Текст книги "Чёрная дыра"

Но самое главное – они стали готовиться к тому, что к ним в любой момент и без особого предупреждения могло на урок заявиться начальство и открытым текстом сказать: «Лучше бы вы занимались своими прямыми обязанностями, а не кляузничали во все инстанции».

О том, что запрос ушёл наверх, весь коллектив, конечно, находился в курсе. Преподаватели, да и все остальные, с интересом ожидали развития событий. Простому народу, не задействованному в бригаде, хотелось, чтобы управление поставило на место администрацию училища. В том, что там имеют место злоупотребления, можно не сомневаться. Все поджидали проверяющих, но зафиксировать этот исторический момент удалось не каждому – уроки отнимали много сил и времени.

***

Новость о том, что в училище работает комиссия из управления, распространилась молниеносно, со скоростью лесного пожара. Обычно свежие новости в училище просачивались с первого этажа, из бухгалтерии, затем они достигали секретаря на втором этаже, а потом уже доходили и до преподавателей. Но сейчас всё произошло по другому сценарию. Бухгалтерия молчала, так как комиссия, прежде всего, нагрянула к ним.

Во время большой перемены Наталья Наумовна зашла в соседний кабинет физики, она часто забегала туда пообщаться и обменяться новостями. Когда она туда заглянула, там уже сидели несколько преподавателей. Хозяйка кабинета выглянула из своей узкой препараторской и возбуждённо воскликнула:

– Вы как раз вовремя! Давайте, присоединяйтесь к нам и закройте дверь за собой поплотнее.

– Что-то случилось? – спросила вновь вошедшая, присев на край одной из парт.

В кабинете, кроме хозяйки, находились Ленина, Тамара и, конечно, Полина Георгиевна.

– Комиссия из двух человек, оба из управления, уже побывали у директора, а сейчас сидят в бухгалтерии, – триумфально сообщила она. – Шерстят все бумаги по бригадной системе.

– Откуда это известно?

– Мне рассказала секретарь Алина, я с ней в хороших отношениях, – ответила Полина. – Нечасто в училище бывают комиссии из управления, Алина часто гостит в бухгалтерии и обменивается новостями, но между ними существует негласное соперничество за информацию и степени приближённости к директору. Алину всегда интересовали неточности в работе бухгалтерии, и она, как саламандра, которая нежится в огне, получает удовольствие от любого конфликта. Поэтому она мне сразу же всё и выложила про комиссию.

– Может, в бухгалтерию зайти? – неожиданно предложила Ленина. – Очень интересно посмотреть, что там происходит.

– В бухгалтерию сейчас лучше не соваться, – охладила её пыл Тамара. – Они же сразу выставят вас вон.

– А может, просто зайти и обратиться с каким-нибудь вопросом, для отвода глаз, – продолжала настаивать любопытная литераторша. – Я бы рискнула.

– Да ладно! Куда они денутся? Всё равно о результатах узнаем, – махнула рукой Ольга Анатольевна.

– Узнать-то узнаем, но хорошо бы встретиться с комиссией лично, – неожиданно проговорила Наталья Наумовна. Она всегда смотрела в корень вопроса.

– А зачем нам комиссия? – спросила Ленина.

– Мы бы ей позадавали наши вопросы, – вдруг поддержала химичку Тамара. – Это никогда не помешает.

– Вот это правильно. Пошли в бухгалтерию, – решительно произнесла главная закоперщица. – А то опять ограничатся отписками.

И Полина Георгиевна с Натальей Наумовной и Лениной отправились на первый этаж в бухгалтерию.

Встретили их, конечно, без особой радости, но вежливо, учитывая присутствующую комиссию. Комиссия проверяющих состояла из двух мужчин. Женщины договорились с руководителем комиссии о встрече с преподавателями после окончания работы комиссии. К сожалению, во время визита подслушать им ничего не удалось.

Конечно, комиссии не хотелось встречаться с представителями коллектива, но царящая повсеместно гласность и демократия обязывали хотя бы выслушать их. Комиссия работала в училище три дня. Всё это время преподаватели готовили вопросы.

