Текст книги "Поединок с мечтой"

Глава 6

Он смотрел на звездное небо и плакал.

От одиночества…

Потому что даже оно… небо… было не такое, к какому он привык.

Звезды ниже, луна меньше, горизонт не так четок. Как будто на другой планете находишься.

Саид вытер слезы и спустился из своей спальни в кухню, чтобы попить воды. Он не выходил из флигеля с тех пор, как уехал брат. Хотя мог бы. Ему запретили лишь территорию покидать. По ней же – ходи не хочу…

Но Саид не хотел.

Он открыл холодильник и обозрел его недра. Соки, йогурты, желе. И ничего существенного. Саид знал, что в доме есть нормальная еда. И ее погреют по его просьбе. Или же приготовят что-то быстрое, типа яичницы или манной каши. Но он никак не мог себя заставить переступить порог своего убежища. Этот флигель за сутки стал восприниматься Саидом именно так.

Когда он достал из холодильника йогурт, в дверь постучали.

– Открыто, – крикнул Саид.

Он наделся, что это пришла Оля. Но нет… По его душу явился мужчина.

– Добрый вечер, – поздоровался он с Саидом.

– Добрый.

– Я Андрей. Работаю тут. Мы можем поговорить?

Саид пожал плечами. Он не понимал, о чем ему говорить с Андреем (он видел его из окна, тот занимался бассейном), но, в принципе, был не против беседы.

– Хотите чаю? – спросил у него Саид.

– Нет, благодарю.

– Это хорошо, что вы отказались, потому что я даже не знаю, где искать заварку.

– Тут. – Андрей указал на ящик, висящий над плитой.

Саид открыл его и обнаружил несколько пачек чая и банку кофе. Ради интереса стал их рассматривать. А потом решил выпить чашечку «Золотого дракона», зеленого, с мятой.

– Вы весь день тут просидели? – услышал он голос визитера.

– Сначала прятался от полиции по настоятельному совету брата, потом уже по собственному желанию, – признался Саид.

– Но тут ни телевизора, ни чтива. Чем же вы занимались?

«Листал книгу своих воспоминаний!» – мысленно ответил ему Саид, но вслух сказал:

– Спал. Мой организм не привык к спиртному. А меня сюда, как вы наверняка знаете, привезли в состоянии… Как у вас говорят? Состоянии нестояния? И я никак не отойду от него.

– Что-нибудь помните о прошлой ночи?

– Я и вечера не помню. – Вода закипела, и Саид заварил себе чаю. – Только утро сегодняшнего дня. Беспробудно проспал половину суток. А потом еще несколько часов…

– Нет, не беспробудно. Вы выходили из флигеля ночью. Я видел вас.

– Такого не может быть, – покачал головой Саид. – Я туалет не нашел бы, не то что выход…

– И тем не менее.

– Да я бы себе шею свернул, пока спускался с лестницы. Вы видите, какая она крутая?

– Вы были обмотаны простыней. Звали Павлика.

Тут за окном раздался шорох листвы. Саид выглянул. Ничего не увидел.

– Это птицы. Павлик прикармливал их, – успокоил его Андрей. Но Саид все же захлопнул створки. И запер их. Потом вернулся к прерванной теме:

– И что? Он явился на мой зов?

– Да. И вы сели на бортик бассейна, свесив ноги в джакузи.

– И что было дальше?

– Не знаю. Я ушел спать.

– Вы кому-нибудь рассказывали об этом?

– Нет.

– Даже Святославу?

– Никому. Решил сначала с вами поговорить. Все ждал, когда вы покажетесь, но вы засели тут… Пришлось мне самому к вам явиться.

– Но зачем? Хотите шантажировать меня? Увы, у меня ничего нет.

– Не оскорбляйте меня, – напрягся Андрей.

– Простите.

– Я рассказал вам об этом, чтоб вы попытались вспомнить события минувшей ночи. Сам напивался. Это случилось лишь раз. Когда моего отца посадили. Я забыл все, что творил под действием алкоголя. Но когда мне рассказала моя тогдашняя девушка, я начал вспоминать. Оказывается, я пытался разбить машину того, кого считал виновным в том, что папу осудили.

– Вы думаете, это я убил Павлика? А потом благополучно об этом забыл?

