Текст книги "Святитель Николай Сербский"

СВЯТИТЕЛЬ НИКОЛАЙ СЕРБСКИЙ

ЖИТИЕ, НАСТАВЛЕНИЯ, РАЗМЫШЛЕНИЯ

Святитель Николай Сербский говорил: «О трех предметах не спеши рассуждать: о Боге, пока не утвердишься в вере; о чужих грехах, пока не вспомнишь о своих; и о грядущем дне, пока не увидишь рассвета».

Он еще говорил: «Господь часто, очень часто закрывает от людей двери счастья призрачного, в то время как врата в истинное счастье Он всегда держит открытыми для всех, кто только пожелает войти».

Говорил также: «Ту пустоту, которая остается в душе, когда в ней нет Бога, и весь мир не может заполнить».

Он замечал: «Солнце отражается в чистых водах, а небо – в чистом сердце».

Еще говорил: «Если ткать днем, а ночью распускать, никогда не соткать. Если строить днем, а ночью разрушать, никогда не построить. Если молиться Богу, а делать пред Ним злое, никогда ни соткать, ни построить дом своей души».

Святитель Николай (Велимирович) – епископ Сербской Православной Церкви, один из святых отцов, который в XX веке стал подобен древним подвижникам и пророкам. Его глагол жег сердца людей и за это его прозвали Новым Златоустом. Его книгу «Молитвы на озере» современники называли второй Псалтирью.

Святитель Николай Сербский

Святитель говорил: «Не может быть заботы, более достойной человека, чем забота о спасении души».

Он еще говорил: «Все зло, которое люди творят под небом, – это исповедь немощи и бессилия».

Предупреждал: «Зло мы навлекаем на себя с помощью такого же зла, живущего в нас самих».

Еще говорил: «Только сильный решается делать добро».

Он же говорил: «Испокон веков волки задирали овец, но никогда еще ни одна овца не задрала волка, однако же в мире всегда больше овец, чем волков».

Замечал также: «Когда зло выбросит и последнюю карту, добро будет еще одну держать в руках».

Владыка предостерегал: «Не верь теориям и разговорам о законе эгоизма. Его не существует. Господь правит миром, а люди – род Божий. Человек, прыгнувший в поток, чтобы спасти тонущего, в один миг уничтожает все эти теории и пресекает такие разговоры».

Подвижник и духовный воин, аскет, блестящий проповедник и всенародно любимый пастырь, богослов и философ, почетный доктор нескольких мировых университетов, он умер изгнанником на чужбине и святыми мощами вернулся на родину, в монастырь Лелич.

Родился святитель Николай в многодетной крестьянской семье. Жили раньше большими семьями – задругами, у Велимировичей под одной крышей ютилось более тридцати домочадцев. Занимались виноградарством, держали овец, пахали на волах. Детей не баловали. Крестьянская жизнь была очень тяжелой. Из восьмерых братьев и сестер Николая никто не дожил до взрослого возраста, да и он, первенец, не отличался здоровьем, болел туберкулезом.

Мать учила мальчика молиться, а впоследствии сама стала монахиней. Николай писал о своем детстве: «Когда я был пастырем овец, уже тогда я был священником Твоим».

Святитель Николай со своей матерью Екатериной. Лелич, 1932 г.

Сам владыка принимает монашеский постриг по обету. Талантливый выпускник Белградской семинарии, он благодаря нескольким блестящим публикациям получает стипендию для продолжения обучения в Швейцарии, Германии, Англии. Окончив Бернский факультет, едет в Англию, быстро овладевает английским языком и заканчивает философский факультет в Оксфорде. Свой второй докторат он защищает уже во Франции на французском языке. Но у Господа Свои планы на его дальнейшую жизнь: будущего владыку постигает тяжкая болезнь. Он дает обещание Богу посвятить свою жизнь Ему, Святой Православной Церкви и ближним. После чудесного исцеления принимает монашеский постриг с именем Николай, а затем и рукоположение.

