Текст книги "Невский романс"

– Что это ты вздумал детей пугать? – шутливо поинтересовался Зорич, от которого не укрылось смятение Полины.

– Хорош противник, коли позорно бежит от одного моего взгляда, – съехидничал Владимир. – Да и то сказать: не женское это дело – лезть на амбразуру.

– А согласись, что эта княжна Вельская очень мила, – заметил Зорич, украдкой рассматривая Полину. – Чудесная белая кожа, нежные черты лица, соболиные брови, волшебные глаза…

– Романтик! – скептически хмыкнул Владимир. – А хочешь знать, что я вижу, смотря на нее? Легкомысленно взбитые у висков локоны, какое-то нелепое нагромождение на макушке и не менее нелепое желтое платье с рюшечками-оборочками. Она похожа на кремовую розочку с торта, ей-богу! Так и хочется легонько поддеть ножичком и в рот положить.

– Говори тише, а не то опять напугаешь ребенка, – весело предостерег Александр. И, пристально посмотрев на Полину, прибавил: – Нет, все-таки она мила. А вот ее брат – олух набитый. Что он делает? Разве можно так компрометировать сестру? Ведь этим кутежом в кофейне он ее ославит на весь город.

– Да, только попробуй ему это объясни, – хмуро прибавил Владимир. – А впрочем… ну их всех к лешему. Пойдем?

Бросив на стол несколько банкнот, приятели разом поднялись и двинулись к выходу. Да не тут-то было! Вконец разошедшиеся гусары мигом вскочили с мест и с разудалым боевым кличем: «Врешь, брат, не уйдешь!» – устремились вдогонку за противником.

Внезапно Иван остановился и что-то быстро шепнул сестре на ухо. Полина кивнула, а затем чуть ли не бегом бросилась к дверям, через которые в этот момент проходил Нелидов. Они столкнулись… И Полина с возмущенным возгласом отпрянула.

– Прошу вас, сударыня, – сдержанно произнес Владимир, с насмешливым поклоном пропуская ее вперед себя. – Я не имею привычки не пропускать даму, особенно когда она так торопится.

– Вы… вы меня толкнули! – с притворным негодованием выдохнула Полина. – И сделали это…

Она не договорила, так как Нелидов резко отвернулся от нее и вышел на улицу. Троица преследователей поспешила за ним.

Не успел Нелидов дойти до экипажа, как Полина преградила ему дорогу.

– Мсье, – возмущенно проговорила она, дрожа якобы от гнева, а на самом деле – от страха перед этим непонятным человеком и последствиями своего неприличного поведения, – я не позволю вам уйти просто так. Вы только что грубо толкнули меня в дверях. И я… я требую, чтобы вы немедленно извинились за свою возмутительную выходку. Или… – она выразительно посмотрела на подоспевших брата и Свистунова.

– Что-о? – мрачно сдвинув брови, переспросил Владимир. – Вы требуете от меня извинений?

– Да! – пропищала Полина, пятясь назад. – И, если вы их не принесете, нам придется нанести вам ответное оскорбление!

– Нам? – снова переспросил Нелидов. И вдруг, к неимоверному ужасу Полины, схватил Ивана за плечи и потащил за угол кофейни.

– Что вы делаете?! – испуганно заверещала Полина. – Ах, да помогите же кто-нибудь! Аркадий!

Оправившись от растерянности, Свистунов надвинул на лоб кивер и хотел было броситься на помощь другу, но Зорич остановил его.

– Спокойнее, молодой человек, спокойнее, – предостерег он. – Они и без вас разберутся.

Между тем Нелидов уже заволок слабо упирающегося Вельского за угол дома. Здесь он повернул его к себе лицом и хорошенько встряхнул за плечи.

