Текст книги "Король мечей"

Шериф неожиданно сморщился, словно от кислятины или от боли.

– С неделю назад я его встретил неподалеку от Ноттингема.

– А, это тогда исчезла ваша дивная вороная кобыла? – засмеялся Мазер. – А вы говорили, пала от колик.

Ноттингемский шериф, не отвечая, перевел взгляд на Эмиля.

– Ты точно уверен?

– Я почти полгода был у него в шайке, – командир наемников вдруг приосанился и словно стал повыше ростом. – Он даже сам учил меня стрелять и считал хорошим лучником!

– Так пристрели его! – рявкнул Мазер.

– С такого расстояния невозможно попасть.

– Жаль, Локсли об этом не знает.

– Ему легче, он стреляет из бойницы и сверху вниз. А мы тут на виду.

– Это твои бойцы на виду. Которые еще остались. Ты-то торчишь с нами в стороне, – Зигфрид Мазер отвернулся от Эмиля и обратился к шерифу. – Вы все еще хотите жениться на моей строптивой дочурке?

– Больше, чем когда-либо. Но ведь и вы по-прежнему желаете стать единственным хозяином всех торговых лавок Ноттингемшира.

– Тогда нам придется набирать новых бойцов. Черт, я уже так потратился, что и не уверен, выгадаю ли. Эмиль!

– Да, милорд? – откликнулся командир отряда.

– Не лебези, я из простых, и ты прекрасно это знаешь. У тебя осталось всего несколько бойцов. Останови наконец этого дьявола. Сотня шиллингов лично тебе и прямо сегодня вечером, если сейчас ты остановишь этот поток стрел из замка. Ты же хвалишься, что Локсли называл тебя хорошим лучником!

Эмиль кивнул. Он давно вычислил, в какой именно бойнице укрылся стрелок, теперь вспоминал слова Робина. «У тебя твердая рука, парень, и я тебя не зря учил. Просто верь в себя. Знай, что ты сможешь. Стреляй, когда уверен, что попадешь. Выпусти стрелу так, чтобы мишень умерла».

Он представил себе рост Робина, представил, как именно тот должен приладиться в такой бойнице. Порылся в колчане, выбирая стрелу. Сотня шиллингов за один выстрел, Робину такое и не снилось – таких призов ни на одном турнире лучников не было.

«Выпусти стрелу так, чтобы мишень умерла», – губами повторил Эмиль наставление бывшего главаря.

***

Маленькое слюдяное окошко плохо пропускало свет, и поэтому в комнате, где прятались хозяйка замка, Изабелла и маленькая Жанна, был полумрак. Аньес Вексен, прямая, напряженная, молча ходила от стены к стене. Изабелла сидела на краю кровати, закрыв лицо ладонями. Жанна устроилась в углу, прямо на полу. Она обхватила колени руками и замерла, васильковые глаза смотрели в одну точку, словно буравя темную стенку впереди.

От звука шагов в коридоре вздрогнули все трое.

– Нет, – Аньес Вексен быстро покачала головой, отвечая на незаданный вопрос. – Это не Мазер.

Она бросилась к двери и, увидев входящего, вскрикнула:

– Бернар!

– Тихо, тихо. Со мной-то все в порядке, – отозвался хозяин.

Вексен прошел в комнату, поддерживая Хантингтона, который скорее висел у него на плече, чем шел сам. Изабелла вскочила с кровати и замерла, едва увидев графа. Слипшиеся волосы, белое лицо, серо-синие губы. Мутный блуждающий взгляд, словно сквозь туман.

– Я пока нужен у ворот, – сказал Вексен, очень осторожно и мягко опуская графа. Комната много лет пустовала, и кровать не была застелена, на жестком деревянном каркасе лежало только старое покрывало. – Не бойтесь, Мазера пока отогнали.

– Он не ворвется? – растерянно спросила Изабелла. Она не сводила глаз с белого лица графа.

– Сегодня – нет. Чтобы ворваться, ему нужен новый отряд, этот парень их почти всех перестрелял. Помогите ему. Аньес, ты знаешь, где ящик с лекарскими инструментами старой Матильды, да и все остальное.