– Нет, я не вижу в вас душегуба. Разворошите затухший костер вашей памяти. Пролейте свет на минувшие события. Быть может, вы стали свидетелем того, как убивали Павлика, но запамятовали.

Он хотел еще что-то сказать, но распахнулась дверь. Во флигель вошел Святослав. С большим пакетом в руке.

– Вечер добрый, – сказал он.

Увидел он сначала только брата. Но, пройдя в кухню, обнаружил Андрея. Ничего не спросил, только приподнял одну бровь. Этого было достаточно, чтобы работник почувствовал себя не в своей тарелке.

– Зашел спросить, как Максимилиан устроился, – выпалил Андрей, вскакивая. – Уже ухожу.

Он дошел до двери, открыл ее и собрался переступить порог, как Святослав бросил:

– Мне с тобой кое о чем поговорить надо.

Андрей обернулся и вопросительно посмотрел на хозяина.

– Но это подождет до завтра, – и махнул рукой. – Иди.

– У меня выходной.

– Ладно, до послезавтра.

– Может, объясните в двух словах?

– Нет. Топай, – с этими словами Святослав плюхнулся на диван, предварительно сняв с себя пиджак. Его не бросил, а аккуратно повесил на спинку стула. А пакет передал Саиду со словами: – Это вещи, которые Оля для тебя купила. Если хочешь, сходи переоденься.

– Потом.

– Как знаешь. Но мои портки с тебя вот-вот свалятся. Затяни шнурок потуже.

– Хорошая у тебя стрижка, – сделал комплимент новой прическе брата Саид. Еще утром она была небрежной, а сейчас волосы лежали идеально.

– Ага, самому нравится. И бороду решил растить. – Глинка провел ладонью по щетинистому подбородку. – Мне сказали, ты из флигеля не выходил весь день. – Саид кивнул. – Проголодался, наверное?

– Есть такое дело.

– Так позвонил бы в дом, тебе принесли бы еды. Вон телефон на стене. На трубке номера указаны.

– Не догадался.

– Рыбу любишь?

– Очень.

– Какую?

– Форель.

– Ишь ты.

– В горных реках она в основном и водится.

– Ну, я тебе форели предложить не могу, только пескарей. Сейчас Оксанка их запекает. Они мелкие, есть нужно осторожно, чтоб не подавиться костью, но вкусные.

– Мы пойдем в дом?

– Нет, она сюда принесет. – Святослав глянул в окно. – А вот и она…

Через несколько секунд дверь отворилась. Вошла Оксана с подносом. На нем были хлеб, икра из баклажанов и овощи: помидоры, огурцы, ярко-желтые болгарские перцы, красиво порезанные и разложенные на большом блюде вместе с зеленью. В центре его находилось специальное углубление для масла.

– Рыба вот-вот поспеет, – сказала она, пройдя к столу и водрузив на него поднос. – Я еще картошки вам принесу с укропом.

– А что на попить?

– Да что захотите. Компотов у нас полный погреб.

– Тащи вишневый.

– Ника приехала, – сообщила Оксана, расставляя тарелки по столу.

Святослав был удивлен:

– Она не говорила мне, что и сегодня будет тут ночевать.

Оксана пожала плечами.

– Недовольная какая-то. Со мной сквозь зубы… – Повариха нахмурила свои красивые черные брови. Невесту хозяина она явно недолюбливала. – А учуяла запах рыбы, сморщилась и ушла в спальню.

– Укорочу я тебе когда-нибудь язык, чтоб молола им поменьше, – проворчал Святослав, но беззлобно. – Приборы давай и топай.

Оксана достала ложки, вилки и ножи. Брат рассмотрел их на свет и остался недовольным. Велел перемыть.

Сделав это, повариха ушла. Святослав подтолкнул к Саиду баклажанную икру и велел есть. Тот положил ее себе на тарелку, добавил зелени, взял горбушку еще теплого хлеба и принялся все это уплетать.

– Очень вкусно, – проговорил он с набитым ртом.