О монашестве владыка говорил: «Плотской брак начинается с радости, а продолжается горечью, в духовном же – наоборот: вначале – горечь, а потом – радость. Если хотите вкусить духовный брак, в котором любовь чем дольше длится, тем больше возрастает, что еще могу посоветовать вам: во имя Божие идите в монастырь».

Как-то одна девушка колебалась в выборе между семейной жизнью и монашеством. Владыка сказал ей: «Чадо, если колеблешься, то знай: ты скорее за брак, чем за монастырь. Монашеская жизнь для тех, кто не колеблется».

Какое-то время между 1910 и 1914 годами иеромонах Николай путешествовал по России, посещая многочисленные православные святыни и, возможно, какие-то занятия в Санкт-Петербургской духовной академии. Он знал и любил Россию и русский народ, пронеся эту любовь через всю свою жизнь.

Святитель Николай Сербский говорил: «Люди живы настолько, насколько в них живет Бог. Ибо только Бог – жизнь. Есть живые и неживые, что зависит от меры Бога в них, меры жизни, которую они несут в себе. Со страхом говорю тебе: есть неживые люди. Хотя неискушенным они кажутся такими же живыми! Они же существуют! Разве их нет? – спросишь ты. Да, но и когда угасает костер, дым еще долго витает над пепелищем».

Еще говорил: «Какая величайшая мысль достойна человека? Какая величайшая забота достойна человека? Какое величайшее ожидание достойно человека? Мысль о Промысле Божием в человеческой жизни – величайшая мысль, достойная человека. Забота о спасении души – величайшая забота, достойная человека. Ожидание смерти – величайшее ожидание, достойное человека».

Иеромонах Николай (Велимирович)

Он же говорил: «Почему мысль о Промысле Божием в судьбах людей – величайшая мысль, достойная человека? Потому, что она приносит человеку мудрость и блаженство. Почему забота о спасении души – величайшая забота, достойная человека? Потому, что душа – величайшее сокровище на земле, а величайшее сокровище нуждается в наибольшей заботе. Почему ожидание смерти – величайшее ожидание, достойное человека? Потому что оно очищает совесть и понуждает человека ко всякому добру».

Говорил также: «Когда одного благочестивого и доброго человека спросили, что в его жизни более всего понуждало его к труду и добродетели, он ответил: смерть».

Сам владыка хорошо знал, что такое смертельная опасность. Во время Первой Балканской войны отец Николай пребывает на фронте, с действующей армией. С началом Первой мировой войны он вновь на боевых позициях – исповедует и причащает сербских солдат, укрепляет их дух проповедью, ухаживает за ранеными. Все свое жалование он до самого конца войны перечисляет на нужды раненых.

По заданию своего правительства отец Николай отправляется в Англию и Америку, разъясняет смысл той борьбы, которую ведет православной сербский народ за крест и свободу. Выступления его, проходившие с 1915 по 1919 год в церквях, университетах, колледжах, залах и собраниях, были столь блестящи, что его называли «третьей армией» сражающейся Сербии. В 1919 году иеромонах Николай избран епископом Жичским, а в 1920-м переведен на Охридскую кафедру.

В 1936 году владыка Николай вновь возвращается на Жичскую епархию – одну из крупнейших и старейших в Сербской Церкви. Его трудами и молитвами было восстановлено множество древних церквей.

Владыка Николай уже в начале 1920-х годов пророчески предсказал Вторую мировую войну и в деталях описал оружие и методы, которые «цивилизованная Европа» будет в ней применять. Причиной войны он считал удаление европейского человека от Бога.

В годы войны владыка отказался в пользу государства от своего жалования. На свои деньги построил в родном Леличе «задушбину» – храм, который строят на помин души. Основал много домов для сирот и детей бедняков. В предвоенные годы в них жило около шестисот детей.

В Сербии владыку Николая называли «святой дека» (святой дедушка). Свою епархию он ежедневно объезжал в коляске, сам правил вместо кучера. Он был доступен для простого народа, для убогих и нищих. В народе сохранились о владыке самые трогательные воспоминания: он дежурил у постели больного, распевал с детьми-сиротами песни собственного сочинения, ругался с чиновниками за солдат и вдов.

