Текст книги "Посол на подмене"

– Выздоравливай, – буркнул посол и удалился. Эх, хоть бы мартнаильцы явились… Но к ним он не пошел, так как и без того опаздывал к началу приема, времени хватало только до дворца напротив добежать.

Астор уже ждал внизу, одетый все в тот же камзол и, к удивлению парня, даже не нервничал и не суетился. Наоборот, с удобством развалился на диванчике в вестибюле и любовался растениями.

– Я готов! Поспешим! – громко сообщил Никоэль, сбегая с лестницы. Он не собирался строить из себя солидного степенного вельможу. Пусть принимают его таким, каков он есть: молодой, подвижный, выносящий решения с присущей возрасту порывистостью. Это не мешает ему обдумывать поступки и серьезно подходить к важным делам.

– Сейчас пойдем. Где там ваш соотечественник? – поинтересовался министр, даже не приподнявшись.

– Болеет.

– А вы все необходимое с собой взяли? Носовой платок там… э-э-э… еще что-то, – явно спасовала фантазия Астора.

– Ложку и личный бокал?

– Да, – быстро кивнул министр, даже не вникнув в слова.

– И еще сервиз на двадцать персон.

– Стоп. Зачем?

– А ложку зачем? Что вы время тянете, мы ведь опоздаем! Будет очень неудобно и недипломатично.

– Сейчас неудобно только мне, – вздохнул Астор. – Я вынужден объяснить, что ваши коллеги собирались несколько дольше. Поэтому в действительности прием начнется на полчаса позже, – развел он руками.

– Спасибо за честность, – кивнул Ник и плюхнулся на диванчик рядом. – Даже странно, ведь любой белавец на вашем месте заговорил бы о здоровье, о погоде, осведомился бы, как мне понравилось здание, комната, соседи… Не утомился ли я, пришелся ли по вкусу обед, устраивает ли меня повар, – принялся перечислять парень, следя, как округляются глаза министра по мере новых тем беседы.

– Как у вас все сложно, – ужаснулся Астор. – Нет, я не способен полчаса заговаривать собеседника, не слушая ответов и не обращая внимания на его беспокойство. Гораздо проще объяснить откровенно.

– Большинство белавцев сказало бы, что это недипломатично, – усмехнулся Никоэль.

– И вы? – пытливо поинтересовался министр, гадая, не обидел ли посла. Портить отношения было совсем некстати, ведь он не собирался надолго выпускать парня из виду.

– Я отношусь к меньшинству, которому лень усложнять себе жизнь, – развел руками Никоэль. – Так что и вы не обижайтесь, пожалуйста, если я периодами тоже буду вести себя не совсем… дипломатично, – не нашел он другого термина, чтобы охарактеризовать желание говорить правду в глаза и перебивать наводящими вопросами, чтобы быстрее добраться до сути.

– Договорились, – улыбнулся Астор. – Меня устраивает, а то обычно… Впрочем, не важно.

– Вы хотели сказать, что обычно с нашими аристократами общаться сложновато? Знаю. Но и вы тоже опасные люди – быстро учитесь составлять ответные речи, – поддел Ник, вспомнив полуденное испытание на выносливость.

– Мы готовились, – похвастался министр. – Весь вечер лично писал и дополнял.

– Весь день корпел и вычеркивал лишнее.

– Портной работал без отдыха к вашему прибытию.

– Н-да, тут вы выделились. Над моей одеждой разве что залетная моль минутку погоревала.

– Обработка?

– Отсутствие шелков и меха.

– Да. Кольчугу не больно-то и погрызешь.

– А вы откуда знаете, что в моих вещах есть кольчуга? – поймал Ник Астора на слове.

– Предположил, – выкрутился министр. – Полезная же вещь в путешествии.

– Вы тоже с собой возите?

– Я маг, мне не нужно, щитов хватает.

Никоэль сделал вид, что поверил, хотя оговорку особо отметил и принял к сведению. Вот так, в непринужденной беседе, когда визави расслабится, и выплывает правда. Досматривали все-таки вещички, воспользовались возможностью.

