Текст книги "Вариации на тему любви"

Сердце

Она его любила. Все в коллективе это знали, и каждый день начинали с обсуждения их взаимоотношений…

Сегодняшнее утро в отделении кардиохирургии городской больницы ничем не отличалось от предыдущих. В залитой солнцем ординаторской шли обычные утренние переодевания: халатики, шапочки, босоножки. Но белые халаты теперь почти не носят. Им на смену, по западному образцу, пришли цветные, нежных жизнеутверждающих тонов – светло-зеленые, голубые, сиреневые. Больных нужно стимулировать к жизни, ежеминутно напоминая им, что мир прекрасен, разнообразен, а вовсе не черно-бел. Хотя белый цвет – это ничто и все одновременно.

Да не будет у них никогда ничего, – одевая почти на голое тело сиреневый халатик, стояла на своем дородная, с копной рыжих вьющихся волос Майя.

Ну почему ты так уверена? Иногда любовь такие неприступные стены берет, – не соглашалась с ней высокая, стройная, черноволосая, с благородной гладкой прической, Ирина.

Да потому что Андрею никто не нужен, кроме самого себя, в принципе!

В дверях появилась Надежда. Операционная медсестра Надежда Светлова. Хрупкая молодая особа, любимица всего отделения, включая больных.

Привет, Надюшка, – почти хором приветствовали ее Майя и Ирина. – Плюнь ты на него, – не унималась Майка.

Хорошо, хорошо, девочки, не волнуйтесь за меня.

Правда, Надюш, он не стоит твоего сердца, – уговаривала Ирина.

Кстати, о сердцах. Нам пора, девочки, на планерку. Сегодня три операции, – смущенно улыбаясь, сказала Надя.

…Ежеутренний общий сбор, именуемый планеркой, был сегодня особо деловит, без обычных шуток «зава» Льва Александровича про бурные ночи, забытые головы и отданные сердца. Три сложнейших, дорогостоящих операции по новой методике, которую отделение освоило всего-то пару месяцев назад – тут не до шуток. Сергей Владимирович, дежуривший этой ночью, сообщил, что состояние пациентов удовлетворительное, к операции они

готовы. Андрей, которому и предстояло делать эти операции, слушал доклад дежурного врача внимательно, сосредоточенно, чуть сдвинув густые брови. Он всегда перед операциями был молчалив и собран.

Надюшка это его состояние знала, и по пустякам не отвлекала. Она и сама испытывала нечто похожее и понимала, что и от ее собранности зависит успех операции. «Никаких своих сердечных дел!» – как обычно сказала себе медсестра Светлова и отправилась в операционную раскладывать инструмент. А свое рвущееся к Андрею сердце она на время мысленно забинтовала и анестезировала. Сейчас важнее чужие сердца. Три мужских послеинфарктных сердца, не выдержавших чего-то в своей жизни. Чаще всего «ломаются» именно мужские сердца, видимо, женские выносливей. И вот теперь «бог» Андрей через маленький разрез на бедре по кровеносным сосудам введет им маленькую пластиночку в сердце, и она превратится в большой щит, который и спасет от превратностей судьбы. Новая щадящая методика – резать чуть-чуть и совсем не там, где и так все горит огнем и болит – еще мало освоена и очень дорога.

Все было готово к первой операции. Анестезиолог уже колдовал над пациентом. Андрей с вытянутыми вперед вымытыми руками подошел к Наде. Она привычными движениями одела ему перчатки, белый халат с завязками на спине. В операционной, по-прежнему, все было белым. Пока Надежда ловко справлялась с завязками, туго спеленатое сердце все же предательски екало. Хирургу Андрею Матвееву и операционной сестре Наде Светловой было достаточно короткого взгляда, чтобы настроиться друг на друга. Андрей мог бы и не произносить потом вслух: «Скальпель», «Кетгут» и тому подобные слова, потому что любимая операционная сестра Наденька понимала его без слов. Он ценил это. Он привык к этому за два года. Он, в конце концов, уже не мог без этого обходиться… На работе… Только на работе. Такое редкое взаимопонимание с Надей не помешало ему полгода назад жениться, ведь любят порой не тех, кто понимает, а тех, кого не понимают. Сердцу не прикажешь! Своему. С чужими получается лучше.

