Текст книги "Брачный контракт с мадонной"

Визит дамы

Утром опять прозвенел будильник. Виталя, не открывая глаз, погрозил ему кулаком.

– Сволочь, – зло сказал он. – Тебе меня не напугать. Не напугать и не сбить с толку! – Гранкин сел, протёр кулаками глаза, хотел было уже одеваться, но вдруг топнул ногой и приказал сам себе:

– Нужно умыться. Умыться, побриться и хорошо позавтракать.

Он выполнил все свои приказания и только потом оделся под монотонное пиканье будильника. Форму одежды он выбрал прежнюю – костюм в полосочку, белую рубашку, и малиновый галстук, перекинутый через шею.

Когда он был уже за порогом, затрещал телефонный звонок. Гранкин вернулся в квартиру и снял трубку.

– Виталя, – грустно сказал ему в ухо Кирюха, – я не смогу тебе ничем помочь! Представляешь, Наташка, опасаясь, что я растрачу наши накопленные деньги, вложила их в какие-то хитрые сертификаты. Их нельзя сейчас обналичить, иначе потеряешь большие проценты. И... кредит в банке мне не дают, слишком маленькая у меня зарплата. Прости, Виталя...

– Ничего, Кирюха. Как-нибудь выкручусь, – Гранкин повесил трубку и подумал, что жизнь кончилась.

– И боец молодой вдруг поник головой, – пропел-прошептал Виталя.

Сегодня он позвонит в агентство недвижимости и выставит на продажу свою квартиру. Тысяч двадцать-тридцать долларов ненадолго продлят жизнь Галки и Сашки, а он пока поживёт на вокзале, глядишь, что-нибудь ещё да придумает.

Только бы этот будильник перестал звонить по утрам!

* * *

Клиентов с утра опять не было. Виталя сидел за столом в белом халате, тупо уставившись в одну точку. Пожалуй, нужно написать похитителям ещё одну записку, в которой упросить дать ему на сбор денег не десять, а двадцать дней.

В дверь поскреблись, в кабинет заглянул Петрович.

– Свободен? – спросил он и бочком подошёл к столу. Никогда раньше Виталя не видел, чтобы Петрович так неуверенно, бочком ходил, словно неврологический больной.

– Тут такое дело, дружище, – Петрович присел на край кушетки, снял очки в роговой оправе и потёр руками красные воспалённые глаза. – Тут такое дело!

– Что случилось? – плохо сыграл удивление Гранкин и с трудом посмотрел Петровичу в глаза.

– Я не смогу в ближайшее время тебе помочь деньгами, – надевая очки, тихо сказал Петрович. – У меня не будет денег! Сандипа сегодня ночью ограбили.

– Да ты что? – ещё ненатуральнее «удивился» Виталий. Он был плохой актёр. Отвратительный. Будь Петрович не в таком состоянии, он бы заметил, как плохо играл Виталя, но Петрович ничего не заметил и продолжил рассказ.

– Сандип в начале первого ночи привёз мне деньги за свой заказ и... не донёс. Ограбили его.

– Ограбили?! – Виталя всплеснул руками как заполошная глупая баба.

– Да. Он припарковался у чёрного входа, пошёл по дорожке, и вдруг на него налетел грабитель в чёрном чулке на голове. Почти сразу сзади на бешеной скорости подъехала машина, в Сандипа выстрелили и вырвали дипломат с деньгами. Машина умчалась, а Сандип потерял сознание. У него сквозное ранение в руку, он потерял много крови. Он не видел грабителей, кроме того, с чулком на голове. Самое удивительное, что этот гад не уехал с дружками, а стал оказывать раненому первую помощь.

– Помощь?! – Виталя почувствовал как во рту пересохло.

– Он наложил жгут, повязку, остановил кровь. Бред какой-то. Но и это ещё не всё. Похоже, что он же и вызвал «Скорую».

– Скорую?!

– Да. Я дремал на своём диванчике в кабинете, в переплётном цехе распевалась «Алая зорька». Бабушки решили не терять времени и начать репетицию прямо в ночь, у них всё равно бессонница. Выстрела никто не слышал. Услышали только сирену «Скорой помощи», выбежали, а там... Потом милиция приехала, допросы, расспросы, Сандипа в больницу увезли. Я ночь не спал, даже домой не ездил. В общем, дружище, денег у меня пока для тебя нет. – Петрович развёл руками.