– Где же ваша мурчиана? – спросил парень. – Вам ее, наверное, сильно не хватает рядом.

– Во дворце. У нее… э-э-э… аллергия на послов, – не стал юлить Астор. – Особенно – на частую их смену.

– А у вас?

– И у меня, – вздохнул министр. – Только я не могу свернуться клубочком, спрятать лицо и сделать вид, что чери Трант дает приказ не мне. Так что вы, пожалуйста, доживите хотя бы до подписания договора. Иначе прием с клубочком я все-таки попробую, хотя в его действенности в своем исполнении не уверен.

– Объявят сумасшедшим, – понятливо кивнул Никоэль.

– Нет, попросят не прикидываться и не отлынивать, после чего пообещают назначить личной мурчианой для очередного посла. Наш правитель тоже с юмором… когда не надо, – взгрустнулось министру.

Зато парень из его речи уяснил для себя, что Астор вряд ли был в сговоре с преступниками. Даже не стал дальше спрашивать про мурчиан и отношение к представителям Белавии. Вместо этого он задал вопрос, который с каждой минутой становился для него все более актуальным:

– А не подскажете, как долго мне следует оставаться на сегодняшнем вечернем приеме? Часа хватит?

– На любых массовых мероприятиях первый час отводится для души – для знакомства, общения, музыки. Второй час – для тела, когда по регламенту можно принимать пищу или танцевать. Третий час – для Богини, обсуждения или совершенствования дарованных ею сил. Ничего необычного, просто полагается провести немного времени в обществе мурчиан – погладить, вычесать, пообщаться с ними или просто поделиться друг с другом новыми заклинаниями, потолковать по поводу распределения династий, выслушать патриархов и их мнение насчет назначения учеников. Не волнуйтесь, последнее – это наше внутреннее закрытое мероприятие, посторонние редко остаются. Чаще всего гости в этот час просто отдыхают с вином и фруктами в покоях дворца, обсуждают свои впечатления. Вам главное продержаться первые два этапа, потом же, если успеете, можете удалиться к себе или по примеру остальных продолжить банкет в покоях.

– А могу не успеть удалиться? – поразился Никоэль. Он даже поднялся с дивана, чтобы лучше видеть выражение лица собеседника.

– Ну-у… Мурчианы могут случайно преградить путь к дверям. Могут чересчур быстро устроиться рядом и положить на вас лапу. Скидывать или отталкивать в Час Богини нельзя, даже если вы не маг и не чтите нашу покровительницу. Это к несчастью – верная примета.

– Случайно не после такого грубоватого побега происходят нападения хищников? – поддел посол.

– Что вы, после такого вероятнее просто мраморный барельеф фасада на голову упадет, – не поддался на провокацию и серьезно объяснил министр. – Решать вам, но я предупредил.

Что-то было в его словах такое, что Ник сразу поверил и расхотел проверять. Хотя ему сложно было представить, каким образом работает эта невероятная зависимость. При чем тут какая-то Богиня? Население Белавии сплошь являлось атеистами. А в тонкости религии тариманцев при совершении торговых операций парень не вникал, ни к чему было.

– Ладно. Нам еще не пора? – поинтересовался он.

И Астор с готовностью встал на ноги – действительно пора.

Глава 5
Знакомство с людьми и пушистыми нелюдями

Зал, куда провели посла, оказался на удивление небольшим, тем более что часть площади скрадывалась расставленными то тут, то там диванами и креслами. Да и людей было столько, что поневоле закрадывалась мысль: а как в такой тесноте вообще можно устраивать танцы? Или в программе мероприятий этим вечером только ужин для тела и никаких физических упражнений? Неужели боятся, что посол запутается в собственных ногах, упадет и свернет шею? Да тут даже яблоку упасть негде! Тариманцы сидели на диванчиках, стояли рядом, подпирали стены, кучковались группками по центру… Хорошо еще, что мурчиан в зал сразу не пустили. Нет, Никоэль не имел ничего против этих грациозных животных, просто он сам даже вполовину не так грациозен. В такой толпе немудрено наступить кому-то на лапу или хвост, а последствия проверять не тянет. Он не трус, но элементарная осторожность никому не вредила. Его предшественник, вон, похоже, недооценил опасность.