Все три операции прошли блестяще. «Сердечных дел мастера» хирург и операционная сестра работали слаженно и точно. Профессионалы всегда работают красиво, а живут как получается. Длинные тонкие пальцы Андрея, за которыми так любила наблюдать Надя, двигались уверенно и нежно. Как ей мечтались, особенно по ночам, его прикосновения, такие же уверенные и нежные! Но это потом… Это будет потом… Потом она придет к своим подружкам в ординаторскую усталая, но счастливая. Они будут пить чай, и Майка опять скажет:

Надька, да плюнь ты на Андрея, – она увидит в ней только усталость.

А Иришка ее поддержит:

Надюша, не разрывай себе сердце.

Разве могут они знать, то ли нелюбившие, то ли разлюбившие, что ее сердце работает нормально только, когда рядом Андрей. И пусть их связывает только работа, зато эта работа получается у них лучше всех. Это их дитя любви, их ночи и дни. Но Надежда ничего не станет объяснять подругам. И лишь смущенно улыбнувшись, скажет:

Не волнуйтесь за меня, девочки. У меня все хорошо.

Но это будет потом…

А сейчас только работа, шесть непрерывных часов работы. И вот все позади, операции закончены.

– Спасибо тебе, Надюшка, за хорошую работу, – улыбаясь, сказал Андрей. Снял маску с лица и чмокнул свою любимую медсестру куда-то в уголок глаза – единственное открытое место. Остальное спрятано под белой маской, белой шапочкой и белым халатом. Все-таки, белый цвет – это ничто и все одновременно.

Это ты – бог, а я лишь твоя верная помощница.

…Три мужских сердца спасены и укреплены, они будут еще долго-долго любить. Если захотят. Сердцу ведь не прикажешь! Оно само решает, любить ему или нет.

Ненужная любовь
или «Спасибо не говори…»
(роман в SMSках)

«Я сейчас умру с тоски» – прочитала я на дисплее сотового телефона, минуту назад поднятого с земли около старой изогнутой сосны. Вообще-то мы приехали в лес за грибами, но первой моей находкой стал чужой мобильник. Я вертела в руках маленькую серебристую «шкатулку» чьих-то тайн и думала о том, что чужие письма читать нехорошо. Но пальцы как-то сами нажали на кнопку, и на экране высветился очередной крик чужой души:

«Солнце-е-е, ты где? Ответь мне. Ну, хоть что-нибудь ответь! Не молчи».

«Кто кого просит: она его или он ее?» Любопытство взяло верх, и я снова нажала на кнопку.

«Что мне сделать, чтобы ты меня простила?»

«Стоишь! Даже больше, чем я думаю. Ты просто не знаешь себе цены! Ты мне дорога, как жизнь, и я больше всего на свете боюсь потерять тебя навсегда. Жаль, что ты этого не понимаешь».

Накал чужих страстей усадил меня на ближайший пенек. Вопросы роились в моей голове, выныривая на поверхность один за другим, как головастики в пруду. «Почему Она не может понять, что нужна Ему? Или не хочет? За что Она должна Его простить? Кто Она и какая? И вообще, Она потеряла телефон или выбросила?»

В надежде найти хоть какие-то ответы, устроившись поудобнее на пеньке, я принялась читать дальше чужие послания, уже не задумываясь, хорошо это или не очень.

«С добрым утром, любимая!»

«(Наверное, не слышит. Попробую еще раз. Погромче.) Доброе утро, солнышко!»

«Я уже на работе. За тобой приехать?»

«Откуда поедешь? Я хочу».

«Тебя… отвезти куда-нибудь».

«SOSкучился»

«Спасибо тебе, мой Повелитель!»

«Я у твоих ног, спасибо не говори…»

Я посмотрела на свои ноги. Около них копошились только муравьи. Сидение на пеньке давало о себе знать, и я с хрустом потянулась. Вдруг мне захотелось оказаться на месте этой Незнакомки, чтобы все эти ласковые слова предназначались мне. Я даже зажмурилась от потенциального удовольствия. А может, это просто солнце просочилось сквозь густую сосновую хвою…

«Ну, как дела, солнечнозарная?»

«Я тебя целую. Как освободишься, может, пообщаемся?»

«Как воспитание ребенка? Что он такого натворил, что ты ему посвятила целый вечер? Есть отказывается или жениться собрался?»

«Про моего скорее второе», – вздохнула я и полезла в карман за сигаретой. «Вот и сейчас он где-то с друзьями, а может уже и с подругой. А еще совсем недавно с удовольствием поехал бы со мной в лес. Значит, у Нее тоже есть взрослый сын, и Она не так уж и молода. А муж у Нее есть?»