Святитель Николай (Велимирович) в годы войны

В годы Второй мировой войны, желая полностью разделить участь своих пасомых, владыка сам явился к оккупантам и сказал: «Вы стреляете моих чад в Кралево. Теперь я пришел к вам, чтобы вы убили вначале меня, а потом уже моих чад».

Гитлер в своей директиве потребовал: «Уничтожить сербскую интеллигенцию, обезглавить верхушку Сербской Православной Церкви, причем в первом ряду – патриарха Дожича, митрополита Зимонича и епископа Жичского Николая Велимировича…» Патриарх Гавриил Дожич и владыка Николай – единственные европейские церковные иерархи, прошедшие фашистский лагерь смерти Дахау.

Владыка Николай Сербский говорил: «Убить праведника значит – просто отправить его назад к Богу, от Которого он и пришел. А это, в свою очередь, значит – предоставить ему неприступную позицию в бою, вооружить его непобедимым оружием и сделать тысячекратно сильнее, чем он был, когда в теле ходил по земле».

Он еще говорил: «Будучи богат, думай, сможешь ли ты достойно переносить бедность. Будучи счастлив, представляй, как с достоинством встретить несчастье. Когда люди тебя хвалят, думай, сможешь ли достойно переносить поношения. И всю жизнь думай, как достойно встретить смерть».

Говорил также: «Как нужно ожидать смерть? Так же, как воин перед битвой. Или как ученик, который усердно готовится к уроку, ожидая, что учитель каждую минуту может вызвать его».

Владыка рассказывал: «Жена одного сербского офицера смотрела, как вражеские солдаты идут из дома в дом, грабят, ломают, уводят людей в плен. Вот уж пришли они к соседям… что делать? Позвала свекровь и детей, и упали все на колени перед иконой святого Архангела Михаила и в слезах молились. А солдаты бесчинствовали у соседей. Вышли, хлопнула дверь. Вот, сейчас войдут в ее дом… Вот, вот… Не вошли, не дал Господь! Не напрасно молились. Выйдя от соседей, они прошли мимо дома того офицера и вошли в другой. Отвело их от дома, связанного молитвой с небом».

Еще рассказывал: «Во время войны послали одного боязливого солдата в разведку. Все знали его боязливость и смеялись, когда узнали, куда посылает его старшина. Только один солдат не смеялся. Он подошел к своему товарищу, чтобы поддержать и ободрить его. Но тот ответил ему: “Погибну я, враг совсем рядом!” – “Не бойся, брат: Господь еще ближе”, – ответил ему добрый товарищ. И эти слова, как большой колокол, зазвонили в душе того солдата, и звонили до конца войны. И вот, некогда робкий солдат вернулся с войны награжденный многими орденами за храбрость. Так преобразило его благое слово: “Не бойся: Господь еще ближе!”»

Икона святителя Николая, епископа Жичского

Владыка Николай утешал: «Несчастье, которое Господь попускает нам претерпеть, лучше счастья, которое мы сами себе строим».

Он говорил: «Своим верным Господь всегда вовремя попускает страдание. Это – голос друга, который в полночь будит спящего: пожар!»

Еще говорил: «И мудрый, оставив горящий дом, бежит, спасая свою жизнь. А безумный сидит и стонет среди пламени, пока не погибнет вместе со сгоревшим домом».

Говорил также: «Время – птица, украшающая тебя пестрыми перьями, но когда-то она улетит и унесет их. И если твоя душа слишком привяжется к перьям, как же безобразна будет ее нагота!»

Он же говорил: «Если бы тебе предложили золотой кубок с лучшим в мире вином, сказав: “Пей, но знай: на дне скорпион”, ты бы стал пить? На дне всякого кубка земных наслаждений таится скорпион. Да и кубки эти так неглубоки, что скорпион всегда близ наших губ».

