Текст книги "Степа Надомников. Жизнь на чужбине. Год пролетел незаметно. Вера Штольц. А на воле – выборный сезон. Серия 9–10 (сборник)"

Первая подскочившая к Степану парочка набросила на него простыни. Степан от неожиданности на мгновение застыл, растерялся, потом в его голове что-то щелкнуло, взгляд наполнился яростью и жаждой разрушения, и наследник с видимым наслаждением принялся кромсать серую ткань простыней. И если кто-то думает, что бензопила неспособна разрезать запачканный потными телами хлопок, а сможет взять только древесину или лед, он сильно ошибается.

Подобно элегантному и стильному клинку из дамасской стали, цепь бодро сказала «Вжик», и в разные стороны полетели ошметки располовиненных простыней. Степан испустил победный клич древнего человека, триумфально осклабился и хотел броситься вперед, но к простыням подоспело долгожданное подкрепление. Подкрепление – штора цвета морской волны с проблесками пурпура и малахита.

Нового врага Степан встретил уже в полной боевой готовности. Бензопила ударила прямо по центру шторы, натужно кудахтая, но рвя неподатливую парчовую (ну, если и не парчовую, то в любом случае, очень дорогую) ткань. Набросивший на Степана штору охранник с ужасом отпрянул в сторону – его сотрясала мелкая дрожь, и он, кажется, вот-вот готов был удрать. И только железная дисциплина и характер помогли ему остаться на посту – единственно только, спрятавшись за спину Андрея.

За шторой последовала шелковая скатерть, и вот с ней-то Степану пришлось очень повозиться. Шелк никак не желал поддаваться механическому напору режущей кромки, пытался сползти с лезвия и опутать Степана (с помощью Насти, которая бегала вокруг и с адской – но решительной – улыбкой на лице набрасывала на любовника шелк – на плечи, на голову, на торс, на руки, на ноги).

Настя проявила себя подлинной героиней охранной службы. Все в ее фигуре, в движениях и в отдельных монументальных позах свидетельствовало: она не убежит, не скроется за спиной начальника, выдержит и выдюжит все до конца, и если сдастся, то только под угрозой полной расчлененки. И именно поэтому Степан потратил на нее массу времени и оставил на поле боя значительную часть решимости и озверина.

В общем-то, резюмируя: основную работу по сковыванию наследника выполнила именно Настя. Она доблестно продержалась до прибытия основной ударной силы – капроновой сети. С сетью случился конфуз: охранники, спешившие по зову Андрея, неожиданно сами в ней запутались, и пока распутывались, изрыгая из себя громкие маты и подстегиваемые оглушительными воплями начальника охраны, Степан мог бы с легкостью причинить окружающему пейзажу (либо живности – в том числе и двуногой) непоправимый ущерб. И сдержала его, повторяем снова, только Настя, ее самоотверженность – ну, и любовь, конечно.

Итак, подоспела огромная рыболовецкая сеть, которой можно ловить не только обезумивших олигархов, но и, например, водяных в придорожном пруду или тривиальную салаку в Черном море. Или ловить кефаль, груженую в шаланды биндюжниками. И охрана с помощью решившего вставить свое веское «Фи» Андрея бросилась опутывать Степана капроновой паутиной – сразу в несколько слоев.

Несколько слоев капрона – это реально серьезно. Рыбе никогда не разорвать (даже кефали), водяным – тоже. Единственная надежда на бензопилу. Степан это сразу понял – он рубил и размахивал адской машиной, как гладиатор-триарий, вступивший в схватку против наступающего клина африканских слонов. И, кстати, если бы у гладиатора-триария вместо копья была современная американская бензопила, слоны разбегались бы от него в страхе и ужасе. Без сомнения, разбегались бы.

И вдруг – неожиданно для Степана и для всех остальных – на самом пике железного завывания мотор бензопилы чихнул, рыкнул и остановился с предсмертной хрипотцой. Оказывается, бензина в бачке изначально было совсем на донышке – ленивый садовник решил лишний раз не париться, а залить горючку потом, при случае (если его снова пригласят).