«Ты у телефона. Спокойной ночи, солнышко! Постарайся мне присниться».

«Доброе утро, сладкая!»

«Спи, котенок. Хороших снов».

«С добрым утром, моя любимая красивая женщина!»

«Пошел спать. Доброй ночи, моя лапочка! Чмок-чмок-чмок. Спокойных снов не одной».

Это уже было ближе к ответу на мучивший меня вопрос про мужа. И в награду за терпеливое перелистывание бесконечных утрене – вечерних пожеланий я, наконец-то, прочла:

«С мужем – это хорошо. Счастья тебе, куколка»

«Как зачем? Чтоб было. Муж же рядом».

«Хороша кукла! При живом – то муже любовь крутит! Вот если бы у меня был муж… А у меня ни мужа, ни любви, ни таких посланий…» Чтобы скинуть с себя навалившуюся грусть-печаль, я прямо-таки щучкой нырнула в чужое море любви.

«Я люблю тебя».

«Поехали завтра вечером куда-нибудь».

«А куда захочешь! Завтра ты повелеваешь».

«Я хочу тебя».

«Вот так всегда, блюстительница нравственности! А я все равно тебя хочу. Сильно».

«А кто не рискует, тот… того ты не любишь».

«Чмок – чмок – чмок – чмок – чмок…»

На тридцать шестом «чмоке» я подскочила от неожиданности: зазвонил мой собственный мобильник. Подруги интересовались, не похитил ли меня добрый молодец или не нашла ли я клад вместо грибов и теперь «над златом чахну»? Я ответила, что нашла кое-что, имеющее отношение к добру молодцу, только не поняла пока, клад это или помойное ведро.

«Я их тоже не люблю. Твои отъезды. Может, ты просто не умеешь их готовить?»

«Ладно, не буду мешать сборам. Сосредоточься. Целую. Обнимаю крепко».

«Я по тебе скучаю, солнышко. Чем занимаешься?»

«И берега у меня нет, и тебя у меня нет, и дождь у нас идет, и холодно у нас».

«Люблю, когда ты много пишешь! Мне так приятно это читать. Ну, расскажи, расскажи еще что-нибудь»

«Связь, я думаю, у нас с тобой хорошая. Это прием у тебя плохой».

«Да нет, еще с утра. Ничто не должно омрачать твой отдых. А ты, наверное, обрадовалась, что отключат. А то он уже задолбал своими SMSками. Хоть побуду в тишине!»

«Я хорошо о тебе думаю. Я тебя отвлекаю! Я тебе мешаю! Я тебя отрываю! Я тебе надоедаю! Я тебя замучиваю! Я ставлю тебя в неловкое положение! (ты не жалуешься)»

«Он Ей не нужен! И любовь Его не нужна! А Он это понимает, но ничего поделать с собой не может!» От внезапного открытия я даже вскочила с пенька и принялась расхаживать взад-вперед. Ну конечно, у Нее есть муж, сын, а этот… добрый молодец только жизнь Ей осложняет. Ну почему кому-то лишнее, а кому-то не хватает?! Я ведь Ей позавидовала, захотела оказаться на Ее месте. А теперь мне стало жаль Незнакомку. Да и добра молодца жаль – любит Он Ее, действительно, любит и мучается.

НЕНУЖНАЯ ЛЮБОВЬ!

«Солнышко, почему ты мне не пишешь? Я скучаю и жду».

«Наверное, тебе некогда. Спокойной ночи, моя великая нехочуха»

«Привет, любимая! Я так и знал, что ты забудешь свое Горе».

«Ты не пишешь. Грустно. Если я не объявлюсь, ты обо мне и не вспомнишь».

«Каждый заслуживает того, чего заслуживает. Прости, что так нагло ворвался в твою мирную жизнь и изгадил своим присутствием твою историю. Я люблю тебя. Прости».

«Она выбросила телефон». В этом я теперь не сомневалась. Обессилев от переживаний за чужую, ненужную даже мне любовь, я вновь опустилась на пенек и увидела подъезжающую машину. Из нее вышла женщина и направилась в мою сторону. В марках автомобилей я не разбираюсь, но машина была хороша: сверкающая, серебристая с плавными изгибами. Да и женщина была подстать своему железному коню: породистая (в этом-то я разбираюсь) и тоже вся плавная и обтекаемая. По-кошачьи мягко ступая, она подошла ко мне.