Для встречи предложили кабинет директора, но педагоги настояли на нейтральной территории, выбрав педкабинет, и попросили об отсутствии администрации училища при разговоре. Все расселись вокруг большого стола, к которому пришлось приставить дополнительные стулья. Хоть многие из преподавателей и не подписали петицию в управление образования, но на встречу с комиссией пришли. Во-первых, у многих накопились вопросы, которые директору не задашь, а стоящим над ним – можно. Ну и во-вторых, из представителей администрации сидела только Тамара Сергеевна, но к ней в училище хорошо относились и не воспринимали как начальство. Никто не удивился, что мастера на встречу не пришли. И правда, зачем выслушивать про себя неприятные вещи?

– Бригадная форма организации и оплаты труда мастеров – новая и допустимая экономическая модель, – начал разговор с самого главного представитель управления. – Мы вполне допускаем такое стимулирование труда.

– А почему это одних стимулируют, а про других и не вспоминают? – сразу же встряла в беседу бойкая Ленина Васильевна. – Что – преподаватели с другими учащимися работают?

С места её поддержали и другие преподаватели:

– Мастера дают профессию, а преподаватели – среднее образование, которое сейчас стало обязательным. Получается, среднее образование нужно, а платить за него людям – необязательно. Это неправильно и несправедливо.

Обстановка на глазах медленно, но верно накалялась.

– Мы с вами, в части среднего образования, полностью согласны, – тут же отреагировали представители управления. – Ваш вклад как преподавателей – очень важный и нужный.

– Важный – так платите! А вы такими разговорами проблему только забалтываете, – продолжали возмущённые женщины. Некоторые из них к этому времени уже очень давно работали и имели полное моральное право не только ожидать, но и требовать внимательного отношения к себе. – От нас отмахиваются жалкой десяткой за классное руководство, а работы там – непочатый край. Легче самому десять рублей заплатить, чем вести на себе этот воз. Сами попробуйте за десять рублей весь месяц заниматься группой, мы убеждены, что вам не понравится.

– Уважаемые преподаватели, конечно, администрация училища обязана дифференцированно оценивать ваш труд, – опять свою «песню» завёл руководитель комиссии. Видно, что присутствие при этом разговоре даётся ему совсем нелегко. – Для этого администрация имеет кое-какие рычаги, например, кружки.

Аудитория откровенно засмеялась.

– Что такое кружок, лучше всех знают литераторы, – снова не утерпела Ленина Васильевна. Она, как литератор, много времени отдала проведению викторин, кружков, литературных игр и ничего за это никогда не имела. Впрочем, это касается всех преподавателей. – Это самые настоящие крохи. Мы в своё время за них упахались под стать стахановцам, присутствующие не дадут мне соврать. Только стахановцев награждали и чествовали, а мы чем их хуже?

– Хочу вернуться к теме нашего разговора, то есть к стимулированию труда мастеров, – взяла слово Наталья Наумовна. – Существующая система поощрения подбрасывает преподавателям по десять-двадцать рублей за достаточно большой объём дополнительной работы. Причём, заметьте, всё это во внеурочное время, а мастера получают в три раза больше за те же семь-восемь часов рабочего дня.

– А почему при этом никто не говорит о качестве работы мастера? – раздался голос Полины Георгиевны. – Наверно, есть разница, когда два мастера работают на одну учебную группу или один мастер отвечает за две группы. У них не может быть одинаковое качество работы. Об этом кто-нибудь подумал?

Обсуждение в том же «революционном» духе со стороны преподавателей продолжалось ещё какое-то время. Представители управления образования, двое холёных и гладких мужчин среднего возраста, изрядно устали и замаялись отвечать на колкие вопросы аудитории. Они совершенно не приготовились к тому, что преподаватели так жарко вступятся за свои права. Им, конечно, хотелось поставить на место развоевавшихся женщин, но, увы, наступили не те времена. Приходилось «играть в демократию». Раньше только одно упоминание о профессиональном долге остудило бы народное брожение по поводу стимулирования труда, сегодня этот номер уже не проходил. Присутствие начальства из управления, конечно, остужало особенно горячие головы, и, тем не менее, проблема в коллективе существовала, и строгим окриком начальства сегодня от неё избавиться уже не получилось бы. Джин начал вырываться из бутылки.

– Я вижу, что мой вопрос о качестве работы мастеров остался без внимания, – в своей обычной, уверенной и немного саркастической манере вновь выступила Полина Георгиевна. – Мы и не удивлены, так как ответ будет не в пользу пресловутой бригадной системы. Хорошо, у нас есть и другие вопросы.

– Мы вас внимательно слушаем, – продолжали «игру в демократию» гости училища. Они явно выбились из сил, но держались достойно – положение обязывало.