Церковь Благовещения, монастырь Градац

Святителя Николая Сербского спросили, как отличить плотских людей от духовных. Святитель ответил: «Плотские люди легко приспосабливаются к этому миру. Духовные всегда чувствуют себя в нем пришельцами и чужаками. Плотские ищут и говорят, что находят источник своего происхождения в навозной куче во дворе собственного дома, потому, сравнивая себя с нею, испытывают гордость за свой человеческий образ. Духовные ищут и находят свои истоки высоко, над пламенем звездным, в непостижимом разуму и в неизреченной чистоте, и потому смиряются и скорбят, видя, как далеко они уклонились от образа Божия».

Он говорил: «Духовная жизнь и есть настоящая жизнь. Все остальное – прах».

Святитель наставлял: «Как птица, попав в безвоздушное пространство, тотчас устремит свой полет прочь, назад, так и ты отвратись и беги от собрания неверующих, ибо среди них ты не сможешь удержаться на крыльях, но падешь».

Он еще говорил: «Бог – воздух твоей души. Без этого воздуха душа твоя упадет на землю и будет ползти в пыли, как змея».

Еще говорил: «Из праха сердце твое, из праха и бумага, на которой написано Евангелие. Но Дух Святый Животворящий писал по этому праху. Потому одно письмо адресовано другому, первое раскрывает второе, второе объясняет первое».

Он же говорил: «Любящий никогда не спрашивает о возрасте, происхождении и благосостоянии своей возлюбленной. И одухотворенная душа, то есть воспламененная любовью к Богу, отнюдь не соглашается на “анализирование” Бога».

Молодой епископ Николай (Велимирович)

Говорил также: «Душа твоя может жить без тела, как голова – без шляпы».

Замечал: «Человек видимым образом телесен, но тело имеет в себе дыхание жизни, которое непосредственно от Творца».

Еще замечал: «Когда человек поворачивает свое лицо к Богу, все пути его ведут к Богу. Когда человек отворачивается от Бога, все пути ведут его к погибели. Когда человек окончательно отрекается от Бога, и словом и сердцем, он уже ничего не способен создать и сделать, что не служило бы к его полному разрушению, и телесному и душевному. Потому не спеши казнить безбожника: он нашел своего палача в самом себе; самого беспощадного, какой только может быть в этом мире».

Владыка Николай Сербский предупреждал: «Недостаточно только силы воли, только силы ума или только силы чувств. Недостаточно даже всего этого вкупе, если нет высокой цели. Какая польза бегуну от быстроты ног и силы легких, если все в испуге разбегаются от него?»

Он говорил: «Когда человек исполнит все законы, тогда сможет он сказать: вот я дорос до животного, ибо животное живет, в точности исполняя закон. Кто еще не дорос до животного, может ли дорасти до Бога?»

Еще говорил: «Христианство это не религия, не философия, а особенный, неповторимый и совершенный организм Божественной живой истины, светоносный и спасительный».

Говорил также: «Христианство есть небесное откровение истины, радостная весть роду человеческому не от человека или от ангела, но от Самого Бога Творца».

Благовещенский монастырь в Овчарско-Кабларском ущелье

О грехах и ненависти святитель Николай Сербский говорил так: «Человек ненавидит того, против кого согрешает. Когда человек догадается, что такой-то знает о его тайном грехе, то его поначалу охватывает страх перед этим сокровенным свидетелем. Страх быстро переходит в ненависть, а ненависть совсем ослепляет».

Еще говорил: «Никто так не боится мук, как мучающий других».

Говорил также: «Всякое злодейство лишает человека двух качеств: смелости и ума».

Владыка замечал: «Грешник легче понимает, терпит и переносит грешника, чем праведника».

Он же говорил: «Человек не может убить другого, не убив себя самого».