– Оксанка в зиму заготавливала. – Святослав зачерпнул немного икры и намазал ее на хлеб. – У меня до нее работал повар с парижским дипломом. Готовил мне блюда французской кухни. И не скажу, что невкусно, нормально. Только рататуй – это наше рагу. Крутоны – гренки. Буйабес, можно сказать, уха. Спросишь, что на ужин, он завернет что-нибудь эдакое, а принесет обычного цыпленка в соусе. Как-то пытался меня лягушачьими лапками накормить. Тогда-то я и стал ему искать замену. Все эти изыски, если захочу, в ресторане поем. Причем в парижском. А дома я хочу питаться обычной пищей. Вкусной, сытной, а не размазанным по тарелке суфле из трюфелей. У Оксанки даже образования специального нет, у нее природный дар. Я ее случайно нашел. Ехал из соседней области, где земли смотрел, домой, проголодался, остановился у ближайшего кафе. А оно закрыто, но свет горит. Постучал. Открыла женщина. Я объяснил, чего хочу. Она мне – не повар я, а сторож. Спросил: готовить умеешь? Она – да. Я ей две тысячи дал, сказал, сваргань чего-нибудь горячего. И она мне такой омлет забабахала… А потом ленивую ватрушку. Вроде бы творог на булке, а не оторваться. Я ее из того кафе и забрал. А француза своего выгнал.

– А Олю где нашел?

– Ее по объявлению. Сначала немного покоробила меня ее внешность, а потом подумал, что это даже плюс. Замуж не выскочит…

– Почему?

– Да кто ж такую страшилку возьмет? – фыркнул Святослав и соорудил себе еще один бутерброд.

– По-моему, она прекрасна.

– Чего-чего?

– По-настоящему, а не как твоя невеста.

– Да, у Ники сиськи сделанные, губы тоже, но сейчас это в порядке вещей.

– Я не об этом.

– Да пофиг, – отмахнулся Святослав, вернувшись к бутерброду. – Но невесту мою больше не тронь. Ее критиковать имею право только я.

– А ты не тронь Олю, – набычился Саид.

– Уж не влюбился ли ты, малыш?

К счастью, в этот момент снова распахнулась дверь, и Саиду можно было не отвечать.

Оксана внесла рыбу. Пахла она необыкновенно. И Саид пожалел о том, что уже столько всего слопал. Следом за поварихой вошла горничная. Она в одной руке держала графин с компотом, в другой глубокую тарелку с картофелем. Стол в кухне был небольшим, и все яства на нем не помещались.

– Картошку не ставь, – сказал Фатиме Святослав. – И хлеб убери. Мы по куску возьмем.

Она кивнула. В отличие от поварихи горничная перед хозяином робела. Или же, как истинная женщина Востока, демонстрировала покорность мужчине, как ее с детства учили.

Убрав картошку и хлеб, она взяла испачканные тарелки и сменила их на чистые. Грязные тут же вымыла.

– Хорошая девочка, – похвалил Фатиму брат. – Но приборы в следующий раз мой тщательнее.

– Вы ешьте, ешьте, пока не остыло, – защебетала Оксана. – Лимончиком поливайте. Так вкуснее. А если десерт захотите, звоните.

И, взяв горничную за руку, зашагала к выходу. Едва за женщинами закрылась дверь, Святослав подал голос:

– Теперь, когда нас точно не побеспокоят, поговорим.

– Давай.

– Но и поедим. Так что налетай, – и первым взял с блюда рыбку. – Напоминаю о костях. Будь аккуратнее. Итак, какие у тебя планы? На будущее?

– Ближайшее или…

– Начни с него.

– Дождаться результатов экспертизы.

– Дождался. Дальше?

– Когда ты убедишься в том, что я твой брат, я хотел бы вернуть себе свое настоящее имя. Получить гражданство. А потом пойти учиться.

– На кого?

– На психолога. Или педагога.

– А у себя там ты какую профессию получить пытался?

– Менеджера.

– К этому возвращаться не стоит. Как и в педагогический поступать…

– Хочу работать с проблемными детьми и помогать им.

– Это не принесет тебе денег.

– Я понимаю, – улыбнулся Саид. – Но ведь мы богаты? Так почему бы не найти работу, проносящую мне удовольствие, а людям пользу?

– Богат я, – уточнил Святолав. – И это потому, что пашу как проклятый. Причем с восемнадцати лет. А в те годы мне хотелось стать рэпером.

– Но ты же унаследовал империю отца.

Святослав расхохотался. Но не весело – зло.