– Послушайте вы, храбрец! – процедил он сдавленным голосом. – Мало того что вы сами ведете себя, как идиот, так еще и сестру вздумали позорить! Неужели в вашей голове совсем не осталось разума? Ладно, черт с вами! – безнадежно махнул он рукой. – Принимаю я ваш дурацкий вызов. Иначе, я чувствую, вы от меня не отцепитесь. Но драться с вами ни сегодня, ни завтра не собираюсь. Потом, когда-нибудь… Даю вам время опомниться и передумать. А если нет… Что ж, тогда выйдем к барьеру. Ну? Теперь-то вы довольны?

– Я… в любой момент… к вашим услугам, – не совсем твердо проговорил Иван.

– Да пошли бы вы с вашими услугами, – вполголоса пробормотал Нелидов и направился к своему экипажу.

Уже взявшись за дверцу коляски, он обернулся и в упор посмотрел на Полину. И снова, как давеча в кофейне, этот открытый и строго оценивающий взгляд смутил ее, заставив отвести глаза. Она вдруг вспомнила, кто точно так же на нее смотрел: лютеранский пастор, приезжавший в пансион, чтобы наставлять воспитанниц-немок. Правда, мадам де Самбрей быстро заменила этого пастора другим, более любезным и снисходительным.

Подойдя к сестре, Иван вытащил платок и вытер лоб.

– Уф-ф! – с облегчением выдохнул он, глядя вслед экипажу Нелидова. – Ну и денек! А все-таки, я его уел! – прибавил он торжествующе.

Свистунов хлопнул себя по бедру перчаткой.

– Так, стало быть, он все-таки согласился?

– Да куда бы он делся, – самоуверенно обронил Иван, который просто раздувался от гордости за успех своего предприятия.

– Что ж, отлично! – бодро пропел Свистунов. – Молодец, Вельский, поддержал гусарскую честь! Так когда же драться?

– Мы еще не назначили день, – тем же самодовольно-небрежным тоном ответил Иван. – Господин Нелидов попросил отсрочки.

– Ничего, это не беда, – со знанием дела заметил Аркадий. – Главное, что мы заставили его принять вызов. А поединок подождет.

Внезапно Полина вспомнила, что они уже давно выехали из дома, и засуетилась.

– Ради бога, Жан, едем поскорее домой, – взволнованно проговорила она. – Мне даже страшно подумать, как рассердится maman, если узнает, что я нарушила ее запрет.

Иван подсадил ее в экипаж, а затем проворно запрыгнул туда вместе со Свистуновым.

– Домой, домой! – приговаривал он возбужденно. – К черту дуэли, к черту Нелидова. Поручик лейб-гвардейского гусарского полка Иван Вельский умирает от голода!

– Ах, только бы вернуться до возвращения родителей, – бормотала Полина, уже не глядя по сторонам и отчаянно молясь, чтобы сегодняшняя проделка благополучно сошла ей с рук.

Глава 3

А Нелидов с Зоричем направились в нелидовский особняк на Мойке, неподалеку от строящегося Исаакиевского собора.

Не успели они войти в вестибюль, отделанный темно-зеленым мрамором, с лестницей, крытой дорогим красным ковром, как навстречу им устремилась тетушка Владимира.

– Ах, Вольдемар, дружочек мой! – воскликнула она, в отчаянии заламывая руки. – Я думала, ты приедешь поздно, и мы с девочками только что отобедали. Будь великодушен, прости мою досадную оплошность!

– Пустяки, тетушка, не из-за чего расстраиваться, – заверил ее Владимир. – Мы с Александром уже немного подкрепились и будем обедать позже.

– Вольдемар, ты само благородство и великодушие, – с умилением пропела Софья Гавриловна.

Владимир досадливо поморщился.

– Тетушка, я же вас столько раз просил! Перестаньте называть меня Вольдемаром. Что за причуда, в самом деле?

– Но отчего же? По-моему, это очень аристократично!