– Ничего, я как-нибудь выкручусь, ты не волнуйся. – Виталя никогда в жизни так паршиво, так гадко себя не чувствовал.

Петрович пошёл было к двери, но остановился и оглянулся:

– Слушай, ты когда-нибудь слышал, чтобы грабители перевязывали своих жертв?

– Нет, – упавшим голосом ответил Виталя. – Нет, Петрович, я никогда о таком не слышал.

– Вот то-то и оно! И ведь грамотно так перевязал, жгут наложил... Врачи со «Скорой» говорят, что не иначе как медик орудовал.

– Кто знал, что Сандип вечером привезёт деньги? – Витале было невыносимо трудно вести этот разговор, но он решил взять инициативу в свои руки.

– Никто не знал, – развёл руками Петрович. – Я так ментам и сказал. Я ведь решил с него всю предоплату наличкой взять только когда собрался тебе помочь. А тебе я собрался помочь тогда, в пивнушке, «У камелька». Оттуда Сандипу и позвонил, из туалета, с мобильного.

– Из туалета! Разве можно из туалета по таким делам звонить, – пробормотал Гранкин.

– Я уж потом об этом подумал, – вздохнул Петрович. – Дурак я! Старый пень! Выпил много и всякое соображение потерял! Потом уже вспомнил, что слева кто-то в кабинке топтался, и справа кто-то дышал. Я ведь после пивнушки не домой поехал, а в типографию, там срочный заказ катался. Видно, выследили меня, поняли, куда деньги привезут. Э-эх! – махнул Петрович рукой. – Из-за меня чуть Сандип не погиб! Всех подвёл! Прости меня, Гранкин! Всё, больше не пью.

– Не виноват ты ни в чём, Петрович! – Витале было так гадко, что он понял – ещё чуть-чуть и он во всём признается прямо сейчас, прямо здесь, не думая о последствиях. – Не виноват ты! – крикнул он. – Мало ли ублюдков на свете? От всех не застрахуешься! Жив индус-то?! Жив! И ещё сто лет проживёт. А деньги – мусор, у него этих денег... Очухается и проплатит тебе заказ. И мы с тобой... по маленькой! Сначала фуфырик, потом сделка!

– Спасибо, Виталя, – расчувствовался Петрович. – Спасибо, друг! Только это урок мне на всю жизнь. Больше ни капли в рот не возьму. – Сгорбившись и втянув голову в плечи, Петрович вышел из кабинета, тихонько прикрыв за собой дверь.

* * *

– Э-э-э-эхррр! – издал полухрип, полурык Виталя.

Как взяла его жизнь за горло! Как взяла! Всё. Он сам себе перекрыл кислород. В ближайшее время даже Петрович не сможет ему помочь.

В дверь тихонечко постучались.

– Э-э-э-эхррр! – повторил Виталя.

Дверь приоткрылась, в неё просунулась белокурая голова.

– Э-э-х! Вон все отсюда! Вон! – заорал он голове.

Голова похлопала изумительно голубыми глазами.

– Мне говорили, что вы со странностями, – сказала она.

Дверь распахнулась и в кабинет впорхнула дамочка, каких в жизни не бывает. Они живут на журнальных картинках, непонятно откуда берутся и куда потом деваются. На даме был облегающий молочного цвета костюм, остроносые туфли на высоченной шпильке, сумочка на цепочке и украшения, которые сдержанным блеском подчёркивали убогость ветеринарного кабинета. У дамочки всего было в меру, но и всего чересчур: грудь излишне оттягивала вполне скромный вырез, пиджачок туго обхватывал нереально тонкую талию, а коленки вроде и были скромно прикрыты юбкой приличной длины, но почему-то постоянно мелькали, мозоля глаза своим совершенством. Виталя даже зажмурился. Бывают же такие мамзелечки! Сколько денег на них уходит? Всё-таки здорово, что он женился на простой, понятной, хозяйственной Галке.

– Меня предупреждали, что у вас невыносимый характер! – Дамочка уселась на кушетку, умопомрачительным жестом закинула нога на ногу, и обхватила коленки тонкими пальцами, унизанными колечками, которых вроде бы было немного, но всё равно чересчур.

Гранкин сглотнул.

– О чём вас предупреждали? – с трудом произнёс он простые слова.

– О том, что вы просто несносный тип. Но я вижу, что это не так. Вы вполне милый!