– Чини рассказала о несметных богатствах и бескрайних угодьях семьи Глинки? – отсмеявшись, поинтересовался он. – Да, были времена, когда мы жировали, но они закончились еще до того, как я вступил в права наследования. Нерентабельные предприятия с кучей долгов – вот что мне досталось.

– Я не знал, – вздохнул Саид.

– Конечно, нет.

– На твое не претендую. Помоги только сделать документы и отдай мне квартиру родителей. Хотя бы на нее я право имею?

– Не факт. – Святослав потянулся к пиджаку, засунул руку в нагрудный карман и достал из него аккуратно сложенные в четыре раза листки. – Ознакомься.

– Что это?

– Результаты экспертизы.

Саид развернул листки, разгладил и стал изучать.

– Я ничего не понимаю, – вынужден был признать он.

– Заключение внизу прочти. Мы с тобой не являемся братьями по матери и отцу.

– Как это?

– Вот так… Ты не Максимилиан. Чини обманула тебя. Но для твоего же блага.

– Нет, она не сделала бы этого! – замотал головой Саид.

– Серьезно? Ты до девятнадцати лет дожил, считая себя сыном Искандера Гарифова. Она врала тебе долгие годы. Это у нее в привычку вошло. Перед смертью заменила одну ложь на другую. И я не осуждаю ее. Чини хотела позаботиться о будущем сына.

– Я Максимилиан, – повысил голос Саид.

– Нет, он сгорел в пожаре, – уверенно заявил Святослав. – Но ты все равно мой брат. И я помогу тебе.

– Я Максимилиан, – заорал Саид. – Не веришь? Докажу! – и, вскочив, стянул с себя спортивные штаны, продемонстрировав шрам на внутренней стороне бедра. – Вот клеймо мое.

– А, ты об этом… – усмехнулся Святослав. – Тоже мне доказательство. Я сейчас вылью на ляжку кипяток, и через какое-то время у меня будет такое же клеймо.

– Нет, ты не понял. Я помню… – Саид навис над братом. Штаны так и оставались спущенными, и, наверное, он выглядел комично в таком виде, но сейчас ему было плевать. – Это ты обварил меня кипятком. Не я опрокинул кастрюлю, а ты. Примчался на кухню, чтобы перехватить чего-нибудь. Увидел сковороду с котлетами… Представь, всплыло и это. Схватился за крышку, обжегся, бросил ее, она попала на кастрюлю и снесла ее… Кипяток вылился на меня. Я заголосил, ты испугался. Знал, что тебя накажут. А я так любил тебя, что не хотел этого. И никому ничего не сказал.

– Масе было тогда два года с крохотным хвостиком, он не мог это запомнить, – отрезал Святослав.

– А я не мог узнать об этом от кого-то, потому что свидетелей не было, – воскликнул Саид. – И ты это знаешь!

Святослав отбросил кусок рыбы. Брезгливо сплюнул то, что пережевывал.

Саид натянул-таки штаны. Сел. Налил себе компота и залпом выпил.

– Что ты еще помнишь? – услышал он.

– Да ерунду всякую. Про то, как ты меня учил дуть на горячее, но я уже говорил об этом. Помню ромашковое поле, на котором летали стрекозы, а я за ними гонялся, хоть бегать не любил… Пруд с уточками. Папа катал меня по нему на надувной лодке, и мы кормили птиц крошками. Кота с разорванным ухом и бельмом на глазу.

– Пирата, – кивнул головой Святослав. – Это животное ходило за Масей по пятам. Когда кот понял, что тот не вернется, ушел от нас.

– Я не помню ни пожара, ни похищения… Ни адаптации в новых условиях и под новым именем. Обрезания, кстати сказать, тоже. Хотя делали его без анестезии. Тогда мне было около четырех.

– Твое подсознание защитило тебя от страшных и неприятных воспоминаний, – сказал Святослав.

– Теперь ты веришь тому, что я Максимилиан?

– А у меня есть выбор? – Брат отодвинул от себя тарелку. У него пропал аппетит. Впрочем, как и у Саида-Максимилиана. А вот пить хотелось, и он взял остывший чай, потому что компот жажду не утолял.

– Выходит, экспертиза лжет?

– Такого не может быть.

– Но как ты объяснишь ее результаты?

– Еще днем объяснение у меня было. Но теперь я не знаю, что думать…

– Напрашивается мысль о том, что наша мама изменила папе и родила меня от любовника, – робко предположил Саид.