– А по-моему, это просто смешно, – безапелляционно отрезал Владимир. – «Вольдемар» чем-то смахивает на «Адельстан» или, еще хуже – «Рыцарь Тогенбург». Брр! Ужасно!

– Да, помилуй, что же тут ужасного? – искренне удивилась Софья Гавриловна. – Ведь это персонажи баллад Жуковского!

– Ну да! Один – безвольный тип, готовый пожертвовать ребенком за «минуты сладкого блаженства». Второй – вообще идиот. Не нашел лучшего занятия, как сидеть сиднем под окном женского монастыря и ждать, «чтоб у милой хлопнуло окно».

– Стукнуло, а не хлопнуло!

– Да один черт! Словом, обращайтесь ко мне запросто: Владимир. Хорошо?

– Хорошо, – вздохнула Софья Гавриловна. – Ах, дружочек мой! – вдруг спохватилась она. – Я ведь еще не доложила, как идут приготовления к балу!

– И не нужно. Я же вам сразу сказал: берите деньги и делайте что хотите. А я в этом не участвую. Довольно с меня и того, что придется разыгрывать роль хозяина.

– Но ты же понимаешь, что это необходимо! Не для меня: я уже старуха. Но для девочек, для твоих юных кузин! Ведь надобно привлечь к ним внимание, заинтересовать женихов…

– Да, да, да! Я со всем согласен. А теперь простите, меня ждут дела.

– Но скажи мне хотя бы: ты ведь наденешь на бал свой офицерский мундир? В последний раз, Вольд… Владимир!

– Надену, – обронил Владимир уже на ходу, по дороге к своему кабинету.

– Так, стало быть, это правда? – изумленно спросил Александр, когда они остались одни. – Ты, в самом деле, решил выйти в отставку?

Владимир неторопливо раскурил трубку и с хмурым, сосредоточенным лицом встал возле окна.

– Да, Саша, правда, – глухо промолвил он. – И даже рапорт уже подал, две недели назад.

– Но, послушай! Как же это ты решился? Вот так, вдруг, одним махом оборвать успешную карьеру! Тебе ведь обещали чин полковника?

– Да, обещали. К декабрю, – сказал Владимир без всякого выражения.

Александр немного помолчал.

– Но объясни, по крайней мере. Я не понимаю.

– Не понимаешь?

– Нет.

– Хорошо, – голос Владимира зазвучал чуть резче. – Помнишь, как шесть лет назад меня разжаловали за дуэль в унтер-офицеры и перевели в Малороссию? Я попал под начало генерала Сергея Волконского, который принял меня очень хорошо. Если бы не он, не его поддержка и опека, я не выдержал бы там… Но мне повезло. – Он выразительно посмотрел в глаза Александру. – Так что же ты хочешь? Чтобы я, получив командование полком, повел его на… своих? «Господин Волконский, я имею поручение его величества взять вас под арест. Извольте отдать мне шпагу!» – Владимир с отвращением передернул плечами.

– Но, позволь, с чего ты взял… – взволнованно возразил Зорич. – Да, я прекрасно знаю про тайное общество… Кто же о нем не знает? Однако все эти общества у нас благополучно существуют уже, по меньшей мере, лет восемь, и никого это не беспокоит. Я и сам чуть было однажды не вступил в Союз благоденствия. Ну и что с того? Революционные прожекты заговорщиков до сих пор остаются прожектами. И рискну предположить, что в ближайшие лет пять ничего не изменится.

– Ты забываешь мудрую пословицу: сколько веревочке не виться, а конец будет.

– Будет. Да только когда?

– Скоро, Саша, уже очень скоро.

– Да откуда у тебя такая уверенность? Разве ты что-то слышал?

Владимир неопределенно пожал плечами.

– Есть сведения, что гроза может разразиться уже в следующем году. Так какая разница, сейчас мне подавать в отставку или через год? По мне, так лучше сейчас. Ты вот, Саша, – он чуть заметно улыбнулся, – бросил смолоду службу, живешь себе привольной жизнью великосветского повесы и не понимаешь иных вещей. Например, того, как иногда засасывает человека власть.

