Текст книги "#ЖивиБезОправданий"

Глава 3
Одиночество

Как прошли следующие два месяца, я даже не помню: события того лета были похожи на плохой сон, скорее кошмар, который кто-то начал стирать ластиком. Помню только, что я посвятила их борьбе с запорами и глубоко изучила проблемы кишечника (глубоко – во всех смыслах). Когда знакомые узнали, что Рома парализован, все в основном замолчали, и только те, кто был посмелее, решались давать советы (часто эти советы только мешали, а мне хотелось реальной помощи, хоть какой-то, и от Бога – очень сильно, но она не приходила).

Второе, что запомнилось, – это 12 июня, мой тридцать седьмой день рождения: люди не знали, что мне сказать в поздравлениях. И когда стукнуло тридцать семь лет, я поняла, что такое одиночество. Есть муж, два сына, родители живы, свёкор со свекровью любят, друзья имеются, но я одинока. На протяжении девяти лет Рома делился своими мыслями и ощущениями, мы много разговаривали о жизни, он часто спрашивал, как мы с папой познакомились и как он поймёт, что встретил свою женщину. Его очень волновал вопрос, как он сможет найти себе «маму» – под этим словом он имел в виду жену. А когда я рассказала ему, что мы с папой познакомились через интернет, он смеялся, не понимая, как можно познакомиться с помощью компьютера и таким образом найти супругу. Дальше два года мы жили в режиме «самолёт – больница» и стали ещё ближе, поскольку он перестал сначала воспринимать свет и различать его яркость, а затем перестал видеть предметы в этом мире, и я водила его за руку.

И конечно, он мамкал по двести раз на дню (это без преувеличения, я считала), и порой меня это очень сильно злило. «Мам, покушать», «мам, покакать», «мам, пописать», снова м«Мама, опять покушать»… и мне стало казаться, что он издевается или не помнит, что недавно он ел. И вот теперь настало время молчания и тишины. Не ходит, не разговаривает, лежит. Я поняла, что у него было желание наговориться от души и наесться всласть на всю оставшуюся жизнь.

А до этого я психовала. Ещё злилась от того, что как только я начинала с кем-то разговаривать, то Рома обязательно встревал в разговор и мамкал до тех пор, пока я не обращала внимание на его просьбу. И через два месяца, когда я отошла от первоначального шока, что мой ребёнок парализован и перестал произносить слова, я начала чувствовать очень сильное желание с ним поговорить, ощутила невероятный дефицит общения. Мне стало так не хватать этого «мам» по двести раз. Мне так хочется хотя бы разок услышать от него слово «мама», эти «Мама, покушать», «Мама, покакать», «Мама, пописать» и другие «мам-мам». Я как будто вместе с ним утратила дар речи. Рома перестал говорить из-за болезни, а я ушла в себя, и все слова, казалось, потеряли для меня смысл. Я замолчала. На два месяца, а может, и на больший срок у меня пропал дар речи. Не было сил говорить.

Как справиться с дефицитом общения и депрессией? Насильно выводите себя в люди, в свет, на улицу. Во время беременности, декретного отпуска, болезни, в случае потери близкого человека, после расставания с любимым или когда страдаете от безответной любви и одиночества – насильно выводите себя в люди, окружите себя сильными людьми, присоединяйтесь к сообществу по интересам онлайн или офлайн. Для меня таким окружением стала новая команда, команда сильных лидеров, бизнесменов, предпринимателей и просто интересных людей.

Для того чтобы избавиться от чувства одиночества и дефицита общения, я сделала над собой усилие и зарегистрировалась на участие в чемпионате мира по бизнесу, где предлагались задания на развитие эффективности. Задания были разной сложности, иногда даже казались дурацкими. Далее на протяжении сорока дней я вместе с другими участниками чемпионата буду пробовать обливание, зарядку, ходьбу, различные дыхательные упражнения, ранний подъём и так далее.

Многие скажут, что им некогда этим заниматься, но для меня были хороши все способы, чтобы избавиться от дефицита общения, от одиночества, не впасть в глубокую депрессию. Ведь подсознательно я боялась того, что достигну дна и не найду в себе сил от него оттолкнуться.