– Нет, – отрицательно покачал головой Святослав. – У них была любовь. Мама не подпустила бы к себе другого.

– Уверен?

Святослав задумался. Встал, сунул руки в карманы и стал ходить по кухне. Саид ему не мешал. Чай, показавшийся ему дрянным, Святослав вылил и наполнил чашку обычной водой.

– Она очень хотела еще детей, – проговорил он, остановившись. – Но не получалось. Никак. Мама не беременела год, два, три, пять, десять. И, наконец, чудо! Родился Мася.

– Искусственное оплодотворение?

– Быть может. И если верить экспертизе, донором был не Иван Глинка.

– А если наоборот? Сперма его, а яйцеклетка другой женщины?

– Как вариант. Но рожала тебя именно она. Я помню ее пузатой. Она все разговаривала с тобой и желала, чтобы я делал то же самое. А мне не хотелось. Но как откажешь беременной женщине?

– Если меня зачали в пробирке, – подумав, сказал Саид, – остались бы какие-то документы, не так ли?

– Среди тех, что хранились в доме, ничего подобного не было. Но снимок УЗИ, на котором ты плаваешь в амниотической жидкости, имелся. Я его выбросил, уж извини.

– Мы с тобой совсем не похожи. Почему родители не выбрали донора, похожего на папу? Или маму? Богатые люди могли выбрать кого угодно, хоть звезду.

– Мне все больше кажется, что Клементина Романовна гульнула, – с трудом произнес Святослав. – Многие женщины идут на измену, если не получается зачать от супруга. А непохожесть всегда можно объяснить. Да, чернявенький ребенок родился, так баб русских больше двухсот лет татаро-монголы портили…

– Как же мы узнаем правду?

– Никак, – пожал плечами Святослав.

– А если частного детектива нанять?

– Вот как денег заработаешь, так сразу и наймешь. Ведь это тебе хочется узнать свое происхождение.

– Что ж, справедливо, – согласился Саид-Максимилиан.

– Но я на твоем месте не стал бы ворошить прошлое родителей.

– И жил бы в неведении?

– Ага. Развлекая себя фантазиями на тему, кем был мой папочка. Кстати сказать, матушка любила отдыхать в Эмиратах. Моталась в Дубай каждые три месяца. За морем и тряпками. А что, если за горячей любовью? Твоим отцом вполне может быть какой-нибудь шейх.

Святослав взял с блюда кусок огурца, сунул в рот.

– Устал я, пойду лягу, – сказал он, прожевав. – Попрошу Нику массаж сделать. Ее матушка научила… Ладно хоть этому.

– Доброй ночи.

– Пошли в дом? – предложил Святослав. – Там кинотеатр есть, посмотришь какой-нибудь фильмец.

– Нет, я останусь тут, – отказался брат.

– Как хочешь. Тогда я велю девчонкам принести тебе планшет.

– Лучше книги.

– На нем и почитаешь.

– Нет, я люблю бумажные.

– Да-а, отстал ты в своем кишлаке от цивилизации, – улыбнулся Святослав. – Ладно, принесут и то и другое.

Он снял со спинки стула пиджак и, перебросив его через согнутую в локте руку, направился к двери.

– Если будешь еще есть, отложи себе, – распорядился он, ни на миг не забывая о чистоте и порядке. – Остальное унесут и уберутся тут.

– Я и сам могу.

– Ясно, что можешь. Но Фатима тут не только для того, чтобы украшать собою мир. Хорошенькая она, да? А как ей идет розовая униформа?

– Ты это к чему?

– Она не таджичка – узбечка, но из ваших…

– Каких еще – наших?

– Восточных женщин, к которым ты привык. Признавайся, нравится тебе Фатима?

– Подложить ее под меня хочешь?

– Напротив, не дать ей лечь под тебя. Ника сегодня высказала предположение о том, что мои девочки изнывают без секса. И если ты вдруг полезешь Фатиме под юбку, она может не устоять… И после этого нам придется с ней распрощаться. Вне работы пусть хоть в оргиях участвует, но тут обязана себя блюсти.

– Не беспокойся, я не собирался приставать к твоей горничной, – заверил Святослава брат.

– Хорошо. А ты вообще… – и похлопал рукой по сжатому кулаку.