Владыка рассказывал как-то: «Один человек позарился на богатство своего соседа, пробрался к нему ночью и отсек ему голову. Затем взял все его деньги и пошел домой. Как только он вышел на улицу, он увидел убитого соседа. Только вместо отрубленной головы у соседа была голова убийцы. Убийца, обливаясь холодным потом, не уснул в эту страшную ночь. Но следующей ночью он опять увидел соседа перед собой со своей собственной головой на плечах. Тогда убийца взял ворованные деньги и бросил их в реку. Но и это не помогло. Убийца сдался суду, признал свою вину и был послан на каторгу. Но и это не помогло. В конце концов он умолил одного старого священника, чтобы он молился за него, грешного, Богу и разрешил причаститься. Священник ответил, что он должен покаяться прежде причастия. Тот покаялся в убийстве своего соседа. “Не то, – сказал ему священник. – Ты никак не можешь понять и признать, что жизнь твоего соседа – твоя собственная жизнь. И убивая его, ты убил самого себя. Поэтому ты и видишь свою отрубленную голову на теле убитого. Тем Бог дает тебе знак, что твоя жизнь, и жизнь твоего соседа, и всякая жизнь человеческая вместе есть одна и та же жизнь”».

Епископ Николай играет на фруле (сербской флейте)

Владыка еще говорил: «Человек может грешить и вдали от людей, в одиночестве. Потому как, если плохой человек оставит человеческое общество, его самого не оставят его грешные желания, душевная мерзость и нечистые мысли».

Рассказывал также: «Один праведный человек по имени Ловро оставил свое село и поселился в горах, где жил уединенно, думал лишь о Боге, молился Богу и постился. Когда он снова вернулся в село, все односельчане дивились сиянию святости Ловры. И был в том селе некто по имени Тадия, и позавидовал Тадия Ловру. И сказал он своим односельчанам, что и он может стать таким же, как Ловро. И удалился Тадия в горы, и начал свой самочинный подвиг в одиночестве. Через месяц вернулся Тадия в свое село. И когда односельчане спросили его: “Что ты делал в течение месяца?”, он сказал: “Убивал, крал, лгал, нападал на людей, хвалился, прелюбодействовал, чинил всевозможные беззакония”. – “Как же так, ведь ты был там один?” – “Да, телом я был один, но душой и сердцем был я среди людей непрестанно, и что не мог делать руками и ногами, и языком, и телом своим, все это творил в душе и сердце своем”».

Он же говорил: «Преступление всегда слабость. Преступник – трус, а не герой. Потому всегда смотри на своего обидчика как на более слабого; как не станешь мстить малому ребенку, так же не мсти никому ни за какую обиду. Ибо она рождается не от зла, но от слабости. Так ты сохранишь свою силу и будешь подобен спокойному морю, которое никогда не выйдет из берегов, чтобы утопить безрассудного, бросающего в него камень».

Еще говорил: «Ребенок будет радоваться и благодарить тебя, если ты подтолкнешь его санки с горы, но, разбившись, станет проклинать тебя, как виновника своей беды. Грешники будут осыпать тебя похвалами, когда ты будешь оправдывать их грехи, но лучше не приближаться тебе к их смертному одру…»

Святитель наставлял: «Ненавидь зло, а не человека, делающего злое, потому что он болен. Если можешь, лечи этого больного, а не убивай его своим презрением».

Благовещенский монастырь

Он советовал: «Когда грешника можно исправить теплом любви, нельзя пользоваться холодом критики и наказания. Там же, где можно излить елей на рану, не нужна операция».

Еще говорил: «Творец не таков, как тварь, наказующая виновного, стоит только ему оступиться. Он ждет, пока заблудший сам найдет истинный путь. Он смотрит и молчит. Ждет и никогда не опаздывает. Непостижим в Своей мудрости, дивен в Своей милости».

Говорил также: «Глядя на несправедливость неправедного, мы часто спрашиваем: почему Бог сразу же не поразит его ударом грома, не спасет нас от неправды? Но при этом мы забываем спросить себя: во-первых, почему мать не убивает свое дитя, как только впервые застанет его за дурным делом? Во-вторых, почему нас – меня и тебя – Бог не поразил громом, когда увидел сделанное нами зло?»