Глава 4
Жить или бороться?

В музыке имеет значение не звучание нот, а паузы между ними. Вольфганг Моцарт

Если ваша жизнь превратилась в длинную череду трудностей, не спешите отчаиваться. Прислушайтесь к себе: может быть, всё довольно легко исправить.

Существует миф, будто всё то, что имеет большое значение, должно быть непременно сложным. У меня с рождения Ромы была установка: «Бог, посылая подарок, упаковывает его в большую проблему». Но на самом деле мы часто сами всё усложняем. И путь к успеху в том числе.

Я всегда чувствовала жажду знаний, много училась, чтобы внести разнообразие в свой бизнес, в отношения. Пыталась довести до совершенства всё, чем занималась, тем самым сильно усложняя свою жизнь. Возможно, это стало причиной того, почему моя карьера сложилась не так, как мне хотелось. После десяти лет предпринимательства и офлайн-работы я загорелась онлайн-деятельностью. Была поглощена созданием сайтов, блога, написанием рассылок, попробовала продвигать статьи и услуги через «Яндекс Wordstat», в общем, много чего делала и при этом не уделяла достаточного внимания таким важным показателям бизнеса, как собственно увеличение прибыли и создание товарооборота.

Я всегда ценила жизнь, ценила каждое мгновение, а сейчас особенно. Столкнувшись со страхами, сомнениями, неуверенностью и комплексами, я колебалась, пыталась победить беспокойство, осваивала новые техники, знакомилась с разными теориями, посещала вебинары, изучала различные методики онлайн-продвижения. Думала, что вот ещё один учебный курс, ещё одна книга, тренинг, вебинар, и я стану успешным предпринимателем. Я тренировалась, читала, смотрела мастер-классы, пока мою голову не заполнило такое количество идей, что я забыла самое важное – быть здесь и сейчас, общаться с близкими, развивать отношения, созидать семью, радоваться вместе с детьми.

Привычка усложнять сильно мешает. Я настолько усложнила обстоятельства, что в какой-то момент мне всё разонравилось – расхотелось заниматься сетевым бизнесом и в целом предпринимательской деятельностью. Я поняла, как это всё сложно и без команды и поддержки практически невозможно. Я пыталась взять процессы под свой контроль. И, хотя знала, что простота – это ключ к созданию чего-то по-настоящему прекрасного, остановиться не могла.

Сейчас я понимаю, что мне в тот период нужно было действовать – неотступно, целеустремлённо. Создавать огромную команду и уже на ходу менять и дорабатывать систему. Декрет – это прекрасное время для женщины, в том числе и для её самореализации. Я же тогда застопорилась, подумала: «Вот отправлю детей в школу, в сад и начну по-настоящему работать».

С другой стороны, мне, конечно, нужно было побыть с детьми и насладиться материнством.

Но вот прозвучал вердикт врачей: «Ваш ребёнок болен, осталось очень мало времени. Везите скорее и второго сына проверять. И больше мы вам не рекомендуем рожать: очень велика вероятность, что если родится девочка, то она будет носителем этого гена, а если родится мальчик, то он, скорее всего, тоже будет болен, в нём произойдёт мутация, сбой гена, как у старшего сына». После таких слов уже не думаешь о самореализации и работе…

Или кажется, что не думаешь. На самом деле где-то внутри, в подсознании всё равно хочешь развития.

Многим людям привычка усложнять приносит чувство безопасности. Мы думаем, что работаем продуктивно, и это помогает жить без сомнений. Но именно с бегством от себя и нужно в первую очередь бороться! Мы убеждаем себя в сложности вещей потому, что это отвлекает от внутренних проблем, нас пугает перспектива остаться один на один с собой. Мы боимся моментов тишины и одиночества, проведённых наедине с собой. Ведь именно в такие тихие моменты нам может открыться то, чем мы не будем довольны.

И всё же в тишине, в состоянии одиночества, покоя мы можем добиться настоящего прогресса. Отпустить ситуацию – это не значит опустить руки.

