Текст книги "Assassin's Creed. Преисподняя"

Вплоть до этого момента Призрак недоумевал: зачем ему знать о каком-то Каване?

Вскоре он понял зачем. Ассасины вновь заинтересовались Каваной, когда тот нежданно-негаданно занял солидный пост в компании, ведущей строительство первой в мире подземной железной дороги. Кавана был назначен директором столичных железных дорог и стал непосредственно руководить земляными работами.

Теперь Призрак потихоньку начинал понимать, что же происходит вокруг него.

Приехав в Англию, он выполнил требования Итана: нашел себе жилье в туннеле и устроился на работу в «Столичные железные дороги», хотя и не на столь высокую должность, как Кавана. Призрак видел закладку шахты на Нью-роуд. Видел деревянные домики на колесах, телеги, груженные балками и досками, и людей с лопатами и кирками. Эти шагали рядами, словно армия на марше.

В пабе Призрак купил у какого-то пьянчуги лопату, вырезал на ней «Бхарат Сингх» и примкнул к армии землекопов. Усилиями таких, как он, туннель становился с каждым днем все длиннее, а Нью-роуд – свидетельница лондонского прошлого – превращалась в важную часть лондонского будущего. Никогда еще эта улица не видела столько лошадей и телег, не говоря уже о сотнях землекопов. С каждым днем на Нью-роуд делалось все шумнее. Шуршали лопаты, звенели кирки. Вскоре к ним добавился грохот различных механизмов, приводимых в действие паровыми машинами. Работы велись круглосуточно, и на ближайший год о тишине можно было забыть.

Посередине туннеля через равные промежутки ставились мощные деревянные опоры. Намечались места устройства вентиляционных шахт. Выкопанной землей нагружали железные ведра, чтобы затем медленно, словно нехотя, поднять их на поверхность, перегрузить в телеги и отправить на починку наземных дорог и засыпку ям. Чаще всего ямы засыпали где-то поблизости, и это вносило свою ноту в неумолчную какофонию стройки.

Призрак был свидетелем всех проблем, возникавших в процессе строительства. На бумаге все выглядело сравнительно просто. Строительство велось сразу на двух участках: от Паддингтона до Юстон-роуд и от долины речушки Флит до центра города. Но земля была нашпигована газовыми, водопроводными и канализационными трубами. Почва вдоль Юстон-роуд состояла преимущественно из песка и гравия и требовала дренажных работ. А в районе Маунт-Плезант строительство открытым способом оказалось невозможно, и там пришлось рыть настоящий туннель.

На глазах у Призрака менялся и окружающий мир. Исчезали грязные, убогие улочки, теснившиеся возле речушки Флит. Там снесли тысячу домов, и двенадцать тысяч их обитателей (жуткая статистика, если вдуматься) перебрались в другие трущобы.

Некоторые нашли пристанище в туннеле под Темзой. Наверное, им пришлась по душе тамошняя безопасная обстановка, созданная стараниями Призрака. Во всем этом процессе наблюдалась определенная цикличность, доступная его пониманию.

Призрак всегда работал босиком. Естественно, это бросалось в глаза, как и цвет его кожи. Во всем остальном он ничем не отличался от прочих землекопов. Зная, что он способен на большее, Призрак помнил наставления Итана и никогда не старался прыгнуть выше головы или взвалить на себя груз потяжелее. Если рядом кто-то шутил, он смеялся; правда, не слишком громко, чтобы его голос не выделялся среди остальных смеющихся. Все это позволяло и ему самому не выделяться из толпы. Призрак не делал себе никаких послаблений, постоянно оставаясь бдительным. Эта бдительность отнюдь не была излишней. Благодаря ей, когда настанет время глубже проникнуть в стан противника, он сумеет выдержать любые проверки. В нем должны видеть Бхарата – нищего, но добросовестного индийского работника, которого не за что презирать и не в чем подозревать. Это обличье он обязан поддерживать постоянно.

Оно – залог его выживания.