Здравствуйте, – голос ее тоже оказался мелодичным и бархатным. – Вы не находили здесь сотовый телефон?

Она спросила это и еще выше задрала подбородок и без того горделивой головы. «Королева. Не привыкла просить и унижаться. Так это – Она, „солнышко и котенок“! Хозяйка сотового телефона, который в данную минуту лежал у меня в кармане». Эта дамочка настолько была не похожа на замученную, запутавшуюся в отношениях женщину, какой я себе представляла героиню виртуального романа, что мне даже показалось, что это не она. Не моргнув глазом, я соврала:

– Нет, не находила.

Хвойного цвета глаза Королевы вспыхнули от удивления (видно, не ожидала она такого поворота) и потемнели, как угольки.

Извините, – почти прошептала она и направилась к своему автомобилю.

Я смотрела в ее прямую спину и думала о том, что не за телефоном она приехала, а за чем-то большим, важным для нее: может за частичкой совести, или жалости, или любви. «Хотя зачем Королеве жалость?» Она мне не нравилась: гордая, благополучная хищница с избытком собственного достоинства, которое даже выплескивается наружу. «Заморочила мужику голову и выбросила телефон, отмахнувшись от его переживаний… Но она же вернулась!» Я спорила сама с собой, и в этом споре родилась истина: я не могу быть судьей их отношений, а неловкость моего положения не имеет значения. Я решилась:

Подождите! Вот возьмите. – Нам пришлось сделать несколько шагов навстречу друг другу, и я протянула ей ее Горе… или Счастье.

Спасибо, – губы Королевы расползлись в благодарной улыбке.

По тому, как ее потемневшие глаза вновь приобрели свой природный хвойный цвет (цвет жизни), я поняла, что поступила правильно.

НЕНУЖНОЙ ЛЮБВИ НЕ БЫВАЕТ!

Кивнув в ответ, я почти побежала в лес искать своих подруг и грибы, вспомнив на ходу пословицу: «Знакомый гриб домой несу, а незнакомый оставляю в лесу».

Пена жизни

Всё началось в ту злополучную среду. День был обычный и ровный, как гладкое ленивое море, уверенное в своей незыблемости. Ни дуновения ветерка, ни единого намека на волну. Лариса, риэлтор агенства недвижимости, миловидная женщина спелого возраста, пришла домой с работы, разложила покупки и занялась приготовлением нехитрого ужина. Дочь делала уроки. Ровно через полчаса, как всегда, пришел с работы муж. Поужинали, тихо обмениваясь редкими словами. Но это не было скукой, это была несуетная стабильность и спокойствие маленькой семьи. Хорошая семья, считали все вокруг.

Мне нужно кое-что сказать тебе. Я мучаюсь уже несколько дней, думал-думал и решил, что ты должна знать… Я тебе изменил, – неожиданно сказал муж, когда они уже легли спать. – Но это произошло случайно и ничего для меня не значит, и я посчитал, что честнее будет рассказать и не унижать тебя, да и себя, враньем.

Лариса молчала, она не знала, что надо в таких случаях говорить. Муж, облегченный своей честностью, и освободив душу от дурно пахнущего мусора, через какое-то время сладко засопел. Как обычно. А Лариса так и смотрела широко раскрытыми глазами в потолок, пока зловещие, причудливые тени от фонарных столбов и деревьев за окном не растворились в рассвете…

Вот с этого все и началось: где-то далеко в море на глубоком дне что-то содрогнулось, водная гладь удивленно ахнула и покатилась, набирая силу и превращаясь в волну…

Что с тобой происходит? Ты уже три дня сама не своя, – не в силах больше молча наблюдать за повядшей Ларисой, обратился к ней коллега по бизнесу.

Да ничего не произошло, устала просто, – выдавила из себя она.

Ну и хорошо, что ничего не случилось! – преувеличенно радостно произнес Вадим. – Пойдем пообедаем.

С этого дня совместные обеды стали традицией, а беседы – потребностью. Разговоры, в основном, касались профессиональных тем, но и там находилось много точек соприкосновения.

– Ты знаешь, сегодня звонили по поводу той квартиры, которая болтается у меня полгода. Вечером показываю, – сказала за очередным обедом Лариса.

– Замечательно! А у меня сегодня показ отменился, так что давай поедем вместе к твоим клиентам, а потом я отвезу тебя домой.

– Давай, – улыбнулась Лариса.

