотта бодрым шагом лавировала между экипажами и пешеходами. С некоторыми она здоровалась – за время службы у господина Боша девушка успела обрасти скромным кругом знакомых. Шарлотта собиралась свернуть на бульвар, когда ощутила чей-то пристальный взгляд между лопаток. Сделав вид, будто поправляет вуаль, она осмотрела улицу в отражении витрины. Показалось, или за спиной метнулась тень? Так и есть, женщина в меховом жакете и коричневой юбке. Она поспешно перешла на другую сторону улицы и затерялась в толпе. Совпадение? Обеспокоенная девушка решила проверить. Если женщина шпионила за ней, то еще проявится. Шарлотта останавливалась перед каждым магазином, внимательно разглядывала манекены, надеясь боковым зрением заметить нужный силуэт. Удача улыбнулась ей у книжной лавки. Девушка зашла туда, заинтересовавшись объявлением о новинке, а когда подняла глаза, увидела ту самую незнакомку. Она стояла у самого выхода, спрятавшись за спинами двух престарелых мужчин.

– Кто вы? Эй, подождите!

Прижимая книгу к груди, Шарлотта бросилась к женщине. Та мгновенно ретировалась.

– Да постойте же, я хочу лишь поговорить!

Девушка растерянно замерла на крыльце лавки, пытаясь понять, в какой стороне скрылась незнакомка. Все произошло столь стремительно, а толкотня у полок помешала Шарлотте быстро добраться до двери. В досаде чиркнув пальцем по обложке, экономка вернулась в лавку. Надлежало заплатить за книгу, а то хозяин беспокойно косился в ее сторону.

Всю оставшуюся дорогу до улицы Сан Эвита Шарлотта думала о непонятном происшествии. Сначала она подумала о шевалье, не оставившем попыток покарать строптивую девицу, но быстро отмела это предположение. Женщина явно не служанка, она не стала бы следить за Шарлоттой ради пары пенсов. Но кого еще могла заинтересовать скромная экономка? И почему женщина смотрела столь недружелюбно, почти с ненавистью? Пожалуй, придется добавить в кофе больше ликера, иначе госпожа Дебюле рисковала получить молчаливую собеседницу.

По стечению обстоятельств в кафе сегодня прислуживал тот же официант, который некогда послал Шарлотту на улицу Шиповника. Парень не сразу признал Шарлотту, насколько она изменилась. Еще бы, из мокрой замарашки превратилась в респектабельную даму второго сословия. Официант сначала отнекивался, не желал брать плату за оказанную некогда услугу, а потом присел за столик к девушке. Завязался разговор. Шарлотта вежливо пресекла попытку сблизиться:

– Меня привела сюда благодарность. Если хочешь, я могу предложить вам дружбу, но вряд ли вас это устроит.

Официант не расстроился и продолжил болтать, манкируя рабочими обязанностями. Напрасно напарник пробовал его приструнить, юноша встал только тогда, когда Шарлотта засобиралась на чай. Ее успели накормить сытным обедом, и девушка гадала, как сможет проглотить хотя бы кусочек бисквита.

– Рад, что у вас сложилось! – крикнул на прощание официант. – Но все равно осторожнее: проклятое место.

Экономка уже слышала это сегодня и только пожала плечами.

Дом девятнадцать по улице Шиповника хранил печать времени на фасаде. Построенный намного раньше соседа, он успел немного обветшать, хотя не растерял былого великолепия. Особняк наверняка помнил не только эпоху Регентства, но и средневековую борьбу за корону. Потянув за язык дверного звонка, Шарлотта протянула отворившей служанке приглашение и вскоре оказалась в уютной, заставленной антикварной мебелью гостиной. Здесь уже накрыли чайный столик на двоих, не хватало только заварника.

– Рада видеть вас, милая!

Госпожа Дебюле поднялась с пухлого мягкого дивана и широко улыбнулась. Она казалась существом из другой эпохи – старомодная прическа, одежда.

Из корзинки в углу, которую Шарлотта сначала приняла за корзинку для рукоделия, вылезла маленькая беленькая собачка и, обнюхав юбки гостьи, коротко тявкнула.