– Засасывает? – задумчиво переспросил Александр. – Что ж, тогда… ну ее ко всем чертям!

– Правильно, – согласился Владимир, решительно взмахнув рукой, будто отсекая остатки сомнений. – А теперь давай прекратим этот разговор и пойдем обедать.

– А потом, – с расстановкой произнес Зорич, весело подмигивая другу, – я повезу тебя к Шармеру, моему портному. И с завтрашнего дня займусь твоим обучением по части модных фраков и галстуков.

– По рукам, – улыбнулся Владимир.

Глава 4

Полина тревожилась напрасно: родители вернулись домой поздно и не узнали о ее проделках. А со следующего дня девушку так захватили хлопоты с примерками бальных нарядов, что она даже забросила своего любимого Вальтера Скотта. Да и какие тут книжки, когда долгожданное событие – первый бал – стремительно приближается?

В этот знаменательный день Полина встала позже обычного, и все равно время тянулось бесконечно. Наконец часы пробили семь и начались сборы. В бело-розовом будуаре Полины стояла тишина. Горничные переговаривались приглушенными голосами, их движения были необычайно осторожны, словно они боялись нарушить важность происходящего.

Сидя перед высоким трюмо в ажурной серебряной раме, Полина старалась не смотреть в зеркало, пока ее сложная прическа не будет окончена. И только поминутно, с замирающим сердцем спрашивала, обращаясь к своей любимой горничной:

– Ну что, Верочка? Как? Получается?

– Не тревожьтесь, барышня, вы будете краше всех, – приговаривала Вера.

К девяти часам все было закончено. Страшно волнуясь, Полина спустилась в парадную гостиную, где уже дожидались родители.

– Мое дорогое дитя! – воскликнул Юрий Петрович Вельский, вскакивая с кресла и устремляясь навстречу дочери. (Обычно он произносил эту фразу по-французски, но сейчас от волнения перешел на родной язык.) – Ты так прекрасна, что я не верю своим стариковским глазам. Да это вовсе и не наша малышка Полина, а какая-то незнакомая красавица, принцесса!

– Жорж, Жорж, осторожнее! – испуганно заверещала княгиня Дарья Степановна. – Зачем ты ее обнимаешь? Ты изомнешь платье! Повремени со своей нежностью, дай-ка я сперва на нее хорошенько посмотрю…

Велев мужу отойти от дочери, Дарья Степановна осмотрела ее с головы до ног зорким, придирчивым взглядом. Потом обошла вокруг, снова посмотрела спереди, еще раз обошла кругом.

– Ну, слава Богу, – с глубоким облегчением выдохнула она. – Кажется, мы все предусмотрели. Поленька выглядит отлично.

Лишь теперь Полина, наконец, отважилась на себя взглянуть. И просто зарделась от счастья. Платье из дорогого молочно-белого шелка подчеркивало все достоинства ее фигуры: осиную талию, в меру узкие плечи, небольшую, но соблазнительно налитую грудь. Пошито оно было по самому последнему писку моды. Талия не завышенная, как было модно еще недавно, а на своем естественном месте, плечи почти полностью открыты, на груди – нежные горизонтальные складочки, и с левой стороны, возле короткого пышного рукава – букетик ромашек и незабудок. На неширокой юбке колоколом – две пышных оборки с волнистым краем. Все такое милое, нежное, кукольно-воздушное.

Замысловатая модная прическа – тугие локоны на висках и высокий волосяной бант на макушке – тоже оказалась Полине к лицу. И украшавший прическу букетик, как на платье, тоже смотрелся чудесно. И пересекавшая лоб тонкая цепочка-фероньерка с каплевидной жемчужиной, и висячие сережки, и небольшое жемчужное ожерелье, и аккуратные голубые туфельки с ремешками – все, все, все!