Призрак помнил день, когда впервые увидел Кавану. Индиец тащил из траншеи ведро с землей, чтобы опорожнить в телегу. Напротив открылась дверца передвижной конторы, и в проеме появилось знакомое Призраку лицо. Это был не Кавана, а Марчант – начальник стройки. Он торопливо называл имена и передавал ведомости расчетчикам, которые приходили на стройку по пятницам, садились за стол и выдавали жалованье. Расчетчики всегда болезненно морщились, отдавая честным трудягам деньги, словно платили землекопам из собственного кармана. Марчанта Призрак хорошо знал. Проныра с льстивым гнусавым голосом.

Вслед за Марчантом из передвижного офиса вышел Кавана.

Призрак узнал его по шраму, что тянулся под правым глазом почти на пять сантиметров. Сами глаза бывшего капрала были жесткими. Острый подбородок. Всякий раз, когда Призрак видел Кавану, он не мог понять, о чем думает этот человек.

– Я хочу выяснить, что́ они затевают, – сказал тогда Итан.

Простившись в индийской гавани, они встретились через три месяца в саду приюта. Итан увел Призрака в ту часть сада, где листва полностью скрывала их от посторонних глаз. Там учитель пристально осмотрел бывшего ученика, уделив внимание нищенской одежде Призрака и всему его облику.

– Очень хорошо, – закончив осмотр, произнес Итан. – Очень хорошо. Ты ничем не отличаешься от всей прочей бедноты.

– Я работаю землекопом, как вы и велели, – пояснил Призрак.

– Знаю, – улыбнулся Итан. – Я все время слежу за тобой.

– Благоразумно ли это?

– А почему, собственно, нет?

В ответ Призрак пожал плечами и развел руками.

– Потому что может ненароком раскрыть тайну, которой я себя окружил.

– Вижу, я хорошо тебя научил, – улыбнулся Итан.

– Вам стоит следовать тем же правилам.

– Думаю, ты не обидишься, если я не приму совет от такого щенка, как ты.

Итан улыбнулся, стараясь выдать свои слова за добродушное подшучивание, но глаза у него оставались каменными.

– А знаете, вам не стоит подпирать подбородок основной рукой, – сказал Призрак. – Это опасно.

– Ого! – удивленно вскинул брови Итан. – Никак ученик превратился в учителя? Какие еще азы премудрости ассасинов мне стоит постичь?

– Вы рискуете пораниться своим же клинком.

– Я намеренно обманываю моих потенциальных противников.

– Здесь нет никаких противников.

– Так кто из нас беспечный?

– Учитель, я не называл вас беспечным. Я лишь сказал, что ошибки иногда случаются даже у самых лучших из нас.

Призрак не хотел придавать своим словам большого значения, это вышло само собой. Юноша понадеялся было, что наставник пропустил последнюю фразу мимо ушей. Но когда Итан Фрай пропускал что-либо мимо ушей? А если и пропускал, то интуиция и инстинкты уж точно никогда его не подводили.

– Ты считаешь меня беспечным? – спросил Итан.

– Я этого не говорил.

– Тебе и не нужно было говорить.

Призрак отвел взгляд. Он так ждал этой встречи. Часть его рассчитывала на похвалу учителя. И вот непонятно каким образом их разговор зашел совсем не туда.

Когда юноша снова отважился взглянуть на своего старого друга и учителя, его взгляд наткнулся на жесткие и даже злые глаза Итана. И все же Призрак решился обратиться к нему с просьбой.

– Учитель, можно мне примерить ваш скрытый клинок?

Лицо Итана смягчилось.

– А почему тебе этого хочется? Наверное, интересно проверить, хорошо ли я за ним слежу?

– Я просто хочу снова ощутить клинок на своей руке. Напомнить себе, кто я.

– Напомнить, что ты – ассасин? Или пробудить воспоминания о родном доме?

– Может, то и другое, – смущенно улыбнулся Призрак.

Итан снова нахмурился:

– Лучше не стоит. Клинок точно настроен под мою руку.

Призрак вздохнул и понимающе кивнул.

– Ты как будто кол проглотил! Нельзя же воспринимать все так буквально, – расхохотался Итан. – Конечно, ты можешь примерить мой клинок.