– Н-да… – протянул Ник. – А если я локтем кого-то задену?

– Не вы, а я, – меланхолично поправил Астор, который тоже не любил многолюдных сборищ, а в последнее время так вообще питал к ним ненависть. – Согласно личной просьбе чери Транта я сегодня и локтями толкаюсь, и ноги оттаптываю, и напитки проливаю. А син Яр на входе вместе со своими подчиненными помогает людям с галлюцинациями, которым кажется совсем иное, отдохнуть до конца вечера на воздухе и восстановить зрение.

– Сурово, – заметил парень. – Но я постараюсь вести себя ничуть не хуже предшественников.

– Вот так точно не надо, – поморщился министр. – Пять поединков мастерства и один поединок доблести – это много даже для меня, хотя я считаюсь одним из лучших фехтовальщиков фиолетовой династии.

– Извините, – счел необходимым сказать Ник. – Наверное, это был просто неудачный для посла день.

– Неудачным он стал для меня, а для Орэта был очень даже веселый, особенно после восьмого бокала.

– Я не пью.

– Ага-ага, – покивал Астор со скептическим видом. С мартнаильцами посол тоже не пил, только дегустировал. Он не пьянеет – это вернее. Но не скажешь же такого вслух? Придется тогда объяснять, откуда ему известно о пьянке с вампирами. Министр тяжело вздохнул, не зная, чего ожидать от сегодняшнего вечера. Как назло, чери Трант решил собрать как можно больше народа, чтобы все увидели лицо посла, запомнили и постарались обходить за километр. Традиции традициями, но ситуация с Белавией требовала непопулярных и диктаторских мер, надо было искать компромисс между интересами государства и правами народа. Хотят поединок – получат, пусть и не с интересующей их персоной. Проблема в том, что всем и каждому не разъяснишь различия и тонкости менталитета. Как белавские послы приезжают в заблуждении, что в тариманском обществе можно вести себя привычным образом, так и местные обыватели подходят к ним со своими понятиями. А крайним всегда остается министр иностранных дел. Что-то он в последнее время и шпионом, и экскурсоводом, и переводчиком, и компаньоном, и бретером подрабатывает. Впору просить прибавку к жалованью.

– Фин Астор, а кто вообще из присутствующих знает белавский? – поинтересовался Никоэль.

– Чери Лаврет, например, наш министр финансов. Вон он, в кресле возле окна сидит, – указал несчастный тариманец.

– Я могу идти знакомиться? Раньше начну – раньше закончу.

– Лучше сначала остальных обойдите, они для вас не так важны. Все равно имена забудете.

– Не забуду, – уверенно заявил парень, знающий возможности своей памяти.

– Поверил бы, если бы вы были тариманцем, с детства готовящимся к Обретению, но… – не договорил министр, поняв, что сильно расслабился. Этак он сам до дуэли договорится. Чуть опосредованно посла склеротиком не назвал! С ним, конечно, общаться комфортнее, чем с предшественником, но сие же не означает, что за языком можно не следить.

Несмотря на опасения спутника, Ник не обиделся. Гораздо больше его заинтересовал странный термин, которого он раньше не слышал.

– А что за Обретение? – спросил он. – Нечто важное?

– Не для вас. Это ритуал, когда свободные мурчианы оценивают подростка в качестве потенциального друга и хозяина, делают выбор и устанавливают связь. Или не устанавливают. К сожалению, процентов тридцать оказываются по каким-то причинам недостойными.

– Или им просто не хватает свободных котят?

– Если бы. Каждый год после Обретения остаются три-четыре малыша, обреченных погибнуть через несколько месяцев, так и не связав ни с кем свою судьбу. А в начале этой весны вообще пятеро остались доживать свой век во дворце.