– Мы считаем необходимым рассмотреть хозяйственную деятельность директора нашего училища, – «забивала голы в ворота комиссии» Полина Георгиевна. – У нас на территории училища два года велось капитальное строительство, хотелось бы услышать экономическую оценку управления образования. Интересно узнать, есть ли отклонения в смете расходов и так далее?

Как бывший директор столовой, она разбиралась в вопросах расходования средств. Все насторожились и притихли.

Здесь комиссии крыть было нечем, и на этой «оптимистической» ноте встреча с преподавателями закончилась. Комиссия обещала во всём разобраться и оповестить всех о результатах.

Вот сейчас перевес был явно на стороне горстки осмелевших преподавателей. Окрылённые, они не сразу разошлись по домам, а решили попить чайку и перемыть косточки комиссии в одном из кабинетов.

Все единодушно сходились во мнении: «лёд тронулся!» Прихлёбывая чай с мелкими сушками и горчичными сухарями, преподаватели вспоминали свои вопросы и ответы проверяющих, похваливали тех, кто возражал чиновникам, подсмеивались над своими страхами и опасениями. Всеобщую эйфорию немного остудили Тамара с Полиной.

– Девочки, особенно ни на что не надейтесь, – начала Тамара, привычно поправляя очки. – Этим разговором, скорее всего, всё и ограничится. Выслушали вопросы, прощупали настроение и спокойно уехали.

– Точно, – поддержала её подруга. – Их задача – просто пар выпустить. Приехали, якобы отреагировали на запрос, а дальше этого ничего не пойдёт.

– Как это – ничего не пойдёт? – не поверила Ленина. – Они же обещали нам все результаты в письменном виде предъявить. И Полина правильно про хозяйственную деятельность училища вопрос завернула.

– Я это специально сделала, – вставила та. – Здесь-то всегда самое главное и есть.

– Да, дело всегда в деньгах. Вот они нам всё и предъявят, – хохотнула Тамара. – В письменном виде. Напишут, что с хозяйственной деятельностью училища всё в порядке, всё сделано по закону.

– То есть, Тамара Сергеевна, вы думаете, что от комиссии толку не будет? – разочарованно спросила химичка.

– Я думаю, не будет, – кивнула та.

– Значит, мы зря всё это писали? – возмущённо вопросила Ленина.

– Ну, надо же с чего-то начинать, – как-то немного туманно ответила Полина Георгиевна. – Подождём – увидим, что будет.

Все решили подождать какое-то время и посмотреть, как будут развиваться события дальше.

Прогнозы Тамары Сергеевны оказались точными – ни слуху ни духу от вышестоящих чиновников, несмотря на то, что прошло больше месяца, не было. Местное начальство также ушло в глухое подполье, преподавателей не трогало и само не выступало. Ни тебе ценных указаний, ни посещений уроков, ни каких-то пространных нравоучений типа «ваш уровень ниже плинтуса» на еженедельных совещаниях при директоре. Все даже заскучали. Иногда хотелось услышать или сделать что-нибудь этакое, но время текло в привычной урочной суете, согласно утверждённому расписанию.

Мастера по-прежнему заколачивали сумасшедшие деньги. Бухгалтерия, особенно главный бухгалтер, подчёркнуто безобразно разговаривала с преподавателями. Коллектив с интересом поглядывал на возмутителей спокойствия, и многие им сочувствовали. Эта негласная поддержка и заставила их действовать дальше. Они решили записаться на прием к руководителю управления. Также Полина Георгиевна всем объявляла, что, если толку не будет, она обратится в прокуратуру.

Глава пятая

Ни для кого не секрет, что еврей еврею спуску не даст, если нужно будет отстаивать свои кровные интересы, а кровные интересы всегда связаны с деньгами. Но в случае необходимости еврей обязательно поддержит своего собрата. Так получилось и у Бориса Львовича. На работе его окружали люди разных мастей, но дружбу он водил преимущественно со своими. И его друг, Михаил Львович, был как раз из них.

Долгое время тот сам успешно директорствовал в одном из передовых училищ города, а ближе к пенсии оказался в Институте усовершенствования учителей. Ему захотелось передать опыт другим поколениям, да и, чего скрывать, пора подумать о тёплом местечке на старость.