Хозяйка, кивнув, быстро вышла из комнаты. Вексен выпрямился и отошел от кровати, и только теперь Изабелла заметила стрелу. Она охнула и обернулась к деду, но тот тоже уже исчез в полутемном коридоре. Девушка еле заставила себя снова взглянуть на Хантингтона, точнее, на стрелу справа в груди графа. Древко было уже обломано, но наконечник вместе с частью стрелы глубоко засел около ребра. Котта и рубашка отяжелели от крови. Изабелла испуганно пыталась сложить в голове все, что показывала ей старая тетушка Матильда, когда учила вынимать стрелы. Она хорошо помнила, как и что надо делать, но тетушка учила ее вырезать стрелы из дохлой свиньи, а сейчас перед ней лежал живой человек, да еще и в полном сознании.

Маленькая Жанна, незаметная и юркая, словно змейка, проскользнула сбоку и поставила на стол две масляные лампы.

– Леди Изабелла, – еле слышно произнес граф. Он попытался сказать что-то еще, но захлебнулся кровью, сбился и долго не мог начать снова – ему не хватало ни сил, ни воздуха.

– Молчите!

– В замке есть капеллан? – наконец собрался Хантингтон.

Он замер, силясь сдержать кашель, на губах снова показалась кровь. Жанна быстро подошла к кровати и бережно его приподняла.

– Перестаньте, рана не страшная, – Изабелла лгала и знала, что он это понимает. – Вы поправитесь.

– Постараюсь. Но я не о том.

Теперь, когда Жанна придерживала графа за плечи, ему явно стало легче дышать, но говорил он все равно еле слышно, сбивчиво, по два-три слова.

– Леди Изабелла, я сейчас не могу вас защитить. Но ни один шериф не сможет вас принудить к браку, если вы будете уже замужем.

– Что?

– Если нас сейчас обвенчают – ни шериф, ни ваш отец с этим ничего не смогут поделать. До развода уж точно. Или до окончания траура.

Девушка почувствовала, что ей и самой не хватает воздуха. Она не знала, что ответить, но тут же увидела, что ответ и не нужен – Хантингтон, потратив все силы на длинную фразу, потерял сознание. Изабелла снова растерянно посмотрела на обломок стрелы и растущее пятно крови и вдруг почувствовала на себе взгляд – яростный взгляд колючих васильковых глаз.

Глава шестая

***

Пока Изабелла, оторопев, стояла посреди комнаты, дочка деревенского коновала без особого смущения раздевала графа. Изабелла видела, как девочка расстегнула пряжку и стянула с Хантингтона пояс с мечом. В коридоре послышались шаги, показалась хозяйка замка с большим ларцом в руках. Изабелла со страхом посмотрела на ларец – она хорошо его помнила, там старая тетушка Матильда держала свои инструменты и несколько склянок с теми снадобьями, что не портятся от времени. На самом деле Матильда не приходилась девушке ни теткой, ни какой-нибудь другой родственницей, – но все кругом звали деревенскую целительницу именно тетушкой.

Изабелла прикрыла глаза, собираясь. Теперь ей все-таки придется вытаскивать из живого человека обломок стрелы. Она заметила, что граф пришел в себя, но взгляд его то туманился, то прояснялся, – словно Хантингтон выныривал и снова тонул.

Жанна, которая до этого смущалась и терялась в замке среди знатных господ, сейчас быстро сновала маленькой рыжей молнией. Она успела найти толстое одеяло, свернуть его и осторожно подложить графу под голову и плечи. Потом принесла кружку, помогла Хантингтону сделать несколько глотков, притащила с жарко натопленной кухни вязанку дров и опустила ее возле заброшенного камина.

– Ему нужно тепло, – быстро ответила она на растерянный взгляд Изабеллы и начала разводить огонь.

– Вот, – Аньес Вексен поставила на стол ларец и подняла крышку. – Воду и тряпки сейчас принесу. Помнишь, что тут для чего?

Хозяйка замка отошла в сторону и замерла у двери, не глядя внутрь комнаты.

– Кажется, этот подойдет, – Изабелла неуверенно взяла один из ножей.

Про себя она молилась, чтобы Хантингтон поскорее снова потерял сознание, но граф даже попытался заговорить, хотя каждое слово давалось ему куда тяжелее, чем еще пару минут назад. О венчании он больше не спрашивал. Изабелле даже показалось, что он начинает бредить.