– Милый?!

– Да! – Дама раскрыла маленькую как кошелёк сумочку, порылась в ней и закурила невиданную, длинную, тёмно-коричневую сигарету.

– Здесь не курят! – рявкнул Виталя. – Что вы себе позволяете?! Давайте ваше животное!

Дама расхохоталась, показав белозубую, рекламно-идеальную пасть.

– Как вы сказали?! Животное? Ха-ха-ха! Давайте сюда животное! Нет, вы вовсе не страшный, не грубый, вы милый!!! Животное! Ха-ха-ха!

Гранкин вдруг испугался. Он понял – дама наверняка сумасшедшая.

– Ведь вы пришли полечить свою кошечку? – дрогнувшим голосом спросил он.

Дама перестала смеяться и почему-то откровенно смутилась.

– Спасибо, конечно, но у меня свой врач. Он отличный гинеколог!

– Кто?!

– Свою, как вы выражаетесь, «кошечку» я лечу, когда в этом есть необходимость, у лучшего в городе гинеколога – Бориса Лазаревича Каца! А вас мне рекомендовали как лучшего в городе детектива.

– Ко-го?!! – Виталя сел, встал, снова сел, разогнал руками перед носом сигаретный дым и снова встал.

– Ко-го?! – по слогам переспросил он.

– Част-но-го де-тек-ти-ва, – тоже по слогам ответила дамочка. Она затушила сигарету очень странным для такой фифы способом – о подошву туфли, и щелчком пульнула окурок в пластмассовую мусорницу, стоявшую в углу. Попала она точно в центр, и это тоже было странно для такой фифы.

– Помилуйте, – Гранкин даже разулыбался, – я ветеринарный врач! – Он вышел из-за стола, открыл дверь и пальцем ткнул в табличку. – Вот. «Ветеринарная клиника „Тузик“. Ту-зик! Вы что-то напутали! И если кошечка у вас только одна, та, которую лечит некто уважаемый Кац, то у меня вам нечего делать!

– Мне говорили, что вы шифруетесь, – кивнула дамочка. – Белый халат вам очень к лицу. Только галстук очень креативно повязан для простого ветеринара. Вы должны заняться моим делом!

– Ту-зик! – проскандировал Гранкин. – Я врач!

– Вы должны, – дама молитвенно сложила руки, но при этом требовательно топнула ногой. – Я хорошо заплачу!

– Вы сумасшедшая. Тащите ко мне ваших собачек, кош... нет, птичек и хомячков. Я хороший ветеринарный врач и возьму недорого.

– Я в состоянии хорошо заплатить, – с долей высокомерия заявила фифа. Наверное, она привыкла получать в жизни всё что захочет, и если ей не удавалось добиться чего-то с помощью своей умопомрачительной внешности, то она добивалась этого деньгами. Виталя поморщился. Его Галка никогда бы не стала сорить деньгами только для того, чтобы из принципа заставить ветеринара заниматься не своим делом.

– Вы должны расследовать обстоятельства смерти моей сестры.

– Я не расследую, я лечу.

– Мне говорили, что вы упрямый. Доктор, умоляю, найдите, кто убил мою сестру! Мне кажется, что этот человек собирается убить и меня!

– Мне нет дела до вашей сестры! Мне нет дела до вас! Убирайтесь!

– Я знаю, вы очень дорого берёте за свои услуги. Но неужели я похожа на человека, который не в состоянии заплатить?! Хотите, я на колени встану?

Дамочка вдруг соскользнула с кушетки и плюхнулась на свои красивые коленки.

– Нет, вы чокнутая, ей-богу! – заорал Виталя и попытался за локти приподнять даму. Но она оказалась неожиданно сильной, стала сопротивляться, потянула Виталия вниз, и он чуть не грохнулся прямо на неё, на пол, в недвусмысленной позе.

– Я врач! Я – «Тузик»!!! – он с трудом отцепился от дамочки и убежал за стол. – Ну с чего ради, частный детектив, как вы выражаетесь, будет носить белый халат и сидеть в кабинете, обложенный лекарствами и шприцами?!

– Вы шифруетесь, – всхлипнула дамочка. – Я знаю, мне рассказали.

– Кто?!

– Друзья, которым вы очень и очень помогли.