– А если им предложить выбор из отвергнутых в другие годы людей? – проникся проблемой Ник, которому стало жаль обреченных зверей.

– Бесполезно. Сразу после исполнения восемнадцати лет происходят необратимые изменения в магической структуре организма. Оптимальный возраст для Обретения – с семнадцати до восемнадцати, не позже. Причем и тело и мозг должны быть готовы к этому, хилый или глупый погибнет, не сумев воспринять ни энергию, ни поток информации. К тому же в процессе самого ритуала очень трудно шесть часов провести абсолютно неподвижно, в одной позе, пока мурчиана подсоединяется к каналам. При срыве ритуал, конечно, можно повторить, но в итоге чаще всего оказывается, что нескольким подросткам в год не удается перетерпеть до конца, котенок отворачивается от неудачника и обращает взгляд в сторону более достойного и терпеливого, лишь бы характер был похож.

– Астор, что это ты разоткровенничался? – послышался откуда-то сбоку вопрос, заданный вкрадчивым тоном на тариманском.

– Это разве секретная информация? – разобрал парень ответ.

– Нет, если и этот посол скоропостижно скончается. Ты не забыл, что мирный договор пока под угрозой?

– Ксантар, не будь пессимистом.

– Я им и не был… еще три посла назад. А теперь лучше просто поводи молодого человека за ручку по залу и напичкай его голову именами, которые он все равно не запомнит.

– Так и сделаю. И начну, пожалуй, с тебя.

– Меня представлять необязательно. Тайная канцелярия должна быть тайной, хотя бы для иностранцев, – усмехнулся Ксантар.

– Поздно. Парень тебя уже разглядел, так что имя назвать придется. А если о должности спросит… О! Будешь начальником тюрьмы.

– У нас нет тюрьмы.

– В Белавии есть. Какая разница? Будешь перебирать, станешь любимым подавальщиком тапочек чери Транта.

– У чери Транта нет…

– Ксантар!

– Ладно, Астор, драконы с тобой, пусть будет начальник тюрьмы.

– Вот так бы сразу.

– Представляй, пока я не передумал. А то стоим, разговариваем по-своему… Как бы посол на тебя не обиделся.

– Кхм… Никоэль Иберникский, позвольте познакомить вас с моим другом кори Ксантаром, – на белавском напыщенно произнес министр иностранных дел, пытаясь сгладить ситуацию.

– Угу, – промычал парень, вынужденный закусить щеку изнутри в стремлении сохранить серьезное выражение лица во время подслушанной беседы. Выдавать себя он и до этого был не намерен, а теперь тем более. Молчание – золото. – Очень приятно, – выдавил он на белавском и проигнорировал ожидание в устремленных на себя взглядах. А вот не будет он спрашивать про должность! Он же не железный! Объясняй потом, что такого смешного нашел в ответе.

Так больше ничего и не услышав, Ксантар кивнул то ли в ответ, то ли на прощанье, развернулся и скрылся в толпе. А для Ника начался кошмар из мелькающих чередой лиц, звучащих имен с династиями, скупых улыбок, изучающих взглядов, кивков… Астор не пропускал никого. Раньше Никоэль думал, что час – это очень много для отведенной процедуры, но теперь на деле убедился: даже еще мало. Времени поговорить с чери Лавретом хотя бы о погоде попросту не осталось. Но он был не в претензии, комментарии Астора на тариманском для друзей, знакомых и коллег оказались всяко интереснее дежурной беседы.

Раздавшийся звук гонга застал Ника врасплох, зал очень быстро начал пустеть. Вскоре в нем остались только они с министром и еще пара человек с недовольными лицами. Еще бы! Мало кто любит быть последним, а тем более когда остальные спешат к столу с закусками. Так что процедура знакомства с вынужденными задержаться гостями вышла быстрой и скомканной, по пути к дверям.

– Выносить еду в соседний зал и там садиться не положено, – шепотом предупредил Астор, едва они оказались у накрытого стола. А то мало ли… Лучше сказать и показаться навязчивым, чем перехватывать потом посла с тарелкой в одной руке и стаканом – в другой. С предыдущим дипломатом именно из-за этого крупный конфликт уже почти на пороге случился – барону Орэту непременно хотелось сесть.