– Леди Изабелла, – еле слышно пробормотал Хантингтон, – вы же изучали богословие?

Жанна разобралась с камином, подошла к открытому ларцу и взглядом словно спросила у хозяйки замка разрешения. Получив утвердительный кивок, она взяла легкие острые ножницы и принялась разрезать котту и рубашку вокруг раны. Тонкие загорелые пальцы быстро убрали в сторону лохмотья, насквозь пропитавшиеся кровью, при этом девочка ни разу не шелохнула саму стрелу.

– Изучала, – отозвалась Изабелла.

Она испуганно смотрела на рану. Возле стрелы пузырилась кровь, и при виде этой крови Изабелле показалось, что комната начинает кружиться у нее перед глазами.

– Куда попадают души некрещеных? – еле слышно выдохнул граф.

– Безгрешных младенцев?

– Нет. Мусульман, например.

Изабелла вдруг снова почувствовала на себе колючий взгляд девочки, подняла глаза.

– Вытаскивайте стрелу, – беззвучно, одними губами сказала ей Жанна. – Быстрее. Будет поздно.

Хантингтон уже ничего не говорил, лицо его стало совсем серым. Если раньше он кусал губы, сдерживая стон, то теперь Изабелле казалось, что граф уже ничего не чувствует. Но едва она дрожащими руками взялась за стрелу – его черты исказились. Изабелла отступила на полшага, ее снова замутило от вида крови.

– Вырежьте ее, как вас учила Матильда, или я просто выдерну эту стрелу, – так же беззвучно, но очень четко прошептала девочка. – Есть в вашем ларце хоть что-то от боли? Он же сейчас свихнется.

– Господи, Изабель, ты так и не сделала ничего? – раздался сзади голос Бернара Вексена. – Давай нож. Отвернись, только твоего обморока тут не хватало. Такая же, как мать и бабушка! Я думал, Матильда из тебя это выбьет, но нет: чуть увидела кровь – и оторопела. Все, отвернись, а лучше иди отсюда. И бабушку уведи.

Вексен взял нож, быстро посмотрел на серое, мокрое от пота лицо графа, потом осторожно взял Хантингтона за запястье, пытаясь ощутить биение его сердца. Выругался, положил руку ему на горло.

– Вот упрямый, – пробормотал хозяин замка и повернулся к девочке. – Подержи мне тут лампу.

Жанна поднесла одну из ламп поближе. Бернар Вексен подцепил ножом наконечник, раскачал и выдернул стрелу. Из глубокой раны полилась кровь.

– Дальше справишься?

Девочка кивнула, поставила обе лампы на самый край стола, придвинула миску с водой и ворох тряпок, оставленный хозяйкой.

– Хорошо, – сказал Вексен, посмотрев на движения ее рук – быстрые, но без всякой суеты. – Не боишься крови?

Жанна удивилась вопросу.

– Я же дочка коновала, много раз помогала отцу принимать телят и поросят. Вы знаете, что в этих флаконах? – девочка кивком указала на ларец.

– Нет. Спрошу у Изабель.

– Хорошо, я пока хотя бы просто перевяжу, – колючий васильковый взгляд скользнул по флаконам. – Я справлюсь, господин Вексен.

Она сняла с запястья простенький медный браслет и положила его на столик рядом с ларцом.

– Чтобы не зацепить случайно, – тихо сказала она. – А то вдруг дерну резко, а ему и без того больно.

– Жанна…

– Да, господин Вексен?

– Не злись на Пьера. Его поставили перед страшным выбором. Как ни крути – все плохо.

– Пьер? Кто это?

– Твой жених, – оторопел хозяин. – Сын Катрин, твой жених.

– У меня нет жениха.

– Не горячись. Ты совсем крошка, Пьер хоть постарше, но тоже еще юн и неопытен, а тут любой растерялся бы. Пьер просто хотел тебя защитить. Как мог.

– Простите, господин Вексен. Не стану спорить. Графу сейчас нужна тишина. И не беспокойтесь, я пока останусь с ним.

– Точно справишься?

– С чем? – удивилась девочка. – Укутать, напоить, горшок вынести? Вполне.

Колючие васильковые глаза сверкнули из-под рыжей челки.

***

Аньес Вексен ласково гладила буйные светло-каштановые кудри внучки.