Он же говорил: «Правильно ли поступает родитель, имеющий двух сыновей, одного послушного, а другого непослушного, но дающий обоим одинаковые дары? Вы сердитесь, друзья мои, и говорите: неправильно! Но Бог – не человек. Не сердитесь, друзья мои, но склонитесь до земли пред мудростью и милостью Божьей, ибо здесь речь идет не о справедливости, но о мудрости Отчей, спасающей всех детей своих, утверждая доброго и поправляя злого. Придет время для наказания. Будет время и для наиточнейшего разделения правды и неправды. Однако бывают моменты, когда Всевышний по несказанной мудрости Своей пытается вернуть заблудших не знаками муки и наказания, но знаком милости».

Святитель предостерегал: «Каждый день грешить и каждый день каяться – значит топтаться на месте, вместо того чтобы идти вперед. До тех пор, пока покаяние не пересилит и грех не уменьшится, дни наши будут наполнены строительством и разрушением одной и той же башни. Должно потрудиться, чтобы однажды сохранилось хоть что-нибудь неразрушенное со вчерашнего дня. Этот день будет первым днем твоей жизни».

Еще наставлял: «В каждого человека вложен Божий капитал. Ни один хозяин не будет вырубать сад, если однажды он не даст урожая, но с надеждой ждет следующего года. Грех человеческий – это неурожайный год, и Бог с надеждой тихо ждет. Иногда ждет напрасно: Иуда остался Иудой. Но часто ждет и получает обильный плод: сад начинает плодоносить, и Савл становится Павлом».

Он говорил: «Богу дороги кающиеся; очень дороги Ему те, кто в сокрушении сердца кается в неправедных делах своих».

Как-то владыка обратился к готовящимся причаститься: «Пусть достойные причастия станут справа, а неготовые – слева». Вскоре множество народа оказалось на левой стороне. И лишь четверо встали справа. «Ну что же, – произнес владыка, – сейчас грешники подойдут к чаше с Пречистым Телом и Кровью, а праведники могут не подходить. Они ведь и так уже безгрешны. Зачем же им причастие?»

Уже после смерти владыки произошла следующая история: «Один парень из Валева, занимавшийся торговлей наркотиками, принес как-то пожертвование в монастырь Лелич. Долго молился он у раки с мощами владыки Николая, а после достал из кармана солидную сумму и положил ее на раку. Выйдя за монастырские ворота, сунул руку в карман, чтобы достать сигареты: деньги вновь лежали в кармане. Это означало лишь одно: святой владыка не принимает его грязный, хоть и весьма внушительный, подарок. Через месяц бывший торговец наркотиками вернулся вновь в Лелич и исповедался, обрел духовного наставника, и вскоре уехал на Афон, в монастырь Хиландар».

Святитель Николай предупреждал: «И пусть никто не говорит и не думает: “Раз Бог так долготерпелив, покаяние можно и отложить. Если Он так долго терпел на иудеях, потерпит и на мне еще год-другой”. Не будем обманываться: может Бог по Своему Промыслу и потерпеть еще год-другой нашу нераскаянность, а может опустить на нас Свою тяжелую десницу через час-другой или через минуту».

Еще предупреждал: «Когда покаяние откладывается, это делает его все более и более трудным, ибо греховный навык все сильнее и сильнее в нас укореняется, все более и более помрачает наш ум и каменит наше сердце».

Он с болью восклицал: «Горе тому, кто безнаказанно наслаждается своими грехами до самой смерти! Не завидуйте ему! Он получил уже то, чего желал, в жизни сей, и в жизни иной ему не осталось принять ничего, кроме осуждения».

Владыка Николай призывал: «Поспешим же воспользоваться милостью, пока она обильно изливается на нас. Не будем ждать, когда уклонится от нас рука милости и опустится на нас рука правды».