Итан завернул рукав плаща и потянулся к пряжкам…

Через некоторое время, уладив разногласия, о которых вслух не было сказано ни слова, Итан и Призрак снова замолчали. Сквозь листву просвечивали бронзовые огни приюта. От них веяло покоем. Не верилось, что всего в нескольких сотнях метров шумит и гремит стройка подземной железной дороги. Ее линия напоминала согнутую руку, и место встречи находилось вблизи локтя. Грейс-Инн-Лейн-роуд, Нью-роуд – средоточие шума и грохота.

Итан закончил перенастройку скрытого клинка, щелкнул пружиной. Такой знакомый звук. Фрай был прав: скрытый клинок пробуждал в Призраке тоску не по ремеслу ассасина, а по покинутому родному дому.

Англичанин согнул руку, проверяя механизм на случайный выброс лезвия. Убедившись, что все в порядке, он удовлетворенно похлопал себя по бокам.

– Может, настало время узнать о цели моей миссии? – спросил Призрак.

– Думаю, ты уже догадался, что она как-то связана с нашим приятелем Каваной.

Призрак кивнул:

– Досье на него оказалось занимательным чтением.

– Его положение в «Столичных железных дорогах» – пример того, какой огромной силой нынче обладают лондонские тамплиеры. Их звезда стремительно восходит. У тамплиеров есть неоспоримые преимущества. Они знают о том, что орден ассасинов в Лондоне слаб, хотя сомневаюсь, что им известно, насколько мы слабы. Говоря «мы», я имею в виду себя и еще одного члена братства, живущего не так далеко отсюда. Теперь к нам добавляешься ты.

– И все?

– И все, мой дорогой мальчик. Наши возможности бросить вызов превосходству тамплиеров невелики. Самое лучшее, на что мы способны, – это совершать маленькие вылазки и мешать их побочным действиям. Такое нам по силам, и мы будем это делать. Действуя подобным образом, мы попытаемся узнать, что́ же в этом районе их так заинтересовало.

– В этом районе?

– Да. Они интересуются определенным участком на северо-западе Лондона. Мы думаем, тамплиеры пытаются что-то откопать. Возможно, одну из частиц Эдема.

– Такую же, как бриллиант Кохинур?

– Возможно, что-то вроде того. Кто знает? Предположительно, тамплиеры ищут нечто, связанное с Первой цивилизацией, с Теми-Кто-Пришел-Раньше. К сожалению, мы не располагаем ресурсами для исследований данного вопроса на любом из верхних уровней. В этом наша беда.

Но в этом, конечно же, есть и свое преимущество. Пока мы не вмешиваемся, тамплиеры считают, что мы не усматриваем в их действиях ничего подозрительного. В результате они теряют бдительность. И все равно нынешнее состояние дел весьма печально. Мы ведь и представления не имеем, насколько глубоко орден тамплиеров проник в лондонское общество. Нам известна лишь горстка имен.

Призрак кивал. Услышанное отчасти удовлетворило его любопытство, но не развеяло всех сомнений. Итан расстегнул плащ, внутри которого находился обширный карман для документов, стянутый коричневым кожаным ремешком. Приподняв клапан, Фрай вытащил еще одно досье. Внешне оно выглядело так же, как досье на Кавану. Протянув документ Призраку, Итан молча смотрел, как парень принялся листать страницы, впитывая сведения об именитых и деятельных лондонских тамплиерах.

Начинался список, конечно же, с нынешнего великого магистра английских тамплиеров Кроуфорда Старрика, владельца нескольких заводов, телеграфной компании и компании Миллнера. Не кто иной, как Чарльз Диккенс, однажды назвал Старрика великим рельсовым бароном. Далее следовал Бенджамин Раффлс, одна из ключевых тамплиерских фигур, «глава службы безопасности» у Старрика. Еще одно имя, напрямую связанное со Старриком, – Хэтти Кэдуолладер – хранительница Национальной галереи, где находилась внушительная коллекция произведений искусства, принадлежащих великому магистру.

Следующая ключевая фигура – Честер Суайнборн, сумевший проникнуть в лондонскую полицию. Далее шли имена Филиппа «Плутоса» Тапенни и Фрэнсиса Осборна – управляющего и одного из менеджеров Банка Англии соответственно.