Во время перестройки Михаил Львович перестроился быстро. Стал заключать договоры с другими училищами на крупные суммы на выполнение научно-исследовательских работ (НИР). Денежки потекли в карман его малинового пиджака маленьким журчащим ручейком. Пиджак малинового цвета действительно появился в гардеробе Михаила Львовича как дань времени и как символ личного экономического благополучия.

Оба Львовича скорефанились быстро и надолго с первой же встречи. Они слыли лучшими представителями своей национальности и прекрасно дополняли друг друга. Оба воспитанные, лощёные, хорошо одетые и всегда приятно пахнущие дорогим парфюмом. Они умели красиво выступать и со знанием дела убеждать, в общем, были созданы для того, чтобы руководить другими пожизненно.

Они даже внешне походили друг на друга. Того и другого отличали густые вьющиеся волосы, правда, у Бориса – иссиня-чёрные, а у Михаила – немного срыжа. Обоих отличали выразительные глаза, крупные носы и этакая притягательная мужская галантность. В общем, дружили они давно и верно, были нужными и полезными друг другу людьми.

Михаил Львович узнал о том, что над его другом сгущаются тучи даже не от него самого. Услышал он новости случайно в «предбаннике» управления, ожидая одного из многочисленных тамошних совещаний. Как представитель Института усовершенствования учителей он его посещал частенько.

– Бориса-то прессуют, слышали уже? – поинтересовался у Михаила сидящий рядом с ним один из директоров училищ.

– Первый раз слышу, – удивлённо отреагировал Михаил Львович. – Вы меня удивили.

– Так сходите туда, что-то там коллектив на дыбы поднялся.

– Вот тебе на! Да что случилось-то?

– Говорят, что у него бабское царство взбунтовалось, – усмехнулся собеседник.

– Из-за чего собственно?

– Да из-за того, что мастера получают денег в несколько раз больше преподавателей.

– Спасибо, что сказали. Обязательно съезжу к Борису в училище.

Тут всех позвали на совещание, и разговор прервался.

Столь важное дело Михаил Львович решил не откладывать в долгий ящик. На следующий же день он объявил на работе, что отправляется по «НИРовским делам», и ещё до обеда оказался в училище.

К концу второй пары он уже знал все подробности нарастающего конфликта. Ему сообщили, что группа педагогов написала письмо в управление, что оттуда приезжала комиссия, которая поддержала директора и что преподаватели решили не останавливаться на этом, а пойти дальше. Во всяком случае, слухи такие в училище циркулировали.

Сначала он встретился с Борисом и понял, что тот внешне сопротивляется, но внутренне уже приготовился к поражению. Об этом говорила его интонация, какая-то недосказанность и, наконец, манера отводить глаза от собеседника и смотреть куда-то в сторону. Раньше такого за другом не наблюдалось. Тот всегда казался уверенным в своей правоте, чувствовал себя хозяином положения и с оптимизмом смотрел в будущее. Сейчас всё было по-другому.

– Слушай, Боря, ты сегодня даже не рассказал мне ни одного анекдота, – попробовал пошутить Михаил. – На тебя это совсем не похоже.

Расположились друзья в кабинете директора, на кожаном диване, стоящем в углу.

– Знаешь, что-то мне сегодня совсем не до анекдотов, – с горечью в голосе отозвался Борис Львович. – Не до жиру, быть бы живу.

– Ну, неужели ты этих твоих учительниц не можешь остановить, уговорить как-то, припугнуть, в конце концов? – раздражённо спросил гость. – Не мне тебя учить!

– Ты что, думаешь, я не пробовал? – усмехнулся директор. – Они как с ума все посходили, удила закусили. Уже и в газету писали, и в управление… – он раздражённо махнул рукой.

– А что они хотят-то?

– Хотят, чтобы мастера деньги лопатой не гребли.

– Ну, подбрось им премию какую-нибудь, что ли.

– Да одной премией тут не обойтись, они же принципиальные. А не понимают, что им всё равно столько, сколько мастерам, платить не будут. На преподавателей так зарплату не рассчитывают. Мастера в училищах – основные фигуры профтехобразования.

– Что, они все такие упёртые? – не унимался Михаил Львович. – Кто-то ведь из них должен понять. Может, я попробую поговорить?

– Попробуй с Натальей Наумовной, химичкой, она наших кровей, хотя…

– Ладно, я с тобой не прощаюсь. Ещё зайду.

Михаил Львович встретил химичку в вестибюле на первом этаже училища, та направлялась в столовую. Они остановились у стенда с расписанием. Разговор состоялся прямо здесь и получился кратким и неприятным для обеих сторон.