Он советовал: «Изо всех сил старайся очищать себя от зла к людям. Ибо накапливая в себе зло к людям, накапливаешь яд, который рано или поздно убьет в тебе человека. Изо всех сил расти в себе добро к людям. Посильней сдави сухой ствол своей души и всегда сможешь выдавить, словно капли воды, добро, оправдание для прощения врагов, а значит, одержишь над ними духовную победу – победу добром».

Наставлял: «Не записывай своих добрых дел: если запишешь, написанное быстро сотрется; если забудешь, они будут записаны в вечности. Не записывай грехов соседа: если запишешь, половина ляжет на тебя. Забудь о них, и Господь предаст забвению твои согрешения».

Он говорил: «Когда угасает любовь, люди ищут справедливости».

Монастырь Жича

Святитель Николай говорил: «Гордость – поистине дочь глупости…»

Говорил также: «Гордость сродни надувшемуся пузырю, лопающемуся от слабейшего прикосновения иглы. Малейший укол судьбы превращает ее в отчаяние».

Владыка рассказывал такую историю: «Жили в арабской стране два друга. Каждый вечер собирались у очага и беседовали, сидя на маленьких треногих стульях. Случилось так, что один из них стал шейхом. Множество людей приходило поклониться новому властителю. Пришел и его старый друг и был счастлив поздравить его. Но гордый шейх не захотел сразу впустить его и заставил дожидаться у ворот в течение многих дней. Наконец приказал, чтобы друга впустили. Друг скромно вошел, а шейх еще больше развалился на своем роскошном перламутровом троне. Все понял его друг и нарочно стал оглядываться, как бы ища глазами шейха. Тогда шейх сердито спросил его, что он ищет. “Тебя ищу, человече, где ты? – ответил друг и добавил печально: – Пока сидел ты на малом стуле, за человеком стула не было видно, а теперь, смотри, за троном человека не найти”».

Он предостерегал: «Ни офицерский мундир не сделает вас храбрым, ни священническая ряса – милосердным, ни судейская тога – справедливым, ни министерское кресло – сильным, если ваша душа не изобилует ни мужеством, ни состраданием, ни праведностью, ни крепостью».

Еще рассказывал: «Знание – свет, говорят ученые гордецы, не имеющие ни радости, ни милости. Смотри-ка: пустыня Сахара – самое солнечное место, но более всего она напоминает раскаленный труп».

Святитель Николай говорил: «Нетрудно научить животное, нетрудно научить простеца, но как тяжело научить того, кто, будучи невеждой, уже стал учителем!»

Еще говорил: «Насколько выказываешь себя мудрым перед людьми, настолько безумен становишься перед собой. Чем больше гордишься своими мнимыми достоинствами перед другими, тем яснее видны твои немощи и пороки».

Вспоминал: «Один солдат рассказывал другу, что всякий раз, когда он, хвалясь, описывал свои боевые победы и собственный героизм, в его сознании неизменно воскресали образы всех его поражений и случаи проявления трусости».

Говорил также: «Если зажжешь все свои добродетели, словно огромные свечи, хорошо сделаешь. Но если при этом не победишь в себе славолюбие, оно, как ураганный ветер, погасит все свечи. Ты снова зажжешь их, но ветер снова их задует. Потому сначала останови ветер».

Он еще говорил: «Как яблоня не может плодоносить, прежде чем не отцветет, так и человек не сможет принести плода духовного, пока не стряхнет с себя внешние наряды и украшения».

Святитель Николай советовал: «Возношение и поношение, приходящие к нам от людей, всегда производят в нашей душе раздвоение: одна половина души радуется возношению, другая печалится из-за поношения, ибо в таинственной глубине собственного сознания мы чувствуем, что ни возношением, ни поношением все о нас не сказано. Трезво смотри и на крайние возношения, и на крайние поношения – ибо ты не заслуживаешь ни того, ни другого, чтобы не взлететь тебе без крыльев и не утонуть в бездне отчаяния».

Он говорил: «Все мы в этом мире словно товар на базаре. Одни поднимают нашу цену до небес, другие не дают и гроша».

Еще говорил: «Золото испытывается в огне, а люди, угодные Богу, в горниле унижения».