Правой рукой Старрика была Люси Торн. Она специализировалась на оккультизме. Призраку доводилось видеть на стройке и ее, и Старрика. Далее шел Руперт Феррис – владелец металлургических заводов. Его тоже видели на стройке. Появлялся там и некто Максвелл Рот. Он не состоял в рядах тамплиеров, но помогал создавать подконтрольные им лондонские шайки.

Доктор Джон Эллиотсон. Итан знал его лично. Этот доктор прославился созданием «панацеи» – «Успокоительного сиропа Старрика».

Далее в списке шел Пёрл Аттауэй – владелец транспортной компании и родственник Старрика. Фигурировал там и главарь шаек Рэксфорд Кейлок. Наконец, еще одно имя – подлый фотограф Роберт Во, которого Призрак знал уже довольно хорошо.

А перечень имен продолжался: сэр Дэвид Брюстер, Джонни Бойлер, Малькольм Миллнер, Эдвард Ходсон Бейли, Джеймс Томас Браднелл, известный также как «лорд Кардиган», какой-то лейтенант Пирс, ученый Рейнольдс…

Список казался бесконечным.

– Слишком обширное досье, – сказал наконец Призрак.

– Да уж, обширное, – печально улыбнулся Итан. – И это лишь те, о ком нам достоверно известно. А кто им противостоит? Только нас трое. Но у нас есть ты, мой дорогой мальчик. Однажды ты начнешь вербовать своих осведомителей. И кто-то из них вполне может оказаться среди этой пестрой компании.

23

Время перевалило за полночь. День, когда в траншее нашли тело, стал позавчерашним. Отработав смену, Призрак отправился домой. Проходя мимо кладбища, он по привычке взглянул на могильный камень, с помощью которого Итан общался с ним. Как всегда, камень…

Нет, не как всегда. Сегодня камень был наклонен вправо. «Опасность». Не что-то вроде слежки людей Каваны, о которой Призраку и так было известно, а что-то куда более серьезное. В том числе и то, что Итан, как и раньше, продолжал исподволь следить за своим подопечным.

Призрак решил пока сосредоточиться на более насущной задаче. За ним действительно шли трое. Один из них покинул стройку на несколько минут раньше Призрака. Едва ударил колокол, возвещавший пересменку, Призрак заметил, как Марчант слегка кивнул одному из троих мо́лодцев, которые постоянно околачивались то возле конторы, то возле рабочих. Звали их Харди, Другой Харди и Смит. Привычку называться по фамилии они либо добровольно, либо принудительно переняли от Каваны. Официально эти трое были наняты для охраны, хотя многие именовали их «карателями». Особый сорт людей, готовых отделать кого укажут, если хорошо им заплатить. Призрак не сомневался, что этим троим не чужды обязанности палачей. Они служили тамплиерам, являясь боевой силой ордена, и Призрак также об этом знал. К тому же они были профессионалами. Рослые, крепкие, бдительные. Никто не видел, чтобы они, позевывая, обменивались анекдотами или заигрывали с проститутками, которые постоянно бродили вдоль забора в поисках клиентов. К своей работе эта троица относилась весьма серьезно.

Однако с самого начала слежки Призрак убедился: действовать скрытно они не умеют. Другой Харди (это он покинул стройку по сигналу Марчанта) теперь стоял, привалившись к ручной тележке, и демонстрировал наигранное безразличие, как будто он и не высматривал Призрака в толпе рабочих, расходившихся после смены. Заметив индийского парня, Другой Харди тут же расстался с тележкой и «непринужденно» двинулся дальше. Всем своим видом он показывал, что просто идет по своим делам и вовсе не собирается держаться на должном расстоянии впереди Призрака.

Вряд ли слежка ограничивалась одним «карателем». Кто-то должен был «пасти» Призрака сзади. Возможно, оба: Смит и Харди. И такой расклад вполне устраивал юношу, поскольку вынуждал всех троих играть по его правилам.

«Надеюсь, друзья мои, вам понравится эта чудесная длительная прогулка», – сказал Призрак себе.

Он то прибавлял шагу, то шел совсем медленно. Призраку хотелось порядком измотать «карателей» и в то же время ничем себя не выдать. Пусть думают, что он не знает о своем «эскорте».