– Венера, Диана, Флора, итальянская мадонна, – восхищенно приговаривал Юрий Петрович. – Ну, моя дорогая, ты сегодня превзошла саму себя. Теперь я не сомневаюсь, что успех тебе обеспечен.

– Ах, Жорж, молчи ради бога! Не то еще сглазишь, – сердито перебила княгиня. И, подойдя к дочери, заботливо расправила нежно-голубой атласный поясок ее платья. – Да, все хорошо, дорогая. Но все-таки, мне кажется, розы в прическе смотрелись бы лучше, – с легким сомнением заметила она.

– Нет-нет, маменька, – поспешно возразила Полина. – Не нужно роз, пусть остается так. Модистка советовала именно эти цветы, а ей виднее.

– Ну, стало быть, все готово, и можно ехать. – Дарья Степановна посмотрела на часы. – Половина десятого. Не рано ли?

– Нет, ma chere, – возразил князь. – Как раз к десяти доедем.

– Лучше все же приехать попозже, когда соберется больше кавалеров…

– Маменька! – умоляюще воскликнула Полина. – Прошу вас, не надо об этом!

– Хорошо, хорошо, не буду, – с улыбкой промолвила княгиня. – И все же тебе не стоит бояться. У Жана много друзей, и все они охотно станут твоими кавалерами.

Перекрестившись на дорогу, Дарья Степановна велела служанкам нести бальные плащи, и двадцать минут спустя роскошная парадная карета князей Вельских неспешно двинулась со двора.

К восьми часам вечера Владимир Нелидов был полностью одет, причесан и надушен – не приторным французским одеколоном, а благородно-сдержанным английским. Сегодня он в последний раз надел свою парадно-выходную офицерскую форму: белые панталоны и красный мундир с темно-синей отделкой и золотым шитьем. Грустно ему было смотреть на себя в зеркало. Но с каждым днем, по мере приближения отставки, в душе его словно ослабевала натянутая пружина.

Нелегкий выбор был сделан, путь назад отрезан, долг выполнен. И время, лучший лекарь, делало свое дело: тревожное, раздраженное состояние Владимира постепенно уходило. Он уже снова мог шутить и насмешничать. Он уже строил вместе с Зоричем планы о поездке во Францию зимой, а затем в Англию, Шотландию… да куда угодно, лишь бы подальше от России. Разумеется, Владимир прекрасно понимал, что это будет бегство. Но… что он мог сделать? Его убеждения равно не позволяли ему поднять оружие и на царствующую фамилию, и на других.

А третьего пути не было. Ибо состарившийся до срока Александр Павлович давно отказался от своих прогрессивных планов по переустройству страны. А хотелось делу служить, хорошему, благому… Впрочем, Нелидов в свои неполные тридцать лет уже давно махнул на все рукой.

– «Служить бы рад, прислуживаться тошно», – весело напевал он строчки из недавно прочитанной комедии Грибоедова. Как вдруг, поднимаясь по лестнице на второй, парадный этаж особняка, изумленно остановился, услышав женский плач.

Плач доносился снизу, поэтому Владимир торопливо сбежал по ступенькам и прошел в небольшую гостиную, примыкавшую к апартаментам тетушки.

Возле окна стояла худощавая девушка в белоснежном бальном платьице с розовыми цветами. Владимир попытался вспомнить ее имя, но не смог. Он мало бывал дома и постоянно путал имена своих трех кузин, месяц назад поселившихся в его особняке, чтобы выезжать под присмотром тетушки в свет. Впрочем, это даже и не кузины были, а седьмая вода на киселе. Катрина, Алина и Надина – то есть Катенька, Сашенька и Наденька. Но тетушка Софья Гавриловна почему-то обижалась, если Владимир называл ее подопечных русскими именами.