Квартира находилась на набережной, и после удачного показа (она понравилась потенциальным покупателям, несмотря на обветшалый вид) Вадим предложил прогуляться и отметить это маленькое событие. Солнце уже клонилось к закату, и огненное небо отражалось в зеркале темной, уставшей за день реки.

– Ох, и ветреный завтра будет день, – покачала головой Лариса.

– Разве это плохо? – удивился Вадим.

– А разве хорошо? Вся пыль будет поднята с земли.

– А вдруг это ветер перемен? – лукаво улыбаясь, произнес Вадим.

– Ну, если это перемены к лучшему, тогда я согласна и пыль глотать, – серьезно сказала Лариса.

Домой она пришла непривычно поздно, но муж не решился поинтересоваться причиной. Он был тихим и незаметным последние дни. Видимо, пережидал, когда разбегутся круги на водной глади от его удара палкой. А всколыхнутая им волна не собиралась возвращаться на прежнее место, она катилась вперед, все больше набирая силу…

Завтрашний и все последующие дни, действительно, оказались бурными. Лариса и Вадим проводили вместе все свободное время, и даже работу старались подстроить друг под друга. Вадим откровенно ухаживал за Ларисой, дарил цветы и подарки, а она радостно принимала, без стыда расцветая и хорошея. Коллеги в агентстве гудели как улей, шушукаясь по углам и, обсуждая их роман, хотя на людях влюбленные старались вести себя, как и раньше, и Вадим обнимал и целовал Ларису, только если рядом никого не было. Но глаза, какие у них были глаза, когда они видели друг друга! По ним-то сослуживцы и поняли – роман, к тому же бурный, поняли раньше самих виновников слухов. Ларису, неожиданно для самой себя, мало сковывали липкие и вязкие сплетни, она парила, заново переживая счастье быть любимой и желанной, счастье быть Женщиной.

Спустя два месяца с той злополучной ночи, которая была сродни стихийному бедствию, способному в одночасье изменить жизнь, тоже ночью, Лариса призналась себе в двух вещах. Первое – она влюбилась, как девчонка, в Вадима, и второе – она разлюбила мужа. Муж, кстати сказать, последнее время тоже пытался ухаживать за ней, приносил букеты, Лариса вежливо говорила спасибо, получая лишь визуальное наслаждение от благоухающей флоры, больше они ничего не значили для нее. Муж пытался и поговорить с ней, но Лариса всегда находила предлоги и отказывалась, сведя общение к бытовым репликам. Витя – так звали мужа, хотя Ларисе это имя казалось уже каким-то отстраненным и чужим, из прошлой жизни. Витя похудел, плохо спал, конфликтовал с подчиненными, цепляясь к мелочам, чем тоже вызывал пересуды.

Вадим же, в отличие от Вити, наливался гордостью и розовел от разведенного им самим костра страстей в душе Ларисы. Она ему нравилась и раньше, доставляя эстетическое удовольствие, но это была не его «вещица», а теперь, он чувствовал, Лариса принадлежала ему, хотя пока лишь, в основном, душой. И это – главное, считал Вадим, остальное – дело времени. Но он не знал ответа на один вопрос – зачем? У него была жена, сын, он их любил, заботился. А первый шаг к Ларисе был вызван простым человеческим сочувствием – она ходила потерянная в те дни после признания мужа, и Вадиму захотелось помочь ей, подставив крепкое мужское плечо. И вот, протянув руку помощи, он вытянул человека из «болота», и, удивляясь самому себе, не отпустил эту хрупкую женщину. Напротив, все тянул и притягивал, все ближе и ближе к себе. Наконец, случилось то, что и должно было случиться. Ночь любви в гостиничном номере оказалась волнующей и прекрасной, хотя сначала Лариса думала, что идет на это из-за мести, что ей просто хочется познать вкус измены, чтобы сравняться с мужем. Но стоило Вадиму начать расстегивать пуговки на ее блузке, и муж, и месть были тут же забыты, их вытеснили желание и страсть. Чувственная нежность правила балом всю ночь, а утром, придя домой, чуть ли не с порога, Лариса объявила мужу, что им надо развестись.

Я тоже тебе изменила и думаю, нам не стоит оставаться вместе.

Я тебя понимаю и, я тебя прощу, – вдруг радостно ответил Витя, потому что ему показалось, что глухая стена, разделявшая их в последнее время, наконец-то, рухнула, они теперь видят друг друга и смогут договориться, а обоюдная вина все обнуляет.