Так продолжалось, пока он не подошел к туннелю под Темзой. Людные места давно остались позади. Другой Харди теперь выглядел одиноким пешеходом. Когда Призрак достиг входа в туннель, громила нагнулся, делая вид, что завязывает шнурок. Проведя целый день под землей, Призрак вновь спускался туда, чтобы провести там и ночь.

Оказавшись в ротонде, Призрак остановился возле закопченных статуй и обветшалого убранства этого некогда красивого и даже роскошного места. Юноша стоял, задрав голову, и словно наслаждался видом ночного туннеля. Довольно скоро вверху послышались шаги. Призрак улыбнулся. Отлично. Пока все шло по плану. Пусть посмотрят, где он живет.

– В ближайшие дни здесь могут появиться незваные гости, – сказал Призрак Мэгги, добравшись до их ниши.

По пути он проведал Чарли и, как всегда, дал мальчишке хлеба. Потом заглянул к Джейку. Сломанная кость на ноге старого бедолаги успешно срасталась. Пожелав калеке спокойной ночи, Призрак отправился дальше, во тьму туннеля, отчасти похожего на склеп. Он шел мимо ниш, и в каждой ночевали люди. Одеялами им служили те же лохмотья, в которых они проводили дни.

Кто-то спал. Кто-то молча провожал юношу взглядом. Иные приветственно махали руками: «Привет, Бхарат», «Здравствуй, парень». Другие просто подмигивали.

Одних Призрак знал по именам, других еще и по роду занятий. К примеру, Олли был «собачьим золотарем»[10]10
  Наиболее удачный русский аналог английского слова pure-finder. Покупателями этого «товара» были кожевенные фабрики, занимавшиеся выделкой кожи для книжных переплетов.


[Закрыть]. Он собирал по улицам собачье дерьмо и продавал на рынке Бермондси. Скверно только, что непроданный товар Олли приносил домой. Всякий раз, проходя мимо него, Призрак задерживал дыхание, но все равно не забывал приветливо махнуть рукой. У кого-то в нишах горели свечи, и Призрак был благодарен им за свет. Но хватало и тех, кто экономил каждый пенс. Эти лежали в темноте, дрожа от холода и глотая слезы. Еще несколько часов, и наступит стылый рассвет, начнется очередной день выживания, губительного для тела и души. Как и вчера, вокруг будет шуметь и бурлить Лондон – самый современный город мира. Сияющий бриллиант великой империи ее величества.

Мэгги сидела возле костерка. По вечерам она варила жиденький суп, наливая его в миски всем желающим. Этот суп называли хлёбовом. Обитатели туннеля благодарили Мэгги: кто вслух, кто простым кивком. Но все они – щедрые на похвалы и молчуны – опасливо поглядывали туда, где в нескольких шагах от Мэгги свет проигрывал сражение с тенями. Там в прямом и переносном смысле правила тьма. Обитатели туннеля молча благодарили Бога, пославшего им этого индийского парня. Кто знал его имя, кто называл его просто «парнем Мэгги». Главное, он навел в туннеле порядок, и теперь в нишах можно спать, не опасаясь ночных нападений.

Мэгги и Призрак сидели рядом, прислонившись к влажной стене туннеля. Возле их ног догорал костер. Мэгги подтянула колени к подбородку и обхватила плечи, чтобы было теплее. Ее длинные седые волосы («мои ведьмины волосы», как говорила она) свешивались на подол грязного серого платья. Башмаки Мэгги не имели шнурков, поскольку так ее устраивало больше. Она постоянно твердила, что ненавидит ощущение «связанности». Давным-давно («гораздо раньше, чем у твоего отца в известном месте появился намек на тебя») Мэгги увидела картинки, изображавшие китаянок. Больше всего ее ужаснули колодки на ногах тех женщин. После этого она навсегда избавилась от шнурков. Мэгги умела сопереживать другим.

Вот и сейчас, услышав от Призрака новость, она искренне опечалилась и испугалась за юношу.

– Чего это им понадобилось приходить за тобой? – спросила старая женщина.

– Не за мной. Они станут расспрашивать обо мне, и кто-то наверняка укажет на тебя, – объяснил Призрак.