– Все, все, не плачь. Ты ни в чем не виновата, у нас в роду все такие. Моя мать, твоя прабабка, родила семерых, но лишалась чувств при виде капельки крови. Я тоже разум теряю, как только вижу любую царапинку. Изольда была такая же, и ты в нее и в меня. Держи-ка, – она протянула Изабелле тяжелый серебряный кубок, на дне которого плескалось вино. – Выпей, тут немного, но много тебе и не надо. Выпей, потом иди к себе и отдохни. И прекрати плакать. Бернар вытащил стрелу, дальше на все воля божья.

Изабелла слушала, размазывая слезы по щекам. Она допила вино, не ощущая вкуса, потом поставила кубок на стол и поднялась.

– Спасибо. Я… я правда лучше побуду одна.

– Конечно. Не бойся, Изабель, – ворота закрыты, никому сюда не вломиться, да и от их отряда осталась едва ли четверть.

Оказавшись в своей комнате, Изабелла застыла у окна. Маленькое окошко ее комнаты выходило на запад. Было уже светло, но на октябрьском небе, хоть и совсем бледный, виднелся тонкий месяц, который сейчас таял с каждым днем.

Девушка вздрогнула. Убывающая луна. Еще ночью, ворочаясь без сна, Изабелла думала, как бы добыть прядь волос и капельку крови графа и как бы удержать его в замке на несколько дней. А теперь она может взять целый ворох тряпок, насквозь промокших от крови. И потихоньку срезать волосы тоже может. Граф сейчас точно ничего не заметит. Кто ее может увидеть? Разве что дочка коновала.

– Я отошлю ее отсыпаться, а сама все сделаю, – пробормотала сама себе Изабелла. – И теперь до новолуния он точно никуда не уедет из замка.

Девушка вспомнила слова Мадлен. Выпить приворотное зелье граф должен именно в первую ночь новолуния и только из рук Изабеллы. Оба условия теперь можно было выполнить. До новолуния еще несколько дней, и Хантингтон, конечно, все это время вынужденно останется в замке – после таких ран поднимаются не раньше чем через пару недель, если вообще поднимаются. Она повторила про себя слова о венчании и грустно улыбнулась. Скажи кто-нибудь ей еще день назад, что граф позовет ее замуж, а она не будет этому рада, – Изабелла бы не поверила. Но все именно так. Хантингтон предложил ей обвенчаться, но предложил не оттого, что влюблен, а просто потому, что хотел ее так защитить от другого брака. Почему-то Изабелла очень верила, что зелье Мадлен обязательно подействует на графа, хотя сама старуха сомневалась – настолько сомневалась, что даже отказалась от платы.

Изабелла подошла поближе к окну, прикрыла ставни и встала так, чтобы увидеть свое лицо в тонкой мутноватой слюде. Она уже немного успокоилась, в створках окна отразились благородные и строгие черты, спокойный взгляд, буйные густые кудри. Юная знатная дама, достойная наследница имени Вексенов и состояния Мазера. Девушка несколько раз медленно вдохнула и выдохнула, окончательно успокаиваясь, потом вышла из комнаты и по гулким каменным переходам направилась в другое крыло замка – в бывшую комнату своей матери. Она шла тихо, легкие мягкие башмаки из дорогой кожи не издавали ни звука, и Жанна не услышала шагов. Не входя в комнату, Изабелла на несколько мгновений остановилась у порога.

После смерти Изольды комната много лет пустовала. Почти всю мебель отсюда давно вынесли, и сейчас в заброшенном и оттого неуютном помещении оставалась только низкая старая кровать и тяжелый стол. Ни стульев, ни какой-нибудь скамейки внутри не было, и дочка коновала устроилась прямо на полу. Девочка сидела, обняв колени, тихая, незаметная, словно маленький рыжий зверек. Изабелла молча постояла в дверях, потом негромко спросила:

– Он поправится?

Жанна вздрогнула, но тут же ответила – скромно, почтительно, не поднимая глаз:

– Не знаю, мадемуазель. Легкое пробито, и все снова начинает кровоточить, как только он пытается вдохнуть глубже или откашляться.

От ее решимости не осталось и следа, сейчас перед Изабеллой снова была тихая деревенская девочка, которая явно чувствовала себя неловко в господском замке.

