Текст книги "Слишком темно и невыносимо тихо. Воспоминания слепоглухонемой. Как я воспринимаю, представляю и понимаю окружающий мир"

81. Я зашла в комнату игр. Мария и Петя катали шары по каталке. Я села на стул за столом. Я чувствовала, как катались шары. Но вот стало тихо. Я подошла к каталке, чтобы узнать, почему дети перестали играть. Когда я подошла к каталке, Мария и Петя стояли на ней.

82. Однажды я легла спать раньше обыкновенного, так как у меня болела голова. Но мне нужен был Х., и я просила через дежурную, чтобы он зашел ко мне. Я уже начала засыпать, как вдруг почувствовала шаги Х. Я сразу открыла глаза и протянула руку. Х. подошел ко мне.

83. Если кто-нибудь из слышащих думает, что для слепоглухих безразлично, какая будет походка у тех людей, которые его окружают, он ошибается. Меня лично походка некоторых людей раздражает. Так, например, я часто читаю в столовой. А. Н. много раз проходит по столовой, и его походка очень раздражает меня. Я не знаю, какой звук получается от его походки на слух, но для меня, как для ощущающей иным способом разные звуки и стук, кажется, что А. Н. ходит не на двух ногах, а на четырех, причем две ступают тише, а две громче. Походка А. Н. особенно сильно раздражает меня, когда я бываю в нервном состоянии. В таких случаях мне хочется попросить А. Н. выйти из комнаты. А это потому так кажется, что он не зашнуровывает ботинки и пристукивает каблуками.

84. Когда-то я сидела в своей комнате. Ко мне зашла Р. Г. Я заметила, что у нее немного изменилась походка.

– Вы надели другие туфли?

– Да, я сегодня в других туфлях.

– И наверное, на высоких каблуках, потому что очень стучите.

Я осмотрела туфли Р. Г.: каблуки действительно были очень высокие. С этого дня я без раздражения не могу чувствовать походку Р. Г. Когда Л. И. надела новые туфли на высоких каблуках, то ее походка раздражала меня так же, как и походка Р. Г.

85. Как-то я стояла возле телефона с дежурной и почувствовала (по шагам), что в буфетной комнате прошел А. Н. Я в это время была совершенно спокойна, но походка А. Н. вызвала во мне дрожь.

86. Я была в кабинете аспирантов и почувствовала сильное сотрясение пола, как бы от сильного толчка. Я вздрогнула.

– Что такое? – спросила Ч.

– Я почувствовала сильное сотрясение пола и поэтому вздрогнула.

– Сюда никто не приходил, а внизу громко хлопнули дверью.

87. Я занималась с Е. А.: я печатала на машинке, а Е. А. диктовала мне. Лист бумаги, на котором я печатала, был узкий и не закрывал всю строку. Я немного отвлеклась и не проследила за тем, чтобы остановить машинку, когда кончится бумага. Но я по стуку машинки почувствовала, что бумага уже кончилась и что я несколько раз ударила по пустому месту.

88. Один раз я пошла в лабораторию, где я обычно читала с аспирантами. Когда я была уже в дверях кабины, то почувствовала, что возле стола кто-то подвинул стул. Я подумала: «Вероятно, Ц. отодвигает для меня стул».

Я подошла к столу, Ц. подал мне руку и сказал, что он уже поставил для меня стул.

89. Был такой случай: я читала с Ч. и вдруг ощутила очень сильные вибрации пола, как будто бы весь дом содрогнулся. Я испуганно вздрогнула.

– Что с вами? – удивилась Ч.

– Разве вы ничего не слыхали?

– Нет, а что?

– Я почувствовала очень сильное сотрясение и даже испугалась.

– Я ничего не слышала. Может быть, где-нибудь далеко стукнули или что-нибудь упало.

– А вы не чувствовали сотрясения пола?

– Нет.

Так мы и не узнали, отчего произошла такая сильная вибрация пола.

90. 21 января я была на траурном вечере в УИЭМе. Я сидела во втором ряду от эстрады. Когда объявили, что собрание открыто, кто-то начал исполнять на рояле траурный марш Шопена. Мы все встали. Я держала в руке свой фетровый берет, и при первых же звуках рояля я почувствовала, что через мой берет передаются звуки, и настолько хорошо, что даже Л. И. и Н. это почувствовали, когда я их руки положила на берет. В продолжение всего вечера я держала берет в руках и чувствовала, когда начинали играть на рояле. Если я клала берет на колени и снимала с него руки, я значительно хуже чувствовала звуки. Высоких и тихих звуков я через берет не ощущала, а только более низкие, причем звуки не сливались в одну сплошную вибрацию, а передавались соответственно исполняемой на рояле вещи: тише или громче, быстрее или медленнее играли, и я то же самое чувствовала через берет.