Ник молча кивнул. Кажется, он уже привыкает к манере министра то ли поучать, то ли предупреждать.

Так как возможности беседовать с другими гостями у Ника не было – его мало кто понимал, он медленно дегустировал закуски, небольшими глотками пил соки и делал вид, что весьма занят и не обращает ни на кого внимания. С Астором успеет еще наговориться в более спокойной и конфиденциальной обстановке, не место и не время вспоминать о делах. Он с нетерпением ждал второй гонг, потому что чужие любопытные взгляды тяготили, да и соседи по застолью без зазрения совести обсуждали между собой его внешность, возраст, делали предположения об уровне владения оружием (не в его пользу) и спорили, удастся ли на этот раз подписать договор. Возможно, это была с их стороны прямая провокация и приглашение показать себя со шпагой, а возможно, они и не думали злить посла, так как были наслышаны от министра, что у Абернана II не осталось людей, знающих тариманский язык. В любом случае Никоэль привычно пропускал нелицеприятные слова мимо ушей и заодно закреплял мнение, что не понимает окружающих. Так безопаснее и выгоднее.

К концу часа в зале появился чери Трант. Ник заметил его за головами и плечами гостей совершенно случайно, ведь почести ему не воздавали, даже место уступать не очень торопились. Правитель без суеты перемещался между присутствующими, здоровался, разговаривал, не отгораживаясь никакими телохранителями. Но к послу подходить не стал, только прикоснулся к углу глаза, поймав взгляд министра иностранных дел. Наверное, напомнил смотреть в оба.

А едва затих звук долгожданного гонга, Астор тронул Ника за плечо и сказал:

– Пойдемте. Я провожу вас в гостевую комнату, где вы сможете прилечь и поспать или просто отдохнуть, пока минет положенный час, не будем рисковать, как с бароном Орэтом. Потом настанет черед в числе остальных попрощаться с чери Трантом, и тогда вечер будет считаться законченным.

Парень охотно последовал за министром, пока выдалась возможность. Тот довел его до двери небольшой спальни неподалеку, основную площадь которой занимала широкая двуспальная кровать, и оставил в одиночестве. Окно в комнате было распахнуто настежь, что сначала показалось неуместным из-за чувствительно выстуженного вечерней прохладой воздуха. Но вскоре он понял причину этого. Похоже, проветривали перед его приходом, чтобы убрать запах лака или мастики, коими приводили в порядок старенький паркет. Зато мебель была новенькая, словно специально сделанная для очередного посла. Тариманцы решили учесть все мелочи. Но, как на взгляд Никоэля, лучше бы они оказались менее старательны. Испарения химических веществ даже в незначительных количествах могли испортить действие зелья, поддерживающего нормальный цвет глаз, ему и так осталось до крайнего срока четыре часа. Однако не по коридору же без разрешения час бродить, еще в шпионаже или чем-то ином заподозрят. Пришлось парню лечь на кровать и закрыть глаза, хотя спать он не хотел. Главное – так меньше вреда от испарений. Окно, естественно, тоже пришлось оставить открытым. Ник расслабленно вытянул руки вдоль тела и приготовился терпеливо ждать, когда за ним придут. А пока мысленно перебирал лица и должности представленных гостей. Чьи-то черты показались ему смутно знакомыми… но чьи? Эх, не вовремя отвлек его фин Астор. Хотя, может, это была ошибка? Где бы он мог сталкиваться с тариманцем? Необычный макияж, принятый у местных, забыть невозможно.