Степан рассеянно глянул на замершее в руках стальное зубастое гибкое лезвие, горестно вздохнул и сел на парапет бассейна – позволяя себя укутать теплым пледом из спальни…

* * *

Есть такая поговорка (или идиома): «Напиться до чертей». Мол, пьет-пьет человек, и ему начинает казаться, что некие темные силы пытаются выдрать из него душу, отнести на рынок и продать зловещему чужестранцу. Или начинает казаться, что души у него уже нет – и никогда не было, поэтому он может с легкостью заключить союз с самим Диаволом, потому что души нет – вот ничем и не рискуешь.

Помимо пьянки черти к нормальному человеку являются редко (крайние состояния наркотических опьянений не рассматриваем). Но если являются – они весьма устойчивы, и изгонять их нужно радикальными методами. Здесь приходится действовать парадоксально: влить в болящего несколько бутылок водки – до тех пор, пока благословенный спирт не растворит навязчивые видения, вызванными вином, коньяком или шампанским (но не водкой).

Со Степаном так и поступили. И да – от Андрея были получены строгие-престрогие инструкции: никаких звонков и никаких сообщений Надомникову-старшему и маме Степана – Галине Французовне. А если кто-то из охраны не сдержится и разболтает, что произошло на вилле, тогда – прощай общее благосостояние. Степана немедленно отправят обратно в Санкт-Петербург, а за ним – и команду, которая сейчас обеспечивает личную безопасность наследника. Следовательно, прощай командировочные, прощай мягкий калифорнийский климат, прощай нормальное правильное портфолио – практически вся жизнь отправится на свалку, перед этим резво пойдя наперекосяк (побежав под откос).

Плюс грядут служебные расследования, медицинские и биологические анализы – не отравили ли наследника сами охранники, подсыпав ему в пищу крысиный нейропаралитический яд (или сильнодействующие психотропные препараты, влияющие на процесс зарождения чертей). Серьезные дядьки с детекторами лжи начнут задавать скучные вопросы, опутывать коллектив проводами и даже в отдельных случаях – втыкать иголки под ногти некоторым членам в попытке узнать чистую правду.

Короче, молчание – золото, и болтун – находка для врага. И поэтому каждый член команды в собственных же интересах обязан молчать во что бы то ни стало – против таких железных аргументов, что приведены выше, не попрешь!

Вот все и молчали. Молчали так, что их молчанию мог бы позавидовать чугунный памятник Железному Феликсу, когда-то украшавший Лубянскую площадь, а теперь сданный в утиль неизвестно куда. А все потому, что охранники – почти те же самые чекисты, только без погон, удостоверений и социального государственного статуса. Но статус – не главное, главное зреть в корень и видеть суть.

* * *

«Пить, пить и еще раз пить!»

«А почему бы не выпить снова, и не отдать приказ опять налить?»

«Он выпил, и ему стократно полегчало!», – и так далее, и тому подобное, и можно еще придумать кучу лозунгов и актуальных моменту слоганов. И факт – лечить временное бензопильное помешательство Степана решили водкой (как мы и советовали), а еще – виски, джином и ромом. И никакого дамского легкого вина – только крепкие мужские напитки, способные враз вправить разум испытуемому.

Со Степаном пили попеременно Андрей и Анастасия – и если с первым Степан вел себя скованно и даже стыдливо (чувствовал краем сознания свою вину), то с Анастасией наследник был расслаблен и позволял поковыряться в собственной душе, чтобы восстановиться и укрепить дух. И. кстати, укрепить и тело – посредством эротических сцен, в которых Анастасия в последнее время весьма поднаторела.

В результате терапии (возможно, случилось божье чудо) через три утра Степан проснулся почти счастливый – от его давешней болезни (или временного помутнения) ничего не осталось. Анастасия сладко сопела рядом на подушке, солнце светило, как будто и не зима, а лето, птички свистели и прыгали за окном – и там же за окном зазывно блестел чистейшей водой бассейн.

Степан, толком не разлепив глаза после сна, набросил на плечи халат, натянул плавки и бултыхнулся в прохладную воду. Глаза сразу раскрылись, и одновременно скрытые картины Побоища Четвертого Дня стали одна за другой выпрыгивать из памяти, рисуя общий триптих (или даже фундаментальное полотно) катастрофы, которая вот-вот должна была разразиться.