– Это уж как пить дать! – горделиво фыркнула Мэгги. – Меня здесь всякий знает.

Мэгги было недостаточно помогать людям. Ей нравилось, что люди знают о ее помощи и ценят ее усилия.

– Еще бы тебя не знали, – улыбнулся Призрак. – Я лишь прошу тебя быть осторожной и не наговорить лишнего.

– Что значит лишнего? – нахмурилась Мэгги.

– Кто-то из здешних обязательно скажет, что я защищаю тебя от воров и бродяг. Словом, от всего сброда, что гнездится в самом конце туннеля. Такие слова мне на пользу. Те, кто будет спрашивать, поймут: в случае чего я могу и кулаки в ход пустить. Ничего страшного в этом нет, но вот приукрашивать мои способности ни в коем случае не стоит.

– Не забывай, я видела, как ты дерешься, – понизила голос Мэгги. – Никакое это не приукрашивание.

– Вот об этом, Мэгги, я и толкую. Я совсем не хочу, чтобы ты им рассказывала о таких вещах. Тот, кто может дать сдачи, совсем не обязательно мастер этого дела. Теперь тебе понятно?

– Да вроде начинает доходить.

– Наверное, они будут дотошно расспрашивать о нашей первой встрече… Говори, что захочешь. Например, нашла меня пьяным в канаве. Только не рассказывай им про события на кладбище.

Мэгги потянулась к его руке. Призрака удивило, что ее высохшая рука почти такая же смуглая, как его собственная.

– Бхарат, неужто ты попал в беду?

– Я тронут твоей заботой.

Женщина усмехнулась:

– Я ж только что сказала: видела я, как ты дерешься. Это другим беспокоиться надобно, но…

– Но… что? – опустив голову, спросил юноша.

– Я видела и другое. Помню, с какой неохотой ты убивал того высокородного мерзавца. Видела, как весь твой пыл куда-то делся, будто вылили его из тебя, как вино из бутылки. Поняла я тогда: ты здорово умеешь убивать, но совсем не любишь это занятие. А злодеев на своем веку я пересмотрела более чем достаточно. Им кому-нибудь зубы выбить – плевое дело. И не то чтобы их кто-то оскорбил, а так – пива перебрали и руки зачесались. Но не такие они безмозглые, чтобы на всех без разбора с кулаками лезть. Они горазды бить тех, кто послабее, кто отпора не даст. Бог мне свидетель, у меня двое таких мужей было. Но видела я и других. Те никогда первыми не лезли, но уж если их тронули – в долгу не останутся. Может, кто-то из них и гордился, что проучил разную дрянь да пьянь. А может, сделал дело и забыл.

Призрак молчал.

– А вот такого, как ты, я видела впервые… чтобы человек так умело сражался и делал это с такой неохотой. – Мэгги тряхнула седыми кудрями. – Я потом много про тебя думала. Все пыталась угадать, откуда тебя принесло. Может, думаю, он из армии дезертировал. Но не из-за трусости. Таких храбрецов, как ты, еще поискать. Тогда, наверное… как это у них называется? Кажется, «по соображениям совести». Но правды я все равно не знаю, а теперь тебя послушала и поняла: лучше и не знать. Зато я знаю другое: у тебя большое сердце. В этом мире нет места для таких, как ты. Этот мир пожирает людей с большими сердцами. Высасывает все соки, а потом выплевывает кожуру. Спрашиваешь, беспокоюсь ли я? Да, парень, беспокоюсь. Спросишь почему? Вот по этому самому.

24

Вместе с другими землекопами Призрак дожидался начала смены. Он думал о тамплиерах. Удалось ли им найти вожделенный предмет, оставленный древней цивилизацией? Какой громадной силой может он обладать?

Призрак мысленно перенесся в Амритсар, что делал очень часто. Воспоминания были его единственным богатством. Он навещал Амритсар своего детства и юности с благоговением верующего, замершего перед святыней. Призрак думал о бриллианте Кохинур, о необыкновенной силе этого камня, которую видели его родители и Итан. Кохинур казался ему дверью в другие миры, источником более глубоких знаний и понимания. Картой, указывающей человечеству путь в лучший мир.

Но что было бы, попади этот могущественный предмет не в те руки?