– Идите, – Виталя резко выкинул руку вперёд, указывая на дверь. – Идите к своим друзьям, к вашему Борису Лазаревичу Кацу! Пусть он расследует обстоятельства смерти вашей сестры! Если я, простой ветеринарный врач, по вашему разумению смогу это сделать, то лучший гинеколог города сделает это лучше!!!

– Но я очень хорошо заплачу! Я знаю ваши расценки!

– Вот вам мои расценки! – Виталя яростно сорвал со стены прайс-лист и швырнул его в лицо незнакомки. – Вот! Комплексная прививка – двести тридцать рублей! Капельница – пятьдесят! Почистить параанальные железы – всего тридцать рублей! Дешевле в городе не найдёте! Кстати, я один из немногих в городе, кроме государственной клиники, имею право делать прививки от бешенства! Не желаете? Сотня! Вам сделаю скидку!

– Полмиллиона долларов, – тихо сказала дамочка и встала с колен.

Виталя бухнулся на кушетку.

– Вы чокнутая. Верю, богатая, но абсолютно чокнутая! Или вот, что, знаете, там, в переплётном цехе целая толпа отличных частных детективов. От нечего делать они песни хором по ночам поют. Если вы им заплатите, они вам чёрта лысого найдут. Идите туда, я укажу вам дорогу.

– Миллион.

– Идите, идите! – Виталя встал и подтолкнул её к двери.

Он абсолютно уверился в мысли, что дамочка страдает шизофренией. Что ж, и богатые сходят с ума. От счастья, наверное. От богатства.

– Жаль, что мы не сумели договориться, – фифочка подхватила с кушетки свою миниатюрную сумочку и пошла к двери. Гранкин посмотрел ей вслед, на её узкую, стройную, красивую спину. Дама стала закрывать за собой дверь.

И тут до Витали дошло.

* * *

– Сколько вы говорите? – прошептал он.

– Миллион, – не оборачиваясь, сказала дама.

– Долларов?!!

– Ну не сомов[2]2
  Сом – денежная единица Узбекистана


[Закрыть] же, – спиной усмехнулась она.

Виталя подскочил к двери и за руку втянул её в кабинет. Подумав, он закрыл дверь на ключ. Потом он взял даму за плечи и усадил на кушетку. Сам сел за стол, но тут же встал, снял белый халат, и снова сел.

– Рассказывайте, больная, – сказал Виталя.

Убийство №1

Пока она доставала сигарету и закуривала, Гранкин всё понял. Петрович говорил, что эту комнатушку до Витали арендовал какой-то мрачный нелюдимый тип. Чем он занимался, никто не знал, даже Петрович. А тип, похоже, и был тем самым частным детективом, к которому отправили дамочку друзья.

Миллион долларов! Фифа наверняка врёт. Но чем чёрт не шутит, Виталию хватит и четверти, нет, половины этой умопомрачительной суммы...

А вдруг и правда... миллион долларов?!

Господи, да за такие бабки он что угодно расследует, это же не труднее, чем лечить животных. Попробовал бы тот Пинкертон, который сидел до него за этим столом, сделать клизму коту! Или повязать стаффов! А он, Гранкин, и делает, и вяжет. Значит, и с этим делом справится. Миллион долларов! Осмыслить, реально понять эту сумму Виталя не мог. Такие деньги существовали в другом, параллельном с ним мире – припоминались гонорары голливудских кинодив, в голову лезли доходы нефтяных магнатов. Впрочем, не зря дамочка была как с картинки глянцевого журнала – все эти колечки, серёжки, цепочки, сумочка, кажется, из змеиной кожи, сигареты, каких Виталя в жизни не видывал, костюмчик простой, без оборочек (Галка любила оборочки), таких не продают в магазинах, где бывал Гранкин, такого вообще ничего не продают, что на ней навздёвано... Миллион долларов. Да на эти деньги он сможет выкупить трёх Галок с тремя младенцами.

– Рассказывайте, больная, – севшим голосом поторопил он дамочку.

Она уже почувствовала себя хозяйкой положения, откинулась на спинку кушетки и, не торопясь, глубоко затянулась.

– Миллион баксов для меня вовсе не пустяковая сумма, как вы понимаете, – прищурившись, сказала она.

– Да уж как-то я это понимаю, – пробормотал Виталя. Он ещё не определился с линией поведения. Каким ему быть? Мягкой, учтивой душкой? Или жёстким грубоватым профессионалом? А может, развязным хамлом?