Осознав, что, возможно, отец уже знает о том, что произошло, Степан чуть не захлебнулся – выкатился на бортик и трясущимися руками/ногами принялся зазывать Андрея на приватный разговор. И слава богу, начальник охраны оказался рядом (и оказался понятливым)! Он быстро и ласково (почти как мама) успокоил наследника, тихим шепотом сообщив, что он и его подчиненные – могила, они все жаждут сохранить свои рабочие места, и если им к тому же выписать небольшую премию – предки Степана вообще никогда ничего не узнают. И, кстати, премия совсем небольшая – почти что чаевые.

На чаевые у Степана денег хватило – одновременно к нему пришло ощущение эйфории: даже если (без поддержки родителей) он завалит сессию, самого страшного ему, похоже, удастся избежать – обвинения в агрессивной шизофрении и попытке убийства кого-нибудь. Степан воспрянул духом, с удовольствием выпил дежурный свежевыжатый апельсиновый сок и приказал готовить завтрак. И за завтраком его застал дежурный звонок от папы.

– Ну, здравствуй, сын! – голос Арсения Петровича напоминал хруст давимого бульдозером хрусталя в самом худшем его проявлении. – Что-нибудь изменилось с последнего нашего разговора?

– Здравствуй, папа! – Степан изо всех сил пытался говорить твердым голосом, но всё же голос иногда подрагивал (самым предательским и подлым образом). – Да, конечно изменилось! И в лучшую сторону!

– Это в какую-же? Ну, давай бомби! – услышав ответ сына, Арсений Петрович вдруг вспомнил яркого персонажа в исполнении Никиты Михалкова из фильма «Жмурки». Персонаж был действительно ярким и запоминающимся, и разговаривал почти исключительно фольклором или актуальными словесными находками из девяностых (но без мата).

– В лучшую, папа! В лучшую! – Степан громко сглотнул слюну, сложив пальцы в жесте надежды – надеясь, что никто не стуканул предкам о последнем досадном проишествии с бензопилой. – Например, я полностью осознал, каким придурком был. Почти что дурачком! Инфантильным! Но теперь я хорошо понимаю: учеба требует серьезного подхода и серьезного же отношения.

Степан чувствовал, что отец ждет именно таких слов – полного признания своих ошибок, покаяния и искупления грехов. И не ошибся.

– Что ж, складно поешь! – следующим персонажем, который пришел на ум Арсению Петровичу был Горбатый-Джагарханян из «Место встречи изменить нельзя». – Дурилка картонная!

Впрочем, голос Надомникова-старшего слегка смягчился, и Степан облегченно вздохнул: явно отцу ничего не известно. А тот тем временем продолжил развивать телефонную мысль:

– И вот что, сын. Мы с мамой – хоть бы о ней почаще думал, так переживает – решили дать тебе, балбесу, последний шанс одуматься и пойти верной дорогой. Самый последний. И запомни, еще раз повторяю – это реально последний шанс, следующего раза не будет. И я готов заплатить за твою лень сейчас.

– Спасибо, отец! – Степан постарался придать как можно больше смирения своим интонациям, хотя внутри него всё ликовало от внезапного нахлынувшего восторга. – Обещаю, ничего плохого со мной больше не повторится! Обязуюсь служить, трудиться на благо отечества и семьи. Оправдать, так сказать, честное имя Степана Надомникова в глазах широкой общественности!

– Не ерничай! – Арсений Петрович хотел было снова рассердиться на непутевого сына, но только махнул рукой. – Обещаешь, обещаешь! Я только это и слышу с тех пор, как ты родился на свет. Обещать мало – надо думать хоть иногда и действовать соответственно. А то – ты развлекаешься, а я должен за это платить. Побольше ответственности, сын! А теперь, с твоего позволения, давай поговорим о деньгах – ведь в нашей жизни деньги самое святое!..

Глава шестая. Профессор не обманул, и есть повод отпраздновать

 
«В первые минуты
Бог создал институты,
И Адам студентом первым был.
Адам был парень смелый,
Ухаживал за Евой,
И бог его стипендии лишил.
 
 
У Адама драма,
Драма у Адама,
Вызвали Адама в деканат.
И на землю прямо
Бог спустил Адама,
Так о том студенты говорят.
 