Простишь? Да мне не нужно твое прощение, мне вообще ничего от тебя уже не надо. Это для тебя, как ты говорил, измена ничего не значила, а для меня – это признание в любви, я люблю Его, а с тобой хочу развестись.

А Марина? Ты подумала о ней? Ей же нужен отец.

А я и не отбираю у нее отца.

Лара, не стоит такие серьезные решения принимать наспех. Многое может измениться. – Продолжал увещевать пока еще законный супруг. Но Лариса была натурой цельной, может быть даже слишком, натурой монолитной, и она вынесла свой вердикт:

Я тебя разлюбила и считаю это достаточным основанием для развода.

Волна, набрав скорости и мощи, изогнулась и приготовилась к обрушению на сушу. Конец ее был близок.

Муж Витя собрал вещи и переселился к маме. А Вадим наврал жене, что уезжает на курсы повышения квалификации (может, он и правда собирался повышать какую-то квалификацию?), и переехал к Ларисе. Сбылась мечта всех влюбленных – быть вместе двадцать четыре часа в сутки! Но идиллической картинки не складывалось. Дочь Марина не принимала новую ситуацию, ей не нравился Вадим, а еще больше раздражала мать, все время обнимающаяся с этим мерзким дядькой. Одиннадцать лет – возраст достаточный для бунта, но недостаточный, чтобы все правильно понять, и девочка по-своему пыталась установить справедливость и выжить из дома чужого ей Вадима, тогда обязательно вернется папа, считала она. А папа, тем временем, от своей мамы уже переехал к той случайной любовнице, с которой, собственно говоря, и началась история, хотя эта Лида никогда не строила планов на Витю, просто она была одинока.

Тучки на голубое небо «молодоженов» приплывали и со стороны семьи Вадима. Периодически ему звонила жена, и Ларисе было больно слушать, как Вадим воркует со своей Викушой и сюсюкает с сыном Павлушей, обещая им привезти много подарков.

Остановила эту дьявольскую карусель коллега по работе Раиса Петровна, риэлторша с двенадцатилетним стажем, выстроившая не одну обменную цепочку и закаленная в очередях в чиновничьи кабинеты. Раиса Петровна в карман лезла лишь за сигаретой, а никак не за словом.

Лариса, здравствуй, – Раиса Петровна встретила ее в коридоре одним хмурым утром. – А ты знаешь, что у Вадима жена беременна?

Нет, – вытаращив от ужаса глаза, прошептала Лариса.

Так вот знай теперь. Больше ничего не скажу, сама разберешься, ты – баба умная.

А Вы откуда…

Знаю? А я их соседка по даче. Мир тесен, Ларочка, просто ничтожен, – бросила напоследок Раиса и быстро пошла прочь.

Лариса медленно добрела до плетеного кресла под пальмой у окна и, как это бывает в мультфильмах, стекла в него всем своим уставшим телом и душой. Да-да, душа была самым тяжелым местом в ее организме. На улице уже вовсю лил дождь, Лариса смотрела, как капельные ручейки прокладывают себе дорогу, и мучительно искала свой путь. Где же счастье, где?

А, вот ты где! Нет, вы посмотрите на нее – сидит под пальмой и любуется дождем, а я ее ищу повсюду. Ах, ты, моя эгоистка! – Вадим присел на корточки около Ларисы.

Эгоистка… – медленно произнесла она и погладила любимого по волосам, – может быть. Ты знаешь, Вадик, тебе нужно вернуться домой.

Почему? – не понял Вадим.

Потому что я уезжаю.

Куда? Я ничего не понимаю. А я?

А тебя дома ждет сюрприз. Твоя жена Виктория – мудрая женщина.

…Волна с шумом разбилась о берег, оставив от себя лишь пену. Много пены, которая с шипением докатывалась до Ларисы, сидящей на пляже.

Мама, иди ко мне! Смотри, как здорово качаться на волнах! – кричала от восторга Марина.

Я знаю. Только будь осторожной, – засмеялась Лариса, любуясь своей морской девочкой, которая находила в волнах лишь удовольствие.

Лариса знала о волнах больше: что таят они в себе не только удовольствия, но и опасности, знала об их способности увлечь, вознести, а затем коварно выбросить на берег… Но счастлив тот, кто сумел удержаться на гребне и выплыть, не захлебнувшись пеной, пеной жизни.