– Совсем даже не пустяковая, – повторила дама. – Я плачу её не только за то, что вы назовёте мне имя убийцы и предоставите доказательства его вины, но и за то, что я сама буду чувствовать себя в безопасности. Меня тоже хотят убить, я в этом абсолютно уверена! А у вас репутация профессионала, у которого не бывает провальных дел.

– Не тяните кота за хвост, лучше хватайте его за яйца, – Виталя решил, что самоуверенность и некоторая развязность крутому детективу больше к лицу, чем воспитанность и интеллигентность «ботаника». – Давайте, выкладывайте, как вас зовут и на что жалуе... что там у вас стряслось!

– Меня зову Эльза. Эльза Львовна Перова.

Виталя взял свой фирменный бланк, на котором выписывал рецепты и записал на нём: «Эльза Львовна Перова». Записав, он удовлетворённо кивнул. Изысканное имя дамочке подходило, так же как и простецкая фамилия, учитывая её милую привычку, тушить бычки о подошву туфелек, а потом щелчком отправлять их в урну.

– Кстати, – спросил Виталя, – а как зовут того... вашего сыщика?

– Также как и вас, – улыбнулась Эльза Львовна.

– Ага, значит, Виталий, – пробормотал Гранкин. – Ладненько, так и запишем, мы, Виталий Сергеевич Гранкин, берём в производство дело ...

– Ой, да ладно вам, не шифруйтесь! Мне сказали, что вы меняете имена и офисы как перчатки. Хорошо, что я вас тут ещё застала, что вы никуда пока не переехали!

– Хорошо, – согласился Гранкин. – Рассказывайте.

– Мою сестру-близняшку Аду, убили! Это совершенно точно, хотя дело в прокуратуре закрыли, признали её смерть несчастным случаем.

Виталя сосредоточено вывел на бланке «Ада Львовна. Убийство №1».

* * *

– Адка старше меня была на пятнадцать минут. Как это ни смешно, но родители считали меня младшей, чуть больше любили и гораздо сильнее баловали. К счастью, Адка родителей ко мне никогда не ревновала, она с удовольствием исполняла роль старшей сестры. Благородство было свойственно ей, как вольной птице чувство полёта. Говорят, что даже в младенчестве она никогда не капризничала, давая родителям возможность заниматься только моей персоной. Когда мы подросли, она лучший кусочек всегда отдавала мне, не ходила гулять, если я болела ангиной, помогала мне делать математику, в которой я ни бум-бум. В общем, жили мы душа в душу, спали в одной комнате... Родители наши были счастливы от того, что мы так здорово друг с другом ладим. Мама наша была домохозяйка, а отец учёный – профессор, довольно известный историк, его книги до сих пор переиздаются, хотя папа давно умер. Мы жили в коттедже на двух хозяев, знаете, Академия наук выделяла такие профессорам и их семьям. Конечно, мы с Адкой ощущали себя немножко особенными, ходили в английскую школу, во времена дефицита одевались в заграничные шмотки и питались продуктами из спецпайка. Но самое главное, мы дружили, мы с ней очень дружили, у нас не было тайн друг от друга. Вернее, у неё от меня не было, а у меня... до поры до времени. В общем, стукнуло девушкам семнадцать лет...

Виталя взял ручку и строго постучал ею по столу. Ему показалось, что дамочка несёт много лишнего. Но должен ли частный детектив делать замечания клиенту, который рассказывает свою историю? Вот если бы клиент описывал симптомы болезни своей собаки и начал с того момента, как будучи ещё ребёнком, захотел завести породистого пса, Виталя бы непременно строго сказал:

– Ближе к делу, ближе! Я не психоаналитик, я ветеринар. Проблемы детства за отдельные деньги и у другого врача!

Гранкин снова постучал по столу ручкой, но промолчал. Он решил, что за такие деньги можно и о детстве послушать.

– Стукнуло девушкам семнадцать лет. И понеслось! – Эльза выудила из сумочки ещё одну длинную коричневую сигарету и опять закурила. – Как это часто бывает у близнецов, мы влюбились в одного парня. Парень был старше нас на два года и был нашим соседом по дому. Его отец, тоже учёный, был тем самым «вторым хозяином» коттеджа. Какой Роман был красавчик! Высокий брюнет, в меру раскаченный, черты лица как... как... ну, вам этого не понять!