91. Я читала в комнате игр с Р. Г., а Маруся очень стучала своими игрушками, я ничего не понимала из того, что мне читала Р. Г., тем более что она читала плохо. Мне пришлось уйти из комнаты игр в столовую, чтобы М. не мешала мне воспринимать чтение.

92. Вечером я сидела в столовой на диване и читала. По походке я узнала, что уже пришла на дежурство Р. Л., и, желая проверить, не ошиблась ли я, позвала ее в то время, когда она проходила мимо меня.

93. Однажды в моей комнате кто-то открыл окно. Я закрыла его, потому что было холодно, и ушла в столовую. По шагам я узнала, что мимо меня проходит уборщица, я позвала ее и спросила: «Это вы открыли окно?» Уборщица утвердительно помахала рукой.

94. Я сидела в комнате возле двери, которая выходила на балкон. Это было зимой. Меня окружало много слышащих детей. Мне казалось, что они чего-то ждут, поэтому и я сидела спокойно и была сосредоточена. Вдруг я почувствовала, что балконная дверь и балкон начали сотрясаться. Я вскрикнула, а дети сразу подбежали к балконной двери.

Впоследствии я узнала, что сотрясение пола произошло от пушечных выстрелов, которыми салютовали во время похорон В. И. Ленина. Окружающие меня дети это заметили только после того, когда я вскрикнула. Получилось так, что я первая почувствовала сотрясение. Но дети этого не поняли и подумали, что я услышала салют. Они перестали верить тому, что я не слышу. Долго после этого случая дети бегали за мной и кричали что-нибудь по моему адресу, чтобы узнать, буду ли я слышать. Конечно, я ничего не слышала и сохраняла полное спокойствие. Это убедило детей в том, что я действительно их не слышу.

95. А. В. шла гулять с детьми на улицу и попросила меня открыть им дверь в семь часов.

– Но ведь я буду в комнате и не почувствую, когда вы будете стучать в парадное.

– Я тебе объясню, как сделать: в семь часов ты зажги свет в канцелярии и выйди в вестибюль к двери.

Ровно в семь часов я пошла в канцелярию, зажгла свет и вышла в вестибюль. Я положила руку на ручку двери и ждала стука. Прошло минуты две. Наконец я почувствовала, что в дверь тихо постучали. Я немного приоткрыла дверь и взяла за руку А. В., я ее узнала и после этого уже совсем распахнула дверь.

96. Ночью меня разбудил какой-то стук. Я подумала, что уже утро и в комнате убирают, поэтому и стучат. Но, когда я встала и посмотрела на часы, было только четыре часа утра. Очевидно, в кочегарке стучал истопник, и этот стук передался в мою комнату. Я больше не могла уснуть. Утром я спросила дежурную, не слыхала ли она какого-нибудь стука. «Нет, но я тоже думаю, что стучали в кочегарке». (Моя комната находилась над кочегаркой.)

97. Как-то вечером я пошла в нашу библиотеку, чтобы взять себе книгу. Я закрыла за собой дверь на английский замок и начала искать книгу. Но вот я стала чувствовать, что стучат в дверь. Но я этого не поняла и подумала, что кто-нибудь стоит возле прибора и стучит, поэтому не обращала внимания на стук и продолжала искать книгу. Когда я вышла из лаборатории, то чьи-то холодные руки взяли меня за руку. От неожиданности я испугалась и чуть не выронила книгу, но тотчас же оправилась. Это был Н. А., который пришел работать на приборе.

– Откройте мне дверь, – попросил Н. А. Когда я сошла вниз, ко мне подошла А. В.

– Я так стучала к тебе, что даже рука заболела.

– Так это вы стучали? Я чувствовала стук, но подумала, что это работают возле прибора.

98. Как-то вечером я сидела на диване в столовой и почувствовала, что кто-то прошел по комнате точно так, как ходит Р. Г. Я знала, что Р. Г. в это время не должно быть. Вероятно, на моем лице выразилось удивление, потому что ко мне подошла Р. Г. и спросила:

– Вы удивлены, что я пришла? Мне нужно было поговорить с ночной дежурной по поводу ее наблюдений над сном детей.