– Что за склянки в вашем ларце? – тихо спросила Жанна. – Может, там найдется что-нибудь, чтобы хоть немного облегчить боль? Или чтобы рана потом не гноилась? Это же средства старой Матильды, которая жила в деревне?

Она говорила еле слышно, чтобы не потревожить графа, но так отчетливо, что каждое слово можно было понять по губам, без звука.

– Да. Ты ее помнишь? – удивилась Изабелла.

– Нет, я была слишком маленькая. Но о ней всегда говорили. Правда, стоило мне подойти, как все разговоры тут же прекращались.

Жанна легко, совсем неслышно поднялась и подошла к столу.

– Можно? – так же тихо спросила она. Изабелла кивнула, и девочка протянула ей один из флаконов. – Что это?

– Средство для… Как бы тебе сказать…

– Как есть.

– Для пробуждения женской чувственности.

– А это?

– Скользкое масло, чтобы… чтобы…

– Мадемуазель Изабель, я все-таки дочь коновала, а не звездочета. Я поняла, – Жанна вынула из ларца следующую склянку. – Это?

– Чтобы не забеременеть, – окончательно смутилась Изабелла.

– А вот это?

– Настой для изгнания плода.

– На случай, если прошлое средство не сработало? – девочка недоверчиво покосилась на пару оставшихся склянок. – Уже и не верю, что тут есть что-то нужное.

Изабелла быстро посмотрела на белое лицо графа, потом взглянула на стол. Тонкие острые ножницы, которыми Жанна разрезала одежду, так и лежали рядом с ларцом. Такими без особого труда можно срезать прядь волос, и Хантингтон сейчас точно ничего не почувствует и не заметит.

– Ступай пока отдохни, – улыбнулась она девочке, но снова натолкнулась на колючий тревожный взгляд.

Глава седьмая

***

Ноттингемский шериф хмуро посмотрел на Зигфрида Мазера.

– Сколько их может быть? Вы же знаете замок и не раз там бывали.

– Вексены никогда не держали большого гарнизона, хотя вполне могли бы себе позволить, – осторожно начал Мазер. – Сам старый Бернар прекрасно владеет и мечом, и топором, да и из арбалета великолепно стреляет. Кроме него, есть еще пара привратников и три-четыре деревенских олуха.

– И еще этот чертов Локсли. Хотя судя по тому, что выстрелы из бойницы прекратились – он либо убит, либо серьезно ранен. Так что его можно не считать. Получается, в замке-то почти никого нет, а у нас еще осталось…

– Наемников – четверо, это с учетом их командира, Эмиля. И мы с вами.

– Мы должны туда пробраться. Ваша дочь так упрямится, что я не на шутку завелся, – шериф хохотнул, разрезал большой кусок свинины на несколько ломтей, потянулся за лепешкой. – Не сегодня, конечно. Сегодня отряд и так уже потрепан, пусть отдыхают. Но в ближайшие дни… – он замолчал, прожевывая кусок, потом продолжил. – Вы, Мазер, потратились, заплатив сотню шиллингов Эмилю за выстрел. Не жалко?

– Если он и правда пристрелил этого разбойника – то не жалко.

– Ну что ж. Моя невеста, моя очередь тратиться. Эмиль! – заорал шериф.

Командир наемников высунулся из общей комнаты в обеденный зал постоялого двора.

– Да, милорд?

– Ты же говоришь по-французски, и вполне сносно?

– Да.

– Разузнай, где тут можно нанять новых людей. Много не надо, но хотя бы трех-четырех – найди. Сколько я плачу – ты знаешь.

Командир наемников кивнул.

– И еще. Передай всем, и оставшимся, и тем новым, кого наберешь завтра. Объявляю награду в пятьдесят шиллингов – тому, кто сумеет проникнуть в замок и впустить остальных. Как угодно, – ноттингемский шериф хмыкнул, опережая вопрос. – Пробраться через тайный лаз или переплыть через ров и подняться на стену – мне все равно. Мне нужно, чтобы мы проникли внутрь. Все понятно?

– Да.

– Ступай. Людей можешь набирать по своему усмотрению.

***

Жанна почти успела дойти до конца коридора, ведущего в общую комнату для прислуги, но вовремя спохватилась. Она оставила на столике, возле ларца с инструментами и снадобьями старой Матильды, свой медный браслет – единственное простенькое украшение, что у нее было.