Наталья Наумовна, хоть и была наполовину тех же кровей, что и два друга, но только наполовину. Она упёрлась рогом в землю и не собиралась отступать ни на шаг: внимательно слушала, ничего не говорила, но осталась при своём мнении. Разговаривать с другими Михаил Львович даже не пытался.

После ухода комиссии весь коллектив с интересом обсуждал различные варианты развития событий. Большинство считало, что всё останется, как есть.

Для этого имелись все основания: вековые традиции системы образования, инертность управляющих органов, незыблемое положение администрации училища на фоне бесправного положения преподавателей.

Преподаватели действительно записались на приём в управление образования, но приём всё время откладывался.

***

На фоне всех событий коллектив немного подзабыл об эпохальном для училища событии – юбилее. Да, под Борисом Львовичем «горела земля», его кресло окончательно пошатнулось из-за бригадных баталий, но директор с завидным упорством организовывал праздник.

Специальным приказом директора создали праздничную комиссию, которую он поручил возглавить своему первому заму Виктору Александровичу.

– Борис Львович! На черта тебе это надо?! – удивился тот, ознакомившись с приказом.

Он зашёл к директору в конце дня. И тому, и другому хотелось дерябнуть для успокоения по маленькой, но окружающие обстоятельства этому совсем не способствовали.

– Давай по капелюшечке коньячка, хотя бы в кофе, – предложил директор. – Как думаешь, наши активистки, борцы с бригадной системой, надеюсь, отправились по домам?

– Вполне могут обсуждать свои наполеоновские планы у кого-нибудь в кабинете, – с сомнением протянул первый зам. – Скорее всего, заседают у Полины Георгиевны.

– Или во главе с ней в кабинете у Ленины Васильевны, там на отшибе всё-таки, на верхнем этаже, – поддакнул директор и налил в кофе коньяка. – Приказу не удивляйся. Во-первых, пятьдесят лет нашему училищу, такую дату не задвинешь. А во-вторых, сам понимаешь, это хороший повод сделать нужную мину в сложившейся ситуации.

– Надеешься на поддержку начальства, которое всё-таки размякнет, видя твои героические усилия для сохранения в коллективе рабочей обстановки? – проницательно заметил Виктор Александрович, отпив глоток ароматного кофе с коньяком. – Думаешь, что празднование хоть чуть-чуть сможет примирить наш, когда-то послушный и управляемый, серпентарий?

– «Послушный и управляемый», к сожалению, в далёком прошлом. Эти времена уже не вернуть, – горько усмехнулся хозяин кабинета. – Нас минула «чаша» выдвижения и выборов директора трудовым коллективом, как произошло в некоторых училищах, а вот избежать денежного конфликта, увы, нам не удалось. Скажу честно, на поддержку начальства я сильно не рассчитываю.

– Почему? Ты всегда был на хорошем счету и умело управлял людьми даже в сложные времена, – искренне удивился заместитель.

– Многое будет зависеть от того, как поведёт себя эта «могучая кучка». Если они заерепенятся и не остановятся, то я готов к любому сценарию. – Борис Львович залпом допил кофе и плеснул себе из бутылки чистого коньяка, потом он вопросительно посмотрел на собеседника, но тот отрицательно покачал головой. – Значит, установка такая – все обязаны участвовать в праздничном застолье. Так всех и настраивай.

– Это понятно, всё сделаю, – утвердительно кивнул зам.

В это время «могучая кучка» тоже обсуждала своё участие в юбилее училища. Мнения разделились практически поровну и оказались диаметрально противоположными. Одни считали, что туда надо обязательно пойти, потому что не нужно давать лишнего повода для конфронтации с коллективом. Все будут думать примерно так:

«Не явились голубушки, заварили кашу и в кусты! Не хватает смелости появиться перед начальством и представителями из других училищ. Испугались!»

Другие доказывали необходимость вести себя последовательно. «Фактически, мы вступили в конфликт не только с администрацией училища, но и с большей частью коллектива. Этих работников всё устраивает, и они не собираются усложнять свою жизнь конфликтом с директором. Кто-то имеет от бригады, а кто-то просто облизывает своё непосредственное начальство!»

Всё решила Полина, а её подруга Тамара её поддержала:

– Мы выступаем как единая команда и разделяться не можем. Явимся все и при «полном параде»: красивые, весёлые и нарядные.