99. Недавно я прочитала в журнале «Жизнь слепых» о том, что один слепой мальчик-школьник предложил выпустить особые чайники, внутри которых имелся бы ящичек, содержащий два стакана воды для того, чтобы слепой не разливал воду в то время, когда он наливает ее в чашку. Конечно, это было бы неплохо, но лично я особой нужды в таких чайниках не чувствую. Если мне приходится наливать воду из чайника в чашку или стакан (все равно какую – холодную или горячую), я чашку держу в руках не так, как зрячие, а иначе, охватываю ее так, чтобы пальцы чувствовали и температуру воды, и количество ее. Если я наливаю горячую воду, я чувствую пальцами ту точку, до которой доходит вода. Точно так же я чувствую и холодную воду. В очень редких случаях я переливаю воду через края чашки. Это бывает обычно тогда, когда я думаю о чем-нибудь другом и прозеваю воду. Гораздо чаще бывали случаи, когда А. Н., которая видит, обливала мне руки кипятком, желая помочь мне налить воды. Это бывало так часто, что я категорически отказалась от ее помощи и наливала воду сама.

100. Мне читала А. В. в детской спальне в то время, когда дети отдыхали. Вдруг я почувствовала, что кто-то стучит.

– Кто это стучит? – спросила я. А. Н. ответила:

– Это Маруся стучит ногой по своей кровати.

Маруся стучала не сильно, но этот стук передавался через пол очень хорошо.

101. Однажды зимой я была в музыкальном техникуме со своей подругой. Мы сидели в коридоре на диване. Через коридор проходило много студентов, и беспрерывно чувствовался топот их ног. Но вот я почувствовала, что кто-то идет такой походкой, словно на ногах у этого идущего были огромные галоши.

– Ты слышишь, – обратилась я к Н., – как кто-то идет и везет за собою галоши?

– Да, я слышу, но мне странно, как ты могла это почувствовать. Ведь это можно только слышать, – сказала Н. удивленно.

– Нет, это можно не только слышать, но и чувствовать, и я сразу это почувствовала.

Когда мы пришли к Н. домой, я сняла пальто, расстегнула боты, но не сняла их и так в расстегнутых ботах прошлась по комнате. Н. рассмеялась:

– Как хорошо ты успела перехватить эту походку, хотя ты не так сильно стучишь, как тот, кто прошел в техникуме, но по звуку походка такая же.

102. Я и Н. гуляли в коридоре школы слепых. Вдруг отчего-то произошло сильное сотрясение пола.

– Что это упало? – спросила я у Н.

– Это Р. и Щ. боролись и оба упали на пол.

103. Я и дети из нашей клиники ездили кататься в автомобиле. А. И. поехала с нами. Плавная и тряская езда ощущается прекрасно. Когда мы ехали по улице К. Либкнехта, автомобиль шел ровно и плавно, так как эта улица асфальтирована; в некоторых местах есть повышения и понижения мостовой, и это чувствовалось во время езды. Менее заметным является тот момент, когда автомобиль поворачивает на другую улицу. Для того чтобы это узнавать безошибочно, нужно очень внимательно проследить те особенности, которые все же ощущаются при поворотах автомобиля. Я очень внимательно следила за каждым сотрясением автомобиля и старалась вчувствоваться во все особенности его движения. Как мне кажется, они состоят в том, что, во-первых, усиливается стук мотора и тем самым увеличиваются вибрации; во-вторых, быстрота езды замедляется, и, в-третьих, автомобиль чуть-чуть склоняется сторону. К сожалению, я не могла проверить эти ощущения; быть может, я и ошибалась, так как А. И. была занята с детьми. Могу сказать только одно: когда я ощущала одну из отмеченных мною особенностей, то затем спрашивала у А. И.:

– Мы повернули?

Она отвечала:

– Да, сейчас повернули.

Но ведь она могла и не расслышать моего вопроса и ответить мне неправильно.

Мы ездили за город в поле. Дорога была неровная, и автомобиль сильно сотрясался. Такой тряской езды я не люблю, и она утомила меня. Когда я ощутила, что езда стала более ровная, я спросила у А. И.:

– Мы уже в городе?

– Да.