Можно было бы оставить браслет лежать на столике – никуда бы он не делся, в замке Вексенов никто не польстился бы на скромную медную безделушку. Но у Жанны никогда не было других украшений, она любила этот браслет и не хотела его оставлять без присмотра. Девочка развернулась и направилась обратно. Она шла совсем неслышно, почти кралась на цыпочках, чтобы не шуметь и не тревожить Хантингтона.

Дверь в заброшенную комнату не закрывалась, и Жанна еще из коридора увидела Изабеллу, которая стояла напротив входа и, кажется, смотрела на графа. Маленькая Жанна провела в замке меньше суток, но этого ей вполне хватило, чтобы заметить взгляды, которые Изабелла то и дело бросала на гостя, и девочку совсем не удивляло, что юная красавица так засматривается на человека с совершенно заурядной внешностью, да еще настолько старше.

Изабелла повернулась к столику и взяла легкие тонкие ножницы – Жанна обратила на них внимание, когда срезала с графа рубашку и котту. Девочка не разбиралась в дорогих вещах, но даже дочери деревенского коновала было понятно, что эти ножницы – штука редкая, они совсем не такие, как привычная грубая железяка. Жанна сделала еще пару шагов вперед, но вдруг почему-то остановилась, хотя и сама не понимала, почему. Теперь она могла видеть низкую кровать, белое-белое лицо Хантингтона, грубое одеяло из некрашеной шерсти и наброшенные сверху овечьи шкуры. Несмотря на зажженный камин и меховое покрывало, графа колотило от озноба.

Девочка остановилась. Она и сама не понимала, почему, – Жанна не делала ничего плохого, она всего лишь хотела забрать забытую побрякушку, но что-то ее удержало, словно не давая войти в комнату. Она видела, как Изабелла с ножницами в руках подошла к кровати и осторожно провела рукой по волосам Хантингтона. Жанна еще ночью, когда граф привез ее в замок, заметила, какие у него светлые волосы – как будто льняные, такие светлые, что даже седина в них не бросалась в глаза. А сейчас пряди слиплись и потемнели от пота. Жанна смотрела, как Изабелла осторожно отделила одну прядь. Блеснули ножницы, металл тихо клацнул, Изабелла подняла отрезанный вихор, коснулась его губами, быстро свернула и убрала в маленький расшитый шелком кошелек, который носила на поясе. Жанна замерла. Она понимала, что увидела что-то, чего ей видеть совершенно не следовало, и поэтому теперь девочка боялась лишний раз шелохнуться, чтобы как-нибудь себя не выдать. Хорошо еще, что октябрьский день был пасмурным и темным, окна в комнатах замка – совсем маленькими, и в переходы свет совсем не попадал – заметить из комнаты девочку, застывшую у стены в коридоре, было почти невозможно.

Изабелла наклонилась и стала перебирать сваленные в углу у столика вещи графа. Жанна, которая сама снимала с него одежду, помнила, что положила на пол пояс с мечом и двумя ножами, сапоги и старые, но вполне крепкие штаны из хорошо выделанной кожи – здесь такие никто не носил. Котту и рубашку девочка кинула отдельно, чуть в стороне, чтобы не запачкать остальные вещи кровью. Одежда и оружие до сих пор так и лежали у стены, в суматохе всем было не до них. Изабелла что-то искала в ворохе окровавленных тряпок. Жанна не видела, что та делает, но услышала, как еще раз тихо клацнули ножницы. Изабелла снова выпрямилась, и Жанна прислонилась к стенке, стараясь не попасть девушке на глаза. Она уже не думала про свой забытый браслет, сейчас ей хотелось просто тихонько уйти, пока ее не обнаружили. Осторожно пятясь, девочка отступила на несколько шагов. Теперь ее точно нельзя было заметить из комнаты. Жанна развернулась и вскоре была уже в комнате для слуг. Медный браслетик так и остался на столе, девочка понимала, что он никуда не денется. Можно было бы немного поспать, для нее в уютном и тихом уголке постелили чистый тюфяк с покрывалом, но Жанна решила быстро добежать до родного дома в деревне. Оставаться там пока, наверное, было нельзя, – Бернар Вексен прав, вдруг ее снова будут искать и опять поймают. А теперь и вступиться за нее некому. Но осторожно пробраться туда и тут же вернуться в замок – совсем другое дело. Вряд ли те, кто нападал на замок, сейчас в деревне. Господин Вексен сказал, что граф перестрелял почти всех, так что наверняка они где-то затаились, чтобы прийти в себя и восстановить силы. Жанна не верила, что нападающие отступят совсем, – невозможно отказаться от такой красавицы, как Изабелла.