 
От Евы и Адама
Пошел народ упрямый,
Нигде не унывающий народ.
Студент бывает весел
От сессии до сессии,
А сессия всего два раза в год.
 
 
Что за предрассудки
Есть три раза в сутки
И ложиться в теплую кровать?!
Мы ж без предрассудков
Едим один раз в сутки,
А на остальное наплевать.
 
 
День мы прогуляли,
Два мы промотали,
А потом не знали ни бум-бум.
Так выпьем за гулявших,
Выпьем за мотавших,
Сессию сдававших наобум».
 

Степан щелкнул мышкой, закрывая сайт с веселой студенческой песенкой Валерия Власова, и блаженно закрыл глаза. Жизнь его постепенно налаживалась, и грусть, и неверие в собственные силы отступали. А всего-то нужно было получить от отца перевод и занести наличные куда надо!

– Как, однако, мало нужно для счастья! – Степан сладко потянулся и потерся спиной о мягкую спинку кресла – как шелудивый блохастый подвальный кот. – Вот все говорят: деньги, деньги! И они правы! У кого денег много, тот и счастлив – и подтверждением тому данные мне гарантии насчет получения высшего балла по всем предметам. И самому суетиться не нужно, специально обученная калифорнийская профессура берет все на себя. Как говорит папа: «Деньги в нашей жизни – важнейшая и непреходящая ценность! Деньги легко решают любые проблемы, вопрос только в их количестве!»

Итак, нужная сумма была аккуратно и в срок переведена на счет Степана. На следующий день ее обналичили, а еще через день предъявили душке-профессору с моноклем. Тот аж подпрыгнул от счастья на стуле, когда Андрей от имени наследника передал ему толстенький (очень толстенький конверт) с баксами, и принялся расшаркиваться, уверять, снова расшаркиваться и снова уверять: «Теперь все будет all right!»

И правда – профессор не обманул, поработал на совесть. Теперь никому и в голову не могло прийти заставлять Степана штудировать зубодробительные учебники на неродном языке. Деньги гарантировали гуманное отношение к богатому студенту. И сессия превратилась в прекрасную прогулку до университета и обратно в дни экзаменов.

Да, что-то подучить пришлось – ровно по два вопроса на каждый экзамен (по заранее предоставленным профессором ответам). Чтобы, как говорится, все выглядело наглядно, уверенно – и чтоб перед одногруппниками не стыдно (и чтоб никто в коррупции не обвинял).

Согласитесь, выучить два определенных, заранее известных вопроса из целого предмета гораздо легче, чем освоить целый курс – и поэтому против такой постановки вопроса Степан вообще не возражал. Не возражал, а даже поаплодировал сметливому профессорскому уму – с его-то умищем у Степана проблем не будет!

На экзаменах все шло гладко, как по нотам – единственно, что небесная одобрительная музыка не звучала. Степан приезжал к установленному времени, получал известный ему экзаменационный билет и писал в течение часа или двух материал, который выучил. Дополнительных вопросов ему никто не задавал (не практикуется такое в США – мерилом знаний служит исключительно письменный ответ), и волноваться было не о чем. А если вдруг Степан что-то забывал, к нему немедленно подскакивал преподаватель и (под видом проверки – нет ли у Степана шпаргалок) подсказывал тому все необходимое.

В итоге – результат. Всё сплошь девяносто пять – девяносто восемь баллов из ста (что по отечественным меркам – твердая «пятерка»). И чем не повод для праздника – тем более отлаженный и беспроигрышный формат сдачи экзаменов вернул Степану душевное равновесие, бодрость духа, мужскую силу и веру в себя! Грех не отметить (и каждый из нас бы отметил – чего уж скрывать)!

Кроме того, от отца – Арсения Петровича – пришли радостные вести. Ознакомившись с результатами экзаменов сына (получив по электронной почте снимок итоговой табели о рангах), Арсений Петрович впал в полный восторг. Восторг можно было описать двумя фразами: «Так может, шельмец, когда захочет!», и: «Уверен, даже если бы я не дал ему денег, он все равно в конце концов справился бы!».