Затем, через некоторое время я почувствовала, что автомобиль замедляет ход и наконец совсем остановился, – я сообразила, что мы уже подъехали к нашему дому; я начала вставать и первая вышла из автомобиля.

104. Я была в своей комнате и по детской семенящей походке узнала, что ко мне зашла Мария. Я сделала несколько шагов вперед, и Мария набежала на меня.

105. Я была в своей комнате, но сидела не за столом, а возле кровати на маленьком стуле. Я ждала Л. И., которая должна была прийти заниматься со мной. Она долго не приходила. Наконец я почувствовала ее шаги и движение стульев возле стола. Я встала и подошла к столу. Л. И. была там.

106. Я перекладывала со стола на диван целую кипу зрячих книг. На самой верхней полке лежала коробочка с динамометром. Когда я положила книги, они все рассыпались по дивану; в то же время я почувствовала слабый стук об пол. Я подумала, что это упала коробочка. Я отодвинула диван от стенки и прикоснулась рукой к полу – мне под руку попалась коробочка.

107. Я читала с А. В. и почувствовала, что она смеется.

– Что такое? – спросила я.

– Это Е. А. рассмешила меня.

108. Как-то я сидела с Х. на диване в моей комнате и что-то говорила ему. В это время я почувствовала по шагам, что кто-то зашел в комнату. Я замолчала. «Это заходила Р. А.», – сказал мне Х.

109. Я ходила к А. И. Когда я сняла пальто и села на диван, то спросила:

– А где же ваша мама?

– Она лежит на кровати и, кажется, спит.

Через несколько минут я почувствовала шаги с той стороны, где стоит кровать.

– Кто это у вас ходит?

– Это встала мама и хочет подойти к тебе.

110. Как-то вечером я ложилась спать. Вдруг я почувствовала необычайное сотрясение пола: казалось, что наш дом сорвался со своего места и покатился на колесах. Это сотрясение продолжалось несколько секунд. Я выбежала в буфетную комнату и позвала А. В.

– Вы ничего сейчас не слышали или не почувствовали?

– Как же, слышали: по улице проехало что-то тяжелое и с таким грохотом, что весь дом загудел.

– Я тоже почувствовала, как сильно сотрясался пол.

111. Обычно, когда мне приходится ехать в трамвае, поезде, автомобиле, я по сильным вибрациям чувствую их движение. Однажды я собралась ехать в город. Я и сопровождавшая меня А. Ф. сели в трамвай. Но прошло уже несколько минут, а трамвай все еще стоял. Это удивило меня, и я обратилась к А. Ф. с вопросом: «Почему трамвай стоит?» – «Нет тока».

112. Однажды мне дали подержать маленького ребенка. В первую минуту я чувствовала, что ребенок лежит спокойно и молчит. Но в следующую минуту ребенок задвигался, и я через его тельце ясно ощутила его сильный крик. Это меня обеспокоило, и я поспешила передать его матери: «Вы посмотрите: может быть, у него не сухие пеленки?»

1. Такие моменты, когда я узнаю не только тех людей, которых вижу каждый день, но и тех, которых вижу редко, я не могу отнести к одним осязательным или обонятельным ощущениям. Очевидно, здесь важную роль играют и другие чувства – мышечно-суставное и еще, вероятно, какие-нибудь другие рецепторы. Ведь непосредственно осязанием я чувствую крепкое и слабое пожатие руки. Я могу еще сказать, что и кожное ощущение помогает мне узнавать людей, так как у одних бывают руки более теплые и мягкие, у других – более холодные или не совсем гладкие.

2. Если кто-нибудь из наших сотрудников подойдет ко мне в то время, когда мои руки заняты каким-нибудь предметом, то они обычно прикасаются к моему плечу. Уже по одному их прикосновению я узнаю, кто подошел. У одних бывают хотя и порывистые, но легкие движения, у других – медлительные, но резкие, неприятные. Изучив движения каждого сотрудника в отдельности, я уже без труда узнаю, когда ко мне прикасаются Х., А. П., Л. И. и др.

3. Месяца три тому назад я познакомилась с Н. А., который работает у нас. Я говорила с ним всего минуты три. Встретив его вторично, я узнала его, лишь только он спросил у меня: «Как вы живете?» Я не знала о том, что он был в нашей лаборатории, и узнала его исключительно по руке.