Спустившись вниз, в подвал, девочка юркнула в потайной лаз. Ей надо было добраться до деревни. Жанна хотела взять у отца мази, которыми он обрабатывал раны и язвы на коровьих и конских шкурах, чтобы они скорее заживали, не гноясь, и чтобы на них не садились оводы и слепни. Отца почти наверняка нет дома, хоть уже и близко к вечеру. Он вечно возится с чьим-то скотом или в деревне, или по соседству, – но Жанна и сама знала все его склянки и плошки и уже разбиралась, что для чего. Дом был на самом краю деревушки, в стороне от остальных, рядом с лачугой старой знахарки Мадлен. Соседский сарай сгорел почти дотла. Значит, вот что спалили нападавшие на деревню.

Девочка быстро проскользнула через двор и, оказавшись в доме, зажгла лампу и спустилась в сырой подвал – многие отцовские мази надо было держать только на холоде. Через несколько минут Жанна уже направлялась обратно к замку. Было не очень поздно, но густые октябрьские сумерки уже наступали, жизнь в деревне затихала рано, к тому же глубокой осенью никто уже не работал ни в полях, ни в огородах. Да и показываться из дома лишний раз перепуганные жители сейчас не хотели, так что кругом было пусто. Жанна направилась к потайному лазу в замок, но вдруг заметила вдалеке, в наступившей полутьме, что кто-то идет навстречу. Девочка тут же юркнула в сторону и вжалась в забор.

Даже в темноте, даже за сотню с лишним ярдов Жанна узнала стройную фигуру и легкую походку Изабеллы Вексен.

Девочка чуть не вскрикнула, глядя на Изабеллу. Она что, оставила графа одного? Но уже в следующий миг Жанна поняла, что, конечно, нет. Прислуги в замке не слишком много, но достаточно, и наверняка Изабелла велела кому-то побыть с Хантингтоном. Но что она сама тут делает?

Изабелла подходила все ближе. Она была одета в длинный темный плащ с большим капюшоном, полностью скрывавшим лицо. Жанна затаила дыхание, когда фигура в плаще прошла мимо, – но девочку никто не заметил. Еще несколько мгновений – и Изабелла тихо постучала в дверь крошечного домика старой знахарки Мадлен.

Девочка выдохнула. Она уже подозревала Изабеллу черт знает в чем – а та, похоже, тоже направилась на поиски каких-нибудь снадобий, чтобы снять боль и затянуть рану.

Дверь домика со скрипом отворилась, и на пороге показалась старая знахарка. Внутри, в комнате, были зажжены свечи или лампа, и слабый желтоватый свет обрисовывал фигуру старухи.

– Быстро же вы!

Туговатая на ухо Мадлен говорила громко – так громко, что Жанна, хоть и стояла в нескольких ярдах, слышала каждое слово.

– Я все принесла, – тихо отозвалась Изабелла.

– И его кровь, и волосы?

– Да.

– Проходи, – Мадлен шагнула внутрь, освобождая поздней гостье проход. Изабелла вошла следом за ней, дверь закрылась.

Жанна подбежала к порогу, но через плотно запертую дверь ничего нельзя было разобрать: девочка слышала голос знахарки, но не понимала ни единого слова. Она быстро обогнула дом и прильнула к маленькому окошку – на ее счастье, ставни были приоткрыты. Видно, в тесной комнатке Мадлен хватало тепла, но не хватало свежего воздуха. Тихие слова Изабеллы девочка все равно не могла разобрать, а вот громкая речь знахарки была прекрасно слышна.

– Нет, мадемуазель Изабель, я не видела в прошлом раскладе смерти, – говорила Мадлен. – Хотя всякое бывает, конечно. Но этот ваш граф – король мечей, не забывайте. Такие бьются до последнего и никогда не сдаются.

Изабелла что-то тихо спросила.