В состоянии восторга Арсений Петрович показал оценки сына супруге Галине Французовне, и мама Степана вместе с мужем возликовала. Возликовала и раструбила всем друзьям и знакомым о гениальных способностях мальчика – и этому факту она – Галина Французовна – имеет сейчас реальное подтверждение. Ну, а в дальнейшем друзья и знакомые семьи разнесли благую весть по городам и селениям поменьше.

А у Арсения Петровича на волне эйфории даже возникло желание устроить пресс-конференцию для журналистов – чтобы отметиться успехи сына в публичном поле. Чем не повод? И он уже было приготовился звонить нужным людям, но потом передумал. Природная осторожность взяла в Арсении Петровиче верх: нечего посвящать посторонних в дела семьи! И это правильно. И мы здесь Арсения Петровича всецело поддерживаем.

Но поскольку душа главы семьи (как и душа сына) требовала праздника, Арсений Петрович решил устроить сыну знаменитую гулянку – в присутствии себя и Галины Французовны. Проще – мама и папа Надомниковы решили прилететь в Калифорнию (но так, чтобы к их прилету мероприятие было готово).

Поручив организацию праздника помощникам, Арсений Петрович особенно и отдельно подчеркнул: все должно быть не просто круто-богато, должен быть эксклюзив! И чтобы эксклюзивными были обстановка, еда, атмосфера, гости и приглашенные звезды эстрады. Но звезды – исключительно отечественные, поскольку с западными связываться ни к чему, они дорогие и бестолковые, и плюс – от них могут возникнуть непредвиденные проблемы.

* * *

Кстати, вам интересно, как расслабляются потомственные олигархи с родословной после сессии? Сессии, пройденной с превеликим трудом и с превеликими затратами нервной энергии? Интересно? Вот и нам тоже, и поэтому проследим за Степаном – тем более он не скрывается.

Для начала Степан решил потратить немного денег на себя (из карманных расходов, которые не требовали отчета перед отцом – и вообще даже по смете не проходили). Карманных денег наскреблось тысяч шестьдесят-семьдесят долларов – не густо, конечно, но по магазинам прошвырнуться можно.

Итак, шопинг. Сему занятию (чтобы получить истинное удовольствие) нужно посвятить всего себя без остатка. Потому что если отвлекаться на что-то другое, то и удовольствия не получишь, и деньги бездарно растратишь.

Степан сделал правильный вывод – и три дня подряд скупал содержимое Лос-Анджелесских бутиков целыми коллекциями. А когда через три дня остановился, обнаружил: благодаря его неусыпным стараниям и кипучей энергии, кладовая на вилле (одна из четырех) полностью забита шмотьём и туфлями. Туфли (как и шмотьё) были разных расцветок, фасонов и дизайна. И некоторые из них могли бы подойти даже и неграм.

Анастасии (за верность и понятливость) тоже кое-что перепало от щедрот наследника – который, к тому же (угадайте почему), чувствовал определенную к ней благодарность. И хотел конвертировать благодарность в нечто материальное, весомое и зримое. Анастасия получила босоножки с золотистыми застежками, сексуальные розовые шорты, открытый топ и симпатичную блузочку от калифорнийского филиала «Дольче энд Габбаны». И теперь она при случае могла щегольнуть дорогими брэндованными шмотками, придающими непередаваемый шарм строгой охраннице.

Впрочем, нужно отдать Анастасии должное – она нечасто позволяла себе показывать дорогие подарки сторонним наблюдателям, а розовые шорты и вовсе отдала подружке, обосновывая свое решение так: «Зачем мне розовые шорты, если у меня есть штаны из брезента цвета хаки?»

Но возвращаемся к Степану.

Купив целый ворох одежды – логично, что Степану понадобился выход (не в плане «выход, как смысл жизни оной», а «выход в люди», т. е. на люди). А где в Лос-Анджелесе выход? Либо на «Оскаре» (но «Оскар» еще не скоро), либо в ночных клубах.

Поэтому после тщательного изучения возможностей Степан выбрал для себя несколько тусовок со стриптизом – и всего за неделю отметился в таких культовых местах, как: «Cabana Club» (там частенько зависает Пэрис Хилтон с целой сворой обкуренных поклонников), «LAX», «Mayan» (специализируется на латине) и «Circus Disco».