– Этого-то уж точно не понять, – пробурчал Гранкин, и снова постучал по столу ручкой. Миллион долларов! Пусть мамзелечка треплется хоть до вечера.

– Возле него всегда вертелись какие-то взрослые красивые девицы. Он занимался теннисом, ходил на байдарках, и даже пел в каком-то городском вокально-инструментальном ансамбле, как тогда это называлось. Адка первая мне призналась, отчего не спит по ночам. Я тогда посочувствовала ей, но сама не призналась, что ворочаюсь до утра от тех же чувств и мыслей. Я сказала ей, что шансов у неё никаких, потому что к нам он относится как к соседкам, маленьким девочкам. Наши родители особо не дружили, так, по-соседски переговаривались из-за забора. Но как-то раз я забирала из почтового ящика почту и нашла там письмо, адресованное Адке. Первый раз в жизни я совершила не очень благовидный поступок – прочитала чужое письмо. Я просто сердцем почуяла – там что-то важное. И точно – в маленькой записулечке Ромка приглашал Адку на свидание. Оказывается, я была не права: он относился в нам совсем не как к маленьким девочкам... Но выбрал он Адку! Я от досады тогда разревелась. И совершила второй в своей жизни неблаговидный поступок: ничего не сказав Адке, намарафетилась вечером и пошла на свидание вместо неё. Ромка не заметил подмены, мы целовались почти до утра в какой-то беседке, и это стало первой моей тайной от Ады.

– Так, – Виталя резко вскочил и натянул на себя белый халат. Эта привычная униформа добавляла ему уверенности в себе. – Так! – почти закричал он. – Ближе, пожалуйста, к делу, ближе! Я не психоаналитик, я ветери... я частный детектив!!! Проблемы детства за отдельные деньги и у другого врача! – Он выпалил этот текст, набрав в лёгкие побольше воздуха и выкатив глаза. Сердце ухнуло где-то в районе желудка. Сейчас дамочка затушит сигарету о подошву туфли, пульнёт окурок щелчком в плетёную урну, встанет и уйдёт, хлопнув дверью. И плакали его денежки! И Сашка его зарыдает, прильнув к пустой Галкиной груди в подвальном сыром помещении...

От ужаса похолодели пальцы на руках и ногах. Виталя схватил снова ручку и нервно затарабанил ей по столу, как это делал его препод по хирургии, когда намеревался поставить в зачётке «неуд».

Но дамочка не встала и не ушла.

* * *

– Меня предупреждали, что у вас трудный характер, – улыбнулась она. – А также меня предупреждали, что если вы возьмётесь за дело, то успех гарантирован.

Отлично! У него тяжёлый характер.

– Прекратите курить! – заорал Гранкин и выдернул у неё из пальцев длинную сигарету. Он затушил её о подошву своего ботинка и щелчком отправил в урну. Виталя катастрофически позорно промазал – сигарета улетела в другой угол комнаты, но Гранкин с вызовом глянул на даму. Может, он и не снайпер, но у него репутация самого лучшего детектива!

– Отвечайте на мои вопросы.

– Да, – покорно кивнула Эльза.

– Что случилось с вашей сестрой?

– Она погибла в результате несчастного случая, но я уверена, что её кто-то убил!

– Это я уже слышал. При каких обстоятельствах она погибла?

Виталя сам собой восхитился. Как он ловко сформулировал фразу! «При каких обстоятельствах...»

– Она была дома одна. Муж уехал в командировку в другой город. Они живут в том самом коттедже, в котором жили мои родители. Коттедж двухэтажный, на втором этаже есть небольшой такой балкончик, там стоят столик, шезлонг и маленькая кушетка под ноги. Неделю назад, вечером, вернее, ночью, моя сестра... упала с этого балкончика. Высота там ерундовая, в крайнем случае ноги-руки сломаешь, но Ада... сломала шею. Это ни у кого не вызвало удивления, потому что на столике остались две пустые бутылки из-под шампанского. Менты и медики сделали вывод: дамочка напилась в одиночестве, подошла к невысоким перилам, закурила и... то ли голова у неё закружилась, то ли просто равновесие потеряла, в общем, она упала с высоты второго этажа и свернула себе шею. Её нашёл наш сосед, второй хозяин дома, Иван Терентьевич. Вернее, его собака, с которой он ночью любит прогуливаться. Ада лежала прямо на клумбе с цветами, голова неестественно вывернута, на ней было вечернее платье с открытой спиной, в пальцах зажата сигарета...