Никоэль старательно вспоминал, но был сбит с мысли, когда ему на грудь внезапно прыгнуло нечто – не очень тяжелое, но явно наглое и бесшумно подкравшееся по покрывалу. Он резко распахнул глаза и почти в упор вперился взглядом в черную усатую морду. Мурчиана была не слишком велика и совсем не походила на взрослую особь. И что теперь с ней (или с ним) делать, парень не знал. Спихнуть? Вроде не положено, по объяснениям Астора. А то вдруг потом действительно стоит ждать череды несчастных случаев, один из которых может стать летальным? Еще больше в том, что не следует рыпаться, убеждала замеченная в ногах на покрывале пара взрослых животных. Они сидели, как кошки-копилки, по обеим сторонам и явно настороженно следили, чтобы никто не обидел малыша. Обложили! Ник не дернулся только благодаря многолетней выучке, приобретенной во время работы с опасными химическими веществами.

Наглая черная зверушка, словно поняв, что он понял безысходность положения и смирил себя, выпустила когти и принялась топтаться, перебирая лапками, как самый обычный кот. Хорошо хоть когти были еще не слишком крепки и велики и не протыкали полностью два слоя ткани на груди.

– Э-э-э… Котя, а может, ты на покрывало пойдешь топтаться? – попытался уговорить Ник, даже не зная, как правильно обратиться.

Взгляд мурчианы, казалось, стал насмешливым. Нет, парень не страдал чересчур развитым воображением и мнительностью и не любил присочинить. Но он готов был поклясться, что зверь забавляется. Демонстративно зевнув, котенок спокойненько свернулся клубочком, причем спиной к лицу Ника. И что делать? Сверкающие глаза двух взрослых особей как-то не располагали к расслаблению.

– Котя! На мне лежать нельзя! – еще раз попытался освободиться посол.

Вместо ответа котенок внезапно увеличился в несколько раз, изрядно потяжелев и заткнув ему рот и нос своей пушистой тушей. К счастью, это продолжалось недолго, иначе Ник рисковал задохнуться. Прежние размеры вернулись буквально через полминуты. Однако в последний миг превращения парень успел рассмотреть устрашающего размера лапу с когтями в непосредственной близости от своего бока и загрустил еще больше.

– Понял, – пытаясь отдышаться после сдавившей легкие тяжести, сказал он. – Лежу и молчу.

Никоэль надеялся на благополучный исход дела. Или минет час, и он сам сможет переложить котенка на покрывало, если надзиратели не будут против, или придет фин Астор и освободит его. Хотя предпочтительнее был первый вариант. Эх, кто же знал, что не стоит оставлять окно открытым?! Он теперь даже комнаты в посольстве поостережется проветривать. Хотя там же и так снаружи на окне решетка, а форточка довольно мала. Да и второй этаж, не всякий рискнет гулять по узкому карнизу.

С трудом расслабив мышцы, Ник закрыл глаза и погрузился в ожидание. Соблазн держать мурчиан в поле зрения был велик, но он не позволил себе проявить малодушие. Что ж, будет изображать перину для сна для одной не в меру наглой морды. Хотя, может, стоило предложить вместо себя подушку в подарок? Стараниями кастеляна у него в багаже как раз одна лишняя оказалась, не везти же обратно.

Из-за открытого окна согревающая тяжесть на груди вскоре показалась даже приятной. Он не встревожился, когда взрослые особи пушистыми покрывалами навалились на ноги. Никоэль и сам не заметил, как все-таки задремал. Но спал он чутко в незнакомой обстановке, поэтому голоса в коридоре сразу же его разбудили.

– Астор, ты бы ускорил решение вопроса о совместной добыче руды с мартнаильцами, – прозвучало на тариманском.

– Не могу, Ксантар, я с этими белавскими договорами увяз. А что такое?

– Не нравится мне этот Роэн, всюду нос сует. То к твоему послу пристал, то сегодня, якобы случайно, на тренировочное паладио забрел, где син Яр гонял своих людей… Слишком наглый.

– Так вызови его на поединок доблести и уложи на недельку залечивать раны. Лучше ты, чем кто-то другой, менее аккуратный, увидевший в нем достойного соперника для представления Богине.

– С ума сошел? С такими дурными помыслами вампир скорее уложит меня, даже если хуже владеет шпагой.

– Разве он плох для обоснования обычного поединка?

– Нет. Но сам я светиться не хочу, надо думать, с кем из людей его столкнуть.