Несмотря на изучение и предварительное штудирование путеводителей по клубам, не обошлось без конфузов. Так, например, завалившись во вторник в «Circus Disco», Степан с удивлением обнаружил для себя, что в этот день здесь собирается нетрадиционно ориентированная молодежь всех полов. Очень общительная и приставучая молодежь, отбиться от которой ох непросто. И благо, при Степане имелась весомая охрана (с чугунными мордами и с большими легальными пушками) – иначе, неизвестно во что посещение клуба вылилось бы. Но в любом случае, Степану пришлось быстро ретироваться – чтобы избежать конфуза и излишних домыслов.

А через неделю Степан узнал – к нему едет (летит) ревизор в лице папы и мамы.

Не сказать, что приезд родителей сильно обрадовал Степана. И тому было несколько причин:

Во-первых, при родителях невозможно вести свободный образ жизни, к которому он привык и который так мил его сердцу. Значит, придется напрягаться и терпеть все неудобства проживания с предками под одной крышей (пусть даже для них на вилле найдется целое свободное крыло здания). Или два крыла найдется – в данном случае размер жилплощади не имеет значения.

Дополнение к «во-первых»: на правах старого и пожившего уже в данной местности калифорнийского аборигена Степану придется поработать (послужить) для родителей в качестве гида, развлекать их местными достопримечательностями и красотами. И походы в ночные клубы здесь не прокатят. Значит, нужно заранее выработать культурную программу, определиться с возможными маршрутами. Театры, музеи, бла-бла-бла – скукотища, аж пасть раздирает!

Во-вторых (и это следует из первого, и это не дополнение, а отдельный важный пункт): отношения с Анастасией афишировать при родителях совсем не стоит – мало ли как они отреагируют? А вдруг скривят такую рожу (особенно мама), что поневоле почувствуешь себя пигмеем духа? А папа? Тоже не подарок и совсем не одобрит плотской любви с простолюдинкой-охранницей. В общем, рисковать нельзя, риск неуместен. Значит, нужно поговорить с Анастасией на эту тему – как девушка умная, дорожащая работой и отношениями (пусть и временными), она поймет и простит.

В-третьих, нельзя допустить, чтобы до родительских нежных ушей дошло что-нибудь из его последнего приключения с бензопилой! Это совершенно невозможно! Это бы означало:

Красивая вышла змейка? Информативная? То-то же, учитесь, пока Степан жив!

Но (тем не менее) нужны весомые гарантии: тайное не станет явным. Следовательно, что? А то, что чем меньше его личные секьюрити будут общаться с предками (особенно в пьяном виде), тем лучше. А потому было бы логичным на время приезда родителей отпустить часть охраны в отпуск. А родителям сказать, что так экономнее – пусть порадуются! И Степан поставил галочку напротив пунктика «охрана».

Дальше – больше, и если анализировать, то анализировать по полной программе, углубляясь вглубь и поднимаясь к самым вершинам аналитической мысли. Например, почему бы не поставить себя на место предков-крутых-олиграхов и не попытаться угадать: а что бы маман и папан хотели бы увидеть на вилле сына-отличника?

Девочек в мини-юбках (или вообще без юбок или – снова вообще – без ничего)? Вряд ли.

Крутых рокеров в рогатых шлемах и в толстых кожаных косухах с десятком-другим галлонов мерзкого американского пива на каждого? Вряд ли.

Ряженых копов из голливудских сериалов – мальчиков и девочек со значками, что трясутся от радости, созерцая, какой примерный и законопослушный малый Степан? Вряд ли.

Нет, все вышеперечисленное не пойдет – мало того, может сильно навредить задумке создания репрезентативной выборки о жизни и учебе сына. Т. е. нужно просто показать папе и маме, что Степан примерно (и очень ответственно) занимается, презрев все многочисленные искушения и соблазны.

Следовательно – необходимо оборудовать рядом со спальней учебный класс. Самый настоящий. Не только с компьютерами и учебниками, но и с голографическими проекторами-досками (с возможностью создания интерактивных 3D-моделей, способствующих отличному освоению материала). И пусть все видят, что Степан способен не только транжирить родительские деньги, но и дело делать – и не стоит его воспринимать, как пустышку.