4. Если я не замечаю, что за мной наблюдают в то время, когда я что-нибудь делаю или гуляю, я всегда чувствую себя свободнее. Я могу заниматься чем угодно и гулять в комнате или саду, не натыкаясь ни на какие предметы. Но если я узнаю, что за мной наблюдают, да еще те люди, присутствие которых немного волнует меня, я теряю все свое спокойствие. Если я читаю книгу, я буду читать совсем не те слова, которые написаны в книге; если я пишу на машинке, я буду путать буквы, а если я гуляю, я начинаю ходить хуже и непременно наткнусь на какой-нибудь предмет. Из этого видно, что в то время, когда слепоглухой занимается, гуляет, играет, кушает и т. д., он чувствует себя не лучше, чем зрячий и слышащий человек, которому мешают заниматься какая-нибудь возня, крик, стук и вообще всякий шум. Разница только в том, что слышащий человек воспринимает все это ухом, а слепоглухой воспринимает всем своим существом все то, что может его раздражать или мешать спокойно заниматься.

5. Однажды летом я уезжала из нашего института на отдых. На обратном пути в Харьков мне пришлось ехать московским поездом с тетей, которая ехала в Москву. На вокзале в Харькове меня должны были встретить, но мы разошлись с тем, кто встречал меня, а московский поезд стоял в Харькове только сорок минут. Прошло это время, и тете необходимо было садиться в поезд. Решено было, что тетя оставит меня в железнодорожной поликлинике, откуда я буду звонить по телефону в свой институт. Тетя проводила меня в поликлинику и оставила там в приемной. Конечно, звонить по телефону я сама никак не могла, нужно было кого-нибудь попросить сделать это. Но я ведь никого не знала в поликлинике. Я сидела в приемной и чувствовала, что мимо меня проходят люди. Но как к ним обратиться? Ведь я их не вижу. Сидеть так – тоже нельзя. Нужно было что-то предпринять. Я встала со скамейки и сделала несколько шагов по тому направлению, откуда я чувствовала запах из другой комнаты. Я остановилась, чтобы вчувствоваться, есть ли действительно там дверь в другую комнату. По запаху и по движению воздуха я узнала, что дверь есть. Я подошла прямо к двери, она была открыта, и я вошла в комнату. Мне показалось, что в этой комнате кто-то прошел совсем близко от меня. Набравшись смелости, я спросила: «Скажите, пожалуйста, есть ли здесь телефон?» Ко мне подошел какой-то мужчина и взял меня за руку. Может быть, он мне что-нибудь говорил, я ведь все равно ничего не слышала. Я ему объяснила, что я не вижу и не слышу и что он может писать мне на моей руке. Мужчина написал мне, что телефон есть и что он позвонит… Таким образом, обонятельные, кожные и другие ощущения помогли мне выйти из такого затруднительного положения в совершенно незнакомой мне обстановке, среди людей, которые первый раз в своей жизни видели меня. Если бы я ничего не чувствовала и продолжала сидеть, то мне, быть может, пришлось бы и целый день сидеть в приемной. Никто ведь не знал, как ко мне обратиться и как со мной заговорить, если я не вижу и не слышу.

6. Если я знакомлюсь с новым человеком, я очень хорошо чувствую, если он волнуется или растерялся и не знает, как со мной заговорить. Благодаря тому что я себя чувствую гораздо лучше, чем мой собеседник, я могу вывести его из весьма неприятного для него состояния. Я обычно бываю инициатором беседы. Недавно моя подруга Н. познакомила меня со своим товарищем. Н. ему уже рассказывала обо мне, но, несмотря на это, он крайне растерялся, когда знакомился со мной. Я знала, что он интересуется литературой, очень любит поэзию и даже сам пишет стихи. У нас легко завязался разговор на эту тему, тем более что художественная литература и поэзия доставляют мне величайшее наслаждение. Не прошло и десяти минут, как мой новый знакомый чувствовал себя совершенно свободно. Через несколько дней мне передала подруга, что мой новый знакомый после беседы со мной о литературе стал говорить, что его плохое настроение уже проходит и он очень доволен, что встретил человека, с которым мог говорить о том, что его так интересует, т. е. о поэзии и вообще о литературе.