– Что случилось, кузина? – заботливо спросил он, подходя к девушке и глядя в ее заплаканные светло-карие глаза. – Почему вы вздумали лить слезы в такой ответственный день? Ну-ка, быстренько расскажите о своем несчастье, и я постараюсь так же быстро вам помочь.

– Благодарю вас, кузен, – промолвила девушка, вытирая слезы батистовым платочком. – Вы очень добры. Но боюсь, в этом несчастье не поможете даже вы.

– Вы больны?

– Нет.

– Получили известие о болезни или смерти близкого человека?

– Нет, но…

– О, я догадываюсь! Вы пали жертвой несчастной любви.

– Да нет же, господи! – девушка смущенно улыбнулась. – Какие у вас ужасные предположения, кузен!

– Итак, не первое, не второе и не третье? – Владимир скептически сдвинул брови. – В таком случае, милая кузина, ваше несчастье сильно преувеличено.

– Да, конечно, это не несчастье, – тихо рассмеялась она. – Но все равно очень досадная неприятность. А главное, что мне и помочь-то ничем нельзя.

– Неужели ничем?

– Я порвала перчатку, – пояснила девушка, снова переходя на жалобный тон. – Вот, смотрите. – Она повертела перед Владимиром белой лайковой перчаткой, действительно, безнадежно испорченной. – Они такие тонкие… Я начала натягивать, и вдруг она разорвалась. Сама не понимаю, как это случилось, я ведь была осторожна.

– Да уж, – Владимир с наигранным сожалением покачал головой. – Это, и в самом деле, серьезная неприятность: без перчаток на балу никак не обойтись. Но я все же не понимаю… Неужели тетушка отказывается выдать вам новые?

– Она не откажет, да что толку? – вздохнула девушка. – У меня самой нет запасных перчаток, а перчатки тетушки или кузин мне не подойдут. Ведь у меня самая маленькая рука!

– Действительно, – протянул Владимир, осторожно поглаживая крохотную ладошку кузины. – Маленькая, как у куколки… Где вы покупали перчатки?

– У Форлио, итальянца, на Невском. Да ведь он уже закрыл магазин! Слишком поздно.

Владимир поискал взглядом часы.

– Еще нет и девяти. Совсем не поздно.

– Но…

– Дорогая кузина, – с улыбкой, но несколько строго заметил Владимир, – вы слишком часто меня перебиваете. Я этого не люблю.

– Простите…

– Дайте мне ваши перчатки. Ручаюсь, что не позднее десяти у вас будет новая пара. – Спрятав перчатки в карман, Владимир внимательно посмотрел на девушку. – Кстати, это, наверное, глупо, но я совсем запамятовал, как вас зовут. Скажите мне, кто вы: Катрина, Алина или Надина?

– Надина, – со смехом ответила она. – Боже мой, я только сейчас заметила, как это смешно звучит: Катрина, Алина и Надина. Прямо водевиль какой-то!

– Прекрасно, что вы это понимаете. Тогда позвольте мне называть вас просто Наденькой.

– Хорошо, – согласилась она и лукаво прибавила: – Итак, мое имя вам теперь известно. А знаете ли вы, кем я вам прихожусь?

– Боюсь показаться невоспитанным, но не имею об этом ни малейшего понятия.

– Моя бабушка была двоюродной сестрой вашей бабушки по отцу. Стало быть, мы с вами… четвероюродные брат и сестра.

– Четвероюродные, – с усмешкой повторил Владимир. – Забавно… Ладно, Наденька, я вас покидаю. А вы ступайте к тетушке, и чтобы больше никаких слез.

Войдя в кабинет, Владимир вызвал камердинера, передал ему перчатки Наденьки и объяснил, как надлежит действовать. Потом бегло оглядел себя в зеркало и снова направился к лестнице.

«Четвероюродные, – задумчиво проговорил он про себя. – А она, эта кузина Надина, довольно приятная девушка. Надо будет сойтись с ней поближе».