– Нет, не могу, – ответила знахарка. – Сейчас – не могу. Вы же говорите, он в беспамятстве? Значит, он не в этом мире. И не в том пока еще. Мои карты сейчас его просто не увидят – и сказать ничего не смогут. А вот приворотное зелье я доварю. Ну-ка давайте, что вы там принесли.

Мадлен замолчала. Жанна только слышала, что в лачуге идет какая-то возня – гремела посуда, трещал огонь в открытом очаге. Вскоре девочка почувствовала, как из окошка потянулся густой запах лесных трав.

– Все готово, пусть остывает, – снова заговорила знахарка. – Помните, что я велела? Дайте ему зелье в первую ночь новолуния, и выпить он должен только из ваших рук. Вы уже слиты в этом зелье – ваша кровь и ваша плоть. Вашу мать ведь звали Изольдой, да?

Жанна сквозь узкую щель в ставнях увидела, как девушка кивнула, подтверждая.

– На самом деле история Тристана и Изольды – красивая сказка. Не могло такого случиться. Ни один настоящий знахарь не варит серьезное зелье просто так – его готовят для двух конкретных людей. И выпить должны оба.

Мадлен ловко вылила немного варева из закопченного медного котелка в глиняную кружку.

– Пейте. Вы можете выпить сейчас, да и кружку можно не из его рук. Это же вы привораживаете, а не он.

Жанна слушала знахарку, затаив дыхание и совершенно забыв о времени. Изабелла что-то снова тихо спросила.

– Да-да, ты тоже пейте. Если хотите, чтобы он вас полюбил навсегда, то и сами любите.

Светло-каштановые кудри Изабеллы всколыхнулись, девушка вскинула голову и проговорила что-то знахарке.

– Нет, мадемуазель Изабель, – отозвалась Мадлен. – Хотите быть рядом, хотите привязать к себе – да, вижу. Но кто любит – тот не приходит привораживать. Никогда.

***

Комната плавала перед глазами, словно не хотела собираться в единую картинку. Потолок, стены, несильное пламя в камине. Девочка-подросток, взъерошенная, рыжеволосая, с россыпью веснушек на переносице и щеках. Робин узнал ее, но не мог вспомнить, как зовут.

Он понял, что лежит под покрывалом и шкурами совершенно обнаженный, если не считать тугой полотняной повязки на груди. Боль вернулась, как только он пришел в себя. Вдохнуть чуть глубже было невозможно.

– Лисенок, – он вдруг случайно позвал девочку тем прозвищем, что мысленно ей дал, но выговорить полностью не смог: во рту появился вкус крови, и Робин захлебнулся на полуслове.

– Тихо, тихо. Молчи, – остановила его девочка, и эти ее слова без всякого вежливого «вы» прозвучали так же просто, как и его «лисенок». – Куда тебе говорить, ты еле дышишь.

Она поднялась, подошла к небольшому столику сбоку и обернулась.

– Что-нибудь нужно? Воды, поесть, еще что-нибудь? Не говори, покажи глазами.

Робин покосился на глиняную кружку, и девочка, кивнув, дала ему воды и осторожно поддержала голову.

– Еще что-нибудь? Нет? Не спрашивай ничего, я сама все расскажу.

Поставила кружку на стол, перебросила растрепанную хлипкую косичку через плечо. Веснушки, колкие синие глаза, небольшая щербинка между передними зубами.

– Ты так лежишь третьи сутки. Сегодня хоть какой-то цвет в лице появился. Говорить пока не пытайся, у тебя пробито легкое, и рана до сих пор кровоточит. Люди, которые нападали на замок, – отец мадемуазель Изабель и остальные, – они отступили, их с тех пор никто не видел. Господин Вексен сказал, что ты в одиночку перестрелял их почти всех. Господин Вексен вот-вот ждет своего сына с отрядом, так что все будет хорошо. Может, среди них и врач найдется, – она вдруг вздрогнула и замолчала, услышав голоса и топот в коридоре. – Вот, наверное.

Девочка встала, шагнула к распахнутой двери и тут же отшатнулась. В проеме показался ноттингемский шериф, он толкал перед собой связанного Бернара Вексена, держа у горла хозяина широкий нож. Следом вошел Зигфрид Мазер и втащил Изабеллу. Девушка не была связана, но сопротивляться отцу не смела.