Воображение рисовало Призраку страшные картины. Он видел десятки мужчин и женщин, превращенных в рабов. Их положение было еще хуже, чем у землекопов в туннеле. Возможно, даже хуже, чем у рабочего скота. Ими помыкали наглые, ухмыляющиеся хозяева, что жили в роскошных домах. Смысл древних символов они извращали в угоду своей идеологии. Призрак видел мир, полный боли и страданий. Мир, лишенный надежды.

Ударил колокол. Заступающая смена едва обращала внимание на уходящую. Они казались двумя армиями на встречном марше, у которых не было побуждения сражаться и которые одинаково месили грязь, унося драгоценные орудия труда. Дальнейший путь Призрака пролегал по нескольким лестницам. Спустившись в шахту, он подошел к месту, где уже трудились землекопы. За счет промежуточных смен работа не прекращалась ни на минуту. Рыть землю – работа грязная. Вскоре и Призрак, и остальные землекопы покрылись земляной пылью. Под землей не обращали внимания на цвет кожи. Главное – твои способности к работе и скорость, с которой ты ее выполняешь. И когда сосед здоровался с тобой или подбадривал добрым словом, его не волновало, откуда ты родом.

Согласно правилам, колокола должны были звонить каждый час. Но либо Марчант игнорировал правила, либо Призрак не слышал звона. Время для него тянулось непередаваемо долго. Копать, копать, копать. Неумолчно скрипели лопаты, звенели кирки. Далеко не все землекопы были молчунами. Люди переговаривались. Чьи-то голоса звучали громче остальных. Таких рабочих звали «комедиантами». По их словам, они не давали остальным впасть в уныние.

Многие предпочитали работать на кранах, где была возможность видеть солнечный свет. Стрела крана напоминала стрелку часов, а ее движение отмечало прохождение времени. Но Призрак не рвался на поверхность. Казалось, под землей он отдыхал от надземного шума и грохота. Копать, копать, копать, словно землеройная машина. Его разум уносился домой, где он снова был Джайдипом.

И потом, находиться под землей вошло у него в привычку.

25

– Если меня не подводит зрение, передо мной не кто иной, как констебль полиции Обри Шоу, личный номер семьдесят второй, подразделение F Ковент-Гардена, – сказал Абберлайн. – И что же он делает здесь, на Риджент-стрит, интересно знать?

Круглолицый, толстый и довольно угрюмый на вид полицейский оторвался от пивной кружки и с нескрываемой неприязнью уставился на Абберлайна. Усы и верхняя губа толстяка блестели от пены.

– А если меня не подводит зрение, передо мной не кто иной, как констебль полиции Фредерик Абберлайн, личный номер пятьдесят восемь, подразделение D Мэрилебон. И он тоже забрел довольно далеко от того места, где ему положено находиться, а потому может взять свои домыслы и засунуть их куда подальше, – язвительно отозвался Шоу.

– Какие еще домыслы? – отозвался Абберлайн. – Я прямо заявляю, что ты, дружище, отлыниваешь от службы и я застукал тебя на месте преступления.

И это было чистой правдой. Оба констебля находились далеко от участков несения службы, поскольку встретились в пабе «Зеленый человек» на Риджент-стрит. Не найдя Обри на участке, Абберлайн направился сюда, зная, что тот является завсегдатаем заведения. Обри обожал крикет, а «Зеленый человек» был пристанищем игроков и поклонников этой игры. В витрине красовались биты, стойки и прочие атрибуты крикета. Это очень устраивало Обри и позволяло ему потягивать пиво вдали от посторонних глаз.

– Я вовсе не отлыниваю от службы.

– Тогда как называется твое времяпрепровождение? Не нравится слово «отлынивание», назовем это по-другому: ты смотался в «Зеленого человека». Или улизнул, чтобы нагрузиться пивом. Перемена слов не меняет их смысла.

Обри понурил плечи:

– Я не отлыниваю и не увиливаю от службы. Это больше похоже на… заползание в укромное местечко. Туда, где никто не заметит твоего дрянного настроения. Вот как это называется.

– А в связи с чем у тебя дрянное настроение, Обс?