Проблема в том, что мы не даём себе передышки, крутимся белкой в колесе, убегая от пустоты. Нам кажется, что упрощение жизни лишает нас определённых радостей. Думаем, что если будем жить здесь и сейчас, то отступим на два шага назад. Но именно эти два шага назад отдаляют нас от той жизни, о которой мы мечтали.

Пережитый опыт позволяет мне утверждать, что пустота заполняется очень быстро, и вместо ожидаемой пропасти в моменты тишины, покоя или одиночества нас вдруг наполняет любовь и уверенность, приходит ясность ума, которая способствует высокой эффективности.

Разрешите себе погрузиться в тишину, и вы достигнете результатов лучших, чем когда вы напряжённо обдумываете одну и ту же ситуацию. Это не означает спрятаться, засунуть голову в песок, как страус. Я предлагаю осознать, что постоянное пребывание в сомнениях не приведёт нас к тому, чего мы на самом деле хотим. Излишнее усложнение и перфекционизм никогда не работают на нас, какой бы деятельности это ни касалось.

Если хотите научиться переходить от пустых раздумий к решению проблем, притормозите. Побудьте немного в тишине и покое. Освободите пространство, и тогда появится ясность, новые идеи и принципиально новые способы решения. Беспокойные предчувствия сменит понимание того, что прямо сейчас нужно делать. Живите настоящим моментом. Живите здесь и сейчас. Суть в том, что прошлое и будущее мы можем только представлять, а живём мы настоящим моментом. Такую осознанность стоит практиковать на протяжении всего дня.

В этом помогает следующая техника: где бы вы ни находились, один раз в час останавливайтесь на минуту и говорите вслух то, что вы делаете, что с вами происходит. Например: «Сейчас я иду по дороге», или «Сейчас я еду в автобусе», или «Сейчас я читаю книгу». Такие небольшие паузы позволят вам обрести ясность. За счёт этого вы обретёте цельность, будете собой. Да, тем настоящим человеком, не обременённым грузом забот.

Жизнь не должна становиться борьбой!

Учитесь доверять себе, находиться в гармонии с тем, кем вы реально являетесь. Наслаждайтесь действительностью. Часто жизнь для нас превращается в борьбу. Так я и живу два последних года – в борьбе за жизнь ребёнка, за лечение, за средства реабилитации, в борьбе за возможность быть собой, работать, даже имея сына-инвалида с редкой патологией. В борьбе с медициной, с государством и системой. Но так не должно быть! Жизнь не должна становиться борьбой.

Сейчас я ничего не могу изменить в пройденном пути, но теперь, поняв эту простую истину, не хочу быть где-то ещё, кроме как здесь и сейчас, в конкретном моменте, и этому я научилась благодаря нашим детям.

Как только вы сделаете первый шаг и доверитесь тишине, научитесь жить в гармонии с собой, вы почувствуете, что жизнь стала вдруг более богатой и гораздо менее сложной. Вам откроется лучший из всех возможных путей.

Я научилась верить, что нашей семье откроется нужный путь. Лучший из всех возможных. Верю, что именно так и будет.

А в тот момент, когда Рома перестал ходить, говорить, есть, видеть и нам отказали везде, я не верила. Я не верила в медицину, не верила государству. Мы перестали общаться с Богом. И я, и муж объявили Ему бойкот, перестали верить в Него. И это было самое сложное время. Жить без веры, без надежды, в состоянии отчаяния – это самое ужасное для женщины, матери, да и для любого человека.

Решение довериться тишине потребует от вас смелости, так же как и задание, на которое я пока не решилась, – проехать с повязкой на глазах в общественном транспорте.

Как только вы сделаете первый шаг и доверитесь тишине, научитесь жить в гармонии с собой, вы почувствуете, что жизнь стала вдруг более богатой и гораздо менее сложной. И вам откроется лучший из возможных путей.

Глава 5
Сожги свои страхи

«Наши страхи на девяносто процентов относятся к тому, что никогда не случится. «Маргарет Тэтчер

Думаю, что нет в мире людей, которые бы ничего не боялись. Уверена, каждый в своей жизни ощущал тревогу и не раз задавался вопросом: что такое страх и как выявить его причины? Многие также пытаются понять, как избавиться от навязчивых состояний, вызванных боязнью определённых вещей.