7. После закрытия 15-го конгресса физиологов наш институт посетили многие члены конгресса. Конечно, я имела полную возможность говорить с нашими гостями, если кто-нибудь из них знал русский язык. Знакомясь со мной, они крайне смущались. Помню одного врача, поляка, уже старика. Он изъявил желание поговорить со мной, но совершенно растерялся. Я сразу по его руке почувствовала, что он смущен и растерян. Я ободряюще улыбнулась ему и спросила: «Откуда вы?» Почтенный ученый так обрадовался моему вопросу, что с величайшей радостью и готовностью ответил мне: «Я из Польши, из Варшавы». – «Какое впечатление произвел на вас наш Советский Союз?» – «Очень хорошее», – отвечал мой собеседник, который настолько уже приободрился, что осмелился спросить меня: «Что вы знаете о конгрессе физиологов?» Мой ответ очень удовлетворил его, и он дружески распрощался со мной. Если бы я чувствовала себя в таком же затруднительном состоянии, как мои новые знакомые, то весьма вероятно, что наши беседы не пошли бы дальше сообщений друг другу наших имен и фамилий.

8. Я хорошо знаю, что всякий слепой целиком полагается на свой слух: где бы он ни был, он всегда четко вслушивается во все, что его окружает. Но если я иду по улице с кем-нибудь из слепых подруг, я уже не чувствую себя так свободно, как тогда, когда я иду со зрячим. Я не вполне полагаюсь на слух слепого, ибо знаю, что один слух не обеспечивает слепого от падения. В пути со слепыми я сама слежу за дорогой, т. е. стараюсь почувствовать, где начинается повышение, понижение или ровное место, а равно слежу и за запахом. Однажды я была в библиотеке слепых, и мне пришлось возвращаться домой с А. Когда мы вышли из библиотеки на улицу, я сразу заметила, что А. повернула в противоположную сторону от того направления, куда нам нужно было идти. Я об этом ей сказала, но она ответила: «Нет, мы идем туда, куда нужно». И она быстро зашагала по взятому ею направлению. «Нет, мы идем не туда… да ты хоть так не спеши, мы сейчас куда-нибудь полетим». Едва я это сказала, как мы с разбегу полетели вниз. От такой неожиданности мы обе не сразу поняли, куда упали. Потом почувствовали, что катимся вниз по лестнице. Лестница была ступенек в восемь, а может быть, и больше, но она нам показалась необычайно длинной, и путешествие по ней казалось вечностью. Когда, наконец, мы выкатились прямо на тротуар, наш испуг прошел, и мы рассмеялись. «Откуда она взялась, эта лестница?» – сказала А. «Я тебе ее подставила, потому что ты мне не верила, что мы идем не в ту сторону», – ответила я. А. сказала: «Теперь и я вижу, что мы пошли не в ту сторону».

9. Одну зиму в соседнем коридоре нашего дома жили аспиранты. Я уже была знакома с несколькими девушками. Однажды они познакомили меня со своим товарищем. Он, наверное, полагал, что я могу понимать только примитивные разговоры, поэтому прежде всего спросил: «Есть ли у вас родные?» Я ответила ему: «Отчего вы не спросите меня, что я читаю или знакомлюсь ли я с текущей политикой?» Я заметила, что после моих слов аспирант очень смутился и начал извиняться за то, что так неумело начал говорить со мной. Быть может, многие скажут, что мой ответ аспиранту был резок, но дело в том, что я не нахожу ни малейшего удовольствия в разговорах о родных, которых я почти не знаю, потому что они меня бросили еще в детстве. Если кому-нибудь приятно слышать такие «трогательные» вещи, то для этого есть много такой литературы, где автор со всеми подробностями описывает, как страдают дети от жестокости родителей.

10. Часто думают, даже близкие мне люди, что от меня можно скрыть какое-нибудь неудовольствие или смущение с их стороны. Это им удается весьма редко, да и то в тех только случаях, когда я сама бываю чем-нибудь расстроена и не слежу за другими. Я помню, что однажды летом, когда Л. И. была в отпуске, я поехала к ней. Я сама только что вернулась из отпуска и целый месяц не видела ее. Когда я приехала к Л. И. и она подошла ко мне, то я сразу заметила, что она не особенно довольна моим приходом. Я спросила:

– Может быть, вы заняты или хотите отдохнуть, тогда я уйду?

– Нет, ничего, я свободна, оставайся.

– А мне кажется, что вас что-то смущает.

– Нет, я только не совсем здорова.

Так как Л. И. говорила, чтобы я не уходила, я осталась у нее. Через час Л. И. говорит мне:

– Я не знаю, что мне делать. Моя девочка устроила сейчас целую трагедию, потому что я ей обещала поехать с ней к тете.