– Что? – не понял Саид.

– Имел сексуальный опыт?

– Это тебя не касается!

– Значит, нет, – усмехнулся брат и покинул флигель.

А Саид поднялся в свою комнату и стал смотреть через окно в потолке на переливающееся звездами небо. Он ждал, когда одна упадет, чтобы загадать желание.

Часть третья

Глава 1

Долгожданный выходной! Андрей встал пораньше, чтобы успеть до пробок – дорога до его дома была неблизкой, и ехал он с двумя пересадками. Собрался быстро, но перед выходом замешкался. Он занимал комнату, соседствующую с той, в которой обитала Оксана. Когда он будет запирать дверь, она услышит и выскочит, чтобы пожелать «жениху» доброго утра и выспросить о планах. Андрею же не хотелось разговаривать ни с кем, а с Оксаной и подавно. В последние дни она начала его раздражать. Почему, он сам не знал. Ничем ее поведение от обычного не отличалось. Но Андрей едва сдерживался, чтобы не рявкнуть на нее. И секса ему с прекрасной Оксаной не хотелось.

«Не в Нике ли дело? – как-то спросил у самого себя Андрей. И тут же ответил: – Нет. Она мне не интересна. Мне даже не лестно ее внимание…»

Возможно, Андрей врал самому себе, но от скрупулезного самоанализа он давным-давно отказался.

…У него была сложная жизнь. Ничего не давалось просто так. А то, что могло бы, ускользало. Он родился в прекрасной семье, и будущее виделось ему радужным. Отец – декан престижного университета, мать – врач. Андрей как минимум ожидал того, что благодаря родителям получит хорошее образование и отмажется от армии. Но папу подсидели, поскольку он сам взяток не брал и другим не давал, и он устроился работать гувернером. Старыми связями он воспользоваться отказался, и Андрей не стал ставить перед собой сверхзадачи и поступил в педагогический. Потом в семье произошла трагедия – папу обвинили в похищении и убийстве и посадили. Когда объявили приговор, всегда сдержанный отец заплакал. Как ему было тяжело, Андрей мог только догадываться. Но и им с матерью было, если мягко сказать, не сладко. Он стал сыном убийцы, мама – женой. Первое время оба они пытались доказать тем, кто наклеил на них эти ярлыки, то, что их отец и муж невиновен, и многие делали вид, что тоже так думают, но выдавали себя взглядами. Были и те, кто не скрывал своих эмоций за фальшивым пониманием и сочувствием. Но они вели себя по-разному. Кто-то просто выражал свое мнение и закрывал тему, а кто-то оскорблял словом или действием. Словом – ладно. К этому можно привыкнуть. Но надписи «Здесь жил убийца детей!» на двери квартиры… Разбитые окна, в которые влетают обожженные кирпичи – намек на то, что жертва отца сгорела… Плевки в лицо…

Да, одна из коллег плюнула маме в лицо. Ее девятилетнюю дочку изнасиловал какой-то наркоман, и все, кто причинял вред детям, вызывали у нее не просто ненависть, а желание убивать. Поскольку она не могла ничего сделать похитителю и убийце трехлетнего Максимилиана Глинки, она сорвалась на его супруге. Муж и жена – одна сатана!

Это стало последней каплей. Мама уволилась с работы и наняла риелтора, желая переехать в другой район. Андрея еще и фамилию сменить заставила. Настояла на том, чтоб он ее девичью взял.

Все эти переживания даром не прошли. Андрей завалил сессию, а мама начала болеть. Он был призван в армию, а она увлеклась гомеопатией. Лечила себя порошочками, продажей их зарабатывала.

Часть, куда попал Андрей, оказалась… не образцово-показательной. В ней царила такая страшная дедовщина, что солдатики готовы были покалечить себя, лишь бы вырваться из ада, в котором находились. При Андрее один прострелил себе ногу, второй бросился под танк. Первый легко отделался, его комиссовали всего лишь хромающим, второго увозили на гражданку в инвалидном кресле. Андрея, когда он был «духом», тоже унижали и били, но он был стойким оловянным солдатиком. На оскорбления после травли на гражданке у него, можно сказать, иммунитет выработался, а физическое насилие он переносил довольно легко. У Андрея был высокий болевой порог, и удары сапога или пряжки ремня хоть и приносили страдания, но не вырубали его, как остальных. Он делал вид, что теряет сознание, и его оставляли в покое.