Обри сидел у стойки. Абберлайн присел на соседний табурет. К нему тут же подошел бармен в чистом белом фартуке, но Абберлайн покачал головой, поскольку Усердный Фредди на службе не пил.

Шоу достал из верхнего кармана мундира сложенный листок бумаги и протянул Абберлайну. В верхней части листка крупными печатными буквами на манер броского газетного заголовка было написано: «РАЗЫСКИВАЕТСЯ». Дальше шел рисунок углем, изображавший человека в длиннополом плаще и с невероятно длинным ножом в руке.

– Парни в отделении сейчас вовсю гогочут надо мной, – вздохнул Обри.

– С чего бы это?

– Двойное убийство в трущобах Олд-Никол. Думаю, ты слышал. Я нашел свидетельницу, которая видела…

– Человека в длиннополом плаще. Слышал.

Обри в отчаянии всплеснул руками.

– Теперь-то ты понимаешь? Весь чертов Лондон знает о человеке в длиннополом плаще с громадным ножом в руках, но видела его только одна старая карга из трущоб. И больше никто. Представляешь? Ни одна скотина. Я вот тебе еще что скажу… – Он бросил косой взгляд на Абберлайна. – О твоем пропавшем трупе, Фредди, тоже все знают. Ты уж меня прости за такие мысли, но когда я услышал, как у Фредди Абберлайна прямо с телеги сперли труп, то понадеялся, что это отвлечет внимание от моей проблемы.

– Но тебе не повезло? – сухо рассмеялся Абберлайн.

– Не повезло. Как и тебе. Не потому ли ты и оказался здесь? Тоже зализываешь душевные раны?

– Нет. И кстати, выяснилось, что твой человек в плаще может быть причастен к моей истории с исчезновением трупа. Можешь поверить в такие совпадения?

Изумленный взгляд Обри тут же снова сменился прежним, ехидным и насмешливым.

– Я знаю, куда ты клонишь.

Он глянул в зал за спиной Абберлайна, словно ожидая, что откуда-то вот-вот выскочат сообщники Фредди по розыгрышу.

– Кто тебя надоумил?

– Успокойся, Обс. Говорю тебе: я верю в твоего человека в длиннополом плаще. Это уже что-то, согласен?

– В таком случае ты будешь первым и пока единственным. Представляешь? Кроме той старухи, больше никто этого клоуна не видел. Я расспросил всех торговцев на рынке Ковент-Гарден. Может, мне нужно расспросить половину обитателей этих трущоб? Он как будто из воздуха возник и в воздухе же растворился.

Абберлайн слушал Обри и думал, как странно все это перекликается с другим человеком, нагнавшим страху на мальчишек Белль-Айла. Таинственная фигура в тумане и с такими же туманными намерениями.

– Кто стал жертвами? – спросил Абберлайн.

– Один тип. Некто Бут. Мелкий воришка. Был на посылках у разных шаек Ист-Энда.

– Наверняка и сам умел ножичек в руках держать.

– Да. Вот только… Его не ножом убили. Застрелили.

– Застрелили? А кто второй?

– Вот тут, Фредди, все становится совсем грустно. Второй была девчонка лет шести. Похоже, просто угодила под раздачу.

– Значит, и ее тоже застрелили?

Обри с упреком посмотрел на Абберлайна:

– Фредди, только ты можешь хладнокровно задавать вопросы. Большинство людей хотя бы на секунду замолкают, думая о трагично оборвавшейся юной жизни.

– Так ее застрелили?

– Да, – буркнул Обри.

– А старуха-свидетельница видела человека в длиннополом плаще и с устрашающе длинным ножом?

– Вдобавок нож был тонким. Больше похожим на рапиру для фехтования.

– Лезвие, которое не режет, а наносит колющий удар. И тем не менее воришка Бут и несчастная малышка застрелены?

– Да.

– Стало быть, ты ищешь таинственную личность в длинном плаще, сумевшую застрелить человек из… ножа?

– Я думал, у тебя бока лопнут от смеха.

– Оружие нашли? – вздохнув, спросил Абберлайн.

– Нет.

Обри припал к кружке, а Фредди стал думать о револьвере, найденном вместе с трупом. И об аккуратной маленькой дырочке на груди убитого.