– Значит, поэтому вы и были смущены, когда я пришла?

– Да, я просто не знала, как мне отвлечь девочку.

– В таком случае вы идите с нею, а я буду одна. Не беспокойтесь обо мне и идите смело, как будто бы меня и нет.

Л. И. сначала не соглашалась оставлять меня, но я ее уговорила, и она пошла с девочкой, а я осталась гулять в саду.

11. Когда-то я читала с Л. И. «Историю естественных наук». В одной главе описывалось, как работал Леонардо да Винчи. Мне это очень понравилось, и, когда Л. И. прочитывала его имя, я даже улыбалась. Видя мою улыбку, Л. И. начинала смеяться. Я каждый раз чувствовала, когда она смеялась, и мне это не нравилось.

12. У нас лопнула труба в отоплении, и один день не топили. В комнатах было холодно. На другой день затопили. Я первая это обнаружила и показала дежурной сестре Р. Л., которая думала, что еще не затопили.

13. Как-то в выходной день я отдыхала после обеда и уснула. Тогда дежурила А. И. Но к чаю меня разбудил Х. Я его узнала и удивилась тому, что будил он, а не А. И. Когда я пила чай, то узнала по шагам, что в столовой ходит Р. Е. Я позвала ее. «Почему меня будил Х., а теперь вы здесь?» – «Потому что А. И. ушла по делу, и я ее заменяю».

14. Когда-то у нас был большой ремонт на первом этаже и мы временно жили на втором, в лаборатории. Дело было летом. Одну ночь мне не спалось, и было так жарко, что я просто не находила себе места. Я решилась уйти вниз и выйти немного в сад. Но недалеко от моей кровати стояла кровать дежурной сестры, которая если не спит, то не пустит меня. Нужно было узнать, спит ли дежурная. Я встала и тихо подошла к ее кровати. Дежурная не встала. Я положила руку на край постели. Дежурная не пошевелилась. «Значит, спит», – подумала я; не надевая туфель, босая, я спустилась вниз, взяла ключ от двери и вышла в сад. Я боялась, чтобы никого не впустить в дом, поэтому захлопнула дверь на английский замок.

Ночь была теплая; изредка только чуть-чуть веял прохладный ветерок. Воздух был напоен ароматом белых табаков. Я остановилась в двух шагах от двери и несколько раз вздохнула полной грудью. Какой-то жучок упал мне на плечо. Я вздрогнула и подумала, что нужно вернуться домой. Я подошла к двери, остановилась и обвела вокруг себя рукой. Я очень боялась, чтобы кто-нибудь не вошел вместе со мной. Но никого не было. Я быстро отперла дверь и вбежала в вестибюль. Когда я поднялась наверх и таким же образом, как первый раз, подошла к дежурной, она по-прежнему спала. Я тоже пошла, легла и скоро уснула. Утром я спросила дежурную: «Как вам спалось?» – «Хорошо». – «А мне не спалось», – сказала я, желая узнать, слышала ли что-нибудь дежурная. Но было ясно, что она ничего не слышала, и я ей ничего не сказала о своей маленькой прогулке.

15. Многие зрячие думают, что красота и обаяние прекрасного весеннего или летнего вечера совершенно недоступны пониманию слепоглухого. Это не совсем так. Конечно, мы не можем непосредственно любоваться полной луной, яркими звездами и т. д. Об этом могут рассказать только зрячие. Но ведь кроме луны и звезд есть еще легкий ветерок, аромат цветов, роса на их лепестках. Все это вполне доступно ощущению слепоглухих, и если зрячий и слышащий человек сумеет хорошо передать им то, что он видит и слышит, то у слепоглухого может создаться еще более полная картина красоты весеннего или летнего вечера. Я приведу маленький отрывок из своего дневника. «…Был такой чудный вечер. Мне кажется, что за все лето еще ни разу не было такого вечера. Неудержимо тянуло в сад, где благоухали белые табаки, петунии и настурции. Я сидела на скамье и думала… Едва уловимый ветерок теплыми струйками скользил по моему лицу и рукам. Ко мне подошла Е. А. Я спросила ее: „Какой сегодня вечер, лунный или темный?“ – „Да, лунный. Небо чистое, синее, с крупными звездами“. Я долго сидела в саду, а когда легла спать, не могла уснуть. Обаяние этого вечера далеко отогнало от меня сон…»

16. Я шла в город с Н. Когда мы повернули за угол на другую улицу, я это заметила и сказала: «Мы уже повернули». – «Да», – ответила Н.