Став «дедом», Андрей вел себя точно так же, как остальные. Не хотел выделяться. Он унижал и бил салаг, но больше для вида. Кайфа от превосходства над ними он не испытывал, но и революцию в части устраивать не собирался. Главное – дослужить и вернуться на гражданку.

Когда это свершилось, Андрей восстановился в институте, начал помогать матери распространять биодобавки, которые она тоже стала продавать. Теперь они жили в другом районе, без клейма, зато с неплохими деньгами, что зарабатывали благодаря сетевому маркетингу. Жизнь более-менее наладилась. Но ненадолго…

Болезнь мамы не ушла, как она думала, а просто затаилась. И напомнила о себе после сильного стресса. Когда пришли известия о тяжелейших травмах отца, полученных в тюрьме, слегла и мама. А так как фирма, с которой они сотрудничали, перестала существовать (в чудодейственных порошках из Китая и Таиланда нашли опасных паразитов), Андрею пришлось искать новые статьи дохода. В школу его взяли тут же. Там платили копейки, зато стабильно. А «калымы» он отыскивал где мог. Когда крупы фасовал в супермаркетах, когда там же разгружал левый товар, а иногда даже на нелегальном производстве стиральных порошков в коробки с красивыми иностранными надписями фасовал соду. И вот по прошествии года ему выпал шанс – Андрея без специального образования взяли на работу в коммерческий банк. Пристроиться помог армейский друг. Платили отлично, но и пахать приходилось по десять часов и с одним выходным. Но, к счастью, маме стало лучше, и он мог себе позволить пропадать на работе. Тем более обещали повышение.

Андрей сделал все, что мог. И даже больше. Он выложился на сто двадцать процентов, но…

Банк лопнул!

Служащие остались без работы и без зарплаты за последние два месяца – им говорили, что задержка связана со слиянием и сразу после него им выплатят все, включая огромную премию.

И в тот момент Андрей сломался.

Я – неудачник, осознал он.

И впал в депрессию.

Дни Андрея проходили в лежании на диване и самокопании. Он мог бы устроиться учителем, пойти фасовать крупы или стиральный порошок, как раньше, попробовать поискать новую работу в банковской сфере, теперь у него был опыт, но Андрей ничего не предпринимал… Лежал на диване и ковырял душевные раны, не давая им заживать.

А потом умерла мама. Неожиданно. Вроде бы бодрой была, тормошила сына и бегала к метро торговать семечками, говоря, что делает это не ради денег (какие уж там деньги?), а просто чтобы чем-то заниматься и общаться с людьми, но как-то легла отдохнуть вечерком и не проснулась. Возможно, если б сын так не упивался своими переживаниями, заметил бы, что с мамой неладно. Товарки ее на похоронах говорили, на обезболивающих таблетках жила в последнее время. Но принимала их тайно. Закинет в рот пилюлю, запьет водичкой и снова улыбается, будто все в порядке…

Они заметили. Сын – нет.

Похоронив мать, Андрей не то чтобы встряхнулся… А как-то иначе на все смотреть стал. Неудачи? Да подумаешь… Когда твои родные живы, пусть и не здоровы, и не рядом с тобой, все остальное не особо и важно. Карьера? Пфффф… Даже если бы банк не лопнул и Андрей вознесся бы до управляющего, и что? Стал бы он счастливее? Возможно, если бы его семья так и оставалась той, в которой он появился на свет. В существующих же обстоятельствах он должен был оставаться в школе, подрабатывать по возможности, проводить время с больной матерью и чаще навещать отца.

Осознав это, Андрей понял, что, дабы переоценка ценностей не сломала его психику, надо уехать куда-то и дать своему разуму очиститься. И он собрал рюкзак, положив в него самое необходимое, и отправился в глухую деревню, где когда-то давно у предков его отца было имение. Мстислав Васильевич происходил из обедневшего дворянского рода Бояровых. Они еще до революции разорились, и усадьба начала ветшать в самом начале двадцатого века. После экспроприации в ней разместился приют для беспризорников, в тридцатых она была прибежищем больных туберкулезом, пока не стала непригодной для жилья. Когда Мстислав впервые привез сына в деревню, Андрей увидел лишь развалины. И не почувствовал ничего, хотя отец много говорил о силе и энергетике места, на котором два с половиной столетия обитали его предки. Сам он якобы заряжался от него. И просветлялся, оказываясь в разрушенной часовне.