– Только не перестарайся, еще одного международного скандала я не переживу.

– Не учи ученого, лучше свои обязанности выполняй. Твой посол, наверное, уже извелся от нетерпения. Извини, Астор, я тебя покину, и ты не стой, иди. Странно, что белавец сам не высунулся из комнаты на наши голоса, сильно ты его мурчианами запугал.

Услышав последнюю фразу, Ник понял, что больше не ощущает тяжести ни на груди, ни на ногах. Он открыл глаза, бегло осмотрел комнату, но зверей не обнаружил. И едва успел сесть, как дверь без стука распахнулась.

– Я за вами! – бодро заявил министр. – Все в порядке?

Парень кивнул и встал на ноги. Жаловаться почему-то не хотелось. Да и на что? Его ведь никто не укусил, не поцарапал, наоборот – обогрели и составили компанию. А что пришли без приглашения и удалились, не попрощавшись, так это, наверное, и к лучшему – меньше нервов и поводов для чужого зубоскальства.

В сопровождении министра посол вернулся в зал, поблагодарил чери Транта за вечер, откланялся и направился восвояси.

– Я завтра в полдень зайду! – бросил вслед Астор и в кои-то веки не стал навязывать свою компанию для того, чтобы пройти буквально до соседнего здания.

Однако Ник не питал иллюзий, что за ним никто не следит. Следят, и еще как! Хорошо, если все вещи в комнате за время отсутствия не перебрали. Вряд ли Ларион действительно бдит, он и не высунется, если в коридоре будут топтаться тариманцы. Но главное, что шкатулку для связи с Трианом он надежно запер в свой ларец. Там такой хитрый замок, защищенный магией отца, что открыть его никто другой не сможет, если Ник не пожелает. А он не пожелает – хватит им и возможности бегло протестировать содержимое заклинаниями во время переноски сундука, наверняка ведь не удержались.

Прогулочным шагом добравшись до посольства, Никоэль открыл дверь и замер на пороге, остолбенев. Весь холл оказался заполнен мерцающими в темноте иллюзиями в натуральную величину. Там были и вампир, впивающийся жертве в горло, и палач, рубящий голову на плахе, и висельник с вываленным наружу распухшим языком, и вцепившаяся добыче в бок мурчиана, и несколько пар дуэлянтов, запечатленных на финальной стадии битвы – один протыкал второго в районе жизненно важных органов. При этом имелась у всех иллюзий общая деталь: у умирающих персонажей сценок было лицо Ника, искаженное агонией близкой смерти. После такого единообразия мерцающие лужи крови на полу и отпечатки ладоней на стенах как-то не производили особого впечатления.

Посол аккуратно притворил за спиной дверь, благо что запнуться в темноте ему не грозило, и пошел дальше осматривать персональную выставку. В том, что она предназначена именно для его глаз, парень не сомневался. Запугивают. Понять бы еще – кто? И не слишком ли много для него чести? Он и представить боялся, каким запасом сил надо обладать, чтобы сотворить все это. Пожалуй, даже отец в одиночку не справился бы.

Никоэль в задумчивости потыкал пальцем в вампира, чем-то похожего на Роэна, и к собственному удивлению почувствовал, что в кожу будто сотни иголочек впиваются. Странно. Человек без дара не должен бы ничего ощутить, лишь воздух. Наверное, маги перестарались, готовя сюрприз. К чему все это? Его хотят выпроводить из Таримана, или это чья-то злая шутка? В первом случае лучше сообщить об угрозе Триану, чтобы тот начал искать государство, заинтересованное в войне между Тариманом и Белавией. А во втором – стоит разобраться самому, не беспокоя секретаря. Для шутки, конечно, слишком масштабно, но ничего исключить нельзя. Два-три тариманца или тех же мартнаильца из посольства в соседнем крыле вполне справились бы с задачей. Неужели вампиры, если это не их рук дело, ничего не заметили? Ник решил сначала сбегать к ним, опросить, обзавестись свидетелями, а потом искать Астора или хотя бы кого-то из гвардейцев. Однако тут его взгляд случайно упал на зеркало на стене, и он понял, что никуда не побежит. От нервного напряжения глаза стали совсем белесыми и пугающими, сделав лицо лишь незначительно привлекательнее множества окружающих образов. Если кто-то увидит его среди иллюзий, то примет за одну из них, изображающую угрозу слепоты. Нет, он не готов объяснять и доказывать, что все в порядке. Полночи придется отбиваться от лекарей и иных доброхотов.