Эльза сделала попытку смахнуть слезу, но слезы не было, и она, не донеся руку до глаз, махнула ей, мол – ладно уж, своё я уже отрыдала.

– И с чего же вы взяли, что вашу сестру убили? – искренне удивился Гранкин.

– Шампанское!

– Что, шампанское? Вполне дамский напиток!

– Дамский, – фыркнула Эльза, – Вот именно – дамский! Адка была экзальтированная особа. И она терпеть не могла шампанское! Могла выпить водку, виски, текилу и даже ром, но только не дамский напиток! Если бы ей пришло в голову налакаться в одиночку, это было бы всё что угодно, только не шампанское! А ведь медики подтвердили – она немеренно выпила именно «вонючей газировки», как она его называла. Отпечатки пальцев на бутылках – её, на фужере – тоже. Ни у кого никаких сомнений, только у меня. Вот, например, какого чёрта на ней было вечернее платье?! Она в тот вечер никуда не ходила и никуда идти не собиралась. Да и ночь была довольно прохладной для такого наряда. В тот вечер она позвонила мне часиков в девять, трезвая и абсолютно спокойная. Сказала, что сидит дома. Мы поболтали о том, о сём, а в конце разговора она заявила мне, что завтра расскажет мне что-то такое, от чего я «офигею, обалдею, и сойду с ума». Как ни пыталась я выпытать у неё, что случилось, она только твердила: «Завтра, завтра». А в час ночи мне позвонил Иван Терентьевич... Кстати, зря вы мне не дали рассказать про нашу первую любовь. Дело в том, что я вышла замуж за того парня, соседа, и Иван Терентьевич – это мой тесть. Адка мужественно перенесла крах своей первой любви. Я так и не рассказала ей, что то, первое письмо Роман прислал ей, а не мне. Он только потом разобрался в подмене, но было уже поздно, у нас такое закрутилось...

Гранкин хотел снова постучать по столу, но передумал, мозг подсунул вдруг не свежую, но верную для его новой работы мысль: «Детали очень важны».

– Замуж я выскочила рано, в восемнадцать. Намыкались мы сначала с моим. Ромка от отца помощи брать из принципа не хотел, говорил, что всего добьётся сам. Я от родителей тоже ушла. В институт поступила, в тот же что и Ромка. Жили мы с ним в общаге, в Ромкиной комнате, отгородившись шторкой от соседей-студентов. Туалет один на этаж, душ в подвале, работает только ночью. Сорок рублей моей стипендии, сорок его. Это потом муж стал известным в городе предпринимателем. Ну, вы же знаете, Перов! Почти все крупные в городе автозаправки принадлежат ему!

– Ах, Перов! Ну да, Перов! – неуверенно воскликнул Виталя и тут вдруг вспомнил.

Перов был действительно знаменитой личностью в городе. Когда предпринимательство ещё только поднимало голову, он создал какую-то фирму, которая торговала лесом и цветными металлами, причём ходили слухи, что он очень выгодно продаёт всё это за рубеж. Пресса тогда подняла вой, что он «распродаёт Родину», но потом всё помаленьку утихло. Перов стал уважаемым человеком в городе, приобщился к власти посредством депутатства то ли в городском, то ли в областном совете. А о его талантах «торгаша» напоминал только выстроенный из красного кирпича и обсаженный голубыми ёлочками диковинный офис, который туристам показывали как архитектурную достопримечательность города. О том, что ему принадлежат ещё и заправки, Виталя не знал, но видимо, это так, раз госпожа Перова так утверждает. Может, она и не врёт, что в состоянии заплатить миллион за детективные услуги. Может, не врёт.

– Перов! – снова воскликнул Гранкин. Для пущей убедительности он хлопнул себя ладонью по лбу, но вспомнил, что у него тяжёлый характер и нахмурился.

– Поближе к теме, Эльза Петровна. Я тут не батюшка на исповеди, а хорошо известный в городе детектив.