За два года с момента начала болезни Ромы у меня было столько страхов, навязчивых состояний и мыслей, что порой, казалось, будто я попала в ад. Депрессия и негативные навязчивые мысли приходят до сих пор, образы-мысли посещают каждый день. И иногда я разговариваю на эту тему с близкими – с мужем, с братом, с подругой. И это я вам хочу заметить: не так это не и легко. Но я поняла, что и у тех людей, которым, казалось бы, сейчас не так трудно, как мне, тоже много всяких страхов, иногда до смешных и банальных страхов, или даже «детские»х, а иногда доходящих до крайности абсурда, которые могут привести и к суициду, и к тяжкому преступлению в состоянии аффекта, или к неврозу (психозу) от навязчивых мыслей. Некоторые страхи безопасны для нас и окружающих, а некоторые доставляют много неудобств, в том числе забирают наши силы, время и энергию.

С личными страхами я познакомилась, когда участвовала в чемпионате мира по эффективности. В один из дней надо было участники марафона получили задание написать о своих страхах, обо всём,. Выбрать один день и написать все что есть в голове,: все страхи, все мысли, которые мешают жить. И выписать их нужно было на большой лист ватмана!. Я чувствовала, что за последние два года стала зажатой, испуганной, и понимала, какие страхи меня беспокоили и что было на поверхности, на «злобу дня» и что присутствовало каждый-каждый день, а что проявлялось так вскользь, мелькало иногда на фоне. Но каково было мое удивление, когда я, погрузилась на день в свои страхи и борьбу с ними. Представляете, я полностью исписала большой лист формата А3!

Страхов было много, сейчас я даже не вспомню каждый. Это были самые разнообразные страхи от простого – выйти из дома, боязни пожара, землетрясения до самого большого страха, который только может испытывать мать, – страха потерять ребёнка. С этим страхом я живу каждый день на протяжении двух лет. Каждое утро просыпаюсь и думаю, что оно может стать последним в жизни моего сына.

На самом деле все мы испытываем ежедневно много страхов и раньше я считала, что самая ужасная болезнь – это онкология. Многие бояться заболеть раком, и у меня тоже были такие мысли, но, когда появилась АЛД, и этот диагноз сначала поставили старшему сыну, а потом какпоставили предварительный диагноз – младшему сыну, – я поняла, что уже не так боюсь онкологии.

В тот день я выписала все свои страхи, проговорила их вслух, записала на видео. И сожгла лист! Мне стало легче. Сейчас я даже не помню, что там писала, и многих вещей уже не боюсь. Чтобы вспомнить, пришлось вернуться к ролику, записанному тогда и размещенному на YouTube. Вот некоторое из того, что из меня вылилось в тот день на бумагу.

Личные страхи: страх остаться одной, заболеть онкологией, страх старости и уходящего времени, раньше я боялась пожаров (сейчас не боюсь, но всё равно записала на ватмане, чтобы окончательно освободиться), боязнь землетрясений, особенно ночью (и мысли, что надо куда– то бежать, и как это делать и выпрыгивать из окна), одно время боялась терактов, взрывов в доме или в метро (сейчас не так страшно), страх лететь на самолёте или разбиться, боюсь попасть в ад (хотя после детского отделения медицинской генетики, где мы лежали с мальчиками детьми, это уже не так страшно, больше после смерти боюсь, что попаду не в то место, где будут куда попадут мои близкие; (хотелось бы оказаться вместе, в одном месте, и, желательно, в раю), боюсь, что авария произойдёт авария (иногда прямо картинка перед глазами возникает «авария»).

Страхи, связанные с семьёй: страх, что муж изменит муж или уйдёт, боюсь предательства близких людей, раньше боялась родителям сказать «извини», если я была не права (может, это гордыня, а не страх), боюсь, что родители в старости не смогут себя обслуживать и мне придётся за ними ухаживать (, то есть по-другому я хочу, чтобы они жили долго и счастливо и были здоровы до последних дней).