Предостерегал: «Много больше душ погибло от мирской славы и похвал, чем от поруганий и презрения».

Святитель Николай рассказывал: «У дороги росла пальма, а под ней колючка. По дороге проходили путники, и колючка цепляла и царапала каждого из них. Путники сердились и ругали колючку, сожалея, что никто ее не вырвет, чтобы она не вредила людям. Возгордилась колючка, подняла голову и надменно сказала пальме: “Что тебе толку от твоей высоты, если никто не сказал о тебе ни слова? Слышишь ли, только обо мне и говорят? Велика моя слава в мире, а ты – ничтожество”. – “Злая слава у тебя, такая же злая, как и ты сама. А то, что говорят о тебе, хуже молчания, – ответила ей пальма. – Обо мне говорят, только когда собирают финики с моих ветвей. Ты права, редко говорят, но слова эти полны благодарности и благословения”».

Он говорил: «Настоящие люди заботятся о том, чтобы их жизнь принесла достойные плоды, а не о славе и похвале соседей. Слава сама сопутствует им, как эхо. Даже если эхо не всегда слышится на земле, оно непременно отзывается на небе».

Говорил также: «О, как прекрасны и велики ожидающие награды только от святых небес, знающие изменчивость мирской славы и судьбы, забывающие о всех земных встречах, дурных и добрых, и всем своим существом устремленные навстречу вечной Любви!»

Святитель Николай говорил: «Первым грехом, проявившемся в мире духов, была зависть».

Еще говорил: «Зависть никогда не выступает под своим подлинным именем».

Владыка Николай предостерегал от опасности стремления к богатству: «Немногие сошли с ума от бедности, больше обезумевших от богатства».

Святитель Николай Сербский. Фреска в монастыре Подмалинско. Черногория

Он говорил: «Чем больше богатство без Бога, тем больше нищета. Чем больше знаний без Бога, тем больше пустота. Только Бог дает человеку богатство и мудрость. Мир без Бога производит нищих и глупцов».

Владыка рассказывал такую историю: «В одном городе жил богатый купец с тремя сыновьями. Трудами своими он нажил огромное состояние и говорил: “Заботы мои лишь о том, чтобы сыновья мои были обеспечены”. Услышав это, сыновья его настолько обленились, что оставили всякий труд, а после смерти отца начали тратить накопленное состояние. Захотелось душе отца посмотреть с того света, как живут его любимые сыновья. Бог разрешил этой душе сходить в родной город. Там спросил купец о своих сыновьях, и рассказали ему, что сыновья его на каторге. И ходил по всему городу отец в скорби, обращаясь ко всем родителям: “Не оставляйте, братья, детям никакого имения. Научите их трудиться и это оставьте им в наследство. Нет ничего опаснее и душепагубнее, чем оставить детям в наследство большое состояние. Потому что дьявол легче всего и быстрее всего уловляет людей через богатство”».

Святитель Николай предупреждал: «Да не смущается сердце твое, когда видишь, что кто-то обогащается неправедным путем. Есть будет и не насытится; отнимет, и не хватит ему».

Рассказывал еще историю: «Тебя обкрадывали приказчики, один за другим. Ты увольнял их и заменял новыми. Ты принимал на работу людей с лучшими рекомендациями, как честных и ответственных, но они оказывались мошенниками. В ваш город приехали русские монахи. Один старый монах сказал тебе: “Отныне хорошо смотри, какой мерой меришь ты своим покупателям. Давай сверх меры, всегда сверх меры! И перестанут тебя обкрадывать!” Никто тебе раньше и не намекал на то, что тебя обкрадывают из-за того, что ты сам крадешь. Ты обвешивал покупателей, а приказчики обкрадывали тебя. Ты исполнил совет монаха. И с тех пор прекратились кражи в твоей лавке. Благословение Божие сошло на тебя. Еще повесил ты у себя в лавке доску с надписью крупными буквами: “Какою мерою мерите, такою и вам будут мерить”».