Для старожилов и мастеров в коллективе вопрос об участии в мероприятии не стоял: все с нетерпением ждали наступления этого дня.

Праздничный вечер, конечно, назначили на пятницу, специально на конец недели, чтобы уж праздновать – так праздновать. А на четверг в училище объявили распродажу дефицитных товаров. Во время наступившего в стране тотального дефицита всякая распродажа ощутимо согревала женские сердца. В хозяйстве сгодится всё. Распродаж в училище не открывалась до этого дня ни разу, и эту, первую, и, похоже, единственную, приурочили к юбилею училища. Управление решило сделать широкий жест и обратилось в Городское управление торговли за помощью.

То оторвало от себя не Бог весть что: скатерти, постельное бельё, вафельные большие полотенца, хлопчатобумажные и шёлковые покрывала, китайские термосы, кое-что из бижутерии и посуду. Всего этого женскому составу коллектива оказалось вполне достаточно для того, чтобы, опираясь на свои скромные финансовые возможности, смести всё с прилавков.

Руководила распродажей, конечно, бухгалтерия – как же без них решиться на такое важное дело!

– Себя, поди, не обидели.

– Интересно, что себе купили, чего нам не досталось из-за маленького количества?

– Наверно, себе и премию выписали, чтобы больше накупить.

Обо всём об этом тихо судачили женщины в очереди (бухгалтерию всё-таки не очень любили), которая растянулась длинной змейкой до дверей вестибюля. Мужчин в очереди почти не было. Продавать начали во время первой пары. В самом невыгодном положении, как всегда, оказались преподаватели – их от уроков никто не освобождал. Они занимали очередь и периодически бегали и наблюдали за ней во время перемен, потому что оставить учеников без присмотра не представлялось возможным. Все держались друг друга с учётом уже образовавшихся группировок внутри коллектива.

Первой отоварилась Ленина. Раскрасневшись, она выкатилась из кабинета с приличным тюком вещей. В кабинет, где проходила распродажа, запускали по три-четыре человека.

– Давай, показывай, чего набрала, – предложил сиротливо стоящий в женском окружении мастер Валерий Дмитриевич. Стоял он со своей обычной домашней авоськой, с которой никогда не расставался. У него там лежал даже дневник ежедневных наблюдений за группой, и дневник работы с трудными подростками, и ещё кое-что из положенных отчётов.

– Вот ещё, чего придумал! Скоро сам всё рассмотришь, когда попадёшь внутрь, что останется – всё твоё! – отшутилась явно довольная покупками Ленина.

– А что – может не хватить? – сразу же заволновалась очередь.

– А вы как думали? Если нас примерно сотня человек, так каждого товара надо тоже по сто штук, – вразумительно заметил кто-то. Очередь немного возмущённо заколыхалась.

Наталье Наумовне после долгого стояния достались приличные с виду красные покрывала. Полина Георгиевна, как бывший директор столовой, вела себя придирчиво. Она сразу же попросила перечень продаваемых товаров у представителей бухгалтерии. Ей, конечно же, с удовольствием отказали. После продолжительных препирательств, она возмущённо покинула кабинет с распродажей, грозно пообещав вернуться после похода к директору училища.

Вокруг царила предпраздничная суматоха, в ней невольно участвовали представители разных группировок славного коллектива, когда-то в прошлом дружного и работоспособного. Шальные бригадные деньги разделили людей, сделали из них непримиримых противников. Необходимость празднования юбилея училища всех немного отрезвила и сплотила – праздновать так праздновать.

На внеочередной оперативке бросили клич:

– Нужны добровольцы в помощь столовой. Кто-то желает?

– А у нас нет санитарных книжек, – обронил язвительно женский голос. Все сразу же подумали на представителей «могучей кучки».

– Всё будет происходить в спортивном зале, надо его оборудовать, украсить, помочь перенести посуду, сервировать, – терпеливо разъяснил Виктор Александрович.

– Пускай помогают из бухгалтерии и те, кто в столовой пасутся с утра до вечера, – резонно заметил кто-то из преподавателей. – Нам некогда, мы постоянно с детьми.

По форме высказались грубовато, но по содержанию верно.

Первый зам решил не усугублять уже и так взрывоопасную ситуацию, поэтому всё спустил на тормозах, предложив переговорить с возможными добровольцами индивидуально. Выпустив пар, женская половина коллектива всё-таки откликнулась на призыв. В результате к обеду в пятницу всё успели приготовить.