Страхи, касающиеся детей: страх, что старший ребёнок умрёт, что у младшего сына может начаться такая же болезнь, как у старшего, страх, что кто то-то из них может выпасть из окна, страх детской наркомании. Раньше боялась, что моему старшему сыну расскажут, что он усыновлен моим мужем, а сейчас боюсь, что мой ребёнок может не проснуться или впасть в кому.

Страхи, связанные с карьерой: боюсь звонить по телефону, общаться с людьми, услышать «нет» в ответ, страх что откажут, боязнь звонить новичкам в команде и клиентам, страшно учить сотрудников людей, как надо работать, страх сообщить рекрутёрам и новичкам, что в бизнесе надо работать, что надо учиться новичков продажам, надо делать заказ, боюсь налоговой инспекции, боюсь больших штрафов, боюсь не успеть чего-то в жизни, боюсь, что в старости не на что будет жить (этот страх есть у многих женщин, которые не обеспечивают себя), надеюсь на обеспеченную жизнь и старость.

Сколько ещё тараканов ещё в голове… кстати, тараканов тоже боюсь, вернее – ненавижу. Потому что мы жили в общежитии и когда их травили в общежитии, где мы какое-то время жили, и я заходила на кухню они лезли со всех щелей. Я на кухне я стояла мыла посуду, а они с потолка ползли вниз, такие толстые, усатые лезут к воде., и я Я их била с воплями, криками и чуть ли не с матом. Ещё интересно, какие ещё насекомые прячутся в моей голове«тараканы» есть у меня?

Мышей тоже боюсь, и ору, когда их вижу. И однажды перебила целую семью мышей, семь штук, веником, друг за другом. Иногда обхожу людей стороной людей – , боюсь, что подумают, что я плохо выгляжу, или чтобы не хочу рассказывать о своих проблемах. Иногда боюсь обычного, ни к чему не обязывающего вопроса «как дела?», потому что бывает так плохо, что не опишешь. Боюсь спустя двадцать лет порой встретить одноклассников или однокурсников, спустя двадцать лет, потому что поправилась на двадцать килограмм. Или боюсь узнать, что они в жизни успели или добились большего, чем я. Бывших своих «мачо» тоже встречать боюсь. А ещё есть страх И неизвестности боюсь.

Что делать с этими страхами? Записать, свернуть лист в трубочку, поджечь, и пусть сгорит. Давайте избавимся от страха!

Польский писатель Кшиштоф Конколевский, сказал: «На смертном одре с облегчением видишь, что почти все твои страхи были совершенно напрасны». Меня одолевало множество мелких страхов, связанных с карьерой и общением. А мой самый большой страх, как и у многих мам, – это переживание за жизнь детей. Мысли о том, что я буду жить без них или они без меня, доводят до того, что сердце начинает бешено колотиться. Эти мысли одновременно леденят и обжигают душу, словно контрастный душ.

Задание записать свои страхи помогло мне на начальном этапе болезни сына немного прийти в себя: написала, проговорила, сожгла лист, полегчало. Спустя полгода я просмотрела снятое тогда видео и поняла, что многих страхов действительно не стало, я их на самом деле сожгла. Они не просто сгорели, но и из головы исчезли, стёрлись. Видео было как будто про другого человека, про другую версию меня. Так я боролась со страхами и дефицитом общения.

Глава 6
Шок

Послезавтра моему младшему сыну Даниилу исполняется четыре года. Закончился марафон «Просыпайся продуктивным». Закончился отчётный период и череда походов в налоговую и соцстрах – они решили меня проверить и оштрафовать. Мне так обидно стало: на руках парализованный сын, я получаю пособие по уходу за ребёнком-инвалидом пятнадцать тысяч, лекарств не дают, коляску не выделяют, мы за свой счёт ездим по больницам, покупаем памперсы и питание, раз в три месяца делаем МРТ младшему сыну, тоже за свой счёт, и в среднем тратим триста тысяч в год на то, что должно обеспечивать государство. У меня нет ни социальной поддержки, ни психологической помощи, налоговых льгот и вычетов не положено. И тут ещё бездетная грымза из налоговой инспекции сообщает от том, что я должна заплатить штраф. За что?!