Денег у Андрея было крайне мало. Но в тех краях много и не требовалось. Даже на жилье – в деревне было множество брошенных домов, любой выбирай. Почти во всех печки функционировали. Прожил Андрей на земле предков полгода. Сил не набрался, душой не просветлел, хоть и ходил в разрушенную часовню чуть ли не каждый день, но умиротворился. И соскучился по шуму города, движению, действиям. Вернулся. Думал, ждут его. Ан нет…

Женщина, что любила его все годы и поддерживала, замуж вышла. Звали ее Светланой. Познакомились они на втором курсе института. Она сразу поняла, что Андрей ее судьба, он… Он так и не понял. Но решил, что лучше не найдет. Женщин у него за эти годы было не то чтобы много – достаточно, но ни одна не была с Андреем так терпелива, покладиста, ласкова. Ни одна не принимала его таким, каков он есть, со всеми тараканами. Ни одна не прощала невнимания, капризов, измен…

Только Светлана.

Но когда он явился к ней, оказалось, поезд ушел. Света вышла за другого, пусть не любимого, но близкого, и ждет ребенка. Она сообщила Андрею об этом будничным голосом. Потом добавила, что, если бы он позвал ее с собой в глушь, она, не задумываясь, отправилась бы с ним, но… Он не позвал… И что-то сломалось в Светлане. И теперь, как у Пушкина: «Я Вас люблю, к чему лукавить, но я другому отдана и буду век ему верна!»

Это счастье Андрей упустил сам. Поэтому хоть и расстроился, но пережил спокойно и стал жить дальше.

И дальше пошло как-то легче.

* * *

Он покинул-таки свою комнату. Старался не шуметь, ступая мягко, как кот. Андрей и ключ в скважине поворачивал медленно-медленно. Другой бы оставил ее открытой – на охраняемую территорию усадьбы вор не проникнет, а своим он доверял – никто не возьмет чужого… Да и нечего брать у него… Но у Андрея были свои маленькие тайны, о которых никто не должен знать. Оля и Фатима не позволят себе рыться в вещах, а вот за Оксану он не поручился бы… А теперь еще Ника!

За которую тоже НЕ…

Андрей запер дверь, и это получилось почти бесшумно, и все равно «невеста» уловила чутким ухом тихое щелканье.

– Доброе утро, – поприветствовала его Оксана. Андрей ответил ей кивком. – Как ты рано сегодня. – Она подошла и поцеловала его в губы. Смачно, пытаясь просунуть в рот язык. Андрей мягко отстранился. – Чего это так рано? Выходной же, поспал бы.

– Надо кое-какие дела в городе уладить.

– Что за дела?

– Квартирные.

– Проблема с жильцами? – Андрей говорил ей, что сдает свою двушку, и это было неправдой.

– Нет, со счетами. Хочу в ЖКО попасть поутру, пока очередей нет.

– А потом чем займешься?

– Не думал, – пожал плечами он.

– По магазинам не пройдешься? – поинтересовалась Оксана. – А то мне кое-что по мелочи надо.

Андрей знал, что ей надо – браслет. Она уже придумала себе подарок. И желала получить его от «жениха».

– Если соберусь, я тебя наберу, – выпалил Андрей. – Извини, мне надо торопиться, чтобы на автобус до города успеть.

– Ладно, беги, – с легкой обидой проговорила Оксана.

– До вечера.

Андрей торопливо зашагал к выходу, чувствуя взгляд в спину. Возможно, Оксана ждала, что он обернется, чтобы помахать ей, но он лишил ее этой маленькой радости.

…До города Андрей добрался за час. И это была удача – нигде не застрял, даже на остановке в ожидании нужного автобуса. Выйдя у своего дома, зашел в магазин и накупил еды: тушенки, консервов, круп, макарон, ржаного хлеба. Взял немного овощей, самых простых: лука, моркови, свеклы. Приобрел чай и фруктовой карамели к нему. Хотел захватить еще дыню, она выглядела весьма аппетитно и продавалась по акции, но Андрей знал, что, если принесет что-то лишнее домой, его не похвалят.