– Пол-первого ночи мне позвонил Иван Терентьевич. Он что-то кричал, и я не сразу поняла, что Джерри, его пёс, нашёл в клумбе Аду. Иван Терентьевич сказал, что она мертва, что «Скорая» уже уехала, а милиция ещё не приехала. Я села в машину и примчалась в родительский дом. Роман сейчас в командировке во Франции, поэтому я осталась с бедой один на один. Меня допрашивали, там, на месте, потом ещё вызывали к следователю. Я выложила им про шампанское, но надо мной только посмеялись. Мало ли, что пила она только водку! Захотелось даме шампанского! Как сказал следователь, мы все когда-то что-то делаем в первый раз. Вот и Ада взяла, и первый раз в жизни напилась шампанского. В общем, у органов никаких сомнений. По их мнению, это несчастный случай. Даже то, что она так неудачно упала, свернув шею, якобы подтверждает их версию о пьяной дамочке с нарушенной координацией. Но самое страшное, – Эльза опять попыталась отрыть в сумочке сигарету, но, вспомнив о запрете, замерла и щёлкнула замочком, послушно отказавшись от соблазна, – самое страшно то, что я абсолютно уверена: кто-то хочет убить и меня.

– Почему вы так решили?

– Два дня подряд со мной происходят странные вещи. У нас с Романом собственный дом в загородном посёлке. Охрана и всё такое прочее. В общем, я не очень-то беспокоюсь о своей безопасности, находясь дома. Когда Ромка уезжает в командировку, я отпускаю прислугу на все четыре стороны и остаюсь абсолютно одна. Понимаете, это невыносимо, когда в собственном доме не можешь насладиться абсолютным и полным одиночеством. Кто-то вечно снуёт перед носом туда-сюда, туда-сюда, и что самое невыносимое, навязчиво пытается тебе угодить. Нет, у нас хорошая горничная и кухарка отличная, и садовник самый лучший – лауреат каких-то там конкурсов по ландшафтному дизайну, но как только муж уезжает, я объявляю им выходные, причём без урезания в зарплате. Они очень этому рады. Так вот, дома я была абсолютно одна. Утром встала, захотела попить кофе, вспомнила, что прислуга распущена и обрадовалась. Можно ходить, в чём мать родила, можно, не думая о приличиях, развалиться внизу на диване в гостиной и подремать, и почитать, и посмотреть ящик и вообще всё, что хочешь... Я хозяйка двух крупных салонов одежды и рабочий график у меня совершенно свободный. Иногда я просто звоню в магазины по телефону, отдаю распоряжения, и этим мой рабочий день ограничивается. Так вот, я схватила свою огромную подушку с кровати и пошла вниз, на первый этаж. Там, в гостиной, на диванчике только маленькие диванные подушечки, а я решила проваляться как минимум до обеда. Короче, на лестнице я чуть оступилась, схватилась за перила и выронила подушку. Она поскакала вниз как резиновый мячик. Чуть ниже, чем там, где я стояла, что-то громко треснуло, и я увидела, что ступенька сломалась. Понимаете, под весом всего лишь подушки ступенька сломалась! Я бросилась туда, и поняла, что она аккуратно подпилена. Там был ровный такой срез, и только на самом краешке – слом. У нас очень крутые, винтовые лестницы. Это какое-то безумство, иметь такие лестницы в доме, но Роман любит всё необычное и немножко помпезное. Знаете, его офис с башенками и колоннами в центре города?

– Кто ж не знает, – пробурчал Гранкин.

– Так вот, если бы подушка не выскользнула у меня из рук, на этой ступеньке упала бы я. Долететь живой до пола у меня не было бы никаких шансов, переломала бы руки, ноги, шею и позвоночник. Но и это ещё не всё. На следующий день я пошла принимать душ. Я никогда не залезу в кабинку, пока не потрогаю воду рукой. И вот стала трогать – меня током бьёт! Выключаю воду, включаю, трогаю – бьёт, причём, очень сильно! Я вызвала слесаря, он пришёл, всё проверил и пришёл в ужас. Кто-то отсоединил провод заземления от водонагревателя! Вот просто взял и отсоединил! То есть, не имей я привычки, не заходя в кабину, проверять воду рукой, а просто встань под душ как все нормальные люди, а потом включи воду, меня бы убило током! Кто-то хочет избавиться от меня! И этот кто-то вхож в мой дом! Я срочно созвала всю прислугу и поселила её в доме, хотя муж вернётся ещё не скоро. Я ничего не рассказала об этом следователю, потому что у него есть гнусная привычка смеяться над моими страхами и подозрениями. Богатые дамочки считаются дурами и истеричками! Я сразу взяла у подруги ваши координаты и примчалась сюда. Только вы сможете мне помочь! У вас слава профессионала, у которого нет провальных дел!