Рыдая, я позвонила подруге, которая работала в налоговой (мы дружили с детства и наши дети ходили в один детский сад). Она не знала, что случилось с Ромой, а когда услышала мой рассказ, заплакала в голос, навзрыд вместе со мной. Мы придумали план действий, и следующие полгода, помимо проблем с ребёнком, я отбивалась от налоговой – денег, чтобы платить штраф, у меня не было, не говоря уж о желании. То, что у тебя куча проблем, чиновников нисколько не тревожит. Вообще, я не понимаю, зачем мы платим налоги, если в трудной ситуации приходится рассчитывать только на себя и свою семью.

Начался период, когда мы стали подбирать противосудорожные и успокоительные средства для Ромы, и это чуть не закончилось летальным исходом. С запором и хрипами справились, питание отрегулировали, но болезнь прогрессирует, начало тянуть ножки. Я цеплялась за его всё больше ускользающие навыки и думала, что массаж ног и ортопедические тутора помогут. Мы заказали тутора за восемнадцать тысяч (на три тысячи больше, чем Ромино месячное пособие!). Приспособления похожи одновременно на босоножки и сапожки до колена, пластиковые и жёсткие на стопе и на голени, имеют спереди липучки по всей длине. Их предназначение – выравнивать ноги. Но сопротивление тела при судорогах оказалось сильнее, стопа стала деформироваться, её подъём всё больше прогибался дугой. Тутора получилось использовать всего три раза, потом нога в них больше не входила.

Я удивлялась, насколько быстро тело человека может меняться: всего за два месяца Рома исхудал до неузнаваемости, его мышцы ослабли, стали вялыми, под силой натяжения и спазмов руки и ноги стали выворачиваться вовнутрь. Когда я лежала рядом с ним, то боялась сломать ему локоть, потому что не понятно было, в какую сторону согнулась рука. Со слезами на глазах и с болью в сердце за этой картиной наблюдала вся семья и пыталась сделать хоть что-то, чтобы помочь: массаж, поглаживания. Ещё я хотела заказать вертикуляризатор, не понимая, что он просто сползёт с Ромы. Сигналы от мозга не доходили до мышц, мой ребёнок перестал даже голову держать.

Мы начали подбирать успокоительные, противосудорожные лекарства и подключили все свои знания и связи. Получить какой-то препарат по рецепту в нашей стране сложно – это длинная цепочка походов в больницу: надо взять талон, потом пойти к педиатру, доказывая толпе посетителей у дверей, что у тебя ребёнок-инвалид и есть право войти в кабинет без очереди, или пару часов просидеть в ожидании, дабы сохранить свои нервные клетки и не рассказывать посторонним о том, о чём говорить очень больно. Потом посещение невролога, потом рецепт подписывает главврач и ставит печать старшая медсестра. А в итоге надо всё покупать за свой счёт.

Я поехала к главному неврологу республиканской больницы, а мой свёкор, тридцать лет проработавший главврачом в поликлинике, вышел на невролога по своим связям. Оба врача назначили один и тот же препарат, который должен был ослабить мышечные спазмы.

Пока я ездила за рецептом на лекарство, моя мама, которая сидит с Ромой, когда я уезжаю, вместе со свёкром попробовали лечить Рому самостоятельно. У мамы сорокалетний стаж работы на скорой помощи, у свёкра общий медицинский стаж (включая управление поликлиникой) – сорок два года. И вот наши медработники решили дать Роме таблеточку. У сына начался отёк лёгких. Наши семейные врачи не знали, что делать, и решили звонить мне. Мама задыхается и не своим голосом шепчет: «Оля, приезжай скорее, ребёнку плохо, мы его теряем. Приезжай!» Я поняла, что они что-то дали сыну, но не признаются. Отвечаю: «„Эуфиллин“ возьми и „Супрастин“ и вызывай скорую, я еду». Но мама растерялась, чувствую, что она впала в ступор, не может ни скорую вызвать, ни таблетку «Супрастина» найти, свёкор, видимо, тоже в панике и трубку не берёт. Я приехала на такси и вижу, что мама так в психозе и ходит, нервно заламывая руки за спиной, а свёкор гладит Рому, который уже пришёл в себя.