Приняв решение, Никоэль зажег магические светильники под потолком. Как он и думал, иллюзии тут же начали тускнеть, истончаться и исчезать без следа. Ничего. Незачем чужим смотреть на эти непотребства, а секретарю он и без того найдет, что отписать. По крайней мере, дневное нападение точно нельзя назвать чьей-то шуткой. Шпагу с собой все-таки носить, что ли? Более компактное оружие – нож – вряд ли поможет при серьезном столкновении. Может, кроме бандитов, никто и не решится после сегодняшнего приема и предупреждения местного правителя вызвать его на дуэль? Просто он постарается быть вежливым и не нарываться. Да и фин Астор сделает все возможное, чтобы не допустить поединка, особенно поединка чести, из которого живым выходит только один дуэлянт, или поединка силы, где все средства хороши, лишь бы хоть магией, хоть клинком поразить противника. Или попробовать примерить кольчугу? Нет, не привык он к ней, пусть и дальше валяется в сундуке. А вот о возможности подарить подушку для задабривания черного пушистого разбойника стоит поговорить с министром уже завтра.

Зевнув, парень спокойно направился наверх. Утро вечера мудренее. Хотя дверь комнаты он запрет понадежнее, еще и подопрет чем-нибудь. Эх, вот сейчас он точно не отказался бы от мурчианы в качестве охраны, даже половину кровати запросто уступил бы. Вопреки всему Ник вдруг обнаружил, что огромных кошек опасается гораздо меньше, чем незнакомцев с ножами и шпагами. Воспоминания о теплом клубочке на груди теперь вызывали лишь улыбку, а не страх. Об аллергии он явно заикаться не будет, тем более что самим мурчианам на это заявление начхать.

В комнате Никоэль первым делом проверил целостность магического замка на своем ларце, потом подпер дверь креслом, закрыл окно на щеколду, оставив лишь маленькую форточку наверху, и сел писать отчет Триану. Ну как отчет – несколько строчек крупным почерком. «Добрый день, – начал он в расчете, что вряд ли секретарь работает на ночь глядя. – Добрался. Представление чери Транту и вечерний прием прошли нормально. Днем подвергся нападению двух личностей с оружием, которые явно знали, кто я. Министр иностранных дел пообещал поделиться подробностями расследования, кои приведу в следующем письме. С уважением, Н. Иберникский».

Свернув бумагу вдвое, он отправил ее по назначению и полез в сундук искать оружие – пусть будет под рукой. Парень как-то вовсе не ожидал, что буквально через пять минут мелодичный звон сообщит о пришедшем ответе.

«В нападении ищите следы тариманцев и, даже если это не они, настаивайте на их виновности. Нам нужны факты для выдвижения официальных претензий. Постарайтесь попасть на тренировки воинов и оценить их потенциал и приемы. Завтра вечером ждем отчет по обоим пунктам».

Э-э, минуточку… Когда это он успел пообещать, что готов нарываться на недовольство тренирующихся тариманцев? Ник в растерянности потряс письмо, хотя это же действие хотелось применить к секретарю. Неужели Триан там не соображает, что невозможно без дела поболтаться возле воинов, как в театре, а потом спокойно удалиться, не нарвавшись на вызов, не спровоцировав драку или поединок? Отца захотели подставить и сравнить его силы с силами местных дуэлянтов? Ох, но он-то не отец. В этом многозначительном «ждем» чуялось участие Абернана. Только личная ли это прихоть правителя, или интересы государства требуют, а слава Нимейна Иберникского позволяет надеяться на результат? Непонятно.