17. Я читала в своей комнате с Е. А. Почувствовала чьи-то шаги, а затем слабый запах нафталина. Я спросила у Е. А.: «Кто пришел?» – «Пришел д-р М.».

18. Я читала в кабинете с Ч. и почувствовала (сначала по шагам, а затем по запаху), что кто-то пришел. Ч. сказала: «Зашла А. И.».

19. Я читала с Ч. и вдруг ощутила движение воздуха и запах свежей газеты. Я слегка вздрогнула. Ч. предупредила меня: «Это П. положил на стол новые газеты».

20. Я была в городе с О. А. Мы стояли на улице в ожидании трамвая. Неожиданно я ощутила сотрясение мостовой и запах бензина. Я узнала, что мимо нас проехал автомобиль. В то время когда я почувствовала, что едет автомобиль, я вздрогнула, а так как О. обратила на это внимание, то мне пришлось объяснить ей, почему я вздрогнула.

21. Я шла по городу. Нам нужно было переходить улицу, но моя спутница остановилась. По сотрясению мостовой и по запаху бензина я определила, что проезжает автомобиль.

22. Перед поступлением в клинику для слепоглухонемых я жила в другом городе. Однажды я шла по улице с девочками. Но вот девочки отошли от меня, и я осталась одна на тротуаре. Я чувствовала, что близко есть стена, и подошла к ней. Я была испугана и не знала, что мне делать. Мы не особенно далеко отошли от своего дома, но вернуться одна домой я не могла, так как нужно было переходить улицу, а это было опасно: я могла бы попасть и под трамвай, и под автомобиль. Я села на выступ стены и начала ждать, что ко мне подойдет кто-нибудь из знакомых. Я долго так сидела. Но вот кто-то взял меня за руку, а потом обнял. По платью и по запаху я узнала, что это была наша кухарка. Я ей, как могла, объяснила, что девочки меня бросили на улице. Кухарка энергичными движениями своих рук выражала свой гнев и показала мне, что она будет бить девочек.

23. В один из летних дней все ушли из дому на прогулку, а меня, как глухую, оставили дома и притом случайно заперли на балконе. Я долго стучала в балконную дверь, но никто не открывал; балкон был залит солнцем, которое сильно пекло, и не было ни одного вершка спасительной тени. У меня разболелась голова, я не могла больше находиться на балконе. Я знала, что с двух сторон балкон поддерживали две тонкие колонки. Мне пришло в голову, что по одной из этих колонок я могла бы спуститься вниз и попасть в сад. Это было рискованное дело, но я была так измучена жарой, что решила слезть. Я сняла туфли и оставила их на балконе, а сама полезла за барьер. Я почувствовала, как сильно билось мое сердце (мне казалось, что я ощущаю сильный грохот в груди и в висках) и как дрожали руки. С карниза балкона я соскользнула на колонку и, так как она была совершенно гладкая, стала быстро скользить вниз. Ноги мои коснулись железной решетки, которая с двух сторон огораживала крыльцо (балкон был над крыльцом садовой двери); я встала на решетку, а потом соскочила на крыльцо. Я так волновалась (уже от того, что благополучно спустилась в сад), что не могла идти и села на крыльцо. Но была сделана только половина дела: садовая дверь в дом тоже была заперта, а садовая ограда была слишком высока. Чтобы попасть в дом, я должна была перелезть через эту ограду, пойти в переулок, оттуда во двор и только через черный ход войти в дом. Я подошла к ограде и полезла на нее. Об острые железные прутья я разорвала себе платье, но не упала. Соскочив с ограды на землю, я осторожно пошла в переулок; босыми ногами я различала каждый камень и по тому, насколько камни были гладкими или острыми, узнавала направление к дому. Во дворе по запаху из кухни я пошла к дверям черного хода и вошла в дом. Но, войдя в коридор, я почувствовала топот многих ног. Это дети вернулись с прогулки. В комнате на столе я нашла ручку, которой открыла балконную дверь, и взяла свои туфли. Целый день я была сильно возбуждена своим «подвигом»: ведь я рисковала разбить себе голову, если бы не удержалась на гладкой колонке или, перелезая через ограду, сделала неверное движение.