Произошло вот что: отец мужа по блату получил таблетки «Мидокалм», а моя мама, не прочитав инструкцию, дала одну Роме. Мне невролог среди прочего тоже порекомендовал этот препарат, но я своего ребёнка лучше знаю и, прежде чем дать таблетку, всегда внимательно читаю инструкцию и под рукой держу «Эуфиллин» и «Супрастин». В побочных эффектах у «Мидокалма» есть бронхоспазм и в редких случаях анафилактический шок. Это и произошло с Ромой – бронхоспазм, перешедший в отёк Квинке, плюс он испугался от того, что дедушка с бабушкой испугались. Хорошо, что у моего свёкра, помимо медицинского образования, есть поразительная способность лечить своей энергией. Его уверенный голос и лечебные способности (всё-таки врачами просто так не становятся) положительно повлияли на Рому, и к моему приезду он уже успокоился, бронхоспазм чуть притих. Я дала ему нужные лекарства, и мы снова увидели улыбку ребёнка.

Мама пошла плакать в огород. Свёкор рассказал, что они дали таблетку, которую назначил невролог, но не прочитали инструкцию. Оба проработали в медицине на двоих восемьдесят лет. Мама вытаскивала на себе тяжелобольных, спасала и с ножевыми ранениями, и с ожогами, и роды прямо в скорой не раз принимала. Свёкор работал хирургом-урологом, не одному десятку мужчин подарил радость стать отцом, к нему приезжали со всех уголков России, чтобы продлить мужскую молодость. А тут они оплошали, чуть не угробили, как моя мама говорит, своего любимого внука.

Следующие три дня мама всё время плакала, не могла простить себя. Жизнь Ромы пронеслась перед её глазами. Если бы что-то плохое случилось из-за недосмотра бабушки и дедушки, они бы ни себе, ни друг другу не простили этого. Слава Богу, тогда всё обошлось, свёкор каким-то своим лечебным даром смог успокоить Рому и снял бронхоспазм и отёк. Мама моя до сих пор удивляется и говорит, что он вылечил внука от снимает отёка лёгкого просто тем, что сидел рядом и гладил своими волшебными руками.

Я, конечно, провела с ними обоими беседу, сказала: «Я мама, и только я принимаю решения о лечении Ромы. Вы всю жизнь проработали в медицине, понимаю, что вы, конечно, хотели помочь, но мы знаем, куда ведёт дорога, которая вымощена благими намерениями. Поэтому никаких таблеток без меня моему сыну давать не надо. Всё новое для него – только в моём присутствии. Ребёнок особенный, и если в инструкции мелким шрифтом написаны редкие побочные эффекты, то они как раз и могут быть у уникального Ромы». Слава Богу, что этот опыт не завершился летальным исходом.

Мама долго отходила от этого происшествия, и я думала, что она не будет больше приезжать, но через неделю, прорыдавшись, она пришла в себя и снова приехала. А свёкра с тех пор я стала звать просто посидеть с Ромой пять минут, если питание не пошло или случался бронхоспазм, и сын начинал хрипеть.

Мы стали искать для Ромы не только препараты, но и специальное питание. Причём мама моя занималась когда-то биоэнергетикой и могла с помощью медных палочек найти воду на даче – чётко указать, где копать колодец. В итоге мама при помощи своих медных палочек стала определять, подойдёт ли какой-то препарат, потом я давала Роме 1/5 от разовой нормы, но под рукой держала «Эуфиллин», «Гидрокортизон» и «Супрастин», а свёкор сидел рядом наготове, чтобы погладить внука и своей энергией врача снять бронхоспазм.

Весьма сомнительные, скажете вы, у нас были методы лечения. Но так мы прожили без скорых и реанимаций ещё пару лет. Я понимала, что не дай Бог нам попасть в реанимацию, где будет смена питания и назначение препаратов, которые обычно там применяют, – это добром может и не закончиться.