Накрытые столы ломились от угощения, несмотря на трудные экономические времена. Очень выручили салаты и пироги, которые столовские работники кромсали, шинковали, стряпали и пекли с рассвета. Не поскупились и на колбасные изделия, распределённые по инстанциям сверху. Не забыли и про горячее – картошка с курицей ждали своего часа.

Каждая группировка коллектива заняла свои, заранее облюбованные, столики и ряды в актовом зале. Держались кучками, поддерживали друг друга улыбками, громким смехом и подчёркнуто независимым внешним видом.

Приглашённому начальству и гостям из других училищ отвели первые ряды в актовом зале и столы в середине спортивного зала. Полина Георгиевна со своими товарками получила стол на отшибе, почти у выхода.

После торжественной части, вручения грамот, кстати, «могучей кучке» грамот, конечно, не досталось, выступления учащихся и обычной говорильни, вся публика с радостью повалила в физкультурный зал, который находился чуть дальше по коридору.

По русскому обычаю чокнулись по рюмочке, закусили, и полились разговоры, а самые активные начали подумывать о танцах. Танцевать желающих всегда много, но почему-то только среди женщин. Мужчины предпочитают отсиживаться в уголочке, а если не получается, тогда в ход идёт шикарная отмазка: как только объявляются танцы, наши мужчины дружно встают и отправляются на перекур. А тот, кто не курит, тот тоже выходит вместе с курящими – поболтать. Всё лучше, чем танцевать! Правда, иногда встречаются любители потанцевать, но редко. Делают они это в исключительных случаях: если есть личная заинтересованность, если уже никак не отвертеться или норма алкоголя перевешивает нежелание показаться смешным.

В этот вечер Александра Александровна находилась в ударе, она решила не пропускать ни одного танца. Как только звучала музыка очередного танца, она моментально оказывалась в центре зала. Сначала выходила на вальс, фокстрот и танго в паре с женщинами, а затем её стали приглашать и мужчины. Уж очень заразительно она танцевала, с чувством, с настроением, легко вальсируя по залу. Сидящие за столами не могли не заметить Александру. От желающих танцевать с ней не было отбоя, она стала даже передавать своих потенциальных кавалеров соседкам по столу.

«Могучая кучка» возмутителей спокойствия под предводительством Полины Георгиевны сидела за отдельным столом. Распорядитель, первый заместитель директора, постарался разместить враждующие стороны на приличном расстоянии друг от друга. Взбунтовавшиеся против бригадной системы педагоги сидели за столом тесной кучкой. Они чувствовали на себе любопытные взгляды гостей, приглашённых на праздник.

– Это только мне кажется, что на нас пялятся? – полюбопытствовала Ленина. Она оделась в своё лучшее чёрное платье, которое имела в своём не очень обширном гардеробе. Платье было специально сшито для открытых уроков.

– Я тоже так думаю, – согласилась с ней Наталья Наумовна.

– Сегодня праздник, и давай не будем о грустном, – заулыбалась Ленина. Улыбалась она не случайно, к их столу подошёл Иван Павлович и с поклоном пригласил её на танго, призывная и ритмичная музыка которого разносилась по всему залу.

– Сегодня некоторые оттягиваются от всей души, – прокомментировала предводительница непокорных преподавателей. – А у меня лично всё равно кошки на душе скребут.

– У меня тоже, – закивала головой Ольга Анатольевна, преподаватель физики. Сегодня она выглядела тоже нарядной, на ней очень хорошо смотрелась серая и пушистая, из ангорского пуха, кофточка, отделанная атласной лентой. – Просто пир во время чумы. Этот праздник не к месту. Сейчас надо проблемы решать, а не уподобляться страусу, засунув голову в песок.

Ольга Анатольевна, как физик, всегда мыслила рационально.

– Я надеюсь, что так всё и будет в скором будущем, – высказалась наконец-то и Тамара Сергеевна. Она станцевала пару раз с Владимиром Юрьевичем, за что получила явное неодобрение со стороны своих «товарок». Большинство из них считало, что сейчас не время «крутить шашни» со «станом врагов». Владимир Юрьевич во время танца держался подчёркнуто официально.

– Нечего с лазутчиками из вражеского лагеря танцевать, он же один из «закоперщиков» бригадной системы, только этого не афиширует, – со знанием дела изрекла вердикт Полина. – Смотри, не разболтай ему чего лишнего, я тебя знаю – ветер в голове.